CC BY
136
УДК 94(47).083 Г.П. СИДОРОВНИН
аспирант, кафедра новейшей истории народов России, Мордовский государственный университет им. Н.П. Огарева, Координатор (ESI) Европейского столыпинского инфоцентра (Майнц, Германия) E-mail: [email protected]
UDC 94(47).083 G.P. SIDOROVNIN
Graduate student, Department of Modern History of the peoples of Russia, Mordovia State University named after N.P. Ogarev, Coordinator (ESI) European Stolypin
InfoCenter. (Mainz, Germany) E-mail: [email protected]
КОНФЛИКТ П.А. СТОЛЫПИНА С НИКОЛАЕМ II: ПРОЛЕГОМЕНЫ К ГИБЕЛИ МОНАРХИИ
THE CONFLICT BETWEEN PYOTR STOLYPIN AND NIKOLAY II: PROLEGOMENA TO THE FALL OF THE MONARCHY
В поисках оптимального устройства и развития политической системы России наши современники - государственные и общественные деятели, ученые - часто обращаются к опыту прошлого. В связи с этим представляется целесообразным изучение деятельности председателя правительства дореволюционной России П.А. Столыпина и практики его кабинета, пытавшегося модернизировать монархию сотрудничеством с народным представительством. В предлагаемой статье особое внимание уделяется политическим расхождениям, возникшим в отношениях главных в России персон, а также последствиям опалы Столыпина и его смерти, ставших пролегоменами к «сворачиванию» реформ и вступлению России в I Мировую войну.
Ключевые слова: столыпинские реформы; конфликт Столыпина с Николаем II; министерский кризис 1911 г.
In order to improve Russia's political system state and public figures, scientists often refer to the experience of the past. Therefore, it is advisable to study the activity of pre-revolutionary Russian Prime Minister Pyotr Stolypin and his cabinet, who tried to modernize the monarchy by working with the people's representatives. This article focuses on the political differences that have arisen between the Prime Minister and the Emperor. And the consequences of the crisis and death of Stolypin, that taken together become prolegomena to the fall of the monarchy.
Keywords: Stolypin reforms; the Conflict between Pyotr Stolypin and Nikolay II; ministerial crisis of 1911.
В поисках оптимального устройства и развития политической системы России наши современиики - государственные и общественные деятели, политологи, социологи, историки и т.д. - нередко обращаются к прошлому опыту, подчас предлагая не только принять его во внимание, но даже взять за образец. Например, по данным ВЦИОМ, «около 28% россиян не возражают против восстановления монархии в России...» (http:// news.rambler.ru/22031531). Заметим, что такая тенденция особенно проявилась на фоне мероприятий, связанных с четырехсотлетием династии Романовых, когда в целом ряде выступлений общественных, политических и религиозных деятелей, а также фильмов, научно-популярных и публицистических произведений был сделан упор на всевозможных заслугах и достоинствах императора Николая II. Характерно, что при этих исторических реконструкциях зачастую были заметно смещены и затемнены минувшие трагические события и явления, допущены инверсии, гипотезы и купюры, существенно искажающие реальное положение дел [15]. Здесь в качестве примера можно сослаться на историко-публицистический телесериал «Романовы» (http://www. youtube.com/watch?v=XBa0Tn5kPYs), где некоторые серьезные просчеты последнего представителя династии просто опущены. Достаточно указать, что совершен-
но не обозначена тема прямой вины самодержца и его ближайшего окружения за неготовность к продолжительным боевым действиям [12: С.78-92] и конфликт в Азии, которые довели страну до позорного поражения в Русско-японской войне [6: С 654-662]. Между тем, как справедливо отмечается в ряде источников, она началась «из-за махинаций кучки высокопоставленных аферистов, пользовавшихся покровительством государя императора Николая II» (http://myrt.ru/history/283-nastojashhie-prichiny-russko-japonskojj.html). А расплачиваться, как известно, пришлось не только колоссальными финансовыми потерями, но также жизнями сотен тысяч россиян, разгромом русского военного флота и, в конце концов, благополучием всей страны (http://abakus.narod.ru/poter/ page9.html). Однако при современной интерпретации эта страница истории, заслуживающая критики, предельно затушевана [11: С. 193, 218].
Следует также заметить, что в ряде современных книг и публикаций при описании последующих вскоре государственных мер и реформ, способствующих восстановлению мира в России, а также стремительному укреплению ее экономического, научного и культурного потенциала, существенно умаляется значение созидательной роли председателя правительства П.А. Столыпина. За рамками повествования зачастую
© Г.П. Сидоровнин © G.P. Sidorovnin
остается также ответственная тема противоречий, возникших между царем и Сголыпным, которые существенно осложнили положение последнего и, как считается многими исследователями, стали одной из причин его преждевременной смерти. Характерно, что при этом обходится болезненная тема вовлечения впоследствии неокрепшего еще государства - вопреки заветам Столыпина - в очередной Балканский конфликт, а следом в I Мировую войну. Такой подход, перекладывая всю вину за крушение исторической России на революционные силы, зарубежных агентов, масонов [11: С. 177-230] и т.д., вместе с тем, представляет монархию совершенной формой государственного устройства. Таким образом, вне критического обсуждения оказывается существенный изъян монархического уклада - за-ангажированность его политики и полная зависимость даже самых достойных, опытных, заслуженных и самодостаточных деятелей российской элиты от воли государя. Между тем, в той или иной мере эта проблема поднималась еще в мемуарной литературе и публицистике начала XX века С.Ю. Витте [7], А.И. Гучковым [13: С. 433-434, 495-496], В.Н. Коковцовым [13: С. 388-389, 399, 436, 483-484], К. А. Кривошеиным [13: С. 381, 390], В.А. Маклаковым [13: С. 182, 191, 202], М.О. Меньшиковым [13: С. 294-295, 451-453], К. Масси [10], Л. А. Тихомировым [13: С. 393-394, 427-430, 500501], а впоследствии в исследованиях А.Я. Авреха [1], П.Н. Зырянова [9], В.С. Дякина [8], А.И. Солженицына [14], А.П. Бородина [5], Д.Б. Струкова [15] и другими.
При этом, например Аврех, исходя из впечатлений и доводов некоторых дореволюционных публицистов, подтвердил тезис о «предрешенной отставке» главы правительства после министерского кризиса в 1911 г. Однако, при ближайшем рассмотрении аргументация автора не выдерживает серьезной критики и свидетельствует только о противоречиях, которые крайне осложняли отношения Столыпина и государя, вынужденного принять условия главы правительства [5: С 198-204]. Таким образом, возникшая дилемма лишь подтверждает, что на шестом году службы Столыпина на вершине государственной власти Николай II фактически признавал его превосходство, поскольку при состоявшемся между ними объяснении царь сам утверждал, что замены тому нет, и принял все условия [13: С. 390391]. Примечательно, что В.С. Дякин (не без оснований утверждавший, что в основе противоречий между главой правительства и правыми лежали сословные соображения и нежелание поступаться своим влиянием на правительственный аппарат) подтверждает, что положение Столыпина пошатнулось, так как Объединенное дворянство во время кризиса усилило свое давление на главу правительства и государя, а поскольку «обещаниям Николая цена была грош», то также приходит к выводу, что дни Столыпина на посту премьера были сочтены [8]. Однако П.Н. Зырянов утверждает обратное, не без основания полагая, что в результате министерского кризиса в руках Столыпина оказался Госсовет [9: С. 61]. Заметим, что мнение последнего, по сути, со-
впадает с более ранней оценкой Председателя Совета Объединенного дворянства графа А. А. Бобринского, считавшего, что положение Столыпина, несмотря на все влияние правых, осталось прочным, «благодаря поддержке Государя» [3: С.149-150]. Атмосферу в среде правых и в окружении Николая II в период министерского кризиса и после него исследовал на основании многих первоисточников А. П. Бородин, который, вопреки распространенному мнению, делает прочно обоснованный вывод, что отставку Столыпина нельзя было считать «предрешенной», что «вопрос о направлении правительственного курса окончательно решен не был, борьба продолжалась, и вполне определенный ее исход наметился лишь с убийством Столыпина» [5: С. 198-218].
Заметим, что отдельные публицистические и даже художественные произведения, используя исторический материал и цитаты, становились по серьезности постановки проблемы и глубине ее осмысления вровень с научными изысканиями. Здесь уместно сослаться на книгу А. Солженицина [14], обстоятельно, с опорой на цитаты и оригинальные тексты, исследующего сферу психологических взаимовлияний реформатора и государя. Причем, литератор как настоящий исследователь препарировал самую деликатную тему: положение русского патриота, который в критическое для отечества время вынужден был «думать - не как развернет свои свободные замыслы, а: как сумеет ввести их в русло монаршей воли...». Что оказалось неимоверно сложней, чем просто принимать и проводить в жизнь ответственные решения и нужные меры, так как «путь Бисмарка - нестесненно насиловать волю монарха в интересах монархии - Столыпин не принимал для себя» [14: С. 100-102]. Между тем, вышеуказанный труд (ставший «выемкой» из «Красного Колеса») был выпущен в канун канонизации царской семьи, и, видимо, потому автор уклоняется от категоричных выводов и оценок позиции государя. Следующий пример - широко растиражированная книга американского писателя Роберта К. Масси «Николай и Александра» [10] , исследующая конфликт от самых первых еле заметных расхождений Николая II с премьером, последующих разногласий (например, по еврейскому вопросу), до последних споров, вызвавших вторичную просьбу Столыпина об отставке. Причем, автор также считает, что царь подпал под влияние «придворной камарильи», а также своей жены Александры, ставшей врагом премьера из-за непримиримой позиции Столыпина к Г. Распутину [10: С. 16, 255].
Подверстывая вышеизложенное, можно сказать, что тема обострившихся в 1911 г. расхождений между Столыпиным и Николаем II в целом на протяжении века не подвергалась сомнению подавляющего большинства. Однако последнее время свидетельства крепнущей неприязни к П. Столыпину Николая II, царской семьи и его ближайшего окружения стали толковаться превратно, сглаживаться или вовсе изыматься из контекста некоторых исследований. В свете указанной здесь проблемы особого внимания среди современных монографий за-
служивают труды Д.Б. Струкова [15]. Примечательно, что при обстоятельном исследовании отношений реформатора и Николая II, которое может сделать честь самой серьезной работе, автором, как нам представляется, делаются субъективные выводы в пользу позиции, поступков и оценок государя. Таким образом, некоторые факты и очевидные обстоятельства, изложенные в использованных первоисточниках, остались на втором плане, были опущены или затемнены, уступив место исключительно благоприятной для репутации Николая II трактовке минувших событий, а также действий и психологии персонажей [15: С. 212-238].
Между тем, отношение к Столыпину Николая II в кризисный период 1911 г. в известной степени было обусловлено настроением и действиями его свиты и других персонажей, свидетельства которых и о которых прочно вошли в научно-исторический оборот. В самом деле, помимо супруги государя среди недоброжелателей упоминаются также князь В.Н. Орлов, убеждавший царя, что «само существование Думы бесчестит самодержавие»; дворцовый комендант генерал Дедюлин; председатель Госсовета М.Г. Акимов; метивший в главы МВД шеф «охранки» генерал Курлов, а также целый ряд влиятельных правых, осаждавших Николая II письмами или входивших с ним в личный контакт [13: С. 384-390]. Особый разговор о влиянии Г. Распутина, ставшего премьеру личным врагом и в эту пору уже набиравшего значительный вес [13: С. 380-382]. Редкую возможность передать отношение к Столыпину в семейной среде самодержца предоставляет следующее свидетельство приближенной к императрице А.А. Вырубовой о том, как царь однажды за чаем сказал: «Столыпин был бы рад занять мое место» [2: С. 67]. С другой стороны влияние на государя, наряду с правыми, пытался оказать бывший глава правительства Витте, всячески провоцирующий нажим на Столыпина в Госсовете. Причем, враги образовали против премьера фронду, всеми средствами компрометируя и мешая ему [5: С. 124-144, 165-177, 198-218].
Таким образом, в атмосфере зависти, интриг, инсинуаций Столыпин нуждался в твердой опоре, но постепенно лишался ее. При обзоре этой темы в научной литературе и публицистике указывается, как на ключе-вой(!), на конфликт, связанный с обращением к царю двух влиятельных членов Госсовета (П.Н. Дурново и В.Ф. Трепов), пользующихся его расположением. Достоверность этого факта неоспорима и подтверждается многочисленными документами, но особенно в этом историческом эпизоде характерна развязка, о которой красноречиво свидетельствует в мемуарах М. Бок, передавшая рассказ отца о разговоре с Николаем II [4: С. 204-206]. Атмосферу события воспроизводит и министр В.Н. Коковцов, высказавший сомнение в целесообразности жесткого ультиматума его шефа государю, на что Столыпин ему возразил: «Пусть ищут смягчения те, кто дорожит своим положением, а я нахожу и честнее и достойнее просто отойти совершенно в сторону...» [13: С. 387]. И по прошествии века этот поступок премьера дает основания к размышлениям: был ли это опрометчи-
вый шаг или единственный способ разбить оппозицию; сказались ли здесь раздражение, усталость Столыпина или его бойцовский темперамент, увлекший за опасную грань? Однако Коковцову, предлагавшему «путь борьбы без насилия над законом и над самим Государем», Столыпин дал ответ: «Лучше разрубить узел разом, чем мучиться месяцами над работой разматывания клубка интриг (...). Вы правы в одном, что Государь не простит мне, если ему придется исполнить мою просьбу (...) я отлично знаю, что до меня добираются со всех сторон, и я здесь не надолго» [13: С. 388].
Очевидно, что именно этот решительный демарш премьера против заговорщиков стал его «пирровой победой», окончательно расстроившей отношения с Госсоветом и Думой и стоившей ему потери расположения государя. Характерно, что неблагоприятный для Столыпина исход этого дела предрекали тогда представители всех лагерей. В подтверждение приводим слова вдовствующей императрицы Марии Федоровны: «Я совершенно уверена, - сказала она, - что Государь не может расстаться со Столыпиным, потому что он и сам не может не понять, что часть вины в том, что произошло, принадлежит ему (...). Я не вижу ничего хорошего впереди (...) и я почти уверена, что теперь бедный Столыпин выиграет дело, но очень ненадолго, и мы скоро увидим его не у дел, а это очень жаль и для Государя и для всей России (...)» [13: С. 388-389].
Заметим, что оценки вдовствующей императрицы (в их развернутом виде) не только дают ясный прогноз и характеризуют действия «правых», но также обнажают личные свойства Николая II, которые зачастую пытаются скрыть и приукрасить, чтобы всячески поддержать реноме государя. Между тем, его ревность к авторитету премьера и болезненное самолюбие, наряду с мягкостью и неуместной порою терпимостью сыграли в этом конфликте самую незавидную роль. Видимо, эти свойства натуры и позволили царю встретиться с представителями фронды, сложившейся в Госсовете, но помешали ему быть до конца искренним со Столыпиным, а затем простить обиду и свою слабость, проявленную во время объяснения с ним. Эту драму исторического объяснения между царем и премьером в полной мере воспроизводит сохранившаяся в российских архивах записка безымянного автора. Примечательно, что написана она на специальной бумаге с грифом «Председатель совета министров», и это дает основания для версии, что оно было написано с ведома или под диктовку П. Столыпина. Вот его ключевые фрагменты в авторской стилистике: «...Государь меня принял и я ему сказал, что прошу его меня уволить. (...) Я ему сказал, что правые - это же правые, что они реакционеры темные, льстивые и лживые, лживые потому что прибегают к темным приемам борьбы (. ) И я снова напал на них, говорил Г., что они ведут к погибели, что они говорят: "Не надо законодательствовать, а надо только управлять" (Выд. - Г.С.)... Но по-видимому что Г. нравится и он сам им верит. Убедившись в этом я решительно заявил об уходе, т.к. понял, что мне больше нет опоры (...).
Государь ничего на мои энергичные упреки не ответил, а только плакал и обнимал меня. - Мне его искренно жаль!(...)» [13: С. 391]. Выделенное в тексте открывает самую суть политических расхождений, наметившихся к исследуемому периоду между премьером, сознающим необходимость деятельности представительных органов (Госдумы, прежде всего), и окончательно разочаровавшихся в них государем. Возможно, по этой причине внешнее примирение между царем и премьером не смогло в полной мере воспрепятствовать дальнейшему охлаждению их отношений.
Обращаясь далее к теме других политических расхождений, можно предположить, что они могли укрепиться после знакомства царя с подготовленными Столыпиным «Проектами о преобразования России», предусматривающими решительную модерннизацию управления государством, а также с «Проектом в области внешней политики»[13: С. 404-425] - для предотвращения мировой войны. Однако, поскольку речь идет о чудом сохранившихся (и возможно, неполных, несовершенных, неидентичных!) копиях, то возникает правомерный вопрос: а где же оригинал, который даже после смерти Столыпина никак не мог миновать своего адресата, то есть, государя?.. По свидетельству помощника премьера (А.В. Зеньковского), после соответствующей редактуры их намечалось осенью в окончательном варианте предоставить царю. История подготовки, таинственной пропажи, а также неожиданного издания за рубежом этого документа инициирует немало вопросов, которые не разрешены до сих пор. Между тем, версия столыпинских проектов, обнародованная спустя полвека после смерти реформатора, содержит подходы и взгляды, которые шли вразрез с позицией императора, а некоторые впрямую затрагивали прерогативы государя. Не определяя главной задачей обстоятельное знакомство с проектами, обратимся к самым спорным позициям, которые вполне могли вызвать трения между Столыпиным и государем, его окружением, а также правыми, со всех сторон осаждавшими Николая II. Вот, например: «...лица, населяющие Россию, независимо от их национальности и вероисповедания, должны быть совершенно равноправными гражданами России. Недопустимы никакие ограничения...» [13: С. 407]. Примечательно, что в проекте уделено немало внимания состоянию вооруженных сил: «.. .Военное министерство обязано выяснить состояние положения армий центральных держав и в соответствии с этим добиться того, чтобы наша армия была бы снаряжена всеми боевыми снаряжениями выше, чем все вместе взятые Германия и Австро-Венгрия... » [13: С. 416]. В нем также говорилось о необходимости улучшения командного состава и указывалось на недопустимость нерачительного использования Военным министерством финансовых средств. Разумеется, это автоматически делало противником проектов как самого государя, так и его ближайшее окружение, нервно откликавшихся на всякую критику и умаление прав. Между тем, как утверждает Зеньковский со слов самого Столыпина, многие из основных положений проектов
уже были обсуждены и одобрены Николаем II, а потому возникает вопрос об очевидном несоответствии политики государства с вышеуказанными проектами после смерти премьера. Отсюда возникает предположение, что намеченные Столыпиным меры по переформатированию управления Россией и ее внешней политикой не были приняты во внимание Николаем II. А сам факт отсутствия их в госархивах наводит на мысль, что они могли быть попросту уничтожены по распоряжению императора или в революцию...
Таким образом, как представляется при осмыслении вышеприведенных источников и аргументов, Столыпин, для которого государственные интересы, соображения и нравственные начала были превыше всего, даже при обострении возникших с царем противоречий, не смог пожертвовать принципами и отступить. Напротив: Николай II принес ему извинения и ретировался, но укрепил к Столыпину (после его беспримерного нажима!) не лучшие чувства, которые, как считал император - по целому ряду свидетельств^) - его затмевал [13: С. 491]. Следовательно, драма их отношений переросла в трагедию именно в силу слабости и противоречивости характера Николая II, не сумевшего справиться со страстями и поддавшегося настроениям окружения и антистолыпинской фронды, ожидавших отставки премьера, который имел смелость идти до конца.
Заметим, что последующие события - прекращение (по распоряжению императора!) следствия по делу должностных лиц, обвиняемых в преступной халатности при организации охраны на торжествах; компрометирующее государя возвышение Г. Распутина; растущее раздражение общества; «министерская чехарда» и вступление (вопреки заветам Столыпина!) неокрепшей России в I Мировую войну) - стали пролегоменами революции и Гражданской войны. Это в очередной раз подтверждает, что последний российский монарх оказался неспособным верно оценить масштаб и потенциал реформатора, появление которого на исторической сцене было адекватным ответом России на исторический вызов. Что монархия, целесообразность восстановления которой в той или иной форме обсуждается ныне, не может служить образцом и гарантом благополучия государственного устройства, а пресловутый «человеческий фактор» остается давлеющим, независимо от строя страны. В свою очередь это позволяет сделать решающий вывод о том, что основное условие совершенствования России - не смена государственного устройства, которое, как правило, приводит общество к огромным потерям, а концентрация во власти самых достойных, для которых благо страны выше политических амбиций, клановых выгод и желания зарезервировать себе побольше жизненных благ. А потому глубокое символическое значение обретают ныне последние публичные слова реформатора: «Для лиц, стоящих у власти, нет греха большего, чем малодушное уклонение от ответственности. Ответственность - величайшее счастье моей жизни» [13: С. 403].
Библиографический список
1. Аврех А.Я. Столыпин и судьбы реформ в России. М.: Политиздат, 1991.
2. Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. Николай II // Вопросы истории. 1993. № 2. С. 58-76.
3. Бобринский А.А. Дневник // Красный архив. 1928. №1 (26). С. 149-150.
4. БокМ.П. Воспоминания о моем отце П. А. Столыпине. М.: Современник, 1992.
5. Бородин А.П. Столыпин. Реформы во имя России. М.: Вече, 2004.
6. Века А.В. История России. М.: АСТ; Мн.: Харвест, 2005.
7. Витте С.Ю. Воспоминания: В 3 Т. Т. II. Таллин; М.: Скиф Алекс, 1994.
8. ДякинВ.С. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907-1911 гг. Л.: Наука, 1978.
9. Зырянов П.Н. Пётр Столыпин: политический портрет. М.: Высш. шк., 1992.
10. Масси Р.К. Николай и Александра. М.: Пресс-Соло, 1996.
11. Пушкарский Н.Ю. Всероссийский император Николай II. Саратов: Соотечественник, 1993.
12. СергеевЕ.Ю. Военная разведка России в борьбе с Японией (1904—1905 гг.) // Отечественная история, 2004. № 3.
13. Cuдоровнин Г.П. П.А. Столыпин. Жизнь за отечество: Жизнеописание (1862-1911). Саратов: Культурный центр имени П. А. Столыпина, 2002.
14. Солженицын А.И. Столыпин и царь. Екатеринбург: У-Фактория. 2001.
15. СтруковД.Б. Столыпин. На пути к великой России. М.: Вече, 2012.
References
1. Avrech A.J. Stolypin and the fate of reform in Russia. M., Politizdat, 1991.
2. Anan'ichB.V., GanelinR.Sh. Nicholas II // Questions of History 1993. № 2. Pp. 58-76.
3. BobrinskyA.A. Diary//Red Archives. 1928 №1 (26).Pp. 149-150.
4. BokM.P. Memories about my father P.A. Stolypin. M: Contemporary, 1992.
5. Borodin A.P. Stolypin. Reforms in the name of Russia. M, Veche, 2004.
6. WekaA.W. The History of Russia. M.: AST, Mn.: Harvest, 2005.
7. Witte S.Y. Memories: 3 V., V. II.. Tallinn: M: SKIF Alex, 1994.
8. Dyakin W.S. Monarchy, the bourgeoisie and the nobility in 1907-1911. L.: Nauka, 1978.
9. Zyryanov P.N. Pyotr Stolypin: a political portrait. M., 1992.
10. MasseyR.K. Nikolai and Alexandra. M.: Press-Solo, 1996.
11. Pushkarskiy N.Y. The Russian Emperor Nikolai II. Saratov: Compatriot, 1993.
12. SergeevE.Y. Military intelligence Russia in its war with Japan (1904-1905) // National history, 2004. No. 3.
13. Sidorovnin G.P. P. A. Stolypin. Life for the Fatherland: the Biography (1862-1911). Saratov: Cultural center named after P.A. Stolypin, 2002.
14. Solzhenitsyn A.I. Stolypin and the king. Yekaterinburg: U-Faktoriya. 2001.
15. Strukov D.B. Stolypin. On the way to great Russia. M.: Veche, 2012.
