CC BY
18
КОНФЕРЕНЦИЯ В ФИНАНСОВОМ УНИВЕСИТЕТЕ О ВЕЛИКОМ РЕФОРМАТОРЕ КИТАЯ
Гордеев Валерий Александрович
доктор экономических наук, профессор. ФГБОУ ВПО «Ярославский государственный технический университет», кафедра «Экономика и управление», действительный член Академии философии хозяйства, зарубежный полный член Академии Metaepistemia Universum
г. Ярославль, Российская Федерация. E-mail: vagordeev@rambler.ru
Аннотация. Статья посвящена впечатлениям автора о конференции в Финансовом университете при Правительстве Российской Федерации об успехах и проблемах модернизации современного Китая. Автор обращает внимание на ряд докладов ученых-экономистов, с которыми он больше всего мысленно дискутирует. В статье изложены основные положения доклада на конференции самого автора. Они посвящены сравнительной характеристике экономических реформ в Китае и России. На основе проведенного анализа в русле методологии теоретической экономии предложены рекомендации по использованию китайского опыта в России.
Ключевые слова: экономические реформы; методология теоретической экономии; Китай; Россия; социализм; конкурентоспособность
Код УДК: 330.554.2
Annotation. Article is devoted to impressions of the author about conference in Financial University under the Government of the Russian Federation about progress and problems of modernization of modern China. The author pays attention to a number of reports of scientists-economists with which he most of all mentally discusses. In article basic provisions of the report at conference of the author are stated. They are devoted to the comparative characteristic of economic reforms in China and Russia. On the basis of the analysis conducted in line with methodology of theoretical economy recommendations about use of the Chinese experience in Russia are offered.
Keywords: economic reforms; methodology of theoretical economy; China; Russia; socialism; competitiveness
10-11 декабря 2014 года в Финансовом университете при Правительстве Российской Федерации состоялась научная конференция, в которой мне довелось участвовать в качестве докладчика и главного редактора журнала, принявшего на себя функцию информационного обеспечения этого мероприятия. Тема, которая обсуждалась данным собранием ученых - «Успехи и проблемы модернизации современного Китая».
С приветственным выступлением при открытии конференции обратился к собравшимся ректор Финансового университета Михаил Абдурахманович Эскиндаров, доктор экономических наук, профессор, Заслуженный деятель науки Российской Федерации, член-корреспондент Российской академии образования. Он, в частности, обратил внимание, что это третья
Международная научно-практическая конференция, проведенная Финуниверситетом в серии «Великие экономисты и великие реформы», - предшествующие две были посвящены анализу творчества гениального соотечественника начала 18-го века Ивана Посошкова, автора «Книги о скудости и богатстве», идеи которой на столетия опередили мировую экономическую науку и практику, и исследованию макроэкономической политики американского президента США Ф. Рузвельта, выводившего свою страну из Великой депрессии 1920-х-1930-х годов. Данная конференция связана со 110-летием со дня рождения великого реформатора Китайской Народной Республики Дэн Сяопина и посвящена исследованию его идей, опыта их реализации. Символично, что на конференцию её участниками было представлено 110 научных докладов. Тезисы по материалам многих из них, к приятному удивлению авторов, были оперативно изданы организаторами [1] и вручались при регистрации перед началом первого дня конференции.
Весь первый день, 10 декабря, был отведен проведению пленарного заседания, на котором председательствовал и представил собственный доклад по теме «Китай: успехи и проблемы догоняющего развития» Рустем Махмутович Нуреев, Заслуженный работник высшей школы Российской Федерации, доктор экономических наук, профессор, руководитель департамента экономической теории, заведующий кафедрой макроэкономики Финансового университета при Правительстве РФ. А во второй день, 11 декабря, состоялось четыре секции. Работа двух из них посвящалась исследованию экономики Китайской Народной Республики, третьей - внешней и внутренней политики этой страны, а четвертой - истории, философии и культуры Китая.
Конечно, многие докладчики обращали внимание на актуальность обсуждаемой темы, учитывая, что все 35 лет реформ Китай демонстрирует самые высокие в мире темпы экономического роста. Как заметил Андрей Владимирович Островский, доктор экономических наук, профессор, заместитель директора Института Дальнего Востока РАН, руководитель Центра социально-экономических исследований Китая, «... В настоящее время по основным экономическим показателям - объем ВВП, внешней торговли, привлеченных иностранных инвестиций, золотовалютных резервов и прочих показателей - Китай уже представляет силу, с которой вынуждены считаться все страны мира» [1, с. 7]. Тем более внушительными и при этом реальными предстают перспективы: « В результате последовательного выполнения задач экономической реформы Китай к 2050 году должен реализовать такие стратегические цели социально-экономического развития, как осуществление всесторонней социалистической модернизации, необходимой для достижения зрелости социально-экономического развития; значительное повышение статуса страны на международной арене и выход на первое место в мире по совокупной государственной мощи; выход в ряды стран со средним уровнем объема ВВП на душу населения; создание зажиточной счастливой жизни для народа; превращение страны в мощное государство с высоким уровнем материальной, правовой и духовной цивилизации» [там же].
Правда, вопрос о применимости китайского опыта реформ в сегодняшней России неоднозначно решался участниками конференции. И если, как, например, вспоминали специалисты из Института Дальнего Востока, власти наши в конце советского периода не желали слушать об использовании этого опыта по причине отступления китайцев от «правильного» марксизма, выпячивания ими своей национальной специфики, а с начала 1990-х годов, наоборот, - из-за руководства в КНР коммунистической партии, то ученые были озабочены вовсе не этим политико-идеологическим аспектом. Многие усматривали причину неприменимости китайского опыта к сегодняшним российским условиям в несопоставимости нашего социально-экономического бытия по очень многим параметрам. Как тут можно применять опыт, если Китай ещё более двух десятилетий назад сформулировал четкий план до 2050 года и строго следует ему, а у нас даже выдвинутая в президентском послании Федеральному собранию 4 декабря 2014 года [2] относительно скромная задача через три-четыре года выйти на темпы экономического роста,
опережающие среднемировые, вызывает сомнения по части реализации, поскольку наши министры экономического блока не умеют заглядывать дальше года-двух, постоянно путаются даже в текущих оценках-прогнозах. Многие участники конференции, особенно специалисты из Института Дальнего Востока, неоднократно бывали в Китае в длительных командировках, своими глазами видели удивительно быстрые и небывало масштабные преобразования этой страны, где появились совершенно немыслимые в России суперсовременные дороги и другая инфраструктура, а жилья строится по четыре с половиной квадратных метра на душу в год - и это при том, что четверть душ мира находится именно в Китае, а в безлюдной России даже на порядок меньше на душу строить и то кажется серьезной проблемой. И сегодня, например, в моем Ярославле, как, впрочем, насколько мне известно, и по всей России, почти у каждого подъезда можно прочитать слезные просьбы молодых семей о съеме жилья - тысячи семей не имеют ни метра и не предвидится им возможность заполучить эти метры в обозримом будущем .Разве при такой разнице можно говорить о применимости у нас опыта соседней страны в экономических реформах?
Однако, на мой взгляд, как я показал в своем докладе «Сравнительная характеристика экономических реформ в КНР и РФ» [1, с. 146-149], для нашей страны использование опыта китайских реформ выступает объективной настоятельной необходимостью. Но для реализации её следует существенно перестроить макроэкономическую политику РФ, осуществить новую индустриализацию страны, национализацию природных ресурсов и стратегических предприятий и отраслей, пересмотреть итоги грабительской приватизации 1990-х годов, восстановить, творчески развивая, централизованное планирование. То есть, по примеру соседнего Китая в основу реформ и вообще макроэкономической политики положить совсем другой, чем у нас в РФ, методологический ориентир: отказаться от либерально-неоклассических представлений и использовать полиметодологический подход в русле теоретической экономии - концепции, разрабатываемой нашей научной школой, рупором которой и выступает наш журнал «Теоретическая экономика» [3,
4].
С большим интересом участники пленарного заседания выслушали доклад на тему «Внешнеполитические заветы Дэн Сяопина и их современная интерпретация» [1, с. 159-162], с которым выступил Владимир Яковлевич Портяков, доктор экономических наук, профессор, заместитель директора института Дальнего Востока РАН. Он напомнил, что в конце 1980-х - начале 1990-х годов архитектор китайских реформ Дэн Сяопин начал практическую передачу властных полномочий следующему поколению лидеров партии и страны во главе с Цзян Цзэминем и при этом высказал ряд рекомендаций по позиционированию Китая на международной арене в тогдашней весьма сложной обстановке. Ведь она характеризовалась, как известно, стремительным демонтажом социализма в Восточной Европе, политическим и экономическим кризисом в СССР, который привел к дезинтеграции Советского Союза, а вслед за этим и к прекращению существования биполярной системы международных отношений. Да и сама КНР после силового вытеснения демонстрантов с площади Тяньаньмэнь в Пекине 4 июля 1989 года стала объектом серьезного политического давления и прямых санкций со стороны ведущих государств Запада.
Как показал В.Я. Портяков, отдельные высказывания Дэн Сяопина по вопросам внешней политики были сведены в обобщенную формулу, состоящую из 28 иероглифов. В соответствии с нею в деятельности на международной арене Китаю предписывалось «хладнокровно наблюдать, укреплять расшатанные позиции, проявляя выдержку, справляться с трудностями, держаться в тени и стараться ничем не проявлять себя, быть в состоянии защищать пусть неуклюжие, но свои собственные взгляды, ни в коем случае не лезть вперед, на первое место, и при этом делать что-то реальное» [1, с. 159-160]. Эти высказывания Дэн Сяопина затем в контексте закрепления на ХУ съезде КПК (сентябрь 1997 г.) его теории в качестве важной составной части идейно-политической основы деятельности правящей компартии Китая стали трактоваться как «стратегический курс, важная политическая установка, базирующаяся на долговременных коренных интересах китайского
народа и крупных подвижках в международной обстановке и в соотношении сил в мире» [1, с. 160]. При этом Китаю предписывалось «продолжать неуклонно следовать этим стратегическим курсом» (там же) и в условиях непрерывного повышения его комплексной мощи и международного статуса.
В.Я. Портяков обратил внимание на то [1, с. 160-162], что с выдвижением в 2003-2004 гг. концепции «мирного возвышения Китая» молчаливо-настороженное отношение Запада к формуле Дэн Сяопина сменилось, прежде всего в США, на негативное. Рекомендация «держаться в тени, стараясь ничем не проявлять себя, однако при этом делать что-то реальное» стала нередко интерпретироваться как «стратегия обмана», включающая такие компоненты, как «сокрытие истинных возможностей», «выигрыш времени» и «выжидание благоприятного момента для удара по противнику». Поэтому в «первом туре» полемики (примерно 2002-2006 гг.) китайским политологам пришлось основное внимание уделить критике неверного, по их мнению, понимания на Западе их существа. Новый всплеск полемики в Китае о степени актуальности внешнеполитических заветов Дэн Сяопина произошел в 2009-2012 гг. на фоне существенного усиления экономической мощи КНР и её роли в мировой экономике и активизации внешней политики страны. С выдвижением же новым китайским лидером Си Цзиньпином лозунга осуществления «китайской мечты» ссылки на внешнеполитические заветы Дэн Сяопина в КНР прекратились. «Похоже, - считает В.Я. Портяков, - их историческая миссия завершена» [1, с. 162].
Анализу «китайской мечты» Дэн Сяопина и её современных интерпретаций был посвящен доклад, с которым выступил Евгений Федорович Авдокушин, доктор экономических наук, профессор, директор Центра Азиатских исследований МГУ им. М.В. Ломоносова [1, с . 39-42]. Он отметил, что идея «китайской мечты» сопровождает развитие Китая с древних времен. Первый социальный проект Конфуция и его последователей - «сяокян», сформировавшийся ещё в период с V века до н.э. - по III век н.э., вновь был взят на вооружение в ХХ веке. На ХУШ съезде КПК была провозглашена стратегия развития Китая, в соответствии с которой планируется завершить строительство общества «сяокян», то есть «общества малой зажиточности», к 100-летию КПК, в 2021 году. Однако «сяокян» является только частью реализации «китайской мечты» - достижения общества всеобщего великого благоденствия - датун.
Реализуя эту мечту, Дэн Сяопин преследовал цель сделать Китай примером для стран «третьего мира», доказав на практике, что социализм - неизбежный путь, что он обладает преимуществами перед капитализмом. «Практика экономических реформ в Китае наглядно показала правоту Дэн Сяопина» [1, с. 40], - считает Е.Ф. Авдокушин, но отмечает, тем не менее, что не все мечты Дэн Сяопина в отношении процесса построения социализма реализовались. Например, не удалось избежать поляризации как между городом и деревней, так и между различными слоями населения, возникновения «новой буржуазии». Конкретизация «китайской мечты» на предстоящий период была сформулирована Си Цзиньпином 17 марта 2013 года на первом заседании ВСНП нового созыва, вскоре после избрания его на пост председателя КНР. При этом он назвал три составляющих «китайской мечты»: 1) сильное и богатое государство; 2) национальный подъем; 3) народное счастье. А осуществление социализма с китайской спецификой представлено как метод достижения этих трех составляющих.
Мне, может, в силу моей научной специализации, особенно интересными показались доклады, посвященные анализу экономики и макроэкономической политики современного Китая. Например, доклад на тему «Национальная конкурентоспособность Китая в условиях перехода к многополярности» [1, с. 27-31], с которым выступила на пленарном заседании Виктория Вадимовна Перская, доктор экономических наук, профессор, заместитель директора Центра исследования международных экономических отношений Финансового университета при Правительстве РФ, Заслуженный экономист России. Она резонно, на мой взгляд, отметила, что в условиях перехода к
формированию многополярной международной системы политических и экономических отношений национальная конкурентоспособность выступает как характеристика возможностей потенциала страны реализовывать национальные политические и экономические интересы. При этом докладчица справедливо, по моему мнению, утверждала, что национальная конкурентоспособность вовсе не определяется исключительно конкурентными преимуществами хозяйствующих субъектов, как это получило развитие в теории профессора Гарвардской школы бизнеса Майкла Портера о национальной конкурентоспособности и в разнообразных рейтингах и экспертных исследованиях Международного экономического форума в Давосе, ОЭСР, МВФ и др. На основе анализа экономики и макроэкономической политики современного Китая В.В. Перская убедительно, как мне представляется, показала, что вопреки детерминантам неолиберальной теории о необходимости последовательного снижения роли государства в регулировании экономики, о положительном воздействии исключительно рыночных инструментов на темпы развития и национальную конкурентоспособность, о повышении значимости для устойчивого экономического роста объемов притока прямых иностранных инвестиций и расширения внешнеторговой деятельности - в действительности решающими факторами выступают управляемость национального хозяйства, наличие внутреннего потенциала инвестирования поступательного развития реального сектора на инновационной основе, развитие внутреннего рынка для активизации спроса на нем и проведение политики социального выравнивания уровней доходов и снижения социальной напряженности в обществе.
Существенная роль в конкурентном потенциале Китая, справедливо, на мой взгляд, отметила В.В. Перская, «... принадлежит системе планирования и активизации использования программно-целевого метода в национальной экономике» [1, с. 28]. В качестве приоритетных задач 2011-2015 гг. по реализации национальной экономической политики КНР были указаны следующие: а) проведение структурной перестройки экономики; б) обеспечение в большей степени социального равенства, не свойственного рыночной модели хозяйствования; в) защита и восстановление окружающей среды. При этом реструктуризация затрагивает такие важнейшие для экономики КНР отрасли, как биотехнология, получение новых видов энергии, производство и НИОКР для производства высоко технологического оборудования, энергосбережение и охрана окружающей среды, развитие работающей на чистых видах энергии транспортной системы, производство новых материалов и развитие базы и собственных производственных возможностей для развития информационных технологий следующего поколения. В.В. Перская делает правомерный, по моему мнению, вывод, «. что экономика КНР ориентируется на превращение КНР из глобального центра производства продукции в крупный центр инновационных разработок и внедрения их в производство (к 2020 г.) и в глобального лидера инноваций к 2050 г.» [1, с. 29-30].
Мне представляется важным и актуальным для нас замечание В.В. Перской о том, что Китай представляет собой особый объект внимания США, которые под внешним предлогом содействия его преобразованиям стремятся «убедить» остаться основной производственной базой вынесенных и выносимых производств из США, заставить верить в то, что только ускоренная внешняя торговля при повышении доли импорта (преимущественно технологий, патентов или лицензий, причем в основном из США или стран 07) в ней позволит провести модернизацию национального хозяйства. То есть снижение национальной конкурентоспособности Китая представляет важный элемент внешнеполитической и внешнеэкономической стратегии США в условиях, когда процесс перехода к многополярности является объективным. Между тем Китай в полном соответствии с указанной объективной закономерностью стремится резко уменьшить свою зависимость от иностранных технологий с 50% в настоящее время до 30% и ниже в ближайшие годы. Для этого валовые расходы на исследования и разработки увеличиваются до 2,5% от ВНП (против 1,3% в 2005 г.). Приоритетными направлениями для исследований и разработок определены космические программы, развитие аэрокосмического производства, возобновляемые виды энергии, информатика, биология и
здравоохранение.
К нашей концепции теоретической экономики, на мой взгляд, близок по своей содержательной направленности доклад по теме «Потенциал и ограничения китайского социализма в контексте ноосферного императива ХХ1 века» [1, с. 48-54]. С ним выступил на пленарном заседании конференции Александр Иванович Субетто, доктор экономических наук, доктор философских наук, кандидат технических наук, профессор, проректор Смольного института Российской академии образования, Заслуженный деятель науки Российской Федерации. Александр Иванович знаком читателям нашего журнала по моей рецензии на одну из его книг [5]. В своем докладе в Финуниверситете он отметил, что китайский социализм как «рыночный социализм» с разрешенными анклавами рыночно-капиталистического уклада, продолжает вызывать теоретические дискуссии среди ученых-экономистов, политологов, философов. При этом некоторые готовы даже идентифицировать общественный строй в Китае как капитализм, руководствуясь, по мнению А. И. Субетто, ложным стремлением к отказу вообще от социалистического теоретического дискурса. Докладчик же исходит из следующих теоретических положений во взглядах на будущее мира и Китая, в пространстве которых пытается дать оценку специфике общественного строя Китая и его перспектив в ХХ1 веке:
1) «чистый капитализм» воспроизводить себя на собственной основе не может, поэтому он всегда для своего воспроизводства нуждается в колониях, и в этом контексте он всегда империалистичен;
2) империализм за ХХ век прошел свою эволюцию и превратился в глобальный империализм. При этом колонии в конце ХХ и в начале ХХ1 века функционируют как экономические колонии, господство над которыми обеспечивается инструментами мировой экономической колонизации, в том числе МВФ, ВТО;
3) глобальный империализм есть форма бытия сложившегося строя мировой финансовой капиталократии, «столицей» расположения которой выступают США. Его элементами являются пирамида ТНК, монетарная пирамида с ФРС на своей вершине, энергетическая и информационная пирамиды капиталовластия;
4) прорыв человечества к социализму в ХХ веке начался не с развитых капиталистических стран, как прогнозировал Маркс, а со страны с общинным крестьянским укладом как антикапиталистическая революция, переходящая в социалистическую революцию. То есть социализм возникает не как отрицание капитализма в странах метрополии, а как отрицание империализма, которое начинается со стран его «периферии», где наиболее проявлены противоречия империализма, в том числе не только между трудом и капиталом, но и между метрополией империализма и его колониальной периферией. Китайская Народная Республика появилась в результате победы антикапиталистической (народно-демократической) революции под руководством коммунистической партии во главе с Мао Цзедуном. Эта победа ускорилась благодаря освобождению Китая от японских захватчиков с помощью Вооруженных Сил СССР;
5) на рубеже ХХ и ХХ1 веков человечество оказалось в состоянии первой фазы глобальной экологической катастрофы: приговор рынку и капитализму подписали природа-биосфера и планета Земля как суперорганизмы. Возник императив выживаемости человечества как ноосферный императив, как императив перехода его к такому общественному строю, который сможет обеспечить управляемую социоприродную - ноосферную эволюцию на базе общественного интеллекта и образовательного общества. Такой общественный строй, считает А. И. Субетто, есть социализм, но социализм нового качества по сравнению с тем, который явила история ХХ века -ноосферный - экологический - духовный социализм;
6) социализм ХХ1 века выполнит свою ноосферную миссию - спасения человечества от
экологической гибели, - если он поднимет человека на уровень ответственности за сохранение всей системы жизни на Земле и установление ноосферной гармонии, если он воспитает человека-альтруиста, творчество которого начинает «работать» не столько на личное благополучие, сколько на укрепление ноосферной гармонии, сохранение природы и на ноосферно-космический прорыв в будущее;
7) в контексте действия ноосферного императива ХХ1 века китайский планово-рыночный социализм, как он сложился за прошедшие 35 лет, после начала реализации стратегии рыночной трансформации плановой социалистической экономики по Дэн Сяопину, нуждается в серьезной корректировке. И в первую очередь в корректировке с позиций смены системы ценностей, которые лежат в основе экономического поведения китайца, и в целом - смены китаецентризма «китайского социализма»;
8) главный недостаток китайского социализма, - по мнению А.И. Субетто, - «при всех успехах в области экономики, научно-технического прогресса и благосостояния населения состоит в эгоизме китайского народа, формулируемого всей философией китайцев, по которой Китай для китайцев - «безусловный пуп Земли», срединное государство» («чжун го»), а весь мир -«окраина» («чжун вай»)» [1, с. 51-52]. Китайский социализм можно назвать национально-эгоистическим, то есть по человеческому измерению и экологическому поведению в нем социалистическая человеческая революция оказалась незавершенной;
9) капиталистический социализм в Китае в своем развитии находится на развилке истории: один исторический путь - рыночно-капиталистическая контрреволюция под либеральными лозунгами «больше демократии», что приведет к мощному социальному взрыву, который опасен не только для Китая, но и для всего человечества; второй исторический путь - ноосферно-социалистическая трансформация с проведением ноосферно-человеческой революции, делающей ставку на воспитание ноосферного человека, то есть человека-альтруиста.
Таков беглый обзор некоторых докладов, который вовсе не претендует на полноту охвата даже главных идей, высказанных на конференции, это просто мнение о совокупности выступлений, которые лично меня заставили больше всего мысленно дискутировать с авторами.
На фоне сегодняшней лихорадки на валютном рынке, снижения курса рубля по сравнению с долларом и евро, вроде, нельзя не отметить остроактуальности докладов, посвященных интернационализации юаня. Тем более, что они звучали с трибуны именно Финансового университета при Правительстве РФ. Однако, как мне показалось, они, как и распространенные на эту тему публикации последних месяцев [6], касались анализа соответствующих процессов на основе неоклассической методологии лишь в краткосрочной перспективе и, по существу, не рассматривая развертывающегося у нас на глазах переформатирования мира, принципиального изменения соотношения сил в финансово-валютной сфере завтрашней мировой экономики при лавинообразном отказе от доллара в международной торговле.
Возвращаясь в заключение ещё раз к собственному докладу по теме «Сравнительная характеристика экономических реформ в КНР и РФ», хотел бы выделить в нем следующие, на мой взгляд, важные положения, вносящие вклад в достижение общей задачи конференции.
Во-первых, китайские реформы исходили из полиметодологического подхода, не противореча в главном ни классической политэкономии, ни неоклассике и институционализму. Российские же строились на абсолютизации мейнстрима неоклассики при полном неприятии классического подхода. А в реальности даже неоклассические положения, например, о командной, рыночной и смешанной экономических системах, проигнорированы и нарушены: продекларирована рыночная система, которая, по неоклассике же, невозможна в ХХ и ХХ1 веках. Получается, что, по неоклассике, сейчас в Китае смешанная система, а в России никакая из имеющихся в официальной
классификации учебников экономикс. И уж тем более российские реформы не выдерживают критики с позиции формационного подхода, методологии классической политэкономии, как ведущие вспять, в обратном направлении по сравнению с объективной тенденцией к прогрессивно-поступательному тренду. Как известно, доктор экономических наук, главный редактор журнала «Экономист» Сергей Семенович Губанов квалифицировал это движение РФ как направленное назад, к недозрелому капитализму, а другой доктор экономических наук, профессор кафедры политической экономии Экономического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова Александр Владимирович Бузгалин - к феодализму, приводя аж 13 аргументов-положений, доказывающих, что в РФ получился вовсе никакой не капитализм, даже недоразвитый, а самый настоящий феодализм. Мой же небольшой анализ рынка труда в ярославском регионе убеждает, что у нас получился и не капитализм, и не феодализм, а типичное рабовладение, подобное римскому накануне восстания Спартака, какого на территории России раньше не было вообще никогда. Таким образом, в КНР реформы научны с точки зрения любого из распространенных сейчас методологических подходов, а в РФ ненаучны тоже с позиции любой из современных методологий.
Во-вторых, реформы в КНР в течение всех 35 лет их проведения сохраняли ведущую роль государства в экономике, тогда как в РФ два с лишним десятилетия организаторами реформ возводится в абсолют «уход государства из экономики». Причем в Китае, если сравнивать долю государственных и частных предприятий по удельному весу в общем объеме производственных фондов и в общем объеме выпускаемой продукции, то нетрудно увидеть, что наиболее эффективно работают именно государственные предприятия. Видимо, причина такой эффективности в жестком спросе с государственных служащих за обеспечение этой самой эффективности. В РФ же отмечается, что четыре пятых директивных документов президента и правительства не выполняется чиновниками и наказание для последних за такую неудовлетворительную работу наступает достаточно редко, да и то никогда не бывает выше, чем просто отстранение от должности, - не практикуется даже восполнение материального ущерба провинившимся, нанесенного государству такой неудовлетворительной работой. Символично, что у нас в Ярославской области при предыдущем губернаторе С.А. Вахрукове весь состав скомплектованного им департамента по госзакупкам областной администрации был вскоре передан на рассмотрение прокуратуры как нанесший многомиллиардный ущерб бюджету своими коррупционными действиями, а нынешним губернатором С.Н. Ястребовым отстранен от должности за то же самое именно главный берец с коррупцией в правительстве области. В Китае же, как известно, за подобное поведение чиновников и менеджеров ожидает конфискация имущества, а может, и смертная казнь. Последнее словосочетание, правда, вызывает истерику в рядах демократов-либералов. Но когда я несколько лет назад прочитал в газете о расстреле принародно в КНР директора молокозавода, чьей продукцией отравились ребятишки в детском саду, то мне вовсе жизнь безответственного руководителя не показалась более ценной, чем здоровье и жизни десятков детей.
В-третьих, при одинаковых политических декларациях организаторов о многогобразии форм собственности в результате реформ в действительности в КНР преобладает государственная форма собственности при государственной же поддержке частной и смешанной. А в РФ с самого начала приватизации стала преобладать частная форма собственности, причем её удельный вес постоянно нарастает. В нашей стране в общественном сознании насаждаются и доминируют не подтвержденные научно утверждения о неэффективности государственной и эффективности частной формы собственности [7].
В-четвертых, если в РФ с самого начала реформ преобладал политико-идеологический подход (уничтожить коммунистическую идеологию объявил своей задачей бывший генсек КПСС, выступая с лекцией в одном из университетов дальнего зарубежья), то китайские реформы с самого начала являются именно экономическими: начались с сельского хозяйства, с еды, с реализации задачи
накормить самую населенную страну, миллионами вымиравшую от голода при императорах и впроголодь жившую при коммунистах до начала реформ, объявленных в декабре 1979 года на Пленуме ЦК КПК. Если идеологическая задача российских реформаторов не может быть оценена как полностью выполненная (не говоря о правомерности и сомнительности самой постановки такой задачи как главной), то китайская задача накормить население страны решена куда результативнее: по потреблению продуктов питания в килокалориях и протеиновому содержанию Китай догнал Европу уже на начальном этапе реформ.
В-пятых, реформы в КНР сопровождались стимулированием промышленного производства всех форм собственности без отказа от централизованного планирования, а приданием последнему гибкости, творческим использованием советского опыта централизованного планирования, а также современной практики его осуществления в Японии, Франции, США и других стран. В РФ же с самого начала реформ отказались от советского опыта централизованного планирования, рассматривая его как антипод рынку, как пережиток советской административно-командной системы. Сегодняшняя молодежь уже не знает, что на финише советского периода заместитель главного редактора газеты «Правда» правящей партии КПСС Егор Тимурович Гайдар на целом развороте двух полос регулярно публиковал рубрику «План или рынок», навязывая миф о том, что план - это только негатив из прошлой командной системы, а вот ранок - это сплошной позитив из мирового опыта и нашего будущего. Хотя в мире, кроме нас, за ХХ и ХХ1 век больше не было и нет таких «умников», которые бы между категориями «план» и «рынок» ставили разделительный союз «или» - все ставят только соединительный союз «и».
В-шестых, КНР не просто количественно превосходит сегодняшнюю Россию по объему используемых иностранных инвестиций на два порядка, но и обеспечивает совершенно противоположные этому процессу целевую направленность и эффективность для своей национальной экономики. Если в РФ данный процесс сопровождается бегством отечественного капитала, усилением экономической зависимости страны и её экономики от иностранных инвесторов, то в КНР - ввозом иностранного капитала при сохранении командного положения китайского государства и использованием зарубежных инвестиций для повышения эффективности китайского производства к взаимной экономической выгоде как иностранных инвесторов, так и внутренних получателей инвестиций.
В-седьмых, реформы в РФ и КНР значительно различаются по характеристике стартового, предреформенного состояния этих стран и социально-экономических результатов проводимых реформ. Если наша страна уже была индустриальной державой, а теперь её удельный вес в производстве мировой промышленной продукции и ВВП сократился во много раз, мы превратились в сырьевой придаток развитых государств, то Китай из слаборазвитой страны превратился в мощную экономику, которая уверенно превращается в лидера мирового хозяйства. Если ещё 20 лет назад по объему экспорта компьютерной техники КНР в 7-8 раз уступала Соединенным Штатам Америки и в 3-4 раза странам Западной Европы и Японии, то сейчас по этому показателю у Китая абсолютное первое место с большим отрывом от конкурентов.
Вот почему из сравнительной характеристики китайских и российских экономических реформ, считаю, для нашей страны вытекает объективная и настоятельная потребность использования положительного опыта восточного соседа. Но, прошу извинить, что не могу не повторить: для использования этого опыта (не зря же некоторые участники конференции сомневались вообще в его применимости для РФ) требуется, на мой взгляд, о чем уже приходилось обстоятельно писать [8], существенное перестроение всей макроэкономической политики, и прежде всего осуществление новой индустриализации страны, национализация природных ресурсов и стратегических предприятий и отраслей, пересмотр итогов проведенной грабительской приватизации, восстановление и творческое развитие централизованного государственного
социально-экономического планирования.
Методологическим ориентиром при этом должен быть, по моему мнению, отказ от либерально -неоклассических представлений, охарактеризованных на московских политэкономических форумах [9] как позавчерашнее в экономической науке и заведших экономику страны в тупик, необходимо вместо этого использовать полиметодологический подход. В русле последнего научная школа нашей кафедры совместно с коллегами из Ивановского и Белорусского университетов, Образовательной корпорации «Туран» (г. Астана) и разрабатывает концепцию теоретической экономии [3, 4], которая получает отражение в нашем электронном журнале «Теоретическая экономика». При этом классическая политэкономия, разумеется, в её развитии, играет базовую роль эндотерического, сущностно-содержательного исследования рассматриваемых категорий. А неоклассике, институционализму и другим течениям отводится, при некотором упрощении, место и роль прежде всего в рассмотрении исследуемого в аспекте формы проявления его сущности [10, с. 60-73]. Таким образом, теоретическая экономия стремится к синтезу сущности и явления, содержания и формы в исследовании экономических категорий с приоритетом сущностно-содержательного над формой проявления исследуемого. Конечно, только к «вбиранию» в себя имеющихся концепций-мейнстримов, пусть и с необходимой их организационной упорядоченностью, не может сводиться наша концепция, претендующая на статус нового парадигмального мейнстрима. Но в данном случае нам важно обратить внимание именно на эту её особенность.
Отрадно отметить, что приведенные здесь положения моего доклада с пониманием были восприняты участниками конференции, а тезис о полиметодологичности подхода к исследованию экономических реформ Китая и России получил поддержку коллег.
В целом у меня сложилось впечатление о состоявшейся в финуниверситете конференции как о выдающемся научном собрании, содержание которого посвящено крупной научной и практической проблеме и будет иметь долговременное значение для отечественной и мировой науки, для оптимизации места и пути России и её экономики в нынешней непростой ситуации. Спасибо организаторам за возможность поучаствовать в проведенной конференции, желаю им новых научно -исследовательских успехов!
ЛИТЕРАТУРА
1. Успехи и проблемы модернизации современного Китая: сборник тезисов докладов участников III Международной научно-практической конференции «Успехи и проблемы модернизации современного Китая» (к 110-летию со дня рождения Дэн Сяопина). «Великие экономисты и великие реформы» (Москва, 10-11 декабря 2014 г.) / под ред. Р.М. Нуреева, С.А. Просекова. -Москва : Финансовый университет, 2014. - 308 с.
2. Послание Президента Федеральному собранию. 4 декабря 2014 года [Электронный ресурс]. -Режим доступа: http://www.kremlin.ru / news/4717 - Дата доступа: 05.12.2014
3. Гордеев В. А. Классическая политэкономия как методология сущностно-содержательного изучения категорий в русле теоретической экономии // Современные проблемы глобальной экономики: от торжества идей либерализма к новой «старой» экономической науке. Материалы Международной научной конференции / науч. ред.: М.А. Федова, Р.М. Нуреева, М Л. Альпидовской. - Москва, 2014. - С. 23-25.
4. Гордеев В.А. Теоретическая экономика как журнал и научное направление [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.theoreticaleconomy.info - Дата доступа: 08.12.2014
5. Гордеев В.А. Рецензия на книгу Субетто А.И. «Законы социально-экономического развития России как самостоятельной цивилизации (в контексте закона гетерогенности мировой экономики» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.theoreticaleconomy.info - Дата доступа: 08.12.2014
6. Новоселова, Л. Новый этап экономической реформы в КНР: финансовые аспекты / Л. Новоселова // Российский экономический журнал. - 2014. - № 2. - С. 58-69.
7. Глинкина, С.П. Приватизация. Концепции. Реализация. Эффективность / С.П. Глинкина. -Москва : Наука, 2006. - 235 с.
8. Гордеев В.А. Индустриализация в СССР: актуальные и неактуальные для РФ аспекты: монография /В. А. Гордеев, А. А. Гордеев. - Ярославль: Изд-во ЯГТУ, 2014. - 231 с.
9. Московский экономический форум [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://me-forum.ru/ - Дата доступа: 09.12.2014
10.Объект, предмет, метод экономической науки и реальность: монография / под ред. В.В. Кашицына. - Новороссийск : ГМУ им. адм. Ф.Ф. Ушакова, 2014. - 194 с.
