CC BY
18
ЛКТУЛЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЭКОНОМИКИ И УПРАВЛЕНИЯ
Ю.С. КОЛЕСНИКОВ, заместитель директора Северо-Кавказского НИИ экономических и социальных проблем, доктор экономических наук, профессор
КОНЕЦ РЕГИОНАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКИ?
Ключевая проблема региональной политики в России - нарастающая дифференциация регионов по уровням хозяйственного развития и благосостояния людей, разрывающая единое социально-экономическое пространство России и превращающая в утопию реализацию конституционного принципа социально ориентированного государства, а тем более, - приоритетов социально-рыночного хозяйства.
В научном дискурсе экономического сообщества сегодня хорошо просматривается доминирующая концепция региональной экономической политики, которая заключается в приоритетной поддержке конкурентных преимуществ регионов, инфраструктурном обустройстве их территорий, осуществлении перехода от политики дотаций и лоббирования интересов отдельных региональных и этнических элит на основе экзогенных, так сказать, ресурсов к политике поддержки эндогенного варианта развития и экономического роста (О.С. Пчелинцев, В.Н. Швецов, АН. Ле-кеин и др.). Именно эндогенный тип экономического развития соответствует сегодня как императивам глобализации, где «работают» лишь конкурентные региональные ресурсы, так и императивам, определяемым многоукладным характером российской экономики.
Между тем в «Программе социально-экономичес-кого развития Российской Федерации на среднесрочную перспективу (2005-2008 гг.)» указано, что «политикой властей в среднесрочной перспективе будет не столько выравнивание социально-экономического развития и благосостояния регионов, сколько обес-печение единства экономического пространства и созданиеусловий для добросовестной конкуренции между регионами и муниципальными образованиями за привлечение ресурсов». Это не что иное, как проекция на региональную политику принципов «рыночного фундаментализма», фактически приравнивающая регион к предприятию, действующему в конкурентной среде. Однако при этом тотально игнорируется тот факт, что предприятие может быть закрыто как банкрот, или перенесено в другое место, но регион не может быть «закрыт» или перенесен. Прямой перенос рыночной модели стратегического менеджмента, действующего на микроуровне хозяйственной системы, на мезоуровень - уровень регио-
нальной воспроизводственной системы, тем более многоукладной, где значительные сегменты экономики не конкурентны, не включены в рыночный оборот, но составляют, тем не менее, неотъемлемую часть региональной воспроизводственной системы, воспроизводство населения весьма непродуктивное занятие.
Декларируемый же в указанной «Программе...» переход на практике будет означать, что относительно богатые регионы будут еще богаче, а бедные -беднее. И тогда, между прочим, строительство разумной, экономически эффективной и справедливой системы межбюджетных отношений превращается, вообще, в миф, как и возможность построить правовое социально ориентированное государство. В результате реализации этой стратегии сформируется типично колониальная структура территориального распределения социально-экономических ресурсов страны, в основе которой - эксплуатация центром потенциала периферии [1].
Либерализация российской экономики имела одним из своих последствий кризис социально-экономического пространства, дезинтеграцию сложившегося за годы плановой экономики каркаса территориального разделения труда и размещения производительных сил. «Невидимая рука рынка» в условиях воспроизводственного кризиса менее всего считается с особенностями территориальной организации национального хозяйства. Свидетельство тому -тотальное выбытие в ряде регионов, особенно регионов с монопромышленным профилем, производственных мощностей (угольной промышленности, черной и цветной металлургии, машиностроения, предприятий ВПК и др.), устойчивая экономическая депрессия в сельской местности, малых и средних городах, катастрофический износ производственных фондов в коммунальной (водо- и теплоснабжение, транспорт, очистка и утилизация отходов и т.д.) и производственной инфраструктуре (энергоснабжение, магистральные путепроводы и др.), появление обширных территорий бедности, экономических угроз и социальных конфликтов, натурализация в регионах экономической деятельности, депопуляция населения, массовая миграция (реимиграция) населе-
ния с Востока (Сибирь, Дальний Восток) на Запад, с Севера на Юг.
Реализуемая в России либеральная модель рыночной трансформации экономики, в которой многоукладное с большим сегментом периферийности национальное хозяйство идентифицируется как некая однородная система в виде точки, оказалась, таким образом, в остром противоречии с глубокой и уникальной, с точки зрения мирового опыта, дифференцированное тью и социально-экономической неоднородностью российского экономического пространства. Эта ситуация стимулировала кризисные процессы на мезоуровне экономики и, в частности, стала продуцировать, с одной стороны, инфляционность экономического пространства за счет повышения транс -портных и энергетических издержек, сложных климатических условий, неразвитой инфраструктуры, дороговизны жилья и т.п., ас другой - вьсокие риски инвестиционного процесса и рыночной модернизации региональных экономик.
В условиях централизованной экономики издержки, связанные со свойствами социально-экономичес-кого пространства, покрывались из государственного бюджета. Ситуация принципиально изменилась в результате рыночной децентрализации, когда макроэкономическая функция федерального бюджета фак-тически сократилась до минимума.
В условиях бюджетных дефицитов (все федеральные бюджеты вплоть до 1999 г. были дефицитными) центр стремился передать на региональный уровень большую часть социальных расходов. В свою очередь регионы вынуждены были брать на себя большую ответственность за социальное и экономическое положение на своих территориях.
В то же время дезинтеграция бюджетных ресурсов (в 1992-1998 гг. доля регионов в расходной части консолидированного бюджета РФ увеличилась с 38,6 до 58,1%) сочеталась с общим ростом концентрации финансовых ресурсов страны в столице [2]. Доля Москвы и Московской области в активах банковской системы РФ увеличилась за это жевремяс 65 до 85% [3].
Результатом децентрализации в условиях устойчивого экономического спада стало увеличение в десятки раз межрегиональных различий (например, разница между уровнем собственных бюджетных доходов на одного жителя в Тюменской области и Республике Дагестан составляла в 2000 году 50 раз, а между бюджетными расходами на одного жителя -25 раз) [4], что стало формой «сжатия» экономического пространства. Экономическая жизнь все больше концентрировалась на небольшой части российской территории (так, в 1999 г. 17 регионов-экспортеров России обеспечили 2/3 всех налоговых поступлений в бюджетную систему страны). События 1998 г. усилили процесс дезинтеграции на российском социально-экономическом пространстве. Региональные политические и экономические элиты воспользовались послекризисным экономическим подъемом, чтобы усилить контроль над экономикой и собственностью. Контроль над бизнесом и в целом экономической деятельностью, переход в собственность правящей элиты предприятии региона, как считают спе-
циалисты, сразу после кризиса усилили «закрытость и феодализацию» региональных экономик [5].
Однако подъем промышленности, улучшение экономического и финансового положения крупнейших предприятий сделали их объектами внимания крупных российских и иностранных корпораций. Интервенция московского капитала в регионы началась с середины 90-х гг. Первыми региональное экономическое пространство начали осваивать газовики, нефтяники, крупные финансовые группы. За период с 1997 по 2000 гг. компания «Интеррос» освоила 10 новых регионов и в настоящее время работает в 25, Альфа-группа освоила 30 регионов и работает в 38, ЮКАС работает в 28 регионах, АФК-Система - в 43 регионах [6].
Результатом этих экономических интервенций стало «свертывание» экономического пространства российских регионов [7], перепланировка территориальной организации экономики, усиление функций макроэкономической политики в регионах. «Сворачивание» экономического пространства административных регионов определяется как утрата - ликвидация позиций, занимаемых соответствующим субъектом в конкуренции или кооперации с другими субъектами - регионами как субъектами хозяйствования. Проявляется эта тенденция в уменьшении функционального присутствия « административных» регионов в системе макроэкономических связей, перемещении за их пределы части имущественных прав, маршрутов финансовых потоков, ухода из регионов ряда хозяйственных институтов, в снижении административного веса регионов в межбюджетной системе отношений (передача федеральному центру расширенного пакета финансово обеспеченных материалов, ликвидация ряда региональных финансовых фондов, утрата той или иной части юрисдикции над территорией, потеря ряда полномочий и предметов ведения), миграция крупных региональных капиталов из одних регионов в другие.
Образовавшиеся вследствие этого в социально-экономическом пространстве лакуны, заполняются капиталами корпораций-нерезидентов, капиталами других регионов, которые внедряются на рынки, где действовали успешные предприятия и хозяйственные комплексы региона.
Как показывает опыт, региональные элиты повсеместно не смогли удержать доминантные позиции в управлении успешно функционирующими предприятиями и территориально-производственными комплексами. Кроме того, этим процессам содействуют и процессы глобализации территориальных локальных ресурсов, когда обеспеченность региона собственными предприятиями или трудовыми ресурсами уже не является важным конкурентным «преимуществом в условиях, когда эти ресурсы можно приобрести на глобальных рынках по схожим с внутренними ценами. А удешевление коммуникаций, развитие сетевых фирм. систем многоуровневого маркетинга, виртуальной торговли, сети Интернет сняли с регионов и «защиту расстоянием» от конкуренции.
В то же время возрастающее значение тех элементов локальной среды, которые повышают их конкурентоспособность, обеспечивает локальные эксклю-
зивные преимущества территориальных ресурсов [8]. Воспроизводственными элементами локальных территориальных ресурсов, которые сохраняют потенциал региональной экономики административных районов, особенно с многоукладным хозяйством, являются ресурсы этноэкономики. Этноэкономика -существенная часть экономической ткани всех переходных обществ, имеющих сложную полиэтническую структуру.
Под этноэкономикой понимается территориально -локализованный исторически сложившийся на базе этнохозяйственного уклада сегмент экономики, характеризуемый господством традиционных, преимущественно аграрных форм хозяйственной деятельности, сочетанием натуральных и мелкотоварных форм производства, неразвитостью обмена, замкнутостью домохозяйств, экстенсивным типом занятости, доминированием ручного труда, использованием кустарных ремесел, надомного труда, низкой социальной и пространственной мобильностью населения [9].
В новейшей истории этому хозяйственному укладу роковым образом не везло - не укладывался он в императивы «единого народно-хозяйственного комплекса», индустриализации и коллективизации. Более того, он третировался как фактор сохранения мелкобуржуазного сознания, источник «реставрации капитализма» и т.п. Теплицы в приусадебных хозяйствах и огородах насильственно разрушались вплоть до конца 80-х гг. прошлого века, а оборот мелкотоварного хозяйства административно ограничивался. В период рыночной трансформации, в новейшее время этот уклад по какой-то злой иронии опять оказался выключен из региональной политики и правового пространства как неконкурентоспособный, тормозящий развитие рыночных отношений, являющийся материальным ресурсом «национализма в экономике», питательной средой для кланово-семейной организации хозяйства регионов, развития криминального сектора в экономике и т.п. негативов.
Между тем воспроизводственный кризис в рос -сийской экономике 90-х гг. с впечатляющей убедительностью продемонстрировал воспроизводственную «органику» этноэкомики, ее стабилизирующую функцию. Когда современные отрасли промышленности на Северном Кавказе демонстрировали резкий спад производства, предприятия закрывались, а их работники - в основном русскоязычные - стали покидать регион, сектор этноэкономики продолжал функционировать, выступая источником инвестиционных ресурсов, своеобразным анклавом занятости населения, основным ресурсом развития малого предпринимательства и самозанятости населения. Естественно, что в этих условиях предпринимательство развивалось с «этнической окраской», опиралось на институты и менталитет семейно-клановых отношений, формировалось под воздействием социальных условий (по правилам игры), сложившихся в полиэтнических регионах - «зонах» власти национальных элит в административных и экономических сферах.
Как отмечают В. Лексин и А. Швецов, «необходимо использование надежно правообеспеченных особых, но корректно вписанных в контекст основ-
ных прав и свобод всего населения страны режимов хозяйственной деятельности и жизнеобеспечения» (РЭЖ. 2004. № 8. С. 15.). В правильном направлении, думается, действуют федеральные законодатели, ус -танавливающие право малочисленных коренных народов на особые формы самоуправления, землепользования, ведения традиционного хозяйства и т.п. По-видимому, эта практика может быть в той или иной мере применена и на Северном Кавказе, где живут относительно малочисленные народы, в экономической сфере которых большой удельный вес занимает традиционный хозяйственный уклад - этноэкономика.
Многоукладность современных хозяйственных систем переходных обществ, видимо, является естественно-исторической формой преемственности экономического развития в контексте особенностей их базисных этносоциальных и территориально-культурных институциональных матриц. Современная экономика эволюционирует под воздействием процессов глобализации, являясь, тем не менее, «наследницей» предшествующих форм экономического строя обществ, находится под сильным влиянием особенностей сохранившихся предшествующих хозяйственных укладов, сколь бы архаичными ни казались они современному взгляду. В таких хозяйственных укладах сохраняются и воспроизводятся не только традиционные формы экономических практик, но и элементы традиционной культуры, норм и правил поведения, общения, организации повседневной жизни. Поэтому процессы модернизации охватывают не только индус триальные или постиндустриальные формы экономических практик хозяйственных отношений, но и унаследованные территориально-хозяйственные уклады, имеющие ярко выраженные этнические истоки формирования, которые не «свертываются».
Этничность приобретается тогда, когда социальные связи между членами этнической группы помогают сформировать особые профессионально-хозяйственные образования или социально-территориальные общности, которые способствуют частым и интенсивным личным контактам, вырабатывающим чувство общности и идентификации с членами своей этнической группы. Этнические образования порождают общие этнические интересы, усиливая чувство идентичности, а конкурентная деловая среда способствует усилению и росту этнического самосознания и солидарности.
Возникновение этнических сообществ и сетей порождает инфраструктуру и ресурсы для малого этнического бизнеса. По мере того, как доля предпринимателей и самозанятых в этнической группе растет, защита и развитие этнического бизнеса выражает интересы группы и, следовательно, связывается с данной этничностью. Препятствием к росту этнического предпринимательства становится этнический рынок, который может вместить лишь ограниченное число предприятий.
Невозможность (или неприемлемость, или неконкурентоспособность) выйти на рынок труда в индустриальном секторе экономики вынуждает искать варианты для предпринимательской деятельности, в результате чего на этническом рынке появляется
большое количество мелких семейных предприятий, возникает избыточная конкуренция.
Этнические предприниматели, как правило, занимают рынки, избегаемые или оставленные крупными предпринимателями, а также те, где экономия от масштаба настолько невелика, что для предпринимателей эффективнее использовать собственный труд и выход на рынки, которые характеризуются высоким уровнем нестабильности и неопределенности, а также рынки специфических этнических товаров и ус -луг. Опыт показал, что спрос на этническое предпринимательство (этноэкономику) возникает на рынках с малой емкостью, неоднородностью, чувствительных к колебаниям и нестабильности, которые ограничивают возможности массового производства и сбыта товаров и услуг.
Вместе с тем в условиях форсированной в России модернизации региональных экономик по образу западной либеральной модели возросли риски модернизации в регионах с многоукладной экономикой. Это достаточно жестко проявилось в возрастании асимметрии темпов экономического развития и результатов рыночных реформ в регионах, экономической дезинтеграции регионов (бартер, таможенные барьеры, высокие тарифы на транс портные услуги, административные запреты на ввоз товаров и т.п.), инвестиционных дефицитах в процессе реструктуризации регионального хозяйства, росте теневого сектора, особенно в региональных экономиках, обладающих энергетическими ресурсами (нефть, газ, уголь), поглощении успешных предприятий, действующих на территории регионов «корпорациями-нерезидентами» .
В этих условиях проблему снижения рисков модернизации, «свертывания» региональных экономик в полиэтнических многоукладных экономиках регионов и сохранения их воспроизводственных функций необходимо позициировать в качестве стратегической задачи модернизации одного из принципов федеральной национально ориентированной региональной политики. В соответствии с этим в составе федеральной региональной экономической политике целесообразно выделить следующие стратегии:
• «расконсервирования» ресурсов этноэкоиоми-ки и включения их в сетевые предпринимательские структуры корпоративной экономики;
• «инсталляции» в региональную экономику корпоративных структур, ориентированных на воспроизводство локальных ресурсов и социальное развитие территории;
• опережающего воспроизводства человеческого капитала.
Успешной в стране с многоукладной экономикой может бытье егодня лишь таэкономическаяполитика модернизации, которая институционально обеспечит взаимодействие всех хозяйственных укладов российской экономики, включение их ресурсов в развивающуюся на корпоративных принципах предпринимательскую деятельность, умножая тем самым экономическую связанность ресурсов региона, развертывая его экономическое и социальное пространство. Использование этих экономических стратегий в регионах с многоукладной экономикой создаст условия для сохранения конкурентных сегментов региональных экономик и реструктуризации региональных экономик «административных районов».
ЛИТЕРАТУРА
1. Глазьев С. Очередной «клон» правительственных рыночных фундаменталистов // Российский экономический журнал. 2005. №2.
2. Аринин А., Марченко Г. Уроки и проблемы становления российского федерализма. М, 1999. С. 172.
3. Мурашееа М.М. Роль кредитных организаций в регионализации пространства Российской Федерации // Регионализация в развитии России: теоретические процессы и проблемы. М., 2001.
4. Программа реформирования региональных финансов: первые результаты// Региональные финансы. М., 2001.
5. Зубарева Н. Экономическая ситуация и политика региональных властей после кризиса 1998 г. //Политика и экономика в региональном измерении: Сб. учеб. матер. по курсу «Политическая ре-гионалистика» /Под ред. В.Климанова, Н.3убаревич. М.; СПб., 2000.
6. Дынкин А., Соколов М. Интегрированные бизнес -группы - прорыв к модернизации страны. М: Центр исследований и систематизации науки. 2001. С. 92. См.: Институциональная модернизация российской экономики: территориальный ас -пект. Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 2004.
7. Княжкин В., Щедровский П. На пороге регионализации России / Россия между вчера и завтра. Кн.1 Экспериментальные разработки. М., 2003.
8. Калюжнова Н.Я. Конкурентоспособность российских регионов в условиях глобализации. М., 2004.
9. Колесников Ю. С. Модернизация территориальной организации экономики и макроэкономические функции макроэкономики. / Этноэкономика в мо-дернизационной парадигме развития национального хозяйства. Ростов н/Д, 2004.
