CC BY
161
Войцех ЯРУЗЕЛЬСКИЙ
КОНЕЦ "ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ"*
По разным причинам я не могу принять участие в юбилейных торжествах, посвящённых 75-летию Михаила Сергеевича Горбачёва и в связанной с этим конференции "От Фултона до Мальты: как началась и закончилась "холодная война". Не мог я также выступить на конференции лично на предложенную мне тему "Конец "холодной войны". Поэтому только таким образом я позволю себе высказать вкратце несколько мыслей. В то же время, поскольку я испытываю трудности с доступом ко многим документам и материалам, моё высказывание будет иметь скорее общий характер.
За последние 200 лет через Европу и мир прокатились четыре великих войны. Три "горячие", завершившиеся в 1815, 1918, 1945 годах. И одна "холод-
* От редакции. Предлагаемый вниманию читателей текст является письмом Войцеха Ярузельского Михаилу Горбачёву в ответ на приглашение поучаствовать в праздновании его 75-летия в марте 2006 года, а также в приуроченной к этой дате конференции, посвящённой завершающему этапу "холодной войны ". Публикуя это письмо с согласия Михаила Сергеевича Горбачёва, мы полагаем, что оно будет интересно читателям и сегодня в связи с рецидивами политического мышления времён "холод-ной войны" и даже времён, относящихся к более ранним и мрачным периодам европейской истории, которые проявились в том числе и в Польше в отношении автора этого письма.
Ярузельский Войцех Витольд - генерал армии в отставке, премьер-министр (19811989) и председатель Государственного совета (1985-1989), первый секретарь ЦК Польской объединённой рабочей партии (1981-1989), президент Польши (1989-1990).
ная", которая началась вскоре после Второй мировой войны. Однако её завершение невозможно отнести к конкретной дате. Это был не исторический акт, а исторический этап. Его оценки могут быть, конечно, разными - условными и субъективными. Для меня начало - это 1985-86 годы, а конец - 1989-90 годы. Однако ситуация созревала уже ранее. Экономические и социальные последствия гонки вооружений ощущались - особенно в СССР - всё сильнее. Тем не менее так могло продолжаться и дальше. Советское общество было терпеливым. Память о Второй мировой войне, о тогдашней смертельной угрозе укрепляла убеждение, что обороноспособность - это святое дело. Помню годы, проведённые в Сибири, и заметный везде лозунг: "Всё для фронта, всё для армии, всё для защиты Родины". Это вошло глубоко в сознание. Военная угроза рассматривалась как состояние перманентное, причём усиливавшееся во время очередных международных кризисов. Параллельно с этим постепенно созревало сознание, что дальше так быть не может. Я ясно почувствовал это уже во время первой, пятичасовой беседы с Михаилом Горбачёвым в апреле 1985 года. Как политик, я полностью разделял взгляд, что спираль вооружений необходимо затормозить. Но, одновременно, как военный, я видел технологическое ускорение в вооружении армий НАТО, в том числе потенциал бундесвера. Добавлю здесь, что для нас в Польше постоянной точкой соотнесения был вопрос западной границы, всё ещё отсутствовало окончательное урегулирование со стороны ФРГ.
Советским военачальникам, имеющим богатый военный опыт, трудно было смириться с тем, что мощные арсеналы танков и орудий не в состоянии уравновесить развитие суперсовременных техник, появляющихся в НАТО, а особенно в США. Возможно, я упрощаю, но у меня было впечатление, что существовали как бы две "школы". Одна, долгое время доминирующая: не позволить обогнать себя, и даже иметь некоторое превосходство как гарантию стабильности и мира. Вторая: необходимо искать решения, которые обеспечат безопасность меньшей ценой, путём двусторонних ограничений вооружений. Мне трудно оценивать мышление военных представителей НАТО, но кажется, что похожие две "школы" существовали также и там.
У Варшавского Договора имелись свои грехи, в том числе ограниченная суверенность государств блока. Но его также часто демонизируют, прежде всего как потенциального агрессора, готовящего нападение и покорение Западной Европы. Рассекречиваются различные документы и карты, на которых видны простирающиеся далеко на запад стрелки, сотни термоядерных взрывов и т. п. - одним словом, ужас. Но это односторонняя картина. Только снятие грифа секретности также с документов блока НАТО того периода, то есть уже исторического, могло бы дать полную и объективную картину тогдашней ситуации. Почему это нужно сделать? Судите сами, генерал Клаус Науман, генеральный инспектор бундесвера, а с 14 февраля 1995 года председатель Военного комитета НАТО, дал интервью, которое появилось 14 февраля 1995 года в
известном польском журнале "Впрост". Цитирую: "В период "холодной войны" командные пункты были в постоянной готовности к проведению массированного наступления по всей Европе. Я думаю, что уменьшение их количества и изменение охвата действий будут восприняты в Москве как элемент создания доверия". Вот пример того, как долго одна и другая сторона находились в своего рода "ловушке" взаимной подозрительности. В результате - гонка вооружений, "игра мускулами", демонстрация силы и на полигонах, и на парадах, и на картах. Разумеется, было полное осознание того, что в условиях существования термоядерного оружия тот, кто начал бы большую войну, был бы убийцей и самоубийцей одновременно. Но это не означает, что опасность войны была исключена. В условиях международной напряжённости, локальных конфликтов, различных неожиданных происшествий и провокаций, наконец, даже простого сбоя в системе предупреждения ситуация могла вырваться из-под контроля, а "холодная война" превратиться в "горячую". И это была реальная опасность. Особенным видом опасности было "залезание в петлю" гонки вооружений, главным образом для восточной стороны. Поэтому для того, кто захотел бы сказать "стоп", это было бы непростой задачей. Она потребовала бы решимости идти "против течения", противопоставить себя различным бюрократическим, особенно военным и промышленным лобби. Такой курс, такую тяжесть взял на свои плечи Михаил Горбачёв. Я не располагаю записями, документацией многочисленных переговоров, встреч, конференций как внутри Варшавского Договора, так и во внешнем, межблоковом измерении. Одно является несомненным - то, что это было движение, шаг за шагом преодолевающее сомнения и преграды в направлении доверия и принципиального ограничения вооружений.
В мае 1987 года Политический консультативный комитет государств-участников Варшавского Договора на совещании в Берлине принял постановление "О военной доктрине государств-участников Варшавского Договора", заключительный фрагмент которого я процитирую: "Государства-участники Варшавского Договора предлагают государствам-членам Североатлантического Союза проведение консультаций в целях сопоставления военных доктрин обоих союзов, анализа их характера, совместного рассмотрения направлений их дальнейшей эволюции, имея в виду устранение накопившихся с годами подозрительности и недоверия, достижение лучшего понимания взаимных намерений, обеспечение того, чтобы концепции и доктрины военных блоков и их участников опирались на оборонные принципы. Предметом консультаций могли бы стать также несбалансированность и асимметрия в конкретных видах вооружений и вооружённых сил и поиск путей их устранения по принципу ограничения того, кто получил преимущества, понимая, что такие ограничения приведут к установлению ещё более низких уровней. Государства-участники Варшавского Договора предлагают проведение таких консультаций на авторитетном экспертном уровне с участием военных специалистов с обеих сторон. Они готовы
к проведению таких консультаций уже в 1987 году". Это была смелая, далеко идущая, по существу революционная инициатива. Здесь позволю себе заметить, что Михаил Горбачёв в книге "Жизнь и реформы", в частности, пишет: "К кругу актуальных проблем, какие мы рассматривали с Ярузельским, относилась тема сокращения вооружений. Способ мышления польского лидера о ключевых проблемах обороны и политики был мне близок. Я был тогда очень занят приготовлением к принципиальным переговорам с Западом по вопросу сокращения вооружений". Действительно, я помню, что Михаил Сергеевич с полной решительностью стимулировал этот процесс. Начались венские переговоры - беспрецедентное с обеих сторон "выкладывание карт на стол". Это был гигантский шаг на пути строительства взаимного доверия. В результате появились конкретные решения и практические мероприятия, спираль вооружений изменила направление, пошла вниз. Был приведён в действие процесс исторического значения, можно сказать, необратимый прорыв в окопах "холодной войны".
Я представил общий механизм развития тогдашней ситуации, прежде всего со стороны вооружений и разоружения. Но "преграды" в головах, в сознании, сформированные десятилетиями конфронтации "холодной войны", были не меньшими, чем те, которые были материализованы в ракетах, танках и самолётах. Чтобы достигнуть перелома, необходимо было новое мышление, решающий моральный, психологический импульс. Напомню слова Михаила Горбачёва: "Необходимо перейти от философии вражды к философии взаимозависимости". Исходным пунктом должно было быть взаимное доверие. Горбачёв выстраивал это доверие. Его юридическое образование и логика, гуманитарный кругозор и открытость и, прежде всего, желание и способность понимать партнёра - всё это после долгих лет правления консервативных, вялых советских руководителей производило огромное впечатление.
Слово "перестройка" стало символом перемен в Советском Союзе. Однако её настоящее измерение было значительно шире. Появился новый политический климат. Я почувствовал это лично, ощутили это и другие политики, впрочем, в Польше все почувствовали новый дух взаимных отношений, идущих в направлении партнёрства. Перестройка - это также был уход от вовлечения Советского Союза в различные дорогостоящие внеевропейские дела. Это интенсифицирование и расширение всех видов международных контактов и сотрудничества. Это всё более широкое поле открытости, процесс выявления "белых и чёрных пятен". Одним словом, создалась ситуация, в которой "холодная война" постепенно теряла почву под ногами - можно сказать: количество разного рода увеличивающих доверие фактов переходило в новое качество разрядки и международного сотрудничества.
Необычайно важным, и, быть может, даже ключевым фактом на этом пути была встреча Михаила Горбачёва и Джорджа Буша-старшего в декабре 1989 года на Мальте. Вскоре после этого в Москве прошло заседание Политического консультативного комитета Варшавского Договора. Михаил Сер-
геевич представил результаты переговоров. Деталей я не помню. Они, несомненно, находятся в соответствующей документации. Однако я запомнил общее впечатление: переговоры были искренние, по существу, конструктивные, дающие шанс для следующего весомого шага по пути укрепления доверия, а также интенсификации и углубления процесса ограничения вооружений и разоружения.
Здесь позволю себе личное отступление. Вторая половина 1980-х годов -это постепенное "размораживание" отношений на линии Польша - западные страны и особенно Соединённые Штаты. Очень важным пунктом на этом пути был визит в сентябре 1987 года тогдашнего вице-президента США Джорджа Буша-старшего в Польшу, а затем следующий - уже в качестве президента в июле 1989 года. Наши долгие беседы я вспоминаю с большой теплотой. Они сопутствовали дальнейшим демократическим реформам, создавали климат взаимного доверия, вписывались в развитие понимаемых в широком смысле отношений Восток-Запад. Я подчёркиваю это в контексте ситуации, которую создал Горбачёв: перестройка - глубокие перемены в государствах Восточного блока могли происходить (кроме Румынии) без потрясений, бескровным, эволюционным методом.
Появилось и появляется много высказываний политиков, историков, публицистов, оценивающих характер и движущие силы этих перемен. Согласно различным политическим симпатиям и антипатиям, превозносятся заслуги одних и преуменьшаются - других. Появляются даже попытки процентного их дозирования. Такие торги не имеют смысла. Я уверен, что большая временная дистанция, необременённая спешными политическими эмоциями, даст возможность произвести взвешенную, объективную оценку. Исторические перемены, а следовательно, и конец "холодной войны" - это результат процесса, в котором, как я уже говорил, весьма значимую роль наряду с объективными факторами сыграл субъективный фактор: люди, правительства, общественные движения, а в особенности лидеры - политические и духовные. Рональд Рейган и Джордж Буш-старший, а также в определённой степени некоторые другие западные политики, реформы, осуществляемые властями, особенно в Польше и частично в Венгрии. Разумеется, "Солидарность", Лех Валенса. И, наконец, диссидентские круги в разных странах. Нельзя также обойти стороной усилия церквей разных вероисповеданий. При этом особую роль сыграл Папа Римский Иоанн Павел II. Его влияние на развитие ситуации в Польше, а тем самым косвенно в некоторых других странах, было весьма важным.
Подвожу итог: было много импульсов и потоков, которые, образно говоря, создавали всё более широкую реку ожиданий и стремлений по направлению полной демократизации и основанных на её фундаменте международных отношений. Однако эту реку перегораживала сильная преграда, плотина консервативных традиций и навыков и, прежде всего, интересов различных сил, стоящих на страже старого порядка. Неоднократно уже я приводил старую рус-
скую поговорку: "Под лежачий камень вода не течёт". Необходимо было поднять этот камень, преодолеть эту преграду. Это мужественно сделал именно Горбачёв, поддержанный по-современному, широко мыслящими людьми из различных советских гражданских и военных кругов. Я могу с удовольствием сказать, что в Польше его инициативы и действия встретили с великой симпатией и поддержкой.
Отдавая дань уважения всем личностям и силам на Востоке и Западе, которые на протяжении многих лет боролись за свободу и демократию, за суверенность, за преодоление антагонистического разделения Восток-Запад, необходимо одновременно подчеркнуть, что во второй половине 1980-х годов ключевую роль в этом процессе сыграл Михаил Сергеевич Горбачёв. Это была бесценная роль, имеющая переломное значение. Если бы он не поднял этот "камень", история могла бы принять совсем другой оборот. Или в виде общего регресса и сопутствующих ему разных непредвиденных реакций, которые ещё долгие годы негативно, дестабилизирующе сказывались бы на международной действительности. Или в виде взрыва, который мог бы стать воспламенителем катастрофы в европейском или даже всемирном масштабе. Произошло, к счастью, по-иному. И хотя не всё пошло идеально, самое главное, что "холодная война" - это проклятие Европы и мира - канула в Лету.
