CC BY
62
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
Вячеслав ДАШИЧЕВ
"ГЕРМАНСКИЙ ВОПРОС": ВОСПОМИНАНИЯ О БУДУЩЕМ
(Размышления, навеянные книгой "Михаил Горбачёв и германский вопрос. Сборник документов 1986-1991")1
Стало привычным, что о государственных деятелях, изменивших ход истории, после их ухода из политики или из жизни слагаются мифы, искажающие порой до неузнаваемости их истинное лицо и их роль в событиях своего времени. Одни предают их анафеме, другие боготворят, третьи ревизуют их прижизненный образ. Происходило это всегда, и причиной этого всегда была политическая борьба вокруг кардинальных национальных и социальных проблем народов и государств. Достаточно назвать здесь такие исторические фигуры, как Иван Грозный или Пётр Первый в русской истории, Наполеон во французской или Сталин в советской. Все они стали объектами активного и очень противоречивого мифотворчества.
Современное российское общество оказалось расколотым в оценке исторической роли советских лидеров. Были свергнуты со своих пьедесталов в прямом и переносном смысле Ленин и Сталин, Хрущёв и Брежнев, не говоря уже о менее значительных политических фигурах. Это связано в первую очередь с тем, что в результате государственного переворота Бориса Ельцина, Леонида Кравчука и Станислава Шушкевича - первой на пространствах тогда ещё Советского Союза странной революции, которые позднее получат название "цветных" и с которыми полтора десятилетия спустя будет бороться новое российское руководство, был положен конец социалистической реформации. Советский Союз был разрушен, а Россия, как и другие советские республики, вступила на капиталистический путь
1 Михаил Горбачёв и Германский вопрос. Сборник документов 1986-1991. Предисловие и составление: Александр Галкин, Анатолий Черняев. М.: Издательство "Весь мир", 2006.
© Дашичев Вячеслав Иванович - профессор, доктор исторических наук, главный
научный сотрудник Отделения международных экономических и политических исследований Института экономики РАН.
развития. Нет ничего удивительного в том, что люди, получившие власть в России, постарались предать забвению идеалы, цели и саму сущность реформ 80-х годов. Но вытравить социалистическое прошлое и попытку его реформации из памяти российских граждан оказалось не так-то просто. Тем более что под влиянием обрушившейся на них нищеты, аморальности, безнравственности, бесправия, коррупции и криминальности значительной части новой так называемой элиты многие очень быстро почувствовали ностальгию по советским временам, разочарование и неудовлетворённость новыми порядками в стране. Начались поиски виновных в обрушившихся на страну несчастьях. Лучшей кандидатуры для этого - чтобы свалить, как говорится, с больной головы на здоровую, чем Михаил Горбачёв, с именем которого связана бурная эпоха неудавшейся социалистической реформации, найти было трудно.
О перестройке, внутренней и внешней политике Горбачёва в России и за рубежом, изданы сотни книг. Они полны противоречий, а порой и прямых искажений исторических фактов, не говоря уже о мыслях и намерениях последнего Генерального секретаря ЦК КПСС, первого и, увы, последнего Президента СССР. Наибольшую ценность, пожалуй, для исследователя представляют труды, вышедшие из-под пера самого Горбачёва. К ним, в первую очередь, можно отнести его фундаментальные мемуары1. Кроме того, интереснейшие факты и мысли о событиях тех лет содержатся в других его книгах, изданных в России и за рубежом2. Большую научную ценность представляют собой воспоминания и исследования людей из ближайшего окружения М. Горбачёва в те годы3' Вообще же число исследова-
1 Михаил Горбачёв. Жизнь и реформы. Книга 1, 2. М. 1995. Немецкое издание: Michail Gorbatschow. Ermnerungen. Berlin, 1995.
2 К ним в первую очередь следует отнести книги, которые были изданы в России и за рубежом: Михаил Горбачёв. Чего я на деле хочу. М. 1987, Michail Gorbatschow. Was ich wirklich will. Wien, 1987, Michail Gorbatschow. Meme Vision Die Perestroika in den neunziger Jahren. Frankfurt am Main, 1990, Михаил Горбачёв. ГКЧП. М. 1991. Michail Gorbatschow. Der Staatsstreich. München, 1991, Michail Gorbatschow. Der Zerfall der Sowjetumon. München, 1992, М.С. Горбачёв. Годы трудных решении. Избранное, 1985-1992. М. 1993, Michail S. Gorbatschow. Gipfelgesprache Geheime Protokolle aus meiner Amtszeit. Berlin, 1993, Michail Gorbatschow, Wadim Sagladm, Anatoh Tschernja-jew. Das neue Denken Pohtik im Zeitalter der Globahsierung. Munchen, 1997, Михаил Горбачёв. Союз можно было сохранить. Белая книга. М. 1995, М.С. Горбачёв. Размышления о прошлом и будущем. М. 1998, Михаил Горбачёв. Как это было. Объединение Германии. М. 1999, Michail Gorbatschow. Wie es war Die Deutsache Wiedervere-migung. Berlin, 1999.
3 А.С. Черняев. Шесть лет с Горбачёвым. По дневниковым записям. М. 1993 г. (Немецкое издание: Anatoh Tschernjaew. Die letzten Jahre emer Weltmacht Der Kreml von innen. Stuttgart, 1993), А.С. Черняев. Моя жизнь и мое время. М. 1995, Георгий Шахназаров. Цена свободы. Реформация Горбачёва глазами его помощника. М. 1993 г., (Немецкое издание: Preis der Freiheit Erne Bilanz von Gorbatschows Berater. Bonn, 1996), В. Медведев. Прозрение, миф или предательство? К вопросу об идеологии перестройки. М. 1996, Эдуард Шеварднадзе. Будущее принадлежит свободе. М. 1991. (Eduard Schewardnadse. Die Zukunft gehort der Freiheit. Hamburg, 1991), Многие лета.
ний российских и зарубежных авторов о перестройке исчисляется сотнями. В своей совокупности они ещё только ждут обстоятельного изучения и анализа.
Спор о том, нужна ли была вообще перестройка, не она ли привела к разрушению Советского Союза, в России не прекращался все постсоветские годы. В общественном сознании прочно утвердился сознательно созданный, как уже мы говорили в самом начале статьи, вполне рукотворный политический миф. Это миф о том, что будто бы в этой геополитической катастрофе, как определил её не так давно Президент России В. Путин, в равной степени виновны как М. Горбачёв - сторонник социалистических реформ, так и Б. Ельцин, повернувший страну на "лёгкий и простой", как тогда многим казалось, "естественный" путь реставрации капитализма. При этом российский политический истеблишмент не устаёт демонстрировать принципиально разные подходы к "обоим виновникам". Больше того, после смерти Б. Ельцина предпринята попытка его героизации как "спасителя" России, принесшего ей свободу и демократию. Подтверждение тому можно было видеть в день первой годовщины кончины первого президента капиталистической России. Впрочем, всем мыслящим людям причины и цели этого мифотворчества, политической канонизации Б. Ельцина совершенно ясны. Никто из его живых соратников так и не покаялся в криминальной приватизации и "шоковой терапии" экономики, науки, здравоохранения и вообще всей жизни российского общества.
Конечно, ни в политическом, ни в моральном, ни тем более в историческом плане нельзя ставить знак равенства между М. Горбачёвым и Б. Ельциным. Это фигуры совершенно несопоставимого исторического масштаба. Они были, есть и останутся навсегда этическими полюсами и политическими антиподами. М. Горбачёву не хватило сил для прорыва в будущее, а у Ельцина их оказалось в избытке для того, чтобы отбросить Россию далеко в прошлое. Цели и методы их "правления" были диаметрально противоположными. М. Горбачёв выступал выразителем и двигателем социалистической реформации, которую не удалось довести до благополучного конца, и это обернулось трагедией для Советского Союза. Власть в России, которая была несущей основой, базисом всего Советского Союза, несмотря на, скажем прямо, не очень решительное сопротивление со стороны М. Горбачёва захватил Б. Ельцин, снискавший лавры "советского Герострата". С его именем связана капиталистическая реставрация в России, которая вылилась в развал и небывалую деградацию страны, её разграбление, в тяжелые бедствия народа и его духовное опустошение.
Нужна ли была перестройка? Не подлежит никакому сомнению, что советская система остро нуждалась в политических и экономических реформах. Глубоко не правы те, кто считает, что перестройку вообще не надо было начинать и что не нужно было ничего менять во внутренней и внешней политике Советского Союза. Реформы буквально стучались в дверь. Экономический рост по существу прекратился. Экономика катилась под гору начиная с 1950-х годов, и в начале 80-х годов рост опустился до нулевой отметки. Интеллектуальная, творческая, трудо-
Михаилу Горбачёву - 70. М. 2001, Прорыв к свободе. О перестройке двадцать лет спустя. Критический анализ, Изд. "Горбачёв-Фонда", М. 2005 г. и др.
вая инициатива людей, развитие предприятий были зажаты в административно-идеологические тиски, стали жертвой волюнтаристской хозяйственной политики и государственного плана как инструмента её осуществления.
Так дальше нельзя было жить. Советское общество и советская власть оказались в уязвимом и опасном положении. Это хорошо понимал Ю. Андропов, который, будучи многолетним главой КГБ, хорошо знал экономическую и общественно-политическую ситуацию в стране и пришел к выводу, что централизованная вне всякой меры экономика не может функционировать эффективно и нуждается в глубоких преобразованиях. Именно при нём начались первые реформы, ограниченные, правда, осторожными мерами по децентрализации экономики.
С приходом М. Горбачёва началось глубокое реформирование не только экономики. Оно затронуло сферу внутренней и внешней политики, идеологии и других сторон жизни советского общества. Но для проведения внутренних реформ было крайне необходимо создать для них благоприятную внешнеполитическую обстановку. Да и сама внешнеполитическая сфера нуждалась в коренных преобразованиях. Нельзя было жить и проводить реформы в состоянии "равновесия ядерного страха", в условиях конфронтации с коалицией западных держав во главе с США, под тяжёлым прессом гонки вооружений, давившим на советскую экономику. Поэтому необходимо было нащупать новый модус вивенди в отношениях с Западом и найти взаимопонимание в преодолении "холодной войны". Добиться этого нужно было не только в интересах создания благоприятных условий для перестройки. Прекращение яростной и непрерывной конфронтации со странами Запада имело и чрезвычайно важное общечеловеческое измерение -избавление международного сообщества от страха перед возможностью ядерного апокалипсиса, преодоление опасного раскола человечества на две враждующие глобальные коалиции. Это понимали и трезвые политики на Западе. Ещё после кубинского кризиса 1962 года президент США Джон Кеннеди заявил: "Или человечество покончит с войной, или война покончит с человечеством".
Для советской политики было важно определить основные параметры возможного баланса интересов между Западом и Востоком. Было очевидно, что требовалось произвести во внешней политике основательную переоценку ценностей, в первую очередь пересмотреть устаревшую и чрезвычайно опасную в ядерный век концепцию классовой борьбы на международной арене, отказаться от экспансионистской политики коммунистического мессианства и от "доктрины Брежнева", оправдывавшей вмешательство Советского Союза, в том числе военного, во внутренние дела стран СЭВ под предлогом защиты в них социализма. На деле эта доктрина стала препятствием на пути политических, экономических и социальных реформ в этих странах, их движения к социализму с "человеческим лицом". Так догматики в советском руководстве консервировали во вред Советскому Союзу и его партнёров устаревшую, неэффективную, не соответствовавшую духу времени социально-политическую систему. Поэтому М. Горбачёв вскоре после вступления в должность генсека провозгласил, что каждый народ имеет право выбирать свой путь без вмешательства извне. Это означало, что "доктрина Брежнева" утратила свою силу и не будет больше применяться в советской политике. Руководство каждой партии, стоявшей у власти, должно было нести полную ответственность за
положение дел в своей стране и не рассчитывать в чрезвычайной ситуации на военную помощь Советского Союза. Это относилось и к ГДР.
Одним из важнейших элементов всей конфронтационной политической композиции Восток-Запад являлся, бесспорно, германский вопрос. Именно через расколотую надвое Германию проходил передний край противостояния НАТО и ОВД. Пока существовал этот раскол, преодоление "холодной войны" представлялось немыслимым. Поэтому германский вопрос превратился во второй половине 80-х годов в центральный объект переговоров между Советским Союзом и западными державами в поисках взаимоприемлемого компромисса. От этого во многом зависело успешное продвижение Советского Союза по пути реформ.
Ключ же от германского единства в то время находился в Москве. Но как воспользоваться им? Держать дверь к единству Германии на запоре? Создать условия для сближения и сотрудничества двух германских государств? Или пойти ещё дальше - принять конфедеративное устройство двух частей Германии? Согласиться на слияние ГДР с ФРГ на основе параграфа 23 Основного закона ФРГ? Каков должен быть международный статус объединённой Германии - внеблоко-вый, нейтральный или в составе НАТО? Таков был далеко не полный перечень вопросов, непосредственно затрагивавших судьбу немецкого народа, двух германских государств, а также интересы и безопасность Советского Союза, стран, входивших в Организацию Варшавского Договора, и Запада.
М. Горбачёв рассказал о том, как разрешались эти вопросы - в острой дипломатической борьбе, в которую были вовлечены почти все страны Европы и исход которой зависел в первую очередь от Советского Союза и США - в упомянутой выше книге "Как это было"1. В предисловии к ней он писал: "Поскольку к объединению Германии я имел прямое отношение, то счёл долгом поделиться размышлениями о германском вопросе в этой книге. Она нужна и потому, что мои взгляды на германскую проблему, их эволюцию во времени, мои намерения, мотивы и реальные причины, по которым я действовал так, а не иначе, нередко искажаются. Происходит это из-за недостатка знаний о предмете, по неосведомлённости о некоторых деликатных вещах, а чаще же в угоду политической конъюнктуре или вследствие заведомо негативного отношения к перестройке и вообще к моей политике, персонально ко мне. Тут уже не до фактов, тут лишь бы похлеще выразиться. Этим занимаются некоторые ангажированные российские авторы. Увы! Необъективную интерпретацию кое-каких важных моментов, а может быть, и сознательное искажение истины я обнаружил также в заявлениях и мемуарах тех, кто был моими партнёрами в деле объединения Германии"2. В этой чрезвычайно интересной книге представлено собственное виденье М. Горбачёвым политической и дипломатической борьбы вокруг объединения Германии. В конце 2006 года эта книга была очень удачно дополнена исключительно интересным и важным с научной и политической точек зрения сборником документов, касающихся политики М. Горбачёва в германском вопросе в период 1986-1991
1 Мои размышления по поводу этой книги я изложил в статье "О том, как это было", опубликованной в журнале "Свободная мысль - XXI", № 2, 2000. С. 52-67.
2 Михаил Горбачёв. Как это было. С. 3-4.
годов. Его составители Анатолий Черняев и Александр Галкин собрали в нём уникальные архивные записи не только переговоров М. Горбачёва с ключевыми государственными деятелями стран НАТО и ОВД, но и заседаний Политбюро ЦК КПСС по германскому вопросу. Здесь же представлены записи бесед внешнеполитических помощников Горбачёва с западными политиками. С западногерманской стороны в переговорах участвовали Г. Коль, Р. фон Вайцзеккер, Г.-Д. Геншер, Ф.-И. Штраус, И. Рау, В. Брандт, Э. Бар, Л. Шпэт, X.- И. Фогель и др. От союзников ФРГ по НАТО - Дж. Буш, М. Тэтчер, Ф. Миттеран, Дж. Андреотти, Дж. Бейкер и др., от социалистических государств - Э. Хонеккер, В. Ярузель-ский, X. Модров, А. Дубчек и др. Все эти государственные деятели были в той или иной степени сопричастны к решению судьбы немецкого народа, а следовательно, и Европы.
В сборнике документов очень наглядно показана эволюция взглядов Горбачёва по германскому вопросу. В предисловии к сборнику его составители совершенно справедливо указывали: "Правильно понять и оценить политику Горбачёва в германском вопросе можно только в том случае, если вписать её в более общий контекст: оценку им мировой ситуации, решительный выбор в пользу прекращения "холодной войны", приведшей человечество на грань самоуничтожения, развития событий в Советском Союзе. Решение германского вопроса призвано было стать фактором демонтажа фронтального противостояния систем" (с. 14).
Было бы неверно думать, что М. Горбачёв с самого начала перестройки был за воссоединение Германии. В беседе с министром иностранных дел Геншером 21 июля 1986 года он сказал: "...Мы исходим из того, что нарушение сложившейся политической и территориальной структуры в Европе привело бы только к хаосу и ухудшению обстановки" (с. 15).
9 ноября 1989 года пала Берлинская стена. Это событие явилось пробным камнем для внешней политики М. Горбачёва. Он остался верен провозглашённым им принципам. Несмотря на давление в ЦК и госаппарате, требования применить силу, он дал указание: советским войскам в ГДР оставаться в казармах и не вмешиваться в события. "Доктрина Брежнева" не была задействована на этот раз. Это мудрое решение надо рассматривать с двух сторон. Во-первых, был открыт путь для бескровного восстановления германского единства. Во-вторых, применение военной силы неизбежно вылилось бы в большую европейскую, а может быть, и мировую войну. Этого не произошло благодаря тому, что во главе КПСС был М. Горбачёв. Но его позиция относительно сохранения двух германских государств оставалась неизменной. В беседе с Дж. Андреотти 29 ноября 1989 года он говорил: "воссоединение ФРГ и ГДР не актуальный вопрос" (с. 284), на что Дж. Андреотти ответил: "Это абсолютно верно". Аналогичных взглядов, как свидетельствуют приведённые в книге записи, придерживались английский премьер М. Тэтчер и французский президент Ф. Миттеран.
Провал режима Э. Хонеккера, последующее падение Берлинской стены и тяжелый политический кризис, разразившийся в ГДР, коренным образом изменили политическую и стратегическую ситуацию в Центральной Европе. Перед советской внешней политикой возник коренной вопрос - как реагировать на фактическое развитие событий? Консервативные круги советского политического и во-
енного истэблишмента стояли за сохранение существующего статус-кво в Европе. Их главными тезисами были:
• Объединение Германии подорвёт безопасность Советского Союза и других стран ОВД;
• Немецкое единство возможно только в отдалённом будущем;
• Сначала единство Европы, потом единство Германии;
• Использовать советские войска в ГДР для противодействия объединению Германии;
• Советский Союз должен сохранить свои права, вытекающие из поражения Германии;
• Необходимо восстановить права четырёх держав-победительниц и четырехсторонний союзный механизм в Германии;
• Надо нажать на тормоза, чтобы нейтрализовать, замедлить и приостановить движение к немецкому единству;
• Социально-политические структуры ГДР должны быть сохранены.
Все эти тезисы были оторваны от жизни, и она это быстро доказала. Под напором массового народного движения в ГДР под лозунгом "Мы единый народ" и "Мы за реформы" сохранять старые позиции по германскому вопросу оказалось невозможно. М. Горбачёв правильно оценил причины падения власти в ГДР. В той же беседе с Дж. Андреотти он заявил: "Руководство ГДР на протяжении многих лет держало общество в состоянии мобилизации из-за противостояния с ФРГ. И это тоже сработало. Когда у нас начались перемены, им надо было делать то же самое: открыть возможности для того, чтобы люди могли реализовать себя, находить более адекватные времени формы, в том числе что касается связей с ФРГ. Но Хонеккер считал себя хранителем священного огня. А то, что делали другие, рассматривал, чуть ли не как предательство, сдачу позиций под давлением Запада. Общественное мнение требовало перемен, а политическое руководство не реагировало" (с. 266). Действительно, негибкая, догматическая позиция Э. Хо-неккера, игнорировавшего высокий накал страстей в массах, требовавших реформирования существовавшей социально-политической системы и решения немецкого вопроса, явилась одной из важных причин гибели ГДР.
Ход событий властно требовал от советского руководства принятия неординарных решений по германскому вопросу. Но как это можно было совместить с упомянутыми выше тезисами сторонников сохранения статус-кво? С инерцией советского общественного мнения, привыкшего к существованию двух Германий? Для решения всех этих вопросов 26 января 1990 года в кабинете М. Горбачёва было проведено совещание в узком составе. В нём участвовали председатель Совета министров Н. Рыжков, министр иностранных дел Э. Шеварднадзе, председатель КГБ В. Крючков, начальник Генерального штаба С. Ахромеев, помощники Горбачёва А. Черняев и Г. Шахназаров, заведующий международным отделом ЦК КПСС В. Фалин и др.
М. Горбачёв охарактеризовал всю серьёзность ситуации: "Мы сейчас с ГДР как со своим Азербайджаном: не на кого опереться, не с кем иметь доверенных отношений. А если и можем с кем-то договариваться, это не имеет решающих последствий. Даже Модров (премьер-министр ГДР с ноября 1989 г. по март 1990 г.
прим. авт.) отваливает из СЕПГ. Неважно, что он искренний наш друг. Нет реальных сил в ГДР" (с. 307).
Дальнейший план действий советской политики представлялся М. Горбачёву так: "Я бы поставил на то, чтобы выиграть возможно больше времени. Самое главное сейчас - растянуть процесс, какова бы ни была конечная цель (воссоединение). Надо, чтобы к этой цели привыкли и немцы, и Европа, и в СССР... Идее выиграть время отвечает предложение о "договорном сообществе" с конфедеративными чертами" (с. 310-311).
Анатолий Черняев выдвинул идею не пускать всё на самотек, а начать переговоры по схеме 2 плюс 4, то есть в составе двух германских государств, СССР, США, Франции и Англии. Эта идея получила впоследствии поддержку всех заинтересованных сторон. Своё отношение к этим переговорам М. Горбачёв выразил так: "Главное, на что никто не должен рассчитывать, что объединённая Германия уйдет в НАТО. Наличие наших войск этого не позволит. А убрать их мы можем, если американцы тоже уберут свои войска. А они долго ещё этого не сделают. И Колю придётся с этим считаться..." (с. 308).
Весьма интересны высказывания других участников этого совещания:
Н. Рыжков: "Сохранить ГДР - дело нереальное. Конфедерация - да. Но мы должны выдвинуть условия для конфедерации. Неправильно отдавать всё Колю. Если будет так, то Германия через 20-30 лет развяжет третью мировую войну".
Э. Шеварднадзе: "Для Коля сейчас главный вопрос - о "договорном сообществе", которое ведёт к конфедерации ФРГ - ГДР. Нам не надо включаться в дискуссию о воссоединении. Не наше это дело. Пусть ГДР выступает с инициативами... Я против "института", в котором будут четыре победителя. Это значит, что натовцы там будут хозяевами положения".
В. Крючков: "Дни СЕПГ сочтены. Это не рычаг и не опора для нас... Стоит обратить внимание на СДП ГДР. Наш народ боится, что Германия опять станет угрозой. Она никогда не согласится с нынешними границами. Постепенно надо начинать приучать наш народ к воссоединению" (с. 308-309). Из этого видно, что даже среди политических деятелей СССР самого высокого уровня был большой разброс мнений о том, как подходить к решению германского вопроса. Все сходились на одном - дни ГДР сочтены. На совещании прозвучали очень тревожные слова М. Горбачёва: "Был Брестский мир № 1, теперь мы в ситуации Брестского мира № 2. Если не справимся, нам грозит... что отхватят опять полстраны. Очень важно это понимать" (там же). Эти слова оказались пророческими, но только с одной существенной оговоркой. Не руководство НАТО, а Б. Ельцин и его окружение вынесли смертельный приговор СССР и позволили "отхватить" от него почти половину его территории.
Итак, совещание "в верхах" у М. Горбачёва поставило в повестку дня советской политики растянутое по времени создание конфедерации двух германских государств, недопущение включения объединённой Германии в состав НАТО и подготовку общественного мнения в Советском Союзе и на Западе к возможному германскому единству. 30 января 1990 года в беседе с X. Модровым Горбачёв изложил концепцию германской конфедерации: "Что касается Советского Союза, то мы понимаем потребности немецкого народа в ФРГ и ГДР в углублении об-
щения, его стремление к сотрудничеству и взаимодействию. Думаю, вы в ваших предложениях правильно намечаете этапы. Очевидно, сейчас надо настраиваться на заключение договора о сотрудничестве и добрососедстве с элементами конфедерации... Следующий этап - переход к конфедеративным структурам и в отдалённой перспективе - к срастанию двух государств в единое" (с. 320).
Камнем преткновения на пути воссоединения Германии стал с января по май 1990 года вопрос о её международном статусе - быть ей в составе НАТО или нейтральной, внеблоковой. Здесь позиции Советского Союза и США - главных субъектов на переговорах 2 плюс 4 - сильно разошлись. Вашингтон стремился во что бы то ни стало сохранить НАТО. Этот альянс служил (и до сего времени служит) основным инструментом господства США в Европе. А без Германии он практически терял свой вес в европейских делах. Это противоречило трём главным принципам европейской политики США, принятым в годы "холодной войны": "держать американцев в Европе, держать немцев в узде, держать русских вне Европы". Эти принципы остаются для США в силе до сегодняшнего дня (Михаил Горбачёв. Как это было, с. 3-4).
М. Горбачёв правильно оценил позицию США в вопросе о членстве Германии в НАТО. В беседе с М. Тэтчер 8 июня 1990 года он сказал: "Я понимаю, почему Президент Буш держится за НАТО - ведь без этого союза отпадает необходимость в американском военном присутствии в Европе и, соответственно, существенно уменьшится политическое влияние США на континенте. Поэтому они за то, чтобы Германия была в НАТО. Им кажется, что без Германии НАТО неполноценна, а нет НАТО - нет американского присутствия в Европе"1.
В подходе к членству Германии в НАТО М. Горбачёв не мог не учитывать интересы национальной безопасности Советского Союза и позицию Министерства обороны, Генерального штаба, а также общественное мнение в СССР. В беседе с Х. Модровым 30 января 1990 года он заявил: "Самый главный вопрос - военный нейтралитет ГДР и ФРГ. Это требует обдумывания в конкретном плане. Но одно несомненно и очень важно - этот процесс должен идти с двух сторон.
Если будет разрушена военно-политическая структура на Востоке, то создастся резкий перекос в балансе сил, что, конечно, не может не вызвать общую обеспокоенность всех европейцев. Вопрос ставится не вообще о нейтралитете, а о военном нейтралитете как этапе" (с. 321). Классическим решением, по мнению М. Горбачёва, был бы роспуск обоих блоков. Тогда можно было бы жить в условиях существования новых структур безопасности2.
Итак, нужно было искать трудное компромиссное решение. В противном случае не представлялось возможным покончить с "холодной войной", гонкой вооружений и обеспечить благоприятные внешние условия для проведения реформ. Для выхода из тупиковой ситуации министр иностранных дел ФРГ Г.-Д. Геншер предложил свой компромиссный план, суть которого он изложил в двух выступлениях 6 и 31 января 1990 года. Он, в частности, заявил: "НАТО следует однозначно объявить: что бы ни произошло с Варшавским пактом, расширения терри-
1 Михаил Горбачёв и германский вопрос. С. 478.
2 Михаил Горбачёв и германский вопрос. С. 434.
тории НАТО на Восток, т. е. ближе к границам Советского Союза, не будет. Представления о том, что часть Германии, составляющая ныне ГДР, будет включена в военные структуры НАТО, заблокирует германо-германское сближение"1. Поэтому, заключал он, "мы должны теперь по возможности стремиться к тому, чтобы путём создания совместных структур безопасности покончить с военной конфронтацией, после того как всё более и более устраняются лежащие в её основе политические противоречия. Необходимо решительно стремиться к тому, чтобы создать общеевропейский мирный порядок..."2.
Безусловно, "План Геншера" учитывал интересы безопасности Советского Союза и был на худой конец приемлем для него. 21 февраля 1990 года М. Горбачёв сделал заявление для "Правды", в котором, в частности, говорилось: "... Процесс объединения Германии органически связан и должен быть синхронизирован с общеевропейским процессом, с его стержневой линией - формированием принципиально новой структуры европейской безопасности, которая придёт на смену блоковой"3. Он считал необходимым, чтобы характер и сущность принципиально нового мирного порядка в Европе были зафиксированы документально в договоре между сторонами4. Эти идеи М. Горбачёва были близки к "плану Геншера". Но они шли вразрез с целями европейской и глобальной политики США. В беседе с Ф. Миттераном 25 мая 1990 года М. Горбачёв прямо заявил об этом: "То, с какой настойчивостью американцы отстаивают тезис о необходимости и полезности НАТО, заставляет меня задаться вопросом: не думают ли США таким образом создать какой-то механизм, институт, своего рода директорию по управлению мировыми делами?"5. В этой оценке Михаил Сергеевич оказался совершенно прав. Надо было, следовательно, исходить из того, что никакого компромисса с правящей элитой США в вопросе о членстве Германии в НАТО добиться не удастся. Единственной словесной уступкой Буша было его обещание в разговоре с Горбачёвым не продвигать сферу действий НАТО на Восток дальше западной границы ГДР.
Что же в этой ситуации можно было предпринять? Заблокировать воссоединение Германии силой и тем самым продлить "холодную войну" со всеми её тяжёлыми последствиями для Советского Союза и народов Европы? Или согласиться на включение объединённой Германии в НАТО? 4 мая 1990 года Анатолий Черняев в докладной записке М. Горбачёву наметил, на мой взгляд, правильный путь для решения вопроса: "Совершенно очевидно, что Германия окажется в НАТО. И никаких реальных рычагов воспрепятствовать этому у нас нет... Но если мы сейчас будем "железно стоять", потом это будет выглядеть крупной уступкой, отступлением... Рассуждения насчёт того, что в результате объединения, а потом и возможного присоединения Польши к НАТО границы блока пододвинулись бы к советским границам, - это из вчерашнего дня, это стратегия времен Второй мировой войны и "холодной войны", когда наша собственная безопасность измерялась не
1 Hans-Dietrich Gensher. Erinnerungen. Siedler-Verlag, 1995. S. 709-715.
2 Там же. С. 712.
3 Михаил Горбачёв и германский вопрос. С. 373.
4 Михаил Горбачёв и германский вопрос. С. 416.
5 Там же. С. 457-458.
только в военном плане, но и в социально-политическом - через содружество. И будут ли бронетранспортеры и гаубицы бундесвера стоять на Одере-Нейссе, или на Эльбе, или где-нибудь ещё, ситуации в мировой военной стратегии это не меняет. Эта ситуация определяется ядерным балансом СССР и США. Неважно, будет ли он сокращён на 50%, 80% или 90%, но он останется балансом. Даже более того: безопасность связана с принципом неприемлемости возмездия". И он заключал: "Зачем нам сейчас, в такой сложный момент перестройки, осложнять отношения с Западом, вызывать дополнительные подозрения и спекуляции?... "1.
Конечно, Советский Союз, располагавший тогда мощным ракетно-ядерным потенциалом сдерживания, будучи самодостаточным в решающих сферах жизнедеятельности, мог вполне самостоятельно, без стран Варшавского Договора надёжно обеспечить свою национальную безопасность и спокойно продолжать социалистическую реформацию.
М. Горбачёв прислушался к этому мнению и смирился с включением объединённой Германии в НАТО. Путь к германскому единству был открыт. Но кто тогда мог предположить, что Б. Ельцин и стоящие за ним силы нанесут М. Горбачёву и всей стране удар в спину, разрушат Советский Союз и создадут в Европе качественно иную, благоприятную для интересов США геополитическую ситуацию? В истории ещё не было примера такого предательства национальных интересов. Отныне США, оставшись единственной супердержавой, прониклись одержимостью мирового господства. И свой главный удар они обрушили на Россию, чтобы разрушить её как ядерную державу до основания. При этом они применили "стратегию косвенных действий", сформулированную английским военным теоретиком Лидделом Гартом. С её помощью США осуществили в период ельцинского правления свои антироссийские цели без применения военной силы и без занятия территории России, опираясь только на своих лоббистов внутри страны.
После мая 1990 года процесс объединения двух германских государств в единое целое пошёл быстрыми темпами. Он сопровождался подписанием десятка договоров о создании нового мирного порядка и сотрудничества в Европе после окончания "холодной войны". 12 сентября в итоге переговоров по формуле "2 плюс 4" между ФРГ, ГДР, Францией, Англией, СССР и США был подписан "Договор об окончательном урегулировании в отношении Германии", 9 ноября между Германией и Советским Союзом был подписан "Договор о добрососедстве, партнёрстве и сотрудничестве", 19 ноября последовало Заявление 22 государств, принятое на саммите ОБСЕ в Париже. А венцом переговоров о создании новой Европы после объединения Германии и окончания конфронтации Восток-Запад явилась Парижская хартия, подписанная 22 странами Европы, США и Канадой 21 ноября. В её разработке принимал участие и М. С. Горбачёв. В Хартии торжественно провозглашалось: «Мы, главы государств и правительств стран-участниц Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе, собрались в Париже во время глубоких перемен и исторических ожиданий. Эра конфронтации и раскола в Европе закончилась. Мы объявляем, что наши отношения в будущем будут основываться на уважении и сотрудничестве. Европа освобождается от про-
1 Там же. С. 424.
шлого. Благодаря мужеству мужчин и женщин, воли народов и силе идей Заключительного акта Хельсинки в Европе наступает новая эра демократии, мира и единства... Настало время, когда веками лелеемые надежды и ожидания наших народов становятся явью. Это непоколебимая приверженность демократии, основанной на правах и основных свободах человека, благосостояние, достигаемое посредством экономической свободы и социальной справедливости, и равная безопасность для всех наших народов".
В Парижской хартии нашёл отражение достигнутый в итоге длительных, драматических переговоров общеевропейский консенсус по вопросу создания качественно нового мирного порядка в Европе, основанного на Горбачёвской идее общеевропейского дома, на разоружении, одинаковой и равной безопасности для всех стран и общеевропейском сотрудничестве. Но, к сожалению, советской внешней политике так и не удалось добиться того, чтобы в хартии был зафиксирован принцип ликвидации блоковых структур в Европе, хотя в ней фигурировала основополагающая идея создания европейского единства. Этому воспрепятствовали США. Но что советская дипломатия могла сделать, но не сделала, так это настоять на внесении в Хартию положения о недопустимости расширения НАТО на Восток. Ведь Буш и германские политики по настоянию Горбачёва в беседах с ним дали своё устное согласие на это. Последствия этого большого упущения со стороны советской политики Россия остро ощущает ныне.
Хартия опровергает пущенный американскими правящими кругами миф о том, что при М. Горбачёве Советский Союз потерпел поражение в "холодной войне". Об этом в хартии нет ни слова. Разве советские вооружённые силы подверглись разгрому? Разве советская территория была оккупирована? Разве Советскому Союзу была навязана чужая воля? Этого не было и в помине. В действительности поражение Советскому Союзу было нанесено изнутри командой Б. Ельцина. А затем пришёл черёд и России. К 2000 году страна стояла на краю полного распада.
Таким образом, большая историческая заслуга в повороте Европы от войны к миру принадлежит внешней политике М. Горбачёва. Даже Кондолиза Райс и Филип Зеликоу, написавшие совместно книгу "Звёздный час дипломатии", отмечали: "Ирония истории состоит в том, что "холодная война" не могла быть закончена без фундаментального изменения советской политики. Ещё долго будут спорить о том, почему Советский Союз начал новый курс и какую роль играли в этом Соединённые Штаты и другие страны. Но никто не сможет отрицать, что Михаилу Горбачёву и "новым мыслителям", пришедшим к власти в Москве в 1985 году, принадлежит выдающееся место в истории окончания "холодной воины" 1.
Как трагично, что ныне от принципов Парижской хартии в реальной жизни европейского сообщества не осталось и следа. Где единство Европы? Где её разоружение? Где общеевропейское сотрудничество? Что сталось с общеевропейской безопасностью? Где принцип равной и одинаковой безопасности для всех госу-
1 Цитируется по немецкому изданию книги: Zelikow Philip und Condoleezza Rice. Sternstunde der Diplomats Die deutsche Einheit und das Ende der Spaltung Europas, Propyläen Verlag, 1997, S. 28.
дарств Европы? Идеи Парижской хартии вступили в резкое противоречие с политикой глобального господства "мировой элиты" США и под её воздействием НАТО снова скатилась к "полухолодной" войне против России. Идеи Хартии были преданы полному забвению как в США, так и в вассально зависимой от них Европе.
Что же можно сказать об итогах внешней и внутренней политики М. Горбачёва? Бесспорно, в международных делах были достигнуты замечательные успехи, позволявшие проводить глубокие реформы. Но они были сведены на нет непреодолимой жаждой "победы" в "холодной войне" и мирового господства в политическом истеблишменте западных стран и в первую очередь США. А социалистическая реформация Советского Союза пала в результате действий Б. Ельцина и его окружения, для которых никакая цена за своё политическое выживание и власть не казалась слишком большой. Характерно, что во времена Ельцина и даже в последующий период руководители внешней политикой России тоже ни разу не вспомнили о принципах Парижской хартии, хотя они отвечали самым насущным национальным интересам России и должны были быть положены в основу европейской политики России. В этом проявилось удивительное, если не сказать противоестественное, совпадение интересов режима Ельцина и правящей элиты США.
В Парижской хартии особо подчёркивалось, что восстановление государственного единства Германии - это значительный вклад в создание долговременного и справедливого мирного порядка в объединённой, демократической Европе, которая должна осознать свою ответственность за поддержание стабильности, мира и сотрудничества на континенте. Но единство не принесло полного суверенитета Германии. Она осталась сателлитом США. Надолго ли? Бывший канцлер ФРГ Гельмут Шмидт написал в своей книге "Державы будущего" мудрые слова: "На обозримое будущее для большинства континентально-европейских наций нет ни стратегических, ни моральных оснований добровольно подчиниться американскому империализму... Нам нельзя дегенерировать в его послушных подда-кивателей (Ja-Sagern)" \
Если бросить ретроспективный взгляд на развитие германского вопроса после Второй мировой войны, не трудно заметить его примечательную особенность. С 1945 года возникли две Германии - одна американская (ФРГ), другая советская (ГДР). После их объединения в 1990 году Германия оказалась снова внутренне расколотой на две части - одну американскую, другую немецкую. Между ними идёт перетягивание каната. И нет сомнения, что будущее за национальными силами страны. Вашингтону не удастся долго держать Германию на привязи, вовлекать её в свои военные авантюры и склонять к антироссийской политике. Обретение Германией полного суверенитета - в национальных интересах России. Ибо в национальных интересах Германии тоже тесное сотрудничество с Россией и развитие Европы на основе принципов Парижской хартии. В этом свете и надо рассматривать положительные итоги политики М. Горбачёва в германском вопросе.
1 Schmidt H. Die Machte der Zukunft. Gewinner und Verlierer in der Welt von morgen. Mimchen, 2004,S.238-239.
