CC BY
20
того и страдающего человека (There's always bad days. But you've got to get up and crack on..), а историей успеха делового человека, который многого добился в жизни благодаря тому, что смог свою физиологическую особенность сделать преимуществом, а увлечение - своим бизнесом, приносящим хороший доход (I started working at Team Karting part-time at university, got myself fired, rehired, and then eventually bought the business with my business partner Chris). Репортаж заканчивается рассуждениями Мэтти о том, чего он достиг и что он советует другим (My biggest achievement is helping people with similar backgrounds to me defy all the misconceptions that come with it. Advice to others? Own your own story. Just because someone says you shouldn't be able to do something, doesn't mean you shouldn't give it a go).
Текст репортажа располагается в микрополе слухового восприятия ФСПП, конституенты микрополя - как ядерные, так и периферийные языковые единицы. Большая часть данного репортажа, несомненно, попадает в ядро ФСПП и проявляется в нем очень ярко и явно благодаря употреблению личного местоимения I (1 лица, единственного числа) и настоящего времени. Мы понимаем, что это слова не репортера, но стиль репортажа заставляет нас об этом забыть. Здесь нет прямой речи, кавычек или двоеточий, свойственных передаче реплик от третьего лица. Единственный раз мы встречаемся с прямой речью - это в самом названии репортажа. 'Own your own story' - how racing go-karts changed my life. Этой же фразой репортаж и заканчивается. Именно репортер выносит эту фразу в название статьи и определяет ее как главную в контексте. То, что название - цитата в повелительном наклонении, заставляет читателя понять, что автор воспринял
Библиографический список
очень эмоционально все интервью и передает свое восприятие как призыв к действию. Жизнеописание героя репортажа - повествование в прошедшем времени - переместится на периферию ФСПП.
Подводя итог отмечаем, что рассмотренные виды репортажей в ФСПП содержат языковые единицы различных уровней для передачи перцептивной семантики. При этом перцептивность автора передается не напрямую, а через использование им тех или иных приемов. На лексико-фразеологическом уровне ФСПП выделяются следующие лексические средства: термины, эмоционально-окрашенные ЛЕ, фразеологические единицы разговорной окрашенности. На морфологическом уровне достаточно часто употребляются конкретные имена существительные, личные местоимения, глаголы настоящего и прошедшего времени, вводные единицы эмоционально-оценочной семантики и др. На синтаксическом уровне встречаются неполные предложения, глагольные неопределенно-личные, обобщенно-личные предложения, нарушение установленного порядка слов в предложении, диалогов в интервью, цитат Рассмотрев различные типы репортажа в ФСПП, отмечаем, что в его структуре преобладают языковые единицы, относящиеся к ФС микрополям зрительного и слухового восприятия, то есть процентное соотношение микрополей на данном этапе исследования не изменилось.
Продолжая работать с текстами репортажей, мы ставим целью систематизировать различные языковые единицы и привести их к определенной формуле, которая отражала бы ядерные, околоядерные и периферийные конституенты ФСПП.
1. Репортаж. Большая Советская Энциклопедия. Москва: ГИ «Большая Советская Энциклопедия», 1978; Т. 20.
2. Гуревич С.М. Газета: вчера, сегодня, завтра. Москва: Аспект-Пресс, 2002.
3. Ким М.Н. Репортаж: технология жанра. Санкт-Петербург: Издательство Михайлова В.А., 2005.
4. Турецкова И.В. Языковые средства манифестации пейоратива в словаре и тексте (на материале немецких пейоративных имен, характеризующих человека). Диссертация ... кандидата филологических наук. Оренбург, 2011.
5. Попов Е.Ю., Сергеева Н.В. Актуализация функционально-семантической категории перцептивности в текстах спортивных репортажей (на материале английского языка). Инициативы молодых - науке и производству. Пенза, 2020: 171 - 180.
6. Комлева Е.В. Апеллятивность и текст (на материале современного немецкого языка): монография. Санкт-Петербург: Реноме, 2014.
7. Oscar-winning director Jimmy Chin on fear, risk and finding the edge. CNN Sports. Available at: https://edition.cnn.com/2020/05/14/sport/jimmy-chin-free-solo-national-geographic-cmd-spt-intl/index.html
8. Niamh Lewis. Own your own story. BBC Sport. Available at: https://www.bbc.com/sport/motorsport/50084172
References
1. Reportazh. Bol'shaya Sovetskaya Enciklopediya. Moskva: GI «Bol'shaya Sovetskaya 'Enciklopediya», 1978; T. 20.
2. Gurevich S.M. Gazeta: vchera, segodnya, zavtra. Moskva: Aspekt-Press, 2002.
3. Kim M.N. Reportazh: tehnologiya zhanra. Sankt-Peterburg: Izdatel'stvo Mihajlova V.A., 2005.
4. Tureckova I.V. Yazykovye sredstva manifestacii pejorativa v slovare i tekste (na materiale nemeckih pejorativnyh imen, harakterizuyuschih cheloveka). Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Orenburg, 2011.
5. Popov E.Yu., Sergeeva N.V. Aktualizaciya funkcional'no-semanticheskoj kategorii perceptivnosti v tekstah sportivnyh reportazhej (na materiale anglijskogo yazyka). Iniciativy molodyh - nauke i proizvodstvu. Penza, 2020: 171 - 180.
6. Komleva E.V. Apellyativnost' i tekst (na materiale sovremennogo nemeckogo yazyka): monografiya. Sankt-Peterburg: Renome, 2014.
7. Oscar-winning director Jimmy Chin on fear, risk and finding the edge. CNN Sports. Available at: https://edition.cnn.com/2020/05/14/sport/jimmy-chin-free-solo-national-geographic-cmd-spt-intl/index.html
8. Niamh Lewis. Own your own story. BBC Sport. Available at: https://www.bbc.com/sport/motorsport/50084172
Статья поступила в редакцию 09.02.21
УДК 81'23
Song Dandan, senior teacher, Siberian Federal University (Krasnoyarsk, Russia), E-mail: [email protected]
COMPOSITIONAL VERBAL STRATEGIES AND DEVICES OF CREATING THE IMAGE OF CHINA IN THE MEMOIRS OF B.S. KOLOKOLOV. The article presents results of interdisciplinary research, devoted to compositional verbal strategies and devices of creating the memoir image in the memoirs of the last Russian imperial consul general's son in Mukden (China) B.S. Kolokolov. The linguoimagological research is performed with the use of general scientific descriptive-analytical method and the method of compositional stylistic analysis of the text, which is traditional for linguistics, supported by the rhetoric teaching about the types of hypo-typosis (descriptions). It is proved that in his memoirs B.S. Kolokolov creates the memoir image of east China of the beginning of XX century. This fact is testified by the narrative strategy of the text, based on the sequence of composites-recollections placed in accordance with space and time parameter of author's travel and connected by the chain of toponymical names (horonyms and astionyms) and the lexis with movement semantics. It is found out that the descriptive strategy, based on the use of mainly non-trope (based on "general figurativeness") hypotyposes of various types, which are included in the narrative outline, contributes to visualization of China's image. The absence of detailed nature descriptions becomes significant: the author pays more attention to the description of the cities, provinces, intercity space, means of transport and other objects, because it is them that show the influence of foreign powers on the life in China, which he considers to be his home ("his nest"), and express one's attitude to what is happening. The strategy of historic factual and linguistic commenting enables the author to depict the politics of China and present the image of Chinese people, among whom he doesn't feel excluded.
Key words: compositional verbal strategy, compositional verbal device, memoirs, verbal image, image of China, B.S. Kolokolov.
Сун Даньдань, ст. преп., Сибирский федеральный университет, г. Красноярск, E-mail: [email protected]
КОМПОЗИЦИОННО-РЕЧЕВЫЕ СТРАТЕГИИ И ПРИЕМЫ
СОЗДАНИЯ ОБРАЗА КИТАЯ В МЕМУАРНЫХ ЗАПИСКАХ Б.С. КОЛОКОЛОВА
В статье отражены результаты междисциплинарного исследования, посвященного композиционно-речевым стратегиям и приемам создания образа Китая в мемуарных записках сына российского генерального консула в Мукдене (Китай) Б.С. Колоколова. Лингвоимагологическое исследование осуществлялось с использованием общенаучного описательно-аналитического метода и метода композиционно-стилистического анализа текста, традиционного
для лингвостилистики, но с опорой на риторическое учение о типах гипотипозиса (описаний). Доказано, что в записках Б.С. Колоколова создается мемуарный образ Восточного Китая начала ХХ века, о чем свидетельствует отраженная в тексте нарративная стратегия - стратегия повествования, основанная на последовательности композитов-воспоминаний, расположенных в соответствии с пространственно-временным параметром передвижения автора и объединенных цепочкой топонимических наименований (хоронимов и астионимов) и лексикой с семантикой движения. Выявлено, что наглядности образа Китая способствует дескриптивная стратегия, основанная на использовании преимущественно нетропеических (основанных на «общей образности») гипо-типозисов различного типа, которые вплетаются в канву повествования. Причем значимым оказывается отсутствие развернутых описаний природы: автор больше уделяет внимания описанию городов, провинций, внутригородского пространства, средств передвижения и других объектов, поскольку именно они позволяют показать влияние иностранных держав на жизнь в Китае, который он считает своим домом («родным гнездом»), и выразить свое отношение к происходящему Стратегия историко-фактологического и лингвистического комментирования позволяет автору обрисовать политику Китая и представить языковой облик китайского народа, среди которого он не чувствует себя чужим.
Ключевые слова: композиционно-речевая стратегия, композиционно-речевой прием, мемуарные записки, речевой образ, образ Китая, Б.С. Колоколов.
Образ является одним из главных понятий лингвоимагологии как нового направления современных лингвистических исследований, которое находится в стадии становления [1, с. 28]. В соответствии с одной из точек зрения, лингвои-магология представляет собой «науку, изучающую языковые аспекты создания образа одного народа или страны в сознании другого народа» (Л.П. Иванова, цит. по [2, с. 31]). Ее предметом является «изучение образа другой культуры, другого народа, этноса, что закреплено в языковой форме (в литературе, драматургии, поэзии, эссеистике, путевых заметках и т.п.) и отражает коллективные (в форме мифов, стереотипов), групповые или индивидуальные представления» [3, с. 63].
Проведенный нами анализ работ по лингвомагологии позволяет говорить о существовании разных аспектов исследования речевого образа другой страны, государства и/или народа, среди которых отчетливо выделяются два: 1) дискурсивный аспект (изучение используемых в том или ином дискурсе оценочных средств, прецедентных высказываний, мифологем и других явлений, реализующих этот образ, при этом особое внимание уделяется его аксиологическому и оценочному компонентам [1]) и 2) аспект когнитивный (изучаются связанные с образом концепты, отраженные в них субъективные и объективные смыслы, являющиеся результатом познания мира [4]). Дискурсивный аспект тесно связан с лингвостилистическим, поскольку доказано, что «текст (реализуемый в заданном автором жанре и манифестирующий определенный стиль)» является одним из значимых параметров описания дискурса [5]. Опираясь на этот факт, наше исследование мемуарного образа Китая проводилось с использованием методики и терминов стилистики дискурса (прежде всего таких, как «стратегия развертывания речи» и «композиционно-речевой прием»).
Ученые подчеркивают, что важным источником исследования образа другой страны являются мемуары: изучается формирование образа России во Франции [6], образа Германии как «своего» и образ России как «другого» в Германии [7]. Выбор мемуаров в качестве объекта или материала исследования связан с тем, что этот жанр отличается от других документальностью: авторами мемуаров являются люди, которые были непосредственными участниками или свидетелями тех или иных исторических событий. Поэтому мемуары позволяют реконструировать образы этих событий (например, на мемуарных произведениях историки реконструируют события Великой Отечественной войны [8]).
Образ Китая, представленный в мемуарных текстах, также привлекает внимание ученых-филологов (например, [9]), хотя в большей степени он изучается на материале текстов других типов - художественных произведений [10] и масс-медиа [11]. Из лингвистических работ назовем исследование И.К. Косицы-ной, которая анализирует харбинскую лексику в книге воспоминаний Т. И. Золотаревой «Маньчжурские были» [12]. Выбранный нами материал еще не подвергался лингвистическому изучению.
Таким образом, актуальность исследования обусловлена растущим интересом к созданию или репрезентации образа другой страны / государства в различных текстах в современную эпоху развития глобализации и информационных технологий.
Научная новизна заключается во введении в поле зрения лингвистов нового русскоязычного материала, обладающего исторической и культурологической значимостью, и применении забытого риторического учения о гипотипозисе в процессе композиционно-стилистического анализа мемуарного текста для решения лингвоимагологических задач.
Цель статьи состоит в описании композиционно-речевых стратегий и приемов создания образа Китая в мемуарных записках Б.С. Колоколова, сына последнего императорского генерального консула России в Мукдене (Китай).
Композиционно-речевой стратегией мы называем совокупность речевых действий (тактик), направленных на развитие текста и реализующих заложенные в нем цели и задачи; речевыми приемами - способы их языкового и речевого оформления. Прежде чем перейти к их описанию, представим основные сведения об авторе мемуарных записок и кратко охарактеризуем материал исследования.
Борис Сергеевич Колоколов (1911 - 2001) родился в Харбине (Китай) в 1911 году. Его отец был последним российским императорским генеральным консулом в Мукдене (Шэньян). После кончины отца (1921) Б.С. Колоколов остался в Китае до 1954 года. В 1954 году он со своей семьей выехал в СССР Мемуарные записки Б.С. Колоколова («Б.С. Колоколов. Записки сына последнего российского императорского генерального консула в Мукдене») были опубликованы Е.Б. Кузнецовой и М.Ю. Сорокиной в 2007 году.
О цели написания воспоминаний Б.С. Колоколов пишет так: «В мои старые годы стали чаще будоражить меня воспоминания о прошлом - о жизни нашей семьи е Китае и о том, как дальше сложилась судьба дорогих и близких мне людей. Многое прошло перед моими глазами и того, чему я был свидетелем, и того, о чем знал понаслышке от моих друзей или современников. Вот и хочется обо всем этом оставить след на бумаге» (с. 14). (Здесь и далее в тексте речевые иллюстрации приводятся по изданию [13]; страницы указываются в круглых скобках.) В записках Б.С. Колоколов, описывая свою жизнь в Китае с 1911 до 1925 гг., создает и речевой образ Китая. О его значимости говорит тот факт, что слово Китай, являющееся номинатом этого ценностно окрашенного образа, используется в тексте мемуаров 54 раза, а производные от него словообразовательные единицы - 68 раз.
Оригинал рукописного текста (три толстые общие тетради) воспоминаний хранится у Е.Б. Кузнецовой, которая, как пишет М.Ю. Сорокина (автор предисловия), «...расшифровала и отредактировала рукопись, не меняя структуры и содержания текста, а также сохраняя характерные для автора мемуаров обороты, некоторую старомодность его изложения и т.п.» [13, с. 14].
М.Ю. Сорокина отмечает, что воспоминания Б.С. Колоколова дают уникальные сведения о жизни консульской семьи в Китае в начале ХХ века. Она пишет, что «русский Харбин» и «русский Шанхай» достаточно хорошо изучены, однако «судьба «региональных отрядов» российской эмиграции и вообще «русских в Китае» <...> остается на периферии научного интереса.» [13, с. 8], что свидетельствует об исторической ценности материала. Примечательно, что в записках создается мемуарный образ не только русских в Китае, российского консульского мира, но и образ самого Китая начала ХХ века. И в создании этого образа, как будет показано ниже, большую роль играют определенные композиционно-речевые стратегии и приемы.
В процессе исследования в качестве ведущих использовались методы: общенаучный описательно-аналитический метод и метод композиционно-стилистического анализа текста. Поскольку «образы погружаются в сознании в принципиально иную сеть отношений сравнительно с той, которая определяет место их оригиналов (прообразов) в реальном мире» и «сознание развертывает для них новый контекст» [14, с. 318], значимым становится выявление ассоциативно-смысловых цепочек, связывающих композиционные блоки.
Исследование теоретически значимо, так как его результаты вносят вклад в русскую стилистику в коммуникативном направлении ее развития путем характеристики стратегий развертывания русскоязычного мемуарного текста, в лингво-имагологию, поскольку продемонстрирована оригинальная методика исследования мемуарного образа страны с применением терминологического аппарата лингвориторического учения о дескрипциях.
Перейдем к изложению результатов исследования.
Элементами композиции являются композиты (композиционные блоки), понимаемые как структурные компоненты текста, связанные тематически и объединенные функционально [15, с. 111], соответствующие одному или нескольким воспоминаниям и выделенные графически [16, с. 19], и их компоненты - речевые единицы, являющиеся носителями определенных коммуникативно-регистровых функций [17]. Таким образом, композит - это структурный элемент текста, выделенный на тематической, содержательной и функциональной основе и состоящий из речевых единиц одинаковых или разных коммуникативно-регистровых функций. Известно также, что «композиция текста организуется «образом автора» (В.В. Виноградов), его подвижной позицией во времени и пространстве по отношению к представляемому миру» [17]. С учетом этих теоретических положений и осуществлялся наш анализ.
Записки Б.С. Колоколова строятся на основе ассоциативно-хронологического принципа, при котором «построение текста мотивируется не последовательностью биографии автора, а последовательностью воспоминаний» [16, с. 21], что обусловливает наличие внесюжетных вставок справочного характера (сообщений о фактах), авторских комментариев, разного рода описательных контекстов и отступлений. Текст не имеет заключения, поскольку, обрываясь на одном из воспоминаний, является незавершенным.
Общая коммуникативная стратегия текста связана с реализацией сверхзадачи, эксплицитно сформулированной автором: «оставить след на бумаге», «о жизни нашей семьи в Китае и о том, как дальше сложилась судьба дорогих и близких мне людей». Она реализуется с помощью трех частных коммуникативно-речевых стратегий, имеющих отношение к дальнейшему развертыванию
текста и образа Китая и определяющих выбор языковых и речевых средств: нарративной стратегии, соответствующей линии передвижения автора по стране; дескриптивной стратегии, связанной с описанием увиденного; стратегии истори-ко-фактологического и лингвистического комментирования.
Нарративная (повествовательная) стратегия развертывания образа Китая реализуется Б.С. Колоколовым в последовательности композитов-воспоминаний, расположенных по пространственно-временному параметру - в соответствии с передвижением автора в Китае. Большую роль играет в этом ассоциативно-смысловая цепочка, включающая топонимические единицы.
Топонимы, как отмечает Цуй Ливэй, переносят читателей в новый мир, пространство [18, с. 113]. Анализ текста с опорой на эту идею позволяет выделить четыре линии передвижения (маршрута) автора (муж Кати (сестры Б.С. Колоко-лова) четыре раз менял места службы в таможне):
1) Харбин ^ Мукден ^ Тяньцзин ^ Пукоу ^ Нанкин ^ Чжэньцзян;
2) Чжэньцзян ^ Шанхай ^ Чифу (Янтай) ^ Аньдун ^ Мукден^ Чанчун • Харбин;
3) Харбин ^ Дайрен ^ Циндао ^ Шанхай ^ Гонконг ^ Учжоу;
4) Учжоу ^ Гонконг ^ Шанхай ^ Дайрен ^ Мукден.
Схематические покажем эти линии на карте:
Из географического расположения топонимов на карте видно, что передвижения автора ограничены восточной частью Китая, особенно восточным прибрежным районом. Внимание Б.С. Колоколова сосредоточено на восточных регионах Китая неслучайно: он был проездом или жил какое-то время в этих местах. Развитие восточных и западных регионов Китая было неравномерным, и политические, экономические и культурные центры были расположены на востоке. В начале XX века именно на этой территории особенно ощущалось влияние на Китай иностранных держав.
Динамический характер повествования, передающий непрерывное передвижение автора по Китаю, создается с помощью специальных лексико-семантиче-ских средств. К их числу относятся прежде всего глаголы движения и образуемые от них существительные (ехать, поехать, переехать, въезжать, уходить, плыть, подплывать, плавание, отплытие, прибытие, пересадка и др.), а также существительные путь, дорога. Наречия опять и снова, показывающие непрерывность пути, многократно сочетаются с глаголами движения и существительными путь и дорога, например: «Сноваепоезде, который довезет нас до Мукдена» (с. 60); «... мы <...> опять плыли на японском пароходе в Шанхай.» (с. 74).
Указание на хронологию передвижения, с одной стороны, способствует развитию сюжетной линии повествования автора мемуарных записок, с другой, сви-
Рис. 1. Маршрут «скитаний» автора мемуарных записок
детельствует о точности географической составляющей образа Китая в воспоминаниях, например: «Итак, в начале февраля 1922 года ехали мы с мамой на поезде <...> в маленький городок на Янцзы - Чжэньцзян» (с. 47). «Первая остановка была в Чифу. <.> Была уже глубокая осень, шел год 1922-ой.. .» (с. 59 -60). Указание времени способствует точности, документальности повествования.
Нельзя не обратить внимания и на словосочетания, в которых существительным Китай управляют глаголы активного действия, реализующие признак «миграция населения» (въезжали, оставался, хлынули, откомандировали, растекались в значении 'разъезжались, называли), например: «Франка откомандировали обратно в Центральный Китай...» (с. 73); «К тому времени уже много русских из первой волны массовой эмиграции из России растекались по всему Китаю» (с. 73 - 74). Китай предстает как страна, на территории которой проживает большое количество иностранцев, в том числе русских.
Повествование о действиях автора, персонажей постоянно сменяется описанием наблюдаемых объектов, определяя общую композиционную структуру текста и создавая в целом мемуарный образ Восточного Китая начала ХХ века.
Дескриптивная (описательная) стратегия развертывания текста, значимая для создания образа Китая, представлена целым рядом описательных контекстов и рассматриваемых нами вслед за Н.А. Орловой [16, с. 20 - 21] в качестве разновидности мемуарных композитов и включающих речевые единицы репродуктивных и информационных регистров, которые могут следовать друг за другом. Эти контексты, создающие так называемые «образы-кадры», реализуются преимущественно нетропеически, исключение составляют описания крупных городов Китая, поразивших автора.
Охарактеризуем описательные контексты с опорой на риторические труды, в которых выделяются разного «графии», систематизированные как описания (наглядные изображения) тех или иных объектов (их называют дескрипциями, энергиями или гипотипозисами / гипотипозами) и как описания тех или иных чувств (так называемые донизисы). К гипотипозисам относятся: анемография (описание ветра), астротезия (описание звезд), география (описания земель), гидрография (описание рек, морей, озер и т.п., т.е. водной стихии), дендрография (описание растительного мира), прагматография («живое описание» действия или события), просопография («живое описание» лица), топография (описание мест), топотесия (описание несуществующих мест), характеризм (описание внешнего вида человека), хореография (описание народов и их обычаев), хроно-графия (описание времен, эпох), экфразис (описание произведений искусства) и этопоэя (описание естественных побуждений, манер, качеств персонажа речи) [19, с. 288 - 311; 20, с. 60 - 61]. Перечень возможных описаний может быть продолжен и даже приближен к реалиям современной действительности, однако «такой системы в настоящее время нет» [19, с. 300]. Это связано с тем, что учение о типах описаний не получило развития в стилистике и риторике, в отличие от учения о тропах и фигурах, вероятно, ввиду отсутствия видения его теоретической значимости; в современной лингвистике описание рассматривается преимущественно традиционно как функционально-смысловой (коммуникативный) тип текста. Что касается донизисов, то в риторической традиции терминированы главным образом описания или выражения негативных чувств: раздражения, недовольства или озлобленности (аганактесис), ненависти (бделигма, или або-минация) [19, с. 289]. Исключение составляет описание чувства изумления или восхищения (так называемый таумасмос [19, с. 304]). Будучи ограничены рамками статьи, рассмотрим использование гипотипизиса.
Для записок Б.С. Колоколова не характерны описания природы (так называемое значимое отсутствие, или «минус-материал»): мы не встретим в его тексте анемографии, астротезии, а короткие (представленные в рамках одного предложения) дендрографические упоминания не выполняют в тексте роли композитов, а используются для описания расположения какого-либо объекта, например: «Находился он [колледж] на тихой улочке, прижавшейся к склону горы с обильной растительностью вокруг» (с. 83) - используется гипероним растительность в сочетании с эпитетом вместо наименования гипонимов. Нет в тексте воспоминаний и топотесии (описания несуществующих мест), если не признавать таковой придуманную автором «страну Ралию». В целом мемуарный образ Китая оказывается лишенным яркой пейзажной составляющей, что, наряду с другими фактами (редким использованием индивидуально-авторских тропов, точным обозначением времени передвижения или пребывания на той или иной территории), свидетельствует о преобладании документализма над художественностью изображения.
Нельзя не заметить, что в записках дается боле или менее подробное описание близких автору людей и иностранцев (встречается и просопография, и характеризм), однако развернутые описательные контексты, посвященные представителям китайского народа, единичны. О жизни китайцев читатель составляет представление из упоминаний их профессий, того, кем приходилось им работать. В тексте эти упоминания представляют собой включения информационно-описательного регистра: «.маме приходилось заниматься и хозяйственными вопросами, хотя, конечно, была, видимо, и прислуга, но поскольку она состояла из людей коренного населения, то была совершенно не знакома с требованиями жизни на иностранный лад. Называла она их сартами» (с. 24) - вводное слово видимо свидетельствует о ментальном способе познания; «В этом мной предводительствовал племянник нашего слуги - «боя», как тогда в Китае называли
старшего из нашей китайской прислуги» (с. 26).
Анализ составных существительных, состоящих из слов двух лексико-се-мантических групп - наименований лиц по национальности и наименований лиц по профессии, показывает, что большинство из них - это наименование низкооплачиваемых профессий, связанных с физическим трудом: рабочие-китайцы; машинист-китаец; китаянка-«ама» (т.е. няня); китаец-бой (т.е. слуга); китайцы-помощники (т.е. секретарь); китаец-рикша; китайцы-носильщики; китайцы-грузчики; повара-китайцы и т.д. Автор показывает, что в начале XX века китайцы обычно занимались физической работой. Конечно, были богатые и образованные (например, китаец-сяньшэн (деревенские шэньши), состоятельные китайцы, учитель-китаец), однако, по сравнению с бедными людьми, в меньшинстве (упомянуты автором в мемуарных записках в единичных случаях). Показано, что китайцы обладают низким социальным статусом по сравнению с живущими или работающими в Китае иностранцами (американские миссионеры, директор-американец, англичане-инженеры, врач-англичанин, офицеры-индусы, еврей-предприниматель), у которых имеют высокооплачиваемая, высокопоставленная работа.
Бедность китайского народа передается также с помощью описания их внешнего вида по дороге в Чжэньцзян: «Густая толпа китайцев, одетых в ватники, однообразных, суетящихся, толкающих друг друга и что-то кричащих за окнами вагона. Тут же на перроне переносные лотки со всякой снедью, дымящейся на морозе. Стоят продавцы в широких толстых войлочных туфлях с горбинкой спереди и толстой теплой прокладкой, чтобы не мерзли пальцы. Все очень бедно одеты» (с. 50). Здесь, как и в других используемых автором типах гипотипозиса, используется преимущественно лексика зрительного восприятия, фиксирующая в данном случае форму (одетых в ватники), объем (широких войлочных туфлях с горбинкой), положение в пространстве (с горбинкой спереди, густая толпа, кричащих за окнами и др.). Преобладание лексики, передающей зрительное восприятие, объясняется тем, что это восприятие комплексно и является «основным источником образов» [14, с. 315]. Лексика, отражающая слуховое восприятие, встречается в описании городов (Шанхая с его «шумным движением»), транспорта (например, громыхавшие коваными колесами, гудки издавали резиновые груши).
Пристальное внимание в записках Б.С. Колоколова уделяется описанию городов и провинций, расположенных на восточных территориях Китая. Используются хоронимы (названия провинций) и астионимы (названия городов). Далянь (по-русски Дальний; по-японски Дайрен), Харбин, Мукден, Цицикар, Чаньчунь, Сунфэньхэ, Аньдун, Маньчжурия относятся к северо-восточной части Китая; Шаньдун, Шанхай, Кантон, Вэйхайвэй, Янтай (Чифу), Тяньцзин, Нанкин, Чжэньцзян, Фучжоу, Учжоу, Гонконг Макао - к восточной прибрежной зоне Китая. Встречается также несколько гидронимов - собственных имен рек, протекающих частично или полностью в восточных районах Китая: Сунгари, Ялу, Вампу, Янцзыцзян или Чандян.
Образ городов (назовем прием астионимическим гипотипозисом), которые произвели на Б.С. Колоколова сильное впечатление, создается тропеически: «К Гонконгу мы приближались ночью, и какое же это было феерическое зрелище! Гора, усеянная огоньками, как рождественская елка огнями!» (с. 81) - эпитет (феерическое зрелище), метафорическое сравнение (2-е предложение) передают восхищение городом, создавая его праздничный образ: Гонконг для Б. С. Колоколова являлся чудесным, фантастическим городом, вызывающим ассоциации с праздником; «Мне было жаль уезжать из Шанхая. За короткое время я как-то полюбил этот город, этот колоссальный муравейник с его небывалым шумным движением» (с. 75) - зооморфная метафора (колоссальный муравейник) и гипербола (небывалым. движением) способствуют созданию образа большого, многолюдного, шумного города, который, по словам автора, «ошеломил» его. Другими словами, эти описания городов отражают внутренний мир героя и поэтому сочетаются с донизисами (описаниями чувств).
Стоит отметить, что Харбин занимает особое место в сознании Б.С. Коло-колова и многих других русских эмигрантов в Китае. В связи со строительством Китайско-восточной железной дороги и революционным движением в России в начале ХХ века в Харбин прибыло большое количество русских эмигрантов, они составляли основное население этого города. Поэтому Харбин в сознании автора мемуарных записок является русским городом, находящимся на территории Китая. В описании Харбина часто встречается прилагательное русский: Харбин - «город, построенный русскими», в Харбине «всюду русские лица», везде «русские названия улиц», есть «русская школа», «русская гимназия», «русские магазины», база «русской медицинской службы» и «русский говор». В Харбине, как пишет Б.С. Колоколов, держался «русский дух», были «женский монастырь» и «бесчисленное количество церквей», которые символизируют религиозные верования русских. Такая комбинированная русско-китайская культура (русский город, находящийся на территории Китая) поддерживает в нем чувство сопричастности к России.
Большинство астионимических гипотипозисов включает краткую характеристику географического места, на котором построен город, например: «Мы даже ходили с мамой провожать их на речной пароход с причала в Фудзядяне, китайском городе, части Харбина, расположенной на берегу реки...» (с. 72); «Сам город [Учжоу] нависал темной массой над рекой где-то вдали. Он был расположен на карте по линии прохождения северного тропика, в жаркой полосе.» (с. 78). Из тропов здесь лишь метаморфоза (темной массой навис).
Используя астионимический гипотипозис, Б.С. Колоколов детально описывает внутригородские топографические объекты - улицы, магистрали и застройку города (различного рода здания): магазины, гостиницы, вокзалы и порты, школы и училища, банки, храмы и т.д. В описаниях употребляются топонимические наименования на иностранном языке, которые зрительной наглядности не придают, но способствуют документальной точности в изображении внутреннего пространства города, например: «Это был огромный город. Я был уже достаточно большой, чтобы постепенно с ним знакомиться. Освоил маршрут трамвая № 1, конечная остановка которого была недалеко от нас возле Honckew Park'a, там он делал петлю и снова шел к центру по Hart Road (на пиджин-инглиш - Ха-та-лу). Дальше Bubblin Well со своим ипподромом. И, наконец, самая важная торговая магистраль - Nankin Road с ее знаменитыми универсальными магазинами «Синсир Уинг-он» и «Вайтееай-Лейдлоу»» (с. 75). Эти топонимические наименования отражают интеграцию иностранной и китайской культур, характерную для того времени. Обратим внимание также на то, что описание города дается не отстраненно, а через восприятие автора, который эксплицитно выражает свое «я-рассказчика». Такого рода объективированные описания, функция которых «документальное, точное воспроизведения обстановки, такой, как увидел ее автор» [21, с. 140], придают тексту публицистичность.
Встречается целый ряд описаний домов, в которых жили иностранцы, с использованием оценочных эпитетов, например: «У него [директора электростанции в Мукдене - американца по фамилии Поплер] был роскошный, великолепно обставленный дом в районе Сяохэянь <...>. Во дворе был даже бассейн для плавания, и, как рисовало мне мое воображение, должна была быть и лодка» (с. 35); «В некотором отдалении находился белоснежный дом для работников американской фирмы «Standart Oil», имевшей и здесь свой филиал» (с. 78). Представлено описание зданий бельгийского, английского, французского консульства, контор и заведений. Оценочные эпитеты позволяют составить представление об уровне жизни иностранцев в Китае, например: «Иностранный квартал состоял лишь из нескольких улочек, прибранных и ухоженных, с деревьями вдоль тротуаров и очень небольшим движением <..>» (с. 54).
Б.С. Колоколов создает не только внешний, но и внутренний, пространственный образ дома. Вот, например, как он описывает дом в Харбине: «Дом с отведенной нам квартирой на втором этаже был по Железнодорожному проспекту, почти напротив здания Управления дороги с большими венецианскими окнами, в два этажа, на углу другой, поперечной улицы. Открывая с улицы входную дверь, надо было подняться по лестнице на второй этаж. Наверху была небольшая прихожая, столовая и жилые комнаты, на задах кухня и ванная с туалетом» (с. 62). Как и во многих других контекстах объективированного описания, используется так называемая «общая образность»: в приведенном описании благодаря лексике с предметным значением и пространственным, реализующим прием монтажа адресат видит высоту дома и его расположение сначала с внешней стороны, затем изнутри - взгляд скользит вверх по лестнице на второй этаж, где читатель может оценить пространственное расположение комнат. Преобладание зрительных определений (с большими венецианскими окнами, поперечной улицы, входную дверь, небольшая прихожая и т.д.) способствует документальности, точности изображения.
Большое внимание Б.С. Колоколов уделяет детализированному описанию средств передвижения. Этот нетерминированный вид гипотипозиса, который назовем порейонимическим (от порейонимы - существительные, служащие наименованием транспорта), используется, например, в описании города Мукдена, сопровождаясь оценочными комментариями автора. В этом описании используются различные порейонимы: рикша, фудутунка, арб, карета, паланкин, велосипед, автомобиль, конка. Приведем его в сокращении: «В том старом Мукдене, в котором мы жили, основным транспортом были рикши, их было великое множество. <...> Кроме рикш на резиновом, мягком ходу, были «фудутунки», запряженные в одну лошадь, с крытым верхом и стенами с трех сторон, и со входом, прикрытым пологом <...>. На подобных двухколесных арбах с большим днищем для перевозки грузов осуществлялся гужевой транспорт на лошадях и выносливых мулах. <...> Более престижными были кареты с откидными ступеньками и открывающимися и закрывающимися дверями. На сидениях внутри могли разместиться двое пассажиров, и два на откидных перед ними. По бокам были фонари <...>».
И совсем экзотическим видом транспорта были паланкины, переносившиеся на плечах, - их несли четверо, два спереди и двое позади с запасной палкой-опорой, на которую клались брусья паланкина <...>. Автомобили в Мукдене появились довольно поздно, лишь к началу 20-х годов. <...»>.
В довершение рассказа о городском транспорте надо упомянуть о конке на конной тяге <...> (с. 34 - 36). Перечисляются составные части каждого транспортного средства - это прием построения так называемого «предметного описания» [22, с. 34]. Порейонимический гипотипозис помогает отразить специфику того или иного города Китая или одной из его провинций.
Подробно описан не только наземный, но и водный транспорт, например: «. между близлежащими маленькими городками вдоль реки перевозки грузов и пассажиров осуществлялись небольшими катерами. Вместо парусных китайских джонок на реке пользовались баржами, буксируемыми катерами»
(с. 54). Неоднократно в воспоминаниях Б.С. Колоколов описывает пароходы и суда, приводя названия и подчеркивая их принадлежность, например: «Пароход был каботажного плавания, «Chusan» под английским флагом и принадлежал пароходству «Butterfield & Squire»» (с. 59).
Автор показывает многообразие водного транспорта: читатель узнает о старом колесном пароходе «Иванов», ходящем по реке Сунгари; пароходе «Dardanus» линии «Blue Funnel»; японском пароходе «Katori Maru» общества «Nippon Yusen»; американской канонерке «Pampanga»; судне под китайским флагом, похожем на мореходную яхту, и др. Даются названия иностранных компаний: «Батерфилд энд Сквайр» (Butterfield & Squire); английская кампания «Жордан энд Матесон» (Jardin &Matheson); японская «Ницин»; китайская компания «China Merchants». Называются признаки, по которым можно определить принадлежность транспорта, например: «Среди них [морских пароходов] - большие сухогрузы линии «Blue Funnel», имевшие окрашенные в голубой цвет дымовые трубы. Имена их черпались из древней греческой мифологии» (с. 54).
Описания водного транспорта, включающие указания на их принадлежность, выполняют аргументативную функцию - служат обоснованию тезиса о навязывании Китаю невыгодных для него договоров, например: «.по навязанным Китаю после неудачных войн несправедливым договорам плавание по внутренним водам было предоставлено всем судоходным компаниям, которые, конечно, располагали более солидным тоннажем и участвовали беспрепятственно во внутренних перевозках, оттесняя тем самым и отечественную китайскую «China Merchants» (Китайское торговое мореходство)» (с. 54).
Таким образом, в мемуарных записках создается оценочный образ Китая как страны, в водных пространствах которой свободно передвигались суда, пароходы и др. транспорт, принадлежащий американским, английским, японским компаниям.
Б.С. Колоколов вводит описательные контексты, посвященные, казалось бы, незначительным объектам, таким как пачки сигарет, флаги, монеты, эмблемы на товарных вагонах, могилы и др. Однако они выступают связующим звеном для перехода к комментариям автора, реализующим уже другую стратегию.
Стратегия комментирования представлена двумя типами: историко-фак-тологическим комментированием, характеризующим политическую составляющую образа Китая, и лингвистическим, передающим языковой облик народа. Для стратегии в целом характерно выражение мнения и активное использование средств выражения авторского «я». Будучи ограниченным рамками статьи, приведем несколько примеров реализации в тексте этой стратегии.
Стратегия историко-фактологического комментирования реализуется с использованием характерных для публицистических текстов метонимических оборотов, в которых Китай предстает как субъект активной внешней политики, например: «Шел уже 1922 год; это был год Вашингтонской конференции, где Китай как участник Первой мировой войны уже потребовал уравнения себя в правах с другими победившими державами. Если устранения экстерриториальности для всех Китаю таки достичь и не удалось, то для побежденных она стала возможной. Более того, Китай добился возвращения себе Циндао <...>. Даже Италия не хотела остаться в стороне и тоже выдвинула какое-то требование, но Китай, учитывая относительно высокое значение европейских держав, сумел ее притязания вежливо отвергнуть» (с. 44) - эпитет вежливо, включенный в предикативную конструкцию сумел отвергнуть, выражает мнение автора, создавая положительный образ Китая как государства.
В историко-фактологических комментариях используются терминологические словосочетания, обозначающих исторические военные события Китая начала ХХ века: Русско-японская война, антииностранное движение, антиимпе-ралистическое движение, генеральная стачка; метафоры - арена боевых действий; слова с семантикой конфликта - захват, конфликт, демонстрации. Текст субъективирован, то есть пронизан авторской эмоциональной оценкой. Учитывая ограниченный объем статьи, приведем один пример: «.несмотря на повторявшиеся все время сообщения о нарастании антиимпериалистического движения в Китае. Пока был жив Сунь Ятсен, все сохранялось в рамках законности, но теперь выплескивалось через край» (с. 90). Атрибутивное сочетание анти-импералистические движения развертывает образ Китая в сторону его внутренней и внешней политики, которая оценивается негативно с помощью метафоры выплескивалось через край. Эта метафора способствует созданию образа Китая как некоей емкости, в которой проявления антиимпериалистических настроений подобны водной стихии, выплескивающейся через край.
Стратегия лингвистического комментирования направлена на создание языкового облика народа с характерными для него многообразными сложными наречиями, на описание языковой ситуации: «Только китайская речь звучала здесь иначе, сплошное трудно различимое цоканье с иногда перепадавшими словами, напоминавшими тот китайский, к которому привыкло на севере наше ухо. В Манчжурии говорили на почти неискаженном пекинском наречии, так называемом «гуанхуа»» ... (с. 78); «В Чжэньцзяне <...> общение происходило на ломаном английском, получившим название «Pidgin English»» (с. 58). Композиты, реализующие названную стратегию, выполнены с использованием информационно-описательного регистра: оценочные конструкции, например, трудно различимое цоканье, почти на неискаженном пекинском наречии отра-
жают ментальное восприятие речи китайцев. В целом китайский язык характеризуется как сложный, «непростой язык». Обращается внимание на то, что, кроме «гуанхуа» (китайского литературного языка), формирующегося на основе пекинского наречия, известного почти всем китайцам, существовали наречия, которые сильно различались на севере и юге Китая.
Лингвистические комментарии различны. Так, автор пишет о происхождении названий городов, сел, рек и т.д., давая лингвокультурологический комментарий. Например: «Вспоминался и район города Сяохэянь, где жилые кварталы одноэтажных китайских построек подходили вплотную к берегу реки Хуанхэ. Была она небольшая, мелководная, потому и называли ее китайцы Сяохэянь, т.е. «берег речки». Я заметил, что китайцы, живя на берегу реки, опускают в разговорной речи ее название. Так, на берегах самой крупной реки Янцзыцзян я слышал обычно короткое «чандян», то есть «длинная река»» (с. 45).
Переводческий комментарий помогает автору отразить восприятие его китайским народом: «Одни [китайские мальчишки] млели перед мальчишкой из чужой страны, представителем незнакомого народа, который их старшие братья и отцы называли «большеносыми» — «да бинза», другие, наоборот, склонялись поиздеваться, если были постарше и посильнее, обзывая «янгуйцзы», что в переводе должно было обозначать «заморский чертенок»» (с. 47). Слово мальчишка является разговорным и имеет уничижительный оттенок, однако в контексте противопоставления и в сочетании с глаголом млели передает снисходительное отношение к чужестранцу. Если прозвища да бинза (номинирующее русских как большеносых в восприятии китайцев) и дахудза (номинирующее русского как человека, имеющего бороду) просто выражают ироническое отношение китайцев к русским, то янгуйцзы (чёрт или дьявол из-за рубежа) выражает их страх перед иностранцами, резко негативное, грубое отношение к ним. Используются также контекстуальные антонимы: млели - склонялись - поиздеваться. Таким образом, автор мемуаров пишет о двойственном к нему отношении китайцев: для одних он просто «мальчишка из чужой страны», «представитель незнакомого народа», для других - «заморский чертенок» (прозвище-метафора).
Образу «непременно нужен смысл» [14, с. 317], и этот смысл особенно явственно прослеживается в реализации ценностной оппозиции «свой - чужой», которая как бы «пронизывает» все речевые стратегии, служит их «скрепой». Так, в последнем из приведенном выше примере используются перифрастические обороты «мальчишка из чужой страны», «представитель незнакомого народа», что логически контрастирует с другой фразой из текста: «Среди китайской толпы я не чувствовал себя чужим, хотя, естественно, обращал на себя внимание» (с. 79). Рождение в Китае и жизненный опыт, полученный в этой стране, позволяют автору не чувствовать себя чужим. Несмотря на то, что китайцы не считали его своим, он воспринимал их страну как родную, и именно с этой ценностной позиции описывается Китай.
Автор называет свой дом в Китае родным гнездом (языковая метафора): «.наконец, выехали из дома, многие годы служившего нам родным гнез-
Библиографический список
дом» (с. 43). Похожие по семантике оценочные эпитеты с "родной" в мемуарных записках: наш, мило, близко и душевно выражают чувство сопричастности Б.С. Колоколова Мукдену и Харбину, близкое его ощущение о китайском народе и любовь к "этой гостеприимной земле": «На Стрелковой улице мы стали жить по укладу, более или менее напоминавшему старый наш Мукден» (с. 71); «Жаль было прощаться с Харбином, где все было так мило и близко душе» (с. 73); «Слившись душевно с народом этой гостеприимной земли.» (с. 15). Он испытывает чувство гордости, что его судьба связана с Китаем; Россия характеризуется им с помощью эпитетов далекая и непонятная: «Вот так бы и мне гордиться своей страной, далекой и непонятной, пережившей грозную смену власти и общественных отношений» (с. 90). Таким образом, метафора и контекстуальная антитеза придают Китаю как объекту изображения ценностный смысл, создавая его целостный образ.
В результате проведенного исследования мы пришли к следующим выводам. В мемуарных записках Б.С. Колоколова создается образ Восточного Китая начала ХХ века, о чем свидетельствует нарративная стратегия развертывания текста, основанная на цепочке топонимических наименований и лексике с семантикой передвижения. В повествование о «скитаниях» автора вставляются описания наблюдаемых объектов, явлений, реализующие дескриптивную коммуникативно-речевую стратегию, которая разворачивается с помощью приема гипотипозиса, основанного преимущественно на так называемой «общей образности»: описание дается через восприятие автора, главным образом зрительное, с редким использованием тропов. Анализ используемых автором типов гипотипо-зиса позволяет заключить, что образ Китая практически лишен яркой пейзажной составляющей, автор больше уделяет внимания описанию городов, провинций, внутригородского пространства, включая транспорт и другие средства передвижения, поскольку именно они позволяют показать влияние иностранных держав на жизнь в Китае, охарактеризовать экономику и политику этой страны, выразить свое отношение к происходящему в ней. Для мемуарных записок Б.С. Колоко-лова характерна также стратегия историко-фактологического и лингвистического комментирования, способствующая документальности повествования. Однако присутствуют и контексты субъективированного (метафорического и метонимического) описания Китая, который характеризуется как «родное гнездо»: в нем автор родился и вырос, он не считает его чужим и поэтому сочувственно относится к китайскому народу и его стране. Тем самым образ Китая начала ХХ века в мемуарных записках Б. С. Колоколова приобретает ценностный смысл, становясь концептом.
Перспективу исследования видим в расширении материала исследования путем привлечения других мемуарных текстов о Китае начала ХХ века, в частности книги «Китайские мемуары 1921 - 1927» С.А. Далина, который неоднократно приезжал в эту страну и даже принимал участие в развернувшемся там революционном движении. Выражаем надежду, что результаты исследования мемуарного образа Китая будут представлять интерес для российских ученых.
1. Костина К.В. Аксиологический аспект языковой репрезентации образа России в современном немецком медиадискурсе. Диссертация ... кандидата филологических наук. Иркутск, 2011.
2. Камалова С.Д. Образ «чужих» в мультикультурной литературе с позиции лингвистической имагологии (на материале англоязычной художественной литературы о палестиноизраильском конфликте). Диссертация ... кандидата филологических наук. Москва, 2020. Available at: https://mgimo.ru/upload/2020/02/kamalova-diss.pdf
3. Зеленин А.В. Немцы в русской культуре (Лингвистическая имагология). Русский язык в школе. 2013; № 4: 63 - 72.
4. Абрамова Е. С. Концепт «Россия» в дискурсе современных российских масс-медиа: когнитивная структура, динамика, особенности языковой объективации: на материале журнала «Родина» за 1989 - 2011 гг. Автореферат диссертация ... кандидата филологических наук. Белгород, 2012.
5. Клушина Н.И. От стиля к дискурсу: новый поворот в лингвистике. Язык, коммуникация и социальная среда. 2011; Выпуск 9: 26 - 33. Available at: http://www.philology.ru/ linguistics2/klushina-11.htm
6. Партаненко Т.В. Образ России во Франции XV - начала XX вв.: По материалам мемуарных и дневниковых свидетельств. Диссертация ... кандидата философских наук. Тамбов, 2001.
7. Банман П.П., Леглер А.А. Образ Германии и образ России как "свое" и "чужое" (на материале мемуаров Двингера "Die Armee hinter Stacheldraht"). Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2016; № 11-3 (65): 69 - 71.
8. Реброва И.В. Великая Отечественная война в мемуарах: историко-психологический аспект (На материалах Краснодарского края). Диссертация ... кандидата исторических наук. Краснодар, 2005.
9. Ши Сяолун Образ Китая и китайцев в произведениях русских путешественников XIX - начала XX века. Филология и культура. 2016; № 4: 280 - 287.
10. Цуй Ливэй Безэквивалентная лексика в образе Китая в русской эмигрантской лингвокультуре. Вестник российского университета дружбы народов. Серия: русский и иностранные языки и методика их преподавания. 2016; № 2: 80 - 88.
11. Zhang Lejin, Wu Doreen. Media Representations of China: A Comparison of China Daily and Financial Times in Reporting on the Belt and Road Initiative. Critical Arts. 2017; № 31 (6): 29 - 43.
12. Косицына И.К. Мемуарные произведения восточной эмиграции: опыты лингвокультурологического описания (на материале книги Т.И. Золотаревой «Маньчжурские были»). Слово: фольклорно-диалектологический альманах. 2014; № 11: 74 - 81.
13. Кузнецова Е.Б., Сорокина М.Ю. Б.С. Колоколов Записки сына последнего российского императорского генерального консула в Мукдене. Диаспора: Новые материалы. 2007; № 9: 7 - 94. Available at: https://www.academia.edu/7923482/
14. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. Москва: «Языки славянской культуры», 1999.
15. Михайловская Е.В., Тортунова И.А. Литературная кинематографичность российской и британской прозы XX века: сопоставительный аспект (на примере прозы В.М. Шукшина и Г Грина). Научный диалог. 2015; № 11 (47): 97 - 118.
16. Орлова Н.А. Речевой жанр «мемуары» и его реализация в текстах носителей разных типов речевой культуры. Автореферат диссертация ... кандидата филологических наук. Омск, 2004.
17. Золотова ГА. Композиция и грамматика. Язык как творчество: сборник научных трудов к 70-летию В.П. Григорьева. Москва, 1996: 284 - 296.
18. Цуй Л. Языковые средства создания лингвокультурного образа Китая в лингвокультуре дальневосточной эмиграции. Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: русский и иностранные языки и методика их преподавания. 2015; № 4: 112 - 119.
19. Хазагеров ГГ. Риторический словарь. Москва: Флинта, Наука, 2009.
20. Горте М.А. Фигуры речи: терминологический словарь. Москва: ЭНАС, 2007.
21. Солганик Г.Я. Стилистика текста: учебное пособие. Москва: Флинта, Наука, 1997.
22. Коньков В.И., Неупокоева О.В. Функциональные типы речи: учебное пособие для студентов учреждений высшего профессионального образования. Москва: Издательский центр «Академия», 2011.
References
1. Kostina K.V. Aksiologicheskij aspekt yazykovoj reprezentacii obraza Rossii v sovremennom nemeckom mediadiskurse. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Irkutsk, 2011.
2. Kamalova S.D. Obraz «chuzhih» v mul'tikul'turnoj literature s pozicii lingvisticheskoj imagologii (na materiale angloyazychnoj hudozhestvennoj literatury o palestinoizrail'skom konflikte). Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 2020. Available at: https://mgimo.ru/upload/2020/02/kamalova-diss.pdf
3. Zelenin A.V. Nemcy v russkoj kul'ture (Lingvisticheskaya imagologiya). Russkij yazyk v shkole. 2013; № 4: 63 - 72.
4. Abramova E. S. Koncept "Rossiya" v diskurse sovremennyh rossijskih mass-media: kognitivnaya struktura, dinamika, osobennosti yazykovoj ob'ektivacii: na materiale zhurnala "Rodina" za 1989 - 2011 gg. Avtoreferat dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Belgorod, 2012.
5. Klushina N.I. Ot stilya k diskursu: novyj povorot v lingvistike. Yazyk, kommunikaciya i social'naya sreda. 2011; Vypusk 9: 26 - 33. Available at: http://www.philology.ru/linguistics2/ klushina-11.htm
6. Partanenko T.V. Obraz Rossii vo Francii XV - nachala XX vv.: Po materialam memuarnyh i dnevnikovyh svidetel'stv. Dissertaciya ... kandidata filosofskih nauk. Tambov, 2001.
7. Banman PP., Legler A.A. Obraz Germanii i obraz Rossii kak "svoe" i "chuzhoe" (na materiale memuarov Dvingera "Die Armee hinter Stacheldraht"). Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki. 2016; № 11-3 (65): 69 - 71.
8. Rebrova I.V. Velikaya Otechestvennaya vojna v memuarah: istoriko-psihologicheskij aspekt (Na materialah Krasnodarskogo kraya). Dissertaciya ... kandidata istoricheskih nauk. Krasnodar, 2005.
9. Shi Syaolun Obraz Kitaya i kitajcev v proizvedeniyah russkih puteshestvennikov XIX - nachala XX veka. Filologiya i kul'tura. 2016; № 4: 280 - 287.
10. Cuj Liv'ej Bez'ekvivalentnaya leksika v obraze Kitaya v russkoj 'emigrantskoj lingvokul'ture. Vestnik rossijskogo universiteta druzhby narodov. Seriya: russkij i inostrannye yazyki i metodika ih prepodavaniya. 2016; № 2: 80 - 88.
11. Zhang Lejin, Wu Doreen. Media Representations of China: A Comparison of China Daily and Financial Times in Reporting on the Belt and Road Initiative. Critical Arts. 2017; № 31 (6): 29 - 43.
12. Kosicyna I.K. Memuarnye proizvedeniya vostochnoj emigracii: opyty lingvokul'turologicheskogo opisaniya (na materiale knigi T.I. Zolotarevoj «Man'chzhurskie byli»). Slovo: fol'klorno-dialektologicheskij al'manah. 2014; № 11: 74 - 81.
13. Kuznecova E.B., Sorokina M.Yu. B.S. Kolokolov Zapiski syna poslednego rossijskogo imperatorskogo general'nogo konsula v Mukdene. Diaspora: Novye materialy. 2007; № 9: 7 - 94. Available at: https://www.academia.edu/7923482/
14. Arutyunova N.D. Yazyk i mir cheloveka. Moskva: «Yazyki slavyanskoj kul'tury», 1999.
15. Mihajlovskaya E.V., Tortunova I.A. Literaturnaya kinematografichnost' rossijskoj i britanskoj prozy XX veka: sopostavitel'nyj aspekt (na primere prozy V.M. Shukshina i G. Grina). Nauchnyj dialog. 2015; № 11 (47): 97 - 118.
16. Orlova N.A. Rechevoj zhanr «memuary» i ego realizaciya v tekstah nositelej raznyh tipov rechevoj kul'tury. Avtoreferat dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Omsk, 2004.
17. Zolotova G.A. Kompoziciya i grammatika. Yazyk kak tvorchestvo: sbornik nauchnyh trudov k 70-letiyu V.P. Grigor'eva. Moskva, 1996: 284 - 296.
18. Cuj L. Yazykovye sredstva sozdaniya lingvokul'turnogo obraza Kitaya v lingvokul'ture dal'nevostochnoj 'emigracii. Vestnik Rossijskogo universiteta druzhby narodov. Seriya: russkij i inostrannye yazyki i metodika ih prepodavaniya. 2015; № 4: 112 - 119.
19. Hazagerov G.G. Ritoricheskij slovar'. Moskva: Flinta, Nauka, 2009.
20. Gorte M.A. Figury rechi: terminologicheskij slovar'. Moskva: 'ENAS, 2007.
21. Solganik G.Ya. Stilistika teksta: uchebnoe posobie. Moskva: Flinta, Nauka, 1997.
22. Kon'kov V.I., Neupokoeva O.V. Funkcional'nye tipy rechi: uchebnoe posobie dlya studentov uchrezhdenij vysshego professional'nogo obrazovaniya. Moskva: Izdatel'skij centr «Akademiya», 2011.
Статья поступила в редакцию 08.02.21
УДК 821.161.1
Jin T.H., postgraduate, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia), E-mail: [email protected]
THE RED COLOR OF THE IMAGE OF EGORUSHKA IN "GRASSLAND" AND THE RED COLOR OF LANDSCAPE. This article discusses the interpretation of the red color of the image of Egorushka in Chekhov's novel "Grassland" and the red color of the landscape. The object of the research is the concept of red color represented by Egorushka in Chekhov's novel. Our study adopts the observation method, and uses the methods of explanation, comparison and synthesis to describe. There are some works about color design in the novel. However, the specific analysis of red color in the image of Egorushka and the red color of the landscape he feels has not received enough attention. This determines the scientific innovation of the article. Our work also brings forth new ideas about the affiliations between the artistic creation of Chekhov and Lu Xun by means of the interpretation of red color. The paper confirms the originality of the application of the red color description in Chekhov's novel. Moreover, this approves the vital role of color description in the representation of the scenery and characters.
Key words: red color description, Chekhov, "Grassland", image of Egorushka, Lu Xun.
Т. Цзинь, аспирант, МГУ имени М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: [email protected]
КРАСНЫЙ КОЛОРИТ ОБРАЗА ЕГОРУШКИ В «СТЕПИ» А.П. ЧЕХОВА И ПЕЙЗАЖ КРАСНОГО ЦВЕТА В ЕГО ВОСПРИЯТИИ
Настоящая статья посвящена интерпретации цветообозначения красный в повести «Степь» А.П. Чехова и пейзажа красного цвета в восприятии Егорушкой. Объект исследования - красные цветовые концепты, представленные в создании образа Егорушки. В ходе исследования используются метод наблюдения, описательный метод с приемами интерпретации, сопоставления и обобщения. В литературоведении встречаются работы о цветовом оформлении степного пейзажа в повести А.П. Чехова. Но специально или более конкретно анализу красного колорита в образе Егорушки и пейзажа красного цвета в его восприятии уделяется внимания все еще недостаточно. Это и определяет научную новизну данной статьи. Новизна нашей работы заключается и в том, что в ней впервые затрагивается творческая связь Чехова и Лу Синя через интерпретацию красного цвета. На основании проведенного анализа выявлено своеобразие символики красного цвета в раскрытии образа Егорушки, описана роль цветовой изобразительности в описании пейзажа и в создании образов персонажей.
Ключевые слова: красный цвет, Чехов, «Степь», образ Егорушки, Лу Синь.
Цвет - явление, окружающее человека повсюду. Он воздействует на психологию человека и представляется как художественное выражение человеком его способности к восприятию действительности окружающего мира во всем богатстве. В литературных произведениях цветовые концепты часто обладают символическими значениями. В данной работе рассмотрены глубокие символические значения красного цвета при создании образа главного героя Егорушки. Помимо того, дан системный анализ красного цвета пейзажа в восприятии Его-
рушки. Цель статьи состоит в том, чтобы системно и развернуто показать художественную роль красных цветовых концептов в повести Чехова. Более того, автор статьи пытается установить творческую связь Чехова и китайского писателя Лу Синя через интерпретацию красного цвета в их отдельных произведениях.
Как отмечает Л.А. Качаева, «изображение цветового концепта в литературных произведениях - не самоцель, а служит воплощению творческих замыслов писателей. В употреблении цветовых концептов лежит одна из наиболее инди-
