CC BY
270
УДК 811.161.1
КОММУНИКАТИВНЫЕ СТРАТЕГИИ В ВОЕННОМ ДИСКУРСЕ
А.В. Уланов
Аннотация. Анализируются подходы к понятию «коммуникативная стратегия» в современной лингвистике и его применению к дискурсивным практикам языка. Описание реализации речевых стратегий в русском институциональном военном дискурсе предваряет обзор точек зрения на когнитивную и прагмалингвистическую природу речевой стратегии. Исследуемый материал относится к письменным дискурсивным явлениям: автор останавливается на оценке коммуникативного поведения военнослужащих XIX в., обусловливает собственную точку зрения на реализацию стратегий в речи военных. Приводятся примеры языковых средств, участвующих в формировании коммуникативных установок военного дискурса. Проанализировав прагматическое содержание документа, представляющего собой часть военно-дискурсивного пространства XIX в., можно сделать вывод, что речевая стратегия военнослужащих в это время обусловлена речевой ситуацией коммуникации и, в частности, речевыми событиями военной конъюнктуры. Ключевые слова: военный дискурс; коммуникативная стратегия; дискурсивные практики; коммуникативное поведение.
В современной дискурсологии возрастает интерес к изучению дискурса с позиции прагмалингвистики, что связано с необходимостью углубленного анализа вопросов функциональной лингвистики [1-3].
Функциональная лингвистика должна учитывать ряд существенных особенностей дискурса. Дискурс - это не один речевой акт, а целая речевая последовательность, или, выражаясь терминологией дискур-сивности, длительная интеракция сообщений, которые складываются в один единый глобальный «макроречевой акт» [4. С. 89]. Дискурс - это и «типизированная последовательность речевых актов с относительно конвенциональной или ритуализированной структурой» [Там же].
Одно из наиболее ярких дискурсивных явлений - коммуникативная стратегия - должно быть проанализировано в рамках понятийного аппарата функциональной лингвистики.
Понятие «коммуникативная стратегия» позволяет нам вникнуть в механизмы порождения и понимания дискурса. Т.А. ван Дейк пишет, что с помощью макроречевого акта «мы можем иметь различные стратегии для полного достижения наших целей» (цит. по: [4. С. 89]). Н.М. Татарникова полагает, что в когнитивной лингвистике коммуникативные стратегии трактуются через существование особых когнитивных структур, которые называются интерпретативными схемами. По мнению М.Л. Макарова [5], интерпретативные схемы:
- помогают формировать интенции и мнения людей, через это направлять их действия;
- способствуют выработке альтернативных способов осуществления данных действий и реализации интенций.
О.С. Иссерс [6] считает, что речевая стратегия включает в себя планирование процесса речевой коммуникации в зависимости от конкретных условий общения и личностей коммуникантов, а также реализацию этого плана. Н.М. Татарникова, анализируя понятие речевой стратегии, приходит к выводу, что в когнитивной лингвистике «изначально на материале устных, а затем и письменных развернутых высказываний (дискурсов) употребление языка в его обусловленности социальными факторами, детерминирующими, прежде всего, конкретную актуальную деятельность автора, рассматривается как ключ к постижению его ментальности и исследуется в процессуальном плане» [4. С. 89].
В функциональной лингвистике чрезвычайно важны понятия макроречевых актов и речевых жанров. М.М. Бахтин полагал, что речевые жанры - это тематические, стилистические и композиционные типы высказываний. Отметим, что в современной лингвистике выработана субординация речевых жанров, которые дифференцируются на простые (типы иллокутивных актов, называемые при помощи отглагольных существительных, значение которых определяет речевое действие, например, угроза, отказ, присяга и т.п.) и сложные (типизированные последовательности речевых актов, структура которых имеет относительно конвенциональный характер) [Там же. С. 90]. Однако в языкознании выработалось и понятие «субжанр» (одноактное высказывание, минимальная единица типологии речевых жанров, равная одному речевому акту) [7].
Использование методики стратегического анализа в сфере дискурса специфично применительно к военному дискурсу. Эта специфика обусловлена письменным характером анализируемого нами типа дискурса - русского институционального военного дискурса XIX в.
При анализе стратегии речевых жанров важно вычленить следующую информацию: текст как разновидность жанра (диалогический / монологический), коммуникативная цель жанра (информирование / резюмирование / письменная интеракция / манипулирование и т.д.), адресанты и адресаты-информанты. Важно также установить, к какому общению (интра- или экстрапрофессиональному) относится указанный жанр.
Понятие «коммуникативная стратегия» применительно к дискурсу рассматривает М.Л. Макаров в книге «Основы теории дискурса» [2]. Исследователь полагает, что стратегия - «центральное теоретическое понятие в любой модели прагматики» - прагматическая «глубинная грамматика» не поддается традиционному языковедению, так как в прагматике действуют стратегии, в формальной лингвистике - правила, в то время как теория речевых актов методологически построена вокруг категории конвенции.
М.Л. Макаров отмечает, что стратегия, с одной стороны, - это цепь коммуникативных решений говорящего, «коммуникативных выборов тех или иных речевых действий и языковых средств» [5. С. 192]. С другой стороны, коммуникативная стратегия организуется целью при произнесении высказывания. При этом стратегии можно считать глобальным уровнем осознания ситуации общения в целом, в то время как тактики - локальные риторические приемы и линии речевого поведения. Коммуникативная стратегия тем самым - «тип поведения одного из партнеров в ситуации диалогического общения, который обусловлен и соотносится с планом достижения глобальной и локальных коммуникативных целей в рамках типового сценария функционально-семантической репрезентации интерактивного типа» [Там же. С. 194].
На наш взгляд, коммуникативная стратегия должна учитывать глубинную структуру взаимодействия и последовательность коммуникативных ходов коммуниканта. М.Л. Макаров приводит классификацию стратегий, созданную специалистами в области прагмалингвисти-ки: пропозициональные стратегии, стратегии локальной когеренции (связности), продукционные стратегии, макростратегии, а также схематические, сценарные и стилистические, разговорные стратегии.
Коммуникативная стратегия обладает следующими свойствами:
1) отличается гибким и динамическим характером, так как подвергается постоянной корректировке, «непосредственно зависит от речевых действий оппонента и от постоянно пополняющегося и изменяющегося контекста дискурса» [Там же];
2) зависит от конкретной ситуации общения. Ввиду того, что стратегии обусловлены соотношением цели и последовательности действий в реальной ситуации общения, они подвергаются ритуализации.
В.С. Григорьева [8] приводит типологию речевых стратегий дискурса на примере дискурса аргументативного. Исследователь пишет, что в процессе аргументирования говорящий реализует себя как языковая личность, демонстрируя экстралингвистическую, лингвистическую и коммуникативную компетенцию. Учеными выделяются три речевые стратегии аргументации: доказательство, внушение и убеждение. Т.В. Анисимова [9] пишет, что доказательство - логическое понятие, основанное на совокупности логических приемов обоснования истинности какого-либо суждения с помощью других истинных и связанных с ним суждений. Внушение отличается от доказательства тем, что его задача - это навязывание позиции адресанта через воздействие на подсознание. Убеждение основано на обращении как к разуму адресата, так и к его чувствам. Исследователь пишет, что при убеждении адресант использует как рациональные, так и эмоциональные аргументы, он приводит все мнения, в том числе и аудитории.
Иллокутивными дискурсивными актами при аргументации являются объяснение, доказательство, подкрепление гипотезы, выведение следствия. На основе иллокутивных актов выстраиваются перлокутив-ные дискурсивные акты. В.С. Григорьева приводит и более подробную характеристику речевых стратегий аргументации.
Убеждение - это речевая стратегия коммуниканта, заключающаяся в попытке трансформирования наличного состояния мира реципиента, попытке склонить слушающего совершить или не совершить какой-либо авербальный или вербальный акт [8]. Таким образом, каждая речевая стратегия обладает особенностями в реализации, построении и речевом выражении (таблица).
Особенности речевой стратегии убеждения
Особенности реализации Построение Речевые особенности
Логическая структура «убеждающих» текстов в основном предопределена тем, что убеждение в сущности является особым информационным процессом, состоящим в передаче соответствующих сведений [8] Директивные высказывания следуют за дескриптивными (описательными), которые содержат языковые оценочные элементы Наличие макроинтенций, а также директивных и вер-диктивных высказываний
Нами предпринята попытка анализа реализации речевых стратегий в русском институциональном военном дискурсе. В статье А.В. Олянич [10] содержатся общие характеристики подъязыка военного дискурса, в частности:
1) основанность на когнитивно освоенной дуалистической милитаристской модели бытия: с одной стороны, это пребывание в постоянной борьбе, противопоставленной крактовременному мирному (невоенному, неконфликтному) состоянию. В военной языковой картине мира вся интенциональность военной языковой личности направлена на захватническую интенцию, т.е. стремление овладеть чужими ценностями путем завоевания и захвата;
2) наличие гражданской У8 военной концептосфер в языковой картине мира военнослужащего. Все бытие, по мнению А.В. Олянич, разделяется на «свое» и «чужое», а коммуниканты «внутри всеобщего бытия» разделяются на «своих» и «чужих» [Там же. С. 120]. Таким образом, милитаристский характер мировоззрения воина обусловливает и его коммуникативные стратегии, т.е. и тип мышления, и тип поведения вообще. Как справедливо замечает исследователь, «военный смотрит на мир глазами военного и номинирует мир милитаристскими языковыми средствами, экстраполируя свой специфический военный дискурс на
дискурс общечеловеческий, внося дух борьбы в жизнь и в общение, вовлекая в коммуникацию концепт "война"» [10];
3) основанность коммуникативной среды военнослужащего на милитарной конфликтности, которая способствует социальной конфликтности. Милитаристское бытие в виде семантических трансформаций переходит и на мирное бытие (в частности, когда средства мили-тарной метафорики переходят в области спортивного или политического дискурсов);
4) семиотический характер военного дискурса, выраженность милитарной концептосферы в характерной военной символике и эмблематике: языке военных символов (флагов, штандартов, знамен, военной амуниции, военного обмундирования). Отдельные военные символы получают характерное значение в истории;
5) двоякий характер отношения к войне: негатив с точки зрения подавления «чужих», позитив - с точки зрения соблюдения национальных интересов, в качестве средства, с помощью которого приобретается мир;
6) окруженность военного коммуникативного пространства околодискурсивными явлениями военно-политического дискурса (формирование имиджа военного врага). Отношение к войне в высокой степени виртуально и эвфемистично. «Физическое устранение противника возможно только при формировании "праведного гнева" масс, который необходимо на этого противника направить, дабы одержать победу. Так формируется "реальная виртуальность конфликтной коммуникации, поддерживаемая особым образом конструируемым дискурсом - дискурсом военно-политическим"» [Там же. С. 121].
По мнению А.В. Олянич, «существует колоссальное множество попыток выделения типов и построения классификации комммуника-тивных стратегий в зависимости от специфических задач той или иной научной парадигмы, вовлекающей понятие стратегии в сферу своих интересов» [Там же. С. 122]. Исследователь называет следующие типы стратегий в зависимости от трех обширных классов: презентации, манипуляции и конвенции. «По уровню открытости, симметрии и способу производимой коммуникации они тоже отличаются: презентационный тип является пассивной коммуникацией, манипуляционный - активной, конвенциональный - интерактивной. По мнению С. Дацюка, основными средствами этих стратегий являются: для презентации - послание, манипуляции - сообщение, конвенции - диалог. <...> По нашему же убеждению, в военно-политическом дискурсе коммуникативные стратегии сводятся исключительно к презентации с элементами манипуляции и конвенции» [Там же. С. 122].
Важнейший элемент речевого события в военном дискурсе, а отсюда и речевой стратегии, - языковая личность.
Классификация языковых личностей в современной дискурсоло-гии - сложный и дискуссионный вопрос. Свою классификацию языковых личностей приводит В.И. Карасик в книге «Языковой круг: личность, концепты, дискурс» [11]. С.С. Сухих «выделяет экспонентный, субстанциональный и интенциональный уровни измерения языковой личности, на первом уровне знаковая деятельность коммуниканта может быть активной, созерцательной, убеждающей, сомневающейся, голословной, на втором уровне - конкретно или абстрактно вербализующей опыт, на третьем уровне - проявляющей себя юмористично или буквально, конфликтно или кооперативно, директивно или интегратив-но, центрированно или децентрированно» [12. С. 8].
Так или иначе «языковая личность в условиях общения может рассматриваться как коммуникативная личность - обобщенный образ носителя культурно-языковых и коммуникативно-деятельностных ценностей, знаний, установок и поведенческих реакций» [11. С. 19]. По мнению В.И. Карасика, коммуникативная личность может рассматриваться с точки зрения ценностного, познавательного и поведенческого плана.
«Ценностный план коммуникативной личности содержит этические и утилитарные нормы поведения, свойственные определенному этносу в определенный период. <...> Познавательный (когнитивный) план коммуникативной личности выявляется путем анализа картины мира, свойственной ей. На уровне культурно-этнического рассмотрения (именно применительно к данному уровню обычно говорят о языковой личности) выделяются предметно-содержательные и категориально-формальные способы интерпретации действительности, свойственные носителю определенных знаний о мире и языке. <...> Поведенческий план коммуникативной личности характеризуется специфическим набором намеренных и помимовольных характеристик речи и пара-лингвистических средств общения» [Там же. С. 20].
В русском институциональном военном дискурсе встречаются следующие разновидности языковых личностей:
1. Информатор дифференцируется на активного и пассивного. Функция активного информатора состоит в доведении сообщения, требующего немедленного исполнения, функция пассивного - в доведении информации справочного характера.
2. Манипулятор управляет информацией в собственных целях, его коммуникативное поведение ситуативно и прагматически обуслов-ленно.
3. Кооператор. Основная функция кооператора - поддержать кооперативную стратегию общения (поздравление с победой, изъявление восхищения).
Каждая языковая личность применяет собственную речевую стратегию: информирование, манипулирование, кооперирование.
Проанализировав письменные дискурсивные практики военного дискурса XIX - начала XX в., мы пришли к выводу, что в это время обнаруживается применение кооперативной языковой личности и кооперативной речевой стратегии. Пример приведен из мемуарного источника «Блокада Карса» - собрания писем очевидцев событий 1855 г. [13]:
«Ваше Высокопревосходительство!
Отъ полноты души, въ лицЬ (знаком Ь здесь и далее обозначаем "ять". - А.У.) всего городскаго сослов1я позвольте поздравить Васъ съ благополучнымъ прЖздомъ. ПобЬда надъ Карсомъ - преддвер1емъ Оттоманской Порты, возвеселила весь край и укрЬпила еще въ немъ ве-ликгя надежды на русское оруж1е. Примите, Ваше Высокопревосходительство, настоящую встрЬчу, какъ отголосокъ безпредЬльныхъ сер-дечныхъ желант моихъ согражданъ, и позвольте иметь счаст1е отъ искренности сердца выразить Вамъ передъ всЬми: "Слава Отечеству и побЬдителю!"» [Там же. С. 138].
Отметим, что в дискурсивном пространстве военно-исторических источников более всего представлена информационная стратегия военной языковой личности, направленная на непосредственное информирование вышестоящего начальства о произведенных действиях: высказывания отличаются информационно насыщенным характером, множеством фактов и деталей.
«По случаю возложемя мною на командовавшаго Дьйствующимъ Корпусомъ на кавказско-турецкой границЬ, Генералъ-Лейтенанта Князя Бебутова, на время отсутств1я моего изъ Тифлиса, командо-вамя войсками ОтдЬльнаго Кавказскаго Корпуса, не входящими въ со-ставъ Дьйствующаго Корпуса, я поручаю командоваме симъ послЬднимъ Начальнику Артиллерии ОтдЬльнаго Кавказскаго Корпуса, Генералъ-Лейтенанту Бриммеру.
О чемъ объявляю по Высочайше ввЬреннымъ мнЬ войскамъ» [Там же. С. 10].
Исходя из этого сообщения, можно заключить, что военная языковая личность отличается предельной фактологичностью высказывания, экономичностью языкового выражения, стандартизованностью официальных средств вербализации, апеллятивностью к установленным образцам действующих порядков и установлений (По случаю возложетя мною на командоватя войсками... поручаю командование симъ...). Языковая личность «офицер» применяет языковые конструкты в соответствии с субординацией и действующей номенклатурой вооруженных сил: я поручаю командовате симъ послЬднимъ Начальнику Артиллерии ОтдЬльнаго Кавказскаго Корпуса, Генералъ-Лейтенанту Бриммеру.
Наиболее ярко различные типы языковых личностей представлены в книгах мемуарного ретроспективного характера, представляющих собой воспоминания о прошедших событиях.
Проанализируем особенности военной языковой личности в книге Г. Гоштовта «Дневникъ кавалершскаго офицера» [14], вышедшей в Париже в 1931 г. и полноценно характеризующей сферу коммуникативного поведения российских офицеров высшего звена.
Этот документ может быть использован в качестве ценного праг-мастилистического источника, так как письменно зафиксированная речь кавалерийского офицера является отражением комплекса прагма-стилистических категорий, воссоздаваемых спектром коммуникаций основного коммуниканта - автора текста.
Документ подтверждает, что офицер являлся средоточием коммуникаций, среди которых: 1) безличные коммуникаторы; 2) персонифицированные коммуникаторы. Коммуникаторы ранжируются по степени персонифицированности автором.
Приведем примеры:
1) коммуникатор - неизвестный внешний источник информации:
«ВскорЬ было получено донесете, что нЬмцы вели легкое наступление на Ширвиндтъ, обстрЬливая его артиллер1йскимъ огнемъ, и вскорЬ отошли» [Там же. С. 53].
«Черезъ часъ ко мнЬ пришло новое приказание - выслать пЬшую развЬдку на тотъ берегъ оврага, послЬ чего спуститься и пройти вдоль него цЬпью до деревни Каушенъ, на окраинЬ котораго будетъ ждать меня проводникъ къ коноводамъ. Высылаю унтеръ-офицера Людвига съ шестью кирасирами на противоположный берегъ» [Там же. С. 71].
2) коммуникатор - известный по должности / имени внешний источник информации:
«ЗдЬсь мы встрЬтили роту, уходившую на востокъ. Ея коман-диръ сообщилъ мнЬ, что литя охранешя оттягивается еще на три километра назадъ, на опушку большого Гердауенского лЬса, и что его правая застава должна стать въ деревнЬ Шенвальде» [Там же. С. 54].
3) коммуникатор - неизвестный по должности, но известный по месту расположения внешний источник информации. Заметим, что в военном дискурсе возможны самые различные каналы получения информации, ранжирующиеся по топосу сообщения и статусности источника сообщения: разведка - граница (лишя) боевых действий - разъезды - Штаб дивизш - Штабъ армш:
«Донесетя с линш охранешя говорятъ о томъ, что участки велики и караулы поэтому поставлены рЬдко; вечеръ безпокойный, такъ какъ вся мЬстность вокругъ кишитъ непр1ятельскими разъЬздами» [Там же. С. 71].
«Поздно вечеромъ Христ1ани привезъ новости изъ Штаба дивизш: наша пЬхота имЬла вчера удачный бой, взяла трофеи и быстро движется впередъ» [6. С. 71].
«От развЬдки приходятъ свЬдЬтя, что противникъ поспЬшно отходить» [6. С. 99].
Основными стратегиями речевого поведения (по В.И. Карасику) являются: 1) объясняющая; 2) оценивающая; 3) контролирующая; 4) содействующая; 5) организующая.
В письме генерала А. Ермолова Князю Багратиону содержится объясняющая стратегия - объяснение оставления Смоленска:
«№ 4, получено 6-го августа на маршЬ отъ Смоленска къ Дорогубужу Ваше Сиятельство!
ИмЬете право насъ бранить, но только за оставлеме Смоленска, а послЬ мы вели себя какъ герои! Правда, что не совсЬмъ благоразумно, но и тогда можно быть еще героями. - Когда буду имЬть счастье Васъ видЬть, разскажу вещи невЬроятныя. Смоленскъ необходимо надобно было защищать, но замЬтьте Ваше Оятельство, что ихъ доселЬ нЬтъ въ ЕльнЬ, слЬдовательно всЬ были они у Смоленска, а мы не такъ были сильны послЬ суточной города обороны.
Наконецъ, благодаря Бога, хотя разъ предупредили мы Ваше же-
лаше.
Вамъ угодно было, чтобы мы остановилися, дрались, прежде полу-чешя письма Вашего получилъ уже я о томъ приказание. ПочтеннЬйшй благодЬтель! Теперь Вамъ предлежитъ дать намъ помощь. <... >
Боюсь, что опасность, грозя древней нашей столицЬ, заставитъ прибЬгнуть къ миру. Но сш мЬры слабыхъ и робкихъ. Все надобно принести въ жертву съ радостью, когда подъ развалинами можно погрести враговъ, ищущихъ гибели Отечества нашего. Благоволитъ Бог! Умереть Россгянинъ долженъ со славою.
ПреданнЬйш1й слуга
Подписалъ: А. Ермоловъ.
P.S. Не гнЬвайтесь, что удержалъ посланнаго» [Там же. С. 55].
Основная тактика письма - последовательная аргумантация. Текст письма имеет несколько планов: ситуационный, ментальный, персональный. Ситуационный план: армия вынуждена была оставить Смоленск по объективным причинам. Ментальный план: доминирование национального и религиозного начал:
«Представьте Ваше Оятельство, что два дни рЬшатъ участь сильнЬйшей въ ЕвропЬ Имперш, Одно продолжеме войны есть способъ вЬрнЬйшей восторжествовать надъ злодЬями Отечества нашего. Умереть Росыянинъ долженъ со славою» [14. С. 35].
Персональный план заключается в эксплицировании двух языковых личностей - адресата и адресанта, связанных взаимодействующим коммуникационным каналом. Однако этот канал апеллирует к другим
коммуникативным областям: Бог, судьба, государь. Отметим, что доминирующими в данном речевом акте являются каналы адресанта и Бога. Образ адресанта в дискурсивном пространстве сообщения деакту-ализируется, уходит на второй план.
Проанализировав прагматическое содержание документа, представляющего собой часть военно-дискурсивного пространства XIX в., мы пришли к выводу, что речевая стратегия военнослужащих в это время обусловлена речевой ситуацией коммуникации и, в частности, речевыми событиями военной конъюнктуры.
Литература
1. Митчелл П.Дж. Английский военный сленг: понятие, способы образования и тема-
тическая классификация // Язык и культура. 2014. № 3 (27). C. 64-73.
2. Суржанская Ю.В. Индивидуальные и культурные концепты: общее и различное //
Язык и культура. 2011. № 3 (15). C. 87-93.
3. Седельникова О. В. К определению типа дискурсивной организации русской жур-
нальной периодики середины XIX в. // Язык и культура. 2012. № 1 (17). C. 36-42.
4. Татарникова Н.М. Анализ коммуникативных стратегий как способ изучения стиле-
вой черты // Филология и человек. 2012. № 1. С. 84-95.
5. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М. : Гнозис, 2003. 252 с.
6. Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М. : ЛКИ, 2008.
288 с.
7. Седов К Ф. Жанры повседневного общения и хорошая речь // Хорошая речь. Сара-
тов, 2001. С. 118-131.
8. Григорьева В.С. Дискурс как элемент коммуникативного процесса: прагмалингви-
стический и когнитивный аспекты. Тамбов : Изд-во Тамбов. гос. техн. ун-та, 2007. 288 с.
9. Анисимова Т.В. Типология жанров деловой речи (риторический аспект) : дис. ... д-ра
филол. наук. Краснодар, 2000.
10. Олянич А.В. Презентационные стратегии в военно-политическом дискурсе // Вестник ВолГУ. Сер. 2. 2003-2004. Вып. 3. С. 121-128.
11. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград : Перемена, 2002. 477 с.
12. Сухих С.А. Прагмалингвистическое измерение коммуникативного процесса : авто-реф. дис. ... д-ра филол. наук. Краснодар, 1998. 29 с.
13. Блокада Карса. Письма очевидцевъ о походЬ 1855 года въ Азштскую Турщю. Тифлис, 1856. 148 с. URL: http://www.runivers.ru/lib/book7659/428481 (дата обращения: 10.02.2014).
14. Гоштовтъ Г. Дневник Кавалершскаго Офицера. Парижъ, 1931. 196 с. URL: http://www.runivers.ru/lib/book7708/439317 (дата обращения: 15.02.2014).
THE DYNAMICS OF IDEOLOGICAL CONSTANTS
IN THE RUSSIAN MILITARY DISCOURSE XIX - EARLY XX CENTURY
Ulanov A.V. Department of Social and Human Sciences and Foreign Languages, Faculty of
Economies and Management, Siberian Institute of Business and Information Technology
(Omsk, Russian Federation).
E-mail: [email protected]
Abstract. The article is devoted to the analysis of approaches to the concept of "communication strategy" in modern linguistics and its application to the discursive practices of the language. Description of the implementation speech strategies in Russian institutional military discourse is preceded by an overview of perspectives on cognitive and Pragmalinguistic nature speech strategy. The material studied by the author refers to the written discourse phenomena: the author focuses on the assessment of communicative behavior of servicemen of the 19th century, provides his own point of view to the implementation of policies in the speech of the military. The article provides examples of language means, participating in the formation of the goals of the military discourse. Having analyzed the pragmatic content of the document, which constitutes part of the military-discursive space of the XIX century, one can conclude that the speech strategy servicemen at this time due to the language situation of communication, and in particular, the speech by the events of the military situation. Keywords: military discourse; communicative strategy; discursive practice; communicative behaviour.
