CC BY
34
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 20 (235). Филология. Искусствоведение. Вып. 56. С. 67—71.
М. А. Голованева
КОММУНИКАТИВНО-КОГНИТИВНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ЯЗЫКОВЫХ И РЕЧЕВЫХ СРЕДСТВ ОБЪЕКТИВА ЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОГО КОНФЛИКТА В РУССКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДРАМЕ КОНЦА XX ВЕКА
В статье выявляются языковые и речевые средства объективации политического конфликта в драматургических текстах и делается вывод о возможности его грубой и негрубой вербализации; об аетосемантпчном размещении в отдельных элементах пьесы и о синсемаитпчном рассредоточении во всём тексте; об участии средств его выражения в реализации авторского стратегии дискредитации изображаемого общества.
Ключевые слова: монолог, диалог, полилог, когнитивный потенциал.
Политический конфликт является сюжетной основой русских политических пьес конца XX века. Именно он создаёт ось основных событий, поэтому языковые и речевые средства его создания находятся в центре внимания при рассмотрении коммуникативно-когнитивного пространства драмы1. «Политический конфликт
- антиконструктивные действия, причиной которых послужили различия интересов политических групп <...>; борьба одних субъектов с другими за влияние в системе политических отношений <.. ,>»2.
Актуальность исследования следует из того обстоятельства, что понятие политического конфликта оказывается шире «житейско-обиходного понимания <...> ссоры, раздора, грубого выражения антипатий»3 ввиду присущих ему специфических коммуникативнокогнитивных условий речепорождения, языковых и речевых средств репрезентации участниками конфликта актуальных когнитивных структур. Из этого вытекает цель работы - выявление этих средств и их характеристика с коммуникативных и когнитивных позиций.
Политический конфликт может быть вербализован как негрубо, так и грубо, с применением речевой агрессии, языкового насилия. Речевая агрессия понимается нами, вслед за К. Ф. Седовым, следующим образом: «Прямая (она же
- явная) речевая агрессия - результат коммуникативного акта, иллокуция которого содержит открытую, очевидную враждебность. Это ядер-ные виды проявления речевой агрессии: оскорбления, угрозы, злопожелания (иногда содержащие табуированную лексику)»4. Языковое насилие, по определению Н. Г. Бабенко, - «лингвопоэтические приёмы, посредством которых в произведениях <...> литературы достигается
языковые и речевые средства, коммуникативно-
<...> отторгающий читателя эффект»5. Несмотря на имеющееся различие, обе разновидности конфликта вмещаются в рамки жанра спора в теории метафор Лакоффа-Джонсона. По мнению авторов, «метафора "спор - это война' накладывает отпечаток на речевое поведение людей»6. Дж. Лакофф и М. Джонсон пишут: «Структура беседы приобретает черты военных действий, и вы действуете соответствующим образом. Ваше восприятие и действие частично соответствуют восприятию и действиям стороны, вовлечённой в войну»6. Далее авторы проводят параллели между условиями коммуникативной речевой ситуации, речевого поведения конфликтующих и поведением участников войны: наличие контрпозиций, конфликта, капитуляции одной стороны, разработки сторонами стратегий, проведения атаки, маневрирования, защиты, отступления, определённого расположения сил и т. д. Таким образом, «набор характеристик, превращающий беседу в спор, оказывается согласованным благодаря тому, что его части соответствуют элементам концепта ВОИНЫ»7.
Речевое выражение данных составляющих концепта 'война', сопутствующего любой разновидности политического конфликта, свидетельствует о принципиальной непримиримости сторон. Коммуникативно-когнитивное пространство драмы заполняется такими когнитивными структурами и предоставляет возможность реализиции таких речевых стратегий и тактик в границах коммуникативнокогнитивного потенциала персонажей, которые организуют в сознании читателя когнитивные образования, порождающие большей частью отрицательные чувства, эмоциональный дискомфорт.
Многообразие речевых способов передачи политического конфликта наблюдаем в анализируемой драме. Иллюстрируя возможные способы, обратим особое внимание на локализацию информации о конфликте в единичной реплике персонажа или в диалоге и на жанры речи (в нашем понимании, речевой жанр -это разновидность формы коммуникативного взаимодействия интерактантов, имеющая собственную целеустановку, содержание, те-матический центр, социальную конеенциали-зованность, степень клишированности).
1. Так, суть политического конфликта может быть изложена в реплике персонажа, не вступающего в полемику (политический диалог) с оппонентом.
Жанр допроса используется А. Хазановым в пьесе «Холодный дом», при этом конфликт существующей власти и диссиденствующих элементов передан в субжанр ^предъявления обвинения следователем подозреваемому. Субжанр в данном случае оформляет борьбу разных точек зрения: суть конфликта сосредоточена в единой реплике персонажа, которая эксплицирует идейную суть политического конфликта господствующей власти и подавляемого инакомыслия:
Мартынов. ... В последние годы вы столько наговорили, что нам осталось только фиксировать и отбирать. (Перебирает листки.) Клевета на нашу родину... антикоммунистические настроения... пропаганда буржуазных идей, антисоветизма... В телевизионной передаче вы заявили, что мы построили безнравственное общество... Ноябрь. «Государству с пустыми полками магазинов не обязательно первому высаживаться на Марс и возить в космос детей разных народов». «Только на развалинах убеждений, которые нам десятилетиями вдалбливали в голову, можно построить новое мышление... ».
Речевой жанр разговора с самим собой (со-лилокеий9) часто эксплуатируется для выражения сути политического конфликта, что также демонстрирует возможности его экспликации вне диалога. В фантастической пьесе М. Казов-ского «Сдвиг по фазе» конфликт тоталитарной власти и народа перерастает в конфликт рядовых исполнителей власти (робота и учёных-создателей), что «выговаривается» в ключевой реплике робота-партийца Лосевой:
Лосева (поёт). «Он упал возле ног вороного коня, затуманились карие очи... Ты, конёк вороной, передай, дорогой, что я честно погиб
за рабочих... » (Напевая, тащит обоих к ящику, запихивает в него, закрывает крышку, замыкает замки.) Дело сделано. Хлюпики. Недоноски. Кучки костей и мышц. Ничего святого. Нам нельзя поддаваться эмоциям. Мы не поступаемся принципами. Наше дело правое - мы победили. Будущее за роботами. Всё учение рассчитано только на роботов. Роботам не нужна частная собственность. Роботы ставят личное ниже общественного. Роботы интернациональны! (Пишет на ящике: «В Семипалатинск. Уничтожить, не вскрывая!») Так будет с каждым! Кто не с нами, тот против нас! Если враг не сдаётся, его уничтожают! Прошла зима, настало лето - спасибо партии за это! (Поёт: «Комсомольцы, беспокойные сердца. Комсомольцы всё доводят до конца. Друзья, вперёд, нас жизнь зовёт, наша Родина кругом цветёт!»)
В недискуссионном диалоге фантастической пьесы О. Перекалина «Заложники вечности», включающем ключевую реплику персонажа, также отражается политический конфликт посредством единого цельного высказывания персонажа, выдержанного в речевом жанре убеждения'.
Даниэль. ... Люди уже забыли, куда и откуда шли наши предки и где находится эта долина. ... (В отчаянии крутнул головой, с тихим стоном.) Ты-ведь-ничего-не-знаешь, Клоэтта! И упаси тебя Бог узнать!.. Вся эта история затрагивает высшие интересы правящего элиты. Даже покушение на жизнь Верховного -детская шалость. Они никогда не согласятся погасить реактор и увести народ к Солнечной долине, если бы и знали, к\>да вести.
2. Политический конфликт может быть выражен в отграниченном диалоге или полилоге действующих лиц. Пользуясь классификацией И. П. Зайцевой, можно выявить унисонные и диссонансные диалоги1". В пьесе К. Скворцова «Курчатов» наблюдаем диалог в субжанре доверительной беседы руководителя государства и учёного. Несмотря на антитетичные позиции интерактантов в актуальной (принуждённой) коммуникативной ситуации, доминирующий коммуникант стремится возбудить у коммуниканта-исполнителя ощущение его инклюзивности (включённости) в великий процесс политического переустройства мира. Данный диалог является унисонным по причине стремления коммуникантов к единой цели. Концепты ‘опасность' и ‘преодоление опасности', объективирующиеся в сознаниях персо-
нажей, объединяют их в интеракции, устраняя конфронтацию социально разнящихся актантов:
Автор [Сталин]. Сейчас // Мир, к сожаленью, изменяют дни, // А не века, как прежде. Кто вчера Н Мог жить хотя бы робкою надеждой
На гуманизм, сегодня потерял IIИ это безвозвратно. //Курчатов. Ведь они II Работа-лгі, чтоб Гитлеру не дать II То совершить, что совершили тми!..Н Противоядъе стало ядом. Яд II Разлился по земле. Стал щит мечом. II Но мы - союзники! //Автор [Сталин]. Они хотят
Поставить на колени мир. А мы II Добиться сможем, чтобы наша бомба II Была щитом и заслонила нас II От ядерного их меча? II К у р ч а т о в (уверенно.) Да, сможем. // А в т
о р [Сталин]. В том наша миссия, и потому // Нельзя терять ни дня!
Жанр застольной беседы, перешедшей в политический спор о конфликте старой и новой форм политического управления между персонажами Голощаповым, Важновым и Выборновым пьесы А. Мишарина «Серебряная свадьба», является диссонансным, с некоторыми элементами речевой агрессии, но без средств языкового насилия:
Г олощапов. Давить надо было, в самом зародыше, а не демократию разводить. В а ж но в,. Я и давил! У меня все мало-малъские начальники в выговорах, как черёмуха в цветах! До того мы с тобой додавши, что он один (показывает на Сирого)... у нас и выжил, остался! Сирый. Да! Меня хоть в Красную книгу заноси! В а ж н о в (резко.) Я по большому счёту... По-человечески говорить хочу! А г лая. Ведь когда выпьешь, всегда поговорить хочется. Да? Голощапов (Важнову). Ну, давай, давай, мужичок, кайся! Коммунист с сорокалетним стажем! Важно в. Да, коммунист! И мужик я ещё, оказывается! Обыкновенный русский мужик. Мыкался я по жизни, пока тебя не встретил. Не поверил! (Пауза.) А мужик-то он верный! Верный... Он всё стерпит! Всю твою политику, Георгиевич, как свою проводил! И жёсткую, и демократическою! И верную, и волюнтаристскую... Всякую! Но проводил! Ласкали меня, прорабатывали, награждали! Ты не забывал... А я всё проводил и проводил! Я же тебе служил! Твоими мыслями, твоими словами жил... Думал, придёшь ты, скажешь... Одобришь! Выборнов (тихо.) Я и одобрил, что дом решил отдать!
В а ж н о в. Разве в доме одном дело! Устин ья Карповна. Ив нём! И в нём! Смотри, Павлушка! Важнов. А я вам, мамаша, не Павлушка! И вам, Георгиевич, - тоже! Я не тот пацан, кому ты энгелъсовскут книжку сунул, на фронт провожая... Лиха я навидался, и при тебе, и без тебя... И ещё навидаюсь!.. Снова район ломать? Людей?.. Ты мне по совести скажи - как нам теперь дело-то вести? С и р ы й. А чего совесть-то? А нужна она кому? Я вот в анкете на много вопросов отвечаю! Только меня что-то никогда не спрашивали: «А ты человек порядочный? С совестью? Отдашь ли за людей последнее? Хотя бы за тех, кого по жизни вести решился?!» В ы б о р н о в (тихо.) Отдам!
Диалог становится диссонансным, метафора 'спор - это война’ (Д. Лакофф) вступает в силу, когда интерактанты реализуют все или отдельные этапы схемы метафоры, по Д. Лакоффу. Значительный политический конфликт может опосредованно передаваться драматургом через проявления сознания персонажей-обывателей. Так, один из главных для российского общества конца XX века территориально-межэтнический «чеченский» конфликт осмысливается героинями пьесы В. Мережко «Кавказская рулетка» в жанре социально-философского спора:
Мария. Можно подумать, не о бандитах рассказываешь, а о благородных рыцарях. Бандиты они и есть бандиты. Анна (взрывается.) Там нет бандитов, запомни это! Ни одного!.. Если появляется, его отстреливают тут же. Как бешеную собаку!.. Боевики!.. Люди, у которых поехала крыша от этого сраного патриотизма. Они патриоты. Мы это слово затёрли, загадили, а они патриоты. Они любят свою землю, как бабу! ... Мария .А патриотизм... который сраный, как ты говоришь? Анна. Какой патриотизм?.. Где ты его видишь? Разве это патриотизм-убивать людей на их же земле?.. Мария. Курва!.. Последняя курва!.. Анна (спокойно, негромко). Знаешь, Мария... Я подумала вдруг... Наверно... наверно, я своего сына тоже не удержала бы. Отпустила бы, а потом моталась бы по свету. Как ты, Мария... Мария (плачет.) Ну, вот видишь?., а за что ты меня упрекаешь?.. За что казнишь?.. Что я могла сделать?... Скажи, что?.. Анна. Прости...
«Капитуляция» одного из спорящих в заключение диалога свидетельствует об эталонном разворачивании сценария Д. Лакоффа: позиции интерактантов противоположны; каждым реа-
лизуется собственная стратегия; осуществляются как атаки, так и защита; один из спорящих предпринимает отступление; капитуляция Анны и победа Марии означают полное завершение схемы спора. Если предыдущий пример свидетельствует о возможности драматургического изложения политического конфликта в формате негрубой вербализации (условно не фиксируем слабое средство языковой агрессии
- уменьшительно-пренебрежительную лексему Павлушка: Устинья Карповна. ... Смотри, Павлушка!), то последний пример является иллюстрацией явного действия речевой агрессии, языкового насилия, т. е. реализации конфликта в формате грубой вербализации. Обоими интерактантами используются дисфе-мизмы: Как бешеную собаку!', патриотизм... который сраный; загадили; Курва!.. Последняя курва!.., - превращающие спор персонажей в грубо вербализованный конфликт.
3. Выражение политического конфликта в паратексте драмы также возможно. Например, пьеса А. Мишарина «Наци» открывается прологом, являющимся распространённой ремаркой'.
Пролог
Сначала в темноте мы слышим официальное сообщение радиокомментатора, которое подхватят один за другим голоса других журналистов: - Властями Берунаса выдан одной из европейских стран известный своими злодеяниями нацистский палач Августин Ар-дъе! - Палач Ноэлъ-Ноэля, виновный в смерти тридцати тысяч ни в чём не повинных людей, наконец арестован! ... - Авг\>стин Ардъе приговорён заочно в нескольких странах антигитлеровской коалиции к расстрелу! Наконец-то суд народов свершится! ... - Да будет жить вечно апостол национал-социализма Августин Ардъе!.. Кавалер Железного Креста, Рыцарского Креста с бриллиантами... Наш духовный старший брат. Герой! Воин! - Я счастлива -мой отец нашёлся! Я не видела его 42 года. Мне было тогда тринадцать лет... Конечно, я узнаю его... Это же мой отец!
Политический конфликт раскрывается в противоположном идейном наполнении высказываний. Авторские стратегии когнитивная суггестии, когнитивная формирования нового знания, прагматическая формирования эмоционального настроя, риторическая драматизации диктуют такую речевую организацию драматургической ремарки, которая предусматривает и отход от канона (трансформация её
в пролог, помещение в неё квазиреплик «закадровых» действующих лиц), и наполнение её конфликтной информацией. Сопоставление не связанных друг с другом высказываний (в данном случае - в жанре репортажа) приводит читателя к выводу об актуализации автором политического конфликта мировых фашистских и антифашистских сил.
4 Возможен специфический способ драматургической передачи политического конфликта - невыраженность его в отдельных репликах, диалогах персонажей, а также в ремарках; рассредоточенность актуальной информации во всём тексте пьесы. Данное явление отмечается в произведениях: Э. Бобров «Личное мнение», И. Бродский «Демократия», И. Дворецкий «Колыма», Л. Зорин «Цитата» и др.
Таким образом, политический конфликт, воссоздаваемый в тексте русской политической драмы конца XX века, (1) может иметь разновидности: а) борьба сторон, возникшая в процессе развития отношений, направленная на объективирование противоположных взглядов, выявление более жизнестойкой позиции и закрепление условной власти за победившей стороной - негрубо вербализованный конфликт; б) борьба сторон, возникшая в процессе развития отношений, направленная на захват реальной власти вне зависимости от объективной правоты одной из сторон; допускает проявление речевой агрессии, языкового насилия - грубо вербализованный конфликт; (2) может быть автосемантично выражен в репликах персонажей (выявлено в жанрах допроса (субжанр нелегального частной беседы следователя и заключённого; субжанр предъявления обвинения); солилоквия; убеждения); в диалогах и полилогах персонажей (выявлено в жанрах доверительной беседы руководителя государства и учёного; застолъног'1 беседы, перешедшего в политический спор; социально-философского спора); в ремарках, информация может быть синсемантично рассредоточена во всём тексте пьесы. Диалог или полилог, выражающий политический конфликт, может быть как унисонным, так и диссонансным (грубой и негрубой вербализагщи). Коммуникативно-когнитивная стратегия автора - дпскредитагщя в сознании читателя существующего государственного строя - обусловливает выбор речевых жанров и языковых средств для реализации политического конфликта в драме.
Примечания
1 Коммуникативно-когнитивное пространство драмы включает в себя дискурс участников драматургической внутренней и драматургической внешней коммуникаций, помещённых в сферу объективной реальности автора пьесы и её читателя.
2 Политический конфликт. URL : http://
ru.wikipedia.org/wiki/.
3 Щуркова, Н. Е. Когда урок воспитывает : (Нравственный аспект) М., 1981. С. 119-120.
4 Седов, К. Ф. Антология речевых жанров : повседневная коммуникация М., 2007. С. 262.
5 Бабенко, Н. Г. Язык и поэтика русской прозы в эпоху постмодерна. М., 2010. С. 54.
бСм.: Шляхов, В. И. Речевая деятельность: (Феномен сценарности в общении). М., 2010. С. 126.
7 Лакофф, Д. Метафоры, которыми мы живём / Д. Лакофф, М. Джонсон. М., 2008. С. 113-115.
8 Субжанр понимается нами как малая разновидность жанра, относящаяся к нему как вид к роду.
9 Солилоквий (от лат. 'solus' - один и ioqui’ -говорить), разновидность монолога, речь, обращённая к самому себе. Отличается от случайно вырвавшегося внутреннего монолога, потока сознания или монолога-рассказа наличием дилеммы. URL : http://soyuzkniga.ru/encaz_el_ content_93 910 .html.
10 Зайцева, И. П. Поэтика современного драматургического дискурса. Луганск, 2007. С. 155, 180.
