CC BY
309
много говорят в последнее время, имеет
реальные общие концептуальные опоры.
Библиографический список
1. Еемерен, Ф. Х. Аргументация, коммуникация и ошибки [Текст] / Ф.Х. Еемерен, Р. Гроотендорст: пер. с англ. - СПб. : Васильевский остров, 1992.
2. Иссерс, О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи [Текст] / О.С. Иссерс. - М. : УРСС, 2002.
3. Климов, И.А. Выписки из книги Д. Уолтона «Аргументы ad hominem» [Электронный ресурс] / И.А. Климов // Социальная реальность. - Фонд «Общественное мнение». - 2006. - №10. - С. 122-139. - Режим доступа : http://socreal.fom.ru/ english/?link=ARTICLE&aid=230.
4. Маслов, А.А. Сыновняя почтительность. Отправление обрядов почитания предков в настоящее время [Электронный ресурс] / А.А. Маслов. - 2003. -Режим доступа : http://www.humanities.edu.ru/db/ msg/47109.
5. Симбирцева, Т.М. Корея на перекрестке эпох [Текст] / Т.М. Симбирцева. - М. : Муравей-Гайд, 2000.
6. Субетто, А.И. Ценности в системе общественного интеллекта. «ценностная война» и защита ценностной самоидентификации российской циви-
лизации [Электронный ресурс] / А.И. Субетто. -«Академия Тринитаризма», 2003. - Режим доступа : www.trinitas.ru/rus/doc/0012/001a/00120111.htm.
7. Шейгал, Е.И. Семиотика политического дискурса [Текст] / Е.И. Шейгал. - Москва - Волгоград : Перемена, 2000.
8. Ушаков, Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка [Электронный ресурс] / Д.Н. Ушаков. - 2000. - Режим доступа : http:// ushdict.narod.ru.
9. Eemeren, F.H. The (Un)Reasonableness of Ad Hominem Fallacies [Электронный ресурс] / F.H. van Eemeren // Journal of Language and Social Psychology. -2000. - .№19. - Р. 416-435. Режим доступа : http://ar-gumentation.ru/2000_1/papers/1_2000p2.htm.
Список источников примеров
1. http://kprf.ru [Электронный ресурс].
2. http://rutube.ru [Электронный ресурс].
3. http://politvideo.com [Электронный ресурс].
4. http://www.pressian.com [Электронный ресурс].
5. http://cafe.daum.net/HumanSpeech/ [Электронный ресурс].
6. http://blog.daum.net/jeangdoryoung/[Электронный ресурс].
7. http://kr.blog.yahoo.com[Электронный ресурс].
УДК 811.11 ББК 81.432.1
Н.Ю. Петрова
категория когерентности в текстах английской драмы
В статье дается краткий обзор основных подходов к категории когерентности в отечественной и зарубежной лингвистике. На примере основного корпуса текстов английской драмы выявляется текстообразующая роль рассматриваемой категории, а также прослеживается, как различные языковые средства обеспечивают тексту локальную и глобальную связность.
Ключевые слова: тексты английской драмы; конститутивные категории; когезия и когерентность; лингвокогнитивный анализ; основной корпус текстов
N.Y. Petrova
THE CATEGORY OF COHERENCE IN THE TEXTS OF ENGLISH DRAMA
The article gives a brief survey of various approaches to the category of coherence in Russian and foreign linguistics. The constitutive role of the category is analyzed on the basis of the main corpus of the texts of English drama where it is represented by local and global coherence.
Key words: texts of English Drama; constitutive categories; cohesion and coherence; lingvocog-nitive analysis; the main corpus of the texts
Замысел настоящей статьи состоит в том, чтобы показать, что может дать лингвистике текста когнитивно-дискурсивный анализ текстов драмы, т.е. тема, начатая в цикле ряда недавних статей [Кубрякова, Александрова, 2008; Кубрякова, 2009; Петрова, 2009а, 20096]. Благодаря предлагаемому подходу к драматическому дискурсу пьесы рассматриваются как иллюстрация процесса конструирования небольшого фрагмента мира, имеющего свои пути и особенности. Исходя из того, что текст пьес - это определенным образом организованное единство, или формат знания (более подробно о форматах знания см. : [Кубрякова, 2009; Болдырев, 2009]), в настоящей статье мы сосредоточим свое внимание на его характеристике, которая является когнитивной «основой основ» любого текста, а именно категории когерентности.
Как известно, в отечественном языкознании довольно многочисленные на данный момент категории текста (иногда их насчитывают более шестидесяти) представляли исследовательский интерес для таких ученых, как И.Р Гальперин, Т.М. Дридзе, М.Н. Кожина, В.В. Красных, О.И.Москальская, А.Ф. Папина, Ю.А. Сорокин, З.Я. Тураева и многих других. При обобщении все они выделяли и описывали категории с целью установления роли отдельно взятого высказывания вне текста и в тексте. В целом же, категории текста отражают наиболее общие и существенные его свойства и представляют собой ступени в познании его онтологических, гносеологических и структурных признаков [Тураева, 1986, с. 80]. При этом связность рассматривается учеными в качестве одной из основополагающих текстовых категорий, наличие которой «повышает статус некоторого множества высказываний, превращая их в текст» [Бабенко, Казарин, 2008, с. 182].
важно отметить, что в идеале категории текста не должны совпадать с категориями предложения, и это вполне естественно: как языковая единица текст содержит новые черты по сравнению с составляющими его предложениями и, тем самым, представляет собой феномен гораздо более сложный, чем дало бы их простое суммирование. говоря иначе, текст - это некая совокупность предложений, несводимая к их сумме с семантической (но не с формальной) точки зрения. Текст отли-
чен и тем, что демонстрирует собственно текстовые единицы, вне него не встречающиеся (сверхфразовое единство, сложное синтаксическое целое, абзац и т.п.), т.е. то, что делает его собственно текстом.
Как известно, впервые перечень базовых категорий текста был выделен почти тридцать лет назад И.Р. Гальпериным в монографии «Текст как объект лингвистического исследования» [Гальперин, 1981]. К ним ученый причислял такие обязательные и факультативные свойства текста, как его информация (информативность), членимость, когезия и когерентность, континуум, автосемантия отрезков текста, ретроспекция, проспекция, модальность, интеграция и завершенность. Все вышеуказанные категории текста предлагалось рассматривать и в содержательном, и в структурном аспекте.
На сегодняшний день гальперинский список носит принципиально открытый характер. Так, О.Е. Филимоновой введено такое категориальное свойство текста, как его эмо-тивность, З.Я. Тураевой - хронотоп (вслед за М.М. Бахтиным) и подтекст, В.Г. Адмони -напряженность и т.д. Обнаруживает себя тенденция говорить о функциональных категориях, при этом категории текста в последнее время часто сопоставляются с категориями дискурса (ср. интертекстуальность и интерди-скурсивность у В.Е. Чернявской).
Время опубликования монографии И.Р Г альперина совпало с выходом в свет другой работы, ставшей современной классикой -речь идет о «Лингвистике текста» зарубежных исследователей Р де Богранда и В. Дресслера [de Beaugrande, Dressier, 1981]. В ней ученые выделили семь основных свойств текста, получивших название признаков текстуальности (textuality): cohesion, coherence, intention-ality, acceptability, informativity, situationality, intertextuality - когезия, когерентность, интен-циональность, приемлемость, интерпретируемость, информативность, ситуативность и интертекстуальность. Данная модель построения и организации текста «вот уже два десятилетия является доминирующей в дискуссиях по лингвистике текста, и критерии текстуальности, по де Богранду и Дресслеру, называются в качестве основных признаков текста во всех авторитетных зарубежных изданиях» [Чернявская, 2009, с. 20]. Здесь важно учиты-
вать, что принципы, лежащие в основе модели, носят обязательный характер и поэтому названы авторами конститутивными (constitutive), т.е. текстообразующими.
Нельзя не заметить, что частично признаки текстуальности отождествляются с тем, что у отечественных исследователей принято называть категориями. Все они, безусловно, должны приниматься во внимание при выделении и характеристике как текста, так и дискурса. Главная же ценность работ И.Р. Гальперина, Р. де Богранда и В. Дресслера заключается в том, что в них авторы успешно сводят текстовые признаки к тем базовым характеристикам, без которых текст не может существовать как текст.
Среди всех категорий текста основополагающими иногда считают цельность (целостность), определяющую смысл, или план содержания, текста, и связность (когерентность), характеризующую его план выражения. И все же такое противопоставление вряд ли представляется корректным - на наш взгляд, когерентность является отражением и выражением целостности. Многие ученые видят в категории цельности структурно-семантическое текстовое единство, заданное неким определенным концептуально-тематическим содержанием. Так, О.И. Москальская говорит даже о трех целостностях текста - смысловой, коммуникативной и структурной [Москальская, 1981, с. 17-30]. Рассматривая смысловую целостность еще шире как тематическое единство, охватывающее психологическую категорию, семантику и логику текста, В.В. Красных, предлагает различать тематическую, структурную и коммуникативную целостность текста [Красных, 1998, с. 202]. В свою очередь, А.Ф. Папина проецирует известную модель дискурса ван Дейка [Дейк, 1989] на текст и в качестве глобальных текстообразующих категорий называет участников коммуникативного акта, события, процессы, факты, время, пространство, оценку [Папина, 2002].
Принято считать, что цельность характеризуется определенным единством текстового смысла и, являясь как бы семантической стороной текста, неразделима с его формальной, в большей степени лингвистической стороной - его связностью. Здесь, несомненно, представляется интересным исследование самой этимологии слова «текст», которую В.П.
руднев связал с тремя латинскими источниками: 1) textum (ткань, одежда, связь, соединение, строение, слог, стиль); 2) texstus (сплетение, структура, связное изложение); 3) texo (ткать, сплетать, сочинять, переплетать, сочетать) [Руднев, 1996]. Нельзя не обратить внимание на то, что каждое из указанных значений так или иначе соотносится со связностью (когерентностью), что подтверждает нерасторжимость понятий «текст» и «связность». все это свидетельствует о двоякой сущности текста, который рассматривается нами одновременно как продукт словесной ткани, т.е. речевое произведение (что говорится?) и как сама словесная ткань, то есть языковой объект (как говорится?).
выделяя в своей работе признаки текстуальности, Р. де Богранд и В.Дресслер разграничили когезию и когерентность как разные явления, характеризующие различные стороны связности и, следовательно, взаимодополняемые. Правомерность этого суждения получила поддержку в ряде отечественных исследований (см.: И.Р Гальперин, В.А. Кухаренко, В.А. Лукин, Т.В. Дроздова, В.Е. Чернявская и др.). Так, комментируя эти понятия, В.А. Лукин рекомендует понимать под когезией связность локального типа. В тексте она проявляется формально, имеет линейный характер и в большинстве случаев соотносится с языковыми единицами. К такому типу связности исследователь считает возможным отнести ин-дексальные знаки, различные типы тематической прогрессии, пресуппозиции, импликации, грамматические формы, различные фонетические средства. с другой стороны, в процессах организации и функционирования текста, несомненно, важную роль играют такие его единицы, как заголовок, цитаты, текст в тексте, любые метатекстовые включения и т.д., связь между которыми не имеет языковой маркировки в тексте. Эти элементы текста менее формальны, их границы тяготеют к неопределенности, а установление самих границ опирается, в основном, на семантику и требует от реципиента учета параметра цельности текста. К такому роду отношений между частями текста, по мнению В.А. Лукина, и применяется другой термин Дресслера - когерентность, свидетельствующая о глобальной связности текста [Лукин, 1999, с. 38-39].
В.Е. Чернявская определяет когезию как взаимосвязь компонентов поверхностной структуры текста, охватывающей грамматикосинтаксический, лексический и ритмический уровни. Когерентность же, по ее мнению, является семантико-когнитивной связностью, рассматриваемой в причинно-следственном, временном и референциальном аспектах. Таким образом, делается вывод, что дихотомия «когезия-когерентность» - это оппозиция поверхностной структуры и глубинносмыслового уровня [Чернявская, 2009, с. 20]. Аналогичный подход, но в других терминах предлагается и Л.Г. Бабенко и Ю.В. Казариным. Доминантой внутритекстовых связей они называют семантическое согласование в широком смысле - ведь именно семантическая связь определяет единство и целостность текста и обусловливает все частные проявления его связности (лексические, формальнограмматические и пр.) [Бабенко, Казарин, 2008, с. 182].
В языковом плане связность имеет самые разнообразные способы выражения. Так, на лексическом уровне парадигматические отношения между элементами текста, как правило, базируются на «номинационных цепочках» (термин Фивегера), в которых основная роль принадлежит существительным, местоимениям и субстантивным словосочетаниям. Такой «топикализации» способствуют формальные средства выражения (когезии). К ним, в первую очередь, принято причислять различные виды лексического и семантического повтора
- повтор слова или словосочетания, варьированный, местоименный, эллиптический, синонимический (уподобление узуальных синонимов, варьирование композитов, гиперонимы и гипонимы, использование слов одной семантической общности, употребление антонимов, паронимическая аттракция), перифраз элементов топика и т.д.
на грамматическом уровне связь между предложениями легко усмотреть в цепной связи, когда указанные выше средства лексического и семантического повтора дополняются различными местоименными наречиями и союзами (коннекторами). При этом наиболее типичные виды этой связи - это наличие связующих элементов на стыке абзацев (концовка одного ^ зачин следующего). Другим типом связи является параллельная связь, ко-
торая предполагает соединение частей за счет сопоставления (синтаксический параллелизм, усиленный анафорой, эпифорой, подхватом, обрамлением) или противопоставления конструкций (хиазм, антитеза) и т.п. на фонетическом уровне повтор может быть представлен с помощью конечной или начальной рифмы (аллитерации), за счет повтора различных гласных (ассонанс) и согласных (консонанс) звуков и т.п.
с учетом вышесказанного в нашей статье когезия определяется как формальная, или внешняя, связность текста, когерентность -как внутренняя, содержательная связность; в такой интерпретации последняя используется аналогично тому, что И.Р. Гальперин называл интеграцией, а Л.Г. Бабенко интегра-тивностью. Важно, что содержательная связность предполагает обязательное наличие более или менее развернутой формальной связности; обратного хода эта зависимость не имеет. При этом понятие связности подразумевает наличие в тексте одновременно и когезии, и когерентности и проявляется в нем, упрощенно говоря, через разнообразные виды повторов, так или иначе связывающих новые сведения с предшествующими.
Предваряя анализ примеров, иллюстрирующих классификацию типов связности в текстах пьес, отдельно остановимся на специфике изучаемого материала, в котором когезия и когерентность рассмотрены нами с лингвокогнитивных позиций. Совершенно очевидно, что в исследуемых нами драматургических произведениях категория связности является основополагающей, при этом все ее типы (см. ниже) наиболее ярко видны на уровне основного корпуса текста. Здесь они представлены в диалогах, полилогах и монологах действующих лиц, которые становятся «и средством продвижения действия, и средством характеристики самих персонажей» [Домашнев, Шишкина, Гончарова, 1989, с. 146]. Основная доля текстового пространства пьес приходится именно на обмен репликами между двумя и более лицами. Такой обмен, преподносимый драматургами в том числе в форме вопросов и ответов, позволяет обнаружить в текстах пьес некое когерентное вопросно-ответное единство, составляющее структурную основу драматической коммуникации.
При этом нельзя не учитывать, что драматический диалог, с одной стороны, максимально приближен к естественному дискурсу. Аналогично живому разговору характеристиками речи героев становятся редукция, экспрессивность, динамичность, использование разговорных конструкций, эллиптичных предложений, стилистически окрашенной, эмотив-ной лексики. С другой стороны, рассчитанный на создание «эффекта непосредственной близости происходящего по отношению к зрителю» [Домашнев, Шишкина, Гончарова, 1989, с. 149] драматический текст сохраняет все признаки, характеризующие его как художественное произведение.
В классической типологии текста наиболее значимыми принято считать как минимум четыре вида связности, представленные в дихотомиях: локальная и глобальная, эксплицитная и имплицитная, контактная и дистантная, регрессивная и прогрессивная. Ее роль в тексте может быть всесторонне рассмотрена с позиции указанных выше оппозиций. Рамки настоящей статьи позволяют подробно проанализировать лишь одну из них.
Итак, локальная и глобальная связность -это дихотомия, в которой, согласно Т.А. ван Дейку [Дейк, 1989], под локальным типом понимаются смежные отношения между пропозициями, выраженными соседствующими предложениями, а под глобальной - связность дискурса или его определенных фрагментов в целом (на протяжении сцены, акта и даже всей пьесы). Рассмотрим пример из «Школы злословия» Р.Б. Шеридана (Sheridan):
Sir Peter Teasle. Lady Teasle, Lady Teasle, I’ll not bear it!
Lady Teasle. Sir Peter, Sir Peter, you may bear it or not, as you please; but I ought to have my own way in everything, and what’s more, I will, too. What! though I was educated in the country, I know very well that women of fashion in London are accountable to nobody after they are married.
В данном контексте сигналом связности между репликами сэра Питера и его жены является их обращение друг к другу через анафо-ричесий повтор имен Lady Teasle, Lady Teasle
- Sir Peter, Sir Peter. Синтаксический параллелизм как основная фигура речи позволяет четче выделить не только имена самих действующих лиц, но и ту эмоционально-оценочную коннотацию (раздражения, противоречия, передразнивания друг друга), с которой они произносятся. Лексико-грамматическая связность поддерживается и за счет фонетической связности в данном случае это ассонанс звука [i:] в именах Teasle и Peter. Довольно объемная ответная реплика леди Тизл проясняет и неопределенность референции it в начальной фразе ее мужа (I’llnot bear it!) - она хочет полной власти в семье (I ought to have my own way in everything). Далее диалог-спор приобретает все более резкие интонации:
Sir Peter Teasle. Very well, ma’am, very well;
- so a husband is to have no influence, no authority?
Lady Teasle. Authority! No, to be sure: - if you wanted authority over me, you should have adopted me, and not married me: I am sure you were old enough.
Таблица 1
Примеры лексических повторов в обращении персонажей к самим себе
Повтор имени собеседника Повтор личных местоимений Перифраз в обращении к себе
Прямой повтор Морфологический повтор
Леди Тизл Sir Peter (2) I (8) you (5) me (3), my (2) your (0) a woman of fashion (2)
Сэр Питер Lady Teasle (3), ma’am (1) I (2) you (0) me (0), my (1) your (2) husband (1)
Sir Peter Teasle. Old enough! - aye - there it is. Well, well, Lady Teasle, though my life may be made unhappy by your temper, I’ll not be ruined by your extravagance.
Lady Teasle. My extravagance! I’m sure I’m not more extravagant than a woman of fashion ought to be.
Отметим, что женскому персонажу свойственна большая агрессия, которая проявляется через прямое противопоставление себя супругу. Как показано в таблице 1, у леди Тизл семантический радиус номинаций, построенных на противопоставлении Я-Вы, чрезвычайно широк. Он распространяется на каждую реплику, в первую очередь, за счет многократного повтора личного местоимения «я» в его прямой и варьированной формах (всего 13), а также обвинительного «Вы» (5). Сэр
S.P.-^no authority?—L .T. Authority!
LfT.. old enough —SP. Old enough!
S.P.... extravagance—L.T. My extravagance Рис. 1. Синтаксический «рисунок» фрагмента
Питер меньше говорит о себе напрямую (3) и лишь дважды использует ответное обвинение. Повтор рефлексивов well, very well свидетельствует о его замешательстве.
Экспрессивный синтаксис в данном эпизоде проявляется, в основном, за счет приема подхвата, или анадиплозиса. В прозаическом произведении аналогом подобной структуры обычно является наличие связующих повторных элементов на стыке абзацев. В дискурсе драмы такая связь возможна при сопоставлении или противопоставлении пропозиций в репликах действующих лиц. так, в рассматриваемом примере каждая из трех выделенных пар вводит далее противоположный аргумент - антитезу. При этом второй элемент представлен в эллиптичной форме и выполняет функцию междометия как эмоционального рефлексива. такой повтор позволяет говорить об особом синтаксическом «рисунке» фрагмента (рис. 1), построенного по принципу «словесной дуэли» (ping-pong conversation).
Отметим, что локальные связи, основанные на лексическом (синонимическом, вари-
ативном) и синтаксическом (эллипсис, параллелизм, анадиплозис, эпифора) повторах, способствуют поддержанию глобальной связности. Ведь именно на вербальном уровне на первый план выводятся основные проблемы (концепты), вокруг которых идет спор героев: ВЛИЯНИЕ/ ВЛАСТЬ В СЕМЬЕ, СТАРОСТЬ мужа и РАСТОЧИТЕЛЬНОСТЬ жены-модницы. Ожесточенность спора задается наиболее яркими маркерами модальности -модальными глаголами (will, may, ought to, to be, to want) и модальными словами (sure).
Глобальная связность позволяет осуществить выход за пределы конкретного сценического эпизода и определить его когнитивный фон. Так, сэр Питер был далеко не молод, когда женился и больше походил на отца, чем на мужа (you should have adopted me, and not married me: I am sure you were old enough). С другой стороны, именно благодаря браку леди Тизл оказалась в Лондоне, несмотря на свое провинциальное воспитание (I was educated in the country, I know very well that women of fashion in London). Отметим, что все эти сведения, скрепляющие текст на глобальном уровне, поддерживаются за счет регрессивной и прогрессивной связности. Это означает, что когерентность проявляется и в том, насколько, например, упоминание о возрасте сэра питера и вспыльчивом характере его жены обнаруживается в предшествующем и в последующем тексте пьесы.
Рассмотрев категорию когерентности на примере основного корпуса текста пьес, мы отмечаем широкий спектр дальнейшего исследования, охватывающего те части единого формата пьесы, которые относятся не только к плану зрителя (см. вышеприведенный пример), но и к плану постановщика, а также к тому и другому одновременно.
Библиографический список
1. Бабенко, Л.Г. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика [Текст] : учебник / Л.Г. Бабенко, Ю.В. Казарин. - М. : Флинта : Наука, 2008.
2. Болдырев, Н.Н. Концептуальная основа языка [Текст] / Н.Н. Болдырев // Когнитивные исследование языка. Вып. IV Концептуализация мира в языке: кол. монография. - М. : ИЯ РАН; Тамбов : Изд. дом ТГУ 2009. - С. 25-77.
3. Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистического исследования [Текст] / И.Р. Гальперин - М. : Наука, 1981.
4. Дейк, Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация [Текст] / Т.А. ван Дейк. - М. : Прогресс, 1989.
5. Домашнев, А.И. Интерпретация художественного текста [Текст] : учеб. пособие для студентов / А.И. Домашнев, И.П. Шишкина, Е.А. Гончарова. - М. : Просвещение, 1989.
6. Красных, В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность. Человек. Сознание. Коммуникация [Текст] / В.В. Красных. - М. : Диалог - МГУ 1998.
7. Кубрякова, Е.С. О методике когнитивнодискурсивного анализа применительно к исследованию драматургических произведений (пьесы как особые форматы знания) [Текст] / Е.С. Кубрякова // Принципы и методы когнитивных исследований языка: сб. науч. тр. - Тамбов : Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2009. - С. 30-45.
8. Кубрякова, Е.С. Драматические произведения как особый объект дискурсивного анализа (к постановке проблемы) [Текст] / Е.С. Кубрякова, О.В. Александрова // Изв. РАН СЛЯ. - 2008. - №4. - С. 3-10.
9. Лукин, В.А. Художественный текст: основы лингвистической теории и элементы анализа [Текст] / В.А. Лукин. - М. : Ось - 89, 1999.
10. Москальская, О.И. Грамматика текста [Текст] /
О.И. Москальская. - М. : Высш. школа, 1981.
11. Папина, А.Ф. Текст: его единицы и глобальные категории [Текст] : учебник для студентов-журналистов и филологов / А.Ф. Папина. - М. : Едиториал УРСС, 2002.
12. Петрова, Н.Ю. Названия английских драматургических произведений в когнитивной перспективе [Текст] / Н.Ю. Петрова // Вопросы когнитивной лингвистики. - 2009а. - № 3. - С. 35-43.
УДК 821.111
ББК 83.07
Т.В. Соколова
субъектно-речевая организация эпиграммы
Статья посвящена изучению субъектно-речевой организации английской эпиграммы дискурса. В ней проводится анализ характера функционирования в художественном тексте таких взаимодействующих субъектов сознания и речи, как автор - повествователь - герой, что соответствует основным тенденциям развития современной антропоцентрически ориентированной лингвистики.
Ключевые слова: субъект; речь; сознание; жанр; автор; повествователь; герой
T. V Sokolova
the types of speakers in the genre of epigram
The paper addresses the types of speakers in English epigrams.The correlation between the author, the narrator and the character has been delineated.
Key words: speaker; speech; conscience; genre; author; narrator; character
13. Петрова, Н.Ю. Особенности техники «текст в тексте» в языке английской драмы (на примере списка действующих лиц) [Текст] / Н.Ю. Петрова // Вестник МГОУ Сер. Лингвистика. - 20096. - № 3. - С. 151-155.
14. Руднев, В.П. Теоретико-лингвистический анализ художественного дискурса [Текст] : автореф. дис... д-ра филол. наук / В.П. Руднев. - М., 1996.
15. Тураева, З.Я. Лингвистика текста (Текст: Структура и семантика) [Текст] / З.Я. Тураева - М. : Просвещение, 1986.
16. Чернявская, В.Е. Лингвистика текста: Поликодо-вость, интертекстуальность, интердискурсивность [Текст] : учеб. пособие / В.Е. Чернявская. - М. : Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009.
17. Beaugrande, R. Introduction to Text Linguistics [Text] / R. de Beaugrande, W.V Dressier. - London, New York : Longman. - 1981.
Список источников примеров:
1. Sheridan, R. B. School for Scandal [Text] / R.B. Sheridan // The Dramatic Works. - London, New York, Toronto: Oxford University Press, 1906. - P. 183-280.
