CC BY
286
А.М. Филитов1
«Комиссия Ворошилова» - ведущий орган советского планирования по Германии в период Великой Отечественной войны.
Статья посвящена деятельности ".Комиссии по вопросам
перемирия " учрежденной в Народном комиссариате по иностранным делам в сентябре 1943 г. Возглавляемая маршалом К.Е. Ворошиловым она играла решающую роль в разработке условий безоговорочной капитуляции Германии, имеющих цель основать после войны демилитаризованное, денацифицированное и демократическое германское государство.
После того, как в 1943 г. был достигнут коренной перелом в Великой Отечественной (и второй мировой) войне, приобрела насущную актуальность проблема выработки конкретных проектов послевоенного мирного устройства, в частности, в том, что касалось будущего Германии. Выполнению этой задачи должны были служить три плановых органа, образованные при Наркоминделе: «Комиссия по вопросам мирных договоров и послевоенного устройства» во главе с бывшим послом СССР в США, заместителем наркома иностранных дел М.М. Литвиновым, «Комиссия по возмещению ущерба, нанесенного Советскому Союзу гитлеровской Германией и ее союзниками» во главе с бывшим послом СССР в Великобритании И.М. Майским (он также получил пост заместителя наркома) и, наконец, «Комиссия по вопросам перемирия», которую возглавил маршал К.Е. Ворошилов. Деятельность первых из двух названных комиссий была освещена автором этих строк в статье, опубликованной в сборнике, вышедшем к
2
пятидесятилетию Победы под об щей редакцией О.А. Ржешевского. По ряду причин в этой статье не нашла практически никакого отражения работа третьей из них- «комиссии
Ворошилова». Не была затронута эта тема и в опубликованно3й в том же сборнике статье Г.П. Кынина. Отдельные ее аспекты стали предметом рассмотрения в докладе, который
1. Филитов Алексей Митрофанович - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН
2. См. Филитов А.М. В комиссиях Наркоминдела.. .//Вторая мировая война.
Актуальные проблемы. Отв. ред. О. А. Ржешевский. М., 1995, с. 54 - 71.
автор представил на конференции, посвященной истории европейской интеграции, и
котор^ый был опубликован в сборнике ее материалов. Небольшой раздел, посвященный деятельности «Комиссии Ворошилова», вошел в статью, посвященную более общей теме
2
о эволюции советской политики в германском вопросе. Между тем, тот вклад, который эта структура внесла в разработку основ послевоенной политики в отношении побежденных стран - прежде всего- в отношении Германии, весьма значителен, и заслуживает отдельного самостоятельного анализа. Определенной попыткой в этом направлении является данная статья.
Остановимся вначале на персональном составе и организационной истории «Комиссии Ворошилова». Ее членами были маршал Б.М. Шапошников (заместитель председателя), дипломаты В.П. Потемкин и И.М. Майский, генерал А.А. Игнатьев (бывший генштабист дореволюционной российской армии, в период первой мировой войны - военный агент (атташе) России во Франции), М.Р. Галактионов (редактор «Красной звезды»), С.Б. Крылов (видный правовед- международник), адмирал И.С. Исаков, С.Т. Базаров (сотрудник НКИДа, секретарь). Итоговый отчет о работе Комиссии, датированный 14 февраля 1946 г., фиксирует 55 ее заседаний, имевших место в период с 6 сентября 1943 по 29 июня 1944 г. Первой крупной разработкой комиссии был «Документ
о безоговорочной капитуляции Германии» от 3 февраля 1944 г. Текст содержал 158 статей, в которых подробно перечислялись военные и политические условия, принять которые должны были «Германское правительство, Верховное Командование вооруженных сил Германии и германский народ». Отдельные положения проекта еще более конкретизировались в приложенном к нему «Протоколе» из пяти разделов.
3. См. Кынин Г.П. Антигитлеровская коалиция и вопрос о послевоенном устройстве
Германии // там же, с. 166- 176
1. Филитов А.М. Европа в советских планах послевоенного устройства // История европейской интеграции (1945 - 1994). Под ред. А.С. Намазовой и Б.Эмерсон. М., 1995, с. 17 - 29.
2. Филитов А.М. СССР и германский вопрос: поворотные пункты (1941 - 1961 гг.)// Холодная война. 1945 - 1963 гг. Историческая ретроспектива. Отв. ред. Н.И.Егорова, А.О. Чубарьян. М., 2003, с. 223 - 256.
Востребованными поначалу оказались однако лишь проблемы демаркации зон оккупации и военные положения документа. В короткий срок Комиссия разработала три варианта «Кратких условий капитуляции», где рассматривались именно эти вопросы (от 4, 8 и 12 февраля). Несколько заседаний в конце февраля- начале марта 1944 г. были посвящены проблемам установления гражданской администрации во Франции, Норвегии и Бельгии, а с 22 -го заседания (13 марта 1944 г.) комиссия сосредоточилась на обсуждении политических аспектов германской проблемы- с явным выходом на долговременную перспективу. Это период работы комиссии достаточно хорошо отражен в сохранившихся документах - «Протоколах» и «Дневниках». Первый вид источников представляет собой краткий перечень обсужденных на заседании вопросов и принятых решений; второй (наиболее информативный) излагает ход дискуссии. Составлялись эти документы секретарем Комиссии- сотрудником НКИДа Базаровым.
Постановлением СНК от 29 июня состав комиссии и ее функции были резко сокращены. В июле- августе пять заседаний были посвящены обсуждению условий перемирия с Финляндией, Венгрией и Румынией. Затем комиссия вернулась к германским делам, в основном, корректируя и дополняя проекты приказов, которые должны были отдать союзные главнокомандующие после взятия на себя власти в отдельных зонах оккупации. Заседания комиссии в это время не протоколировались (если они вообще
имели место1).
Мандат «Комиссии Ворошилова» был значительно шире, чем это можно было судить по ее названию. Дело в том, что еще до образования трех упомянутых комиссий был сформулирован принцип, согласно которому перед советской дипломатией ставилась задача «путем условий перемирия по возможности предрешить основные пункты
будущего мирного дого2вора». Тексты мирных договоров со странами- союзниками гитлеровской Германии, выработанные державами- победительницами и вступившие в
1. См.: АВП РФ, ф. 06, оп. 6, п. 15, д.150, лл. 2-4.
2. СССР и германский вопрос. 1941- 1949: Документы из Архива внешней политики Российской Федерации. Т. 1: 22 июня 1941 г.- 8 мая 1945 г./ Сост. Г.П. Кынин, Й. Лауфер. М., 1996, с. 222.
силу в 1947 г. действительно в значительной мере соответствовали содержанию подписанных с ними ранее, еще в ходе войны, соглашений о перемирии. В этой связи можно говорить о известном совпадении компетенций и задач «Комиссии Литвинова» и «Комиссии Майского», с одной стороны, и «Комиссии Ворошилова», с другой, параллелизме в их работе. Сразу же возникает вопрос: чем объяснить такой феномен? Шла ли речь о некоей бюрократической путанице? Вовсе нет. Дело в том, что советское планирование по проблемам послевоенного мира, в частности, по германской проблеме носило ярко выраженный плюралистический характер. Разрабатывались различные концепции и проекты. Одни из них носили стратегический характер, отражая глубинные интересы государства, другие - тактический, учитывали необходимость определенным образом считаться с мнениями и установками союзников по антигитлеровской коалиции. В частности, если у Литвинова и Майского как руководителей соответствующих плановых органов весьма сильно проявлялся ультражесткий подход к Германии и к немцам, включавший в себя идеи расчленения германского государства и деиндустриализации как гарантий против будущей агрессии, то совсем другой подход отражался в дискуссиях и рекомендациях комиссии Ворошилова. Ее участники исходили из предпосылки сохранения единого германского государства с центральным германским правительством и с определенной силовой компонентой.
Приведем несколько конкретных фактов, подтверждающих этот тезис. На 25-м заседании (25 марта) при обсуждении «проекта об оккупации» (его готовил А. А. Игнатьев) было отмечено, что расходы на содержание оккупационных органов должны «оплачиваться Германским правительством», а «для охраны границ Правительства СССР, Соединенного Королевства и США могут разрешить использование отдельных частей
1
германской полиции порядка ».
На 32-м заседании (27 апреля) тема о германском правительстве всплыла при обсуждении вопроса «о положении личного состава германских вооруженных сил после разоружения и объявления военнопленными». Дискуссия приняла любопытный оборот. Председатель комиссии поставил вопрос о возможности использования военнопленных в
1. АВП РФ, ф. 06, оп. 6, п. 15, д.150, л. 64.
качестве рабочей силы после окончания войны, отметив, что это будет иметь место «по-видимому, преимущественно на строительстве дорог, на восстановлении зданий, а также в жилищном строительстве и на сельскохозяйственных работах»- но не в промышленном производстве. Майский выразил несогласие с таким ограничением: «можно даже выделить некоторые фабрики, которые целиком будут обслуживать пленные немцы». Вмешался маршал Шапошников, указав, что от применения труда пленных вряд ли можно ждать большого эффекта; он наблюдал, как они ремонтировали плотину возле его дачи в Архангельском: дел там было максимум на два дня, а они возились неделю. Майский снова не согласен: «производительность труда во многом будет зависеть от того, как мы организуем работу этих лиц». Ворошилов разъясняет свою точку зрения:
«Германских военнопленных правильнее будет использовать на
сельскохозяйственных, и в частности, полевых работах, которые носят характер временных работ, в то время как работа на фабриках и заводах является постоянной и использовать на этой работе после капитуляции немцев, у которых в Германии будут оставаться семьи, домашние очаги и т. п., будет нелегко».
Майский, не отказываясь от своей мысли о массовом и повсеместном
использовании немецкого труда, несколько ее модифицирует: «можно организовать так, чтобы одна партия военнопленных сменяла другую... На их место Германское
правительство обязано будет присылать другие партии германских работников». Дискуссия переходит в русло обсуждения конкретных запросов на немецкую рабочую силу и правовых норм, которыми ее применение должно регулироваться, но тут слово берет генерал Игнатьев и делает самое радикальное предложение: «После пленения германской армии мы можем отпустить немцев домой, а по истечении известного срока потребовать у Германского правительства известное количество рабочей силы». Ворошилов возражает: надо все же «предрешить вопрос» о формах и масштабах использования немецкого труда, «согласовав его с союзниками». Майский, ссылаясь на проект программы английских лейбористов, заверяет, что особых проблем с союзниками
по этому вопросу не буде^т.
Далее в «Дневнике» следует описание того, как на том же заседании обсуждался второй вопрос- «как поступить с учетными документами германских военнослужащих после капитуляции Германии». Согласно проекту, разработанному маршалом Шапошниковым, они подлежали уничтожению- «хотя бы уже потому, чтобы они не могли быть использованы для проведения новой мобилизации и для организации вновь вооруженных сил Германии», как выразился автор проекта в обоснование своего предложения. Ворошилов выразил сомнение:
«Союзникам отнюдь нечего бояться списков. Бояться надо, сказал т. Ворошилов полушутя, - пушек, танков и другого оружия, а не списков. Наоборот, списки нужны для того, чтобы, учитывая в течение всего периода оккупации Германии германских военнослужащих, использовать их надлежащим образом на работах по восстановлению народного хозяйства союзных стран». Майский добавил, что использование труда солдат вермахта следует предусмотреть и после окончания оккупации: «после заключения мирного договора они перестанут быть военнопленными; но в самом мирном договоре должно быть прямо указано, что Правительство Германии будет периодически заменять одну партию бывших военнопленных, используемых на восстановительных работах в соответствующих союзных странах, новыми контингентами германских рабочих», в чем, по его мнению, «Германское правительство само будет заинтересовано», ибо налицо «необходимость всемерного сокращения тяжелой промышленности Германии», а «это
вызовет большую безработицу1».
Материалы этой дискуссии интересны не только тем, что практически все ее участники исходили из перспективы сохранения в Германии после войны эффективного и ответственного правительства. В разгар войны в отношении будущей судьбы солдат противника был проявлен подход, который без преувеличения может быть назван гуманным. Ярче всего это проявилось у двух представителей генералитета- Ворошилова и Игнатьева. Интересна позиция Майского: в известной записке от 11 января 1944 г. он выступал как сторонник ее «раздробления» Германии, но в качестве члена «Комиссии
Ворошилова» он уже принимает как само собой разумеющееся существование «Правительства Германии» (именно так - в единственном числе!).
Как Майский, так и Литвинов несколько пренебрежительно относились к «гуманитарному» аспекту будущей политики в отношении Германии: проблема
«перевоспитания» немцев считалась ими «неактуальной». В «Комиссии Ворошилова» было по-иному.
На ее 31 -м заседании, состоявшемся 26 апреля 1944 г.,- за день до обсуждения проблемы военнопленных, возник вопрос- что делать с литературой по военному делу и военной истории, имевшейся в библиотеках и книгохранилищах Германии. В подготовленном проекте предлагалось простое решение- всю ее изъять. Член комиссии С.Б. Крылов предложил поправку- изъять «только такую, которая содержит пропаганду идей милитаризма и агрессии и не изымать остальную военную литературу». Маршал Шапошников не согласился- «надо изъять всю военную литературу, независимо от того, когда и кем она была написана». Более того- надо будет запретить «издание, распространение и ввоз иностранной военной литературы». Посыл простой- «немцев надо разоружить не только физически, но и духовно». Далее в «Дневнике» следует подробное изложение мнения главы Комиссии:
«Тов. Ворошилов, соглашаясь с предложением о том, что немцев необходимо разоружить также и духовно, указывает, что немцы для подготовки настоящей войны широко использовали иностранную военную литературу и в том числе нашу (например, танковому и парашютному делу они учились у нас). Однако это не означает, что после капитуляции Германии из этой страны должна быть вывезена или уничтожена на месте всякая военная литература. Для демилитаризации Германии необходимо, во-первых, чтобы в этой стране существовала не регулярная армия, даже в сокращенном составе, а милиция в количестве, определенном союзниками, и подлежащая повседневному контролю со стороны последних. Если мы хотим, - продолжает т. Ворошилов,-перевоспитать немецкий народ, то для этого необходимо прежде всего завоевать большую часть его на свою сторону, а не ограничиваться тем, что наложить на него цепи, лишив его возможности читать какую бы то ни было литературу. Спора нет о том, что в период перемирия с немцами нужно поступать как можно более круто, однако, лишать их самых
элементарных привычек мы не можем. Было время, когда Антанта строила всякие комбинации над Германией и германским народом, сложившим оружие после первой империалистической войны. Тогда мы искренне сочувствовали этому народу. Однако Антанта тогда задумала в отношении Германии и германского народа целый ряд серьезных мероприятий, но ни одного из них не провела в жизнь. Больше того, сама Антанта сразу же после заключения Версальского договора начала содействовать возрождению Германии и германской военной мощи.
Переходя к вопросу о демилитаризации Германии, т. Ворошилов сказал, что при проведении мероприятий по демилитаризации Германии необходимо исходить из того, что немцы и после капитуляции останутся все же людьми. Однако, воспитываться они должны не на милитаристской, а на общей литературе. Из этого следует, что изымать и уничтожать нужно не всю военную литературу, а лишь ту литературу, которая будет включена в заранее составленные и согласованные между союзниками списки».
Эта мысль и была зафиксирована в решении Комиссии- с важным добавлением о
том, что соответствующий список будет «передан Германскому правительству1».
На основании такого же заблаговременно подготовленного совместно с союзниками списка предусматривался процесс чистки германской политической жизни от нацистского влияния (вначале предусматривалось автоматическое интернирование всех функционеров НСДАП- вплоть до блокляйтеров- общей численностью до 600 тыс. человек, в конечном счете было решено, что в отношении среднего и низшего звена будет взят на вооружение дифференцированный подход, причем опять-таки карательные меры по этому списку должно было бы осуществлять «Германское правительство»). Дискуссия
2
и принятие решение по этому вопросу имели место 4 мая, на 34-м заседании Комисси и.
Тогда же был рассмотрен еще один вопрос- о том, является ли законодательство Веймарской республики приемлемой заменой для подлежащего ликвидации законодательства нацистского режима. Майский, к которому обратился в этим вопросом председатель Комиссии, ответил на него утвердительно, хотя и с оговорками:
1. Там же, лл. 84-88
2. Там же, л. 110- 112
«разумеется, в известных пределах, установленных правительствами СССР, Соединенного Королевства и США (оно) могло бы быть по крайней мере временно восстановлено сразу же после капитуляции Германии. Так как другого более подходящего законодательства в Германии тогда не будет, а без всякого законодательства нормальную жизнь в стране организовать нельзя, то придется взять за основу старое германское законодательство и на
базе этого законодательства постепенно восстанавливать в Германии республикан1 ские учреждения». Так и было решено.
Материалы работы «Комиссии Ворошилова» дают основания для вполне определенных выводов: там высказывались разные взгляды, сталкивались разные мнения, однако результирующий вектор указывал направление однозначно: образцом для послевоенной Германии должны быть не «советская», не «социалистическая», а Веймарская, буржуазно-демократическая модель; чистку государственного аппарата от нацистов и выполнение обязательств по возмещению ущерба жертвам гитлеровской агрессии должно было осуществлять правительство единого германского государства, разумеется под контролем союзников, продолжение сотрудничества которых в послевоенном мире считалось само собой разумеющимся.
Разумеется, нельзя идеализировать те позиции и подходы, которыми руководствовались члены этой комиссии. То у одного из них, то у другого проявлялось недоверие и подозрительность в отношении «капиталистического запада», и это сказывалось на рассмотрении тех или иных вопросов, относящихся к послевоенном будущему Германии. Характерный пример- обсуждение на трех заседаниях проекта директивы о контроле Объединенных Наций над германским транспортом. Несмотря на то, что речь шла о довольно частном вопросе, дискуссия развернулась весьма жаркая и заняла три заседания (24 мая, 9 и 15 июня). Речь шла о том, как отнестись к идее восстановления деятельности на территории Германии международных железнодорожных объединений, существовавших до войны, которая имелась в проекте, внесенном в ЕКК британским представителем Стрэнгом. А.А. Игнатьев не усмотрел в проекте Стрэнга никакого криминала и предложил принять его за основу. Против него вступили Исаков,
Майский и сам председатель Комиссии. Главным аргументом у них был тот, что за
британским проектом стоят интересы 1 неких «частных британских фирм». Логика была простая: если что-то выгодно «капиталистической» Англии, то не может быть выгодно «социалистическому» СССР. На такой идеологизированной основе выработать разумную программу германского урегулирования было, конечно, невозможно.
Однако, приведенный пример остался скорее исключением. На том же заседании 15 июня, где большинство Комиссии «зарубило» проект Стрэнга, обсуждался вопрос о судьбе иностранных инвестиций в Германии, и подход к нему оказался гораздо менее предвзятым. Глава Комиссии высказал ту мысль, что довоенные активы «возможно, будут возвращены или компенсированы их собственникам», а отчуждению подлежит лишь та часть балансовой стоимости того или иного предприятия, которая «явилась результатом расширения за время войны». Из числа претендентов на компенсацию должны были, по мнению Ворошилова, быть исключены те фирмы, которые во время войны поддерживали «разного рода секретные соглашения с германскими фирмами». Этой, в принципе, вполне здравой мысли сопутствовало важное замечание, что такого
рода собственников «не будет поддерживать и их собственное правительство (н2апример,
фирма «Дюпон»)». Здесь очевиден отход от идеи, что любое западное правительство- это «орудие монополий», с которым невозможно найти общий язык- во всяком случае там , где затронуты интересы собственности этих самых монополий. Не лишено иронии то обстоятельство, что американская политика в Германии не подтвердила оптимистического предположения Ворошилова об отношениях между правительством США и частным капиталом; возможно, последовавшее разочарование частично объясняет резкость последующей советской критики «американского империализма».
Оценивая разработки «Комиссии Ворошилова» в развитии, можно констатировать, что оно шло, в общем и целом, в направлении большего реализма, меньшей идеологизированности. Если, например, на заседании 6 мая, где обсуждался вопрос о
1. Там же, л. 141- 143, 154.
2. Там же, л. 145.
директивах по контролю над германской промышленностью, Ворошилов категорически заявил, что «система этого контроля должна полностью исключать возможность каких-либо сделок между промышленниками Германии и промышленниками других стран» (это означало бы нечто нереальное и контрпродуктивное- автаркию большую, чем даже при Гитлере!), то окончательная версия соответствующей статьи, вышедшая из Комиссии 30 ноября, как раз санкционировала возможность заключения «финансовых, коммерческих и иных сделок» между германским правительством, германским физическим и юридическим лицами, с одной стороны, и их контрагентами в нейтральных странах, с другой, лишь предусматривая контроль над ними со стороны четырех оккупирующих
1
держав .
Заметим: формулировки о германских «промышленниках», о вовлеченных в разного рода сделки «физических и юридических лицах» ясно свидетельствуют, что не предусматривалось никакого покушения на систему частного предпринимательства в послевоенной Германии. В целом, подход «Комиссии Ворошилова» к проблемам послевоенного будущего Германии был далек как от идеологии «экспорта революции», так и от идеи «мести» в отношении Германии и немцев.
Какая же из комиссий играла приоритетную роль в выработке решений высшим руководством страны и соответственно- в формировании реальных политических планов? На этот вопрос однозначный ответ дают авторы- составители документального сборника «СССР и германский вопрос» Г.П. Кынина и Й. Лауфера: «Среди этих комиссий главное место занимала Комиссия К.Е. Ворошилова. Это объяснялось тем, что она имела прямое
отношение к переговорам союзников в2 рамках ЕКК в Лондоне, и выражалось в том, что
3
наиболее важные разработанные ею проекты документов утверждались личн о И.В.
1. Там же, л. 361.
2. ЕКК ( Европейская Консультативная Комиссия) было образована по решению Тегеранской конференции и имела своей главной задачей выработку условий безоговорочной капитуляции Германии и будущей политики союзников в германском вопросе. В ее работе первоначально участвовали представители СССР, США и Великобритании, а позднее к ним присоединился представитель Франции.
Сталиным». С этим ответом можно в принципе согласиться. Может быть, стоит лишь уточнить: эта комиссия не просто «имела прямое отношение» к переговорам в ЕКК, она была тем единственным органом, где формулировалась советская позиция по обсуждавшимся в ЕКК документам о капитуляции Германии; соответствующие
положения оформлялись в виде директив советскому представителю в этом межсоюзническом органе, послу СССР в Лондоне Ф.Т. Гусеву, и озвучивались последним на заседаниях ЕКК.
С чем никак нельзя согласиться, так это с утверждением тех же авторов, что «ориентировка на раздел Германии на несколько государств, о чем Сталин говорил уже в ноябре 1941 г., стала основополагающей в планах Наркоминдела по послевоенному
урегулированию» (курсив1 наш- А.Ф.). Такой вывод можно сделать в отношении
комиссий Литвинова и Майского (хотя и там эта точка зрения не была монопольной), но никак не к комиссии, которую возглавлял Ворошилов. Материалы работы этой комиссии в изданном ими сборнике представлены несколько однобоко (на чем мы еще остановимся), но и то, что опубликовано, говорит само за себя. Так, из записи о заседании комиссии от 5 мая следует, что ее председатель подверг критике американский и британский проекты о контрольном механизме в Германии как раз за то, что «ни в одном из этих документов ни
слова не говорится о месте германского правительства, его центральных органов в2 системе управления Германии». Но если бы имелась ориентация на раздел, то эту особенность западных проектов скорее следовало бы приветствовать!
Й. Лауфер в одной из своих статей подробно разбирает различные обсуждавшиеся в «Комиссии Ворошилова» проекты разделения Германия на зоны оккупации (их тексты занимают, пожалуй, непропорционально большое место и в
3. СССР и германский вопрос..., Т.1, с. 26. Тот факт, что руководитель «Комиссии по
репарациям» Майский являлся рядовым членом «Комиссии Ворошилова», также много говорит о том, какая их них была более авторитетной.
1. Там же, с. 15. Это утверждение стало широко тиражироваться в зарубежной историографии. См. Badstübner R. Vom «Reich» zum doppelten Deutschland: Gesellschaft und Politik im Umbruch, Berlin, 1999, S. 44-47.
2. СССР и германский вопрос..., Т.1, с. 469-470.
упомянутом сборнике), усматривая в них некий зловещий смысл: советская сторона имела-де изначально намерение превратить границы зон в межгосударственные границы, т.е. по
сути планировала создание двух германских государств еще с начхала 1944 года. Между тем, из опубликованной записи заседания «Комиссии Ворошилова» от 30 апреля 1944 г. следует, что ее председатель прямо отверг идею превращения отдельных зон в некие самостоятельные изолированные друг от друга образования. Вот как звучало его высказывание:
«...Намечаемые зоны являются лишь зонами для управления, а не зонами для хозяйничанья. Нельзя рассматривать каждую из трех зон оккупации в качестве собственности той Союзной державы, которая будет ее оккупировать. Если встать на этот путь, то тогда пришлось бы согласиться и с тем, что северо- западная часть Германии вместе с Рурским и Саарским бассейнами, намеченная для оккупации британскими войсками, должна рассматриваться в качестве собственности британского правительства, с
чем ни при каких условиях нельзя согласиться2».
Подобная позиция была характерна не только для данной действовавшей при НКИДе комиссии (повторим- «главной» из трех имевшихся), но и для руководства 3-го Европейского отдела НКИД СССР, курировавшего германские дела. Возглавивший его с сентября 1943 г. А.А. Смирнов четко сформулировал ее в проекте ответа на запрос английского представителя в ЕКК Стрэнга (9 августа 1944 г.):
«При решении затронутого англичанами вопроса было бы целесообразно придерживаться принципа- рассматривать Германию как единое экономическое целое вне зависимости от зон оккупации. Это усилит наши позиции в вопросе о контроле германской промышленности, сосредоточенной главным образом в зоне англо- американской
3
оккупации ».
1. Läufer J. Die UdSSR und die Zonenteilung Deutschlands (1943 -1944)// Zeitschrift für Geschichtswissenschaft, 1995, H. 4.
2. СССР и германский вопрос..., Т.1, с. 467
3. АВП РФ, ф.012, оп. 5, п. 61, д. 101, л. 55.
Этот документ не представлен в упомянутом сборнике. Возможно, это оправданно: Смирнов по сути продублировал высказывание Ворошилова. Труднее понять, почему составители полностью проигнорировали материалы заседаний его комиссии 26 и 27 апреля и 4 мая 1944 г., где обсуждались никак не менее важные вопросы будущего обращения с Германией - и с немцами. В результате читатель сборника может получить искаженную картину. Из опубликованного в нем документа Комиссии от 3 февраля 1944 г. он узнает, что она выступала за то, чтобы запретить в Германии всю военную литературу
и интернировать всех функционеров НСДАП- вплоть до самого низ1 ового звена-блокляйтеров. А вот о том, что такой огульный подход позднее, а именно в ходе заседаний 26 апреля и 4 мая, был отвергнут, - это осталось читателю сборника неизвестным. Данный пример показателен - он предупреждает против сугубо выборочной манеры обращения с источниками. В ситуации, когда после открытия российских архивов источников стало много, «выбрать» ( в смысле- вырвать) то, что соответствует порой предвзятой концепции, стало неизмеримо легче. Это создает определенную проблему. Тем важнее показать полную палитру имевшихся в советском внешнеполитическом сообществе подходов и концепций, выделить в них то, что представляло главное направление планирования. В этом смысле, анализ деятельности «комиссии Ворошилова» имеет собой особое значение -в том числе и в плане опровержения определенных искаженных представлений, имеющихся в историографии.
1. СССР и германский вопрос, с. 397.
Alexej M. Filitov “Voroshilov’s Commission" the leavning structure of soviet planning for Germany during the Great Patriotic war.
The article deals with the planning activities of the “Armistice Commission” set up under the auspices of the Soviet Commissariat of the Foreign Affairs in September 1943. Headed by Marshal Voroshilov it played a crucial role in working-out the terms of unconditional surrender of Germany which aimed at the creation of a demilitarized, de-nazified democratic German state.
