34БОДРОВА О. А.
Кольский арктический Север как воображаемое пространство
BODROVA O. A.
The Kola Arctic North as imaginary space
Сведения об авторе:
Бодрова Ольга Александровна, кандидат исторических наук, научный сотрудник Центрa гуманитарных проблем Баренц-региона Кольского научного центра РАН (г. Апатиты) bodrovae@rambler.ru
Author:
Bodrova Olga Aleksandrovna, PhD (History), Research Fellow of Barents Centre of the
Humanities of the Kola Science Centre RAS (Apatity)
bodrovae@rambler.ru
Аннотация:
В статье исследуется географический образ региона Мурманской области в интернет-дискурсе и в научно-популярных журналах. На данном материале проанализированы репрезентации Кольского Севера и их природно-географиче-ская, а также этнокультурная составляющие. Abstract:
The paper investigates the ethnocultural specifity of the Murmansk region in the Internet discourse and in educational magazines. The representations of the Kola North and its both geographical and ethnocultural component parts are analysed.
Ключевые слова:
Кольский Север, географический образ, воображаемое пространство, саамы, поморы. Key words:
the Kola North, geographical image, imaginary space, the Sami people, the Pomors.
Регион Мурманской области, географически практически полностью совпадающий с границами Кольского полуострова, с середины XX в. в исследовательской литературе стал устойчиво обозначаться понятием «Кольский Север». Последний можно рассматривать как воображаемое пространство - продукт коллективных представлений о территории, отражённых в определённом географическом образе, сочетающем пространственные и временные характеристики.
Существуют разноплановые исследования, направленные на различные аспекты конструирования пространства Кольского Севера в ряде дискурсов: в юридическом - относительно законодательных тонкостей в определении пространственной локализации Крайнего Севера, в том числе региона Мурманской области1, в политическом - где понятие «Север» рассматривается как пространство, которое выполняет специфическую роль и функцию в российском обществе2, в социокультурном - в котором «Север» приобретает не только пространственные, но и временные характеристики3. Понятие «Север» стало не только обозначать географическое положение, но и приобрело ментально-культурные коннотации, оно сопровождается появлением своеобразной политической мифологии, в соответствии с которой Россия сейчас всё чаще идентифицируется как северная держава4. В геополитическом аспекте «северность» ряда российских территорий, в том числе Мурманской области, отображается в политических метафорах: например, в названиях международных проектов «Новый Север», «Северное измерение», «Северный совет», в которых подчёркивается политический курс на транснациональное содружество. С XX в. произошли некоторые изменения во внутриполитическом восприятии государственного пространства, и всё чаще стало подчёркиваться, что русская культура имеет северный характер. Ещё академик Д. С. Лихачёв отмечал связь между русской культурой и Севером: «Но самое главное, чем Север не может не тронуть сердце каждого русского человека, - это тем, что он самый русский. Он не только душевно русский - он русский тем,
1. Тараканов М. А. Север как группа концепций с различной пространственной локализацией // Вестник Кольского научного центра РАН. 2010. № 3. С. 70-77.
2. Штаммлер-Госсман А. «Северные измерения России»: концепция пространства // Региональное сообщество в период социальных трансформаций: Кольский Север, начало XXI века. Апатиты, 2007. С. 5-30.
3. Разумова И. А. «Север» - категория времени // Северяне: Проблемы социокультурной адаптации жителей Кольского полуострова. Апатиты, 2006. С. 5-14.
4. Маркушина Н. Ю. Внешние связи Северо-Западного Федерального округа Российской Федерации и концепция «Нового Севера» // Балтийский регион. 2011. № 2. С. 104.
что сыграл выдающуюся роль в русской культуре»5. Можно сказать, что произошла своеобразная мифологизация северных территорий России, особенно её северо-западных регионов, в результате которой родился культурный миф о «Русском Севере», воспринимаемом обыденным и отчасти научным сознанием как «монолитная древнерусская культура», сохранившая в «первозданном виде главные культурные достижения наших предков»6.
В современной научной литературе принято осторожно обращаться с «северной терминологией» в силу того, что конструируемое пространство «Севера» содержит большое разнообразие характеристик и может относиться к самым разным регионам. Отсюда происходит традиция употребления этого понятия в форме множественного числа - «Севера»7. При этом в дореволюционных источниках термин «Север» было принято чаще относить только к европейским (то есть западным) окраинам, но понимался он так же широко, как и сейчас: применительно сразу к нескольким областям Северо-Запада России8.
Что касается собственно Кольского Севера, то в качестве воображаемого пространства он имеет не только географические границы, но и временные рамки. Несмотря на то что само обозначение было зафиксировано в источниках только в середине XX в., нижнюю хронологическую границу - этап зарождения - можно отнести к первой половине прошлого века. Ещё в 1920-1930-х гг. в популярном краеведческом журнале «Карело-Мурманский край» встречается большинство образов, словесно-описательных формул, штампов, характерных для того, что мы понимаем сегодня под «Кольским Севером». Тогда же возникают такие важные составляющие этого географического образа, как история изучения и освоения Кольского края (особенности колонизационного процесса, промышленного и научного, особенно геологического освоения), параллели между Кольским Заполярьем и мифической Гиперборе-ей, отражение взаимодействия этнических культур и т. д. Природно-гео-графический компонент воображаемого пространства Кольского Севера возникает и того раньше: он вытекает из дореволюционной письменной традиции этнографического описания саамской культуры и сопоставления русской части Лапландии с Похъелой «Калевалы».
5. Лихачёв Д. С. Русский Север // Гемп К. П. Сказ о Беломорье. Словарь поморских речений. М.-Архангельск, 2004. С. 3.
6. Теребихин Н. М. Метафизика Севера. Архангельск, 2004.
7. Штаммлер-Госсман А. «Северные измерения России». С. 5.
8. Сергеев М. А. К вопросу о применении термина «Крайний Север» // Летопись Севера. М.-Л., 1949. Т. 1. С. 193.
Географический образ, воображаемое пространство, как правило, формируется в коллективном сознании стихийно, однако его можно выявить и культивировать вполне осознанно, например, в целях создания привлекательного туристического или политического бренда региона. Основными средствами в этом процессе становятся СМИ и Интернет, которые конструируют воображаемое пространство Кольского арктического Севера как территорию с определёнными природными и культурными особенностями. Большой интерес в данном аспекте представляют журнальные периодические издания научно-просветительского характера и информационно-справочные сайты.
В описаниях Кольского полуострова в журнальных публикациях часто подчёркивается его северное географическое положение: «Нет, это не Карелия, куда доходят даже школьные походы, это значительно севернее. Фактически оттуда до Северного полюса ближе, чем до Москвы»9. Отмечается, что природный мир Кольского полуострова «для жизни человека приспособлен, кажется, похуже красных песков Марса», поэтому «на Кольском живут главным образом по надобности: у градообразующего комбината, рыбацкого производства, базы ядерных ракет, базы подводных лодок или просто военной части. Жизнь на среднюю полосу глубоко непохожая»; «человеку тут в принципе делать нечего». На непригодность Севера для обитания и даже путешествий указывают многие эпитеты: пейзаж изображается как «безжизненный», «марсианский», горы - «гиблые», тундра - «пустынная», «мрачная»10, ветра Арктики -«жестокие»11. На читателя нагнетается ощущение опасности Кольского края: из здешних болот «не выходят», в «карликовых лесах по колено умудряются заблудиться»12. Тундра называется прекрасной, но «смертоносной каменной пустыней»13. Понятно, что подобные характеристики, хотя и отражают суровые реалии северной природы, служат также средством привлечения туристов в экзотические природные условия.
Отдельные районы Кольского полуострова, являющиеся наиболее популярными объектами туристических маршрутов, описываются как места, в которых находятся доказательства существования северной прародины человечества на Кольском полуострове. В одних публикациях она называется Арктидой по аналогии с легендарной Атлантидой, в других - Гиперборей: «...экспедиция исследователей Сергеева
9. Ткачёв Д. Куйва живёт в Лукоморье // Мы. 2001. № 1. С. 137-140.
10. Киселёв Я. Священные камни саамов // Вокруг света. 1981. № 2. С. 33.
11. Горшков В. К шаманам, которые не умирают // Вокруг света. 2000. № 7. С. 22.
12. Ткачёв Д. Указ. соч. С. 137.
13. Там же. С. 138.
и Карташёва нашла материальные подтверждения былого существования Арктиды. И какие - столицу! И где - в России, возле Ловозера, городка среди болот в центре Мурманской области»14. По словам автора публикации, удалось даже установить название этой столицы: «Филологи-исследователи из центра "Гиперборея" утверждают, что столица носила название Колий. Отсюда происходит название Кольского полуострова, как видите, пережившее и город, и цивилизацию!»15 Центром и прародиной северной древней культуры называют район Сейдозера: «По некоторым данным, именно там зародилась несколько тысяч лет назад легендарная цивилизация Гипербореев, достигшая очень высокой степени развития - некий аналог Атлантиде»16. Сейдозеро рассматривается как место оккультной силы, священная территория, центр шаманской активности. О достоверности результатов подобных экспедиций кратко пишет автор одной из публикаций: «...следы применения некоего чудовищного оружия и разрушенные магические сооружения какие-то экспедиции вроде как обнаруживали. Хотя местные на это говорят, что обнаружили они распилы геологов 40-летней давности, мусор и прочий хлам, поваленный за годы. Верить нынче никому нельзя»17.
Важной составляющей географического образа наряду с историей и природно-географическими особенностями территории является этнокультурный компонент. Не случайно считается, что Кольский Север «был и остаётся перекрёстком культур»18. Несмотря на то что региональные СМИ Мурманской области с советских времён во многом стремятся подчёркивать, что она является примером толерантного региона, в котором уживаются люди различных национальностей, Кольский полуостров со второй половины XIX в. является территорией активного колонизационного процесса, что приводит к неоднозначным отношениям между проживающими здесь этническими группами. Примечательно, что вопреки широко тиражируемому мифу о Русском Севере европейский Север России (Северо-Западный федеральный округ РФ) никогда не являлся сугубо русской территорией, а был и остаётся полиэтничным регионом19, в котором тем не менее
14. Стоцкий Ю. Наше великое прошлое в скалах Саами // Мир Севера. 2005. № 2-3. С. 32.
15. Там же.
16. Ткачёв Д. Указ. соч. С. 138.
17. Там же. С. 139.
18. Разумова И. А., Петров В. П. Проблемы и перспективы социально-антропологических исследований этнокультурной ситуации на Кольском Севере // Формирование основ современной стратегии природопользования в Евро-Арктическом регионе. Апатиты, 2005. С. 108-118.
19. Шабаев Ю. П. «Русский Север» в этнокультурном и этнодемографическом измерении // Известия Коми научного центра УрО РАН. 2010. № 3. С. 76.
отмечается численное превосходство этнической группы русских. Так, на примере Мурманской области видно, что русские составляют 80,75% всего населения данного региона20, что, вероятно, и позволило им оценивать себя как доминантную этнокультурную группу, а своё окружение как культурную периферию.
На протяжении истории освоения Кольского полуострова этнический состав его жителей постоянно изменялся и усложнялся. К постоянному населению этого региона относятся коренные жители саамы и старожилы поморы, к непостоянному - русские колонисты и их потомки, а также переселенцы советского, а затем и постсоветского времени. Эпоху Советского Союза можно считать наиболее статичным этапом в истории Кольского Севера, когда в целом был сформирован его этнический состав, а процессы урбанизации, унификации образа жизни, а также идеология советского режима привели к усилению контактов и определённому нивелированию культурно-этнических различий между представителями различных групп Мурманской области. Распад СССР, последовавшие за ним экономический и политический кризисы вызвали новую волну изменения этнического и численного состава населения. С одной стороны, названные обстоятельства привели к перманентному снижению численности жителей Мурманской области (в том числе за счёт уезжающих с Севера), с другой стороны, её этнический состав в 1990-е гг. пополнился так называемыми новыми мигрантами из бывших союзных республик, особенно «южных»21. Напротив, потомки «старых мигрантов» (русских переселенцев из других регионов) активно стали покидать Кольский Север. Этот процесс исследователи называют «деколонизация»22, в результате которой доля нерусских этнических групп в составе населения Русского Севера постоянно возрастает. Всё вышесказанное приводит к определённым противоречиям между географическим образом-мифом (Русского Севера в целом и Кольского Севера в частности) и реальным положением дел, когда на фоне отождествления понятий «Север» и «русский» реальное северное пространство становится русским всё меньше.
Суверенизация, сопровождающая распад Советского Союза, создала почву для новой актуализации этничности взамен этничности
20. Всероссийская перепись населения 2010 года. Т. 4 - «Национальный состав и владение языками, гражданство». URL: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/ perepis2010/ croc/perepis_itogi1612.htm
21. Змеева О. В. «Новый дом» вдали от родины: этнические мигранты на Кольском Севере. Апатиты, 2011. С. 22.
22. Шабаев Ю. П. Указ. соч. С. 76.
советской. Так, саамское население, этническая культура которого сильно пострадала в советское время в результате коллективизации и укрупнения поселений23, в перестроечную и постперестроечную эпоху приобрело более высокий статус по сравнению с другими этническими группами Мурманской области за счёт возросшего этнического самосознания и тесных контактов с западными саамами. Сейчас кольские саами стали своего рода этнокультурным маркером Кольского Севера как в туристической, так и в научной сфере24.
При этом в массовой литературе и сети Интернет крайне мало внимания уделяется вопросам их материальной культуры, хозяйственных и социокультурных особенностей. Напротив, с избытком описаны экзотические, особенно мистические явления, связанные с саамами: культ сейдов и шаманизм, которые, очевидно, могут вызвать наибольший интерес у реципиентов культурной информации. Кольский полуостров - Лапландия - признаётся «настоящим царством» сейдов25, несмотря на их распространение и в более южных регионах. История сейдов смешивается с современным фольклором, порождающим «страшные рассказы» о гибнущих в районе сейдов туристах: «Саамы знают, что озеро - святилище сейдов, священных летающих камней, которым поклонялись их предки. Не понравившихся им духи сейдов (или сами камни-сейды - всё-таки летающие) безжалостно убивают. Те четверо ребят погибли как раз на обратном пути с озера. Все местные, меняясь в лице, утверждают, что их смерть была "ужасной"»26. Надо отметить, что не все авторы спекулируют на читательском любопытстве и тяге к мистическому. По словам одного из них, «тайны народа саами - только для самих саами»27. Что касается шаманизма кольских саамов, то феномен нойд (саамских шаманов) описывается в основном по этнографическим дореволюционным источникам. При этом может подчёркиваться связь между культурным явлением шаманизма и природно-географическими особенностями Кольского полуострова, указывающая лишний раз на представления об этой территории как о воображаемом пространстве: «Да, шаман действительно посредник, но посредник между людьми и суровой
23. См.: Гуцол Н. Н., Виноградова С. Н., Саморукова А. Г. Переселённые группы кольских саамов. Апатиты, 2007; Allemann L. The Sami of the Kola Peninsula. About the life of an ethnic minority in the Soviet Union. Tromso, 2013. URL: http://septentrio.uit.no/ index.php/samskrift
24. Разумова И. А., Петров В. П. Указ. соч.
25. Заферман М. «Летучие камни» Севера // Наука и жизнь. 1990. № 2. С. 105.
26. Ткачёв Д. Указ. соч. С. 138.
27. Горшков В. Указ. соч. С. 24.
Арктикой, которую он очеловечивает; посредник между членами сообщества в разрешении их конфликтов, наконец, посредник в установлении внутреннего мира сомневающегося и страдающего соплеменника. Таким образом, нойда старается привести к гармонии всё, на что обращается его искусная деятельность»28. Сообщаются фольклорные сюжеты, связанные с колдовством саамов, например с вызыванием урагана и ветра при помощи развязывания узелков. Рассказы о колдовстве сопровождаются современными мифами о гибели туристов: «До сих пор в Саамиедне (земле саамов) бушуют ураганы и гибнут путники»29. Мистический ореол, окутывающий Кольский полуостров, может осознанно обыгрываться в публикациях: «Да, в округе неоднократно наблюдали снежного человека, некоторые бабки так и просто утверждают, что его подкармливают»; «А по дороге на Сейд-озеро лежит себе спокойненько обломок самого настоящего НЛО. Главное божество саамов зовут не иначе как Куйва. Такая вот интересная жизнь на Крайнем Севере»30.
Меньшее внимание в СМИ, по сравнению с публикациями о саамской культуре, уделяется поморам Кольского полуострова. В массовых представлениях поморы устойчиво ассоциируются либо с общерусской, либо с мифической общесеверной культурой, отражающейся в стереотипах восприятия Севера как метапространства со специфическими природными и культурными особенностями, в частности, с повышенной «духовностью» северян. При изображении культуры поморов, традиционно рассматривающихся как локальная группа русских, подчёркивается их обособленность от «большого» этноса: «Поморы отличаются от великороссов и обликом, и диалектом, и бытом»31. Главное отличие строится на специфике хозяйственного комплекса, так или иначе связанного с морем: «А море стало для здешних жителей кормильцем, ведь скудная северная земля и суровый климат не дают простора земледельцам»32; поморы «морем кормились и жили»33. Значение морских промыслов для поморов отразилось в их образе жизни, в материальной культуре и праздничных ритуалах, что породило поговорку «И радость, и горе помору - всё от моря». Собственно, на связь с морем указывает уже сама внутренняя форма этнонима «поморы»,
28. Рыков В. Шаманы Лапландии // Наука и религия. 1991. № 8. С. 61.
29. Там же. С. 59.
30. Ткачёв Д. Указ. соч. С. 139.
31. Серов С. Поморы // Наука и жизнь. 1990. № 10. С. 54.
32. Там же. С. 55.
33. Белых В. Поморы // Родина. 1989. № 10. С. 33.
первоначально обозначавшего жителей южного побережья Мурманского полуострова и Кондопожской губы.
Публикации о саамах и поморах можно рассматривать как уникальный материал для выявления этнокультурных стереотипов, ассоциаций и символов, играющих структурообразующую и этнодифферен-цирующую роли, значимые для самоидентификации этноса34. Среди основных образов, ассоциирующихся с поморами, которые можно рассматривать как стереотипы восприятия поморской культуры, - фигура «архангельского мужика» М. В. Ломоносова, переселенцы-старообрядцы, книжный «поморский» орнамент и «поморское литьё»: латунные иконки и кресты, доходившие вплоть до русских колоний в Америке35. Как видно, названные стереотипы в полной мере отражают представления о высокой «духовности» поморов, которая воплощается в религиозных (старообрядцы, литые иконки и кресты) или же научных (Ломоносов, книжный орнамент) образах. Что касается стереотипов восприятия культуры саамов, то они связаны, с одной стороны, с древними источниками (трудами зарубежных учёных, древнерусскими летописями), изображающими саамов как великих шаманов, «племя могущественных и загадочных магов»36, с другой стороны, с текстом «Калевалы», в которой преувеличиваются опасности, подстерегающие путников в Лапландии: «Народу в негостеприимных страшно-прекрасных краях гибнет порядком. А мы собрались в место не просто труднодоступное, но и овеянное очень дурной славой среди местного населения»37.
Широкие возможности для конструирования географического образа имеет Интернет. Анализ интернет-дискурса в отношении воображаемого пространства Кольского арктического Севера выявляет изменение культурных смыслов через контекст употребления, казалось бы, одних и тех же понятий. Термины «Кольский Север», «Мурманская область» и «Кольский полуостров» обозначают одно и то же воображаемое пространство и являются составляющими одного географического образа.
Однако контекст употребления этих понятий демонстрирует значительные различия. «Кольский полуостров» имеет преимущественно географическое значение (хотя и включает в себя некоторые исторические представления) и содержит в основном природные и территориальные характеристики региона, описания природных и культурных достопримечательностей. По статистике, в сети Интернет наиболь-
34. Белова О. А. Этнокультурные стереотипы в славянской народной традиции. М., 2005.
35. Серов С. Указ. соч. С. 54-55.
36. Ткачёв Д. Указ. соч. С. 139.
37. Там же. С. 137.
шее количество случаев использования прилагательного «кольский» отмечено в сферах географии и геофизики (одинаково, по 36,4%)38. В структуре понятия «Кольский Север» на первый план выходит его номинативно-культурный потенциал: оно широко используется в названиях произведений научной и просветительской литературы, даже если практически не употребляется впоследствии в тексте самих трудов (как, например, в очерках Б. И. Кошечкина39). Анализ репрезентаций показал, что в данном понятии особенно развита историческая составляющая, несмотря на отсутствие ярких ассоциаций с конкретной исторической эпохой. Географический компонент «Кольского Севера» выражен гораздо слабее, чем можно было бы этого ожидать, учитывая семиотическое значение обоих слов в данном словосочетании и отчётливую географическую локализацию. В интернет-репрезентациях понятий «Кольский полуостров», «Кольский Север» очень ограниченно представлена этнокультурная информация о регионе. При этом оба понятия играют большую роль в процессе не этнической, а территориальной идентификации, отражающейся в стереотипах восприятия и представлениях о «Севере» как о метапространстве с его специфическими природными и культурными особенностями.
Неожиданным образом больше всего развернутой этнокультурной информации обнаруживается при анализе репрезентаций, связанных с запросом «Мурманская область», от которого на первый взгляд можно ожидать в основном сведений общего официального характера: административные, статистические, экономические данные. Из всего разнообразия культур многонационального населения Мурманской области центральное место в репрезентациях занимают аборигены Кольского полуострова саами, которые позиционируются в интернет-источниках как этнический символ и туристический бренд региона. Слабо представлена старожильческая культура поморов, несмотря на обилие описаний природных достопримечательностей и культовых объектов, расположенных на Терском берегу Белого моря - традиционной территории проживания кольских поморов. Возможной причиной этого является упомянутое выше восприятие поморской культуры как «северной», объединяющей социокультурное пространство «Кольского Севера» с другими русскими северными регионами, в то время как в саамской культуре подчёркивается её уникальность, экзотическое своеобразие, выделяющее Кольский полуостров в территорию, имеющую особое культурное значение.
38. Словарь ассоциаций. URL: http://www.reright.ru/analysis/1634116~кольский.html
39. Кошечкин Б. И. Тундра хранит след. Очерки об исследователях Кольского Севера.
Мурманск, 1979.
