CC BY
301
УДК 341.9
КОЛЛИЗИОННОЕ ТОЛКОВАНИЕ КАК СПОСОБ ПРЕОДОЛЕНИЯ КОЛЛИЗИЙ УГОЛОВНО-ПРАВОВЫХ НОРМ
Е. А- Чуличкова, аспирант кафедры уголовно-правовых дисциплин Уральской ака-
демии государственной службы
Рассмотрена проблема разрешения нормативных коллизий -коллизионного толкования как способа преодоления коллизий уголовно-правовых норм, проанализированы преимущества и недостатки коллизионного толкования.
Автор придерживается позиции о необходимости трансформации в коллизионные нормы признанных теоретиками и практиками правоположений, являющих собой результат коллизионного толкования.
Ключевые слова; системность, межотраслевые коллизии уголовно-правовых норм, коллизионное толкование, правоположения.
Право и законодательство являются сложными, высокоорганизованными комплексными системами, элементы которых постоянно взаимодействуют между собой. Целостный характер права, как верно отметила
А. А. Денисова, является результатом многообразия связей1, складывающихся между составляющими его компонентами - отраслями, подотраслями, институтами, нормами2. Внутриотраслевая и межотраслевая согласованность правовых норм необходима для достижения целей правового регулирования.
Нормы уголовного права как охранительной отрасли отличаются наиболее репрессивным характером государственного принуждения, в связи с чем любая несбалансированность в механизме уголовно-правового воздействия чревата сбоями в правоприменительной деятельности, которые в свою очередь ведут к сильным негативным последствиям, выражающимся в существенном нарушении прав и свобод личности. Вместе с тем каждая уголовно-правовая норма действует не изолированно, а в совокупности с другими нормами и институтами, образуя целостную и сложную систему, сбалансированность которой зависит от системности мышления законодателя, соблюдения им правил законодательной техники, своевременной реакции на изменение охраняемых общественных отношений и других обстоятельств. Кроме того, уголовное право является лишь частью российской правовой системы. Уголовно-право-вые нормы взаимодействуют с нормами других (как регулятивных и охранительных, так и процессуальных) отраслей права, в связи с
чем необходимо соблюдение межотраслевых принципов конструирования норм и предметов правового регулирования.
Вместе с тем, как в жизни нет ничего совершенного, так и в правовой системе все, мягко говоря, далеко от идеала. Стоит объективно признать, что российская правовая система пестрит разного рода «логикоструктурными дефектами»3. Одной из разновидностей таких дефектов являются коллизии правовых норм4.
Внутриотраслевыми признаются коллизии, возникающие в рамках одной отрасли, межотраслевыми - коллизии, которые возникают между нормами разной отраслевой принадлежности, различно регулирующими одно и тоже общественное отношение (нас в рамках настоящей статьи интересуют коллизии норм уголовного права с нормами других отраслей). Автор убежден, что наличие уголов-но-правовых коллизий (в особенности содержательных5 и межотраслевых) является существенно негативным фактором для системы права и законодательства и не должно допускаться законодателем, а возникающие дефекты должны подлежать немедленному устранению.
Из общей теории права и теории коллизионного права известно, что устранить коллизии можно только путем нормотворчества. Однако нужно оставаться реалистами: законодатель, далекий от реальной правоприменительной деятельности, зачастую не предполагает о существовании тех или иных противоречий или не торопится что-либо менять, практические же работники сталкиваются с
ситуациями, оставляющими широкий простор для принятия решений по собственному усмотрению6. Поэтому представляется актуальным и целесообразным рассмотрение вопросов преодоления коллизий.
Первый из известных теории коллизионного права способов преодоления коллизий и, надо сказать, самый эффективный - коллизионные нормы. Однако конструирование последних также относится к исключительной компетенции законодателя. Изучение коллизионных норм как способа преодоления коллизий не является предметом исследования в настоящей работе, однако стоит отметить, что на сегодняшний день в уголовном законодательстве имеется определенное количество коллизионных норм (в частности, пространственные и темпоральные7), однако их количество явно недостаточно.
Межотраслевые коллизионные нормы практически не конструируются законодателем, что объясняется нежеланием последнего признавать свои ошибки и соответственно реальное наличие такого рода логикоструктурных дефектов в российском законодательстве.
Вторым способом преодоления коллизий в общей теории права и в теории коллизионного права называют толкование8. Учитывая, что в актах толкования, о которых пойдет речь, устанавливаются правила и принципы разрешения коллизий (как внутри- и межотраслевых, так и межсистемных), будем называть данное толкование коллизионным.
Как отмечают исследователи, определенные коллизионные правила, выработанные в судебной практике для преодоления коллизий, принято называть правоположениями9.
3. А. Незнамова, первая посвятившая докторское исследование проблемам коллизий в уголовном праве, отмечает следующие признаки правоположений. Они лишены нормативности и формальной определенности, а потому не являются правовыми нормами; вырабатываются в ходе правореализующей деятельности и направлены на ее обслуживание; объективируются вовне в актах правоприменительных органов10. Выделенные признаки, по нашему мнению, очень четко характеризуют юридическую природу правоположений.
Примерами правоположений выступают теоретически разработанные коллизионные правила/принципы, впоследствии закрепленные в актах правоприменительных органах (в актах толкования). Иначе говоря, правополо-
жения, по сути, являют собой результат коллизионного толкования.
Рассмотрим и проанализируем несколько примеров коллизионного толкования.
1. В п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 511 содержится правило, разрешающее межсистем-ную коллизию международного и внутреннего уголовного права - в пользу последнего. В постановлении разъяснено, что международные договоры, нормы которых предусматривают признаки составов уголовно наказуемых деяний, не могут применяться судами непосредственно, поскольку такими договорами прямо устанавливается обязанность государств обеспечить выполнение предусмотренных договором обязательств путем установления наказуемости определенных преступлений внутренним (национальным) законом.
Исходя из ст. 54 и п. «о» ст. 71 Конституции РФ, а также ст. 8 УК РФ уголовной ответственности в России подлежит лицо, совершившее деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ. В связи с этим международно-правовые нормы, предусматривающие признаки составов преступлений, должны применяться судами Российской Федерации в тех случаях, когда норма УК РФ прямо устанавливает необходимость применения международного договора РФ (например, ст. 355 и 356 УК РФ).
Как известно, в ч. 4 ст. 15 Конституции РФ содержится коллизионная норма, которая закрепляет приоритет норм международного права над внутренним законодательством в случае их коллизий. Примечательно, что аналогичная норма продублирована во всех кодексах РФ, кроме УК. Специфика российского уголовного законодательства, в отличие от других отраслей права, состоит в том, что следствие и суды при квалификации преступлений и назначении наказаний не могут непосредственно применять нормы даже ратифицированных конвенций. Конвенционные положения для этого должны быть имплементированы (трансформированы) в статьи
УК РФ12, в силу ст. 1 УК РФ, а также исходя из ст. 8 УК РФ, согласно которой уголовной ответственности в РФ подлежит лицо, совершившее деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ.
Вышеизложенное признается теоретиками как уголовного, так и коллизионного пра-
ва, а также практическими работниками. В связи с этим, по мнению автора, необходимо в законе «О нормативных правовых актах» продублировать конституционную коллизионную ному (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ), разрешающую межсистемные коллизии международного и национального права, с закреплением в качестве исключения порядка преодоления коллизий международного и внутреннего уголовного права. В УК РФ в свою очередь необходимо закрепить норму следующего содержания: «У головно-правовые нормы ратифицированных международных договоров применяются только после имплементации соответствующих норм в статьи настоящего Кодекса».
2. В Постановлении Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П13 содержится правоположение, позволяющее преодолеть межотраслевые коллизии уголовноматериальных и уголовно-процессуальных норм. Конституционный Суд РФ разъяснил, что приоритет УПК РФ перед другими обычными федеральными законами не является безусловным, а ограничен рамками специального предмета регулирования, которым, как это следует из ст. 1-7 УПК РФ, является порядок уголовного судопроизводства, т.е. порядок производства (досудебного и судебного) по уголовным делам на территории РФ. Конституционный Суд РФ также обратил внимание на то, что нормы, призванные определять порядок осуществления уголовного преследования, не могут подменять или отменять положения уголовного законодательства, определяющего преступность и наказуемость деяний, виды и размеры наказаний.
Высказанная в Постановлении № 13-П правовая позиция Конституционного Суда РФ в полной мере согласуется с устоявшимися общетеоретическими положениями о делении законодательства на отрасли в зависимости от предмета и метода правового регулирования. В сущности, правовая позиция КС РФ такова: прежде чем разрешать коллизии между нормами различных отраслей права, надо определить, какие общественные отношения предстоит урегулировать. Приоритетными будут признаваться нормы того закона, который специально предназначен для регулирования соответствующих отношений.
Приведенное Постановление Конституционного Суда РФ, хоть и являющееся в силу
ч. 1, 2 ст. 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном суде РФ» окон-
чательным и подлежащим непосредственному применению, представляет собой лишь пример коллизионного толкования. Данное правоположение согласуется с теоретическим коллизионным правилом разрешения коллизии материальных и процессуальных норм, выработанным в доктрине: преодоление коллизий должно быть поставлено в зависимость от содержания, объема правовых норм, в нее вступивших. Если вопрос, который регулируется коллидирующими нормами, относится к материальному праву, коллизия норм должна разрешаться в его пользу14 и наоборот.
В связи с тем, что самым эффективным способом преодоления коллизий являются все же коллизионные нормы (а не акты коллизионного толкования), представляется необходимым коллизионное правило, определенное в Постановлении КС РФ, законодательно закрепить в виде двусторонней содержательной коллизионной нормы в специальном Федеральном законе «О нормативных правовых актах».
3. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 12 марта 2002 г. № 5 «О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и устройств»15 содержится коллизионное правило, позволяющее преодолеть межотраслевую коллизию норм уголовного и административного деликтного права. По мнению Пленума Верховного Суда РФ, «в случаях, когда допущенное лицом административное правонарушение (например, нарушение правил хранения или ношения оружия и боеприпасов, их продажи, несвоевременная регистрация и перерегистрация оружия и т.п.) содержит также признаки уголовно наказуемого деяния, указанное лицо может быть привлечено лишь к административной ответственности».
В Определении Конституционного Суда РФ от 10 июля 2003 г. № 270-016 содержится следующее правоположение, касающееся вопроса приоритета вида ответственности: «Уголовный закон, будучи в силу своей правовой природы крайним средством, с помощью которого государство осуществляет реагирование на факты правонарушающего поведения, распространяет свое действие лишь на те сферы общественных отношений, регулирование которых с помощью правовых норм иной отраслевой принадлежности, в том числе норм, устанавливающих административную ответственность, оказывается недос-
таточным». Таким образом, Конституционный Суд РФ также придерживается позиции о приоритете норм административной ответственности над уголовными в случае их коллизий.
Вместе с тем вышеприведенные правопо-ложения, являющие собой правовые позиции судебных органов, но не являющиеся нормами права, представляются небесспорными. Анализ вопроса о соотношении норм уголовной и административной ответственности не является предметом настоящего исследования, однако стоит отметить, что ранее ч. 2 ст. 10 Ко АП РСФСР содержала коллизионную норму, согласно которой административная ответственность за правонарушения, предусмотренные им, наступает, «если эти нарушения по своему характеру не влекут за собой в соответствии с действующим законодательством уголовной ответственности». Таким образом, законодателем был определен приоритет уголовного закона над административным в случае их коллизий.
В законодательстве на сегодняшний день не содержатся нормы, разрешающие межотраслевые коллизии охранительных норм УК РФ и КоАП РФ. В теории права также не выработана единая позиция по вопросу вида ответственности, подлежащей применению в случае столкновения охранительных норм уголовного и административного деликтного права17.
В результате сегодня акты коллизионного толкования могут не согласовываться с позицией законодателя, зачастую не поддерживаться как теоретиками, так и практиками, не всегда отличаться единообразием. Тем не менее окончательное разрешение вопроса о виде налагаемой ответственности в случае коллизий охранительных норм уголовного и административного права представляется крайне важным.
Необходимо, чтобы законодатель, во-первых, признал, что в практике нередко возникают межотраслевые коллизии охранительных норм (в частности, норм уголовного и административного права), во-вторых, определился со своей позицией по вопросу приоритета вида ответственности в случае столкновения таких норм и, в-третьих, законодательно закрепил норму, позволяющую преодолевать коллизии охранительных норм уголовного и административного деликтного права.
Несмотря на практическую значимость актов коллизионного толкования, высшие судебные инстанции, разъясняя нормы права, формулируя правоположения, помогающие разграничить смежные или же практически идентичные составы преступлений и правонарушений, все же не всегда успешно справляются с этой задачей.
Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 5 ноября 1998 г. № 14 «О практике применения судами законодательства об ответственности за экологические правонарушения»18 содержатся правила разграничения экологических преступлений и экологических правонарушений. Пленум указывает, что в случае возникновения трудностей в разграничении уголовно наказуемого деяния и административного проступка особое внимание следует уделять выяснению всех обстоятельств, характеризующих состав экологического правонарушения, последствий противоправного деяния, размера нанесенного вреда и причиненного ущерба.
Не совсем понятно, почему в качестве примеров приведено разграничение тех статей, с которыми особых сложностей не возникает: ч. 1 ст. 8.37 КоАП РФ и ст. 256 УК РФ, ст. 8.17, ч. 2 ст. 8.37 КоАП РФ и ст. 258 УК РФ, ст. 8.28 КоАП РФ и ст. 260 УК РФ19; о самых проблемных - ст. 7.3 КоАП РФ и ст. 255 УК РФ, ст. 8.39 КоАП РФ и ст. 262 УК РФ, ст. 8.21 КоАП РФ и ст. 251 УК - не сказано ни слова.
В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 3 апреля 2008 г. № З20 содержатся правила отграничения уклонения от призыва на военную службу, предусмотренного ч. 1 ст. 328 УК РФ, от неисполнения гражданами обязанностей по воинскому учету и от уклонения от медицинского обследования, ответственность за что установлена соответственно ст. 21.5 КоАП РФ и ст. 21.6 КоАП РФ.
Верховный Суд РФ указывает, что судам следует устанавливать, с какой целью лицо не исполняет возложенные на него обязанности. В постановлении разъяснено, что «если лицо, имея умысел на уклонение от призыва на военную службу, убывает на новое место жительства (место временного пребывания) или выезжает из Российской Федерации без снятия с воинского учета, а также прибывает на новое место жительства (место временного пребывания) или возвращается в Российскую Федерацию без постановки на воинский учет с целью избежать вручения ему под личную
подпись повестки военного комиссариата о явке на мероприятия, связанные с призывом на военную службу, содеянное им следует квалифицировать по части 1 статьи 328 УК РФ». Но одновременно в диспозиции ст. 21.5 КоАП РФ действия, аналогичные вышеперечисленным, указаны как образующие состав административного правонарушения.
Аналогичная ситуация складывается при решении вопроса о том, является ли уклонение от медицинского обследования по направлению призывной комиссии преступлением, предусмотренным ч. 1 ст. 328 УК РФ, или административным правонарушением (ст. 21.6 КоАП РФ).
Приведенные выше примеры правополо-жений являются, скорее, квазиколлизионны-ми, они не закрепляют коллизионные правила в полном понимании этого слова, так как прямо не указывают на норму, подлежащую применению в том или ином случае, а лишь устанавливают критерии, которыми необходимо руководствоваться при разграничении. Кроме того, установленные критерии представляются абстрактными и сложно доказуемыми.
На сегодняшний день в связи с недостаточным количеством в российском законодательстве коллизионных норм примеры коллизионного толкования в судебной практике встречаются нередко. Это, с одной стороны, является положительным фактором, так как правоположения, содержащиеся в актах коллизионного толкования, помогают правоприменителям (при отсутствии коллизионных норм) преодолевать возникшие в законодательстве коллизии. С другой стороны, такой способ разрешения коллизий далеко не идеален.
Наличие коллизий уголовно-правовых норм (в частности, межотраслевых коллизий с нормами административного деликтного права и нормами процессуального права) в системе российского законодательства является серьезной проблемой, решение которой только на уровне разработки актов коллизионного толкования явно недостаточно.
Кроме того, российское законодательство не содержит нормы об обязательности для правоприменителей разъяснений высшей судебной инстанции, в отличие от ранее действовавшей ст. 56 Закона РСФСР «О судоустройстве РСФСР»21, согласно которой разъяснения пленума Верховного Суда являются обязательными не только для судов, но и для
других органов и должностных лиц, применяющих закон, по которому дано разъяснение.
Таким образом формально, в соответствии с российским законодательством постановления Пленума Верховного Суда РФ не носят общеобязательный характер и не являются источником права. Выдвинутое в свое время предложение о придании им нормативной силы22 обоснованно не было поддержано в теории уголовного права23.
Тем не менее автор полностью согласен с
В. Н. Синюковым, который отмечает, что «в настоящее время Конституция РФ и законодательство РФ официально не признают правотворческой роли судебной практики, и последняя не рассматривается в качестве источника российского права. Однако такую роль она играет фактически, заполняя своими решениями многие пробелы законодательства, его неясности и двусмысленности. Нормативное значение постановлений ВС РФ служит ориентирующим для всех судов фактором, подчас не менее императивным, чем формальные установления законодательства»24.
Считаем необходимым признать как данность, что положение о необязательности для судов разъяснений Пленума Верховного Суда РФ является утопическим. В настоящее время, как и ранее, решения высшей судебной инстанции России представляют собой императив для нижестоящих судов, а, по существу, и для всех правоприменителей.
Вместе с тем, как явствует из приведенных примеров, Верховный Суд РФ и Конституционный Суд РФ в своих правовых позициях отражают положения, не содержащиеся в российском законодательстве в целом или даже идущие с ним в разрез. Таким образом, судебные инстанции, безусловно, выходят за рамки своих полномочий, все чаще примеривая на себя тогу законодателя. Однако вынуждает их к этому сам законодатель.
По нашему мнению, несмотря на положительную роль актов коллизионного толкования, они должны быть лишь промежуточным этапом в проблеме разрешения коллизий. Коллизионные правила, разработанные высшими судебными инстанциями, которые не вызывают сомнения ни у теоретиков, ни у практиков, должны быть трансформированы законодателем в коллизионные нормы. Верховному Суду РФ при разрешении проблем разграничения смежных или идентичных составов преступлений и правонарушений над-
лежит вырабатывать более конкретные и объективные критерии разграничения.
1 Связи, обеспечивающие системность внутри одной отрасли, будем называть внутриотраслевыми, между несколькими отраслями - межотраслевыми, между правовыми системами - межсистемными.
2 Денисова А. А., Малков В. П. Системность и комплексный подход в правотворчестве (на примере уголовного права) // Государство и право. - 2005. - № 3. -С. 124.
3 Термин разработан Н. А. Власенко в диссертационном исследовании «Коллизионные нормы в советском праве». Иркутск, 1984.
4 Под коллизиями уголовно-правовых норм здесь понимаются отношения различия, противоречия между нормами, нормами и актами толкования и между актами толкования, претендующими на регулирование одного и того же общественного отношения.
5 Содержательные коллизии - разновидность внутриотраслевых коллизий уголовно-правовых норм, представляющая собой отношения противоречия, различия, возникающие как между нормами Общей и Особенной частей УК РФ, так и внутри каждой из них.
6 Наличие широкого простора для усмотрения правоприменителя является сильным коррупциогенным фактором, что было отмечено в п. 10 Постановления Правительства РФ о методике проведения экспертизы нормативных актов на коррупциогенность.
7 Наличие в уголовном законодательстве именно пространственных и темпоральных коллизионных норм объясняется тем, что возникновение одноименных коллизий, как правило, связано с объективными, а не субъективными факторами.
8 Речь идет о толковании правовых норм высшими судебными инстанциями.
9 Незнамова 3. А. Коллизии в уголовном праве. Екатеринбург, 1994. С. 57; Яцеленко Б. В. Правоположения в уголовном праве // Государство и право. - 2000. - № 6. -
С. 34-40.
10 Незнамова 3. А. Указ. соч. С. 59-60.
11 Российская газета. - 2003. - 2 дек.
12 Кузнецова Н. Ф., Огурцов Н. А. О соотношении норм международного и внутреннего уголовного права // Законодательство. - 2007. - № 5. - С. 7-8.
13 Вестник Конституционного Суда РФ. - 2004. - № 4.
14 Прошляков А. Д. Взаимосвязь материального и процессуального права: дис. ... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 1997. С. 53; Незнамова 3. А. Коллизии материального и процессуального права // Российский юридический журнал. - 2003. - № 1.
15 Российская газета. - 2002. - 19 марта.
16 Вестник Конституционного Суда РФ. - 2003. -№ 5.
17 Теоретики и практики как уголовного, так и административного права придерживаются кардинально противоположных точек зрения. За приоритет уголовной ответственности над административной выступают, в частности, М. Н. Белов, Л. В. Иногамова-Хегай, 3. А. Незнамова, Н. И. Пикуров, О. А. Толмачев, И. В. Шишко и др.; противоположной позиции придерживаются В. Н. Кудрявцев, В. Маевский, В. А. Навроцкий, В. Е. Эминов, Ю. А. Яницкий и т.д.
18 Российская газета. - 1998. - 24 нояб.
19 В указанных статьях проводится размежевание по предмету, месту, размеру ущерба и т.д., т.е. по криминообразующим признакам, указанным в статьях УК РФ.
20 Российская газета. - 2008. - 9 апр.
21 Ведомости ВС РСФСР. - 1981. - № 28. - Ст. 976.
22 Демидов В. В. О роли и значении постановлений Пленума Верховного суда Российской Федерации // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1998. - № 3.
23 Рарог А. И. Правовое значение разъяснений Пленума Верховного суда РФ // Государство и право. - 2001. -№ 2; Караулов В. Р. О некоторых спорных разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ // Уголовное право: стратегия развития в 21 веке. М., 2005. С. 43; Кузнецова Н. Ф. Проблемы квалификации преступлений. М., 2007. С. 122.
24 Синюков В. Н. Российская правовая система: введение в общую теорию. Саратов, 1994. С. 219.
Статья поступила в редакцию 19 ноября 2009 г.
