CC BY
27
ОЛЛЕКЦИОНИРОВАНИЕ КАК ВЫЯВЛЕНИЕ
КУЛЬТУРНО-ТЕМПОРАЛЬНОЙ ОРИЕНТАЦИИ ЛИЧНОСТИ
УДК 159.9.01:379.824
DOI: 10.24412/1997-0803-2020-10216
В. Ю. Лебедев, Е. М. Перелыгина
Тверской государственный университет
Статья исследует осмысление времени и темпоральности как реализации различных способов выражения личной темпоральной ориентированности индивидуума, в частности через коллекционирование. Трансформация темпоральности для гармонизации личного пространства и личного ощущения времени путём фиксирования темпоральной ориентации осуществляется через коллекционирование. Статья рассматривает различные типы темпоральной ориентации личности и их выражение в коллекционировании и намечает роль коллекционирования в определении индивидуальных психологических типов личности, а также культурного портрета, что может быть результативным в разработке теории культурной типологизации. Коллекция выступает как предмет проекции личности, основание для самоидентификации и возможный мир, создаваемый человеком, несущим на себе черты коллекционера, включая отображение разных модусов внутреннего времени. Обосновываются свойства коллекции организовывать микромир отдельного индивидуума и фиксировать время в видимых и осязаемых образах, ослаблять темпоральную напряжённость, создавать видимость манипуляции или контроля над временем. Приводится примерная типологизация типов личности коллекционеров и их соотнесённость с типами коллекционирования и коллекций.
Ключевые слова: темпоральность, коллекционирование, психология времени, культура, консерватизм.
Vladimir Yu. Lebedev, Elena M. Perelygina
Tver State University, the Ministry of Education and Science of the Russian Federation,
Zhelyabova St., 33, 170100, Tver, Russian Federation
The article tries to understand time and temporality as the realization of various ways of expressing the personal temporal orientation of an individual through collecting, in particular. Collection accomplishes
1ЛЕБЕДЕВ ВЛАДИМИР ЮРЬЕВИЧ - доктор философских наук, профессор кафедры теологии Института педагогического образования и социальных технологий Тверского государственного университета
LEBEDEV VLADIMIR YURYEVICH - DPhil, Professor at the Department of Theology, the Institute of Pedagogical Education and Social Technologies, the Tver State University
2ПЕРЕЛЫГИНА ЕЛЕНА МИХАЙЛОВНА - кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков гуманитарных факультетов отделения общеуниверситетских кафедр Тверского государственного университета
PERELYGINA ELENA MIKHAYLOVNA - PhD in Philology, Associate Professor at the Department of Foreign Languages of Humanitarian Faculties, the Interfaculty Department of Foreign Languages, the Tver State University
COLLECTIBLES AS AN ELICITATION
OF THE PERSONAL CULTURAL TEMPORAL ORIENTATIONS
e-mail: Lebedev.VY@tversu.ru1, Perelygina.EM@tversu.ru2 © Лебедев В. Ю., Перелыгина Е. М., 2020
2
the transformation of temporality to harmonize personal space and personal sense of time by fixing the temporal orientation. The article examines the different types of personality temporal orientation and their expression in collectibles and outlines the role of collectibles in defining individual psychological personality types as well as cultural portraits, which can be useful in developing the theory of cultural typology. The collection acts as a subject of personality projection, a basis for self-identification, and a possible world created by a person bearing the features of a collector, including the display of different modi of inner time. The article explains how the properties of the collection can organize the micro world of an individual and to record time in visible and tangible images, to ease temporal tension, to create the hint of manipulation or control over time. An approximate typology of the personality types of collectors and their relationship to the types of collectibles and collections is given.
Keywords: temperance, collection, psychology of time, culture, conservatism.
Для цитирования: Лебедев В. Ю., Перелыгина Е. М. Коллекционирование как выявление культурно-темпоральной ориентации личности // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2020. № 2 (94). С. 149-156. DOI: 10.24412/1997-0803-2020-10216
Исследования времени, активно начавшиеся с последней трети XIX века в парадигмах разных наук, привели не только к новому, нетрадиционному осмыслению темпо-ральности (хрестоматийным примером чего стала теория относительности), но и к выделению разных, хотя и взаимодополняющих видов времени. Фундаментальными стали работы А. Бергсона, Г. Зиммеля, М. Хайдег-гера. Время исследовалось и в специальной литературе по патопсихологии, но эти результаты долго не выходили за узкие рамки этой исследовательской области. На настоящий момент виды времени можно сгруппировать следующим образом.
Время физическое, признаваемое как «основное», описательный аппарат которого в значительной мере сформировал и понятийную область описания иных видов времени (физические понятия постоянно экстраполируются в иные виды научного знания, включая и гуманитарное, часто становясь метафорами, например, «поле» в физике и «семантическое поле» в лингвистике).
Психологическое время, связанное со сферой психологических явлений, выступающих коррелятом психологического времени самого по себе, выявляющих его и даю-
щих возможность описания. Сюда относятся не только эффекты вроде субъективного убыстрения или замедления времени, но и эмоциональная окраска переживания движения времени, реакция на это движение, принятие жизненных решений, планов и программ, исходя из соображений «успею», «не успею», причём эти расчёты могут, очевидно, не совпадать с резервами физического времени, так как речь идёт о возможностях субъекта освоить время физическое через медиацию его временем психологическим. Отсюда проистекают и случаи различия в работоспособности, связанные с оценкой временных возможностей, отчётливо переживаемых субъектом, но недоступных окружающим, которые могут только проецировать ситуацию на себя самих, и т.д.
Свой вариант психологического времени предложил А. Бергсон. «Если я хочу приготовить себе стакан подслащённой воды, то, что бы я ни делал, мне придётся ждать, пока сахар растает. Этот незначительный факт очень поучителен. Ибо время, которое я трачу на ожидание, - уже не то математическое время, которое могло бы быть приложено ко всей истории материального мира, если бы оно вдруг развернулась в пространстве. Оно совпадает с моим нетерпением, то
есть с известной частью моей длительности, которую нельзя произвольно удлинить или сократить. Это уже не область мысли, но область переживания. Это уже не отношение; это принадлежит к абсолютному» [1, с. 46]. А. Ф. Лосев рассматривал психологическое время как вполне самостоятельное явление.
Биологическое время, составляемое суточными и иными циклами, связанными с бытованием индивида как биологического организма, и осуществляющимися благодаря биохимическим процессам, также обладающим определённой цикличностью и регулярностью. Сюда относятся и биологически мотивированные спады активности, что проявляется в накоплении невыполненных дел, упущении полезных возможностей (легко заметные маркеры времени). Биологическое время зависимо от ряда чисто биологических внешних факторов.
Историческое (культурное, социальное) время определяется чередованием эпох, культурных укладов и стилей, скоростью этого чередования и периодами как замедления чередования, так и стремительного ускорения, что характерно, например, для эпох конца века. Большой вклад в его концептуализацию внёс Г. Зиммель.
Эсхатологическое время, актуальное для религиозного мировоззрения, описывающее движение и наступление тех или иных событий, входящих в божественный замысел. Размышления над представлением эсхатологического времени в посланиях апостола Павла помогли Хайдеггеру развить экзистенциалистскую концепцию времени.
Второй, третий и четвёртый вариант можно объединить гиперпонятиями «витальное время» или «витальная темпораль-ность». При этом между психологическим и биологическим временем, как преимущественно внутренним, и историческим, внешним, устанавливается связь: внешнее
время способно влиять на внутреннюю тем-поральность порой с такой же силой, с какой это может делать и время физическое. Изменения жизненного обихода, связанные, например, с экономическими циклами, способны менять активность индивида, его оценку собственных перспектив и т. п. Отчуждение времени от субъекта является проблемным и даже болезненным, а прекращение чаще всего сопряжено с гибелью субъекта или радикальным разрывом со средой существования (например, длительное бессознательное состояние).
Несмотря на всю сложность описания психологической темпоральности, что видно уже из работ Бергсона, конструировавшего необходимый понятийный аппарат, традиционные модусы «прошлое», «настоящее», «будущее» всё ещё остаются удобными для описания темпоральных феноменов. Несмотря на кажущуюся трудноуловимость времени, оно настолько тесно связано с биофизиологическими основами существования человека, что играет очень заметную роль в возникновении стрессов, так что сейчас, когда видов стресса выделяют неопределённо много, в том числе и в зависимости от типа стрессора, можно говорить о темпоральном стрессе. Как и в случае иных видов стресса, разные индивиды демонстрируют разную степень чувствительности. Темпоральным стрессом объясняются негативные переживания чьей-то непунктуальности, отмены запланированных мероприятий, нарушение горизонта ожиданий. Более того, феномен консерватизма, начиная с консерватизма обыденного, бытового, каждодневного, имеет выраженный стрессовый компонент. Консерватизм состоит не только в нежелании, выраженном более или менее сильно, принимать новое, но и в негативных переживаниях, имеющих отчётливый психофизиологический компонент и могу-
щих быть охарактеризованными как стрессовые. Поэтому понуждать консервативного индивида расставаться со старыми привычками и осваиваться с новым означает причинять ему сильный дискомфорт в смысле буквальном, а дискомфорт будет вполне объективным. Не случайно консерватизм обычно возрастает с возрастом (Т. Рибо), обретает особенно яркие формы в пожилом и старческом возрасте, когда и сама динамика стресса меняется из-за совершенно объективных перемен в организме. В западной медицине 1980-х годов был распространён термин «депрессия смены квартиры», причём это расстройство связывалось с пожилым возрастом, когда консервативность нарастает в целом.
Стресс времени связан со стрессом движения, точнее, движения в будущее, с факторами, которые это движение порождает и которые становятся в результате стрессорами. Разумеется, мы видим широкий спектр индивидуальных различий боязни и непереносимости такого движения, что вписывается в разнообразие индивидуальных психофизиологических укладов и конституций в целом. Ряд индивидов демонстрирует как раз интерес к переменам, то есть не только переживает движение вперёд без дискомфорта, но стремится к такому движению и не боится наращивать его темпы. Таким образом, «неуловимое» время порождает вполне ощутимую и материальную реакцию.
Человек часто стремится выскочить из неприятного для него времени или, наоборот, задержаться в той темпоральности, которая его устраивает. Нередки попытки задать собственные ритмы бытия и сгладить действие иных. Например, крайние формы эскапизма, отшельничества (вроде семьи Лыковых) позволяют ослабить связь даже с историческим временем, зато задать свою
темпоральность через выбор ритмов ведения хозяйства и повседневной жизни в целом. Как писал Т. Рибо, «всякая господствующая мысль поддерживается какою-нибудь потребностью, стремлением или желанием, то есть аффективным элементом. Всякое господствующее чувство должно сосредоточиться в идею или образ, который дал бы ему плоть, систему, без чего оно остаётся в расплывчатом состоянии» [8, с. 63]. Вариации темпоральности могут определяться различием профессий и должностей, уровнем жизни, здоровьем и болезнью и т. д.
Способом смягчения переживаний, связанных с темпоральным стрессом, выступает зона приватного, где человек осваивает, семантизирует и закрепляет за собой не только пространство, что описывается чаще, но и время: приёмное время для гостей, часы для телефонных звонков, наконец, сам факт возможности лично устанавливать всё это. Приватность времени существует наряду с приватностью пространства, признанной всеми, иное дело - как к ней относятся.
В пределах самой приватности существуют как зоны, расширяющиеся в концентрическом порядке (они соотносятся, хотя и не совпадают с психологическими зонами приватности), так и структурные кластеры, связанные с определённым видом осознанной деятельности и специфической семиотизацией. Если зоны обычно иллюстрируют концентрическими окружностями, то указанные кластеры - это некоторые фрагменты, возникающие при пересечении окружностей лучами, расходящимися из предполагаемого центра. При этом в одних зонах их предсказуемо больше, в других - меньше. Быт как часть повседневности ассоциирован с домом, жилищем и располагает заметными возможностями уменьшить дискомфорт, связанный с особенностями и
коллизиями субъективной витальной тем-поральности. Дом - это не просто освоенное и стабильное, повторяющееся и самовоспроизводящееся пространство, но и семио-сфера, позволяющая семиотически моделировать все витальные временные модусы: стремление вперёд, стремление к остановке (то, что мы приблизительно именуем настоящим) и консервативное стремление в прошлое. Определённые кластеры повседневности дают возможность смягчать коллизии индивидуальной темпоральности. Это могут быть особенности интерьера, декорирования дома, манеры одеваться, так как само тело, сома является центром повседневности, и т.д. Особенный кластер такого рода, выявляющий темпоральные тенденции индивида и выполняющий компенсирующую функцию, вплоть до создания обособленного «мира», - коллекционирование.
Коллекция, её структура, тематика, жанровый отбор, предметное наполнение, пространственная локализация, количество потраченных ресурсов, режим хранения (общедоступный или закрытый), семанти-зация, в том числе и индивидуальная, когда семантический ключ недоступен окружающим, являются в значительной мере перевыражением и общих личностных черт, и темпоральных предпочтений и установок индивида. Коллекция, помимо проекции личностных качеств и предпочтений на предметы собирания, является стабильной (нарушение порядка в собираемых предметах переносится обычно тяжело) и самоценной (помимо случаев коллекционирования с целью вложения средств), что минимизирует необходимость отчитываться о её существовании, поскольку самоценность частично выводит самоценный объект из потока времени, ведь по отношению к нему снимается вопрос «зачем», что осла-
бляет темпоральную напряжённость по отношению к модусу «будущее». Существованию коллекции присущи собственные ритмы, во многом задаваемые самим собирателем (конечно, они не всегда зависят от него: длительные поиски нужного предмета, неудачная попытка приобретения). Наряду с другими особенностями личности человек проецирует на коллекцию и своё отношение ко времени, конфликты с ним, проблемы, имеющие темпоральную природу. «Ничто ... не мешает нам приписывать длительность, а следовательно, и форму существования, аналогичную нашей, изолируемым наукой системам, если вновь ввести их в Целое, куда они и должны быть введены. То же самое ... можно сказать и о предметах, выделяемых нашим восприятием. Чёткие контуры, приписываемые нами какому-нибудь предмету и придающие ему индивидуальность, очерчивают лишь известного рода влияние, которое мы могли бы оказать на данную точку пространства: это план наших возможных действий, отражаемый, словно в зеркале, в наших глазах, когда мы замечаем поверхности и грани вещей. Уберите эти действия, а следовательно, и широкие пути, прокладываемые с их помощью восприятия в переплетениях реальности, и индивидуальность предмета поглотится всеобщим взаимодействием, которое и есть сама реальность» [1, с. 48-49].
Коллекция как микромир может быть объектом для организации не только отдельного пространства, но и отдельного времени, начиная с отсылок к эпохе, которую представляют собираемые предметы. В этом мире человек получает определённые возможности, что хотя бы частично компенсирует его подчинённость времени в других секторах бытия. Коллекционирование - прекрасная возможность зафиксировать время в видимых и осязаемых образах, объ-
ективировать его и сделать его, таким образом, манипулируемым, в крайнем случае создать хотя бы видимость такой манипуляции, видимость, сохраняющуюся в узком и строго локализованном пространстве коллекции. Уход за предметами собрания - не только возможность самому строить и перестраивать мир, но и установления отдельных темпоральных ритмов, в зависимости от своего желания и/или от свойств самой коллекции (например, коллекцию растений нужно поливать, пересаживать с определённой регулярностью, коллекция мягкой игрушки и любых предметов, где присутствует ткань, требует регулярного контроля за возможным появлением моли, серебряные предметы чаще всего чистят при появлении тёмного налёта). В ряде случаев вся обитаемая сфера может становиться коллекцией, в результате артизации приватного пространства, которое позволяет хоть как-то выскочить из жизни, её временных ритмов, идущих вразрез с темпоральной ориентацией, темпоральным стремлением индивида. Сходство коллекционирования как деятельности разных индивидов с большой долей вероятности говорит об общих чертах их субъективной темпоральности, с другой же стороны, масса тонких и не сразу заметных различий в такой деятельности делает частное коллекционирование предметом для тщательного семиотического и герменевтического анализа.
В соответствии с темпоральными предпочтениями можно выделить три основных типа коллекций.
Регрессивные - закрепляющие темпоральную ориентацию в прошлое. Собираемые предметы воссоздают семантический ореол прошедшего (предметы интерьера, статуэтки, даже изготовленные недавно, но изображающие типажи прошлого), реферируют к ситуациям, имевшим место в ушед-
шем физическом времени, физически старые, изготовленные в другой временной период. Сюда можно отнести всех тех, кто коллекционирует старые и антикварные вещи, независимо от характера этих вещей, а также небольшое сообщество собирателей гербариев, анатомических муляжей и законсервированных препаратов, коллекционеров-таксидермистов. Порой их чисто научные интересы перетекают в собирательские.
Среди коллекционеров регрессивного типа часто встречаются люди, в принципе консервативные, тяжело адаптирующиеся к любым переменам, «ненавистники прогресса», тревожные, подчас невротизированные личности или пережившие травмирующий импринтинг, прямо или косвенно связанный с переживанием течения времени. В культурном плане это также консерваторы, старающиеся ухватиться даже за уходящий тип культуры. Сохранение привычного порядка вещей символически осуществляется через процесс управления миром коллекции. Их деятельность становится особенно активной в периоды смены культурных эпох - как реакция на эту смену и стремление затормозить её. Частным примером является распространение коллекционирования в период Серебряного века, что не может объясняться только культивированием эстетизма, столь характерного для этого отрезка истории культуры.
Презентивные - соответствующие темпоральному стремлению закрепиться, остаться в настоящем. Коллекционирование марок в значительной мере относится к этому типу, выпуск и гашение марки - событие всегда актуальное, кроме того, тематика марки часто привязана к событиям новым, хотя после они и отодвигаются в прошлое. Сюда же можно отнести коллекционирование новых открыток, но с тою же оговоркой. К этому типу относится коллекционирова-
ние растений, существующих в актуальных и типичных биологических ритмах, если не считать редко встречающихся собирателей растительных культур, огородных или чисто декоративных, вытесненных из употребления, ставших редкостью. Совсем редким видом являются коллекции медиков, например, извлечённые инородные предметы, хотя в этом случае, особенно если эта коллекция публична и используется как пособие, в ней присутствует явный семантический момент будущего, поскольку людей предупреждают о возможных повторах обнаружения таких предметов. Вообще, все коллекции презентивного типа неизбежно стареют, наращивают регрессивную семантику, однако это происходит помимо желания собирателя, этот эффект невозможно исключить, даже если хочется наполнять коллекцию только предметами, актуальными в той среде, в которой течёт время, наиболее естественное и комфортное для собирателя.
Прогрессивные - соответствующие согласию двигаться сообразно общему социальному, культурному движению в будущее. В этом случае коллекция может быть «открытой», семантически и синтаксически рассчитанной на пополнение предметами, не входившими ранее в тематический контур. В качестве примера можно привести коллекции сборников фантастики (научной фантастики), регулярно пополняющиеся новыми экземплярами, или коллекции, рассказывающие о развитии того
или иного предмета быта (по принципу: «одежда от такой-то эпохи и до современности»). Иной случай представляет коллекционирование вещей, намекающих на будущее, несущих семантический компонент динамичности, например, техники (постоянно совершенствующегося объекта) или даже машин, летательных аппаратов с фантастическими чертами, предвосхищающими возможный прогресс.
Для двух последних групп характерно преобладание личностей синтонных, менее озабоченных переменами (то есть течением времени!), легко адаптирующихся к переменам. Для последнего типа может быть характерно стремление в будущее, как романтическое, более характерное для не достигших порога взрослости или даже сохранивших инфантильные черты, так и конструктивное - деловая активность, для успешности которой важны умения прогнозирования и опережающего планирования. Культурные преобразования для таких личностей не только вполне приемлемы, они сами готовы принять в этих трансформациях активное участие.
Исходя из сказанного, можно утверждать, что коллекционирование может, помимо его теоретического интереса, использоваться в психологии деятельности и личности, психологической экспертизе, составлении портрета личности через выявление предпочтений и конструировании личностных портретов в рамках описания культур разных типов.
Примечания
1. Бергсон А. Опыт о непосредственных данных сознания. Москва : Директ-Медиа, 2002. 290 с.
2. Бергсон А. Творческая эволюция : монография. Москва : Директ-Медиа, 2009. 608 с.
3. Биологические часы : [сборник статей] : пер. с англ. / под ред. и предисл. С. Э. Шноля. Москва : Мир,
1964. 694 с. : ил.
4. Блауберг И. И. «Философская интуиция» А. Бергсона - размышления о сущности философского
творчества // Философский журнал. Р2016. № 9. С. 24-36.
5. Бурно М. Е. Терапия творческим самовыражением. Москва : Медицина, 1989. 304 с.
6. Головашина О. В. Темпоральность в исследованиях социального: конструирование времени и
временем // Философия и общество. 2016. № 3 (80). С. 42-56.
7. Зиммель Г. Избранное : [в 2 томах] / [сост.: С. Я. Левит, Л. В. Скворцов ; отв. ред. Л. Т. Мильская].
Москва : Юристъ, 1996. (Лики культуры: ЛК). Том 2: Созерцание жизни / [пер.: М. И. Левина и др.]. 1996. 607 с.
.8. Лосев А. Ф. Бытие. Имя. Космос : [сборник] / [вступ. ст. А. А. Тахо-Годи, с. 5-30; послесловия В. П. Троицкого, Л. А. Гоготишвили, с. 882-923; комментарии И. И. Маханькова]. Москва : Мысль : Российский открытый университет, 1993. 958 с. : портр.
9. Лосев А. Ф. Личность и Абсолют / сост. А. А. Тахо-Годи, В. П. Троицкий. Москва : Мысль, 1999. 719 с.
10. Рибо Т. Творческое воображение / пер. с фр. Е. Предтеченского и В. Ранцева. Санкт-Петербург :
тип. Ю. Н. Эрлих, 1901. 318 с.
11. Хайдеггер М. Бытие и время / [пер. с нем. В. В. Бибихина]. [5-е издание]. Москва : Академический
проект, 2015. 448 с.
12. Фромм Э. Психоанализ и религия. Искусство любить. Иметь или быть? : пер. с англ. Киев : Ника-
Центр, 1998. 400 с.
13. Adam B. (2004) Time. Cambridge: Polity Press. 200 р.
14. Brose H.-G. (2004) Towards a Culture of Non-simultaniety? Time and Society. №No. 13 (1): 5-26.
15. Knights D., Yakhlef A. (2005) Time, Self and Reified Artefacts. Time and Society. №No. 2-3: 283-302.
References
1. Bergson A. [Bergson Henri] Opyt o neposredstvennykh dannykh soznaniya [Experience About the Direct
Data of Consciousness]. Moscow, Publishing House "Direct-Media", 2002. 290 p. (In Russian)
2. Bergson A. [Bergson Henri] Tvorcheskaya evolyutsiya [Creative Evolution]. Moscow, Publishing House
"Direct-Media", 2009. 608 p. (In Russian)
3. Shnol S. E., ed. Biologicheskie chasy [The Biological Clock]. Moscow, Publishing House "Mir", 1964. 694 p.
(In Russian)
4. Blauberg I. I. Henri Bergson's Philosophical Intuition as Reflexions on the Nature of Philosophical
Creativity. Philosophy Journal. 2016, no. 9, pp. 24-36. (In Russian)
5. Burno M. E. Terapiya tvorcheskim samovyrazheniem [Creative Expression Therapy]. Moscow, Publishing
House "Medicina", 1989. 304 p. (In Russian)
6. Golovashkina O. V. Temporality in Studies of Social Phenomena: Constructing of Time and by Time.
Philosophy and Society. 2016, no 3 (80), pp. 42-56. (In Russian)
7. Zimmel' G. [Simmel Georg] Izbrannoe. V 2 tomakh. Tom 2: Sozertsanie zhizni [Favorites. In 2 volumes.
Volume 2: Contemplation of Life]. Moscow, The Publishing Group "Jurist", 1996. 607 p. (In Russian)
8. Losev A. F. Bytie. Imya. Kosmos [Being. Name. Space]. Moscow, Mysl Publishers, 1993. 958 p. (In Russian)
9. Losev A. F. Lichnost' i Absolyut [Personality and the Absolute]. Moscow, Mysl Publishers, 1999. 719 p.
(In Russian)
10. Ribo T. Tvorcheskoe voobrazhenie [Creative Imagination]. St. Petersburg, 1901. 318 p. (In Russian)
11. Heidegger Martin Sein und Zeit Tubingen. Max Niemeyer Verlog, 1993. (In Rus. ed.: Khaydegger M. Bytie
i vremya [Being and Time]. Moscow, Publishing house "Academic Project", 2015. 448 p.).
12. Fromm E. Psikhoanaliz i religiya. Iskusstvo lyubit'. Imet' ili byt'? [Psychoanalysis and Religion. The Art
of Loving. To Have or to De?]. Kiev, Publishing house "Nika-Center", 1998. 400 p. (In Russian)
13. Adam B. (2004) Time. Cambridge: Polity Press. 200 р. (In English)
14. Brose H.-G. (2004) Towards a Culture of Non-simultaniety? Time and Society. No. 13 (1): 5-26. (In English)
15. Knights D., Yakhlef A. (2005) Time, Self and Reified Artefacts. Time and Society. No. 2-3: 283-302.
(In English)
*
