CC BY
48
УДК 191.1:316
КОЛЛЕКТИВ КАК ПРОСТРАНСТВО
Человек как высшее творение природы не механический артефакт ее стихийной эволюции, он создан природой для осуществления ее определенных тенденций, замыслов и умыслов. Еще Аристотель говорил, что любой предмет мира имеет четвероякую причину своего возникновения и, может быть, главной из них (более важной, чем материально-вещественная, энергетическая и формальная) является целевая, где цель понимается как потенция и программа всей жизнедеятельности предмета. Эта цель задается предмету извне, из системы целого, целостной природой как вечным двигателем, или Богом. Возможности, или способности, по мнению Аристотеля, у разных предметов разные. Топор может лишь раскалывать дрова, растения — питаться и расти, животные — чувствовать и двигаться, а человек — мыслить и быть нравственным. Это подготавливается материальной составляющей предмета, строением его тела. «Ведь естественно, что энтелехия каждой вещи бывает только в том, что вещь есть в возможности, т. е. в свойственной ей материи» [1, с. 339]. Метафизику же предмета обеспечивает метафизика системы, она распределяет среди предметов их функции в соответствии с их материальными возможностями.
По Аристотелю, предмет без системы не существует, он не имеет никакой собственной, как теперь говорят, «онтичности», иначе он стал бы «субстанцией», отдельной природой или суверенной монадой. Источник его бытия не в нем самом, а в системе мира, но и его бытие не эфемерное небытие некоего «тварного мира», а часть, или, лучше, реализация бытия всеобщего. Система передает свое бытие для исполнения своим органам, органы — как части системы — передают свое бытие целому системы. Система присутствует в ее частях, наличествует только в них, части имеют полноту своего существования только в системе целого.
Этот принцип системности и жизненности системы, опосредствуемой жизненностью ее элементов, был понятен не только Аристотелю. Его использовали в своей метафизике Лао Цзы
В.Е. Баранов ЛИЧНОСТНОГО БЫТИЯ ЧЕЛОВЕКА
и Конфуций (каждый на свой лад), Парменид и Гераклит. Его использовало, правда, в превращенной, тоталитаристски-идеалистичекой форме, христианство. Этот принцип был понятен Спинозе, Гегелю, марксизму. Человек — системен, система — человечна. Огонь живет земли смертью, земля живет огня смертью (Гераклит). Человек тем более истинно мыслит, чем более широкими мотивами («аффектами»), вплоть до интересов «субстанции» (т. е. мира в целом), он руководствуется (Спиноза). Личность живет Бога смертью, Бог живет личности смертью (Л.П. Карсавин). Общество и человек едины, нет общества, независимого от человека, и нет человека, независимого от общества, нет человека, имеющего «свою онтичность», или «самость», и на равных взаимодействующего с обществом враждебно ли, партнерски ли. Общество и человек (система и ее органы) не суверенные субъекты, извне взаимодействующие друг с другом, а организм и его органы, которые имеют единую сущность, живут единой жизнью, живут жизнью друг друга. Общество — это совокупный человек, личность; отдельный человек — это индивидуально представленное общество, личность.
Все это имеет непосредственное отношение к предмету внимания данной работы — пониманию коллектива как ближайшего поля произрастания человеческой личности, понимаемой как несение человеком функций, поручаемых системой.
Человечество — наследник и преемник результатов органической эволюции на нашей планете, и в этом смысле оно несет в себе некоторые признаки организации живой материи. Подобно тому, как минимальной единицей жизни в органической природе является не особь и даже не вид, а как минимум крупный биогеоценоз [2], так минимальной единицей социальной жизни является не человеческий индивид и не социальные группы, классы или этносы, а только общество (человечество) в целом в его сопряжении с окружающей природной средой. И так же, как органические биоценозы имеют объективно складывающуюся внутреннюю
структуру, так и в обществе реально и первично по отношению к воле отдельных людей складываются определенные людские объединения — социальные группы и упорядоченные отношения — социальные институты.
Внешне, на эмпирическом уровне, социальные структуры представляются результатом «свободного выбора» индивидуально живущих людей; на уровне видимости государство, семья, экономические объединения, социальные группы создаются людьми в результате «общественного договора» индивидов либо их «стремления к безопасности», к бытовому комфорту, анонимности и безответственности и т. п., но минимальный научный (сущностный) анализ показывает обратную зависимость: человеческие объединения предъявлены людям как объективное условие их существования. Одним из таких условий существования людей являются социальные группы.
Социальные группы — это объективные формы осуществления жизни общества, в которых протекают обусловленные общественными целями процессы и функции: производство, обмен информацией, разделение труда, управленческие связи, воспроизводство населения, распределение общественного продукта и др. Социологи различают множество социальных групп, классифицируя их по самым разным основаниям. Общим критерием (конституирующим признаком) социальной группы принято считать эмпирически верифицируемый признак функциональной связи, более или менее обозреваемых людьми непосредственных контактов, предметного общения.
Классификация таких (контактных) групп весьма разнообразна. Нас в дальнейшем будут интересовать лишь три вида групп из класса контактных: а) первичные неформальные психологические группы типа приятельских компаний, б) социальные корпорации, в) коллективы. Данные группы представляют собой как бы отдельные полосы спектра социальных объединений как в отношении значимости этих групп для общества, так и в аспекте исторической последовательности их возникновения и преобладания в обществе. Кроме того, они дают представление о различных вариантах положения человека в обществе и возможностях для него быть личностью, что и представляет для нас наибольший интерес.
Рассмотрим специфику каждого из этих видов социальных групп. Группы, интегрированные на внешних психологических симпатиях, являются, по-видимому, самыми первоначальными как в онтогенетическом, так и в историческом развитии человеческого общения. Они явно господствуют и в индивидуальном детстве, и в историческом «детстве» человечества — палеолите, и в значительной степени в неолите. Связи в таких группах абстрактны, в них удовлетворяется мощнейшая базовая потребность человека в человеческом окружении и неформальном общении. У А. Маслоу эта потребность представлена как следующая по важности после потребности в органическом выживании. Приятельская компания нейтральна по отношению к социальной системе, в ней нет социальных критериев в оценках людьми друг друга, в ней не принято и даже неприлично общаться на социально-идейной основе: ведь мы же просто приятели. Общество здесь просто вне внимания, мы — сами по себе, общество — само по себе. Цели общения здесь находятся внутри группы, и они безразличны для общества или, лучше сказать, социально нейтральны: это занятия по интересам, совместное проведение досуга и т. п.
Размеры приятельских компаний, как правило, невелики, всего несколько человек, тем не менее в них имеется определенная структура: это всегда явно выраженный лидер, вожак, вокруг которого объединяются члены компании. Лидерство психологично, харизматич-но, по своим механизмам почти биологично, лидерами здесь просто рождаются. Лидер выражает только самого себя, его капризы — условие пребывания в группе других ее членов. Внешне приятельская компания производит впечатление сплоченности, в ней высока степень совместности действий. Девиз компании: «Куда все, туда и я». Но даже в минимальных по объему компаниях, между двумя приятелями, может наблюдаться конкуренция за лидерство; эта конкуренция разрывает группу, приятельская компания всегда неустойчива, текуча в своем составе, о какой-либо действительной сплоченности или дисциплине здесь просто не может быть речи: не нравится — не приходи.
Отсюда психологический климат в приятельской компании всегда неустойчив, переменчив, в значительной степени зависит от настроения лидера, от случайных внешних
факторов. Эффект деятельности, «производительность труда» приятельской компании минимальны, намерения здесь легко забываются, деловые инициативы быстро гаснут.
Все это обусловливает противоречивое психологическое самочувствие членов группы. С одной стороны, человек удовлетворяет мощнейшую потребность в неформальном, непредвзятом и «конгруэнтном» общении с себе подобными, а с другой — он постоянно испытывает напряжение от неустойчивости тона и микроклимата общения, капризов лидера, необходимости подлаживаться под общую стихию оценок, мнений, эмоций: нравится тебе или не нравится, а «хохми», как все, или, как все, «перемывай кости начальству»... В приятельской компании человек должен стереть с себя, со своего лица всякую свою не только личность, но даже и всякую индивидуальность, стать безликим, таким, как все. Это и есть эффект конформизма, и чем поверхностнее компания, чем менее индивидуально и личностно зрелы ее члены (дети в детсаду), тем более жестко проявляется этот эффект. Приятельская компания проявляет прямо-таки агрессивность по отношению к любой индивидуальности, нивелирует, усредняет и размывает ее, снижает бытие человека до откровенно доиндивидуального варианта. А уж о личности здесь и вовсе не может быть речи.
Интересен исторический аспект подобных отношений. Можно предположить, что в эпоху верхнего палеолита, т. е. материнского рода, господствовали межчеловеческие связи типа нынешних приятельских. Удовлетворение потребности пребывать в состоянии «мы», потребности чувствовать себя человеком, быть принятым людьми, быть своим среди людей сочетались с предельной абстрактностью этих влечений и примитивностью способов их удовлетворения: мне все равно, кто ты из себя, важно, что ты человек. И не было еще никакой оппозиции этому тотальному приятельству. Последняя, по-видимому, появилась в неолите, в эпоху отцовского рода, когда стала прорезаться человеческая индивидуальность — хотя бы на уровне вождей как харизматических лидеров.
Вероятно, уже тогда возникли первые напряженности между первичной неиндивидуализи-рованностью человека в условиях материнского рода и начавшейся в патриархате индивидуализацией. Тридцатитысячелетняя традиция мат-
риархата властно требовала: не сметь быть индивидуальностью! Запрещала что-либо делать по-своему. Нельзя даже «хотеть, чтобы все было по-моему». Но при всей своей внешней социальной импозантности она была устаревшей и реакционной. Патриархат совершил жестокую, но необходимую революцию, длящуюся до сих пор. Индивидуальность — это, несомненно, более высокая ступень человеческого бытия, и она не могла не победить. Не будь этой «индивидуалистической» неолитической революции, мы бы все последние десять тысяч лет продолжали пребывать пусть в матерински-любовном, но унизительно примитивном первоначально-первобытном суггестивно-доличностном состоянии.
При этом сам по себе неолит — это лишь переход, краткая эпоха перехода к полному господству индивидуальности, к господству индивидуализма, наступившему с цивилизацией. И в этой последней на смену группам типа суггестивных приятельских компаний и авторитарным группам родовых общин пришли группы типа корпораций. Корпорации — это объединения индивидов, поставивших своей целью достижение индивидуального успеха, достигаемого за счет ущемления интересов людей, не входящих в данную группу. То есть возникающая в обществе индивидуализация довольно быстро перерастает в индивидуализм, который порождает групповой эгоизм. Люди преодолевают свое первоначальное любовное тяготение друг к другу и объединяются в индивидуалистически противостоящие друг другу группы. Жизненная энергия, производительная сила таких групп тысячекратно превышают жизнеспособность и продуктивность первоначальных родовых и родственно-приятельских объединений.
Корпоративные объединения (группы) могут иметь самые разные размеры — от нескольких человек до широких социальных слоев, паразитирующих на труде еще более широких масс. Цели деятельности корпоративных групп своекорыстны и антиобщественны. Коррупция (по-русски — казнокрадство) — это их естественное состояние. Нажива и пропорциональный, в соответствии с иерархией ролей, дележ добычи — обыденный механизм их внутригрупповых отношений. Социальный прогресс, явившийся следствием их деятельности (а он реален и значителен), сложился не благодаря, а вопреки их осознанным намерениям, и он мог бы быть многократно
большим, если бы не было хищнического, паразитического потребления, попросту — уничтожения, значительной части благ, произведенных на их базе (роскошь, яхты, собственные острова, дорогостоящий разврат и т. п.).
Структура корпоративных групп организована жестко-иерархично, в ней всегда есть верх — верхушка лидеров или владельцев «контрольных пакетов» влияния, опирающаяся на аппарат давления на низы, которые, в свою очередь, расчленены на исполнителей, контролеров, контролеров над контролерами и т. д.
Управление корпорацией осуществляется формальными лидерами. Они могут носить черты лидеров харизматических и тогда выглядят как своего рода «атаманы». Но это вовсе не обязательно, лидерство как таковое здесь менее всего потребно, лидера сменяет руководитель-менеджер. Власть авторитета здесь заменена авторитетом власти. Связи между членами корпорации строятся как добровольно-принудительные, они предписаны каждому извне посредством писаных и неписаных инструкций, выполнение которых обязательно, а невыполнение влечет за собой разного рода санкции, вплоть до «мокрого дела». Но если контроль ослабевает, поведение членов корпоративных групп становится откровенно своекорыстным. В любом случае это поведение безответственно: я лишь выполнял инструкцию, а если не уличен в нарушении, то вовсе и не наказуем.
Морали как регуляции собственного поведения интересами других людей здесь, по существу, нет, потому что все «другие» люди — это либо внешние по отношению к моей корпорации объекты эксплуатации, либо лишь партнеры по корпорации, которые получают от нее свою долю благ, не пересекающуюся с моей. Отношения между членами корпорации только партнерские, взаимовыгодные. Схема, принцип, девиз этих отношений: «Ты — мне, я — тебе». Или: «Живи и давай жить другим». Личных, т. е. приятельских (основанных на человеческих симпатиях), либо личностных (основанных на единстве мировоззрения, «единстве религии») отношений здесь нет, человек общается только с теми, с кем ему общаться индивидуалистически выгодно («уважаемые люди», как говорил когда-то Аркадий Райкин).
Отношения между членами корпоративной группы скорее конкурентные, взаимно по-
дозрительные, контролирующее-враждебные. Доверчивый конформизм приятельских отношений и уважительный стиль отношений родовой общины сменяется здесь явно выраженным равнодушием и даже нонконформизмом, негативизмом, неприятием чужих мнений и ценностей. Здесь никому нет дела до глубинных личностных качеств партнеров по общению, эти качества не стимулируются и не поощряются: ты должен выполнять свою роль и свою инструкцию и не высовываться со своим личным мнением и своей личностной (сверхиндивидной, социально значимой) позицией. Социализация здесь протекает как освоение ролей, функциональных навыков, статусных позиций. Господствуют субъект-объектные отношения: «каждый для себя цель, все остальное для него ничто» [См.: 3, с. 228]. Это и есть «гражданское общество», рыночная цивилизация.
Психологический микроклимат корпоративных групп очевидно напряженный и давящий. При всех современных ухищрениях организации «корпоративных вечеринок» и прочих «сплачивающих коллектив» мероприятий он остается угнетающим для человеческой психики. Всяческие ухищрения по созданию единого «духа корпорации», лозунги типа «Предприятие — одна семья» не отменяют факта жесткого социального расслоения внутри корпорации, объективного положения винтика для каждого рядового работника. В корпорации хорошо быть индивидом, слепым исполнителем, рассудочным партнером, даже нонконформистом-негативистом, но чрезвычайно тяжко человеку, претендующему на ранг и статус личности.
Корпорация не только не создает условий для личностного бытия человека, но прямо пресекает любые поползновения к подобному варианту самоосуществления. Индивидность, индивидуализм признаются нормальными и образцовыми состояниями, создаются целые идеологические системы, представляющие индивидуализм как «естественное и небезобразное», и даже как единственно возможное состояние человека. Любите себя, любимого, потому что вы достойны этого, потому что если вы сами не будете любить себя, то как же другой вас полюбит, и т. п. Самоотречение, самозабвение, озабоченность внешним, даже простые христианские заповеди «любви к ближнему» здесь
воспринимаются с презрительным осуждением или, в лучшем случае, как достойное иронического сочувствия «чудачество».
Следует отметить историческую неизбежность возникновения корпоративных групп и для своего времени их прогрессивность. Корпорации дали человечеству не только высокую производительность труда и материальное изобилие (пусть неравномерно распределяемое), но и нового по сравнению с первобытностью человека: человека дисциплинированного, высоко квалифицированного, рассудочного, логически мыслящего, преодолевшего первоначальную эмотивность, подражательность и стадность, самоуправляемого, волевого и, благодаря всему этому, возвышающегося до протеста против господства корпоративности, до прозрения возможности своих сверхиндивидных состояний и нравственной, гуманистической регуляции отношений с себе подобными и с обществом в целом. Эта диалектика описана Г. Гегелем в известной схеме соотношения «рабского» и «господского» сознания. Если говорят, что наши недостатки — это продолжение наших достоинств, то здесь отношение обратное: наши высшие достижения подготавливаются к жизни самими нашими недостатками [См.: 4, с. 64].
Сама по себе корпоративность личности не дает. Наоборот, она всячески препятствует новым, коллективистски-личностным человеческим отношениям. Однако как в свое время эмотивность и доиндивидуальное бытие человека в условиях материнского рода препятствовали индивидуализму, но все же исторически ему проиграли, так и корпоративность сегодня препятствует более высокой форме отношений, но она также непременно проиграет им во всемирно-историческом соревновании. Только самые преданные апологеты существующего могут говорить сегодня о «конце истории», о том, что все, что могло быть, уже было, об отсутствии социального прогресса и о том, что человечеству остались только «социальные изменения». Фронт прогресса чрезвычайно широк и более чем очевиден, если отбросить шоры буржуазного индивидуализма. Человечеству еще предстоит пережить колоссальную антропологическую революцию, сравнимую с неолитической и цивилизационной, — совершить переход от индивидуалистически-корпоративной органи-зации бытия своих индивидов к коллективист-
ски-личностной. Переход этот, как и предыдущий, не будет (да он уже идет, и потому лучше сказать: не является) легким и беспроблемным. Чтобы лучше понять его процедуру, следует внимательно рассмотреть категории коллектива, коллективизма, личности.
Коллектив — это социальная группа, перед которой обществом поставлена социально значимая цель, которую осознают все члены группы и с позиций достижения которой между ними складываются отношения ответственной зависимости, взаимной требовательности, уважения, симпатии, любви, т. е. отношения коллективизма [5, с. 21, 22]. Коллектив — это группа, открытая в общество, а это значит, что цели и задачи общества становятся стимулами и мотивами функционирования группы в целом и индивидуального поведения каждого из ее членов. Коллектив доводит задачи общества до каждого своего члена, каждый член коллектива становится для другого представителем общества. Отношения в коллективе — это не вопрос соседства, не вопрос приятельства, а вопрос «ответственной зависимости» (А.С. Макаренко), когда каждый, будучи озабочен делами общества, передает эту озабоченность другим. А это и есть устремленность человека к сверхиндивидуальному бытию. Здесь востребо-вываются и закладываются глубинные личностные качества человека. Коллектив становится полем социализации индивида, доводящей его до состояния личности.
Человек — член коллектива — оказывается не «винтиком» и не конформистом либо нонконформистом, он становится органом коллектива, осуществляющим своими самостоятельными действиями системное бытие коллектива. Коллектив не внешняя среда и давящая человека сила, а открытая ему система, вбирающая его в себя и вливающая себя в человека; коллектив — это тождество группы и ее членов, и эта системность и коллективность человека и есть его личностность [6].
Это означает, что в коллективе нет ни харизматических вождей, ни самодурно-произ-вольных «атаманов», в коллективе может быть только коллективное самоуправление, причем если и выдвигается (или назначается) формальный руководитель коллектива, он не становится капризным лидером, потому что он решает вопросы руководства не по собственному про-
изволу (тем более корысти), а от имени интересов общества, которые в общем приняты всеми в коллективе. За его решениями стоит авторитет общества, он становится представителем общества в коллективе. Здесь, внешне подобно корпорации, может образоваться иерархия руководителей, но при условии их открытости в общество они не могут противопоставиться управляемой ими группе. По существу, в коллективе каждый его член становится его руководителем, поскольку он принимает творческое участие в решении общих вопросов. А.С. Макаренко специально организовывал циркуляцию воспитанников в иерархии управления теми колониями для несовершеннолетних, которыми он руководил. Тем самым человеческое бытие расширяется, человек универсализируется, становится реально равным всем другим членам коллектива и через него равным всему обществу, коллективным органом которого является коллектив.
В силу этих обстоятельств коллектив становится сферой свободы личности. Свобода — это не вольная воля отрицания и одновременно не унылое следование «познанной необходимости». Свобода — это возможность, право и обязанность преодолевать любые наличные формы жизни от имени интересов общества, заинтересованного в их совершенствовании. Свободное деяние обязательно включает в себя момент разрушения, но столь же обязательно оно включает в себя момент замены отвергнутой структуры другой, более совершенной, которую, в свою очередь, можно будет отвергнуть и заменить еще более совершенной и нужной обществу. Именно такая способность быть свободным формируется у человека, когда он входит в коллектив.
Демагогические рассуждения (о подавлении личности коллективом, несвободе человека в коллективе, нивелировке «его личности» и т. п.) проистекают из подмены понятия коллектива признаками и свойствами любой другой социальной группы: толпы, приятельской компании, хунты, корпорации и др. Коллектив по самому своему определению не может нивелировать или подавлять человека, уничтожать его личность. Это может делать любая другая группа, но не коллектив. Коллектив, наоборот, порождает в человеке личность; то, что делает с человеком коллектив, — это и есть
формирование его личности — и только есть это формирование.
Коллектив возникает не по воле индивидов, индивидно (индивидуалистично) живущему человеку он неведом, непонятен и не нужен. Коллектив создается обществом для решения общественно важных задач. Общество дает поручение социальной группе (производственной бригаде в условиях общественной собственности, воинскому подразделению, семье, даже влюбленной паре) выйти за пределы своих внутренних интересов и открыться в общество, взять на себя решение его проблем, и тогда эта группа становится коллективом. Коллектив состоит из отдельных людей, следовательно, общество через коллектив подключает отдельных людей к решению собственных вопросов. То есть через коллектив общество делает людей личностями, и у него нет других способов сделать это.
Феномен коллектива становится логическим звеном, раскрывающим абстрактно представленную процедуру сотворения обществом человеческой личности. Это реальное материальное звено структуры самого общества: целое в нем соотносится со своими частями через посредство промежуточной структуры коллектива; общее связано с единичным через посредство особенного, которым оказывается коллектив. Один на один с индивидом общество не в состоянии полноценно раскрыться перед человеком в своих задачах и проблемах и не в состоянии раскрыть в себя своего индивида, превратить его в личность. В этом скрыта великая мудрость природы, и попытки обойти эту закономерность, попытки превратить общество в плюралистическую совокупность индивидов, «свободно» и из самих себя строящих «гражданское общество» с верховенством «прав человека» (читай — человека индивидуалистического), не могут не привести общество к разрушению, и спасением от этого может стать только культивирование и развитие социальных групп типа коллективов.
Коллективы и коллективистические отношения были в человечестве явно всегда. Потому что без этих структур и отношений не формируется сама личностность человека, которая тоже явно была в обществе всегда. Без коллективистских отношений нет личности, а без личностного фактора не формируется сама человеческая способность к идеальному, абстрактному мыш-
лению, воображению и, следовательно, социальному творчеству. Если доиндивидное (до-индивидуалистическое) состояние человека опосредствует своим бытием существование самого общегуманистического фундамента общества, а индивидуалистическое обеспечивает его простое функционирование, или простое воспроизводство, поддерживает статус кво, то порождаемое обществом личностное состояние человека обеспечивает социуму его расширенное воспроизводство, социальный прогресс. И все это опосредствуется социальной структурой, институтом коллектива. Без коллектива нет личности, без личности нет прогресса человечества.
Иное дело степень развития коллективистских отношений и личностного состояния людей в истории человечества. Здесь могут преобладать и доколлективистские, доличностные модусы бытия общества и человека. Но нельзя не видеть нарастания степени коллективизма в истории общества и культурной эволюции человека. Вектор от доиндивидуального бытия человека через индивидуальность (индивидуализм) к личности очевиден для непредвзятого научного познания. Теоретически это ясно. Слово за социальной практикой.
Изложенное выше кратко приведено в таблице.
Специфические особенности социальных групп
Показатели Виды групп
Суггестивная (приятельская компания) Корпорация Коллектив
Размеры 2—8 (15) человек Конечное число лиц От 2 до бесконечности
Локализация и качество целей Внутри группы. Безразличные для об-ва Внутри группы, антиобщественные. Закрытость от об-ва Вне группы, социально полезные. Открытость в об-во
Структура Лидер — ведомые Иерархия страт и лидеров Система органов
Характер связей Внешняя симпатия, отсутствие социальных критериев в оценках. Конформизм Ролевые инструкции. Индивидуализм Коллективизм
Девиз «Куда все, туда и я» «Ты — мне, я — тебе» «Один за всех, все за одного»
Лидерство Капризы лидера-вожака «Вожак» Насилие «атамана» «Атаман» Самоуправление «Комиссар»
Степень сплоченности Минимальная Высокая, насильственная Высокая, добровольная
Производительность Низкая Высокая Наивысшая
Тип человека (модус человеческого бытия) Доиндивидуальность, конформизм Индивидуальность, нонконформизм, индивидуализм Личность, коллективистский гуманизм
Психологический микроклимат Расслабленность, неустойчивость Напряженность, неустойчивость Устойчивый оптимизм
Условия для возникновения личности Отсутствуют Уничтожаются Впервые возникают и реализуются
Самочувствие человека Зависимость от капризов лидера Угнетенность, подчиненность Свобода и равенство, чувство собственной универсальности
Историческая эпоха Палеолит, неолит Цивилизация «Постцивилизация»
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Аристотель. О душе [Текст] / Аристотель // Соч. В 4 т. Т. 1. - М., 1976.
2. Завадский, К.М. Вид и видообразование [Текст] / К.М. Завадский. - М.: Наука, 1960.
3. Гегель, Г.В.Ф. Философия права [Текст] / Г.В.Ф. Гегель. - М., 1990.
4. Он же. Философия духа [Текст] / ГВ.Ф. Гегель // Соч. В 14 т. Т III. — М.: Гос. изд-во полит. литературы, 1956.
5. Макаренко, А.С. О воспитании молодежи [Текст] / А.С. Макаренко. — М.: Трудрезервиздат, 1951.
6. Петровский, А.В. Личность. Деятельность. Коллектив [Текст] / А.В. Петровский. — М.: ИПЛ, 1983.
