CC BY
136
глаголе. Более того, управление непереходного глагола предложно-падежной конструкцией позволяет ему функционировать в пассивных и безличных конструкциях.
4. Глаголы модели fa‘ila, обозначающие постоянное состояние, не употребляются с вспомогательным глаголом капа ‘быть’ в сложных временных конструкциях.
Библиографический список
1. Баранов, Х.К. Арабско-русский словарь. [Текст] / Х.К. Баранов. - Ташкент : Камалак, 1994. -912 с.
2. Гранде, Б.М. Курс арабской грамматики в сравнительно-историческом освещении [Текст] / Б.М. Гранде. - 2-е изд., репринт. - М. : Вост. лит. РАН, 1998. - 592 с.
3. Зарипов, И. Изучаем Коран слово за словом. Лексическое толкование и перевод. 30-я часть Корана. [Текст] / Зарипов. - СПб. : Диля, 2011. - 288 с.
4. Коран [Текст] / пер. И.Ю. Крачковский. - М. : Вост. лит., 1963. - 446 с.
5. Маркарян, Р.А. Типы семантического противодействия в сфере формообразования и словообразования [Текст] / Р.А.Маркарян. - Ереван : Ереван. ун-т, 1970. - 417 с.
6. Сазонова, И.К. Русский глагол и его причастные формы [Текст] : Толково-грамматич. сл. - М. : Рус. яз., 1989. - 590 с.
7. Шарбатов, Г.Ш. Современный арабский язык [Текст] / Г.Ш. Шарбатов. - М. : Вост. литература, 1961.
- 112 с.
8. ‘Abd ’al-Ganï ’ad-Daiar, Mu‘gam ’al-Kawa‘id ’al-‘arabiya fï ’an-nahw wa ’as-sarf. (Сборник правил грамматики и морфологии арабского языка) [Текст] / ‘Abd ’a1-Ganï ,аd-Dаíаr - Dimasi : Dar ’аі-іаіат, 1986.
- 616 с.
9. ’al-Kawä‘id ’al-’asasiyya fï ’an-nahw wa ’as-sarf wa ’at-tadrïb ‘alayha. (Основные правила и упражнения по грамматике и морфологии). Ч. 1. ’a1-Gamâhïriya ’аі-lîbiyya : ’Атапа ’at-ta‘1ïm, 1984. - 250 с.
10. ’al-Kur’än ’al-karïm [Текст]. - М. : Dar ’al-Bayrünl, 1991. - 592 с.
11. Salläs Häsim Tähä,. ’Awzan ’a1-fi‘1 wr ma‘ânïhâ. (Модели глагола и их значения) [Текст] / Sallas Hasim Taha’ an-Nagf : - Matba‘a ’al-’adab, 1971. - 381 с.
12. ’аІ-Mungid fï ’a1-1uga wa ’a1-’a‘1am. (Современный энциклопедический арабский словарь) [Текст]. -Bayrnt : Dar ’al-masriK, 1998. - 1728 с.
13. URL : http://ru.wikipedia.org/wiki (дата обращения : 15.09.2011).
14. URL : http://www.a1resa1ah.net/forums/showthread. php (дата обращения : 16.04.2012).
УДК 81:001.4 ББК 81.001.4
Д.А. Кожанов
КОГНИТИВНЫЙ АСПЕКТ ИЗУЧЕНИЯ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ЯЗЫКА НАУКИ
В статье сопоставляются традиционный и современный подходы к определению и описанию языка науки. Функционирование языка науки рассматривается в неразрывной связи со стоящими за языковыми знаками структурами сознания, в связи с чем поднимается проблема соотношения в ментальном мире человека научного понятия и концепта, научной картины мира и практической (наивной) картины мира.
Ключевые слова: язык науки; термин; терминологическая система; концепт; понятие; картина мира; языковая объективация понятия; научный дискурс
D.А. Kozhanov
COGNITIVE ASPECT OF STUDYING OF LANGUAGE OF SCIENCE FUNCTIONING
The paper presents an analysis of traditional and modern approaches to definition and description of language of science. Language functioning is viewed in its inseparable unity with mental structures connected with language signs. Consequently, there arises a problem of correlation of the concept and scientific notion, on the one hand, and scientific picture of the world and practical picture of the world, on the other one.
Key words: language of science; term; terminology system; concept; scientific no-tion; picture of the world; language objectivization of scientific notion; scientific discourse
Общая тенденция развития науки о языке на современном этапе неразрывно связана с комплексным изучением языковых единиц и стоящих за ними когнитивных структур и механизмов, что, в свою очередь, предполагает неизбежное расширение предметной области лингвистики. Так, в современных лингвистических исследованиях рассматриваются различные аспекты формирования концептов, их дальнейшего функционирования, взаимодействия различных структур сознания и многие другие проблемы, связанные с таким сложным и «неосязаемым» феноменом, как человеческое сознание.
Постоянно возрастающее влияние науки на все без исключения сферы общественной жизни обусловило особую актуальность исследований, которые ориентированы на изучение когнитивных структур, формирующихся в результате научного познания и особенностей их языковой объективации. Несмотря на значительное количество исследовательских работ в данной области, целый ряд проблем все еще ожидает своего решения. Речь идет о возможности существования единой глобальной научной картины мира, возможности выдвижения любой наукой своей собственной картины мира, проблеме определения термина, как носителя терминологического и нетерминологического значения и т. д. [Бляхер, 1983; Лейчик, 2000].
Особое место в данном ряду занимает проблема соотношения в ментальном мире человека структур, отражающих результаты научного познания, и структур, хранящих опыт повседневного взаимодействия с окружающим миром. Говоря о соотношении, исследователи обычно подразумевают обмен информацией между научной и практической картинами мира, который представляет собой сложный и многоступенчатый процесс, многие аспекты которого еще не получили достаточного освещения в специальной литературе.
Следует отметить, что вопросы, связанные с функционированием научной картины мира (например, становление и дальнейшее развитие научных понятий) долгое время оставалась вне сферы внимания лингвистов. Терминоведение, изучающее закономерности упорядочения терминосистем, интересовалось, в первую очередь, критериями, позволяющими отличить термины от всех остальных номи-
нативных единиц языка. Был разработан целый ряд отличительный признаков (однозначность, отсутствие синонимов, независимость от контекста, эмоциональная нейтральность и др.), характерных для терминов, или критериев, которым должны удовлетворять единицы языка науки.
Данный подход к определению термина, при котором термин рассматривается как единица специального языка (научного, технического и т. п.), которая удовлетворяет целому ряду критериев, в специальной литературе именуется как нормоцентрический, или классификационно-структурный. В рамках данного подхода терминоведение стремилось дать ответ на вопрос, какой языковой знак способен объективировать научное понятие, тогда как само понятие рассматривалось как нечто уже созданное и ожидающее своей языковой объективации.
Языковая объективация понятия традиционно интерпретировалась как процесс формирования в плане содержания единицы естественного языка особой сущности, терминологического значения, которое представляет собой, если воспользоваться популярной в настоящее время формулировкой, «схваченное / связанное» знаком научное понятие. Семантике языкового знака при этом отводится роль «питательного субстрата» [Лейчик, 1986, с. 89], или фундамента, на котором и строится терминологическое значение, как совокупность признаков научного понятия.
В результате происходит становление особой языковой единицы (термина), в плане содержания которого присутствуют как естественно языковой субстрат (т. е. то, что термин берет и сохраняет от единицы естественного языка), так и собственно терминологическое значение, существующее в содержательной структуре лексической единицы наряду с другими, нетерминологическими значениями [Лейчик, 2000, с. 21]. Очевидно, что традиция разграничения нетерминологического (обиходного) и терминологического (специального) значения имеет глубокие корни и восходит к концепции А.А. Потебни, рассматривавшего значение языкового знака как сложный феномен, в структуре которого выделяется ближайшее и дальнейшее значения. Учение А.А. Потебни, указавшего на необходимость противопоставления двух типов
значения, оказало огромное влияние как на развитее лингвистической мысли в целом, так и на собственно терминологические исследования, определив их характер на многие десятилетия.
Так, признавая определенное влияние нетерминологического значения (значений) на дальнейшее функционирование термина и развитие терминологического значения, традиционно терминоведение все же рассматривает термин именно как носитель терминологического значения. Широко распространено мнение, что наиболее целостная и объемная картина при изучении термина получается именно тогда, когда исследователь констатирует существование «предельных, полярных ипостасей языкового знака» какими являются терминологическое значение и общеязыковое значение [Шелов, 2003, с. 10]. Только четко разграничив терминологическое и нетерминологическое значение можно говорить об отсутствии многозначности, отсутствии синонимов и многих других критериях, разработанных в отечественном и зарубежном терминоведении.
Существующее положение дел меняется в последние два десятилетия, когда в терминоведении начинает активно развиваться новый подход - функциональный. Как в случае с любым новым направлением в лингвистике, предпосылкой становления функционального подхода послужила ситуация, когда использование традиционных методов лингвистического анализа не позволяет объяснить ряд языковых явлений и процессов. Так, традиционное определение термина, как специально созданного знака, отличающегося от всех прочих знаков языка, в определенной степени противоречит реальному положению дел, так как множество терминов, функционирующих в научном дискурсе, не соответствуют этому определению.
В рамках функционального подхода предлагается иное определение термина, в котором акцент делается не на системных характеристиках термина, а на особенностях его функционирования. В исследованиях подобного рода под термином понимается функция обычного языкового знака, соотносящая любое слово с особой сферой его употребления, с особой картиной мира (научной, технической, профессиональной и др.) или ее фраг-
ментом [Дроздова, 2003, с. 77]. Очевидно, что подобное понимание природы терминов предполагает изучение данных языковых единиц в неразрывной связи со стоящими за ними структурами сознания. При этом значение термина рассматривается как двухуровневая структура, на внешнем уровне которой располагается то, что традиционно относят к семантике языковой единицы, тогда как на глубинном уровне располагается концептуальная структура, представляющая собой своеобразный «скелет» семантики языковой сущности [Беляевская, 2007, с. 64].
Свидетельством серьезных изменений в современной лингвистике является появление целого ряда работ [Демьянков, 2001; 2007; Ку-брякова, 2002 и др.], посвященных соотношению понятия и концепта в ментальном мире человека. Стремясь разграничить концепт и понятие, современные исследователи в целом продолжают линию, намеченную еще в работах Р. Декарта и Э. Кассирера. Так, В.З. Де-мьянков отмечает, что концептом является реконструируемая структура сознания, тогда как понятие, это то, что люди конструируют сознательно и целенаправленно, чтобы иметь общий язык при обсуждении проблем [Де-мьянков, 2001, с. 45]. Иными словами, понятие - результат целенаправленной обработки человеческим сознанием содержания концепта.
Очевидно, что подобная обработка возможна на различных уровнях познания: как на обыденном, так и на научном. Как следствие, можно говорить о двойственном статусе термина «понятие» в современных лингвистических исследованиях: за ним стоят две структуры сознания, отличающиеся по своей структуре, содержанию и принадлежащие разным концептуальным образованиям. С одной стороны, понятие интерпретируется как некий универсальный заместитель концепта, во всей его многогранности и универсальности, для некоторого языкового коллектива. Эта структура сознания содержит лишь наиболее общие, существенные признаки предмета или явления, представляя собой своеобразный «интерфейс» между сознанием и языком, концептом и языковым знаком (именем концепта) [Дроздова, 2007, с. 142]. С другой стороны, термин «понятие» может использоваться для обозначения сложной структуры сознания,
аккумулирующей выраженное в конкретной языковой форме профессионально-научное знание о некотором фрагменте действительности, накопленное в определенной научной области.
Если на уровне обыденного познания процесс формирования понятий представляет собой абстрагирование от второстепенных признаков понятия [Болдырев, 2001, с. 36], т. е. отбрасывание большей части содержания концепта, то на уровне научного познания речь идет о трансформациях иного рода. Любая наука, возникая из практических потребностей человека, опирается на приобретенные в повседневном опыте знания, как следствие, процесс формирования большинства понятий науки может быть представлен как интеграция концептов (донаучных представлений, лежащих в основе научного познания) в научную картину мира, где эти единицы сознания начинают жить собственной жизнью: их содержание расширяется и уточняется, а связи и отношения между ними переосмысливаются в свете различных научных теорий.
При этом многие компоненты концепта, содержащие смыслы, являющиеся результатами обыденного познания, входят и в структуру понятия, т. е. являются общими как для концепта, так и для понятия. С другой стороны, в процессе становления понятия отбрасываются те составляющие концепта, которые не являются релевантными для определенной науки или входят в противоречие с научными знаниями. Параллельно происходит существенное расширение концептуальной структуры, так как научное познание обусловливает возникновение и заполнение новых слотов в структуре научного понятия, которая зачастую является более сложной, чем структура соответствующего концепта.
Формирующееся в результате научное понятие, с одной стороны, является самостоятельной единицей сознания, фиксирующей результаты научного познания, а с другой, неразрывно связано с лежащим в основе его концептом (единицей практической картины мира), который в большинстве случаев объективируется той же самой языковой единицей.
Вопрос о соотношении в ментальном мире человека концепта и понятия (а равной степени и соответствующих картин мира) приобретает особую актуальность на современном этапе развития науки, характерными чертами которого являются как становление множе-
ства междисциплинарных научных направлений, формирующихся на стыке различных наук, так и возникновение неких «подвижных формаций» (например, психоанализ и герменевтика), в которых переплетаются материал и подходы из самых разных областей знания [Зотов, 2001, с. 608]. Как следствие, необходимо создание модели, описывающей взаимодействие картин мира различных наук, с одной стороны, и научной картины мира с другими картинами мира (практическая, религиозная, мифологическая и т. д.), с другой стороны. Гарантией успешного функционирования данной модели является, на наш взгляд, широкое понимание данного термина, за которым стоит взаимодействие не только терминологических, но и различных концептуальных систем.
Вторым условием является необходимость учитывать двусторонний характер взаимодействия научной картины мира с другими картинами мира. Так, научные открытия способны в корне изменить наши представления о мире, систему ценностей, норм и стереотипов. Например, оценка полезности объекта может в процессе научного познания измениться на противоположную. Очевидно, что при этом происходит модификация содержательного наполнения как понятия, так и стоящего за ним концепта или концептов: научная картина мира «подтягивает здравый смысл» практической картины мира до своего уровня [Никитин, 1988, с. 43-44]. Структура практической картины мира усложняется, прогресс в различных отраслях науки приводит к формированию целых областей знания в практической картине мира, что позволяет говорить о переходе от наивной, «натуральной» модели мира к более «изощренной» («sophisticated»), в которой все более заметную роль начинают играть знания, заимствованные из научной картины мира [Кубрякова, 2004]. При этом, интегрируясь в практическую картину мира, научные знания неизбежно проходят целый ряд социокультурных «фильтров» [Постова-лова, 1988], оцениваясь с точки зрения полезности, интереса и т. п., в результате чего часть знаний искажается, мифологизируется, обрастает предрассудками обыденного сознания.
В то же время практическая картина мира не только сохраняет определенную независимость, автономность от научной картины мира, но и сама оказывает на нее заметное влияние. Так, всякий ученый, являясь представителем определенной эпохи, разделяет в
той или иной мере многие ее предрассудки. Его познавательный интерес тесно переплетен с массой других интересов и побуждений, уживаясь в сознании со здравым смыслом практической картины мира, с повседневным опытом, который является источником «исходных интуиций» научного познания [Лосев, 2001]. Это влияние прослеживается как в картинах мира естественных наук, где заметную роль играют аналогии и ассоциации, характерные для обыденного сознания, так и в картинах мирах, создаваемых общественными и гуманитарными науками, где сама природа научного знания определяется непосредственно социокультурными факторами, общественными институтами, навязывающими свои способы членения и классификации явлений окружающей действительности.
Очевидно, что обращение к проблеме взаимодействия научной картины мира с другими картинами мира неизбежно предполагает существенные изменения в традиционной практике описания языка науки, его структурных, семантических и прагматических характеристик. В первую очередь, речь идет о расширении корпуса текстов, к которым обращаются исследователи, занимающиеся проблемами функционирования единиц языка науки. Традиционная лингвистика ограничивалась рассмотрением так называемых терминопорождающих и терминоиспользующих текстов, относящихся к научному стилю (диссертации, монографии, научные статьи и т. п.), которые противопоставлялись терминофиксирующим текстам (терминологические словари, тезаурусы, терминологические стандарты и т. п.). Прочие тексты объявлялись вторичными сферами функционирования терминов, где они используются наряду с нетерминологической лексикой как вкрапления, или «инкрустации» [Лейчик, 1990].
Данная точка зрения характерна для системно-структурного терминоведения, взявшего на вооружение известный тезис о независимости термина от контекста и, как следствие, сконцентрировавшегося на двух планах изучения терминов. С одной стороны, термин рассматривается как единица логоса (т. е. в связи с его номинативными интенциями), а с другой, как единица лексиса (с точки зрения его места в лексической системе того или иного языка) [Реформатский, 1967].
В исследованиях когнитивного направле-
ния, где содержание термина раскрывается через соотнесение языкового знака с находящимися в постоянном взаимодействии структурами сознания (научного понятия и концепта), объектом анализа может быть в принципе любой текст, независимо от его принадлежности какому-либо определенному стилю или жанру. При этом в центре внимания исследователя оказываются не столько системно-структурные характеристики термина, сколько особенности его функционирования, его отношение к реальным процессам коммуникации [Григорьева, 2007]. Иными словами, уже не вызывает сомнений тезис, что адекватное описание термина невозможно без обращения к коммуникативной ситуации, т. е. к таким факторам, как потребности, цели и мотивы субъекта речевого сообщения [Аристов, 1999]. Как следствие, в исследованиях подобного рода появляется новый объект анализа - дискурс, который рассматривается как текущая речевая деятельность в какой-либо сфере [Григорьева, 2007].
Представляется важным отметить, что объектом анализа в данном случае является не только научный дискурс, но и другие виды дискурса, в которых употребляются единицы языка науки. Признание потенциальной способности любого дискурса быть сферой функционирования языка науки отражает тенденции, характерные для современной лингвистики, которая пытается преодолеть наметившийся кризис. Одной из причин кризиса, который имеет место не только в лингвистике, но и в гуманитарных науках в целом, является механистическое истолкование природы человеческого мышления, предельным воплощением которого становится идея искусственного интеллекта. Надежды на выход из кризиса связываются, прежде всего, с признанием неалгоритмической природы человеческого мышления и языка как его неотъемлемого компонента, анализом соотношения рационального и иррационального в процессах познания мира, и попытками синтеза различных форм мышления [Мишанкина, 2010, с. 3].
Подводя итоги, следует отметить, что для построения модели функционирования языка науки необходимо обращение как к собственно научным и учебным текстам, так и к ряду так называемых «пограничных текстов», к которым относятся философская проза, научная фантастика и т. п.
Библиографический список
1. Аристов, С.А. Коммуникативно-когнитивная лингвистика и разговорный дискурс [Текст] / С.А. Аристов // Лингвистический вестник : сб. науч. тр. -Ижевск, 1999. - Вып. I. - С. 5-10.
2. Беляевская, Е.Г. Концептуальный анализ : модифицированная версия методов структурной лингвистики? [Текст] / Е.Г. Беляевская // Концептуальный анализ языка : современные направления исследования : сб. науч. трудов. - М.-Калуга : Эйдос, 2007. - С. 60-69.
3. Бляхер, Е.Д. Соотношение общей картины мира и картин мира частных наук [Текст] / Е.Д. Бляхер, Л.М. Волынская // Научная картина мира (логико-гносеологический аспект). - Киев : Наукова думка, 1983.
- С. 43-51.
4. Болдырев, Н.Н. Когнитивная семантика : Курс лекций по английской филологии [Текст] / Н.Н. Болдырев. - Тамбов : Изд-во Тамбовского ун-та, 2001. - 123 с.
5. Григорьева, В.С. Дискурс как элемент коммуникативного процесса : прагмалингвистический и когнитивный аспекты : монография [Текст] / В.С. Григорьева. - Тамбов : Изд-во Тамб. гос. техн. ун-та, 2007.
- 288 с.
6. Демьянков, В.З. «Концепт» в философии языка и когнитивной лингвистике [Текст] / В.З. Демьянков // Концептуальный анализ языка : современные направления исследования : сб. науч. тр. - М.-Калуга : Эйдос, 2007. - С. 26-33.
7. Демьянков, В.З. Понятие и концепт в художественной литературе и в научном языке [Текст] /
В.З. Демьянков // Вопросы филологии. - 2001. - №1.
- С. 35-47.
8. Дроздова, Т.В. Концепты как основа ключевых понятий в терминологии [Текст] / Т.В. Дроздова // Концептуальный анализ языка : современные направления исследования : сб. науч. тр. - М.-Калуга : Эйдос, 2007.
- С. 139-148.
9. Дроздова, Т.В. Проблемы понимания научного текста [Текст] / Т.В. Дроздова. - Астрахань : Изд-во АГТУ, 2003. - 224 с.
10. Зотов, А.Ф. Современная западная философия [Текст] / А.Ф. Зотов. - М. : Высш. шк., 2001. - 784 с.
11. Кубрякова, Е.С. Новые единицы номинации в перекраивании картины мира как транснациональные проблемы [Текст] / Е.С. Кубрякова // Языки и транснациональные проблемы.- М.-Тамбов : Изд-во ТГУ 2004. - Т. 1. - С. 9-16.
12. Кубрякова, Е.С. О современном понимании термина «концепт» в лингвистике и культурологии [Текст] / Е.С. Кубрякова // Реальность, язык и сознание : Междунар. межвуз. сб. науч. тр.- Тамбов : Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2002. - Вып. 2. - С. 5-15.
13. Лейчик, В.М. О языковом субстрате термина [Текст] / В.М. Лейчик // Вопросы языкознания. - 1986.
- №5. - С. 87-97.
14. Лейчик, В.М. Особенности функционирования терминов в тексте [Текст] / В.М. Лейчик // Филологические науки. - 1990. - №3. - С. 80-87.
15. Лейчик, В.М. Проблемы отечественного терминоведения в конце ХХ в. [Текст] / В.М. Лейчик // Вопросы филологии. - 2000. - №2. - С. 20-30.
16. Лосев, А.Ф. Диалектика мифа [Текст] / А.Ф. Лосев. - М. : Мысль, 2001. - 559 с.
17. Мишанкина, Н.А. Лингвокогнитивное моделирование научного дискурса [Текст] : автореф. ... д-ра филол. наук : 10.02.01, 10.02.19 / Н.А. Мишанкина. -Томск, 2010. - 46 с.
18. Никитин, М.В. Основы лингвистической теории значения [Текст] / М.В. Никитин. - М. : Высш. шк., 1998. - 168 с.
19. Постовалова, В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека [Текст] / В.И. Постовалова // Роль человеческого фактора в языке. - М. : Наука, 1988. -
С. 8-69.
20. Реформатский, А.А. Термин как член лексической системы языка [Текст] / А.А. Реформатский // Проблемы структурной лингвистики. - М. : Наука, 1967. - С. 103-125.
21. Шеллов, С.Д. Термин. Терминологичность. Терминологические определения [Текст] / С.Д. Шелов.
- СПб. : Филологический факультет СПбГУ, 2003. -280 с.
УДК 811.11Г37 ББК 81.2 Англ
Е.В. Пупынина
ДЕНОМИНАТИВНЫЕ ГЛАГОЛЫ ЛОКАЛИЗАЦИИ В САТЕЛЛИТО-ОРИЕНТИРОВАННОЙ СИСТЕМЕ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА
В статье рассматриваются образованные по конверсии английские глаголы локализации. Обсуждается их место в системе английского языка как сателлито-ориентированного, в соответствии с известной типологией Л. Талми. Предлагается интерпретация особенностей их функционирования с точки зрения взаимодействия концептуальных структур существительного-источника и результативного глагола, вызывающего переход к доминирующей системе.
Ключевые слова: деноминативный глагол; глагол локализации; глагольно-ориентированная и сателлито-ориентированная модель; пространственные концепты
Вестник ИГЛУ, 2013
© Пупынина Е.В., 2013
