CC BY
96
когнитивные признаки символической составляющей концепта «нымёц» (число)
Марина Суликоевна Дзедаева,
кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков для гуманитарных факультетов Северо-Осетинского государственного университета им. К. Л. Хетагурова
В статье на материале осетинской паремиологии и Нартского эпоса выявляются когнитивные признаки символической составляющей концепта «нымжц», репрезентированные номинатором «жрта».
Ключевые слова: лингвокультурный концепт, символическая составляющая концепта, числовая константа, номинатор, миф, божество, религия.
the cognitive features of the symbolic component of the concept «НЫМёЦ» («NUMBER»)
Marina P. Dzedaeva,
Candidate of Philological Sciences, Associate Professor of the Department of Foreign Language for Humanities of North Ossetian State University
In the article on the material of the Ossetian paremiology and Nart epic the cognitive features of the symbolic component of the concept «нымжц», represented by nominator «жртж» are identified.
Key words: linguocultural concept, the symbolic component of the concept, a numeric constant, the nominator, the myth, deity, religion.
В рамках лингвокультурологического подхода концепт трактуется как сложное социопсихическое образование, которое имеет понятийный, образный и ценностный компоненты [Карасик, 2002: 129].
Концепт «нымжц» («число») - это универсальный концепт, один из базовых концептов осетинской лингвокультуры, являющийся сложным, четырехслойным конструктом, в структуре которого выделяются понятийная, образная, ценностная и символическая составляющие. Как сложное образование, рассматриваемое на материале осетинского фольклора, представляет собой, с одной стороны, символический тип концепта, наиболее ярко реализующий числовой код культуры, с другой стороны - параметрический, фиксирующий количественно-качественные характеристики осетинской языковой картины мира.
Исследование числа как базового концепта представляет собой новый ракурс описания осетинской лингвокультуры.
В настоящей статье выявляются и описываются когнитивные признаки символической составляющей концепта «нымац», репрезентированные номинатором «арта», на материале осетинского фольклора.
Число «три» является универсальной числовой константой во многих лингво-культурах. Данная числовая константа представляет собой идеальную структуру
с выделяемыми началом, серединой и концом; она легко становится совершенной моделью любого явления, в котором можно выделить три указанных элемента [Топоров, 1983: 281].
С. С. Аверинцев называет «три» «сакраментальнейшим из чисел» [Аверинцев, 1990: 179]. Число «три» практически во всех религиозных традициях имеет особое, священное значение, ассоциирующееся с жизнью, явлением абсолюта в акте творения (преодоление единичной замкнутости и двойственности), продолжением рода - от союза мужчины (единица) с женщиной (двоица) рождается ребенок (триада) [Крылов, 2001: 69].
Так, триада - это универсальная числовая константа в разных культурных традициях, характерный признак мифологических культур. Представления о верхнем, среднем и нижних мирах, о прошлом, настоящем и будущем времени - универсальные понятия в мифологии, а позднее - в эпосе и фольклоре [Жуковская, 1988: 65]. Три голубки в осетинской мифологии представлены как существа-медиаторы, проводники древней космогонии, объединяющие три мира. Символика голубей в Нартовском эпосе - это мифологический знак единства Вселенной, Космоса, верхнего, среднего и нижнего миров (11): Ахсартаг ам фастама дзуры: - Нырма амбисахсав нау, ама уал хуысс. Хуыссагхъалдзаг лаппу та рхуыссыд фастама ама та афынай ис. Жхсав ама бон карадзийа куыд хицан кодтой, афта цахарадонма рбатахтысты жртжмаргъы. Ахсартаг бады, йа фат ама йе 'рдын йа къухы, афтамай. Касы, ама 'виппайды балас ныррухс и, ама йыл бады жртж 'хсинаджы. Ахсартаг сказал своему брату: «Еще ночь поспи немного». Тот лег и снова уснул. Сменяли друг друга братья ночью и днем и вдруг в сад прилетели три птицы. Не спит Ахсартаг, сидит под яблоней, держит наготове лук и стрелу. И вдруг дерево озарилось и он увидел, что на нем сидят три голубки (НЭ).
Число арта «три» связано с тремя важнейшими категориями жизни осетин (6): Хуыцау - «Бог», хур - «солнце» и захх - «земля»: Хуыцау араппарста Ба-традзы малаты фадыл жртж цассыджы, кам архаудтой, уым февзарди жртж кувандоны Таранджелос, Мыкалгабырта ама Реком. Бог оплакал Батраза и пролил три слезы, на местах, где упали слезы, появились три святилища Таранджелос, Мыкалгабырт и Реком (НЭ); Реком, Таранджелос ама Мыкалгабырт - Хуыцауы жртж цассыджы. Реком, Таранджелос и Мыкалгабырт - три слезы Бога (ПЕ).
Согласно старинным осетинским обычаям в честь какого-нибудь божества пекли три лепешки с начинкой из сыра, меда или картофеля. В осетинской религиозной традиции молитва к Богу произносится с тремя пирогами круглой формы (чъири). Круг символизирует землю, бесконечность и законченность. Три пирога означают прошлое, настоящее и будущее. Символика традиционных по структуре трех жертвенных пирогов с сыром - уалибах, по мнению В.С. Уарзиати, отражает древнейшую троичную модель мира [Уарзиати, 1995: 26].
Эти традиции отразились в осетинской обрядной символике (7): Нывондаджы кусартан - жртж кардзыны ама кувинаджы нозт. Посвященному животному три пирога и выпивка для молитв (ПЕ); Куваггаг та уыд - жртж гуыдыны ама галы сгуы. Для обращения к Богу у них было три лепешки и рог быка; Кастарта
жртж чъирийы арбахастой куывынма. Младшие принесли три пирога для обращения к Богу (НЭ);
Религиозно-мифологические представления осетин репрезентируются многокомпонентной числовой моделью «иу - дыууа - арта» «один - два - три» (5): Адаймаган иу - Хуыцауыхай, иннж зады, аннж - хайраджы; У человека одна -Божья доля, другая - ангела, иная - дьявола; Адаймаган иу - йа заххыхай, дык-каг - хуры, жртыккаг - Хуыцауы. У человека первая доля земли, вторая доля -солнца, третья - Бога; Иу - алгъыст, дыууж - фалдыст, жртжХуыцауан кувинаг. Один - проклятие, два - посвящается мертвым, три - молитва к Богу (ПЕ).
Похоронная и поминальная символика является неотъемлемой составляющей осетинских обрядных представлений (10): Уархаг ама Дзерассайан са иума ба-царды боныл афадз куы саххаст ис, уад Уархаг амард. Инна афадзы бон куы 'раввахс ис, уад Донбеттырты чызг рарынчын ис. Йа малат куы 'рхастаг ис, уад загъта йа дыууа лаппуйан: - Куы амалон, уад-иу ма фыццаг жртж 'хсавы дзагъал ма ныууадзут - хорз лагай хас на дарын, ама ма мардты дар на ныууадздзан. Ус амардис, ама йа бавардтой заппадзы. Прошел год после женитьбы Уархага и Дзерассы. Скончался Уархаг, и только на год пережила его Дзе-расса. Перед смертью сказала она своим двум сыновьям: - Когда я умру, должны вы первые три ночи оберегать мое тело, потому что не у доброго человека я в долгу и он не оставит меня в покое даже в Стране мертвых. Умерла Дзерасса, и положили ее в склеп (НЭ); Сфанд кодта бахъахъанын йа уарзоны мард жртж боны ама жртж 'хсавы. Бады Сослан марды уалхъус, хъынцъым каны. Задумал Сослан постеречь могилу своей возлюбленной три дня и три ночи. Сидит Сослан у могилы и горюет» (НЭ).
Поминальная (халар) и праздничная (кувдовая) обрядность представлены бинарной оппозицией «четность» - «нечетность», передаваемой числовой моделью «дыууа - арта» «два - три» (6): Цины фынгыл жртжйжн иу хай, зианы фынгыл -дыуужйжн - букв. за праздничным столом троим одна порция, за поминальным столом - двоим одна порция; Цины бадтан жртж - хистарта, арта - кастарта, зианы - дыууа - букв. на торжественном застолье - трое старших, трое младших, на похоронах - двое; Цины фынган жртыгай кардзынта - кувынан, зианы фынган дыгай кардзынта - халаран - букв. на торжественном застолье - три пирога для молитвы, на похоронах - два пирога (ПЕ). В данных пословичных изречениях число арта «три» символизирует «жизнь», а дыууа «два» - загробный мир, отражая представления об обрядовой праздничной и поминальной символике осетин.
В архаичных текстах «три» обозначает не просто целостность, но членимую целостность в ее динамике. «Три» расширяет пространственный образ мира: если «один» - Небо, «два» - Земля, то «три» - Подземное царство мертвых (8): Уыдон дар сахи фыдай хъизамар канынц, - загъта Ведуха. - Са уалауыл царды-иу би-нонты астау сахицан сусагай харинаг кодтой, ныр уыцы давд мардты басты зындзинадай фидынц: афадз жртж боны афта куыд хъизамар каной, мардты хицау сын уый стархон кодта. Поехал я дальше, вдруг вижу женщину и мужчину. Изрыгает мужчина изо рта своего огненное пламя женщине в ладони. - По своей
вине мучаются они, - сказала Ведуха. Живя в большой семье, они втихомолку готовили для себя отдельно обильную еду. Вот теперь и оплачивают они своими страданиями эту кражу. Три дня в году определил им владыка Страны мертвых терпеть такие мучения (НЭ).
В стране мертвых мясо варится в трех чанах: Бахацца ис иу обаума. Касы, ама обауыл фыцы жртж цададжинаджы палхъ-палхъай, саджы сыкъатай са быны цырын арт. Дыууа каройнаджы карадзима аппарстой агъдгай ама арм-гай дзидзата, астауккагма дзы басы цъыртт дар на хаудта - сурай сырсыр кодта. «Цы диссаг уа?» - загъта Сослан. - Иума авард куы сты, ама дыууа каройнаджы карадзима дзидзата куы 'ппарынц, уад дзы астауккагма басы цъыртт уаддар куынна хауы. Поехал я (Сослан) дальше, вижу высокий курган, зажжены на нем костры, и висят над ними три чана. Но не сучья древесные горят в этих кострах, а рога оленьи. Два крайних чана кидают друг другу куски мяса -жирные ляжки и ноги. И кипят, бурлят они вовсю. А среднему чану ни капли супа не достается, сухой шипит и чадит он (когда Сослан был в стране мертвых и увидел такое диво). Ведуха ему объяснила это так: богатые братья будут помогать друг другу и подносить друг другу щедрые подарки, бедному брату ничего от них перепадать не будет, и проведет он дни свои в бедности (НЭ).
Поляна с тремя деревьями - место входа «врата» подземного мира: Ацыдис дарддар. Иу ран быдыры - жртж талм баласы. Са быны хуыздарм дзабыр ама сарак дзабыр карадзиима тох канынц - баласыл бырынц. Хуыдзарм дзабыр баласы цъуппма сбырыд, сарак дзабыр бынай баззадис; «Куыд диссаг у, хуыдзарм дзабыр сарак дзабырыл фатых уа!» - загъта Сослан йахи мидаг. «Поехал я дальше», - сказал Сослан, - и увидел: три дерева стоят среди равнины, гладки, точно обточены, их стволы. И увидел я два чувяка - один из воловьей кожи, другой из сафьяна; наперегонки лезут они на дерево. Но вот соскользнул чувяк из сафьяна и остался внизу, а чувяк из воловьей кожи дополз до верхушки дерева. - В стране мертвых Ведуха объяснила Сослану, что чувяки из воловьей кожи носят простые люди, а чувяки из сафьяна - благородные. Но придет время, и простые люди возьмут верх над благородными и поведут их за собой (НЭ).
Числовая константа «три» обнаруживает себя всякий раз, когда речь заходит о главных параметрах микрокосма (три сферы вселенной, три высших ценности, божественная троица, три героя сказки, три действия или задания, три попытки, три этапа любого процесса, троекратное повторение), трехдневное путешествие, трехдневный бой, трехдневный пир.
Мифологические и сказочные события длятся арта азы «три года», арта боны «три дня», арта ахсавы «три ночи» (16): Уырызмаг, Хамыц ама Сослан жртж азы фацагуырдтой са лаппуйы, заххыл цы на къуым басгарстой, ахам нал баззади. Уырызмаг раздахти, Хамыц ама ма Сослан агуырдтой лаппуйы зардахсайга ратты. Урызмаг, Хамыц и Сослан три года искали мальчика, на земле не осталось места, где бы они не искали. Урызмаг вернулся, а Хамыц и Сослан продолжили поиски (НЭ); Паддзах арамбырд кодта йа зондджын лагты ама жртж боны ама жртж ахсавы фатархон кодтой, фала ницы тархон рахассын
баци са бон. Алдар собрал своих мудрых поданных, три дня и три ночи они судили рядили, так и ничего не решили (Сказка «Птицевод»).
Многообразие символической структуры числа арта «три», сочетающей в себе как позитивные, так и негативные аспекты, прослеживающиеся в обычаях, традициях, приметах, связанных с описанием представителей потустороннего мира, преимущественно божеств низшего пантеона. В осетинском фольклоре семантика числа арта «три» несет как положительные, так и отрицательные значения, поскольку действуют как три плохих, так и три хороших, гибридных или антропоморфных мифологических персонажа (14): арта фырты «три сына», арта хойы «три сестры», арта афсымары «три брата», артауайыджы «три уаига»; Жртж хойы нын уыди ама са фыдбылызан сахуыр сты Нарты цахарадонма. Уым иу баласыл сыгъзарин фаткъуы задис; бон-иу арагъад ис, ахсав та-иу ай радавта на хо Дзерасса, ахсинаджы хуызы-иу бацыд, афтамай. Барга йын дзырдтам: ма цу фаткъуыма. Фала нам на байхъуыста. У нас три сестры было, и повадилась одна из них, Дзерасса, на беду свою в сад Нартов. Там за день созревало на одном дереве золотое яблоко. По ночам превращалась в голубку сестра наша Дзе-расса и похищала яблоки, хотя мы её предупреждали: не ходи к яблокам, она не слушалась (НЭ); Сырдон йа хадзарма бацыди, йахи аравдз кодта ама араст ис са фадыл. Иу арта боны куы фацыди, уад сау хъады арынцад ама уым бонасадан кодта. Касы, ама ардузы жртж уайыджы карадзийы намынц. Вернулся тогда Сырдон к себе домой, собрался в дальний путь и пошел по следу Нартов. Три дня шел он по дремучему лесу, и только собрался отдохнуть, как увидел, что на поляне дерутся три уаига (НЭ).
Жртж Нарты - три главные фамилии у Нартов: Ахсартагата, Бората, Алагата. По другим вариантам - было три селенья: Верхний Нарт, Нижний Нарт, Средний Нарт. Поскольку на пиры-моления в доме Алагата обычно собирались хорошо известные три группы Нартов, или три нартовских рода - Алагата, Ахсартаггата и Бората: Жртж Нарты ныхасы бадынц ама тархон канынц. Заседают старейшие Трех Нартов на совете» (НЭ).
Нарты носят с собой арта арты «три огнива»: Уырызмагма дар жртж арты уыдис. Уыдонай иу йа фарсыл уыди, инна йа астаубосыл, анна та йа саргъы базы бын. Уыман дар йе 'ртыта бамбахста Сырдон. У Урызмага были три огнива, из них одно огниво было с боку, другое привязано к поясу, следующее огниво хранились у него под подушкой седла (НЭ).
Три стрелы Сырдона летят арта'рдам «в три стороны»: Уад сын Сырдон загъы арта уайыган: Уада кад манма хъусут, уад уа аз бафидауын кандзынан. Жз фехсдзынан сымахан уа фадта жртж 'рджм. Сырдон тогда говорит трем великанам: - Вы послушайте-ка меня, и я помирю вас. Дайте мне каждый по стреле, и я пущу их в три разные стороны (НЭ).
Герои совершают три хороших дела: Жртж хорздзинады баканинаг дын уыдтан, фала дзы ныр иу саххаст канын йеттама ма къухы нал бафтдзан; ма таригъад дар ама да таригъад дар фахассад, ацы ми нын чи бакодта, уый. Три хороших дела задумала я совершить для тебя, но удалось мне сделать только
одно. Пусть за горе, причиненное тебе и мне, падет вина на голову того, кто сотворил это зло (НЭ).
Магическое действие предстает как символ общения со сверхъестественными силами. В магических ритуалах, как правило, три предмета, сопровождаемые часто трехкратным заклинанием. Материалом часто служит волос человека или животного, поскольку тройной счет универсален, то число арта «три» самодостаточно и совершенно. Это число уравновешено единением трех составляющих, и мир, действующий как единое целое, разделяется на три сферы: небесный - обиталище божеств, нижний - мир мертвых и нечистой силы, срединный - живых смертных людей: Баздах ама Тархъы Сындзма фацу. Уым ис саурувас - йа ныхы жртжурс ардуйы. Рувасы куы 'рцахсай, уад ын са ратонын хъаудзан. Са иу хъуын уыдонай уыдзан дауан зонд амонаг; анна фестдзан рон, жртыккаг — агънаджыта, авзист ама сыгъзаринай аразт. Уыдон та балавар кандзына манан. В тарк-ских степях излови черную лису. Три белых волоска растут у нее на лбу. Выдерни у нее эти три волоска. Один волос будет тебе советчиком, другой превратится в пояс, а третий - в застежки из серебра и золота. Пояс и застежки подаришь ты мне (НЭ).
По народным поверьям нужно сплюнуть три раза, чтобы нечистый не сглазил: жртж ту аканын «сплюнуть три раза» (ФЕ).
В осетинских проклятиях злопожелание насылается трижды сразу на три поколения: Уыди, загъы, арта фалтаран жртж хъайматы: иу - артай, инна -донай, артыккаг - уазалай. Было, говорят, трем поколениям три адских испытания: одно - огнем, другое - водой, третье - холодом (ПЕ).
Таким образом, сакральная семантика номинатора арта «три» восходит к индоевропейским архетипическим представлениям о временной последовательности и пространственной организации, опирающихся на трехчленный эталон. Характеризуя главные параметры макрокосма, число «три» выступает в роли совершенного числа, обозначающего «полный набор» различных по своей природе сущностей.
Символический смысл сакрального числа не сводился к какому-либо одному, строго фиксированному значению; он представлял собой некую многослойную, многоплановую и многогранную семантическую структуру, содержание которой в зависимости от объективно-субъективных факторов контекста предстает как более или менее однозначное.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аверинцев С. С. Мифологический словарь / гл. ред. Е. М. Мелетинский. М.: Сов. энциклопедия, 1990. 246 с.
2. Жуковская И. Л. Категории и символика традиционной культуры монголов. М.: Наука, 1988. 196 с.
3. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград: Перемена, 2002. 477с.
4. Крылов А. Б. Религия и традиция абхазов (по материалам полевых исследований 1994-2000 гг.): монография. М., 2001. С. 68-70.
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ФИЛОЛОГИИ И ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ЛИНГВИСТИКИ, 2015, № 4
5. Магкеева Л. Последние из Арктогеи-Арсии. Владикавказ: Изд-ко-полиграф. предприятие им. В. Гассиева, 2009. 752 с.
6. Нарты Кадджытж. Дзжуджыхъжу: Аланыстон, 1995. 344 ф.
7. Нарты. Осетинский героический эпос: в 3 кн. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1990. 495 с .
8. Уарзиати В. С. Праздничный мир осетин. Владикавказ: СОИГСИ, 1995. 248 с.
9. Тамерьян Т. Ю., Дзедаева М. С. Числовой код осетинской лингвокультуры: монография. Владикавказ: Изд-во СОГУ, 2011. 172 с.
10. Топоров В. Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. М.: Наука, 1983. С. 227-285.
REFERENCES
1. Averincev P. P. Mythological dictionary / сЬ Ed. E. M. Meletinsky. M.: Sov. Encyclopedia, 1990. 246 p.
2. Zhukovska I. L. Categories and the symbolism of the traditional culture of the Mon-golp. M.: Science, 1988. 196 p.
3. Karasik V. I. Linguistic Circle: Personality, Concepts, Discourse. Volgograd: Classroom, 2002. 477 p.
4. Krylov A. B. Religion and tradition of the Abkhazians (based on field research 1994-2000): monograph. M., 2001. P. 68-70.
5. Magkeeva L. Last of Arktogei-Arsii. Vladikavkaz: Univ-to-poligraf. predpriyatie them. V. Gassieva, 2009. 752 p.
6. Narty Kaddzhyts. Dzsudzhyhsu: Alanyston, 1995. 344 р.
7. Narti. Ossetian heroic epic in three bookp. M.: Nauka. Home Edition Oriental Literature, 1990. 495 p.
8. Uarziati V. P. Festive world Ossetians. Vladikavkaz: SOIGSI, 1995. 248 p.
9. Tameryan T. Y., DzedaevaM. S. Numeric Code Ossetian lingvokultury: monograph. Vladikavkaz: North Ossetian State University Publishing House, 2011. 172 p.
10. Toporov V. N. Space and Text // Description: semantics and structure. M.: Nauka, 1983. P. 227-285.
