CC BY
279
- Do you speak English?
- Что-что? Не понимаю.
- Я спрашиваю, говорите ли вы по-английски?
- А-а-а, английским я владею в совершенстве! (Телесемь № 38 12-18 сентября 2011) - противоречие выделенных в тексте анекдота высказываний, выражено при помощи контрарных понятий не понимаю и владею (владение подразумевает понимание).
2) высказывания псевдопротиворечивые - высказывания, противоречие в которых снимается на уровне контекста, например: «Я один, но это не значит, что я одинок, / Мой магнитофон хрипит о радостях дня, / Я помню, что завтра меня ждет несколько встреч, /И кофе в известном кафе согреет меня...» (песня В. Цоя «Ночь») - соблюдены все условия закона непротиворечия: понятие одиночества в рамках одного высказывания осмысляется по-разному в зависимости от времени событий.
В рамках псевдопротиворечия О.С. Кожевникова рассматривает парадокс, определяя его как высказывание, отрицающее общепринятое мнение, на первый взгляд нереферентное, но глубокое по значению при его интерпретации. Однако этот исследователь, как и многие другие, не говорит о критериях определения «глубины значения». Таковым критерием мы будем считать (на основе анализа примеров парадокса в словарях и справочниках) выявление некоей онтологической закономерности. Если противоречивое по форме высказывание в результате переосмысления «выводит» на существование определенной закономернос-
Библиографический список
ти, оно является глубоким по значению, например: «Как хорошо говорится в старой песне Андрея Макаревича: "Бог нам дал старых друзей и новых старых не будет!"» (Е. Гришковец «Продолжение жжизни»).
Итак, парадоксальные высказывания представляют собой разновидность псевдопротиворечивых высказываний, которая в результате переосмысления выявляет некую закономерность. Парадокс существует не для того, чтобы в нем увидели «не-нор-му как признак особого положения вещей», а как «свойство мира, а не только свойство сознания» [3, с. 291].
Возможно переосмысление парадоксальных высказываний (своего рода «двойное отклонение» - термин «группы р>). Например, классики говорят: «Сила женщины - в её слабости» -данный афоризм в контексте телепередачи «Модный приговор» на 1 канале от 29.09.2011 г. трактуется следующим образом: «женщина, имеющая эстетически правильные привычки в одежде (переносное значение слова слабости), способна управлять мужчиной, и в этом её сила».
В дальнейшем предполагается детализировать выделенные нами группы противоречивых высказываний.
Таким образом, существует ряд дискуссионных вопросов, касающихся проблемы трактовки противоречия в современной лингвистике. Решение этих вопросов будет способствовать уточнению статуса противоречивых высказываний в системе риторических приемов и тем самым развитию теории элокуции.
1. Новиков, Л.А. Противоречие как прием // Филологический сборник (К 100-летию со дня рождения академика В.В. Виноградова). -М., 1995.
2. Логический анализ языка: Противоречивость и аномальность текста: сб. ст. / под ред. Н.Д. Арутюновой. - М., 1990.
3. Синельникова, Л.Н. Правда и ложь противоречивых высказываний // Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского. - 2006. - Т. 19. - № 5.
4. Ганеев, Б.Т. Противоречия в языке и речи: монография. - Уфа, 2004.
5. Кожевникова, О.С. О стилистических приемах, организуемых принципом противоречия, в современной российской газете // Современная филология: актуальные проблемы, теория и практика: сб. материалов междунар. науч. конф. - Красноярск, 2005.
6. Степанова, Н.Ю. Контраст как средство создания комического эффекта (лингвостилистический аспект): дис. ... канд. филол. наук. -М., 2010.
7. Панкратова, М.В. Доминантные компоненты идиостиля И. Лиснянской (контраст, повтор, сравнение): автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М., 2009.
8. Пекарская, И.В. Силлепсис, снятие, солецизм, зевгма, анаколуф: беспорядок в упорядоченности или упорядоченность беспорядка? (К проблеме терминологической точности в системе стилистических фигур) // Речевое общение: Вестник Российской риторической ассоциации. - 2000. - Вып. 1.
9. Копнина, Г.А. Риторические приемы современного русского литературного языка: опыт системного описания: дис. ... д-ра филол. наук. - Красноярск, 2010.
10. Общая риторика: пер. с фр. / общ. ред. А.К. Авеличева. - М., 2006.
11. Копнина, Г.А. О классификации риторических приемов (к постановке проблемы) // Филологические науки. - 2004. - № 2. Bibliography
1. Novikov, L.A. Protivorechie kak priem // Filologicheskiyj sbornik (K 100-letiyu so dnya rozhdeniya akademika V.V. Vinogradova). - M., 1995.
2. Logicheskiyj analiz yazihka: Protivorechivostj i anomaljnostj teksta: sb. st. / pod red. N.D. Arutyunovoyj. - M., 1990.
3. Sineljnikova, L.N. Pravda i lozhj protivorechivihkh vihskazihvaniyj // Uchenihe zapiski Tavricheskogo nacionaljnogo universiteta im. V.I. Vernadskogo. - 2006. - T. 19. - № 5.
4. Ganeev, B.T. Protivorechiya v yazihke i rechi: monografiya. - Ufa, 2004.
5. Kozhevnikova, O.S. O stilisticheskikh priemakh, organizuemihkh principom protivorechiya, v sovremennoyj rossiyjskoyj gazete // Sovremennaya filologiya: aktualjnihe problemih, teoriya i praktika: sb. materialov mezhdunar. nauch. konf. - Krasnoyarsk, 2005.
6. Stepanova, N.Yu. Kontrast kak sredstvo sozdaniya komicheskogo ehffekta (lingvostilisticheskiyj aspekt): dis. ... kand. filol. nauk. - M., 2010.
7. Pankratova, M.V. Dominantnihe komponentih idiostilya I. Lisnyanskoyj (kontrast, povtor, sravnenie): avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. -M., 2009.
8. Pekarskaya, I.V. Sillepsis, snyatie, solecizm, zevgma, anakoluf: besporyadok v uporyadochennosti ili uporyadochennostj besporyadka? (K probleme terminologicheskoyj tochnosti v sisteme stilisticheskikh figur) // Rechevoe obthenie: Vestnik Rossiyjskoyj ritoricheskoyj associacii. - 2000. - Vihp. 1.
9. Kopnina, G.A. Ritoricheskie priemih sovremennogo russkogo literaturnogo yazihka: opiht sistemnogo opisaniya: dis. ... d-ra filol. nauk. -Krasnoyarsk, 2010.
10. Obthaya ritorika: per. s fr. / obth. red. A.K. Avelicheva. - M., 2006.
11. Kopnina, G.A. O klassifikacii ritoricheskikh priemov (k postanovke problemih) // Filologicheskie nauki. - 2004. - № 2.
Статья поступила в редакцию 07.12.11
УДК 81.1
Rezinkin A.J. THE COGNITIVE METHODS OF APPROACH TO STUDYING METONYMY. In the work there are described the basic cognitive methods of approach to studying metonymy within the modern scientific paradigm in the cognitive linguistics: from the position of prototypes and idealized cognitive models and from the position of the frame and conceptual semantics. The author draws a conclusion that these methods of approach to studying metonymy from the cognitive point of view do not contradict one another and make one consider metonymy as a mode of conceptualization and categorization of reality, i.e. as a way of cognition and organization of the knowledge about the universe.
Key words: metonymy, metaphor, prototype, idealized cognitive model (ICM), domain, frame, concept, categorization, conceptualization.
А.Ю. Резинкин, аспират АлтГПА, г. Барнаул, E-mail: [email protected]
КОГНИТИВНЫЕ ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ МЕТОНИМИИ
В статье описаны основные когнитивные ракурсы рассмотрения метонимии в рамках современной научной парадигмы в когнитивной лингвистике: с позиции прототипов и идеализированных когнитивных моделей, фреймовой и концептуальной семантики. В заключении делается вывод о том, что данные ракурсы изучения метонимии с когнитивной точки зрения не противоречат друг другу и предписывают рассматривать метонимию как способ концептуализации и категоризации действительности, т. е. как способ познания и организации знаний о мире.
Ключевые слова: метонимия, метафора, прототип, идеализированная когнитивная модель (ИКМ), фрейм, концепт, категоризация, концептуализация.
Метонимия, как одно из фундаментальных языковых явлений, подвергалась всестороннему изучению практически во всех областях лингвистического знания. Она рассматривалась в стилистике как средство создания художественной речи, как троп (Аристотель, М.Г. Араратян, И.В. Арнольд, М.П. Брандес, И.Р. Гальперин, Л.П. Кожевникова, Е.А. Некрасова, Э.Г. Ризель, Н.К. Рябцева, Б.В. Томашевский, В.В. Чхеидзе и др.); в семасиологии как способ семантической деривации (Ю.Д. Апресян, А.К. Бирих, В.В. Виноградов, Е.Л. Гинзбург, М.Н. Лапшина,
A.Л. Новиков, Е.В. Падучева, Д.Н. Шмелев и др.); в ономасиологии как средство вторичной номинации (Ю.Д. Апресян, М.Я. Бич,
B.Г. Гак, О.К. Жданов, В.Н. Телия и др.). С позиций психологического подхода метонимия определяется как перенос имени, основанный на ассоциативных связях по смежности (Г. Пауль, М.М. Покровский и др.), а с позиций логического подхода как перенос имени, обусловленный логическими отношениями между объектами реальной действительности, подлежащими наименованию (В.Г. Гак, А.А. Потебня и др.).
Определение метонимии с точки зрения традиционных ракурсов ее рассмотрения наиболее полно, как нам представляется, отражено Н.Д. Арутюновой в статье «Большого энциклопедического словаря. Языкознание», где метонимия понимается как «троп или механизм речи, состоящий в регулярном или окказиональном переносе имени с одного класса объектов или единичного объекта на другой класс или отдельный предмет, ассоциируемый с данным по смежности, сопредельности, вовлеченности в одну ситуацию» [1, с. 300]. Смежность, сопредельность и вовлеченность в одну ситуацию предполагают наличие различного рода логических отношений (понятийных, синтагматических, пространственных, временных, событийных, причинно-следственных и др.), которые могут возникать между предметами, лицами, действиями, процессами, явлениями, социальными институтами и событиями, местом, временем и т. п. [1, с. 300].
Опыт научного описания метонимии многими поколениями лингвистов стал тем толчком, который открыл горизонты для нового, когнитивного изучения метонимии, являющегося сегодня наиболее актуальным (A. Barcelona, W. Croft, R. Dirven, G. Fauconnier, L. Goossens, М. Johnson, P. Koch, Z. Kovecses, G. Lakoff, L. Lipka, K.-U. Panther, G. Radden, F.J. Ruiz de Mendoza Ibanez, L.Thornburg, M. Turner, B. Warren, Л.В. Архипкина, Е.Я. Бадеева, Е.С. Кубрякова, Е.А. Козлова, М.Н. Лапшина, Е.В. Падучева, Н.В. Рунова, Н.С. Трухановская и др.). С развитием когнитивной лингвистики происходит расширение интерпретации метонимии и отделение языковой метонимии, как семантического механизма развития значения слова, от когнитивной метонимии, как механизма концептуализации и категоризации действительности [2, с. 3]. Метонимия не просто поэтический или риторический прием, подчеркивают в этой связи Дж. Лакофф и М. Джонсон, «...она принадлежит не только языку, но и служит для обеспечения понимания, позволяя сконцентрироваться на определенных сторонах того, что обозначается» [3, с. 62].
Когнитивная лингвистика, представляя метонимию как концептуальное явление и как фундаментальный прием познания и осмысления действительности, как один из механизмов когнитивного моделирования, исследует метонимию с позиций: а) теории прототипов и идеализированных когнитивных моделей (Z. Kovecses, G. Lakoff, G. Radden, Н.В. Рунова и др.); б) фреймовой семантики (A. Blank, P. Koch, А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский, И.М. Кобозева, А.А. Меликян и др.); в) концептуальной семантики (М. Johnson, G. Lakoff, Е.В. Падучева и др.) и некоторых других позиций.
Рассмотрим сущности основных когнитивных подходов к изучению метонимии в зарубежной и отечественной лингвистике.
Одним из представителей первого подхода является американский лингвист-когнитолог Дж. Лакофф, согласно точке зрения которого, мы организуем наше знание посредством определенных структур - идеализированных когнитивных моделей [4, с. 99]. ИКМ есть сложное структурированное целое, гештальт. В формировании ИКМ участвуют четыре универсальные модели когнитивного аппарата: 1) пропозициональные модели, которые вычленяют элементы из ситуации, дают их характеристики и определяют связи между ними; 2) схематические модели образов, т. е. специфические схематические представления образов, таких, как траектории, формы, вместилища и т. д.; 3) метафорические модели, представляющие собой модели перехода от пропозициональных или схематических моделей образов одной области к соответствующей структуре другой области; 4) метонимические модели, к которым относятся модели первого или нескольких типов, дополненные указанием функций, выполняемых одним элементом по отношению к другому [5, с. 31-32].
Метонимическая модель, в частности, указывает Дж. Лакофф, имеет следующие характеристики:
- существует концепт-«мишень» А, который должен для некоторой цели получить понятную интерпретацию в некотором контексте;
- имеется концептуальная структура, включающая концепт А и некоторый концепт В. В является частью А или тесно ассоциирован с ним в данной концептуальной структуре. В типичном случае выбор В однозначно обусловливает А внутри данной концептуальной структуры;
- в сравнении с А В или легче понимается, легче запоминается, или может быть более непосредственно использован для данной цели в данном контексте.
Таким образом, метонимическая модель - это модель отношения между А и В в концептуальной структуре, содержащая указание на функцию В по отношению к А [4, с. 120].
В случае, когда такая конвенциональная метонимическая модель существует как часть концептуальной системы, то В может использоваться, метонимически, вместо А. Если же А является категорией, то результатом будет метонимическая модель категории, в которой часть категории замещает категорию в целом, становясь как бы ее лучшим представителем, прототипом. Дж. Лакофф рассматривает случай метонимической модели на примере категории-стереотипа «мать-домохозяйка». По мнению Дж. Лакоффа, стереотип матери-домохозяки образует субкатегорию, которая представляет категорию матери в целом при определении социальных ожиданий, связанных с этой категорией. «Всякий раз, когда субкатегория (или отдельный член категории) используется для категории в целом, она становится потенциальным источником прототипических эффектов. Поэтому метонимические модели играют важную роль в теории прототипов», - пишет Дж. Лакофф [4, с. 120].
Свое развитие понятие ИКМ, как упорядоченной когнитивной репрезентации фрагмента действительности, получило в работах Z. Kovecses, G. Radden, Н.В. Руновой. Касаясь роли метонимии в познании и представлении знания о мире, эти исследователи представляют ее как когнитивный процесс, в котором содержательная область концепта-средства обеспечивает ментальный доступ к содержательной области концепта-цели в пределах одного домена, или ИКМ [6, с. 8].
Исходным в концепциях второго подхода является понятие фрейма, под которым понимается одна из возможных структур
представления знания. Фрейм включает набор данных о стереотипной ситуации, группируемых в слоты, или субфреймы. Фрейм представляет собой лингво-когнитивное понятие и имеет языковой коррелят (М. Минский, Т. ван Дейк и др.). Теория фреймов находит свое применение при описании значения слова. Считается, что в сфере лексической семантики описание значения слов через связанные с ними фреймы и сценарии оказываются в ряде случаев более экономным, и вскрывает некоторые новые факты, которые не обнаруживаются при использовании традиционных и структурных методов [7, с. 239]. Ч. Филлмор утверждает, в частности, что подход к значению с позиций семантики фреймов существенно более энциклопедичен, так как исходит из того, что единицы и категории языка возникли, прежде всего, как средства, служащие целям общения и понимания. Кроме того, «семантика фреймов ориентирована на понимание причин, приведших языковое сообщество к созданию категории, представляемой данным словом, и на объяснение лексического значения на основе этих причин и их экспликации» [8, с. 68].
В рамках фреймовой семантики метонимические преобразования рассматриваются как ментальные операции над одним из фреймом и интерпретируются как операции свертывания фрейма, в результате чего «фрейм сводится к слоту/слотам, подслоту/ подслотам, элиминированному слоту/подслоту, введенному нехарактерному слоту/подслоту и т. д.» [9, с. 152]. Многозначность, основанная на метонимии, истолковывается как перенос наименования с одного слота фрейма на другой [10, с. 170].
Подход к метонимии с точки зрения концептуальной семантики отражен в исследованиях Е.В. Падучевой (2003, 2004), где метонимия рассматривается как процесс (сдвиг фокуса внимания), и как результат (концептуальная метонимия, метонимический концепт). Метонимия рассматривается ею в контексте с понятием «денотативная ситуация», под которой понимается подлежащий концептуализации фрагмент действительности. Е.В. Па-дучева отмечает, что одна и та же денотативная ситуация может быть по-разному концептуализирована в языке. При этом, как подчеркивает Е.В. Падучева, «львиная доля различий между разными концептуализациями одной ситуации приходится на два параметра - оценку и фокус внимания» [11, с. 156]. Утверждая, что основополагающим механизмом процесса метонимизации является смещение фокуса внимания, Е.В. Падучева выстраивает когнитивную теорию метонимии и пишет следующее: «Предлагаемая модель метонимии основана на представлении о метонимии как о сдвиге фокуса внимания, и в этом смысле может быть названа когнитивной» [12, с. 239]. Ссылаясь на Л. Талми, Е.В. Падучева указывает на то, что основанием для метонимических сдвигов служит избирательность человеческого восприятия, которая отражается в языке в виде разнообразных сдвигов фокуса внимания при описании одной и той же внеязыковой ситуации. В процессе концептуализации какого-либо фрагмента действительности происходит то, что одни аспекты реальности акцентируются, актуализуются, другие затушевываются, уходят в фон: происходит как бы схематизация реальной действительности [11, с. 157]. Но аспекты ситуации, затушеванные в данной концептуализации, имплицитно присутствуют в контексте сделанного высказывания. Затушеванные аспекты связаны с актуализированными аспектами смежными отношениями по принципу «часть - целое», «параметр - значение», «причина - следствие» и т. п. «И здесь приходит на ум понятие метонимии», - заключает Е.В. Падучева [11, с. 157].
Е.В. Падучева считает, что возможность изучения метонимических соотношений возникла благодаря обращению лингвистов к связям между высказыванием говорящего и воспринимаемой и осознаваемой им действительностью. Связи по смежности, подчеркивает Е.В. Падучева, существуют не между смыслами, а между объектами действительности. Метонимический сдвиг, «перенос по смежности» в таком случае представляет собой перенос внимания на объект, смежный с данным [12, с. 240]. В качестве примера Е.В. Падучева приводит некоторые типы метонимических переносов, как-то: «материал ^ изделие», «автор ^ произведение», «место ^ учреждение», «часть ^ целое» и др. Е.В. Падучева замечает, что традиционно выделяемые перечни метонимических переносов, представленные в разного рода учебниках и пособиях, сходны в том, что они всегда не полны. Так, они обычно не включают такие важные типы переносов как «отрезок времени ^ (занимающее его) событие»; «источник звука ^ издаваемый звук»; «часть тела ^ болезнь (этой части тела)» и др. Е.В. Падучева заключает, что «едва ли, вообще, этот перечень можно сделать полным» [11, с. 162].
Метонимия как когнитивный механизм имеет языковое воплощение, поэтому Е.В. Падучева наряду с концептуальной метонимией выделяет словарную метонимию и синтаксическую метонимию. Классическим примером концептуальной метонимии является модель «содержащее - содержимое»: «Стаканы пенились и шипели беспрестанно». На самом деле в данной денотативной ситуации шипело и пенилось вино, но стаканы тоже присутствовали как компонент этой ситуации: метонимический сдвиг только перенес их из периферии в центр [11, с. 160].
Словарная метонимия имеет место в том случае, когда метонимический сдвиг связывает два значения слова, зафиксированные в словаре, - если одно значение получается из другого смещением фокуса внимания. Так в слове «рот», как указывает Е.В. Падучева, можно выделить два значения: 1) отверстие между губами, ведущее в полость между челюстями и щеками до глотки, 2) а также сама эта полость. В данном случае метонимия выступает инструментом семантической деривации [11, с. 161]. Как отмечает Е.В. Падучева, отличие первого и второго типов метонимии состоит в том, что в первом случае мы имеем дело с живой, образной метонимией, а во втором - со стершейся метонимией [11, с. 162].
Синтаксическая метонимия представляет собой перенос внимания с одного участника на другого посредством диатети-ческих сдвигов и расщеплений, например, «пробить дыру в стене» ^ «пробить стену», «рубить лес» ^ «рубить дрова». В центр могут попадать то один, то другой из участников обозначаемой глаголом ситуации. С семантической точки зрения соотношение между ними может быть представлено как перенос фокуса внимания с одного участника на другого. Во многих же случаях ситуация такова, что если один из участников выходит на передний план (т. е. в центр, «на свет»), то какой-то другой отступает на задний план (на периферию, «в тень») или вообще уходит за кадр [11, с. 161].
Когнитивный подход к метонимии предписывает ей статус одного из способов формирования знания о мире в виде особых ментальных структур - метонимических концептов. Метонимические концепты, позволяющие осмыслить одну сущность в рамках ее связей с другими сущностями, являются составной частью обыденного мышления, способов речи и поведения [3, с. 63]. Основания метонимических концептов более очевидны, чем основания метафорических, так как метонимические отношения коренятся в нашем опыте [3, с. 66]. Метонимия обычно содержит явные указания на физические или причинные ассоциации. Метонимический концепт «часть вместо целого» возникает из нашего знания, полученного опытным путем, о том, как часть может быть связана с целым; метонимический концепт «производитель вместо продукции» основан на причинной (и чаще всего физической) связи между производителем и его продукцией; метонимический концепт «место вместо события» мотивирован нашим опытом, указывающим на связь между событием и местом, где оно произошло и т. д. [3, с. 66].
Обобщая выше сказанное, следует отметить, что, несмотря на то, что в когнитивной лингвистике отмечается наличие разнообразных подходов к описанию когнитивных механизмов метонимии, их нельзя рассматривать как противоречащие друг другу. Очевидно то, что расхождения между отмеченными подходами находятся в большей степени в терминологической сфере, частично они касаются угла зрения и уровня абстракции. Так, денотативная ситуация и фрейм представляются более конкретными, чем домен или соотносимая с ним идеализированная когнитивная модель. Главное то, что объединяющий все три концепции когнитивный подход значительно пересматривает сущность метонимии, представляя ее как когнитивный процесс и как концептуальное явление, и определяет ее, тем самым, как способ концептуализации и категоризации действительности, т. е. как способ познания и организации знаний о мире. В представленных концепциях подчеркивается, что в процессе метонимической концептуализации действительности происходит замена понятий, смежными с ними, либо свертывание концептуализируемого явления, сведение к одному из составляющих его элементов. В результате мы имеем дело с экономичным заместительным (субституциональным) типом познания и мышления. Поэтому, на наш взгляд, логично предположить, что актуализированная метонимия характеризуется выраженной экспланаторностью, вместе с тем способствует компрессии информации и, акцентируя деталь и затушевывая фон, обладает характерологической функцией.
Библиографический список
1. Метонимия / Н.Д. Арутюнова // Большой энциклопедический словарь. Языкознание / под ред. Н.Д. Арутюновой, В.А. Виноградова, В.Г. Гака; гл. ред. В.Н. Ярцева. - М., 2000.
2. Трухановская, Н.С. Метонимический сдвиг при концептуализации денотативной ситуации (в сфере предикатов физического воздействия): автореф. дис. ... канд. фил. наук. - М., 2009.
3. Лакофф, Дж. Метафоры, которыми мы живем / Дж. Лакофф, М. Джонсон: пер. А.Н. Баранова. - М., 2008.
4. Лакофф, Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: что категории языка говорят нам о мышлении. - М., 2004.
5. Лакофф, Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике. Когнитивные аспекты языка. - М., 1988. -Вып. 23.
6. Рунова, Н.В. Когнитивные основы образования новых метонимических значений существительных (на материале английского языка): автореф. дис. ... канд. фил. наук. - М., 2006.
7. Баранов, А.Н. Введение в прикладную лингвистику: учеб. пособие. - М., 2001.
8. Филмор, Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Когнитивные аспекты языка. - М., 1988. - Вып. 23.
9. Меликян, А.А. Концептуальные модели семантики фразеологических единиц в свете идей когнитивизма (на материале фразеологических единиц библейского происхождения) // Некоторые проблемы синхронного и диахронного описания языков: межвуз. сб. науч. трудов. - Пятигорск, 1998.
10. Кобозева, И.М. Лингвистическая семантика: уч. пособие. - М.: Эдиториал УРСС, 2000.
11. Падучева, Е.В. Динамические модели в семантике лексики. - М., 2004.
12. Падучева, Е.В. К когнитивной теории метонимии // Диалог 2003: доклады международной конференции. - М., 2003. - № 1.
Bibliography
1. Metonimiya / N.D. Arutyunova // Boljshoyj ehnciklopedicheskiyj slovarj. Yazihkoznanie / pod red. N.D. Arutyunovoyj, V.A. Vinogradova, V.G. Gaka; gl. red. V.N. Yarceva. - M., 2000.
2. Trukhanovskaya, N.S. Metonimicheskiyj sdvig pri konceptualizacii denotativnoyj situacii (v sfere predikatov fizicheskogo vozdeyjstviya): avtoref. dis. ... kand. fil. nauk. - M., 2009.
3. Lakoff, Dzh. Metaforih, kotorihmi mih zhivem / Dzh. Lakoff, M. Dzhonson: per. A.N. Baranova. - M., 2008.
4. Lakoff, Dzh. Zhenthinih, ogonj i opasnihe vethi: chto kategorii yazihka govoryat nam o mihshlenii. - M., 2004.
5. Lakoff, Dzh. Mihshlenie v zerkale klassifikatorov // Novoe v zarubezhnoyj lingvistike. Kognitivnihe aspektih yazihka. - M., 1988. - Vihp. 23.
6. Runova, N.V. Kognitivnihe osnovih obrazovaniya novihkh metonimicheskikh znacheniyj suthestviteljnihkh (na materiale angliyjskogo yazihka): avtoref. dis. . kand. fil. nauk. - M., 2006.
7. Baranov, A.N. Vvedenie v prikladnuyu lingvistiku: ucheb. posobie. - M., 2001.
8. Filmor, Ch. Freyjmih i semantika ponimaniya // Novoe v zarubezhnoyj lingvistike. Kognitivnihe aspektih yazihka. - M., 1988. - Vihp. 23.
9. Melikyan, A.A. Konceptualjnihe modeli semantiki frazeologicheskikh edinic v svete ideyj kognitivizma (na materiale frazeologicheskikh edinic bibleyjskogo proiskhozhdeniya) // Nekotorihe problemih sinkhronnogo i diakhronnogo opisaniya yazihkov: mezhvuz. sb. nauch. trudov. -Pyatigorsk, 1998.
10. Kobozeva, I.M. Lingvisticheskaya semantika: uch. posobie. - M.: Ehditorial URSS, 2000.
11. Paducheva, E.V. Dinamicheskie modeli v semantike leksiki. - M., 2004.
12. Paducheva, E.V. K kognitivnoyj teorii metonimii // Dialog 2003: dokladih mezhdunarodnoyj konferencii. - M., 2003. - № 1.
Статья поступила в редакцию 07.12.11
УДК 801.6:7.031
Efimova L.S. АLGYS SAKHA (YAKUTS): FEATURES OF FORMS OF A VERB (IN THE COMPARATIVE PLAN WITH CEREMONIAL POETRY OF ALTAIANS, TUVINIANS). In article forms of verbs ^gys Sakha in the comparative plan with forms of verbs in ceremonial poetry of the people of Siberia are considered. The inclinations of verbs often used in grammatical forms of a genre, the carrying out of a ceremony caused by practice are revealed. One of feature of forms of a verb in Yakut algys underlines auxiliary verb occurrence buollun - in structure of a difficult compound predicate.
Key words: algys, Addressees, the Higher deities, Spirits-patrons, forces of the dark world, spirit-master of fire, cult-ritual poetry, the comparative plan, forms of verbs, grammatical forms.
Л.С. Ефимова, канд. филол. наук, доц. СВФУ им. М.К. Аммосова, г. Якутск, E-mail: [email protected]
АЛГЫС САХА (ЯКУТОВ): ОСОБЕННОСТИ ФОРМ ГЛАГОЛА (В СРАВНИТЕЛЬНОМ ПЛАНЕ С ОБРЯДОВОЙ ПОЭЗИЕЙ АЛТАЙЦЕВ, ТУВИНЦЕВ)
В статье рассмотрены формы глаголов алгыса саха в сравнительном плане с формами глаголов в обрядовой поэзии народов Сибири. Выявлены наклонения глаголов, часто употребляемые в грамматических формах жанра, обусловленные практикой проведения обряда. Одной из особенностью форм глагола в якутском алгысе подчеркнуто вхождение вспомогательного глагола буоллун- в состав сложного составного сказуемого.
Ключевые слова: aлгыс, адресаты, Высшие божества, Духи-покровители, силы темного мира, дух-хозяин огня, культовая поэзия, сравнительный план, формы глаголов, грамматические формы.
В обрядовой поэзии народов Сибири можно выделить три схемы коммуникативной направленности. Первая схема: АДРЕСАНТ - АДРЕСАТ (Божества и Духи-покровители), вторая:
АДРЕСАНТ - АДРЕСАТ (только Духи-покровители), третья: АДРЕСАНТ - АДРЕСАТ (люди). Адресантом или адептом выступали, в большинстве случаев, группа людей или один человек.
