CC BY
48
© Галло Я., 2018
ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОЙ ЛИНГВИСТИКИ
УДК 81'27
ББК Ш100.3 ГСНТИ 16.21.29 Код ВАК 10.02.19
Я. Галло
Нитра, Словацкая Республика
КОГНИТИВНЫЕ АСПЕКТЫ АНТРОПОЦЕНТРИЧЕСКОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА
Аннотация. Статья посвящена изучению проблематики одного из «центризмов», актуальных для человеческой экзистенции, — антропоцентризма в лексическом пространстве как перспективы языковой картины мира. В работе отмечаются три аспекта проявления антропоцентризма в языке: на лексическом уровне, на уровне фразеологии и на уровне категории оценочности, выражаемой в языке. Обсуждается проблема закрепления антропоцентризма в языке, освещенная польскими исследователями А. Пайзиньской и Р. Токарским. Рассматриваются четыре базовые категории, отражающие структуру естественного мира: пространство — время — множество и степень — интенсивность. В качестве доказательства проявления антропоцентризма в языке в осмыслении указанных категорий приводятся примеры метафорических выражений из разных славянских языков: словацкого, польского, русского. Идее отражения антропоцентризма в языке, который проявляется на уровне метафорических выражений и репрезентируется в виде оценочных суждений посредством «очеловеченных» сравнений, дается философское обоснование, заключающееся в представлении о том, что человеку изначально свойственно познавать окружающий мир и самоё себя сквозь призму собственного «Я»: в частности — сквозь призму физически ощутимого тела, сквозь призму собственных чувств, впечатлений и оценок.
Ключевые слова: антропоцентризм; антропоморфизм; тело; человек; языковая картина мира.
J. Gallo
Nitra, Slovak Republic
COGNITIVE ASPECTS OF ANTHROPOCENTRIC MODELING LINGUISTIC WORLDVIEW
Abstract. The paper deals with the issue of one of centrisms — anthropocentrism in lexical space as a perspective of linguistic worldview. The article discusses three aspects of anthropocentrism in the language: at lexical level, at phraseological level, and at the level of evaluation category expressed in the language. The issue of anthropocentrism in language in the framework of Polish phraseology according to A. Pajdzinska and R. Tokarski is discussed. The research of four basic categories reflecting the structure of natural world: space — time — quantity and degree — intensity is undertaken. As a proof of anthropocentrism in language in the comprehension of these categories, examples of metaphorical expressions from different Slavic languages are given: Slovak, Polish, and Russian. Philosophical justification is given to the idea of anthropocentrism in a language that manifests itself at the level of metaphorical expressions and is represented in the form of value judgments by means of «humanizing» comparisons, consisting in the notion that it is natural for a person to know the world around them through a prism of their own self, in particular through the prism of a physically perceptible body, through the prism of their own feelings, impressions and assessments. Keywords: anthropocentrism; anthropomorphism; body; person; language worldview.
Введение. Центром мира, центром, определяющим человеческую перспективу, является человеческое, субъективно проживаемое тело: тело определённой величины, структуры, пропорций, со специфически образовываемыми и работающими органами, оснащенными человеческими чувствами и восприимчивостью. Принципиальная задача телесности в человеческой когниции выражена заглавием книги М. Джонсона The body in the mind — «Тело в мыслях» [Johnson 1987]. Проявлением антропоцентризма языка становятся в таком случае и концептуальные схемы (image schemas) Д. Лакоффа и М. Джонсона, относящиеся к нашей телесности и закреплённости в пространстве: сосуд (container) или схема внутри — на улице, дальше схемы центр и окраина, целое и часть, путь, цикл и др. [ср. Johnson 1987; Lakoff, Johnson 1999].
Принципиальная для человека задача — осмысление тела и человеческой перспективы в языке (и в более глубоких структурах, на которые языковые выражения указывают) — отражается главным образом в словарном запасе любого языка мира. Таким образом, принцип антропоцентризма, предполагающий признание ведущей роли человека
в организации и использовании языка, является одним из фундаментальных принципов, действующих при когнитивном освоении мира человеком [см. подробнее о принципах: Дзюба 2015: 78-81].
Язык действительно сам по себе антропоцен-тричен, он представляет собой картину мира такой, как она кажется человеку, в каком виде она существует для человека. Человек стоит в центре языка и это проявляется во многих отношениях. Языковая картина мира [см. Алефиренко, Корина 2011: 110124; Корина 2014; ^а^а 2015а: 171-187], имеющая своё основание в антропоцентризме, относится (первично в своей основной позиции) собственно к миру естественному. Она связанна с контекстами ежедневной жизни. Согласно словацким исследователям Я. Соколовой и Н. Кориной, антропоцентризм «представляет собой совокупность свойств языка, обусловленную тем, что вещи и явления мира человек познаёт с точки зрения своих преференций. В лингвистике не случайно бытует мнение, что лексический фонд любого естественного языка имеет две доминанты: человек и мир. Поэтому в любом языке содержатся лексические выражения, изначально связанные с человеком: наименования человека,
наименования частей тела, наименования физических и психических качеств, наименования артефактов и т. д.» [Соколова, Корина 2013: 41]. Похожее мнение высказала в своей научной статье и З. Ковачова. По ее мнению, «в смысле антропоцентризма как основного постулата когнитивной лингвистики человек является центром языкового события и сходным образом сам по себе становится меркой или инструментом выражения нескольких сущностей» [2015b: 169-170].
Обсуждения и результаты. Антропоцентризм, однако, не значит только body in the mind, даже если имеет в человеческой телесности бесспорно свою основу. Ведь что другое, как не тело, основывает нашу расположенность и перспективу — место, где стоим (собственными ногами) и оттуда смотрим в мир (собственными глазами)? Это перспектива ни птичья, ни лягушечья, а именно человеческая. Продемонстрируем это положение некоторыми примерами.
1. Метафоричность языка как отражение антропоцентризма. Выражением антропоцентризма является известный факт, что в основе многих лекси-кализованных метафор стоят названия частей человеческого тела (т. н. соматизмы): hrdlo fl'ase — горлышко бутылки; ucho dzbänu — ручка кувшина; hlävka cesnaku — головка чеснока; ruka zäkona — рука закона. И среди глаголов изобилуют переносными значениями те, которые обозначают основные человеческие телесные положения или движения: stät' — стоять; sediet — сидеть; lezat — лежать; ist — идти; bezat — бежать; niest — нести. Стоит можно сказать не только о человеке, но, напр. также о любом объекте (стол, шкаф, чашка на столе) или о погоде, лежит снег на полях, идут или не идут часы, бежит время...
2. Оценочность как проявление антропоцентризма в языке. Однако ещё более глубокое закрепление антропоцентризма в языке обнаружим, согласно А. Пайдзиньской [1990] и Р. Токарскому [1991 b], если исследуем оценку, присутствующую в разнообразных языковых выражениях. Оказывается, что в языке представляет собой наиболее высокую оценку именно человек (и его «человеческие» качества). Что является человеческим, то является и хорошим. Ряд переносных значений и фразем, например, исходит из оппозиции «человек — животное», причём это «зверинное» является в сравнении с «человеческим» всегда отрицательным (bud'me l'ud'mi — быть нам людьми; konecne sa citil ako clovek — в конце концов он чувствовал себя как человек; sprävat sa neludsky / ludsky — вести себя не по-человечески / по-человечески; (ne)sprävat' sa ako clovek — вести себя не по-человечески; sprävat sa ako zviera, ako dobytok — вести себя как животное, как скотина; nel'udske — zvieracie — bestiälne zaobchädzanie ^ нечеловеческое — животное — зверское обращение и др.). Можно привести в пример также частые пренебрежительные выражения, грубые просторечия, относящие план содержания выражения к звериному миру (krava — корова; hus — гусыня, osol — осёл; krysa — крыса) и др. Сравнить можно также депрециативный характер первично «звериных» выражений, если они употреблены о человеке (zrat — жрать; zdochnüt' — подохнуть; pelech — лого-
вище). Хотя ласковыми являются некоторые звериные уменьшительные слова (kocurik — котик и macicka — кошечка; myska — мышка; vtäcik — птичка; chrobäcik — жучок), однако неуменьшительные названия этих животных (ср. mys — мышь; vtäk — птица; chrobäk — жук) в связи с человеком (может быть за исключением macicka — кошечка) большей частью никаких положительных коннотаций не несут.
3. Проявление антропоцентризма во фразеологии. А. Пайдзиньская делает акцент на антропоцентрическом характере фразеологии. Фразеология свидетельствует о характере языковой картины мира весьма принципиально. Основными координатами языковой картины мира можем понимать концептуальные схемы Лакоффа и Джонсона, а также и ориентировочные метафоры, исходящие из трёх размеров: наверху — внизу (например: Hlavu hore! — Выше голову!; Nevesaj hlavu! — Не вешай голову!); впереди — сзади (например: Bytpozadu [s niecim, v niecom, za niecim, za niekym] — быть [идти, тащиться, плестись, оказаться] в хвосте) [см. Stepanova, Svaskova, Arkhangelska 2016: 43-48] и направо — налево (например: Neobzerat sa ani vl'avo ani vpravo — действовать без оглядки).
Своё научное сочинение об антропоцентрично-сти польской фразеологии А. Пайдзиньская разделяет на четыре части, которые показывают структуру естественного мира: пространство — время — множество и степень — интенсивность.
Что касается отношений пространства, то исходным пунктом и перспективой вновь является человек в своей телесности. Если должна быть выражена пространственная близость, в польском языке используется (то же в других славянских языках) главным образом название трёх частей тела: носа, руки и бока, напр. niekto nam zabuchne dvere pred nosom — кто-нибудь нам захлопнет дверь прямо перед носом; mat' nieco po ruke — иметь под рукой; kracal s peknym dievcat'om po boku — шагал с красивой девушкой рядом. Немало таких выражений в русском языке: находиться под самым носом, нос к носу (т. е. вблизи), рукой подать (т. е. находиться недалеко), жить бок о бок, быть под боком (т. е. совсем рядом) и мн. др.
Время обычно понимается в категориях пространственных. Ряд слов относится одновременно к пространству и времени (ср. напр. pred — перед, po — после, v — в, okolo — возле, dlhy — длинный, krätky — короткий, zaciatok — начало, koniec — конец): ср. boli v lese — мы были в лесу и stalo sa to v juli — это случилось в июле. Начало и конец может иметь верёвка, но также дорога (в обоих значениях, конкретном и абстрактном) или лекция, и это всё может быть длинное или короткое. Упомянем также о временном значении первично пространственных предлогов: je to pred mnou — это передо мною; mäm pred sebou skusky — uz je to za mnou ^ передо мной экзамены — это уже у меня за плечами и т. п. И вновь об антропоцентризме свидетельствуют многочисленные соматизмы, отражающие временные значения, ср.: быть на носу (т. е. приближаться — о времени), нос не дорос (о молодости для какого-либо
© Галло Я., 2018
41
дела), сделать что-либо на скорую руку (т. е. очень быстро) и др.
Множество и степень также нередко выражаются при помощи слов, обозначающих части тела: spocitat nieco na prstoch jednej ruky (malo) — можно по пальцам пересчитать (мало); mat niecoho po krk — быть чем-нибудь сытым по горло и nad hlavu (mnoho — a neprijemného — быть сытым по горло (много — и неприятного)).
Категория интенсивности проявляется посредством лексических маркеров, обозначающих сома-тизмы, ср.: увести из-под носа, перед самым носом (т. е. в непосредственной близости), кровь из носу (т. е. обязательно, любой ценой); как рукой сняло (т. е. быстро, внезапно), держать руку на пульсе (быстро реагировать) и др.
Человеческое тело тщательно осмыслено, в результате чего человек оказывается «вхожим» в язык и сам мир, как об этом свидетельствуют многочисленные языковые факты, отражающие фрагменты языковой картины мира.
Следует заметить, что с понятием антропоцентризма языковой картины мира тесно связано понятие антропоморфизма. Отчетливо заметна тенденция «очеловечивать» (т. е. наделять человеческими характеристиками иные объекты реального мира) не только животных (macka sa nazlostila — кошка рассердилась; pes ziarli — собака ревнует), но и неживые объекты, вещи, приборы и под. (например: prâcka zatial' dobre sluzi — стиральная машина пока хорошо служит; stroj strajkuje — машина бастует; vysâvac vypovedal sluzbu — пылесос перестал действовать; co mi to ten pocitac zasa robi — что мне этот компьютер опять делает) или части тела (neposlùcha ho srdiecko — не слушает его сердечко), или болезни (skolila ho chripka — свалил его грипп). Характеризуя погоду и явления природы, мы часто используем лексические единицы, первично назначенные человеческим субьектам (slnko sa smeje — солнце смеётся; je zamracené — пасмурно; uplakany den — плаксивый день).
Заключение. Языковая картина мира является, если следовать философии Хайдеггера, выражением экзистенциальных категорий. В языковой картине мира и посредством её структур раскрываются конститутивные моменты человеческой жизни (например: бытие в мире, забота и устраивание, событие, злободневность, тревога, радость, впадание, возможность, проектирование будущего, решение, смерть, и, конечно, понимание и речь) [ср. Heidegger 1996, passim].
Циклы человеческой жизни задаёт Солнце и движение Земли — день и ночь, темнота и свет, сон и бодрствование; чередование времён года, новые и новые «подрастание и задний ход» Луны. Солнце с давних пор человек видит утром восходящим, в обеденное время стоящим высоко и вечером садящимся за горизонт. С другой стороны, и сам человек работает днём и ночью, с темноты до темна, от зари до зари. Таким образом, человек, будучи частью этого мира, осознавая, что его жизнь обусловлена явлениями этого мира, видит этот мир через самоё себя и таким образом согласует свое бытие с
экзистенцией объективного мира. Всё это имеет свою языковую размерность, происходит в значительной мере в связи с языком или с речью, или точнее посредством неё. «Всё, что является человеческим, должны были бы принимать как высказанное», — пишет Гадамер [ср. Gadamer 1999: 29], если речь идёт о межчеловеческой коммуникации, об образе и толковании мира или об области отношения к тому, что невозможно схватить органами чувств. Человек побуждён к тому, чтобы все вокруг и самоё себя осмыслить по-человечески и выразить на доступной для себя основе — то есть посредством языка, то есть высказать.
ЛИТЕРАТУРА
Алефиренко Н. Ф., Корина Н. Б. Проблемы когнитивной лингвистики. — Nitra: Universitet Konstantina Filosofa v Nitre, 2011.
Дзюба Е. В. Лингвокогнитивная категоризация в русском языковом сознании: монография. — Екатеринбург: Уральский гос. пед. университет, 2015. - 286 с.
GadamerH. G. Clovek a rec. — Praha, 1999.
Heideger M. Das Ding — Vec; Die Sprache — Rec; Dichterisch wohnet der Mensch — Basnicky bydli clovek // Basnicky bydli clovek. — Praha, 1993. — S. 6-35; 42-75; 76-103.
HeidegerM. Byti a cas. — Praha, 1996.
Johnson M. The body in the mind: the bodily basis of meaning, imagination, and reason. — Chicago; London, 1987.
Korina N. i kol. Jazykovaja kartina mira i kognitivnyje prioritety jazyka. — Nitra: Universitet Konstantina Filosofa v Nitre, 2014.
Kovacova Z. Jazyk a (po)rozumenie z aspektu kogni-tivnej lingvistiky. — Nitra: Univerzita Konstantina Filozofa v Nitre, 2015 a.
Kovacova Z. K otazke posesivneho dativu ako kategörii aspektu v kontexte lingvokognitivistickeho chapania posesivnosti na porovnani spanielskeho a slovenskeho jazyka // Slovencina v kontexte slovanskych a neslovanskych jazykov. — 2015 b. — S. 169-180.
Lakoff G., Johnson M. Philosophy in the flesh: the embodied mind and its challenge to Western thought. — New York, 1999.
Pajdzinska A. Antropocentryzm frazeologii potocznej // Etnolingwistyka. — 1990. — S. 59-68.
Pcola M. Za hranicami fikcneho rozpravania. Interpretacne pristupy k umeleckym a mimoumeleckym typom naracie. — Nitra: Univerzita Konstantina Filozofa v Nitre, 2016.
Sokolova J. Tri aspekty verbalneho textu. — Nitra: Univerzita Konstantina Filozofa v Nitre, 2012.
Sokolova J., Korina N. Celovek — Jazyk — Diskurs. — Saarbrücken: Palmarium Academic Publishing, 2013.
Stepanova L., Svaskova M., Arkhangelska T. Obraz ce-loveka vo frazeologii = Clovek ve frazeologii: vykladovy slovnik, tezaurus. — Olomouc: Univerzita Palackeho v Olo-mouci, 2016.
Tokarski R. Czlowiek w definicji znaczeniowej slowa // Przeklad Humastistyczny, 1991b. — № 3-4. — S. 131-140.
Vankova I., Nebeska I., Saicova-Rimalova L., Sledro-va J. Co na srdci, to na jazyku. Kapitoly z kognitivni lingvistiky. — Praha: Nakladatelstvi Karolinum, 2005.
REFERENCES
Alefirenko N. F., Korina N. B. Problemy kognitivnoy lingvistiki. — Nitra: Universitet Konstantina Filosofa v Nitre, 2011.
Dzyiba E. V. Lingvokognitivnaya kategorizatsiya v russkom yazykovom soznanii: monografiya. — Ekaterinburg: Ural'skiy gos. ped. universitet, 2015. - 286 s.
GadamerH. G. Clovek a rec. — Praha, 1999.
Heideger M. Das Ding — Vec; Die Sprache — Rec; Dichterisch wohnet der Mensch — Basnicky bydli clovek // Basnicky bydli clovek. — Praha, 1993. — S. 6-35; 42-75; 76-103.
HeidegerM. Byti a cas. — Praha, 1996.
Johnson M. The body in the mind: the bodily basis of meaning, imagination, and reason. — Chicago; London, 1987.
Korina N. i kol. Jazykovaja kartina mira i kognitivnyje prioritety jazyka. — Nitra: Universitet Konstantina Filosofa v Nitre, 2014.
Kovacova Z. Jazyk a (po)rozumenie z aspektu kogni-tivnej lingvistiky. — Nitra: Univerzita Konstantina Filozofa v Nitre, 2015 a.
Kovacova Z. K otazke posesivneho dativu ako kategörii aspektu v kontexte lingvokognitivistickeho chapania pos-esivnosti na porovnani spanielskeho a slovenskeho jazyka // Slovencina v kontexte slovanskych a neslovanskych jazykov. — 2015 b. — S. 169-180.
Lakoff G., Johnson M. Philosophy in the flesh: the embodied mind and its challenge to Western thought. — New York, 1999.
Pajdzinska A. Antropocentryzm frazeologii potocznej // Etnolingwistyka. — 1990. — S. 59-68.
Pcola M. Za hranicami fikcneho rozpravania. Inter-pretacne pristupy k umeleckym a mimoumeleckym typom naracie. — Nitra: Univerzita Konstantina Filozofa v Nitre, 2016.
Sokolova J. Tri aspekty verbalneho textu. — Nitra: Univerzita Konstantina Filozofa v Nitre, 2012.
Sokolova J., Korina N. Celovek — Jazyk — Diskurs. — Saarbrücken: Palmarium Academic Publishing, 2013.
Stepanova L., Svaskova M., Arkhangelska T. Obraz ce-loveka vo frazeologii = Clovek ve frazeologii: vykladovy slovnik, tezaurus. — Olomouc: Univerzita Palackeho v Olo-mouci, 2016.
Tokarski R. Czlowiek w definicji znaczeniowej slowa // Przeklad Humastistyczny, 1991b. — № 3-4. — S. 131-140.
Vankova I., Nebeska I., Saicovä-Rimalovä L., Sledro-va J. Co na srdci, to na jazyku. Kapitoly z kognitivni lingvistiky. — Praha: Nakladatelstvi Karolinum, 2005.
Данные об авторе
Ян Галло — кандидат филологических наук, доцент, Университет им. Константина Философа в Нитре, Философский факультет, Кафедра русистики (Нитра).
Адрес: 94901, Словацкая Республика, Нитра, Голлого, 8. E-mail: [email protected].
About the author
Jan Gallo, Associate Professor, Constantine the Philosopher University in Nitra, Faculty of Arts, Department of Russian Studies (Nitra).
