CC BY
158
ЯЗЫКОЗНАНИЕ
Н.Ф.Алефиренко* КОГНИТИВНО-СЕМИОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ СЛОВА1
В статье раскрываются методологические основы непа-радигмального подхода к когнитивно-семиологической теории слова. В центре внимания находится соотношение основных категорий: семиологии и семантики, семиологии и символизма, семиологии и когнитивистики.
1. Становление когнитивно-семиологической теории слова обязано непарадигмаль-ным взглядам на уже, казалось бы, известные явления языка и речи. Непарадигмаль-ными они являются потому, что не вписываются в рамки общепринятых парадигм концептуальных схем, проблемных ситуаций и стандартов их решения [1.С.28]. К таковым относится интеграция когнитивно-дискурсивной лингвистики и лингво-культурологии, предполагающая не столько взаимодополнение, сколько глубинное взаимодействие на уровне общей методологии и частных методик.
Для этого у них имеются внутренние предпосылки: с одной стороны, познание мира в определенном дискурсивном пространстве сопровождается его оценочносмысловой интерпретацией, что порождает предмет культуры; а с другой стороны, лингвокультурология с описательно-иллюстративной дисциплины стремится к когнитивно-дискурсивному осмыслению того, как в процессе познания действительности обычный предмет мысли превращается в факт лингвокультуры. В этом, собственно, и состоит главное отличие лингвокультурологии от культурологии.
Такого рода центробежные силы требуют переосмысления категорий, существующих в рамках каждой дисциплины в отдельности, и формулировку новых, которые бы удовлетворяли процессы их интеграции.
Прежде всего, переосмысления требует один из основных постулатов постсоссю-ровской лингвистики: каждый язык представляет собой не только и не столько статическую систему, фиксирующую результаты отражения внешнего мира в качестве его адекватной семантической модели, сколько систему функционально-коммуни-
* Алефиренко Н.Ф., 2006
Алефиренко Николай Федорович — кафедра английской филологии Белгородского государственного университета
1 Работа выполнена в рамках внутривузовского гранта БелГУ (2006 г.)
кативную. Ведь даже в системном своем состоянии язык представляет собой функционирующую систему. И в этом плане он является не только структурно-системным, но, и это важнейшая его ипостась, динамическим когнитивно-семиологичес-ким образованием. Все это предполагает поиск такого методологического принципа когнитивно-культурологического исследования, который бы адекватно воспроизводил диалектически сложную природу языка как деятельностной системы.
Справедливости ради следует отметить, что к настоящему времени система языка получила достаточно глубокое и многоаспектное описание. Разрабатываются структурная, функциональная и когнитивно-дискурсивная модели естественного языка. Однако ни одна из них не отвечает потребностям когнитивно-дискурсивного подхода к лингвокультурологии, который нуждается в едином принципе исследования синергетически целостного объекта. Такого рода методологический принцип, в моем представлении, должен быть оринтирован на познание онтологических свойств и признаков объектов лингвокультуры в их когнитивно-дискурсивной репрезентации. В этой связи сделаем несколько допущений.
Если исходить из двуединой сущности языка, то частью когнитивно-дискурсивного подхода может быть семиологический принцип описания языка, отражающий представления Ф. де Соссюра о двуплановом модусе существования языка/речи. Дальнейшее развитие семиологический принцип нашел в трудах Э. Бенвениста, в частности в его теории о двойном означивании языковых единиц. Позже этот принцип был воспринят И.А. Бодуэном де Куртенэ, также убежденном в билатеральной сущности языка: как комплексе категорий и как беспрерывно повторяющемся процессе.
В отечественном языкознании основополагающие постулаты семиологического принципа впервые были сформулированы Ю. С. Степановым в 1976 году [7.С.206], а затем были конкретизированы и развиты А.А. Уфимцевой [8.С.68]. В наше время разработка семиологического подхода была завершена за рубежом в трудах А.-Ж. Грейма-са, а в отечественном языкознании последователями Ю.С. Степанова — В.В. Мартыновым, А.А. Уфимцевой, H.H. Болдыревым и др.
Для зарубежной лингвистики характерно предельно широкое понимание семиологии. Наиболее ярко ее представляет Р. Барт. В актовой лекции, прочитанной им 7 января 1977 года при вступлении в должность заведующего кафедрой литературной семиологии в Коллеж де Франс, широта этого подхода сформулирована следующим образом:
1. Семиология — это не категориальная сетка, в которую можно было бы непосредственно уложить реальность, приписав ей универсальную смысловую проницаемость. Скорее, ее задача в том, чтобы — время от времени, то в одном, то в другом месте — будоражить реальность; она утверждает, что такой будоражащий эффект возможен и без всякой сетки; наоборот, именно тогда, когда семиология пытается стать такой сеткой, она теряет всякую будоражащую силу. Отсюда следует, что семиология не способна подменить собой ни одну конкретную науку. Семиология по своей сути не только не вытесняет ни одной исследовательской дисциплины, но, напротив, помогает им, служит своего рода джокером современного знания, подобно тому, как сам знак является джокером всякого дискурса.
2. Семиология окажется скорее семиотропией: повернувшись лицом к знаку: она заворожена им, взирает на него и его воспринимает <...> как некое воображаемое зрелище. Знак, по крайней мере, знак, предстающий взору семиолога, всегда дан ему непосредственно, он бросается ему в глаза со всей очевидностью, словно вспышка
воображаемого. Именно по этой причине семиология, в понимании Р. Барта, не есть герменевтика: она не столько раскапывает смыслы, сколько зарисовывает реальность <...>. Ее излюбленные тексты созданы воображением: это повествования, образы, портреты, разного рода экспрессивные образования, идиолекты, страсти, структуры, обладающие видимостью правдоподобия и в то же время недостоверностью истины. Семиологией можно назвать последовательность операций, позволяющих (или сулящих возможность) обращаться со знаком как с расписным полотном или, если угодно, с вымыслом. Подобного рода рассуждения звучат для нас несколько витиевато, но в них содержится глубокий смысл, позволяющий выделить предмет лингвистической семиологии в безграничном семиотическом Космосе, оставив за его рамками интересы герменевтики и общей семиотики. Дело в том, что семиология изучает знаки не только естественных языков, но и искусственных языков, знаки техники, архитектуры искусства, поведения и т.д. (Б.В. Григорьев). Своеобразие предмета лингвистической семиологии состоит в том, что она изучает знаки с точки зрения их (а) синтактики — сочетаемости знаков по своим собственным законам, (б) семантики — их способности выражать предметное значение и смысл, (в) прагматики, то есть с точки зрения интерпретатора.
Для когнитивной лингвокультурологии такой подход к семиологии соответствует основному свойству объектов лингвокультуры. Он органически совмещает в себе их важнейшие параметры: стабильность и динамизм. При этом, не отрицая стабильности языковой системы (всякая система стабильна; утратив стабильность, система распадается), декларируется ее динамический характер. Единство противоположностей достигается, если перефразировать Ю.С. Степанова, с помощью «челночной процедуры» абстрагирования от дискурса к семантике, а от семантики снова к дискурсу и обратно.
3. Учитывая тот факт, что язык при семиологическом подходе понимается прежде всего как комплекс категорий, поиск адекватного методологического принципа для когнитивной лингвокультурологии целесообразно вести в направлении когнитивной интерпретации самих языковых категорий и принципов их формирования.
В этом отношении, по мнению H.H. Болдырева, может оказаться полезным прототипический принцип формирования категорий, позволяющий по-новому взглянуть на проблему взаимоотношения семантики и дискурсивных условий ее формирования, на единство системного и функционального аспектов в языке [2.С.98 и след.].
Особенно методологически ценным этот подход может оказаться в рамках теории синергетики языка, сознания и культуры, поскольку он отражает идею непрерывности категориального континуума, то есть идею зыбкости и взаимопереходнос-ти межкатегориальных границ, что выражается в плавном и непрерывном переходе от одной категории к другой [2.С.81].
В центре структурирования категории находится идея относительного сходства, или подобия (но не абсолютного тождества) объектов мыслительного отражения. Это означает, что объекты, подводимые под ту или иную категорию, воспринимаются в фокусе их соотношения к прототипу данной категории, по степени их сближения с прототипическими свойствами категории. Соответственно эта же идея оказывается определяющей при выявлении «семейного сходства» вновь познаваемых объектов. Она же лежит в основе всей многоуровневой категоризации мира: системной и функциональной, сенсорно-рефлекторной и когнитивно-дискурсивной.
Реализация прототипического принципа одновременно и системной, и дискурсивной (функциональной) категоризации культурно значимых языковых единиц
обеспечивается «нежестким» характером категориальных границ. Именно это, используя ту или иную общую с прототипом характеристику, позволяет включать в состав категорий не только наиболее ярких представителей данной категории, но и менее типичные объекты познаваемой действительности. Единственным принципиально важным условием такого решения служит их смысловая релевантность в одних и тех же контекстах и соответствие целям или установкам речемыслительного акта.
Прототипический характер формирования категорий открывает новые (когнитивно-дискурсивные) перспективы применения семиологического подхода к лингвокультурологическому описанию языка и его единиц. A поскольку прототипическая категоризация мира является по своему существу когнитивной, то есть все основания такой принцип исследования назвать кoгнumuвнo-ceмuoлoгuчecкuм.
Принципы когнитивно-семиологического исследования, в противоположность генеративному, структурному и традиционно-описательному, впервые в отечественном языкознании были сформулированы Ю. C. Огепановым в 1976 году [7.C.206], а затем были конкретизированы и развиты A.A. Уфимцевой [8.C.68]. Затем семиоло-гический подход был незаслуженно отодвинут с авансцены лингвистических исследований, видимо, в связи с его структуральным прошлым. Однако в наше время, когда идеи генеративной и структурной лингвистики подвергаются переосмыслению (а значит и переоценке) с позиций интеграционного подхода к явлениям рече-мышления, возникает необходимость обратиться к истокам семиологии, чтобы отделить зерна от плевел: семиологический креатив от структурального догматизма.
2. Сeмuoлoгuя u ceмaнmuкa. Для решения данной проблемы обратимся к теории
A.-Ж. Греймаса, различающего два самостоятельных уровня речи — семиологический и семантический [9.C.78]. Ученый считает их двумя разными способами речевого представления содержания. Элементы таким образом структурированного содержания, вступая в дискурсе в парасмысловые отношения, обеспечивают двухуровневое существование значения. Выделяются, однако, названные уровни не с целью последующего описания, а для уточнения способа их coдeйcmвoвaния и ради того, чтобы очертить их контуры и конфигурации.
Вводя в структуру означающего универсума два уровня значения, ученый особо подчеркивает их взамную независимость. Вместе с тем утверждается, что, будучи рассмотрены совместно, эти два уровня образуют имманентный универсум значения, по праву предшетвующий проявлению cocmaвляющиx его элементов в диcкyрce. ^мантика слова существует в двух измерениях: в системе языка и в дискурсе. Причем в дискурсивной деятельности нередко появляются такие смыслы, которые системой языка не эксплицируются. Они порождаются когнитивными пропозициями2 в конкретном высказывании. Если предложение-высказывание — это модель факта, модель действительности, какой мы ее себе представляем, то его, по мнению Мауро де Т., можно назвать «проекцией возможной ситуации» [5.C.75] в семантическом пространстве «возможных миров» (Л. Витгенштейн, Дж. Cepль., Д. Вандервекен,
B.В. Целищев, Вяч. Вс. Иванов, H^. Черемисина, A.^ Бабушкин). Речевая интенция, то есть потребность выразить пропозитивный смысл, или пропозициональное содержание [4.C.157,163], предопределяет позиционную схему высказывания, для
2
В связи с многозначностью этого термина уточним, что нами он употребляется для обозначения особой оперативной структуры сознания (Ю.Г. Панкрац), порождаемой восприятием событий и явлений в их взаимодействии.
заполнения позиций которой подбираются соответствующие слова. Поскольку нужного слова в системе языка нет, приходится использовать имеющиеся в языке лексемы, которые вынуждены, погашая свое системное значение, «подстраиваться» [6.С.11] под объективируемый в дискурсе пропозитивный смысл, связанный с переживанием субъективной значимости тех явлений или событий, которые оказались в зоне действия ведущего мотива. В результате семантика слова видоизменяется и становится предметом семиологии — науки о процессуальной (дискурсивной) семантике. Эта противопоставленность системы процессу принимается далеко не всеми исследователями (многим лингвистам кажется само собой разумеющимся). Более того, область семиологии выступает сегодня той сферой, где встречаются интересы нескольких гуманитарных дисциплин. Особенно важно для А.-Ж. Греймаса показать позиции структурной семиологии для тех лингвистов, которые сущность семиологии ищут в недрах феноменологической психологии или генетики и нередко представляют свое понимание параллельным собственно семиологическому. Прежде всего, ученый убежден в логическом предшествовании и самостоятельности семиологического уровня по отношению к уровню семантическому. Автор стремится противопоставить свое понимание семиологии исследователям символизма, его природы и происхождения, в частности, ту устремленность к синтезу, которая проявляется в «Антропологических структурах воображаемого» Ж. Дюрана. Это противопоставление вызвано тем, что его оппонент касается, как правило, тех проблем, которыми озадачен сам А.-Ж. Греймас. Однако методы, применяемые исследователями, а также предлагаемые ими решения находятся на разных методологических полюсах.
Так, теория символической семантики, которая особенно занимает Ж. Дюрана, основана на критериях генетического характера. Она опирается на рефлексологию Бехтерева и на основополагающее различение трех доминантных рефлексов: двигательного, пищеварительного и копулятивного. Именно рефлексологический уровень, рассматриваемый в качестве исходного в онтогенетическом отношении, породил, по мысли Дюрана, некое подобие систематизации телодвижений, находящихся «в тесном сосуществовании» с символическими представлениями. Этот уровень, сам по себе еще не являющийся символическим, и лежит в основании символизма. Благодаря ему, — убежден Дюран, — становится возможным развитие воображаемого, представленного в схемах и архетипах. При этом Ж. Дюран показывает зависимость архетипов от схем. В качестве примера рассматриваются телодвижения человека. Они выступают первичным звеном на оси возникновения символа. И в силу этого телодвижения могут быть названы схемами, на базе которых формируются архетипы. Так, жест вертикализации, основанный на двигательной доминанте, порождает определения-прототипы «высокий — низкий». Точно так же, как движение проглатывания, опущения, соответствующее пищеварительной доминанте, в случае своего продолжения производит прототипы «содержащее — содержимое». Кроме того, те же самые схемы порождают субстантивные архетипы типа «свет — тьма», «цвет», «сосуд», «форма — субстанция».
Словом, работа Ж. Дюрана, с точки зрения А.-Ж. Греймаса, одновременно содержит как достоинства, так и недостатки, присущие эклектизму. На этом фоне А.-Ж. Греймас стремится найти истинные принципы построения двухуровневой структуры значения. Их поиск основан на понимании семиологии как процесса, а семантики — как символической системы.
3. Семиология и символизм. Прежде всего, А.-Ж. Греймас показывает соотношение семиологического и символического. Сначала ученый пытается показать, что символизм, в какой бы форме он ни выступал, по природе своей не отличается от других проявлений значения и что при его описании используется та же методология.
Затем ученый считает необходимым уточнить свое понимание. Было бы неверно, по его мнению, уподоблять символизм способу существования семиологических структур. Если для самостоятельного функционирования символизм и должен опираться на семиологический уровень, он, тем не менее, всегда вынужден содержать в себе ссылку на нечто иное, на некий уровень речи, отличный от уровня семиологи-ческого.
А.-Ж. Греймас допускает, что семиологическое образует некую разновидность означающего, которое сочленяет символическое означаемое и включает его в сеть различаемых значений.
Однако автор тут же считает необходимым пояснить, что область семиологического структурирования гораздо шире любой частной формы символизма. Другими словами, не существует устойчивой корреляции между определенным семиологи-ческим пространством и определенным типом символизма. Семиологическое безразлично к символизму, который содержит его внутри себя.
В итоге автор приходит к выводу о том, что описание семиологического уровня представляет собой самостоятельную задачу, которая должна быть разрешена без принятия во внимание той или иной разновидности символизма.
Сопоставление символического и семиологического позволило А.-Ж. Греймасу увидеть некоторые очертания семиологического уровня, представляющего собой форму содержания. Однако понятия семиологического и формы содержания не совмещаются друг с другом: если все семиологическое с необходимостью принадлежит к форме содержания, то обратное утверждение неверно.
4. Семиология и когнитивистика. Согласно А.-Ж. Греймасу, семиологический и семантический способы представления содержания «встречаются» в дискурсе, порождая тем самым особые когнитивно-дискурсивные условия существования значения [9.С.104]. Поскольку свойством познавательной креативности обладает именно семиологический уровень, есть основание квалифицировать соответствующий принцип лингвокультурологического исследования как когнитивно-семиологический. Его содержательными составляющими служат семиология, семантика, когниция и дискурс. К сожалению, определение последних остается дискуссионным. Причиной тому является отсутствие понимания их связи с нейролингвистикой.
В связи с этим представляется достаточно перспективной мысль А.-Ж. Греймаса о том, что современные семиологические штудии могут быть активизированы когнитивной психологией и биолингвистикой совместно с логико-семасиологическими изысканиями. Справедливо и обратное: интенсивное развитие когнитивной лингвистики как интегрированной науки находится в плоскости интеграции семиоло-гических и семантических принципов исследования имплицитного взаимоотношения языка, сознания и культуры, что служит дополнительным аргументом в пользу его названия когнитивно-семиологическим.
Конечно же, как бы ни стремились исследователи найти способы разграничения семиологии и семасиологии, важно не забывать и об их родстве. Семасиологический подход родственен семантическому уже тем, что также обращен к содержательному аспекту языкового знака. Специфика же его — в ориентации на внутреннюю струк-
туру языкового значения. В его активе такие понятия, как семантема, семема, сема и т.п. От семасиологического подхода семиологический отличается тем, что при его использовании в центре внимания находятся человек как интерпретатор результатов мыслительного отражения действительности и центр лингвосемиозиса. Он интегрирует в себе идеи семасиологического и семиотического исследования.
В чем же состоит конструктивная сущность когнитивно-семиологического подхода?
1. Прежде всего, семиологический принцип восстанавливает роль наблюдения над конкретным, единичным и особенным, предполагая взаимосвязь «глубинных процессов» порождения речемысли с «внешними» непосредственно наблюдаемыми в речи во всем их многообразии и противоречивости [7.С.206].
Данный принцип сосредотачивает наше внимание на взаимодействии двух типов языкового семиозиса: двукратной репрезентации знаний языковыми единицами (двукратной референции языковых единиц): первичной (семиологической) и вторичной (семантической) объективации. Первичная объективация служит исходной точкой семиозиса, а вторичная — конечным этапом знакообразования, формирующим на основе первичного семиозиса культурно значимые единицы языка. Данный се-миологический принцип направлен на преодоление недостатков известной знаковой теории Ч. Морриса, не разграничивающей первичное и вторичное означивание. Кроме того, современный семиологический подход, учитывая человеческий фактор языка, вводит в качестве конституента семиологического процесса так называемую «интерпретанту» (фазу осмысления знака) и «интерпретатора» (того, кто воспринимает, осмысляет и интерпретирует знак) [10.С.43]. Это позволяет по аналогии с семантическим треугольником Ричардса — Огдена построить «ономасиологический треугольник». В отличие от семантического треугольника Ричардса — Огдена, в его состав входит интерпретант — человек как субъект речемыслительного процесса. Отсюда его краеугольные точки: «номинатор — номинант — номинат» .
2. Функциональная взаимосвязь системы языка и системы мышления представляет собой отношение между системой «означаемых» и системой «означающих». Такого рода взаимосвязь не может быть сведена не только к взаимно однозначному соответствию цельных единиц смысла и текста (в силу принципа асимметрии знака), но и к статичному соответствию компонентов единиц того и другого плана. Речемыслительный механизм, реализующий взаимосвязь двух систем, в свою очередь, опирается на принцип иерархии речемыслительных единиц и на принцип метаморфизма, представляющий собой системное взаимодействие всех участвующих в речемыслительном процессе факторов [7.С.207].
3. Семиологический принцип не только предполагает тесную связь языка с мышлением, но и его сложные когнитивные отношения с действительностью (объективной и субъективной). При этом соотношение содержания и формы выражения интерпретируется как процесс первичного и вторичного знакообразования, в результате осмысления которых создаются языковые единицы в системе языка и в речи, находящиеся в определенной взаимосвязи и иерархии [8.С.66].
В гносеологическом плане первичное и вторичное означивание можно рассматривать как старый (имеющийся) и новый (приобретенный) опыт. Это обусловливается тем, что задачей речемыслительной деятельности является необходимость согласовать новую реальность с уже имеющимся опытом. Средством для этого, писал в свое время В. Скаличка, является представление новой реальности с помощью фиксированных системой языка мыслительных образов [ср.: 11]. Речемышление всегда
направлено на познание действительности посредством лингвосемиозиса новой реальности.
4. Известно, что согласно семиологическому принципу, элементарными речемыслительными функциями языка выступают номинация — абстрагирование предметов и признаков (постоянных и процессуальных), предикация — абстрагирование связей между предметами и локация — абстрагирование отношений субъектов общения к месту и времени речи [7.С.43—44].
Новым в когнитивно-семиологической лингвокультурологии является введение понятия «виртуальных» и «актуальных» семиотических структур лингвокреативного мышления. Номинация, предикация и локация могут быть представлены «виртуальными» и «актуальными» образованиями. Актуализация первых обусловливается лингвокогнитивной спецификой человеческого познания, объективируемого многоуровневыми механизмами взаимодействия системы языка и системы мышления. Общую стратегию взаимодействия первой и второй фазы речемыслительного процесса в свое время наметила А.А. Уфимцева: «Применительно к результатам объективации реальной действительности, которые находят прямое отображение в лексических единицах, первая фаза познания «вещь — деятельность — слово» соответствует акту снятия предметного, чувственного, этапу образования представлений и понятий, которые формируют знаковое значение слова как виртуального знака. Что касается второй фазы познавательного цикла — «слово — деятельность — вещь», то она соответствует в языковой деятельности акту конкретизации обобщенного значения виртуального знака, его семантическому развертыванию в синтагматическом ряду. Словесный знак, таким образом, основная лингвокогнитивная единица языковой системы, которая фиксирует, храня в скрытом виде, формы «перехода» старого опыта (знания) в новый, своеобразно отражает в своем значении ступеньки человеческого познания» [8.С.68]. Прогрессивным в таком понимании лингвокогнитивной деятельности является выявление и описание промежуточного, переходного звена — той обширной языковой сферы между виртуальными словесными знаками и их абсолютной семантической актуализацией в конкретных актах речи. Эту промежуточную языковую сферу составляют свободные сочетания слов, словосочетания и фразы прямой, переносной и косвенной номинации [ср.: 8.С.68] в единстве их лексической и грамматической семантики.
Сопряженная актуализация двух или более слов, как убедительно доказала А.А. Уфимцева, обладает не только более мощным когнитивным потенциалом, но и в высшей степени служит национально-специфическим средством выражения этнокультурного мировосприятия. К такого рода языковым средствам относятся:
а) свободные сочетания слов с переменными членами лексической синтагмы: зеленые листья, зеленые глаза, зелень лесов и т. п. Это основная форма реализации прямых номинативных значений;
б) так называемые расчлененные наименования типа: зеленый специалист, зеленое яблоко, в которых главные члены синтагм (специалист, яблоко) реализуют свои прямые значения, а зависимый зеленый (-ое) переносное значение;
в) лексические синтагмы, в которых оба члена переосмыслены: зеленый друг — «о деревьях, лесе, зеленых насаждениях»;
г) многообразные фразеологизированные выражения: от фразеологически связанных сочетаний до идиом типа до зеленого змия — «мертвецки, до галлюцинаций, нервного расстройства» и т.п. (напиваться, быть пьяным), открывать зеленую улицу кому, чему — «устранять препятствия, задержки, мешающие осуществлению чего-
либо; давать возможность осуществить что-либо», елки зеленые прост. — выражение досады, восхищения, недоумения и т.п.
Языковая репрезентация мыслительных структур, как было установлено, не сводима к лексическим средствам вербализации действительности. На эту особенность языковой репрезентации мира указывал еще В. Гумбольдт. Ученый писал, что каким бы богатым ни был словарь, он не в состоянии представить во всей полноте концеп-тосферу того или другого народа, поскольку большинство концептов вербализуется в процессе семантического развертывания слов в составные (описательные) структуры так называемого дескриптивного или метафорического выражения.
Библиографический список
1. Алефиренко, Н.Ф. Современные проблемы науки о языке: уч. пос. / Н.Ф.Алефиренко. — М.: Флинта: Наука, 2005 — 416с.
2. Болдырев, Н.Н. Когнитивная семантика / Н.Н. Болдырев. 3-е изд., стер. — Тамбов: Изд-во Тамб. ун-та, 2002. — 123с.
3. Кацнельсон, С.Д. Категории языка и мышления: из науч. наследия / С.Д.Кацнельсон. — М.: Языки славянской культуры, 2001. — 864с.
4. Лайонз, Дж. Лингвистическая семантика: Введение / Дж. Лайонз; пер. с англ.; под ред. и с предисл. В.А. Звегинцева — М.: Прогресс, 2003. — 543с.
5. Мауро, Т. де. Введение в семантику / Т. Мауро де.; пер. с итал. Б.П. Нарумова. — М.: Дом интеллектуальной книги, 2000.
6. Попова, З.Д. Когнитивные пропозиции и семантика языка/ З.Д. Попова // Язык и национальное сознание: сб. науч. тр. Вып. 2. — Воронеж: Изд-во ВГУ, 1999. — С. 11-12.
7. Степанов, Ю.С. Семиологический принцип описания языка / Ю.С.Степанов, АН СССР, Ин-т языкознания // Принципы описания языков мира. — М.: Наука, 1976.
8. Уфимцева, А.А. Лексическое значение: Принципы семиологического описания лексики / А.А.Уфимцева, АН СССР, Ин-т языкознания. — М.: Наука, 1986. — 240 с.
9. Греймас, А.-Ж. Структурная семантика: поиск метода / А.-Ж.Греймас. — М.: Академический проект, 2004. — 368 с.
10. Morris, Ch. W Foundations ofthe Theory ofSings / Ch.WMorris // International Encyclopedia of Unified Scence I. - Chicago, 1938. - P. 17-31.
11. Skalicka, V. The need for a linguistics of la Parole / VSkalicka // Recuel linguistigue de Bratislava. — Bratislava, 1948, V.1. — P. 6-28.
N.F.Alefirenko
THE COGNITIVE-SEMIOLOGICAL THEORY OF THE WORD
The methodological foundations of non-paradigmatic approach to the cognitive-semiological theory of the word are investigated. The correlation between the main categories (semiology and semantics, semiology and symbolism, semiology and cognitive science) is in the focus of attention.
