CC BY
77
УДК 81 + 811. 111
КОГНИТИВНО-ПРАГМАТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ АКТУАЛИЗАЦИИ РЕЧЕВЫХ АКТОВ В АНГЛИЙСКОМ СУДЕБНОМ ДИСКУРСЕ
© Р. Р. Исхакова
Сибайский институт (филиал) Башкирского государственного университета Россия, Республика Башкортостан, 453833 г. Сибай, ул. Белова, 21.
Тел.: +7 (34775) 225 76.
E-mail: salavat-iskhakov@ rambler. ru
В данной статье представлен когнитивно-прагматический анализ английского судебного дискурса с точки зрения теории речевых актов: когниотип судебного заседания рассматривается как трехуровневое образование, состоящее из локутивного, иллокутивного и перло-кутивного актов. Здесь также отражено соотношение «говорящий — интенция — адресат».
Ключевые слова: прагматика, теория речевых актов; локуция, иллокуция, перлокуция; речевая интенция, судебный дискурс.
В ХХ веке, с возникновением когнитивной парадигмы в изучении языковых явлений, адресант и адресат как участники коммуникативного акта становятся центральными понятиями. Формируя высказывание, говорящий сталкивается с двумя противоположными тенденциями: с одной стороны, в высказывании он должен отразить индивидуальное мышление как результат своего постоянно меняющегося отношения с действительностью, с другой - придать своим мыслям доступную форму, чтобы адресат вовремя уловил его интенцию. Роль фактора цели была полностью раскрыта в рамках направления, получившего название лингвистической прагматики. Прагматика (от греч. pragmatos -дело, действие) -раздел науки, изучающий язык по отношению к тем, кто его использует [1, с. 380].
Представители школы лингвистической философии Дж. Остин и Дж. Серль разработали теорию прагматических функций. Исходной предпосылкой их исследований явилось понимание языка как действия, что привело к появлению теории речевых актов [2; 3]. Речевой акт - это целенаправленное речевое действие, совершаемое в соответствии с правилами речевого поведения, принятыми в данном обществе; единица нормативного социоречево-го поведения, рассматриваемая в рамках прагматической ситуации [4, с. 412]. Речевой акт можно представить как единство трех актов: локуции -простой констатации фактов с использованием языковых средств; осуществляя иллокутивный акт, говорящий преследует определенную цель (интенция). Речевая интенция «движет» коммуникативным актом, выражая его конкретную коммуникативную цель. В лингвистике существуют широкое и узкое понимание данной категории. В широком смысле интенция интерпретируется учеными как глобальная установка на смысл будущего высказывания [5], своеобразный сплав потребности, мотива и цели [6]. Любое высказывание несет какой-то смысл, выражает речевую волю говорящего [7]. Именно интенция выступает в качестве того звена, которое связывает человека и язык: человек - это деятель, язык - это орудие, а интенция соединяет
их в речевую деятельность: человек + интенция + язык = речевая деятельность [8].
В узком (чисто прагматическом) смысле интенция тесно связана с иллокутивным актом, который представляет собой процесс обнаружения говорящим намеченной цели, протекающий одновременно с процессом самого высказывания, а не интенцию, предшествующую высказыванию [9].
Перлокутивный акт выражает влияние, которое произвел на поведение, воззрения адресата иллокутивный акт. Перлокутивный эффект может быть достигнут благодаря умелому использованию адресантом в своей речи так называемых иллокутивных индикаторов (модальные слова, частицы, глаголы; формы наклонения; стилистические средства и т.д.).
Когда на речевое воздействие говорящего адресат реагирует словесно, возникает дискурс. С одной стороны, дискурс - явление когнитивное, так как имеет дело с передачей знаний, а с другой, - коммуникативное, поскольку в рамках дискурса происходит обмен информацией между коммуникантами. З. Г. Бурдина рассматривает дискурс как процесс или результат речепроизводства, как синхронно осуществляемый процесс порождения текста или его восприятия, как явление процессуальное, деятельностное, как текст в социальной интеракции [10]. Согласно мнению Э. В. Чепкиной [11] и М. Л. Макарова [12], термин «дискурс» на языке современной гуманитарной науки означает устойчивую, социально и культурно определенную традицию человеческого общения. Дискурс трактуется как сложная система речевых актов, их интерпретаций, объектов, различных модальностей символического выражения, понятий, методов, стратегий и т.д.
Языковые личности вступают в речевые взаимоотношения в различных ситуациях, и, соответственно, можно выделить следующие виды дискурсов: аргументативный, судебный, разговорный,
художественный и т.д. На практике эти дискурсы часто соприкасаются, взаимно дополняя друг друга.
Судебный дискурс, объект нашего исследования, считается местом «реального права». «Функ-
ция суда и его истинная роль состоит в чисто интеллектуальном процессе распознавания права не in abstracto, in concreto - в обстановке и условиях тех частных случаев жизни, в которых право должно найти свое осуществление» [13]. Предметом судебной дискуссии сторон может быть любой юридический текст: закон, показания свидетеля, письменный документ. Доказывание фактической стороны дела в суде имеет форму речевой аргументации. Состязающиеся стороны прибегают к техническим (речевым) и нетехническим доказательствам. Суд поставлен перед необходимостью вынести решение по делу (прагматический момент), и это решение должно быть мотивированным [14, с. 121].
Суд - строго регламентированное мероприятие, в котором действия происходят в определенной последовательности. Судебное заседание имеет четыре основных этапа: подготовительная часть, судебное следствие, прения сторон, вынесение приговора. Исходя из этого и основываясь на концепции Дж. Остина (речевой акт - единство трех актов), мы представляем судебный дискурс как трехуровневое образование, состоящее из локутивного, иллокутивного и перлокутивного актов. В качестве примера рассмотрим когниотип английского судебного разбирательства, в котором отчетливо представлены все три речевых акта. Источником послужили протоколы судебного заседания от 4.01.2004, где решался спор между компанией “Microsoft” и менеджером фирмы “Altos Systems Research” Р. Алепиным. “Microsoft” сомневается в профессиональной компетентности господина Але-пина как независимого эксперта и консультанта в области компьютерных технологий, поэтому просит суд пересмотреть легальность функционирования фирмы “Altos Systems Research”. Кроме того, Алепин подозревается в краже секретной информации компании “Microsoft”.
Первым структурным компонентом любого судебного разбирательства является локутивный акт, выполняющий роль объективного информирования слушающих. В нижеприведенном примере референтивная модальность представлена информацией о подсудимом: фамилия, имя, род занятия: “I’m Ronald Alepin, a computer industry consultant. Since1981. That would be about 26 years. My company provides consulting services to computer industry firms". Говорящий предоставил суду минимум информации о себе, поскольку это было повторное слушание дела и все присутствующие были заранее знакомы существенными фактами из его биографии. В целом, информация о роде деятельности подсудимого, заложенная в локутивном акте, готовит слушателей к восприятию и облегчает понимание последующей информации.
Иллокутивный акт судебного процесса подразделяется на две противоположные позиции -«за» и «против» подсудимого. Позицию «против» представляют государственный обвинитель и сви-
детели с его стороны. Иллокутивная интенция прокурора - оказать воздействие на аудиторию с целью убеждения их в том, что именно подсудимый, а не кто-либо другой, совершил данное преступление. Следствие прокурора строится только исходя из этого отношения. Эффект воздействия на аудиторию достигается благодаря осознанному использованию приемов по привлечению и удержанию внимания, активизации нужных знаний и убеждений, изменению взглядов слушающих. В анализируемом случае судья не счел необходимым повторно огласить аудитории обвинительный акт, поэтому слово было предоставлено прокурору: “Can you for the jury, please, identify some of the clients you've done work for, sir?" Обвинитель строит свою речь так, чтобы его высказывание не выходило за рамки «закона» с точки зрения употребления юридической терминологии, но в то же время выражало его интенцию - доказать вину подсудимого. Это говорит о том, что если клишированная фраза “for the jury, please" присутствует в речи говорящего лишь как профессиональная необходимость, то сама вопросительная форма предложения представляет его интенцию. Использование же модального глагола “can” имплицитно характеризует его как человека вежливого и благовоспитанного. «Выставление
напоказ» своих положительных качеств очень важно для прокурора, поскольку, чтобы добиться желаемого перлокутивного результата, необходимо завоевать уважение слушающих и внушить их в истинности своей позиции.
Лицо, подозреваемое в преступлении, всегда является носителем значительно большей по объему и содержанию информации по сравнению с тем информационным потенциалом, которым владеют другие. Безусловно, только подсудимый знает, виновен он или нет. Но в любом случае, его интенция
- оправдать себя. Если человек действительно виновен в содеянном преступлении, то он менее других заинтересован в установлении истины по делу, а значит, чаще склонен к извращению обстоятельств дела, искажению фактов, т.е. он намерен защитить себя всевозможными способами, предоставляя алиби. А если подозреваемый оказался на скамье подсудимых по ошибке следователей, или когда обвинения беспочвенны, он будет отвечать на все вопросы детально, не утаивая существенных фактов, как в данном случае: “I've done work for companies like Intel, IBM, Oracle, Fujitsu, Toshiba, Real Networks, Sun Microsystems, Yahoo, and several dozens more ". Данная информация объективно достоверна: в ходе расследования было выявлено, что именно вышеупомянутые компании обращались за помощью эксперта. Однако обвинитель знает по фактам, что Алепин намеренно утаил название фирмы “Morrison & Foerster”, приглашение которой он отклонил по каким-то неясным причинам. Прокурор подозревает, что причиной является некомпетентность подсудимого: “Are you called upon
from time to time in your work for Morrison & Foer-ster? Do you have occasions where you either accept or decline engagements?” Прокурор никак не заинтересован в получении ответа на эти вопросы, поскольку он уже располагает достоверными фактами по существу дела. В данном случае вопросительные формы являются для него лишь теми необходимыми иллокутивными индикаторами, которые помогут далее охарактеризовать подсудимого как «отрицательного героя» и убедить аудиторию в его некомпетентности. Однако подсудимый намерен защитить себя и свою репутацию всевозможными способами. Речь его перенасыщена стилистическими средствами: “Sometimes I'm called upon to assess independently the technology or the claims, or what have you, and to provide an outside opinion. Sometimes I have to break bad news to them that what they have was something unworthy or what they thought was a good position in a potential litigation or something like that. Besides, if I don't believe that I can contribute to the understanding or to the purposes that the engagement seeks to achieve, J_ won't take that matter... ” Для того чтобы убедить аудиторию в правдивости своих слов, говорящий выбрал различные виды повторов, которые делают его речь эмоционально окрашенной и концентрируют внимание слушающих на определенных фактах.
Не позволяя подсудимому продолжить мысль, представители компании “Microsoft” намеренно прерывают его речь, поскольку их интенция - доказать некомпетентность Алепина и лишить его фирму лицензии: “Your Honour, he has not graduated from any college. He's never taught a college course. He’s not published any papers in any field. He is not an economist, and he's never conducted any peer-reviewed study in any field. Beyond that, he has no experience in designing or developing operating systems for personal computers. He has no experience in designing or developing applications. He’s never conducted any basic research in the field of computer science. And he certainly has no legal qualifications that would permit him to offer opinions about whether certain conduct is anticompetitive. He neither has specialized scientific knowledge nor the relevant experience to offer opinions, for instance, about the design and development of the kinds of software at issue here”. С эпистемической точки зрения данная информация обладает статусом объективированной достоверности. Она не может быть объективно достоверной, поскольку вина подсудимого еще не доказана. Также она не может быть субъективной по той причине, что, если говорящий решил известить всех присутствующих в зале суда о скрытых фактах из жизни подсудимого, значит он абсолютно уверен в правдивости излагаемого. Свою пламенную речь истец завершил предоставлением вещественного доказательства - ксерокопии документов, подтверждающих его показания. Хотя присутствующий в данном фрагменте стилистический прием
повтора характеризует ни столько Алепина, а сколько эмоциональное состояние говорящего, показания истца были включены в материалы дела. Более того, ранее неизвестные факты из жизни подсудимого вызвали недовольство не только со стороны аудитории, но и судьи. Итак, умелое и уместное употребление истцом иллокутивных индикаторов привело к завершению допроса Алепина, касающегося его профессиональной пригодности.
Данный судебный спор рассматривается на заседании в форме состязания, поэтому интересы подсудимого должен поддерживать его адвокат. Как известно, интенция адвоката заключается не в том, чтобы дать информацию реципиенту о каких-то фактах, явлениях и событиях внешнего мира, а в том, чтобы информировать об отношении к ним самого себя, а также о своих намерениях оказания воздействия на аудиторию с целью убеждения в необходимости принять его точку зрения по обсуждаемому вопросу. В данном случае он попытался доказать, что ход следствия был нарушен внезапным заявлением истца: “Your Honor, I object". Однако его возражение было оставлено без внимания.
Далее был рассмотрен вопрос о краже подсудимым секретной информации компании “Microsoft”. Прокурор сразу перешел к сути дела: “During the course of the work did you have an opportunity to actually review computer code?"
Defendant: Well, for people who are practitioners of software developers, reading code is like reading a book.
В речи Алепина имеет место стилистический прием - сравнение, который приводит слушающих в замешательство. Нельзя не согласиться с тем фактом, что для специалиста расшифровка пароля - это как чтение книги. Тогда как можно человека, умеющего читать коды, признать некомпетентным в данной области? Если он и так отлично разбирается в компьютерах, зачем же ему специальное образование? Волнение среди присутствующих натолкнуло прокурора на прямой вопрос: “And you believe you're qualified to do that?"
Defendant: Yes, very much so.
Используя глагол ментальной модальности “believe” в своей речи, обвинитель хочет доказать, что никто, кроме самого подсудимого, не верит в его компетентность как эксперта. Утвердительный порядок слов в вопросительном предложении выражает недовольство говорящего таким неожиданным поворотом дела.
Кроме вышеупомянутых участников судебного разбирательства иллокутивными агентами являются и свидетели. Если интенция одних свидетелей
- доказать вину подсудимого посредством всевозможных иллокутивных индикаторов, то вторая группа намерена оправдать его такими же способами. К примеру, свидетель со стороны адвоката мистер Лэмб защищает подсудимого, не делая свое намерение явным, а имплицитно посредством ил-
локутивных индикаторов (стилистический прием усиления, намеренное прерывание высказывания) пытается изменить картину мира реципиентов: “May I speak to the point at once ? Seemingly, at Microsoft all the information was available for the consulter. Review of documentation was not prohibited. As an expert and consultant Mr. Alepin had all the rights to read the code and to open some documents”. Здесь эпистемическая модальность обладает статусом объективированной достоверности: в ходе повествования существующих фактов говорящий выражает некое сомнение, о чем свидетельствует присутствие в речи модального слова “seemingly”. Однако вежливое обращение к судье в самом начале выступления, призывающее перейти сразу к сути дела, имплицитно характеризует говорящего как человека тактичного и серьезного. Следовательно, намерение свидетеля оправдать Алепина имело желаемый перлокутивный эффект.
Следующим этапом судебного заседания являются прения сторон. Именно этот этап является наиболее ответственным и решающим для обеих сторон. Они смогут добиться желаемого перлокутивно-го эффекта только с помощью профессионально грамотно отобранных иллокутивных индикаторов. Каждый коммуникант строит свою речь так, чтобы именно его интенция была реализована. Вот здесь они и прибегают к риторике - искусству убеждения:
Prosecutor: I think, the defendant must be given fair trial and found guilty. His firm should be closed up because during the trial we have discovered that Mr. Alepin has no degree at all. It means that he can be neither an expert nor a consultant. This firm doesn’t answer the consumers’ requirements. Concerning the stolen secret information, I suggest holding a more detailed investigation and re-consider this matter later.
Нельзя утверждать, что речь прокурора построена только на собственных догадках в силу того, что в ходе следствия необразованность подсудимого не раз была доказана. Однако присутствие фраз “I think” и “I suggest” свидетельствует о субъективности такого умозаключения.
Адвокат полностью опровергает утверждения прокурора:
Bailiff: Your Honour, Mr. Alepin doesn’t deny at all that he has no degree. But it is not the reason for depriving him of license. But we cannot agree with the words of the plaintiff who claims that the defendant has little or no experience. Microsoft is the only company to complain for today. I fully agree that Mr. Alepin has not graduated from any college. He's never taught a course, a college course either. He’s not published any papers in any field. He is not an economist. But it is obvious that he has big experience in personal computers. He has experience in designing or developing applications, office productivity applications such as
those at issue in this case. He's a good specialist in the field of computer science.
В речи говорящего очень много повторов. Пересказывая слова истца, адвокат хочет поставить его в неловкое положение: заявление против подсудимого по поводу его необразованности - общеизвестный факт, и никто с этим не спорит, поэтому абсолютно не стоило демонстрировать свое красноречие. Аксиологическая модальность представлена здесь имплицитно значением отрицательной характеристики истца и положительной характеристики подсудимого.
Последним, но наиважнейшим этапом судебного заседания является постановление приговора. Перлокутивный эффект может быть достигнут только одним из состязающихся сторон. Заключительное слово “Mr. Alepin is found not guilty” свидетельствует о победе адвоката.
Таким образом, судебное заседание является строго регламентированным мероприятием, в котором действия происходят в определенной последовательности. Для осуществления речевой интенции участники процесса вынуждены обращаться к самым разнообразным языковым средствам - иллокутивным индикаторам. Способами же осуществления интенций выступают речевые акты.
Работа выполнена при поддержке Министерства образования и науки РФ (Соглашение № 14. В37.21.1000).
ЛИТЕРАТУРА
1. Stalnaker R. C. Pragmatics // Semantics of natural language. D. Reidel publishing Company, Dordrecht, Holland, 1972.
2. Austin J. L. How to do things with words. Oxford, 1962.
3. Searl J. R. The logical status of functional discourse // Contemporary perspectives in the philosophy of language. Minnesota Press, 1979.
4. Лингвистический Энциклопедический Словарь. Краснодар, 2000.
5. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М.: Наука, 1975. 231 с.
6. Дридзе Т. М. Язык и социальная психология: М.: Высшая школа, 1980. 224 с.
7. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 424 с.
8. Почепцов О. Г. Основы прагматического описания предложения. Киев: Вища школа, 1986. 115 с.
9. Сусов И. П. О двух путях исследования содержания текста // Значение и смысл речевых образований. Калинин, 1979. С. 90-103.
10. Бурдина З. Г. Категориальный спектр в мире дискурсов// Вестник МГЛУ. Выпуск 482. М., 2004. С. 32 - 41.
11. Чепкина Э. В. Русский журналистский дискурс: текстопорождающие практики и коды. Екатеринбург: Изд. Урал. гос. ун-та, 2000. 279.
12. Макаров М. Л. Основы теории дискурса. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. 279 с.
13. Гредескул Н. А. К учению об осуществлении права. Интеллектуальный процесс, требующийся для осуществления права. Харьков: Типография Адольфа Дарре, 1900.
14. Perelman Ch. Justice, Law and Argument/Essays on Moral
and Legal Reasoning. Dordrecht: Holland/Boston:
USA/London: Еngland, 1978.
Поступила в редакцию 06.09.2012 г.
