CC BY
94
ФИЛОСОФИЯ
УДК 165.12
PHILOSOPHY
В.В. Давыдов КОГНИТИВИЗМ И ПРОБЛЕМЫ РЕДУКЦИОНИЗМА
В статье рассматривается некоторые проблемы парадигмы когнитивизма. В частности указано на сложности, связанные с использованием когнитивистских метафор в условиях актуальности дуалистической онтологии сознания. Функционализм в философии сознания, позиционируемый когнитивистами обычно в качестве релевантной онтологической концепции, не может убедительно свидетельствовать о реальности представленных когнитивистскими метафорами и моделями процессов.
Ключевые слова: когнитивные науки, когниция, редукционизм, философия сознания, функционализм
V. V. Davydov
COGNITIVISM AND PROBLEMS OF REDUCTIONISM
The article considers some problems of cognitivist paradigm. Particularly, difficulties of using cognitivist metaphors in the conditions of mind dualistic ontology significance are highlighted. Functionalism in philosophy of mind which is presented by cognitivists as a relevant ontological conception cannot provide evidence of the reality of the processes represented by cognitivist metaphors and models of processes.
Key words: cognitive sciences, cognition, reductionism, philosophy of mind, functionalism.
Использование когнитивного подхода в исследованиях человека — значимая составляющая многих актуальных научных и философских парадигм. Здесь «когнитивное ассоциируется чаще всего с рациональным (в широком смысле этого слова) и обозначает либо соответствующий объект исследования (т. е. рациональную часть сознания, духа, психики), либо соответствующий подход к исследованию сознания (т. е. применяемые когнитивными науками формальные, структуральные, функциональные и другие «рациональные» методы познания)» [4, с. 4]. Также очевидно есть основания определить когнитивизм как отдельную самостоятельную парадигму в современной гуманитаристике. В теоретическом и онтологическом аспекте она выражается в использовании — в статусе фундаментального — понятия «информация». В методологическом аспек-теона выражается в использовании метафор и моделей, представляющих человека и сознание в качестве систем или программ обработки информации, во-первых, и предполагает редукцию всякого вопроса к вопросу о знании или структурной и функциональной организации, что, в свою очередь, предполагает широкое использование как собственно эпистемологических понятий, так и понятий, заимствованных из сфер специального знания (научного и технического), — «репрезентация», «фрейм», «скрипт», «сценарий» и пр., во-вторых. Заявленная в таком виде когнитивистская парадигма оказала большое влияние на современные гуманитарные, —
эволюционно-антропологические и психологические исследования.
Хотя актуальна и общая критическая установка, связанная, прежде всего, с нечеткостью определений понятия «когнитивизм». Проблемы, возникающие при его употреблении для обозначения специфической парадигмальной установки, связывают, в частности, с тем, «что этим именем одновременно называются» и «программа исследований человеческого «мыслительного механизма», и «стиль наблюдений над явлениями ментальной природы человека (в этом когнитивизм близок феноменологии)», и «исходная гипотеза о том, что субъект — источник, инициатор своих действий», и «демаркация области исследования, когда когниции — восприятие, языковая деятельность, память, представления — противопоставляются аффектам, не входящим, тем самым, в число первичных объектов исследования»
[1, с. 17].
Очевидно также, что попытки прямо объявить безусловную ценность для науки и философии любой когнитивистской гипотезы, метафоры или модели могут привести к невообразимой путанице. Когнитивистика сегодня представляет отнюдь не согласованную внутренне и совсем не полную картину натурализованного сознания. И когда философы, например, спорят о природе ментальных образов, о врожденных синтаксических структурах и семантических пропозициях, о бессознательном и прочих актуальных проблемах, которые надо решить для
PHILOSOPHY Cognitivism and Problems of Reductionism. V. V. Davydov
прояснения природы сознания, можно предположить, что острота споров не в последнюю очередь зависит от противоречивости и пробелов когнити-вистской интерпретации феномена человека. Эта противоречивость и неполнота активно изживаются когнитивистикой. Показательно в этой связи то, что параллельно с широко используемым понятием «когнитивные науки» существует термин «когнитивная наука». Именно предполагая существование единой системы знания и единой методологии в рамках единой же когнитивной науки, можно позитивно оценивать перспективу развития когнитиви-стской парадигмы в целом. «Когнитивная наука — это наука о знании и познании, о результатах восприятия мира и предметно-познавательной деятельности людей, накопленных в виде осмысленных и приведенных в определенную систему данных, которые каким-то образом репрезентированы нашему сознанию и составляют основу ментальных, или когнитивных процессов» [3, с. 34]. Заметим, что данное определение (и все его возможные
1ч
уточнения ) строятся на основе положения, согласно которому термин «когнитивная наука» был введен, «чтобы назвать так определенный круг научных дисциплин, объединившихся для совместного изучения процессов, связанных с получением и обработкой, хранением и использованием, организацией и накоплением структур знания, а также с формированием этих структур в мозгу человека». Видно, что, с учетом этого положения, провести грань между обобщающим понятием «когнитивные науки» и специальным термином «когнитивная наука» становится сложно.
Таким образомкогнитивизм в качестве парадигмы определяется как «взгляд, согласно которому человек должен изучаться как система переработки информации, а поведение человека должно описываться и объясняться в терминах внутренних состояний человека. Эти состояния физически проявлены, наблюдаемы и интерпретируются как получение, переработка, хранение, а затем и мобилизация информации для рационального решения разумно формулируемых задач» [1, с. 17].
В философии сознания и психологии термин «когнитивизм» можно использовать для обозначения «концепций, редуцирующих сознание к знанию,
1 Когнитивная наука — это «наука о системах репрезентаций знаний и обработке информации, приходящей к человеку по разным каналам». Когнитивная наука — это «наука об обшдх принципах, управляющих ментальными процессами в человеческом мозгу, а такие принципы сложились и действуют потому, что и устройство мира подчиняется неким общим законам; не исключено, что законы мышления — это тоже, в конечном счете, законы, аналогичные законам механики» [3, с. 34].
16 JORNAL COLLECHON OF SCIENTIFIC W
то есть трактующих все компоненты сознания (включая и ценностно-интенциональные) как когнитивные феномены» [4, с. 5]. Когнитивизм здесь — это методологический принцип, согласно которому сознание (дух, психика) в целом и во всех своих проявлениях (включая и такие духовные феномены, как цели, идеалы, интересы, эмоции и пр.), может быть целиком сведено к знанию и познанию. В данном смысле это редукционистский принцип (хотя он в сущности противопоставляется физикалист-скомуредукционизму). Для общего определения класса когнитивных феноменов, противопоставленных таким некогнитивным феноменам, как переживания, аффекты, эмоции, верования, намерения, интересы, цели и пр. используется специальный термин — «когниция»2. Отмечено, что, «приняв термин «когниция» в качестве ключевого», когни-тивизм «обрек себя на обвинения в перепевах в новых терминах того, что давно известно. Ведь когниция, познание, разум, intelligentia были предметом рассуждений с незапамятных времен» [1, с. 17]. Тем не менее, сегодня этот предмет, видимо, нуждается в специальном определении. Прежде всего постольку, поскольку появились новые методы его исследования. Методы как специальные, так и интер-претативные, используемые философами. В отношении последнего можно заметить, что «внешне... когнитивисты отличаются от предшественников очень широким использованием информационно-поисковых метафор и образов», что позволяет определять когницию как «процедуры, связанные с приобретением, использованием, хранением, передачей и выработкой знаний» [1, с. 17] (или как «процессы так или иначе связанные со знанием и информацией» [3, с. 35]).
Редукционистская установка когнитивизма в философии и психологии в определенной степени условна: метафоры и модели здесь ни в коем случае не надо понимать буквально (например, принципы работы когнитивной системы человека подобны принципам работы компьютера, но только подобны).
Использование модели или метафоры в научном познании можно считать и оправданным, и продуктивным, и в определенных ситуациях вынужденным. Но как относиться к моделям и метафорам, если они являются единственным способом представления предмета науки и наука эта позиционируется в системе естествознания? Разумеется, условный (через метафору, например) способ натурализации сознания и поведения человека, практикуемый
2 «Интенция — это выражение чистой, первичной субъективности, — в отличие от когниции, которая есть субъективный дубликат (образ, коррелят) объективного» [4, с. 99100].
OF KRASEC. THE HUMANITIES № 2 (28) 2016
когнитивистикой, кто-то может считать временным или не единственным в принципе. Также очевидно то, что некоторые уровни природного универсума принципиально недоступны науке непосредственно, и человеческие когниции, например, вполне могли бы быть естественными феноменами, которые для науки реальны только условным образом.
Без метафор состояния когнитивной системы можно определить как функциональные состояния3. Когнитивный подход — это «попытка функционально идентифицировать ментальные состояния, в терминах их взаимодействия между собой, в абстракции от материальной реализации в мозгу» [1, с. 18]. Здесь когнитивный подход смыкается с определенным, существующим наряду с функциональным анализом4 и «метафизическим функционализмом» (больше известным как функционалистская теория сознания5) типом функционализма в философии сознания и философии психологии. А именно с функционализмом, допускающим в мозг вычислительные процедуры, которые определяют внутри него репрезентацию ментальных образов («свтрМа-tion-representationfunctionalism» [8, р. 171]).
Ограничения функционалистской интерпретации отношения мозга и сознания, используемой когнитивизмом, определены сложностями, связанными с описаниями управляющей, знающей «подсистемы» мозга, или «глаза разума» («mind'seye»)6. Нэд Блок в специальном труде, посвященном рассмотрению функционализма [7], выделяет ряд проблемных пунктов, показывающих его несостоятельность в решении проблемы репрезентации ментального в мозге. Он рассматривает два варианта функционализма: собственно функционализм и психофункционализм. Первый назван либеральным функционализмом, поскольку предполагает свободное отношение качества ментальных состояний (диаИа) к материальной организации и свойствам субстрата, то есть допускает приписывание мен-
тальных состояний какой-либо материальной системе вне зависимости от способа реализации функционального состояния. Второй назван шовинистическим функционализмом, поскольку, напротив, допускает менталистскую интерпретацию функциональных состояний при условии определенной организацией субстрата, при условии их связи с определенными элементарными психофизиологическими состояниями. В обоих случаях возникают проблемы с приписыванием функциональной системе ментальных состояний. Функционализм, во-первых, странным образом предписывает, что ментальные состояния функциональной системы, подобной сознающему человеку («гомункулоголовой» имитации человека, по выражению Блока), могут иметь qualia. Это положение не выдерживает критики, так как в таком случае необходимо предположить, что qualia присуще состояниям функциональной системы на не известных нам основаниях. Не будучи человеческими qualia, они вообще сомнительны как реальные. Либеральные функционалисты могут элиминировать qualia, считая, что ментальные состояния можно приписывать существам, не имеющим субъективно опосредствованного доступа к их качеству (для их обозначения традиционно используется образ «зомби»). Но в таком случае неясно, что, если не субъективно опосредованное качественно уни-
«Связь между данной информацией и ее данной кодовой воплощенностью, проще говоря, ее кодом.. .есть связь функциональная» [2, с. 267].
4 «В этом смысле термина функционализм есть тип объяснения и отсюда — исследовательская стратегия, исследовательская стратегия поисков объяснений этого типа. Функциональное объяснение — это объяснение, которое полагается на разложение системы на ее составные части; функциональный анализ объясняет работу системы в терминах способностей частей и способа, которым они связанны одна с другой» [8, р. 171].
5 Собственно, этот тип функционализма, главным образом, обсуждался аналитической философией; его можно назвать «метафизическим функционализмом» (как это делает Н. Блок).
6 «Психологические состояния видятся как систематически
представляющие (репрезентирующие) мир через язык мысли, а психологические процессы видятся как вычисления, вызывающие эти репрезентации» [8, р. 171].
кальное сознание, «поддерживает» ментальные состояния «зомби»7. Если ментальные состояния возможны без qualia, то для чего вообще последние нужны? Во-вторых, отмечает Н. Блок, ментальное решающим образом зависит от психологических и (или) нейропсихологических свойств, так как может быть представлено только через эти свойства. Поскольку функциональное подобие не обязано разделять эти свойства с человеком, постольку оно попросту не нуждается в ментальном. Психофункционализм, в свою очередь, определяет, что всякая функциональная система, обеспечивающая ментальные состояния, должна разделять наши психологические процессы (и, следовательно, иметь qualia). Но поскольку сомнительно, что ментальное в его качестве может быть объективизированно в языке и методами современной психологии, уникальное качество ментального состояния, приписанного какой-либо материальной системе, представляет для
7 Представим, что какое-то существо демонстрирует поведение, позволяющее стороннему наблюдателю предполагать, что это существо что-то воспринимает, помнит, анализирует и пр. Очевидно, что приписывание ментальных состояний предполагает их связь, генетическую зависимость не столько от сложного поведения, сколько от какого-то центра ментальной жизни, к которому мы, сторонние наблюдатели, не имеем доступа, но к которому имеет доступ наблюдаемый нами субъект.
17
PHILOSOPHY Cognitivism and Problems of Reductionism. V.V. Davydov
психофункционализма существенную трудность. Никаким другим способом качество ментального, кроме как переживанием его человеком «от первого лица», представлено быть не может. Только «универсальная [«cross-system»] психология» может сохранить психофункционализм от безнадежного шовинизма. Но Н. Блок считает, что оснований верить в ее возможность нет.
Проблемы функционализма, таким образом, заключаются в следующем. Функция не может быть представлена в онтологическом «вакууме». Но если функционализм хоть в каком-то аспекте востребует «материю» мозга (его вещественную составляющую) или «дух» сознания (его нередуцируемую составляющую), то он перестает быть функционализмом. Потому функционализм неизбежно востребует метафоры (компьютерную метафору, либо какую-то другую позже).
Ральф Эллис, критически рассматривая функци-оналистское различение между «паттернами информации и материальным посредником, через который они реализуются», как между «программным обеспечением» («software») и «аппаратным обеспечением» («hardware»), пытается, прежде всего, подвергнуть сомнению очевидность следующего риторического вопроса Х. Патнэма: «Чем еще они [компози-ционально пластичные ментальные состояния — В. Д.] могут быть, если не функционально-логическим содержанием?» [9, с. 157]. Ответ Эллиса в общем8 можно представить таким образом. Различение «паттернов информации» и «материального носителя» необходимо в том случае, когда есть опасность их отождествления, когда сильны позиции физикализма. Но пока тождества сознания и мозга никто не показал. Соответственно, нет необходимости иметь в виду модели и метафоры, которые демонстрируют ясно и наглядно то, что сознание не может являться мозгом.
Композиционально пластичные ментальные состояния относительно мозга, понятого как компьютер, действительно можно рассматривать так, как это делает Патнэм. Но относительно мозга, понятого как-то иначе, — ментальные состояния нужно рассматривать, разумеется, иным образом. Что значит данная ситуация?
На наш взгляд, здесь нужно отметить два момента. С одной стороны, вероятно, что из всех возможных способов представления сознания в отношении к мозгу компьютерная метафора самый лучший, и, соответственно, даже наивное или невольное отождествление мозга с компьютером лучше любой программной и изощренной попытки отож-
8 В контексте сходных соображений Блока.
8 JORNAL COLLECTION OF SCIENTIFIC
дествить сознание с мозгом или с поведением, или с «мировой душой» и т. д. Лучше тем, что онтологически надежней, эмпирически обоснованней, перспективней в прогностическом плане, с большим объяснительным потенциалом.
С другой же стороны, мозг, конечно, не компьютер, а его подобие, как скажут функционалисты, и, будучи подобием, мозг ничем определенным не является даже в пределах компьютерной метафоры, как не будет ничем определенным и все связанное компьютерной метафорой с мозгом (ментальные состояния, вычислительные процедуры и пр.) — перед нами просто возможно хороший вариант представления того, что происходит в «черном ящике» мозга или сознания, но сам «ящик» никуда не делся. Более того, по мере увеличения числа попыток смоделировать происходящие в нем процессы, существование его все более и более очевидно. Парадоксально, но когнитивизм в свое время позиционировался именно как альтернатива бихевиоризму; «когнитивные карты» должны были заменить «черный ящик», опосредующий стимулы и реакции. Связь когнитивизма с функционализмом уводит ко-гнитивизм от наивных метафор, но оставляет в итоге наедине с онтологической тьмой материи и сознания. Что предполагает рано или поздно обратный шаг к образным выражениям «мозг есть компьютер», «сознание — программа» и выражениям, направленным на прояснение этих образных выражений: «логика и принципы отношения имеют вполне материальный субстрат в виде устойчиво сформированных в процессе жизненного опыта топологий нейронных сетей кооперативного возбуждения, обеспечивающих определенный доминирующий причинно-следственный порядок взаимоотношения мнимых (эндогенно возбуждаемых) абстрактных образов и представлений при мыслительной деятельности» [9, с. 60]; «аналогами» сознания являются «логические устройства», предназначенные для управления «только логическими свойствами этого [«аппаратного» — В. Д.] оборудования, эмерджентными по отношению к его физическим свойствам» [5, с. 164, 165].
Еще раз подчеркнем, что разумные ограничения в использовании когнитивистских метафор и функци-оналистских тезисов (например, такие: «этот риск [возникновения «нового типа» редукционизма — В. Д.] становится особенно пагубным, если определение типа «разум [mind] — это компьютер» предлагается в онтологических, а не просто эпистемологических терминах — как это делается на уровне строго умозрительных и когнитивных моделей»; «...если сказать: «внутри некоторых хорошо установленных и хорошо определенных ограничений
могло быть полезным сравнение некоторых аспектов психических функций с некоторыми операциями каких-то машин» (держа в уме то, что во многих других отношениях сознание и машины работают в совершенно различных и несравнимых направлениях) — это утверждение будет приемлемо» [11,
с. 144-145]) не делают когнитивистскую программу исследований надежней. Эти ограничения либо просто освобождают ее от критики и упреков в редукционизме, либо со временем увеличивают число вопросов к ней в связи с тем, что она что-то все-таки не охватывает9.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидностьинтерпретирующегоподхода // Вопросы языкознания. — 1994. — № 4. — С. 17-33.
2. Дубровский Д.И. Проблема идеального. Субъективная реальность. — М.: Канон+, 2002. — 368 с.
3. Кубрякова Е. С. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика - психология - когнитивная наука // Вопросы языкознания. — 1994. — № 4. — С. 34-48.
4. Максимов Л.В. Когнитивизм как парадигма гуманитарно-философской мысли. — М.: РОССПЭН, 2003. — 160 с.
5. МеркуловИ.П. Эпистемология (когнитивно-эволюционный подход). — Т. 1. — СПб.: РХГИ, 2003. — 472 с.
6. Петраш В.В. Теоретическая биология сознания. — СПб.: ИНТАН, 2003. — 128 с.
7. Block N. Troubles with Functionalism // Readings in Philosophy of Psychology / Ed. by N. Block. — Cambridge: Harvard Univ. Press, 1980 (vol. 1). — P. 269-296.
8. Block N. What is Functionalism? // Readings in Philosophy of Psychology / Ed. by N. Block. — Cambridge: Harvard Univ. Press, 1980 (vol. 1). — Р. 171-186.
9. Ellis R. D. Questioning Consciousness: The Interplay of Imagery, Cognition, and Emotion in the Human Brain. — Amsterdam, Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1995. — 260 р.
10.Marbach E. Mental Representation and Consciousness: Towards a Phenomenological Theory of Representation and Reference. — Dordrecht etc.: Kluwer Academic Publishers, 1993. — 420 p.
11.Moravia S. The Enigma of the Mind: The Mind-Body Problem in Contemporary Thought. — Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1995. — 319 р.
9 Э. Марбах справедливо заметил, что господствующая в постбихевиористский период развития психологии и философии сознания теория «информационного обеспечения» ментальных репрезентаций кажется только частью более далеко идущего и довольно впечатляющего намерения понять, «как знание представлено в человеческой памяти или разуме» [10, p. 3].
