CC BY
91
УДК 323.329:321(470)
Е.И. Самарцева, д-р. истор. наук, проф., зав. каф., (4872)35-22-00, еБатайБеуа^гатЫ ег.ги (Россия, Тула, ТулГУ)
КОЭВОЛЮЦИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ И ВЛАСТИ В РОССИИ
Рассматриваются особенности становления интеллигенции в контексте ее сосуществования с властью. Проанализированы различные интерпретации коэволюционного развития интеллигенции и власти.
Ключевые слова: интеллигенция, власть, коэволюция.
Всеобщая декларация прав человека была принята 10 декабря 1948 г. В ее первой статье подчеркивалось: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе равенства и братства».
Более пятидесяти лет назад, при голосовании по данному вопросу, Советский Союз воздержался. Решение было исторически закономерно и объяснимо. Только в Конституции 1993 г. наиболее четко определялось: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства» (раздел 1 ст. 2).
История любого государства предполагает наличие определенной специфики на пути к гарантированному обеспечению прав и свобод своих граждан. Своеобразие отечественного варианта в значительной степени обусловлено особенностями коэволюции интеллигенции и власти в России.
Ближе к началу ХХ века С.Н. Булгаков подчеркивал: «... вопрос об интеллигенции и духовных ее судьбах принадлежит воистину к числу ПРОКЛЯТЫХ вопросов русской жизни. Скажу больше того: то или иное его решение имеет РОКОВОЕ значение в истории России» [1, с.125].
Непростая история государства Российского на одном из ранних этапов развития подарила миру удивительного «ребенка» - интеллигенцию. Рождение и детские годы этого феномена прошли практически незаметно для «окружающих», а позднее память о них почти стерлась между давящими громадами войн и бунтов.
Справедливо считается, что еще в границах целостной общины постепенно выделилась категория людей, занимающаяся духовным обслуживанием сообщества - некий прообраз интеллигенции [2]. Аргументированно введены в научный оборот и такие понятия, как «праинтеллигенция», «прединтеллигенция». Что же касается социальнопрофессионального формирования интеллигенции, то его нередко связывают с реформаторской деятельностью Петра I. В определенной степени допустимо и утверждение о завершении становления «нового общественного слоя - интеллигенции» в пореформенную эпоху [3].
Не будем забывать и о веховской точке зрения, которая резко разделяла отечественную «кружковую», революционно-настроенную интеллигенцию и - «образованный класс», яркие представители которого «великие писатели Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Достоевский, Чехов не носят интеллигентского лика» [4].
Многие десятилетия ученые как в России, так и в Русском зарубежье давали детальные разъяснения в своих трудах о том, что же они вкладывают в понятие «интеллигенция».
Но в сложнейшие моменты российской истории большинство политиков и ученых неизбежно придавали этому спорному термину наиболее общий, нравственно возвышающий смысл.
На закате ХХ века отечественные исследователи в своих проблемных статьях или научных докладах неизменно подчеркивали, что «во все времена, кроме специфически интеллектуальных задач подлинно интеллигентные сливки общества выполняли роль своеобразных гуру -моральных лидеров народа» [5].
Разные по социальному и профессиональному составу, политическим и религиозным убеждениям, имущественному положению, особенностям семейного воспитания и т.д. - представители интеллигенции почти всегда неоднозначно понимали свою роль в судьбе России, вносили собственную тональность в диалог с властью.
Применительно ко временам Киевской Руси целесообразно говорить о профессиональной, просветительной, благотворительной деятельности пока еще небольшого числа священнослужителей, врачей, преподавателей школ, художников и т.д. Отдельно зачастую ставится вопрос о «подвижничестве прогрессивных русских князей в области просвещения», которое «породило тенденцию к интеллектуальному суверенитету Руси» [6]. Представители данной категории населения стояли у истоков одного из первых общегосударственных документов - «Русской Правды». В этом памятнике юридической мысли преступление понималось как «обида», а смертной казни не существовало.
Ряд современных историков как из числа священнослужителей, так и от светской науки считают, что первой отечественной интеллигенцией следует рассматривать именно церковную интеллигенцию, так как с ней связано «возникновение личностного самосознания и пробуждение русского национального самосознания» [7].
«Имя одного из первых русских интеллигентов письменной эпохи широко известно. Его звали Иларионом. Он был пресвитером церкви святых Апостолов в селе Берестове, что близ Киева. .Илларион стал первым на Руси митрополитом из русских» [8].
Не следует забывать, что и в последующих процессах сдерживания межкняжеских распрей, противостояния ордынскому нашествию и
крестовым походам православные священнослужители играли видную роль. Не даром Сергия Радонежского называли собирателем земель русских.
Не только знаменитыми именами славятся те далекие времена. Применительно даже к дофеодальному периоду просматривается исторический набросок облика провинциальной интеллигенции [9], которая постепенно начинает набирать социальный вес для значимого всплеска своей деятельности в XIX веке.
Явные предпосылки формирования интеллигенции как отдельной социокультурной категории сложились в период Московского царства, подготовив образовательный прорыв петровских времен. Впрочем, в своей известной статье «Трагедия интеллигенции» Г.П. Федотов обращал внимание несколько на иной аспект: «Знаете ли, кто первые русские интеллигенты? При царе Борисе были отправлены за границу - в Г ерманию, во Францию, в Англию - восемнадцать молодых людей. Ни один из них не вернулся....Не привлекательны первые «интеллигенты», первые идейные отщепенцы русской земли» [10].
Небезынтересно, что на одной из международных конференций прозвучала оригинальная точка зрения В.Н. Чугреева: «.В СОЗНАНИИ И ПРЕДВИДЕНИИ БУДУЩЕЙ ВЛАСТИ КАК СВЯЩЕНСТВА, мы должны стать СЛУЖИЛОЙ интеллигенцией, в том смысле, в каком была СЛУЖИЛОЙ старомосковская дворянская конница.» [11].
Итак, наступившая в конце XVII века эпоха Петра обеспечила резкий западно-ориентированный культурно-образовательный скачок. «Одним из первых русских интеллигентов был Петр.», - утверждал в 1909 году М.И. Туган-Барановский [12].
При любом отношении к деятельности первого российского императора следует признать, что многие талантливые, получившие с его помощью образование люди становились опорой государства -интеллектуальной элитой власти. В какой-то степени, пусть и не с Петровским размахом, эта тенденция сохранилась в последующие времена. Как отмечал опять же Г.П. Федотов: «Нельзя забывать в оценке русской интеллигенции, что она целое столетие делала общее дело с монархией. Выражаясь упрощенно, она целый век шла с царем против народа.» [13].
Россия долгое время была представлена миру как бесправнокрестьянская страна. Это обстоятельство дало возможность ряду ученых (Е.С. Коц, М.Д. Курмачева, М.М. Штранге) ввести достаточно противоречивый термин «крепостная интеллигенция». Даже при несогласии с данным понятием нельзя игнорировать стоящие за ним явления, а именно
- рост числа грамотных среди крепостных [14]. Имена многих отечественных «самородков в неволе» общеизвестны, как не забытые их книги, картины, произведения ювелирного искусства. Но все же не эта общественная группа определяла цивилизационный выбор России.
Эпоха просвещенного абсолютизма внесла свои нюансы в процесс становления интеллигенции, ее сосуществования с властью.
«Сей род людей, о котором говорить надлежит и от которого государство много добра ожидает.. .есть средний, - писала в своем «Наказе» Екатерина II, - .к сему роду людей причесть должно всех тех, кои не быв дворянином, ни хлебопашцем, упражняются в художествах, в науках, в мореплавании, в торговле, и ремеслах» [15].
Государство надеялось на выгодный союз с людьми образованными и мыслящими, однако, увы, НЕ СВОБОДОмыслящими. В книге «Истоки и смысл русского коммунизма» Н.А. Бердяев подчеркивал: «.Радищев был арестован, приговорен за свою книгу к смертной казни с заменой каторжной тюрьмой. Также был арестован и заключен в Петропавловскую крепость видный деятель русского просвещения XVIII века Новиков, мистик-масон, христианин и человек очень умеренных политических взглядов. Так встречено было образование русской интеллигенции русской властью» [16]. В России, если образование, профессионализм, аналитические способности той или иной социальной группы не востребованы ВЛАСТЬЮ, закономерен европейски-нестандартный вариант (результат) развития. Декабристы стали грозным предзнаменованием разрыва многих историко-генетических нитей между властью и значимой частью интеллигенции. Одновременно Сенатская площадь еще раз подтвердила судьбоносную значимость для России ее военной интеллигенции.
Упомянутый кризис отношений, бесспорно, углубили последующие события XIX века. К сожалению, власть все больше стала ориентироваться на политику диктата и силы, а идеологически мечущаяся интеллигенция начала искать себе опору в различных учениях, из которых вскоре особо выделила марксизм.
Серьезные проблемы российской жизни породили у интеллигенции, особенно у так называемых разночинцев, болезненно-обостренное чувство долга перед народом. В ряде случаев речь шла именно об уровне жертвенности, которую даже веховцы согласны были признавать в качестве неумирающей красоты духовного образа интеллигенции [17]. Но если социалисты возносили идею всечеловеческого счастья над желаниями и стремлениями конкретных людей, то представители земской интеллигенции (среди которой встречались и социалисты), в первую очередь, ориентировались на реальную, практическую помощь этим же людям.
Российские реформы местного самоуправления 60-х годов способствовали развертыванию целенаправленной подвижнической деятельности многих сотен провинциальных врачей, учителей, агрономов, инженеров, статистиков и т.д. Их самозабвенная, бескорыстная, преимущественно ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ деятельность, нередко в сочетании с откровенно привлекательными человеческими качествами: честностью, скромностью, доброжелательностью. - собственно и
породили понятие ФЕНОМЕН отечественной интеллигенции. Взлет гуманистических надежд 60-х - 70-х годов предопределил исторически-закономерную попытку земской интеллигенции приблизиться к эталонному образу «совесть Отечества».
Наиболее неоднозначным было отношение земской интеллигенции, да и большинства ее иных групп и подгрупп, к религии. С одной стороны -традиционно-русское восприятие чистоты сердца в соответствии с заповедями христианства, с другой - практически полное, по сути примитивно-невежественное отрицание религии. Вот с этого отрыва от православных традиций, от глубинных, «почвенных» интересов народа -многие мыслители России начинали отсчет серьезных причин революционных потрясений ХХ века.
Однако политически разнополярные критики отечественной интеллигенции во все общественно-нестабильные времена спасение и возрождение державы связывали опять же с интеллигенцией. «Против Руси нечестивой, Руси разбойной поднимется Русь рыцарская, - писал В. Муравьев, - Русь рыцарская - это возрожденная, новая русская интеллигенция. Ей заколосится после весенней бури народная нива.. .образуется связь мысли личной с мыслью вселенской через мысль рода и народа» [18].
Что касается проблемы «вины» интеллигенции за все болезненные страницы отечественной истории, то было бы разумнее говорить об ответственности интеллигенции. В ракурсе данного вопроса В.Т. Ермаков подчеркивает: «.Интеллигенция не хотела крушения российской
государственности, она добивалась ее обновления. Да, в ряде случаев - с позиции экстремизма, но это уже проблема исторического времени. При этом следует иметь в виду, что НАСИЛИЕ КАК АТРИБУТ ЭКСТРЕМИЗМА было доминирующим фактором политической культуры и политического менталитета российского общества на протяжении веков, оно не было порождено только большевиками» [19].
Целесообразно отметить, что в исторической науке не одно десятилетие преобладала точка зрения о полном пренебрежении российской имперской власти к интеллигенции. В то же время, например, В.Г. Тюкавкин, анализируя вопрос: «Почему интеллигенция не сделала
«ответного шага», получив Манифест 1905 г.?», - привел веские аргументы, доказывающие нежелание российской интеллигенции идти на компромиссы. В.Г. Тюкавкин солидарен с П.Н. Милюковым и В.А. Маклаковым в том, что отечественная интеллигенция «не выдержала экзамен на государственность» [20].
Тем не менее, как подчеркивал Н.А. Бердяев: «По мере развития революции власть постепенно перешла к русской революционной интеллигенции, к русским социалистам-революционерам и социал-демократам, т.е. к людям, которым и во сне никогда не снилось, что они
могут быть у власти, все миросозерцание и вся психология которых отрицает самый принцип власти» [21].
Судьба интеллигенции в послереволюционный период истории, как и ранее, неразрывно связана с каждым днем жизни своей страны. Не затрагивая проблемы большевигенции [22], все же не будем забывать, что низвергнутая до уровня «прослойки», интеллигенция сумела преподнести миру величайшие достижения в различных сферах науки и культуры в целом.
Впрочем, последнее время все весомее становится позиция тех, кто утверждает как, например, П. Кузнецов: «.если в XIX веке русская интеллигенция стремилась к свободе, то в XX столетии она стремится не только к свободе, но и к власти» [23].
В плане этого разговора характерна еще одна точка зрения: «Независимо от понимания власти - как политического режима, формы правления или государственного строя, она всегда осуществляется людьми профессионально занятыми умственной деятельностью. Иначе говоря, одной из социальных групп той же интеллигенции. И вроде бы проблема их оппозиции друг к другу вообще не должна стоять. Свой своему поневоле брат.
Однако в сознании интеллигенции при попытках ее самоидентификации идея оппозиционности «правящим» оказывается ключевой. Эдаким удостоверением собственной благородности. Более того, представитель этого социального слоя, идущий во власть, всегда стремится «оправдать перед окружающими свой поступок» [24].
Уместно обратить внимание на еще одно утверждение: «Интеллигенция как социальная группа стоит вне управления. Однако истоки формирования политической элиты, номенклатуры и бюрократии лежат в интеллигенции» [25].
Итак, проблема коэволюции интеллигенции и власти в России является исторически глубокой и многогранной. Соответственно постоянно появляются новые ракурсы ее решения. Тем не менее, основные тенденции изучения темы на протяжении XX века приобрели достаточную устойчивость и легли в русло выработки определенных политикопрактических рекомендаций.
Во-первых, общепризнанна непреходящая злободневность самой проблемы «Интеллигенция и власть», существующей в России не один век и исследуемой специалистами уже в разных уголках планеты.
Во-вторых, многие ученые и политики остро ставят вопрос о причинах противодействия «власти» и «интеллигенции», подчеркивают трагизм данной ситуации, «вина» за которую не может быть возложена на одну лишь сторону.
Приближаясь к вариантам решения рассматриваемой проблемы, немалое число исследователей заостряют внимание на таком сложнейшем
историческом явлении и одновременно философской категории, как «народ». Результаты изысканий лежат не в плоскости какого-либо узкого методологического подхода, а на пересечении междисциплинарных уровней.
Следующая тенденция изучения коэволюционного вопроса принадлежит историческим аспектам взаимоотношений интеллигенции и власти. Возникновение их взаимо- и противодействий в большинстве случаев имеет многовековую глубину (зарождение прединтеллигенции). Однако пик кризисных отношений выпадает на XIX - XX вв., демонстрируя минимум конструктивного взаимовлияния интеллигенции и властных структур. Одним из результатов этого стал радикализм и популизм идей значительной группы интеллигенции, стремление к прямому захвату государственной власти.
Все это нашло непосредственное отражение в научной литературе и статьях политической ориентации. Характерно, что мимо внимания ученых не прошла и печальная участь практически всех российских реформаторов. Исследователи обращали внимание и на вопрос о земской интеллигенции как определенному воплощению посреднической роли в противоборстве «власть» - «народ». Впрочем отношение к конкретному использованию опыта «земств» почти всегда было неоднозначным: от признательноуважительной памяти к профессионально-подвижнической деятельности специалистов, до ее отрицания и постановки вопроса о несовершенстве земских структур.
Следует согласиться, что заслугой многих авторов, обращающихся к теме «Интеллигенция и власть», является не только констатация глубоких противоречий между ними, но и предложение определенных путей выхода из кризисного состояния отношений (опять же на основе исторического опыта России).
Эти вариации разбросаны от предложений «интеллигента на троне», до формирования качественно обновленной «государственно-политической интеллигенции».
Именно на этом уровне исследователи чаще всего подчеркивают такие нюансы проблемы, как определенная зыбкость границ между «властью» и «интеллигенцией», быстрый рост дифференциации отношения разных групп интеллигенции к «хождению во власть» и, наконец, все более полноценное осознание интеллигенцией «народных интересов».
Соглашаясь с тем, что элементы политического отчуждения изначально присущи природе «интеллигенции» и «власти», ряд ученых называет перспективные механизмы преодоления исторически застывшего противоречия. Наиболее аргументированы такие варианты, как труднодостижимый, но объективно желательный рост «общественного правосознания»; преодоление эгоцентризма со стороны и политической элиты, и собственно интеллигенции; «народно-государственная»
востребованность как интеллигента-теоретика, так и «администратора-практика», умение интеллигенции определить свои социальные ориентиры, разобраться в политических привязанностях.
Должный научный подход к обобщению указанной проблемы недавно был обоснован А.Е. Рябинкиным и В.С. Меметовым. Остановимся на этом несколько подробнее. Эти ученые считают: «Рассматривая интеллигенцию как своеобразный «стержень» нашей цивилизации можно констатировать, что во все времена проблемы взаимоотношений интеллигенции и власти были взаимосвязаны и многогранны. Такое положение обусловлено определенными закономерностями развития общества, другими особенностями». В сокращенном варианте, важнейшими из них они называют:
- «интеллигенция, входившая во властные структуры, порывала со своим первоначальным социальным статусом, но в то же время сохраняла своеобразный тип поведенческой культуры.»;
- «вошедшая» во власть интеллигенция постепенно утрачивала свои социальные корни, профессиональные навыки, привычки, должна была приспосабливаться к новому социальному статусу.;
- на формирование определенного поведенческого стереотипа интеллигенции влияло нахождение не столько «во» властных структурах, сколько «при» них.;
- ротация властных структур преимущественно из интеллигенции, с одной стороны, а с другой - невостребованность и зависимость ее от государства всегда порождали и порождают глубокую дифференциацию внутри самой интеллигенции.;
- на углубление дифференциации большей части интеллигенции влияет то, что, занимая «промежуточное» положение между властью и народом, она не может не испытывать их влияния.;
- плюрализм взглядов на вопросы будущего государственного устройства способствует резкой дифференциации современной интеллигенции.».
А.Е. Рябинкин и В.С. Меметов рассматривают перечисленные особенности «как закономерность», доказывают их характерность для взаимоотношений интеллигенции и власти «не только в советский и «постсоветский» периоды российской истории, но и в дооктябрьский» [26].
Существует точка зрения, что в перспективе место русского интеллигента может занять европеизированный интеллектуал, американизированный бизнесмен или политический прагматик.[27]. Не исключается также наступление эпохи «интеллигентного фашизма» (национал-капитализма), ибо в противном случае фашизм будет НЕинтеллигентным [28].
Увы. Но ведь интеллигенция как своеобразный действующий элемент в сфере разума эволюционно-изначально предназначена для
созидания, а не для разрушения. Уничтоженная или даже
самоуничтожаемая, она может сыграть свою самую зловещую роль в судьбе государства.
Д.С. Лихачев говорил: «Причины гибели биологических,
экологических систем и человеческих культурных ценностей одни и те же, они в главном - в культурном уровне общества, в частности, в его нравственной культуре» [29]. А ведь нравственную культуру во все времена несла интеллигенция - церковная, медицинская, военная, юридическая и т.д., интеллигенция как «просвещенная совесть эпохи, выразитель общечеловеческого начала в жизни общества» [30].
Итак, российскую интеллигенцию целесообразно рассматривать как цивилизационно-корректирующую силу в истории государства. Сознание необходимости созидания, а не разрушения, эволюции, а не революции, терпимости, а не нигилизма ныне охватывает многих представителей населения, которые по формально-профессиональным признакам относят себя к интеллигенции. С нравственными критериями - сложнее.. Впрочем, едва ли кто пожелает своей стране нищеты, распрей, экономической неразберихи и прочих невзгод. Сегодня многоликая интеллигенция, как и в давние времена, стремится видеть Россию просвещенной, богатой, миролюбивой державой.
Все люди хотят быть здоровыми и счастливыми, но не все умеют воплотить свои желания в жизнь. На ином уровне цену исторической нетерпеливости отечественной интеллигенции Россия уже знает, как знает и ее профессиональную мощь и созидательную социальную силу. Именно эти общественно-стабилизирующие качества отечественной интеллигенции во многом определяют и должны оправдать ее историческую миссию, в том числе в ракурсе конструктивной коэволюции с властью.
Список литературы
1. Булгаков С. На пиру богов // Из глубины: сборник статей о русской революции. М., 1990. С. 125.
2. Смоляков Л.Я. Социалистическая интеллигенция. Киев, 1986. С. 33, 92.
3. Корупаев А.Е. Очерки теории интеллигенции. М., 1995. С. 27.
4. Струве П.Б. Интеллигенция и революция // Вехи: Интеллигенция в России: Сб. ст., 1909 - 1910. С. 142.
5. Зельманов А.Б. Разорванность сознания интеллигенции //
Проблема сознания в отечественной и зарубежной философии ХХ в. -
Иваново, 1994. С. 99.
6. Смоляков Л.Я. Социалистическая интеллигенция. С. 94.
7. Белова Т.П. Роль церковной интеллигенции в национальном возрождении Руси в конце XIV - начале XV вв. в оценках современной
отечественной историографии // Российская интеллигенция в отечественной и зарубежной историографии. Иваново, 1995. С. 165.
8. Там же.
9. Данилов А.А., Меметов В.С. Интеллигенция провинции в истории и культуре России. Иваново, 1997. С. 53.
10. Федотов Г.П. Трагедия интеллигенции // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М., 1990. С. 417.
11. Чугреев Б.Н. Почва и судьба // Интеллигенция в условиях общественной нестабильности. М., 1996. С. 75.
12. Туган-Барановский М.Н. Интеллигенция и социализм // Вехи: Интеллигенция в России: сб. ст. 1909-1910. С. 421.
13. Федотов Г.П. Трагедия интеллигенции.. .С. 419.
14. Прохоров М.Ф. У истоков формирования крепостной интеллигенции в России // Российская интеллигенция в отечественной и зарубежной историографии. Иваново, 1995. С. 171.
15. История российского государства: документы и материалы. Вып. I (IX - первая половина XIX в.). М.: ГАУ, 1993. С. 56.
16. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С.
19.
17. Булгаков С. На пиру богов // Из глубины. С. 125.
18. Муравьев В. Рев племени // Из глубины: сб. ст. о русской революции. М., 1990. С. 203.
19. Ермаков В.Т. Интеллигенция России в ХХ столетии // Интеллигенция России: уроки истории и современность. Иваново, 1996. С. 21.
20. Тюкавкин В.Г. Власть и первая Государственная Дума: почему не реализовался путь парламентаризма // Власть и общество в России в первой трети ХХ века. М.: МПГУ, 1994. С. 3-6.
21. Бердяев Николай. Власть и психология интеллигенции // Собр. соч. ИМКА-ПРЕСС, 1991. Т. 4. С. 198.
22. Олейник О.Ю., Олейник И.И. Большевигенция: к трактовке понятия // Российская интеллигенция в отечественной и зарубежной историографии. Иваново, 1995. С. 44.
23. Кузнецов Павел. Сироты - отцеубийцы // Посев. 1997. № 1. С.
25.
24. Панкратов А.В. Интеллигенция и власть - к проблеме «вечной» оппозиции // Интеллигенция России: традиции и новации. Иваново: ИвГУ, 1997. С. 135.
25. Барзилов С., Чернышев А. Провинция: элита, номенклатура, интеллигенция // Свободная мысль. 1996. № 1. С. 49.
26. Рябинкин А.Е., Меметов В.С. О проблеме взаимоотношений российской интеллигенции и власти в отечественной историографии 1991-
1996 гг. // Актуальные проблемы историографии отечественной интеллигенции. Иваново: ИвГУ, 1996. С. 113-115.
27. Акопян К.З. Русская интеллигенция и российская элита // Интеллигенция России: традиции и новации. Иваново: ИвГУ, 1997. С. 141.
28. Севастьянов Александр. Национал-капитализм: сб. ст. М., 1995.
С. 28.
29. «Экос» - значит «ДОМ» // Наука и жизнь. 1989. № 5. С. 26.
30. Абрамов Ю.Ф. Об интеллигенции и интеллигентности // Философские науки. 1991. № 6. С. 63.
E.I.Samartseva
COEVOLUTION OF THE INTELLIGENTSIA AND THE AUTHORITIES IN RUSSIA
The article considers the peculiarities of the intelligentsia formation and its coexistence with the authorities. Various interpretations of coevolution development of the intelligentsia and authorities have been analyzed.
Key words: intelligentsia, authority, coevolution.
Получено14.01.2012 г.
УДК [323.329:316.485.22:329.14](470.312) «18/19»
Е.И. Самарцева, д-р. истор. наук, проф., зав. каф., (4872)35-22-00, [email protected] (Россия, Тула, ТулГУ)
ПРОТЕСТНОЕ ПОВЕДЕНИЕ ТУЛЬСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В РАМКАХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ
Рассматривается роль социал-демократической интеллигенции в антиправительственном движении в конце XIX- начале XXвв.
Ключевые слова: интеллигенция, социал-демократическое течение,
антиправительственное движение
Политическая ориентация интеллигенции Тульской губернии на рубеже XIX-XX веков была довольно разноликой. Тем не менее, быстрые темпы развития социал-демократических взглядов были исторически предопределены. Ставя вопрос о политических приверженцах социал-демократии, закономерно обратиться к работам тех лет В.И. Ленина, вспомнить его замечания о рабочей интеллигенции (несмотря на дискуссионность термина ...).
Характеризуя главные этапы освободительного движения в России,
В.И. Ленин отмечал, что с 1895 года начинается его пролетарский этап, т.е. главным классом общества «налагавшим свою печать на движение» становится пролетариат [1]. Всесторонне изучая и развивая теорию революционной борьбы рабочего класса, В.И. Ленин констатирует, что
