CC BY
7ТРИБУНА МОЛОДОГО УЧЕНОГО
УДК 34.01
DOI: 10.18522/2313-6138-2024-11-2-18
Клеветова Евгения Юрьевна,
аспирант кафедры теории и истории права и государства, Южно-Российский институт управления -филиал РАНХиГС при Президенте РФ, 344002, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, д. 70/54, етаШ [email protected]
Klevetova, Evgenia Yu.,
Postgraduate Student of the Department of Theory and History of Law and State, South Russian Institute of Management -Branch of the RANEPA under the President of the Russian Federation, 70/54 Pushkinskaya Str., Rostov-on-Don, 344002, Russian Federation, email: [email protected]
КОДИФИКАЦИОННЫЕ ОРГАНЫ
РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА В XIX ВЕКЕ
♦
CODIFICATION BODIES OF THE RUSSIAN STATE IN THE 19th CENTURY
АННОТАЦИЯ. В статье анализируется деятельность кодификационных органов Российского государства в XIX в. С использованием метода исторической реконструкции, сравнительно-правового и типологического метода автор доказывает, что в условиях абсолютной монархии результативность кодификации зависит от политической воли императора, его личной заинтересованности в проведении работ и правильного выбора кодификационного органа. В статье на основании исторического опыта российской кодификации в XIX в. сделан вывод, об ошибочности передачи дела кодификации в ведение законодательного органа. Такой подход приводит к смешению кодификационного и законодательного порядка изменения нормативного материала. Успехи кодификации в России автор связывает с пятидесятилетней деятельностью кодификационного органа II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: кодификация; российское право; техника кодификации; свод законов; кодификационный орган; Российская империя; полное собрание законов.
ОБРАЗЕЦ ЦИТИРОВАНИЯ:
Клеветова, Е. Ю. Кодификационные органы Российского государства в XIX веке / Е. Ю. Клеветова. -Текст : непосредственный // Вестник юридического факультета Южного федерального университета. -2024. - Т. 11, № 2. - С. 139-146. - Б01: 10.18522/23136138-2024-11-2-18
ABSTRACT. The article analyzes the activities of the codification bodies of the Russian state in the 19th century. Using the method of historical reconstruction, comparative legal and typological methods, the author proves that in conditions of an absolute monarchy the effectiveness of codification depends on the political will of the emperor, his personal interest in carrying out the work and the correct choice of the codifying body. In the article, based on the historical experience of Russian codification in the 19th century. it was concluded that it was wrong to transfer the matter of codification to the jurisdiction of the legislative body. This approach leads to a mixture of codification and legislative procedures for changing normative material. The author connects the successes of codification in Russia with the fifty-year activity of the codification body of the II Division of His Imperial Majesty's Own Chancellery.
KEYWORDS: codification; Russian law; codification technique; code of laws; codifying body; Russian Empire; complete collection of laws.
FOR CITATION:
Klevetova, Е. Yu. (2024) Codification Bodies of the Russian State in the 19th Century. Bulletin of the Law Faculty, SFEDU. 11(2): 139-146 [in Russ.]. DOI: 10.18522/23136138-2024-11-2-18
© Е. Ю. Клеветова, 2024
Успех кодификации зависит от заинтересованности и готовности общества к ее проведению, наличия политической воли, способной определить цели и сформировать кодификационный орган. При проведении официальной кодификации формирование состава кодификаторов имеет персональную и институциональную составляющую. Как отметил Р. Кабрияк, органы или лица, обладающие законодательными полномочиями, не могут заниматься кодификационными работами в силу их перегруженности [3, с. 311, 312]. Кодификация продолжается годами и требует постоянной вовлеченности кодификаторов в процесс разработки кодифицированных актов. Не следует забывать о сложности и своеобразии кодификационных работ, что предполагает наличие соответствующих компетенций, опыта и специальных знаний у кодификаторов. Видимо поэтому даже в парламентских государствах кодификационная работа, как правило, отделена от законодательной деятельности.
Выбор кодификаторов в значительной мере определяется политическими факторами, прежде всего степенью заинтересованности государственной власти в ее проведении. Двойственный характер кодификационного органа точно подметил Р. Кабрияк, указав, что он сочетает работу «интеллектуальной лаборатории» и «государственного совета» [3, с. 316].
В России история официальных кодификаций ведет отсчет с конца XV в. Начиная с Ивана III, московские государи пытались сформировать единое правовое пространство централизованного государства путем разработки общего кодифицированного акта. С этого времени кодификационные работы в России не прекращаются до сегодняшнего дня.
Отдельные аспекты истории формирования кодификационных комиссий с середины XVII до начала XIX в. исследованы в отечественном правоведении. Особое внимание в научной литературе уделено кодификации XVIII в. Она не дала желаемых властью результатов в виде нового уложения. Однако на этом этапе был апробирован опыт формирования и работы восьми больших уложенных и десятков малых кодификационных комиссий.
Возросшая в начале XIX в. социальная потребность в упорядочении права поставила кодификацию в ряд первоочередных государ-
ственных задач. Одним из первых органов, созданных Александром I, стала Комиссия по составлению законов. Главой комиссии был назначен граф П. В. Завадовский, возглавлявший при Екатерине II комиссию по составлению проекта о сокращении канцелярского порядка. Точнее речь шла об изменении подведомственности Комиссии по составлению законов, сформированной при Павле I в 1796 г. и подчинявшейся генерал-прокурору [8, № 17610, № 17967]. До 1810 г. комиссия еще несколько раз меняла подведомственность. До октября 1803 г. комиссия была в ведении Императора при Непременном совете. После передана в Министерство юстиции [8, № 20955], а затем в обновленный Государственный Совет [8, № 24064].
Требование Александра I скорейшим образом завершить работу по составлению проекта Гражданского уложения сопровождалось включением в состав комиссии в декабре 1808 г. М. М. Сперанского [5, с. 149-154]. В то время Г. А. Розенкампф был фактическим руководителем комиссии. Он имел юридическое образование, но не знал не только русских законов, но и русского языка. Он проработал в комиссии восемнадцать лет. За это время Г. А. Розен-кампф выучил язык и стал одним из знатоков древних русских законов.
Включенный в 1808 г. в состав комиссии М. М. Сперанский сразу обнаружил одну из главных причин медлительности ее работы. Он указал на неопределенность цели кодификации, отсутствие четкого плана работы и наличие серьезных противоречий «в системах кодификации, сочиненных Розенкампфом» [7, с. 90].
Сперанский предложил новую структуру комиссии. Ее состав подразделялся на отделения во главе с начальником и его помощниками. Обсуждение проектов предполагалось в конференции с участием всех начальников отделений и их четырех помощников. Для комиссии выделили специальное здание, определили часы присутствия, обеспечили архивом, пополняемой библиотекой и типографией. Комиссия составила порядок управления ею и разработала план работы, ограниченный составлением трех уложений (гражданское, уголовное, коммерческое), частей публичного права и двух сводов законов для губерний остзейских, малороссийских и польских.
Шесть предметов работы комиссии получили высочайшее утверждение в марте 1809 г. [8, № 23525]. По числу предметов было сформировано шесть отделений комиссии во главе с начальниками, разрабатывавшими план работы и разрешавшими трудные вопросы. Помощники составляли проекты законов. Общее руководство комиссией осуществляло правление во главе с министром юстиции и членами, назначаемыми по высочайшему распоряжению. Совет комиссии (не действовал с 1 января 1810 г. до 12 апреля 1812 г.), включавший правление, сенаторов и других лиц, назначенных императором, выполнял согласительную функцию для преодоления противоречий в законах и недоразумений в работе комиссии.
После перехода комиссии в ведение Государственного Совета появилась должность ее директора. Принцип коллегиальности в работе заменили единоначалием Сперанского, совмещавшего должности директора комиссии и государственного секретаря. Он был обременен в это время многими заданиями, но уделял работе комиссии несколько часов в день. Отсутствие у Сперанского юридического образования, его увлеченность французскими законами, пренебрежение русским правом, которое он считал варварским, недооценка сложности кодификационного дела привела к тому, что он проигнорировал стадию составления свода законов и сразу приступил к составлению проекта нового уложения.
Ссылка Сперанского в марте 1812 г. привела к смене руководства комиссией. Формально ее возглавил князь П. В. Лопухин. Старшим начальником отделений вновь стал Г. А. Розен-кампф. Для коллективного принятия решений восстанавливался совет (Г. А. Розенкампф, А. И. Тургенев). Общее число членов комиссии устанавливалось в пределах десяти человек.
Совет исходил из необходимости держаться исторической почвы и сохранять старые законы, проверенные временем, исправляя их недостатки и пробелы. Новый план работы комиссии предполагал составление полного собрания законов и разработку оснований российского права «для определения особенностей теории нашего законодательства» [13, с. 140-152].
Систематический свод законов начали составлять в 1817 г. В 1821 г. приступили к про-
верке первых трех томов. Основания прав из законов извлеченных представляли собой самое существенное содержание разновременных законов и указов. Они излагались в виде отдельных положений и статей с указанием их законодательных источников.
Как представляется, деятельность комиссии в этот период недооценена. Возможно это произошло под влиянием резкой критики, которую обрушил на ее работу М. М. Сперанский осенью 1821 г., а затем в 1826 г. при разработке планов новой комиссии [11, с. 433, 435]. Издание многотомного систематического свода около 30 тысяч законов, по словам П. М. Майкова, облегчило составление т. Х Свода законов гражданских [6, с. 85].
Комиссия по высочайшему повелению с 1817 по 1819 г. издавала «Журнал законодательства», служивший дополнением к систематическому своду законов. Комиссия представляла объяснения и заключения Государственному Совету, Правительствующему Сенату по делам, требовавшим разъяснения смысла действующих законов. Только из Государственного Совета в год поступало около 60 дел по таким важным вопросам как основания освобождения крестьян помещиками, ссылки помещиками крестьян за проступки в Сибирь, положений устава гражданской службы и др.
После возвращения из ссылки Сперанский, вновь включенный в состав комиссии, с 1821 по 1824 г. начал переработку проекта Гражданского Уложения. Однако его несоответствие коренным началам российского государственного строя все более убеждало Сперанского в мысли о необходимости нового изложения проекта [10, с. 30]. Кроме того, без исторического собрания российских законов комиссия постоянно терялась в частностях и не могла сформулировать оснований национального права.
Комиссия по составлению законов представила в Государственный Совет ряд проектов кодифицированных актов: в 1810 г. проект Торгового Положения, в 1813 г. проект Уголовного Уложения, в 1818 г. проект Устава уголовного судопроизводства, в 1824 г. первую часть Устава гражданского судопроизводства. В ходе ее работы были найдены средства сохранения единого политического тела России. В их числе: единообразие законов, единство теории и
практических оснований законоположений, простота, краткость, ясность и точность их формулировок, повсеместное использование русского языка во всей Империи, по крайней мере в сфере судопроизводства; установление общих судебных порядков и порядка отправления законов, перевод на разные языки и публикация законов и их проектов для «приготовления жителей» к единству начал правосудия, обеспечения собственности и личной безопасности и др.
Нововведением комиссии был институт корреспондентов. В корреспонденты отбирались ученые и профессора, сведущие в правоведении. Они получали жалованье от комиссии, собирали и обобщали сведения о местных особенностях отдельных территорий Империи, которые следовало учесть при составлении Свода законов. Первыми корреспондентами были немецкие профессора [6, с. 41-43]. Впоследствии в число корреспондентов вошли московские профессора и чиновники.
Многие сотрудники комиссии за годы работы стали блестящими законоведами, продолжили дело кодификации во II Отделении Собственной Его Императорского Величества Канцелярии (М. А. Балугьянский, А. М. Циммерман, К. И. Арсеньев, Д. В. Илличевский, П. В. Хавский, Д. Н. Замятин, Ф. М. Маркус, С. В. Пахман, С. Н. Урусов и др.), другие стали чиновниками министерства юстиции и финансов (к примеру, А. П. Куницын, М. А. Корф).
Вместе с тем почти четверть века работа комиссии не привела к принятию уложений. Причины неудач имели комплексный характер. Коренное преобразование законов требовало последовательности, терпения и готовности верховной власти к изменениям в государственном строе. Ссылка Сперанского была не только результатом интриг против «поповича». Отношение к фигуре реформатора показало неготовность и нежелание дворянством перемен. Удалив Сперанского, Александр I дал сигнал обществу о прекращении реформ и сохранении незыблемости самодержавия. Это означало отказ от проведения кодификации-реформы и необходимости проведения кодификации-компиляции [14, с. 27-29].
Общественно-политические дискуссии первой четверти XIX в. по поводу работы Комиссии по составлению законов показывают, что
еще в начале века консервативная часть дворянства требовала проведения кодификации-компиляции. С этим связаны упреки в адрес Комиссии в том, что она не искала основ русского права, а «подсунула» России «книжку, слепленную шестью или семью экс-адвокатами и экс-якобинцами» [9, с. 242, 243].
Многочисленные поправки в проекты отраслевых уложений не могли изменить главного, а именно их неприемлемость для российской действительности. Поэтому выбор Николаем I систематизации действующего законодательства вместо разработки нового уложения был вполне закономерен в условиях проведения консервативной политики «сохранения целости, доброго порядка и тишины государства» [6, с. 12].
Работа комиссий по составлению законов показала, что проведение кодификации требует участия подготовленных людей. Так, свод прежних законов безуспешно пытались составить со времен Петра I. Поиск «искусных в делопроизводстве и законопознаний чиновников» продолжили при Павле I [8, № 17652]. Полагаем, что возвращение неудобного и непопулярного, но талантливого, работоспособного и необычайно прозорливого Сперанского из ссылки для участия в кодификации подтверждает сказанное. С 1821 по 1825 г. под его руководством была проделана необходимая подготовительная работа: составлен систематический свод законов Российской империи, выявлены основания российского права [4, с. 83-107].
Дело кодификации Николай I передал в 1826 г. во II Отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии (далее II Отделение) [8, № 114]. Исправление без общих изменений старых порядков, - под таким девизом следовало вести работу. Главным исполнителем дела кодификации остался М. М. Сперанский, не состоявший официально во II Отделении, но фактически выступавший посредником между Императором и начальником II Отделения М. А. Балугьянским. Состав отделения включал помимо начальника семь старших чиновников, семь старших помощников, четырех младших помощников при архиве и библиотеке, экзекутора, двух курьеров и пятнадцать писарей. Развернутое описание порядка работы II Отделения дано в работе П. М. Майкова, более 20 лет прослужившего в этом ведомстве.
Первым важным результатом II Отделения стало Полное собрание законов Российской империи. Его значение состоит в том, что это первое хронологически систематизированное издание российского законодательства, включавшее акты с 1648 по 1825 г. Данное издание сопровождалось составленными с особой тщательностью благодаря М. М. Сперанскому алфавитным и хронологическим указателями, что облегчало пользование 45-томным собранием законов. Составление второго полного собрания началось сразу после принятия первого, учитывался опыт работы над первым изданием. Второе собрание сделали более полным, так как оно включало действующие акты (с 1825 по 1881 г.).
Николай I не только регулярно заслушивал отчеты о ходе кодификации, но и активно участвовал в работе II Отделения [12, с. 233-244]. Так, он высочайше разрешал спорные вопросы. По велению Николая I все законы во втором собрании были отпечатаны на русском языке. Император определил ряд международных конвенций и грамот, подлежавших включению в Полное собрание. Каждую неделю Николай I встречался со Сперанским и по несколько часов работал с ним над обсуждением Свода законов [6, с. 179].
Правила составления Свода законов, разрабатываемого параллельно с полным собранием, были составлены М. М. Сперанским. В Свод законов включались только действующие акты, при наличии нескольких актов по одному вопросу в свод включался полнейший, изложение статей должно соответствовать смыслу изначальных узаконений, сокращать многословные указы путем изъятия рассуждений о причинах их принятия, в случае противоречий приоритет отдавать действующему закону над прежним, составленные разделы свода подлежат ревизии теми местами, к которым они относятся. Система свода предполагалась неизменной. Его развитие обеспечивалось ежегодными продолжениями.
Из материалов II Отделения, свидетельств чиновников, работавших вместе со Сперанским, следует, что общего плана Свода законов не составляли. Сперанский планировал каждую часть Свода законов и установил общие основания его разделения по томам. Таким образом он распределял работу над сводом меж-
ду сотрудниками. По мнению П. М. Майкова, II Отделение изначально руководствовалось общим планом прежней комиссии, координируемым по ходу работ [6, с. 171].
Дело составления Свода законов задерживалось тем, что Сперанскому, без внимания и непосредственного контроля которого не оставалась ни одна строчка пятнадцати томов свода, регулярно давались особые Высочайшие поручения. Так, в октябре 1827г. Император поручил Сперанскому возглавить комитет по составлению проектов учреждений коммерческих судов, устава их судопроизводства, уставов о векселях и торговой несостоятельности. Последние два устава были высочайше утверждены в июне 1832 г. [8, № 5462, № 5463].
На заседании Государственного Совета 19 января 1833 г. Свод получил значение действующих законов, вступающих в силу с 1 января 1835 г. С этой даты согласно высочайшему уточнению Николая I Свод становился положительным законом Империи. С 1 февраля
1832 г. до вступления Свода в действие объявлялась его ревизия.
Ревизия составленного II Отделением Свода законов осуществлялась комиссиями отдельных ведомств, в частности министерства юстиции, министерства финансов, сенаторами. Все кандидатуры членов этих комиссий высочайше согласовывались и утверждались. Срок ревизии был ограничен июнем 1830 г. Окончательный пересмотр II Отделению поручалось осуществить к началу 1832 г.
Исправления, вносимые в результате ревизии включались в первое продолжение Свода законов [8, № 7368]. Оно содержало изменение в статьях по новым постановлениям (за 1832 и
1833 гг. - 1630, в том числе 79 положений и уставов) и исправления статей свода в примечаниях. В примечаниях по всем томам было внесено 823 существенных и маловажных исправления, более половины из них внесло Министерство финансов (443), 107 - Министерство юстиции, 216 - II Отделение. Еще 560 были оставлены для исправления в продолжение следующего года. С учетом общего количества статей в Своде законов (42 тыс.) процент измененных статей следует признать минимальным. Однако исправления улучшили Свод законов. При жизни Сперанского продолжения издавались ежегодно с 1834 по 1838 г. После его смерти
было издано последнее продолжение первого издания Свода законов в 1839 г.
Полагаем, что обсуждение Свода законов в Государственном Совете 16 января 1832 г. и его ревизия в министерствах до вступления в силу
I января 1835 г. стали важным шагом на пути к разграничению закона и подзаконных актов в России. Так, в ходе обсуждения был поставлен вопросах о действии циркулярных предписаний министров в случае их противоречия Своду законов. Этот вопрос однозначно решил Николай I, указав, что ни одно предписание не может противоречить высочайшим повелениям. Все циркуляры должны быть нацелены на их исполнение [6, с. 190].
Еще в период работы над Сводом законов особые редакции II Отделения занимались отраслевыми кодификациями. Так, в 1839 г. был принят и обнародован Свод военных постановлений [1, с. 30]. В отличие от него Свод морских постановлений был принят только в 1888 г. Одна из причин столь длительной подготовки П. М. Майкову виделась в не привлечении к этой работе II Отделения.
II Отделение, прежде всего в лице М. М. Сперанского и М. А. Балугьянского, содействовало развитию юридической науки и юридического образования в России. Из числа обученных в Европе по инициативе указанных лиц молодых студентов двенадцать человек стали профессорами ведущих университетов страны. В 1835 г. по их почину было учреждено Училище правоведения, воспитанники которого немало способствовали развитию начал законности в министерствах и ведомствах.
Некоторые сотрудники II Отделения в процессе составления Свода законов занимались разработкой проектов кодифицированных актов. К примеру, М. А. Балугьянский составил проект «О судебном устройстве», в котором он предлагал самостоятельность суда и независимость судей. Проект рассматривался в секретном комитете и получил одобрение. Однако эти принципы так и остались неосуществленными.
С 1839 по 1864 г. главноуправляющими
II Отделением были Д. Н. Блудов, М. А. Корф, с 1864 по 1867 г. - граф В. Н. Панин, с 1867 по 1883 г. - князь С. Н. Урусов. Наиболее значимыми достижениями этого состава отделения стало новое издание Свода законов в 1842 г. [8, № 16584]. Он вырос почти до 60 тысяч ста-
тей, включал местные узаконения Малороссии и алфавитный список всех должностей в Российской империи. Затем продолжили практику оставления продолжений к новому изданию Свода законов. Таковых до нового переиздания свода было составлено 19.
В 1845 г. была завершена работа по составлению Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, начатая еще при Сперанском. В 1847 г. аналогичные уголовные законы были приняты для Польши.
Большое количество приложений затрудняло применение Свода законов и вызвало его третье - и последнее - переиздание. Оно состоялось в 1858 г. Свод законов увеличился до 90 тыс. статей, в том числе за счет включения в него новых уставов, учреждений и постановлений. Модернизации Свода законов препятствовало устойчивое мнение Николая I о нецелесообразности перемен, не согласующихся с общим мнением «сведущих и благомыслящих людей», с господствующими идеями, чувствами и навыками и противных государственной пользе [6, с. 334].
Составление отраслевых кодексов сдерживало и несовершенство институциональной системы России. Так, даже лишенное существенных новаций Уложение о наказаниях уголовных и исправительных не могло исполняться в полном объеме в силу несовершенства тюремной системы. Устранение несовершенств судопроизводства упиралось в отсутствие надлежащей судебной системы, выполнение полицией ряда судебных функций.
Деятельность II Отделения во многом предопределила ход и содержание Великих буржуазных реформ. В большей степени это касается суда. Многолетняя работа над проектами уложений о судоустройстве и судопроизводстве позволила создать нормативную основу Судебных Уставов 1864 г. В недрах II Отделения родилась идея мировой юстиции как системы доступных судов по маловажным делам с упрощенным порядком судопроизводства, составлен общий план работ по преобразованию судебных мест и преобразованию нотариальной части. Под руководством В. Н. Панина был составлен проект Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, внесенный 15 мая 1864 г. в Государственный Совет и утвержденный императором 20 ноября 1864 г.
По инициативе II Отделения был внесен проект земской реформы с проектом положения О Земских Учреждениях 1864 г. Ее цель виделась М. А. Корфу в децентрализации местного управления и развитии самоуправления. Для этого предлагалось учреждение самостоятельных местных выборных органов с определенным кругом полномочий, в том числе право регламентации, в сферах народного продовольствия, общественного призрения, городского управления, хозяйства и благоустройства.
Взаимосвязь кодификационной и законодательной деятельности актуализировала выработку порядка взаимодействия II Отделения и Государственного Совета. Этот вопрос неоднократно обсуждался на высочайшем уровне. В 1867 г. князем С. Н. Урусовым был внесен проект на имя Императора, в котором предлагался вариант сближения работы II Отделения и Государственного Совета. В проекте предусматривались ограничение функций II Отделения кодификационной и консультационной деятельностью и некоторые его институциональные преобразования. Проведение кодификации-реформы при Александре II обусловило тот факт, что проект остался без последствий, так как именно II Отделение было основным разработчиком всех проектов уставов, положений, учреждений, составивших юридическую основу реформ.
Не проявлявший интереса к кодификации Александр III решил участь II Отделения более кардинально. В январе 1882 г. оно было преобразовано в Кодификационный отдел при Государственном Совете. В марте 1883 г. этот отдел стал частью Государственной канцелярии. Исторической датой объединения кодификационной и законодательной деятельности в России стало 18 сентября 1893 г. Высочайшим указом Александра III кодификация была возложена на Государственную Канцелярию Государственного Совета, возглавлять кодификационную часть было поручено Государственному Секретарю [8, № 9949]. Данная реструктуризация привела к том, что фактически до конца XIX в. кодификация в России была приостановлена. Опытные в деле кодификации чиновники были рассредоточены по различным ведомствам.
Проведенное исследование позволяет прийти к выводу о том, что в условиях абсолютной монархии не только состав кодификационного органа, но и содержание, и результативность
официальной кодификации зависели от политической воли и взглядов, заинтересованности и решительности Императора. Импульсивность императоров препятствовала делу кодификации. В короткое правление Павла I сменилось пять руководителей комиссий по составлению законов. При Александре I трижды менялись подведомственность комиссии, четырежды ее руководители и план работы.
В XIX в. наиболее значительными оказались кодификации, проведенные при Николае I и Александре II, комиссиями, находившимися под личным контролем Императора и при его непосредственном участии в работе. Еженедельные доклады, которые Император принимал от главноуправляющих II Отделением, позволяли оперативно разрешать спорные вопросы, получать высочайшие указания и тем самым ускоряли кодификацию. Только Александр III устранился от личного участия в этой работе, передав вопросы кодификации в ведение Государственного Совета.
Император предопределял ход кодификационных работ и выбором главноуправляющего или директора кодификационного органа. Как показал опыт XIX в. масштаб личности руководителя кодификационных работ влиял на порядок, содержание, качество и в конечном счете результативность кодификации [15, с. 18, 19]. Успех кодификации XIX в. невозможно представить без М. М. Сперанского, М. А. Балугьянского, М. А. Корфа, С. Н. Урусова. Их личный вклад в дело кодификации состоял в непосредственном участии, высоком профессионализме, наставничестве, смелости, самостоятельности, осознании высокой степени социальности значимости и ответственности за возложенное на них дело.
Постоянная работа кодификационного органа на протяжении XIX в. дала блестящие результаты для развития юриспруденции в России. Систематизация и упорядочение исторических и действующих российских законов продемонстрировали их недостатки и пробелы. Работа над собранием и сводом законом потребовала высококвалифицированных юридических кадров, знающих теорию юриспруденции и национальное законодательство. Благодаря их качественному отбору и подготовке Россия получила выдающихся законоведов, профессоров, разработавших основания национального пра-
ва, опытных кодификаторов, а также юридически подготовленных чиновников, способных кодифицировать, толковать, редактировать нормативный материал, давать практические рекомендации по использованию законов.
Для усовершенствования Свода законов потребовалось решить ряд теоретических вопросов, например, о разграничении закона и административного распоряжения, обнародования законов и их кодификации, законодательного и кодификационного порядка изменения законов. Подготовленные II Отделением материалы по этим вопросам обсуждались в Государственном Совете, в министерствах и ведомствах, что способствовало повышению юридической грамотности чиновников. Вследствие этого при Александре II удалось перейти от кодификации-компиляции к кодификации-реформе и осуществить отраслевые кодификации в сфере судоустройства, судопроизводства, военного права и других областях.
Список использованных источников
1. Баршев Я. И. Историческая записка о содействии Второго отделения Собственной его императорского величества канцелярии развитию юридических наук в России. Санкт-Петербург: Тип. 2 отд. Собств. е. и. вел. канцелярии, 1876. 32 с.
2. Блосфельдт Г. Э. «Законная» сила Свода законов: в свете архивных данных. Пг., 1917. 283 с.
3. Кабрияк Р. Кодификации / пер. с фр. Л. В. Головко. М., 2007. 476 с.
4. Кассо Л. А. К истории Свода законов гражданских // Журнал Министерства юстиции. 1904. № 3. С. 83-107.
5. Корф М. А. Восшествие на престол императора Николая I; Жизнь графа Сперанского / сост. П. В. Крашенинников. М., 2015. 624 с.
6. Майков П. М. Второе отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1826-1882: исторический очерк П. М. Майкова. Санкт-Петербург: Тип. И. Н. Скороходова, 1906. 616 с.
7. Нольдэ А. Э. М. М. Сперанский. Биография. М.: Московская школа политических исследований, 2004. 304 с.
8. Полное собрание законов Российской империи // Российская национальная библиотека. иКХ: Ы^://п1г. ш/е-ге8/1а'^г/соп1еп1:.Ы:т1.
9. Пыпин А. Н. Общественное движения в России при Александре I. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1885. 543 с.
10. Середонин С. М. Граф М. М. Сперанский. СПб.: Тип. товарищества «Общественная польза», 1909. 189 с.
11. Сперанский М. М. Краткое историческое обозрение комиссии составления законов // Русская старина. 1876. Т. 15. Кн. 1-4. Январь-апрель. С. 432-452.
12. Тельберг Г. Участие императора Николая I в кодификационной работе его царствования // Журнал министерства юстиции. 1916. № 1. С. 233-244.
13. Труды Комиссии составления законов. Т. 1: Постановления об образовании Комиссии. Второе издание. Санкт-Петербург: В типографии Комиссии составления законов, 1822. С. 140-152.
14. Шатковская Т. В. Техника кодификации М. М. Сперанского: реформа или компиляция? // Журнал российского права. 2022. Т. 26. № 5. С. 19-30.
15. Шатковская Т. В., Ларина О. Г. Метод исторической критики в современных юридических исследованиях // Философия права. 2019. № 3(90). С. 14-19.
References
1. Barshev Ya. I. Historical note on the assistance of the Second Department of His Imperial Majesty's Own Chancellery to the development of legal sciences in Russia. St. Petersburg, 1876. 32 p. [in Russ.].
2. Bloesfeldt G. E. The "legitimate" force of the Code of Laws: in the light of archival data. Petrograd, 1917. 283 p. [in Russ.].
3. Kabriak R. Codifications. Trans. from the French L. V. Golovko. Moscow, 2007. 476 p. [in Russ.].
4. Kasso L. A. On the history of the Code of Civil Laws. Journal of the Ministry of Justice. 1904. No. 3. P. 83-107 [in Russ.].
5. Korf M. A. The accession to the throne of Emperor Nicholas I; The life of Count Speransky / comp. P. V. Krasheninnikov. Moscow, 2015. 624 p. [in Russ.].
6. Maikov P. M. The second department of His Imperial Majesty's Own Chancellery, 1826-1882: a historical sketch by P. M. Maikov. St. Petersburg: I. N. Skorokhodov Type, 1906. 616 p. [in Russ.].
7. Nolde A. E. M. M. Speransky. Biography. Moscow: Moscow School of Political Studies, 2004. 304 p. [in Russ.].
8. The complete collection of laws of the Russian Empire. Russian National Library. URL: https://nlr.ru/e-res/law_r/ content.html (Accessed: 20.03.2024) [in Russ.].
9. Pypin A. N. Social movements in Russia under Alexander I. St. Petersburg: Type by M. M. Stasyulevich, 1885. 543 p. [in Russ.].
10. Seredonin S. M. Count M. M. Speransky. St. Petersburg: Type of partnership "Public benefit", 1909. 189 p. [in Russ.].
11. Speransky M. M. A brief historical review of the commission for drafting laws. Russian antiquity. 1876. Vol. 15. Books 1-4. January-April. P. 432-452 [in Russ.].
12. Telberg G. Participation of Emperor Nicholas I in the codification work of his reign. Journal of the Ministry of Justice. 1916. No. 1. P. 233-244 [in Russ.].
13. Proceedings of the Commission for Drafting Laws. Vol. 1: Resolutions on the formation of the Commission. Second edition. St. Petersburg: In the printing house of the Commission for Drafting Laws, 1822. P. 140-152 [in Russ.].
14. Shatkovskaya T. К M. M. Speransky's codification technique: reform or compilation? Journal of Russian Law. 2022. Vol. 26. No. 5. P. 19-30 [in Russ.].
15. Shatkovskaya T. V., Larina O. G. Method of historical criticism in modern legal studies. Philosophy of Law. 2019. No. 3(90). P. 14-19 [in Russ.].
Поступила в редакцию 14.04.2024 Received April 14, 2024
