CC BY
95
Социум
Гомбожапов Александр Дмитриевич
канд. ист. наук, и.о. заведующего отделом истории и культуры Центральной Азии, Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (г. Улан-Удэ) Электронная почта: [email protected]
УДК 94(517.3)
Кочевничество монгольских степей: устойчивость традиций и новые просторы развития (на примере Селенгинского аймака Монголии)
Ключевые слова: кочевничество, кочевое хозяйство, миграция, пастбищное скотоводство, Монголия, модернизация
В статье рассмотрены проблемы современного номадизма Монголии. На основе сравнительного анализа традиционных представлений о кочевничестве и современного положения кочевников Селенгинского аймака автором сделаны выводы о значительной гибкости кочевого хозяйства. Отмечена вариативность форм и методов экстенсивного пастбищного животноводства в зависимости от рыночных факторов.
Кочевничество в современном мире как хозяйственный уклад сохранилось и продолжает играть важную роль в такой стране, как Монголия. Динамичное развитие и активное включение Монголии в мировые экономические процессы требует неизбежных модерниза-ционных изменений всех сфер общества. Традиционная сфера хозяйственной деятельности - пастбищное кочевое животноводство - также вынужденно трансформироваться и приспосабливаться к реалиям рациональной рыночной экономики. Пройденный монгольским обществом сложный этап перехода от плановой экономики и централизованного распределения к рыночной вызвал серьёзные социально-экономические последствия. Кочевое хозяйство в этот период стало рассматриваться как источник основного дохода и свелось к полунатуральным формам. Начался процесс, который в научной литературе получил название реномадизация [2].
Необходимо отметить, что общетеоретические основы пасто-рализма как вида хозяйственной деятельности в современном мире представлены трудами А. М. Хазанова, А. Б. Смита, К. Хамфри, Д. Снита, Б. Энхтувшина и др. Основные аспекты социально-экономического развития номадов Монголии в условиях глобализации отражены в исследованиях В.В. Грайворонского, Ж. Жанца, П. Финке, Рой В. Бенке и др. Вопросы социальных изменений в образе жизни кочевников Центральной Азии и других регионов затронуты в компаративистских работах Э. Фраткина, К. Икейя, Т. Озаки и др. Отдельно можно выделить сравнительные исследования кочевых хозяйств в со-
Статья
подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект
№15-31-01327 а2).
циалистический и постсоциалистический периоды в истории Монголии. Анализ работ вышеперечисленных авторов позволяет говорить, что затронутая проблематика актуальна и представляет собой интерес как для конкретных, так и для обобщающих исследований.
В данной статье нам бы хотелось обозначить наиболее существенные моменты трансформационных процессов на примере Селенгин-ского аймака Монголии, выявив специфику сочетания земледельческого и номадного хозяйств, поскольку именно в этом регионе они проявляются наиболее рельефно. Исследование направлено на раскрытие особенностей модернизационного изменения фундаментальных основ современного кочевничества Монголии.
Селенгинский аймак расположен на севере Монголии и относится к Центральному экономическому поясу. На долю аймака приходится более 2, 5% ВВП страны. В валовом региональном продукте 57, 7% занимает сельское хозяйство, 19, 3% - промышленность и строительство, 23% производится сферой услуг. Здесь сосредоточено 1 305, 6 тыс. голов скота или 3, 2% от общего числа. В Селенгинском аймаке производится 50-70% зерновых культур. Так, в 2012 г. было собрано 240, 7 тыс. т зерна или 50, 5% общемонгольского сбора. Площадь посевов охватывает 158, 9 тыс. га (41% от общего числа) [16].
Как известно, сущностной характеристикой номадизма является подвижный образ жизни. Согласно устоявшимся в науке представлениям, кочевничество по степени подвижности подразделяется на кочевое, полукочевое и полуоседлое хозяйства. Фундаментальная причина необходимости постоянной смены места заключается в самой хозяйственной деятельности - экстенсивном пастбищном скотоводстве. Это наблюдение можно отразить цитатой из записок китайского путешественника средневековья Чжандэхуя: «...они переходят с одного места на другое; сегодня идут, завтра стоят, останавливаясь там, где есть трава и вода» [1, с. 33]. Продуктивное кочевое скотоводство находится в непосредственной зависимости от природно-климатических условий и в настоящее время.
Процесс кочёвок сообразуется с местными географическими и ландшафтными условиями (сезонность, травостой, солончаки) и факторами, влияющими на пространственную организацию кочевых маршрутов и стойбищ. Среди них можно выделить зависимость перекочёвок от количества скота конкретного домохозяйства, от тех или иных административных границ. «Зависимость кочёвок от времён года в смысле выбора подходящих для каждого времени условий, необходимость знать пастбище для лучшего его использования и, наконец, определённая плотность скота и населения, допускаемая наличным естественным пастбищным фондом при данной форме ведения хозяйства в каждой данной местности, ставят кочёвки в определённые рамки, обуславливают их цикличность, закономерную повторяемость» [4, с. 269]. К этому необходимо добавить также стремление сохранить и защитить свои пастбища от других, поскольку весенне-осенние, летние пастбища распределяются по принципу «первозахва-та».
В научной литературе выделяются следующие виды кочёвок: хангайский тип, степной тип, западный тип, увурхангайский тип, восточный тип и гобийский тип [4, 11]. Рассматриваемый нами Се-
ленгинский аймак относится к так называемой зоне Хангая - горной лесостепи.
Мы приводим описание одного из типов кочёвок, характерный для рассматриваемого региона. Этот тип был выделен учёным-монголоведом А. Д. Симуковым: «...хангайские кочёвки - строго цикличные (повторяющиеся) передвижения по весьма ограниченному кругу. В наиболее типичных в этом отношении районах радиус кочёвок отдельного хозяйства не превышает 7-8 км, а в некоторых случаях даже у многоскотных хозяйств зимовка отстоит от летней стоянки всего на 2-3 км. Хангайский тип кочёвок в своём чистом виде характеризуется весьма малым кочевым кругом (или радиусом кочёвок) каждого хозяйства, летними стоянками внизу, в открытых больших долинах и зимними вверху, в мелких долинах и ущельях» [4, с. 272].
Поскольку кочёвки играют первостепенную роль в характеристике типа хозяйства, то определение степени подвижности кочевых домохозяйств, безусловно, является основной задачей. С этой целью были сделаны замеры в сомонах Алтанбулаг, Мандал, Ероо, Худэрт Селенгинского аймака. Всего в ходе маршрутного обследования было опрошено 35 домохозяйств в указанных сомонах. Основной используемый метод - глубинное интервью с ключевыми информаторами. Для пространственного анализа производилось картирование маршрутов кочевания с помощью методов технологии глобального позиционирования. Для подсчёта расстояний между сезонными стоянками использовались спутниковые снимки, предоставленные системами Оос^еЕагШ, В1п§Мар8 и др.
Наличие в Селенгинском аймаке пастбищ с относительно высокой продуктивностью позволяет организовать систему хозяйства на довольно близких расстояниях с сезонными перекочёвками. Конечно, периодичность и амплитуда кочёвок варьируется в зависимости от типа пастбищ, плотности населения и количества поголовья скота. Самый большой размах кочевого маршрута отмечен в Худэрт сомо-не и составляет 30-40 км. Минимальная протяжённость ежегодных кочёвок - 2-3 км. Особенностью организации кочевых маршрутов рассматриваемого района является необходимость их прокладки с учётом посевных земель.
В результате принятых монгольским правительством программ по обеспечению продовольственной безопасности в Селенгинском аймаке из года в год увеличивается площадь пахотных земель. Из числа опрошенных респондентов все имеют договорённость (устное или письменное соглашение) с владельцами возделываемых полей. Земля находится в государственной собственности. Как средство производства, она арендуется у государства на длительный срок как кочевыми хозяйствами, так и растениеводами. Возможные противоречия между ними разрешаются с помощью устных или письменных соглашений. По договорённости скотоводы должны освободить обрабатываемые земли к началу посева (середина мая), в свою очередь, растениеводы должны убрать свои поля к началу октября, когда скотоводы уходят на зимнюю стоянку. В случае потравы посевов скотовод обязан возместить ущерб. Штрафы отличаются размером и видом в зависимости от сомона. К примеру, в Мандал сомоне принята практика соотношения 1 к 5, т.е. из пяти голов скота зашедших на поля, одна голова выплачивается в виде штрафа. Чаще всего скотоводы предпочитают
договориться с владельцами возделываемых полей, не доводя дело до судебного разбирательства.
Обобщая сведения относительно пространственных схем кочевых маршрутов, можно заключить, что основная часть домохозяйств относится к кочевому типу (перекочёвки совершаются 3-4 раз в год). Хотя ряд хозяйств можно отнести и к полукочевому (перекочёвки совершаются между зимником и летником). Это более характерно для хозяйств, находящихся вблизи населённых пунктов. Все обследованные хозяйства имеют зимнее стойбище (оволжоо) со стационарными деревянными постройками. Как правило, это участок земли, оформленный в аренду у государства сроком на 10-15 лет. Летние (зуслан), весенне-осенние (хаваржаа, намаржаа) стоянки не имеют конкретной привязки к местности.
Традиционная структура стада у монгольских кочевников включает в себя пять основных видов (таван хошуу мал). При обследованнии домохозяйств было замечено, что эта структура подвержена изменениям, связанным с влиянием конъюнктуры рынка. В Мандал сомоне Селенгинского аймака в результате возросшего спроса на молочную продукцию животноводы увеличивают количество крупного рогатого скота в структуре стада. Также зафиксированы хозяйства, которые начали специализироваться именно на одном виде скота (например, лошадях), а остальной скот раздают на содержание родственникам и знакомым или отдают его на договорной основе. Плата за содержание скота различается по форме. Чаще всего она носит натуральный характер. Продукция и часть молодняка остаётся в хозяйстве в качестве вознаграждения за трудовые затраты.
Воздействие рыночных механизмов привело к пространственной деформации хозяйственных связей, оформив чёткую структуру (центр - периферия), и стало источником миграционных процессов.
В Селенгинском аймаке большая часть животноводов представлена мигрантами из западных районов Монголии. Объясняется это тем, что в социалистический период Селенгинский аймак входил в так называемый растениеводческий пояс. Основным сельскохозяйственным направлением было выращивание посевных культур. В Селенгинском аймаке в отличие от других аймаков, которые имели животноводческую направленность, в ходе приватизационных мероприятий членам коллективных хозяйственных объединений или госхозов подлежала распределению скорее их материальная база, в первую очередь сельхозтехника, утеплённые загоны для скота, участки земель, нежели скот. И действительно, по опросам респондентов из общего поголовья госхозов в ходе приватизации или банкротства после 1998 г. частных сельскохозяйственных компаний они получили по нескольку голов крупного рогатого скота и в пределах 2-3 десятков мелкого скота. Резкий рост поголовья скота в западной части Монголии, следствием которого стало относительное «аграрное перенаселение», а также удалённость от основных рынков сбыта определил вектор миграционного потока в сторону Селенгинского аймака. Если в 1991 г. количество занятых в кочевом животноводстве в Селенгин-ском аймаке составляло 2800 чел., то к 2014 году их насчитывалось 7952, достигнув своего максимума в 2010 г., составив 8948 кочевни-
ков-животноводов [13, 14, 16]. Значительная доля в динамике численности скотоводов приходится на миграционный прирост.
Именно западный регион страны, представленный аймаками: Увс, Завхан, Гоби-Алтай, Ховд является основным источником происхождения миграционного движения, в то время как поток миграций из Восточного региона несравнимо меньше [9]. Непосредственным толчком к этому послужили стихийные неурядицы (выгорание пастбищ, падёж скота, многоснежные зимы).
Наиболее общие причины этих миграционных процессов изложены известным специалистом в области гуманитарной географии Ж. Жанцом. «Сложные жизненные и производственные условия в сельских районах Монголии, привлекательность городской жизни и растущий разрыв между богатыми и бедными привели к сильной внутренней миграции, которая в основном направлена в сторону Улан-Батора, где мигранты в основном селятся в юртах на окраине столицы» [9, с. 9].
По ответам респондентов можно выделить 3 группы мигрантов из западной части Монголии. Первая группа относится к социалистическому периоду, когда скотоводов переводили по государственным направлениям или по распределению после окончания образовательного учреждения. Вторая - к началу 2000-х гг. Миграционный поток возрос в связи с засушливыми годами и суровой зимой. И третья группа, куда входят животноводы, прибывшие уже после 2010 г. в связи с неблагоприятными климатическими явлениями, вызвавшими падёж скота и бескормицу. Если первую волну можно охарактеризовать как миграцию направленную и организованную, то остальные две - как спорадические.
Оптимальная стратегия поведения мигрировавших кочевых семейств заключается в максимальной товаризации своего хозяйства. Производственная необходимость и сезонность выхода на рынок основных продуктов вынуждает искать пути к коллективным формам номадного хозяйства. Одной из форм, получивших развитие, стало сельскохозяйственное объединение - «хоршоо» («хорошоол»). Члены данной формы объединения получают возможность и определённую гарантию не только в сбыте своей продукции по более выгодным ценам, но и приобретение на льготных условиях сельхозтехники. Частные производственные компании заинтересованы в приобретении сельскохозяйственной продукции в больших объёмах, предпочитая работать с «хоршоо». Банки и страховые компании также заинтересованы в оказании услуг организационно-правовым формам животноводов.
Государство, инициируя создание кооперации животноводов, преследует несколько целей: снижение безработицы, сокращение бедности, повышение производительности труда, страхование и минимизация рисков сельхозпроизводителей. Таким образом, жизнеспособность «хорошоо» обеспечивается заинтересованностью как участников рынка, так и институтов власти. Отметит как набирающую силу тенденцию в Селенгинском аймаке процесс оседания кочевников-животноводов. Седентаризация номадов происходит в силу экономических причин. Кроме того, оседание кочевников стимулируется программой интенсификации животноводства. Условия помощи по данной программе заключаются в следующем: во-первых,
она рассчитана только на коллективные формы кочевых хозяйств, обязанностью которых является специализированное разведение скота, чаще всего молочной направленности; во-вторых, средства, выделяемые программой, имеют строго целевое назначение. Так, заключаются договоры с домохозяйствами животноводов, входящих в одно коллективное объединение, которым отводятся в собственность пастбища и земельные участки, предоставляются льготные кредиты на возведение хозяйственных построек, бурение скважин для водоснабжения и т.д.
Специализация и интенсификация животноводства приводит к отличным от традиционных форм методам разведения скота: пастбищное содержание сочетается со стойловым в зимнее время. Такие хозяйства следует рассматривать как переходные к оседлому. Из расчётов, приводимых в работах коллектива авторов Тортика А. А. и др. [5] следует, что необходимый минимум количества скота для одного человека составляет 36 овец. Этот показатель был выведен в ходе изучения археологических и этнографических данных евразийских кочевников. Конечно, современные потребности номадов, несомненно, возросли и расширились, изменились средства производства и производительные силы. Но как необходимая точка отсчёта для прожиточного минимума она актуальна и сегодня. При определённых рисках экстенсивного пастбищного животноводства гарантировать устойчивое жизнеобеспечение для среднестатистической кочевой семьи может хозяйство, в котором численность скота находится в пределах 200-300 условных голов. Это является тем количественным порогом переходного состояния между кочевой формой хозяйства и оседлыми домохозяйствами, вынужденными дополнять семейный доход работой по найму.
Подводя итог, можно сказать, что особенности пространственной организации кочевых хозяйств и маршрутов в Селенгинском аймаке обусловлены задачами расширения зоны растениеводства и возникающей в связи с этим чересполосицей. Вектор миграционных потоков, связанный недостатком в удовлетворении материальных и социокультурных потребностей и направленный к рынкам сбыта, определил динамику роста численности кочевых хозяйств в регионе.
В условиях современной экономики кочевое хозяйство монголов -именно в традиционной его форме - не может обеспечить растущие потребности кочевого населения. В зависимости от этого изменяются стратегии поведения кочевых домохозяйств.
Новые экономические ориентиры определяют пороги рентабельности и товарности хозяйства животноводов, вытесняя мелкие хозяйства номадов. Разнообразятся формы кочевничества, стимулируется переход к интенсивному животноводству. В этой связи обозначаются набирающие устойчивую динамику процессы оседания кочевого населения.
Литература
1. Владимирцов Б. Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм. - Л.: Изд-во Академии наук СССР,
1934. - 223 с.
2. Грайворонский В. В. Современное аратство Монголии: социальные проблемы переходного периода (1980-1995). - М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1997. - 184 с.
3. Грайворонский В. В. Монголия: светлые перспективы динамичного развития [Электронный ресурс]. URL: http:// russiancouncil.ru/inner/index.php?id_4=3009#top-content [Дата обращения: 30.07.2015].
4. Симуков А. Д. Труды о Монголии и для Монголии. Т. 2. Государственный музей этнологии. - Осака, 2007. - 978 с.
5. Тортика А. А., Михеев В. К., Куртиев Р. И. Некоторые эколого-демографические и социальные аспекты истории кочевых обществ // Этнографическое обозрение. 1994. № 1. с. 49-62.
6. Энхтувшин Б., Курас Л. В., Цыбенов Б. Д. Глобализация и традиционное скотоводство монгольских кочевников // Власть. 2013. №10. с. 11-16.
7. Bazarov B. Transformation of Nomadic Society: Comparative Analysis of Social and Economic Development of Mongolian Peoples at the End of XX - Beginning of XXI Centuries. Nomadic Studies. 2005. №10. P. 11-13.
8. Bold В. Mongolian Nomadic Society: A reconstruction of the «Medieval» History of Mongolia. - Curson, 2001.
9. Janzen J. Changes in the Mongolia Pastoral Economy During the Transformation Period // Nomadic Studies. 2009. № 16. P. 7-16.
10. Humphrey К., Sneath D. The end of Nomadism? Society, State and the Environment in Inner Asia. - Durham, 1999. - 368 p.
11. БазаргурД., ЧинбатС., Шийрэв-АдъяаС. БугдНайрамдахМонг олАрдулсынмалчдыннуудэл. - Улаанбаатар, Улсынхэвлэхуйлдвэр, 1989.
12. Бэлчээрийнхурэлцээ. Yйлдвэр, хедееажахуйняам. [Элек-тронныйресурс]. URL: http://www.mofa.gov.mn/new/index. php?option=com_ content&view=article&id= 114&Itemid=207 [Дата-обращения: 30.07.2015].
13. Монгол улсын статистикийн эмхтгэл 2014. Статистический ежегодник Монголии 2014. - Улаанбаатар, 2015.
14. Монгол улсын статистикийн эмхтгэл 2002. Статистический ежегодник Монголии 2002. - Улаанбаатар, 2003.
15. Сэлэнгэ аймгийн хегжлийн хетелбер. - Сухбаатар, 2007.
16. Хедее аж ахуйн салбар, 2012 онд / Монгол улсын Ундэсний статистикийн хороо. - Улан-Батор, 2013.
