CC BY
37Аннотация
Целью настоящей статьи является изучение и анализ клятв и договоров в кыпчакском обществе. Исследование исторических источников, памятников устного народного творчества и этнографического материала потомков кыпчаков (в частности, относительно казахов), а также научно-исторической литературы по выбранной теме, позволили выявить характер, особенности и значение клятв и договоров. Работа основывается на комплексном и историческом подходе к изучению и научному воспроизведению обнаруженных материалов. Клятвенным обязательствам и договорным отношениям придавалось особое значение, клятвы и договоры стали неотъемлемой и важной частью жизнедеятельности кыпчакского общества. В статье отображены как международные, внутриплеменные, так и частные договоры кыпчаков. Как древние и непременные атрибуты в регулировании частных, внутренних и внешних взаимоотношений, они сопровождались особыми ритуалами и церемониями. Приобрели свою терминологию, незыблемые правила и принципы, особенности и нюансы. Договорные и клятвенные ритуалы у кыпчаков были священными действиями. Они проводились с использованием традиционных вещей и животных, основными из которых были кровь, железо и собака. Одностороннее нарушение клятв и договоров не допускалось. Они стали необходимым, порой единственным, условием упорядочивания жизнедеятельности кыпчакского общества, сохранения мирных или союзнических отношений, как внутренних, так и внешних.
Annotation
The purpose of this article is to study and analyze vows and agreements in the Kipchak society. The study of historical sources, verbal folklore monuments and ethnographic materials of the descendants of the Kipchaks (in particular, regarding the Kazakhs), as well as scientific and historical literature on the chosen topic, made it possible to identify the nature, peculiarities and the meaning of vows and agreements. The work
УДК 93/94
Клятвы и договоры как основы регулирования взаимоотношений в кыпчакском обществе
А. Р. Мухамадеев,
Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, г. Казань, Республика Татарстан, Российская Федерация
Vows and agreements as the regulation basis of relations in the Kipchak society
A. R. Mukhamadeev,
Sh. Mardzhani Institute of History, the Academy of Sciences of the Republic of Tatarstan, Kazan, the Republic of Tatarstan, the Russian Federation
is based on an integrated and historical approach to the study and scientific reproduction of the discovered materials. Sacramental obligations and agreement-based relations were of particular importance, vows and agreements became an integral and important part of the life of the Kipchak society. The article displays both international, intra-tribal and private agreements of the Kipchaks. As ancient and indispensable attributes in the regulation of private, internal and external relationships, they were accompanied by specific rituals and ceremonies. They acquired their own terminology, rules and principles, features and nuances. The Kipchaks' agreement and vow rituals were sacred actions and were carried out using traditional things and animals, mainly blood, iron and dogs. Unilateral violation of vows and agreements was not allowed. They became a necessary, sometimes the only condition for streamlining the life of the Kipchak society and maintaining peaceful or allied relations, both internal and external ones.
Ключевые слова
Общество, кыпчаки, половцы, куманы, договор, клятва, присяга, побратимство, собака, церемония, ритуал, обязательство.
Keywords
Society, Kipchaks, Komans, Cumans, agreement, vow, oath, sworn brotherhood, dog, ceremony, ritual, obligation.
Взаимные клятвы и договоры между половецкими и русскими князьями, так же как и другие обстоятельства и явления международного характера между ними (династические браки, совместные походы, участие кыпчаков в междоусобных войнах русских князей и пр.), в научно-исторической литературе описаны довольно подробно. Как заметили А. Ф. Литвина и Ф. Б. Успенский, к половецким клятвам русскими летописцами традиционно применяется лишь термин «рота», причем, по их мнению, существовала, по-видимому, некая особая, специализированная форма этого обряда1. Возможно, так оно и было. Например, под 6692 г. (1184 г.) в русских летописях упоминается о том, что Всеволод Большое Гнездо, заключая союз против волжских болгар с неким половецким сообществом, «вводит» их «в роту в Половьцьскую»2. Другой пример - Е. Л. Конявская, ссылаясь на Лаврентьевскую и Ипатьевскую летописи, пишет, что Владимир Мономах не сразу решается на убийство половецких князей Кытана с воинами и Итларя с дружиной, которые приходят к нему «на мир». Он напоминает своим советникам, что пребывает с этими половцами «в роте»3.
Вместе с тем, как и в других обществах, во внутриплеменных, внутриродо-вых взаимоотношениях кыпчаков клятвы и договоры также играли большую роль. Заключались и частные договоры между отдельными лицами (как знатными, так и общинниками), сопровождаемые клятвами, частные договорные отношения строились и с иноземцами. Являясь непременным атрибутом для регулирования внутренних и внешних взаимоотношений, необходимым, порой единственным, условием упорядочивания жизнедеятельности, сохранения мирных или союзнических отношений, они с древности приобрели свою терминологию, незыблемые правила и принципы, особенности и нюансы. Так, клятва, присяга на крови, зафиксированная еще в скифский период, позже стала частью тюркской и монгольской традиций, церемоний побратимства, символом святости кровного братства.
В «Древнетюркском словаре» клятва (присяга), со ссылкой на М. Кашгари (XI в.), обозначена как and4. Это слово, применяемое в тюрко-монгольском сообществе, можно встретить и в «Кыпчакско-польской версии Армянского Судебника
(XVI в.)», где клятва (присяга, обет) обозначена как ant (antka sal - подвергать присяге, допускать к присяге; ant ber - назначать присягу и т. д.)5.
Еврейский путешественник конца XII в. Петахия Регенсбургский писал о кыпчаках: «В этой земле не ходят иначе, как с провожатым. Вот каким образом каждый из сынов Кедара связывает себя клятвою со своим спутником. Он втыкает иголку в свой палец и дает тому, кто должен с ним идти, высосать выступившую кровь, и с той минуты он становится как бы его плотью и кровью. Есть у них еще и другой вид клятвы: наполняют медный или железный сосуд, в форме человеческого лица, и пьют из него оба, странник и провожатый; после чего провожатый никогда не изменит своему спутнику»6. П. Б. Голден, анализируя данное сообщение, пишет, что это была разновидность церемонии побратимства (yoldas). В связи с этим он напоминает, что исконно тюркским термином для принесения клятвы является ant icmek - «пить присягу»7.
Несколько другого мнения придерживается А. Юрченко, который не согласен с П. Б. Голденом, назвавшим этот обряд разновидностью церемонии побратимства и, как бы, не заметившим в клятве на воде своеобразной загадки и некоего особого смысла. По мнению А. Юрченко, от внимания еврейского путешественника, как постороннего наблюдателя, ускользнула одна очень важная подробность, а именно - предмет, который опускали в воду, перед тем как ее выпить. В противном случае, любое совместное утоление жажды неизбежно вело бы к сведению ритуала к обыденному жесту. Изучив арабские и персидские источники, А. Юрченко выразил уверенность, что по логике вещей, при указанной церемонии в чашу непременно должны были положить кусок золота. Более того, утверждает автор, описываемый обряд не имеет к побратимству никакого отношения. Далее исследователь комментирует, что в данном случае в действительности «невыполнение взятых на себя обязательств влекло потерю статуса свободного мужчины, на что образно намекают присутствующие в ритуале женские шаровары. Желтый цвет золота выступал как знак потенциальной болезни клятвопреступника. В сфере сакрального у кочевников, будь то кыпчаки или монголы, золото имело специфическую функцию, например, аккумулируя силу проклятья в тюркской клятве8. Суждение автора о потере статуса свободного мужчины, в случае невыполнения кыпчаком клятвенных обязательств, конечно, не может быть явлением исключительным, учитывая, что за отказ от клятвенных обещаний могли просто убить. Мнение А. Юрченко о заметной роли в мировоззрении кыпчаков «черной магии», применительно к этому случаю, поддержал В. Я. Пилипчук. Как пишет исследователь, вода, по мнению кыпчаков, имела мистическую силу. Необходимо было выпить воду из золотой чаши, чтобы засвидетельствовать подтверждение присяги9.
Впрочем, церемонии побратимства у разных народов в разных регионах происходили различными способами, в т. ч. и с применением благородных металлов. Так, известно, что осетины, подобно скифам, чаще всего пили из общей чаши, добавляя в напиток и смешивая в нем капли своей крови. Кровь, очевидно, символизировала не меньшую, чем при кровном родстве, крепость квазиродственного союза, а возможно, предполагает Х. В. Дзуцев, являлась также и приемом магии уподобления. К этому близок и другой способ побратимства - питье из чаши с опущенной туда серебряной или золотой монетой. Братавшиеся поочередно пили из чаши, клянясь в верности на серебре или золоте, после чего монета оставалась у младшего из побратимов10.
В целом, договоры, подобные тем, которые наблюдал Петахия Регенсбургский (своего рода договоры сопровождения), были весьма распространены среди
кочевников, которые могли быть в опасной и безлюдной степи как сопровождающими, так и охранниками грузов и караванов, отдельных лиц. Так, печенеги, по сообщению Константина Багрянородного, требовали у византийского правительства немалые средства не только за общую службу императору (военную, охранную и т. п.), но и за отдельные услуги. Например, за сопровождение императорских чиновников по своей территории до назначенного места и за обратный путь проводники требовали жалование «по труду их и их коней»11.
Здесь вполне уместен и пример волжских болгар, которые зарабатывали не только непосредственно торговлей, но и на охране многочисленных торговцев, которые охотно заключали с ними соглашения. В распоряжении и под контролем волжских болгар была прямая сухопутная дорога в Хорезм, минуя Хазарию, через Заволжье в Среднюю Азию, куда они легко могли сбыть товары. Серьезным препятствием здесь являлись башкирские племена, для защиты от которых требовалось серьезное вооруженное сопровождение12. Ал-Масуди по этому поводу сообщает: «Они (булгары) это сорт тюрок. Караваны отправляются от них в страну Хорезм, принадлежащую к земле Хорасана, а из Хорезма к ним. Но только это промежуток, занятый кочевниками из числа других тюрок, так что караваны бывают ими (булгарами) охраняемы»13. Купцам было надежнее заключить соглашения с волжскими болгарами о сопровождении и охране своих грузов и караванов, чем подвергнуться риску быть ограбленными, а то и убитыми.
По половецкой степи чаще всего на большие расстояния передвигались купцы, торговцы. Торговые путешествия между городами и государствами часто проходили через опасные участки и представлялись слишком рискованными. Далеко не всегда купеческие караваны имели возможность соединяться в товарищества и корпоративные объединения со своей надежной вооруженной охраной от разбойников. Учитывая, что в сообщении Петахии Регенсбургского речь идет о клятводоговоре половца не с представителем власти, а с конкретным человеком («спутником», «странником»), здесь говорится о личных доверительных взаимоотношениях, как можно понять из текста, с путешественником. Вместе с тем, это могли быть отдельные договоры и с иностранными торговцами. Многочисленные купцы, двигаясь с юга на север, запад и восток и обратно, никак не могли пройти мимо кыпчакских территорий. Великая степь стала связующим звеном между народами и государствами практически всего известного на тот период мира.
При другой разновидности церемонии принесения клятвы кыпчаки использовали железо. Так, М. Кашгари сообщает: «Киркиз, Йабаку, Кипчаки и другие, вступая с кем-либо в союз или заключая договор, кладут перед человеком обнаженный меч и говорят: бу кук кирсун кизил жиксун " [Пусть] это [железо] войдет синим, а выйдет красным (то есть кровавым, если я нарушу этот обет)". Это значит, что он будет убит железом, железо ему отомстит, они почитают железо»14. В случае с обозначенной у М. Кашгари клятвой мы видим, как действие (манипуляции с мечом), так и словесную формулу, дающую право одной из договаривающихся сторон наказать клятвопреступника. В данном случае не стоит забывать и о сакральной, магической силе, приписываемой в древности и раннем Средневековье железу, особенно оружию, которое уже само по себе «призывало» к кровавой мести за отступничество от клятвы и предательство.
Кроме крови и железа, у кыпчаков можно отметить еще один традиционный элемент, применяемый при совершении клятв и договоров. Так, П. Б. Голден приводит несколько свидетельств, относящихся к 40-м гг. XIII в., о жертве собаки в связи
с принесением кыпчаками клятвы. Один из примеров приводится из церемонии бракосочетания венгерского короля Иштвана V (ум. в 1272 г) с куманской принцессой, имевшего целью приобрести союзников против монголов. Сообщается, что знатные куманы клялись на собаке, которая, согласно их обычаю, была разрублена надвое мечом, в свидетельство того, что они будут надежно защищать Венгрию и короля. Дополнительно П. Б. Голден упоминает о фактах жертвоприношений собаки в куманских погребениях возле каменных балбалов. Например, в кургане около д. Чокрак (Крым) скелет собаки был найден под каменным закладом рядом с ямой, в которую были помещены части других животных (лошади, быка, овец) и рядом с которой были установлены две каменные статуи воинов15.
Другой пример ритуального жертвоприношения собаки связан с сообщением из произведения Жана де Жуанвиля « Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика» о проведении обряда клятвы при заключении кыпчаками союза с последним латинским императором Константинополя Бодуэном против Византии. Автор дословно так описывает происходящее: «И чтобы их помощь друг другу была верной, императору с его знатными людьми надлежало пустить кровь и собрать ее в большую серебряную чашу. В свою очередь и король куманов со своими знатными людьми сделали то же и, смешав свою кровь с кровью наших людей, вылили в вино и воду и выпили и они, и наши люди; и тогда они сказали, что становятся братьями по крови. Еще они пустили между своими и нашими людьми собаку и изрубили ее с нашими людьми мечами; и сказали, что пускай так будут изрублены они, если изменят друг другу»16. В данном случае, согласно Жуанвилю, пишет Ю. К. Гугуев, каждая из сторон подтверждает верность взятым на себя договорным обязательствам, как в соответствии со своим собственным обычаем, так и по обычаю партнера. По-видимому, участники ритуала полагали, что это должно усилить действенность клятвы17.
Об использовании собак в клятвенных церемониях дунайских болгар сообщает К. Иречек. Исследователь пишет, что при заключении договоров «булгары клялись обнаженным мечом и разрубали при этом собаку пополам»18.
Безусловно, это животное заняло важное место в религиозных воззрениях и обрядах кыпчаков, в частности при освящении клятв. Еще в XII в. Михаил Хониат(1140 -1220 гг.), византийский.писатель и общественный деятель сообщал, что кыпчаки во время клятвы рассекали собак. В целом, он позитивно относился к кыпчакам, которые восхищали его не только как храбрые воины, но и как люди, которые придерживались принятых договоренностей. Кыпчакам он противопоставлял византийское общество, которое запуталось в бюрократии и юридических условностях, а обыденные дела уже не считало обязательными для исполнения. У кыпчаков же никто не мог сделать зло человеку, которого помиловал вождь. В своих проповедях Михаил Хониат идеализировал простоту нравов и обычаев «варваров» и противопоставлял их испорченным нравам ромеев. По мнению проповедника, кыпчаки, все же, более старательно соблюдали евангельские установления19.
Все эти торжественные церемонии с применением различных священных вещей, предметов и животных, произношением клятвенных слов и формул, призывом высших сил, иногда с привлечением третьих лиц, имели целью донести до сторон обязательность исполнения соглашений и договоренностей. Надо думать, что в подавляющем большинстве случаев так оно и было. Арабский ученый, географ и энциклопедист Ибн-Фадлаллах ал-Умари (1301-1349), описавший нравы и обычаи кыпчаков золотоордынского периода в «Пути взоров по государствам
разных стран», дословно писал, что «наказывают они друг друга весьма сильно за... нарушение обязательств и договоров ,..»20. Несмотря на мнение некоторых исследователей, что кыпчаки, да и в общем кочевники, зачастую были довольно поверхностны в исполнении своих клятвенных и договорных обязательств, надо быть уверенным, что это, скорее всего, были исключительные случаи.
О древности договорных отношений в тюркских обществах говорят и фольклорные материалы, памятники устного народного творчества. Обратимся к изысканиям выдающегося специалиста по тюркскому эпосу В. М. Жирмунского, точнее, к его исследованиям сказаний об Алпамыше, а именно той части из них, которая обозначена автором, как кыпчакская версия. Так, в сказании перед битвой с ханом Алпамыш за помощь в приобретении богатырского коня обещает «конскому пастуху, своему рабу» Колтабу свой дом, свое племя, все свое добро и даже красавицу-жену Барсын. Но позже, когда по совету табунщика Колтаба поймал жеребца, Алпамыш понимает, что наделал, и заставляет того отказаться от обещанных ему благ. Само обещание - более архаичный, древний вариант. Попытка Алпамыша отказаться от вручения обещанной им награды, вероятно, пишет В. М. Жирмунский, введена позднее, чтобы обосновать незаконность поведения Колтабы в отсутствие хозяина (т. е. захват власти, дома и жены, в сущности добровольно уступленных ему ханским сыном)21. В другом своем труде В. М. Жирмунский, где так же касается указанного сюжета пишет, что подобную роль раба-табунщика Колтаба, невозможную с точки зрения узбекской версии, можно увидеть в других вариантах сказания, отражающих один из древних его вариантов. В редакции Фазиля, продолжает В. М. Жирмунский, Алпамыш борется Колтабом до того, как получает от него коня и задается вопросом: не является ли этот мотив рудиментом более древней формы сказания?22
В данном случае, обещание, как соглашение или договор, обозначено как более древний элемент. Но здесь на это обстоятельство (обязательное исполнение договора) наслаивается другой принцип - неприкосновенность власти и собственности, появляется элемент некоего верховенства, преимущества знати над другими общинниками, особенно бедными, в части исполнения (или неисполнения) обязательств. Алпамыш, согласно его обещанию, за определенные услуги изначально намеревался добровольно передать указанные блага табунщику, но получив желаемое, отказался от своих слов и заставлял Колтабу так же отказаться от обещанного. Насколько это наслоение позднее, на сегодняшний день сказать трудно, но согласно сюжету, факт наличия договора и его нарушения со стороны Алпамыша присутствуют. Получается, что в некоторых вариантах этого эпоса с наличием поздних наслоений авторитет договора (клятвы) несколько умаляется, большее значение начинают иметь статус и имущественное положение одной из сторон. Возможно, с конкретным вариантом сказания дело обстояло еще проще, некоторые сюжетные линии в позднем пересказе могли оказаться обычной импровизацией отдельно взятого сказителя.
Относительно отношений сюзеренитета-вассалитета между знатью, а тем более как они выстраивались внутри кыпчакского общества, конкретных исторических сведений не имеется. Вместе с тем, известно, что кыпчаки нередко поступали на службу к русским князьям, особенно во времена междоусобиц на Руси, и к правителям других стран (Венгрия, Болгария, Византия и пр.), что само по себе является результатом договорных отношений. Здесь они непременно сталкивались с христианским учением, которое порой приходилось не только терпеть, но и принимать как «истинное», исходя из сложившейся ситуации. Дальнейшее наше рассмотрение договорных отношений у кыпчаков будет, так или иначе, связано с христианством.
Как правило, пишет И. О. Князьский, массовое обращение половецкой знати в христианство происходило под влиянием внешних обстоятельств: поражения в войнах или когда кочевникам нужна была помощь соседних христианских стран. Кроме того, принятие христианства часто рассматривалось как форма присяги вассала своему сюзерену23. Иначе говоря, заключая подобный договор, знатный кыпчак становился слишком привязанным к своему сюзерену, к чуждой власти, зависим от христианских устоев. Фактически, его потомков ждала неминуемая ассимиляция и оседлое существование. В то же самое время для Степи он становился чужим. Многие это видели на примере сородичей и не были в восторге от таких перспектив. Поэтому неудивительно, что принятие христианства половецкой верхушкой было довольно редким явлением, основная ее масса вплоть до монгольского нашествия продолжала оставаться приверженцами язычества.
Вместе с тем, времена и обстоятельства менялись, принятие христианства и перекочевка в государства, казавшиеся более защищенными перед смертельным монгольским нашествием, становились одним из немногих способов сохранить имущество или, хотя бы, жизнь и относительную свободу. Полное поражение русско-кыпчакских войск на Калке стало сильнейшим стимулятором, кыпчакские орды потянулись на территорию русских княжеств и на далее запад, в Венгрию и т. д.
А. А. Инков приводит в пример несколько известий из русских летописей об обращении половцев в православное христианство, которое, по его мнению, имело массовый характер. Согласно одному из них, в 1223 г., по данным Ипатьевской летописи, в Киеве «великыи кнзь Половецкыи крстися Басты». Вполне логично предполагать, пишет исследователь, что эти половецкие ханы крестились не в одиночку, а вместе со своими приближенными или даже ордами24. Как пишет А. Л. Осипян, успех миссии доминиканцев в Венгрии может быть связан с тем, что она началась вскоре после монгольского нашествия в Половецкую землю и жестокого поражения объединенных русско-половецких войск на реке Калка 16 июня 1223 г. Принимая католицизм, половецкая знать надеялась обеспечить себе протекторат венгерского короля и потенциальное убежище в этой стране в случае бегства от монголов25. В венгерских источниках сообщается о том, что, бежав от монголов в Венгрию, хан Котян изъявил готовность креститься вместе со всеми своими подданными и именно на этом условии был допущен в страну26.
Ключевые слова здесь - «креститься вместе со всеми своими подданными». Значит, Котян должен был уговорить и договориться со всей своей ордой о принятии такого непростого решения, как принятие христианства. Учитывая, что, наверняка, большая часть подданных твердо стояли на позициях язычества, были приверженцами традиционных верований, получить одобрение хотя бы более или менее заметного числа людей, договориться с ними было делом далеко не простым. Возможно, перед лицом смертельной опасности это удалось, так же, как и удалось это предводителям кыпчаков, направившихся в Киев, т. к. эти ханы крестились вместе со своими приближенными или даже всеми подданными. В обоих случаях мы видим примеры договоров князя (хана) с народом. Здесь можно увидеть и другую разновидность публичного договора - договор князя со знатью (дружинниками). И то, и другое для ранних обществ было в порядке вещей, более того, оба договора могли быть совершены в один день - сначала князь (хан) договаривался со знатью, затем с ее одобрения выносил вопрос на всеобщее обсуждение.
Эти ситуации напоминают обстоятельства официального принятия волжскими болгарами ислама в 922 г., когда эльтебер Алмыш, кроме собственно булгар,
пригласил князей племенных групп барсил, сувар и эсегелей к Трем Озерам для обсуждения этого важного вопроса. Здесь имел место третий вид публичных договоров - договор князей между собой, т. к. к 20-м гг. Х в. волжские болгары еще не представляли единого государства, и это сообщество состояло из ряда самостоятельных племен, фактически подчиненных хазарскому кагану. Предводителя булгар эльтеберя Алмыша еще нельзя представить в роли правителя всей Волжской Болгарии, он - первый среди равных одной из четырех родственных племенных групп. Кроме того, Алмыш вряд ли мог без согласования с соплеменниками принять решение такого масштаба, так же и другие племенные князья. Им прежде всего было необходимо всеобщее одобрение свободных общинников27. Поэтому мало сомнений, что каждый из четырех князей согласовал проблему с соплеменниками, т. е. налицо договоры князей с народом. Другое дело, что сам Алмыш и часть подконтрольной ему знати к этому моменту уже были приверженцами ислама.
Перенесемся в Венгрию. Фрагмент о крещении кыпчакского князя Бортца и его подданных имеется в «Хронике Эмо» (1234-1237 гг.). Аббат Эмо пишет: «В этот же год Бориций, четвертый по могуществу среди правителей кунов, кого тевтонцы зовут вальвами; был обращен в веру Христа братьями из Ордена проповедников и был крещен вместе со многими людьми своего народа господином Робертом, архиепископом Эстергома, в присутствии Белы, младшего короля Венгрии, сына короля Андрея»28.
Факт принятии католического христианства вождем куманов Бортцем вместе с своими людьми Я. В. Пилипчук комментирует, что подобные решения принимались коллективно, на съезде знати.
В «Хронике» Альберика де Труа-Фонтена (1232-1252 гг.) указывается, что прежде Бортца к архиепископу Роберту прибыл сын правителя куманов и сказал: «Господин, крести меня с этими двенадцатью, и отец мой придет к тебе в Трансильванию в назначенное место с двумя тысячами своих мужей, которые желают быть крещенным твоей рукой... И там были крещены, содействием Бога, более пятнадцати тысяч человек». Опубликовавший эти источники Р. Хаутала рекомендует обращаться со сведениями, предоставляемыми Альбериком, осторожно. Исследователь сообщает, что цифра крещенных куман, численностью в пятнадцать тысяч человек, не соответствует действительному числу крещеных тогда куманов. Так, по сообщению Свиперта из Порроха, примеру Бортца последовало только ограниченное количество членов его рода29. Действительно, в «Небольшом сочинении о происхождении (доминиканской) провинции Венгрии», составленном в 1259 г. Свипертом, говорится, что Бортц крестился «вместе с некоторыми членами его рода». Это же дословно подтверждает «Житие Святого Доминика» (1286-1291 гг.) Дитриха фон Апольды.
«Житие братьев Ордена проповедников» Жерара де Фрашета, где, среди прочего, содержалось обобщающее изложение миссионерских успехов доминиканцев среди куманов, сообщает: «После этого, еще более высокородный предводитель Мемброк обратился с приблизительно тысячей членов своего рода в веру Христа; и его очистил с великой радостью в священном источнике крещения светлейший король Венгрии Андрей.». Это так же подтверждается в указанном выше «Житии Святого Доминика». Мемброк представляется здесь крестившимся со всем своим родом; тогда как Бортц - обращенным ранее в христианство только с несколькими его членами. Тем не менее, нас в данном случае больше интересует не точное количество крестившихся куманов, а предыстория и особенности этого явления.
Например, такие, как договоры правителя со знатью (дружинниками), договоры правителей с народом.
Подобные договоры нередко были довольно зыбкими, особенно в периоды противоречий и неурядиц. При этом, кыпчаки нередко переставали соблюдать договоры, как со своими князьями, так и срывали клятвы, данные венгерскому правительству. Так, первые известные серьезные волнения произошли после убийства в правление короля Белы IV венграми и немцами хана Котяна, породнившегося с королевской семьей. «Половцы, - пишет П. Голубовский, - несмотря на обещание, данное венгерскому королю, не хотели принимать христианства, насмехались над таинством св. причащения, придавали ругательствам священников, церкви обращали в конюшни, кощунствовали, насиловали женщин»30.
Другой пример. В правление короля Ласло IV Куна (правил с 1272 по 1290 г.), мать которого Эржебет (Елизавета) была половчанкой, куманы получили много вольностей в государстве, их знать была более приближена к двору, чем знать венгерская. Сам Ласло IV был привязан к половецким обычаям и окружен половцами. Давление Папы Римского, недовольство и угрозы венгерских баронов заставили короля признать так называемые «Половецкие законы» (1279 г.), положения которых были призваны умерить господствующее в обществе положение половецкой знати. Возмущение венгерских вельмож весьма понятно. Получив полное уравнение прав с коренными жителями государства, отдельные преимущества и послабления, взамен половцы должны были отказаться от кочевнического образа жизни и обычаев, языческого мировоззрения. Вместе со всем этим половцы должны были потерять свое преобладающее положение при дворе короля. Однако сиюминутно сделаться оседлыми было невозможно, как и трудно отказаться от своих привычек и традиций. Безусловно, высшая прослойка кыпчаков могла и, возможно, желала быстрее слиться с венгерской знатью, но масса кочевого народа не могла скоро перейти к новому образу жизни и «должна была на первых порах оказать сопро-
31
тивление нововведениям»31.
Надо полагать, что кроме части консервативно настроенной кыпчакской знати, в подавляющем большинстве против христианских устоев выступали рядовые общинники. Даже предварительно приняв условия знати, рядовые кыпчаки не могли смириться с потерей самобытности. Это и понятно, эти соглашения, включая условия венгров, были заключены ими вынужденно, в период смертельной опасности. Винить их в волнениях, несмотря на предоставленные им условия, наверное, не совсем правильно. В такой короткий период времени изменить свою сущность и природу практически невозможно. В дальнейшем же, в течение нескольких веков мы увидим, как постепенно произойдет религиозная, затем и этническо-языковая ассимиляция, и потомки кыпчаков станут частью венгерского общества.
Таким образом, мы можем вкратце констатировать, что договоры и соглашения, сопровождаемые клятвами, играли роль основного регулятора взаимоотношений в кыпчакском сообществе. Заключение договоров и принесение клятв практиковались как внутри кыпчакского сообщества, так и с иноземцами, как между правителями, так и между рядовыми общинниками.
Обязательность исполнения, священность клятвам и договорам придавал факт применения при их заключении определенных животных, вещей и предметов (разрубание собак, присяга на крови, применение золота, манипуляции с обнаженным мечом и пр.). Обряды сопровождались словесными формулами.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Русские имена половецких князей: Междинастические контакты сквозь призму антропонимики. - М.: Полимедиа, 2013. - С. 41.
2. Полное собрание русских летописей. Т. I. Лаврентьевская летопись. - Ленинград: Изд-во Академии наук СССР, 1926-1928. - С. 389.
3. Конявская Е. Л. Половцы в ранних летописях: оценки и интерпретации летописцев // Slovene. - 2015. - № 1. - С. 184.
4. Древнетюркский словарь. - Ленинград: Издательство «Наука», 1969. - С. 44.
5. Кыпчакско-польская версия Армянского Судебника Мхитара Гоша и Армяно-кыпчак-ский Процессуальный кодекс. Львов, Каменец-Подольский, 1519-1594. - Алматы: Дешт-и-Кыпчак, Баур, 2003. - С. 599.
6. Три еврейских путешественника XI и XII ст. Элдад Данит, р. Вениамин Тудельский и р. Петахий Регенсбургский. - СПб.: Тип-фия Цедербаума и Голденблюма, 1881. - С. 3-4.
7. Голден П. Б. Религия кыпчаков Средневековой Евразии. - С. 314. Электронный ресурс. Режим доступа: http://dspace.nbuv.gov (дата обращения: 15.05.2020).
8. Юрченко А. Клятва на золоте: тюркский вклад в монгольскую дипломатию // Тюркологический сборник. 2007-2008. - М.: Восточная литература, 2009. - С. 410-423.
9. Пилипчук Я. В. Ментальность и идеология кыпчаков. - С. 148. Электронный ресурс. Режим доступа: https://docplayer.ru (дата обращения: 27.06.2020).
10. Дзуцев Х. В. Квазиродственные связи у народов Северного Кавказа: этносоциологи-ческий анализ // Этносоциум. - 2015. - № 6 (84). - С. 92-93.
11. Сочинения Константина Багрянародного «О номах» и «О народах». - М.: Университетская типография, Страстной бульвар, 1899. - С. 69.
12. Мухамадеев А. Р. Общество и право Волжской Болгарии (VIII - первая треть XIII вв.). - Казань: Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2019. - С. 81.
13. Ковалевский А. П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921922 гг. Статьи, переводы и комментарии. - Харьков: Изд-во Харьковского государственного университета им. М. Горького, 1956. - С. 29.
14. Махмуд ал-Кашгари. Диван Луга тат-Турк. - Алматы: Дайк-Пресс, 2005. - С. 344-345.
15. Голден П. Б. Религия кыпчаков Средневековой Евразии... - С. 314.
16. Жан де Жуанвиль. Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика. - СПб.: Евразия, 2012. - C. 118.
17. Гугуев Ю. К. «Половецкий пассаж» Жана де Жуанвиля // Жан де Жуанвиль. Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика. - СПб., Евразия, 2012. - С. 372.
18. ИречекК. История булгар. - Варшава: Типография Михаила Земкевича, 1877. - С. 123.
19. Пилипчук Я. В. Ментальность и идеология кыпчаков. - С. 148.
20. История Казахстана в арабских источниках. Том I. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Извлечения из арабских сочинений, собранные В. Г. Тизен-гаузеном. Переработанное и дополненное издание. - Алматы: «Дайк-Пресс», 2005. -С. 173.
21. Жирмунский В. М. Сказание об Алпамыше и богатырская сказка. - М.: Издательство восточной литературы, 1960. - С. 88-90.
22. Жирмунский В. М. Тюркский героический эпос. - Л.: «Наука», 1974. - С. 171.
23. Князьский И. О. Византия и кочевники южнорусских степей. - СПб.: Алетейя, 2003. -С. 46.
24. Инков А. А. К вопросу о распространении христианства среди кочевых народов южнорусских степей в домонгольское время // Научные труды Московского гуманитарного университета. - 2015. - № 5. - С. 37.
25. Осипян А. А. Миграция, адаптация и интеграция кочевников в оседлом обществе: сравнительный анализ перехода половцев к оседлому образу жизни в Галицкой Руси и Венгерском королевстве XIII-XV вв. / Тюркские племена и государства Евразии в древности и в средние века. Вып. 2. - Казань: Изд-во «Ихлас»; Институт истории им. Ш. Мар-джани АН РТ, 2013. - С. 124-125.
26. Аитвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Русские имена половецких князей. - С. 44.
27. Мухамадеев А. Р. Общество и право Волжской Болгарии. - С. 17-18.
28. ХауталаРоман. От "Давида, царя Индий" до "ненавистного плебса сатаны". Антология ранних латинских сведений о татаро-монголах. - Казань: Институт истории им. Ш. Мар-джани АН РТ, 2015. - С. 285.
29. Там же. - С. 283-284.
30. Голубовский П. Половцы в Венгрии. - С. 12.
31. Там же. - С. 21.
Список литературы
Ахинжанов С. М. Кыпчаки в истории средневекового Казахстана. - Алматы: Гылым, 1995. - 296 с.
Голден П. Б. Религия кыпчаков Средневековой Евразии. Электронный ресурс. Режим доступа: http://dspace.nbuv.gov (дата обращения: 15.05.2020).
Голубовский П. Печенеги, торки и половцы до нашествия татар. История южно-русских степей IX-XIII вв. - Киев: Университетская типография И. И. Завадского, 1884. - 262 с. Жирмунский В. М. Тюркский героический эпос. - Л.: «Наука», 1974. - 728 с. История Казахстана в арабских источниках. Том I. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Извлечения из арабских сочинений, собранные В. Г. Тизенгау-зеном. Переработанное и дополненное издание. - Алматы: «Дайк-Пресс», 2005. - 709 с.
Аитвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Русские имена половецких князей: Междинастические контакты сквозь призму антропонимики. - М.: ПОЛИМЕДИА, 2013. - 280 с.
Осипян А. А. Миграция, адаптация и интеграция кочевников в оседлом обществе: сравнительный анализ перехода половцев к оседлому образу жизни в Галицкой Руси и Венгерском королевстве XIII-XV вв. / Тюркские племена и государства Евразии в древности и в средние века. Вып. 2. - Казань: Изд-во «Ихлас»; Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2013. - С. 122-174.
Полное собрание русских летописей. Т. I. Лаврентьевская летопись. - Ленинград: Изд-во Академии наук СССР, 1926-1928. - 540 с.
Три еврейских путешественника XI и XII ст. Элдад Данит, р. Вениамин Тудельский и р. Петахий Регенсбургский. - СПб.: Тип-фия Цедербаума и Голденблюма, 1881. - 248 с.
Хаутала Роман. От "Давида, царя Индий" до "ненавистного плебса сатаны". Антология ранних латинских сведений о татаро-монголах. - Казань: Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2015. - 496 с.
References
Akhinzhanov S. M. Kypchaki v istorii srednevekovogo Kazakhstana [Kipchaks in the history of medieval Kazakhstan]. Almaty: Gylym publ., 1995, 296 s.
Golden P. B. Religiya kypchakov Srednevekovoy Yevrazii [Religion of the Kipchaks of Medieval Eurasia. On-line. Available at: http://dspace.nbuv.gov (access date 15.05.2020)].
Golubovskiy P. Pechenegi, torki i polovtsy do nashestviya tatar. Istoriya yuzhno-russkikh stepey IX-XIII vv. [Pechenegs, Torks and Polovtsians before the invasion of Tatars. History of the South Russian steppes in the 9th - 13th centuries]. Kiev: Universitetskaya tipografiya I. I. Zavadskogo publ., 1884, 262 p.
Zhirmunskiy V. M. Tyurkskiy geroicheskiy epos [Turkic heroic epic]. Leningrad: "Nauka" publ., 1974, 728 р.
Istoriya Kazakhstana v arabskih istochnikah. Tom I. Sbornik materialov, otnosyashchihsya k istorii Zolotoy Ordy. Izvlecheniya iz arabskih sochineniy, sobrannyye V. G. Tizengauzenom. Pererabotannoye i dopolnennoye izdaniye [History of Kazakhstan in Arabic sources. Volume I. Collection of materials related to the history of the Golden Horde]. Almaty: "Dayk-Press" publ., 2005, 709 p.
Litvina A. F., Uspenskiy F. B. Russkiye imena polovetskih knyazey: Mezhdinasticheskiye kontakty skvozprizmu antroponimiki [Russian names of the Polovtsian princes: Interdynastic contacts through the prism of anthroponymy]. Moscow: Polimedia publ., 2013, 280 s.
Osipyan A. L. Migratsiya, adaptatsiya i integratsiya kochevnikov v osedlom obshchestve: sravnitelniy analiz perehoda polovtsev k osedlomu obrazu zhizni v Galitskoy Rusi i Vengerskom korolevstve XIII-XV vv. Tyurkskiye plemena i gosudarstva Yevrazii v drevnosti i v sredniye veka. Vyp. 2 [Migration, adaptation and integration of nomads in a sedentary society: a comparative analysis of the transition of Cumans to a sedentary lifestyle in Galician Rus and the Hungarian Kingdom of the 13th - 15th centuries]. Kazan: Izd-vo "Ikhlas"; Institut istorii im. Sh. Mardzhani AN RT publ., 2013, pp. 122-174.
Polnoe sobranie russkih letopisey. T. I. Lavrentyevskaya letopis [Collected Russian chronicles. T. I. Laurentian Chronicle]. Leningrad: Izd-vo Akademii nauk SSSR publ., 1926-1928, 540 p.
Tri yevreyskih puteshestvennika XI i XII st. Eldad Danit, r. Veniamin Tudelskiy i r. Petahiy Regensburgskiy [Three Jewish travelers of the 13th and 15th centuries. Eldad Danit, Veniamin of Tudel and Petahy of Regensburg]. Saint Petersburg: Tip-fiya Tsederbauma i Goldenblyuma publ., 1881, 248 р.
Khautala Roman. Ot "Davida, tsaryaIndiy" do "nenavistnogoplebsa satany". Antologiya rannih latinskih svedeniy o tataro-mongolah [From "David, King of the Indies" to "the hated plebs of Satan". Anthology of early Latin information about Tatar-Mongols]. Kazan: Institut istorii im. Sh. Mardzhani AN RT publ., 2015, 496 p.
Сведения об авторе
Мухамадеев Алмаз Раисович, доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института истории им. Ш. Марджани АН РТ, e-mail: almazrm42@mail.ru
About the author
Almaz R. Mukhamadeev, Doctor of Historical Sciences, Senior Researcher at Sh. Mardzhani Institute of History, the Academy of Sciences of the Republic of Tatarstan, e-mail: almazrm42@mail.ru
В редакцию статья поступила 04.08.2021, опубликована:
Мухамадеев А. Р. Клятвы и договоры как основы регулирования взаимоотношений в кыпчакском обществе // Гасырлар авазы - Эхо веков Echo of centuries. - 2021. - № 4. - С. 37-48.
Submitted on 04.08.2021, published:
Mukhamadeev A. R. Klyatvy i dogovory kak osnovy regulirovaniya vzaimootnosheniy v kypchakskom obshchestve [Vows and agreements as the regulation basis of relations in the Kipchak society]. IN: Gasyrlar avazy - Eho vekov [Echo of centuries], 2021, no. 4, рр. 37-48.
