CC BY
396
УДК 618.11-006.2:577.161.2-07
Е.А. ГАФАРОВА
Казанская государственная медицинская академия, 420012, г. Казань, ул. Бутлерова, д. 36
Клинико-лабораторные проявления СПКЯ в зависимости от фенотипических особенностей и уровня витамина D в крови
Гафарова елена Алековна — кандидат медицинских наук, доцент кафедры акушерства и гинекологии №1, тел. +7-917-287-44-28, e-mail: [email protected]
Современные данные свидетельствуют о зависимости степени метаболических и гормональных нарушений от фенотипа синдрома поликистозных яичников (СПКЯ). Проведено исследование уровня витамина D в крови, гормонального фона (ФСГ, ЛГ, общего тестостерона, андростендиона, АМГ), параметров углеводного обмена, конституциональных особенностей у 65 женщин с синдромом поликистозных яичников. Показаны основные гормональные и метаболические характеристики больных с различными фенотипами СПКЯ и их связь с уровнем витамина Д.
Ключевые слова: фенотипы СПКЯ, витамин Д, 25 (OH) D3, гиперандрогения, антимюллеров гормон (АМГ), инсулинорезистентность, гиперинсулинемия, абдоминальное ожирение.
E.A. GAFAROVA
Kazan State Medical Academy, 36 Butlerov St., Kazan, Russian Federation, 420012
Clinical and laboratory manifestations of PCOS depending on phenotypic characteristics and vitamin D blood level
gafarova EA — Cand. Med. Sc,, Associate Professor of the Department of Obstetrics and Gynecology №1, tel. +7-917-287-44-28, e-mail: [email protected]
Current data show the dependence of the degree of metabolic and hormonal disturbances on the phenotype of polycystic ovary syndrome (PCOS). A study of vitamin D blood level, hormonal (FSH, LH, total testosterone, androstenedione, AMG) background, parameters of carbohydrate metabolism and constitutional features was carried out in 65 women with polycystic ovary syndrome. The basic hormonal and metabolic characteristics of patients with different PCOS phenotypes and their relationship with the vitamin D level are shown.
Key words: PCOS phenotypes, vitamin D, 25 (OH) D3, hyperandrogenism, antimullerian hormone (AMH), insulin-resistance, hyperinsulinemia, abdominal obesity.
Синдром поликистозных яичников (СПКЯ) является одной самых частых причин нарушения менструальной и репродуктивной функции у женщин. Частота этого заболевания составляет 6-20% в общей популяции, хотя во многом зависит от критериев диагностики [1]. Руководствуясь последними международными рекомендациями, для выявления СПКЯ следует пользоваться Роттердамскими критериями постановки диагноза. Согласно Роттердамскому консенсусу 2003 г., СПКЯ — это полиморфное полиэтиологическое заболевание, характеризующееся овуляторной дисфункцией в сочетании с
гиперандрогенией и «поликистозной» морфологией яичников по данным ультразвукового исследования [2]. Достаточно двух из перечисленных симптомов для постановки диагноза. Синдром поликистозных яичников до сих пор остается диагнозом-исключением, поэтому во время его диагностики необходимо исключать другую эндокринную патологию, протекающую с признаками гиперандрогении и нарушением менструального цикла: заболевания надпочечников, щитовидной железы, гиперпро-лактинемия, заболевания печени с нарушением синтетической функции, андрогенпродуцирующие
опухоли, идиопатический гирсутизм, ятрогении [3]. СПКЯ четко ассоциирован с риском метаболических нарушений: дислипидемией, снижением чувствительности к инсулину периферических тканей, ги-перинсулинемией и сахарным диабетом (СД) 2-го типа [4].
Современные данные свидетельствуют, что степень метаболических и гормональных нарушений зависит от фенотипа СПКЯ. Согласно Роттердамскому соглашению, выделяют 4 фенотипа женщин с СПКЯ. Фенотип А — классический фенотип СПКЯ, сочетающий гиперандрогению, хроническую ано-вуляцию, поликистозную морфологию яичников по УЗИ; фенотип В характеризуется гиперандрогени-ей, олиго-ановуляцией, но без поликистозной морфологии яичников. У больных с фенотипом С определяется гиперандрогения и поликистозная морфология яичников на фоне регулярных овуляторных циклов. Для фенотипа D свойственны хроническая ановуляция и ультразвуковые признаки полики-стозных яичников, но без клинической/биохимической гиперандрогении [1, 5]. Наиболее часто обнаруживается классический фенотип А (62-63% больных); фенотип В выявляется примерно в 8-9% случаев, фенотип С — у 10-12% женщин с СПКЯ, а фенотип Д имеет место у 17-18% больных.
Данные отечественных и зарубежных исследователей показали, что женщины с различными фенотипами СПКЯ имеют определенные особенности гормонального, метаболического и антропометрического статуса. Авторы этих исследований пришли к выводам, что у женщин с фенотипом А определяются более высокие уровни ЛГ, соотношения ЛГ/ ФСГ, общего тестостерона, индекса свободных ан-дрогенов [6, 7]. Тогда как в других исследованиях приводятся разноречивые данные относительно метаболических и конституциональных особенностей женщин с различными фенотипами СПКЯ [8]. Одни авторы утверждают, что больные с андрогенными фенотипами (А, В, С) имеют более высокий индекс массы тела, большую окружность талии [6, 8], тогда как другие не находят различий в ИМТ и степени инсулинорезистентности между фенотипами [7].
Данные современной литературы свидетельствуют о повышении уровня антимюллерова гормона (АМГ) как о важном признаке синдрома поликистоз-ных яичников [9, 10]. Интересными представляются данные о количестве АМГ у женщин с различными фенотипами СПКЯ. Все исследователи сходятся во мнении, что наибольшие уровни АМГ наблюдаются у больных с фенотипами А, С и Д, причем следует отметить, что фенотип Д является неандрогенным фенотипом и, как правило, имеет минимальные внешние проявления синдрома СПКЯ [8, 11].
Совершенно новым в изучении патогенеза развития СПКЯ является исследование влияния витамина D на формирование и клинические проявления синдрома поликистозных яичников [12-14]. В отечественной и зарубежной литературе появилось много данных о снижении витамина D в крови у больных с СПКЯ. Эти данные свидетельствуют о преимущественной связи низких уровней витамина D и развитии метаболических нарушений — ожирения, инсулинорезистентности, гиперинсулине-мии [15, 16]. Недостаточный уровень витамина D в крови связан с повышением АМГ и клиническими проявлениями гиперандрогении [17]. Однако, мы не нашли данных о степени снижения витамина D в зависимости от фенотипических особенностей течения СПКЯ.
Целью нашего исследования стала оценка гормональных, метаболических и антропометрических особенностей у женщин с различными фенотипами СПКЯ и их связь с уровнем витамина D.
Проведено обследование 65 женщин с нарушениями, характерными для синдрома поликистозных яичников, а именно олиго/аменореей, гиперандро-генией, ультразвуковыми признаками ПКЯ, бесплодием. Наличие синдрома поликистозных яичников подтверждалось повышением антимюллерова гормона (АМГ) в крови. Всем пациенткам проведено общеклиническое и ультразвуковое исследование, оценка конституциональных особенностей (рост, вес, ИМТ, ОТ/ОБ), гормонального фона, (ФСГ, ЛГ, показатель отношения ЛГ/ФСГ, пролактин, общий тестостерон, андростендион, глобулина, связывающего половые стероиды, в сыворотке крови). Для исключения патологии щитовидной железы и над-почечниковой гиперандрогении определены ТТГ, Т3св, Т4св, Ат к ТПО, ДГАЭС, 17-ОН методом ИФА. Оценку степени гирсутизма проводили с помощью шкалы Ферримана — Галвея. По результатам комплексного исследования определяли фенотип СПКЯ согласно рекомендациям Роттердамского консенсуса. У всех пациенток исследовали содержание метаболита витамина D в сыворотке крови с помощью набора 25 (OH) D2 и D3 DIA SOURCE методом ИФА. Полученные результаты сравнивали с данными 15 здоровых женщин без нарушения менструальной и репродуктивной функции, которые составили группу сравнения.
Женщины основной группы и группы сравнения были сопоставимы по возрасту (27±3,6 и 27,25±2,1 года соответственно), времени начала менструальной функции (13,42±1,49 и 13,2±0,8 лет соответственно), продолжительности менструального кровотечения (5,48±1,5 и 5,0±0,5 дня соответственно). Подавляющее большинство женщин жаловались на нарушение менструального цикла и отсутствие беременности. У 65,6% больных отмечена олигоменорея, продолжительность менструального цикла колебалась от 35 до 45 дней, в среднем составила 39,9±4 дня, тогда как у здоровых женщин средняя продолжительность менструального цикла была 31,4±0,5 дня. Только у 7 женщин (10,9%) основной группы в анамнезе были беременности и нарушение менструальной и репродуктивной функции появились позже. Соматический анамнез пациенток с СПКЯ был отягощен за счет заболеваний ЖКТ у 30% (хронический гастрит, холецистит), хронических заболеваний верхних дыхательных путей (хронический тонзиллит, гайморит, хронический фарингит) — у 32% женщин. Хронический цервицит был самым частым сопутствующим гинекологическим заболеванием (15%). В процессе обследования женщин с нарушением менструальной и репродуктивной функции были выявлены 7 женщин с признаками неклассической формы врожденной гиперплазии надпочечников, 3 пациентки — с гиперпролактинемией, 4 женщины — с гипотиреозом. Все они были исключены из дальнейшего исследования. Необходимо отметить, что уровень андрогенов был повышен у всех пациенток основной группы по сравнению с группой контроля; так уровень общего тестостерона был 2,65±0,97 и 1,2±0,11 нмоль/л соответственно, ан-дростендиона — 8,17±2,4 и 3,06±0,6 нг/мл соответственно. Развитие гиперандрогении на фоне СПКЯ сопряжено со снижением синтеза глобулина, связывающего половые стероиды (ГСПГ), в печени.
Хорошо известно, что препятствует синтезу ГСПГ гиперинсулинемия, которая, как правило, имеет место у больных с СПКЯ и приводит к развитию метаболического синдрома и ожирения, в связи с чем у всех пациенток с СПКЯ этот глобулин снижен в той или иной степени, в зависимости от фенотипа заболевания. В нашем исследовании обнаружено резкое снижение уровня ГСПГ (36,3±3,8 нмоль/л) на фоне гиперинсулинемии (11,65±4,3 мкЕд/мл) у больных с гиперандрогенными формами СПКЯ. Гормональные и метаболические нарушения у больных с гиперандрогенией протекают на фоне снижения витамина D в крови. Определение количества витамина Д (25(ОН^2 и D3) в крови показало, что все женщины основной группы имели достоверно низкий его уровень — 19,76±1,66 нг/мл по сравнению с группой здоровых — 38,2±1,3 нг/мл (р<0,05).
На основании сочетания диагностических критериев СПКЯ больные основной группы были разделены на 4 подгруппы — фенотипы А, В, С, Д. Выявлено 19 (29,2%) больных с классическим фенотипом А синдрома поликистозных яичников, имеющих все диагностические критерии (гиперандрогению, ано-вуляцию, эхопризнаки ПКЯ). Фенотип В установлен у 14 женщин (21,5%). Овуляторный фенотип С обнаружен у 8 женщин (12,3%). Наиболее часто у наших пациенток выявлялся неандрогенный фенотип Д — у 24 больных (36,9%). Это несколько отличается от данных литературы, что может быть связано с территориальными особенностями региона. Данные показателей гормонального фона в зависимости от фенотипа СПКЯ представлены в таблице 1.
Анализ уровня гормонов женщин с СПКЯ выявил наибольшие изменения у больных с классическим фенотипом А. Именно у этих женщин обнаружено самое высокое соотношение ЛГ/ФСГ (1,82) по сравнению с другими подгруппами и группой контроля, причем уровни ЛГ и ФСг отличались от контрольных значений в 1,6 и 1,5 раза соответственно. Гир-сутизм и другие клинические признаки гиперан-дрогении наблюдались у больных этой подгруппы на фоне достоверного увеличения уровня общего тестостерона (3,2б±1,1 нмоль/л) и андростендио-на (7,95±2,24 нг/мл). Также именно у этих больных выявлено достоверное повышение средних уровней
АМГ до 20,67±2,4 нг/мл по сравнению с группой здоровых женщин, что свидетельствует о большом количестве преантральных и мелких антральных фолликулов и отсутствии овуляции у этих женщин.
Следует отметить, что женщины с гиперандрогенными фенотипами В и С при одинаковых внешних проявлениях синдрома имели некоторые отличия гормонального фона. У пациенток с фенотипом В (ановуляция и ГА) средние уровни ЛГ и ФСГ практически не отличались от показателей здоровых женщин, соответственно и индекс ЛГ/ФСГ был в пределах нормы (0,88). Тем не менее, у них отмечался повышенный в 1,7 раза уровень общего тестостерона (2,07 ) и в 1,8 раза — уровень андростендиона (5,5) на фоне сниженного в 3,5 раза ГСПГ (33,38). При этом не наблюдалось достоверной разницы между подгруппой фенотипа В и группой сравнения по уровню АМГ (5,07 и 3,52 нг/мл соответственно).
У женщин с фенотипом С (ГА и эхопризнаки ПКЯ) наблюдались, несмотря на овуляцию и регулярный менструальный цикл (средняя продолжительность менструального цикла 32±1,5 дня), повышенный уровень ЛГ (7,81) и сниженный ФСГ (6,03). Соответственно соотношение ЛГ/ФСГ было повышено в 1,3 раза. Проявления гиперандрогении были выражены преимущественно за счет троекратного увеличения андростендиона (в 3,34 раза), тогда как уровни общего тестостерона достоверно не отличались от показателя в группе сравнения. Кроме того, имело место значительное снижение ГСПГ — в 2,6 раза. Особого внимания требует тот факт, что у женщин с овуляторным фенотипом СПКЯ наблюдается значимое, в 5,6 раза, достоверное повышение АМГ, что, вероятно, является вполне объяснимым, учитывая поликистозную морфологию яичников и выраженное повышение андростендиона при этом фенотипе.
Женщины с неандрогенным фенотипом D имели наименее выраженные гормональные отклонения. Несмотря на характерное повышение ЛГ в 1,3 раза и снижение уровня ФСГ в 1,2 раза, соотношение этих гипофизарных гормонов достоверно не отличалось от показателя здоровых женщин. В этой подгруппе отмечены нормальные показатели ан-дрогенов (общего тестостерона и андростендиона)
Таблица 1.
Гормональный фон в зависимости от фенотипа СПКЯ
Параметры Фенотип А п = 19 Фенотип В п = 14 Фенотип С п=8 Фенотип Д п = 24 Группа сравнения п = 15
ЛГ, мМЕ/мл 8,58±1,44* 5,63±2,3 7,81±1,7 7,25±1,2 5,49±1,12
ФСГ, мМЕ/мл 4,81±1,1 6,22±2,4 6,03±2,2 5,9±2,4 7,02±1,33
ЛГ/ФСГ 1,82±0,2* 0,88±0,3 1,44±0,14* 1,22±0,1 0,99±0,2
Тестостерон (общий), нмоль/л 3,26±1,1* 2,07±0,12* 1,56±0,5 1,59±0,3 1,22±0,04
Андростендион, нг/мл 7,95±2,1* 5,5±2,3 10,11±2,8* 3,65±1,8 3,06±1,5
ГСПГ, нмоль,л 61,68±6,7* 33,38±5,9* 44,05±5,3* 61,36±9,7* 115±10,4
АМГ, нг/мл 20,67±2,4* 5,07±2,2 19,79±1,6* 14,26±4,8* 3,52±1,4
25 (ОН) D2 и D3, нг/мл 15,2±2,4* 19,1±2,8* 18,3±3,2* 21,2±5,6* 38,2±1,3
Примечание: * — р<0,05 по сравнению с группой сравнения
на фоне сниженного почти в 2 раза уровня ГСПГ. Однако у этих пациенток выявлено значительное, в 4 раза, повышение антимюллерова гормона.
Не было обнаружено достоверной разницы в содержании витамина D между подгруппами в зависимости от фенотипа СПКЯ. Тем не менее, средний уровень витамина D в каждой подгруппе оказался достоверно ниже показателя здоровых женщин. Обращает внимание выраженное снижение уровня витамина D у больных с классическим фенотипом А - 15,2±2,4 нг/мл (табл. 1).
Сравнительная оценка роста и веса у женщин во всех подгруппах не выявила достоверной разницы. Тем не менее, оказалось, что пациентки А подгруппы с классическим фенотипом СПКЯ и Д подгруппы с неандрогенным фенотипом имеют достоверно более высокий ИМТ (26,16±1,63 и 25,5±1,21 соответственно). При этом больные всех гиперандро-генных фенотипов А, В и С имели увеличение соотношения ОТ/ОБ (0,82±0,03, 0,81±0,06 и 0,81±0,03 соответственно) по сравнению со здоровыми (ИМТ=21,76±2,3; ОТ/ОБ=0,74±0,04), что согласуется с данными других исследователей, тогда как у женщин с неандрогенным фенотипом ОТ/Об стремился к нормальным значениям (0,76±0,06). Это свидетельствует о преимущественно абдоминальном ожирении у больных с клинико-лабораторными признаками гиперандрогении.
Анализ параметров углеводного обмена у больных с СПКЯ также продемонстрировал определенные особенности в зависимости от фенотипа заболевания. Как следует из таблицы 2, в ходе проведенного по международным стандартам орального глюкозотолерантного теста с 75 г сухой глюкозы достоверных отличий в содержании глюкозы в венозной плазме между подгруппами не установлено. Однако необходимо отметить, что именно в первой подгруппе выявлены 2 женщины с признаками тяжелого нарушения толерантности к глюкозе (уровень глюкозы через 1 час достигал 13,2 ммоль/л), тогда как в остальных подгруппах и группе сравнения подобных изменений не было ни у одной больной. Необходимо обратить внимание на многократное повышение уровня инсулина натощак у всех больных СПКЯ, особенно с классическим фенотипом.
Характерно, что именно у женщин этой подгруппы наиболее высокий индекс массы тела и коэффициент соотношения окружности талии к окружности
бедер сочетался с максимальным уровнем индекса НОМА, свидетельствующим о выраженной инсулинорезистентности. В других подгруппах также имели место инсулинорезистентность и гиперинсули-немия, хотя внешние признаки выраженного ожирения и избытка массы тела не были свойственны пациенткам неклассических фенотипов. Интересно отметить, что у женщин с фенотипом Д на фоне нормальных антропометрических данных (нормальные ИМТ, соотношение ОТ/ОБ) все-таки отмечается достоверное повышение инсулина по сравнению со здоровыми женщинами и, соответственно, признаки инсулинорезистентности (индекс НОМА 1,69±0,07).
Учитывая полученные результаты, проведено лечение больных в зависимости от фенотипа СПКЯ и выявленных гормональных и метаболических изменений. Данные литературы свидетельствуют о влиянии витамина D на репродуктивную функцию, углеводный обмен у женщин с СПКЯ и возможную связь сниженного уровня витамина D и гиперинсу-лиемии, инсулинорезистентности и развития симптомов СПКЯ [11]. Больные с классическим фенотипом А, у которых были обнаружены наиболее выраженные признаки гиперандрогении и метаболического синдрома, получали терапию препаратами метформина и антиандрогенов в сочетании с большими дозами витамина D (препарат Аквадетрим по 12 кап. (6000 МЕ витамина D) один раз в день в течение 3 месяцев). Женщины с другими фенотипами получали только терапию витамином D. Оказалось, что постоянный прием большой дозы витамина D приводил к снижению уровня андростендиона, АМГ и повышению ГСПГ уже к концу третьего месяца терапии. Наблюдалась тенденция к нормализации соотношения гонадотропных гормонов (ЛГ/ФСГ) и показателей глюкозо-толерантного теста с одновременным снижением уровня инсулина в крови, что нашло отражение в изменении антропометрических показателей — уменьшение окружности талии и массы тела. Женщины отмечали укорочение межменструальных промежутков и восстановления менструального цикла. У трех женщин на фоне проводимой терапии наступила спонтанная беременность. Данные о безопасном и эффективном применении больших доз витамина D имеются и в литературе [18]. Тем не менее, у пациенток с классическим фенотипом А отмечается медленная нормализация гормональных и метаболических показателей. Уровень витамина D к концу третьего
Таблица 2.
Параметры углеводного обмена у больных с различными фенотипами СПКЯ
Параметры Фенотип А n = 19 Фенотип В n = 14 Фенотип С n=8 Фенотип Д n = 24 Группа сравнения n = 15
Инсулин натощак, мкЕд/мл 14,68±4,46* 8,49±2,4* 7,65±1,29* 7,82±1,7* 4,16±1,1
Глюкоза крови натощак, ммоль/л 4,68±0,38 4,85±0,1 4,95±0,2 4,8±0,2 4,37±0,2
Глюкоза крови через 1 час, ммоль/л 8,7±2,7 5,74±1,24 7,88±1,3 7,25±1,1 5,97±0,8
Глюкоза крови через 2 часа, ммоль/л 6,15±1,25 5,05±1,02 6,37±1,0 5,67±0,6 5,2±0,3
Индекс НОМА 3,05±1,2* 1,79±0,9* 1,72±0,84* 1,69±0,07* 0,83±0,02
Примечание: * — р<0,05
месяца терапии повысился, но лишь приблизился к нижней границе нормальных значений, АМГ снизился, но сохранялся выше нормы. Эти данные указывают на то, больные с фенотипом А СПКЯ должны получать более длительную терапию.
Таким образом, приведенные данные о гормональных и метаболических изменениях у больных с СПКЯ свидетельствуют о принципиальных отличиях между фенотипами, что требует дифференцированного подхода к терапии этой патологии. Неоспорима необходимость назначения инсулиносенситайзе-ров и антиандрогенов в первую очередь больным с классическим фенотипом А, у которых СПКЯ протекает на фоне гиперандрогении, выраженного метаболического синдрома и нарушений углеводного обмена. Однако важным представляется и снижение уровня витамина D у всех больных с СПКЯ, особенно выраженное у женщин с фенотипом А. Это предполагает введения в схему терапии всех больных с СПКЯ больших доз витамина D, что позволяет не только восполнить дефицит витамина, но и получить лучшие результаты лечения нарушений репродуктивной функции и метаболических нарушений. В связи с этим, к терапии классического фенотипа СПКЯ обязательно следует добавить витамин D в сочетании с метформином и антиандрогенами, в то время как в лечении пациенток с неклассическими фенотипами, без выраженных признаков метаболического синдрома можно ограничиться лишь приемом витамина D, что также способствует нормализации уровней андрогенов, уменьшению инсу-линорезистентности, восстановлению овуляторных менструальных циклов. Возможности использования витамина D в лечении СПКЯ, подбор оптимальной дозы, а так же продолжительности терапии требуют дальнейшего изучения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Уварова Е.В. Синдром поликистозных яичников с позиций современных данных патогенеза / Е.В. Уварова, Е.П. Хащенко // Репродуктивное здоровье детей и подростков. — 2011. — №4. — С. 10-18. — Библ.: 31 назв.
2. Мадянов В.И. Фенотипические варианты формирующегося синдрома поликистозных яичников у девочек-подростков / И.В. Мадянов, Т.С. Мадянова // Здравоохранение Чувашии. — 2015. — №2. — С. 30-36. — Библ. 16 назв.
3. Шепелькевич А.Д. Современные подходы к диагностике и лечению синдрома поликистозных яичников / А.Д. Шепелькевич, А.Н. Барсуков, М.В. Мантачик // Лечебное дело. — 2014. — №2. — С. 21-26. — Библ.: 16 назв.
4. Дедов И.И. Распространенность и клиническая картина синдрома поликистозных яичников в популяции Москвы / И.И. Дедов, Г.А. Мельниченко, Т.В. Чеботникова и соавт. // Проблемы эндокринологии. — 2010. — №4. — С. 3-8. — Библ.: 13 назв.
5. Moran C., Arriaga M., Rodriguez G. et al. Obesity Differentially Affects Phenotypes of Polycystic Ovary Syndrome // Int. J. Endocrinol. — 2012. — Vol. 2012. — P. 1-16.
6. Чернуха Г.Е. Эндокринно-метаболические характеристики больных с различными фенотипами синдрома поликистозных яичников / Г.Е. Чернуха, И.В. Блинова, М.И. Купрашвили // Акушерство и гинекология. — 2011. — №2. — С. 12-19. — Библ. 19 назв.
7. Romualdi D. The Role of Anti-Mullerian Hormone in the characterization of the different polycystic ovary syndrome phenotypes / D. Romualdi, C. Di Florio, V. Tagliaferri et al. // Reprod. Sci. — 2015. — №29. pii: 1933719115611751. [Epub ahead of print].
8. Jamil A.S. Comparison of clinical and hormonal characteristics among four phenotypes of polycystic ovary syndrome based on the Rotterdam criteria / A.S. Jamil, S.K. Alalaf, N.G. Al-Tawil, T. Al-Shawaf // Arch. Gynecol. Obstet. — 2016. — Vol. 293, №2. — Р. 447-456.
9. Богданова П.С. Антимюллеров гормон (АМГ) у девочек-подростков с гиперандрогенией / П.С. Богданова и соавт. // Проблемы эндокринологии. — 2012. — №1. — С. 9-16. — Библ.: 22 назв.
10. Боярский К.Ю. Роль антимюллерова гормона в норме и при различных гинекологических заболеваниях / К.Ю. Боярский, С.Н. Гайдуков, Е.А. Машкова // Журнал акушерства и женских болезней. — 2009. — Т. LVIII. — Вып. 3. — С. 75-85. — Библ.: 75 назв.
11. Irani M. Vitamin D normalizes abnormally elevated serum antimullerian hormone levels usually noted in women with polycystic ovary syndrome / M. Irani, D. Seifer, H. Minkoff, Z. Merhi // Obstet. Gynecol. — 2014. — №123. — Р. 189-194.
12. Коровина Н.А. Новый взгляд на витамины группы Д / Н.А. Коровина, И.Н. Захарова, А.В. Чебуркин // Русский медицинский журнал. — 2000. — №1. — С. 32-36. — Библ.: 6 назв.
13. Anagnostis P. Vitamin D in human reproduction: a narrative review / P. Anagnostis, S. Karras, D.G. Goulis // Int. J. Clin. Pract. — 2013. — Vol. 67, №3. — Р. 225-235.
14. Brzozowska M. The role of vitamin D deficiency in the etiology of polycystic ovary syndrome disorders / M. Brzozowska, A. Karowicz-Bilinska // Ginekol. Pol. — 2013. — №84 (6). — Р. 456-460.
15. Grzechocinska B. The role of vitamin D in impaired fertility treatment / B. Grzechocinska, F.A. Dabrowski, A. Cyganek et al. // Neuro Endocrinol. Lett. — 2013. — Vol. 34, №8. — Р. 756-762.
16. Lagunova Z. The dependency of vitamin D status on body mass index, gender, age and season / Z. Lagunova, A. Porojnicu, F. Lindberg // Anticancer. Res. — 2009. — Vol. 9, №9. — Р. 3713-3720.
17. Наими З.М.С. Роль витамина Д в исходах программ вспомогательных репродуктивных технологий / З.М.С. Наими, Е.А. Калинина, А.Е. Донников и др. // Акушерство и гинекология. — 2015. — №11. — С. 5-9. — Библ.: 38 назв.
18. Raja-Khan N. High-dose vitamin D supplementation and measures of insulin sensitivity in polycystic ovary syndrome: a randomized, controlled pilot trial / N. Raja-Khan, J. Shah, C.M. Stetter et al. // Fertil. Steril. — 2014. — №14.
НОВОЕ в медицине. интересные факты
Эко повышает риск развития рака яичников на 37%
Ученые из Лондонского университетского колледжа (University College London) выяснили, что экстракорпоральное оплодотворение на 37% повышает риск развития рака яичников. Они в течение почти 20 лет наблюдали за здоровьем 250 тысяч женщин, перенесших процедуру ЭКО. Аластир Сатклифф (Alastair Sutcliffe) и его коллеги выяснили, что наибольшей опасности подвергались женщины, которым не удалось забеременеть после ЭКО. Чем моложе была женщина, тем выше оказывалась вероятность заболеть раком. Риск развития опухолей яичников не зависел от количества попыток ЭКО. Чаще всего рак развивался спустя три года после процедуры ЭКО. Исследователи считают, что репродуктологи должны предупреждать будущих матерей о возможных рисках, а также предлагать женщинам пройти дополнительные скрининговые обследования после процедуры экстракорпорального оплодотворения. Авторы, однако, подчеркивают, что женщинам, планирующим ЭКО, не стоит паниковать. Вероятность развития заболевания невелика: рак был диагностирован лишь у 15 женщин из 10 000, решившихся на эту процедуру.
Источник: Medportal.ru
