CC BY
223
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ НАУКИ И ЗДРАВООХРАНЕНИЯ
© СОНГОЛОВ Г.И. - 2011 УДК 617-057.4
КЛИНИЧЕСКАЯ АНАТОМИЯ ПИРОГОВА - ВЫДАЮЩЕЕСЯ НАУЧНОЕ СВЕРШЕНИЕ И ПРИОРИТЕТ РОССИИ
Геннадий Игнатьевич Сонголов (Иркутский государственный медицинский университет, ректор - д.м.н., проф. И.В. Малов, кафедра оперативной хирургии и топографической анатомии, зав. - к.м.н., доц. Г.И. Сонголов)
Резюме. Гениальный ученый Н.И. Пирогов посвятил в своей карьере анатомии около 50 лет и сделал эту науку одной из самых востребованных в России. Его творческий шедевр «Иллюстрированная топографическая анатомия распилов, произведенных в трех измерениях через замороженное человеческое тело» стал предтечей современной высокотехнологичной компьютерной томографии.
Ключевые слова: Н.И. Пирогов, клиническая анатомия, ледяная анатомия, поперечные срезы человеческого тела, компьютерная анатомии.
THE CLINICAL ANATOMY BY PIROGOV IS AN OUTSTANDING SCIENTIFIC ACHIEVEMENT AND PRIORITY OF RUSSIA
Gennady Ignatjevich Songolov (Irkutsk State Medical University)
Summary. The great scientist N. I. Pirogov devoted 50 years of his scientific career to anatomy and thanks to him this science became one of the most advanced in Russia. His work «Illustrated topographical anatomy of sections of human body in three dimensions» became precursor of the development of modern highly technological computed tomography.
Key words: N.I. Pirogov, clinical anatomy, glacial anatomy, human body crosscut sections, computer anatomy.
На фасаде здания первой гимназии г. Киева висит мемориальная доска: «В этом доме в 1858-1861 гг. жил и работал гениальный русский анатом, хирург-клиницист, патолог и военно-полевой хирург, основатель общества Красного Креста, выдающийся педагог и просветитель Николай Иванович Пирогов». Приоритетная позиция анатома в заявленном мемориальном документе объективно ранжирует иерархию направлений творческих усилий и ранг достигнутых успехов великого ученого и гражданина России. Пирогов служил анатомии верой и правдой около полувека, и она стала, благодаря ему, одной из самых продвинутых наук в России. Силой судьбы его творчество отмечено бриллиантовой россыпью уникальных открытий. Учитель всех учителей продолжает и сейчас успешно развивать клиническую анатомию, учит нас “мыслью и опытом приобретенных убеждений” и помогает через рубежи веков золотыми стандартами заложенных им научных и педагогических традиций. Реестр его достижений неповторим как по глубине замыслов, так и по результатам реального их воплощения в практическую деятельность врачей. Без величественных сияющих вершин клинической анатомии Пирогова нам нечем было бы гордиться современной медициной. Он подчеркивал, что анатомия - заботливая мать хирургии. И только анатомически благовоспитанные врачи способны развить у себя безупречное клиническое мышление и безопасное рукодействие. Он обогатил диалектику прикладной анатомии, изобретя методы, когда мертвые помогают раскрывать тайны живых, а анатомия смерти служит анатомии жизни.
В 2010 году наша страна отметила 200-летний юбилей Н.И. Пирогова (1810-1881). В 2011 году исполняется 130 лет со дня его кончины и 160 лет со дня начала работы над величайшим проектом в истории анатомии «Иллюстрированной топографической анатомией распилов, произведенных в трех измерениях через замороженное человеческое тело» (18511859), завершающей классическую трилогию топографической анатомии и общепризнанной в цивилизованном мире.
Всепланетарность Пирогова очевидна при всей его русской душе и национальной принадлежности гения. Он - духовное средоточие исторической и современной России. С его именем связан мощный всплеск развития отечественной медицины. Он непрерывно генерирующий источник всех заметных достижений анатомии и хирургии в прошлом и
настоящем. Народный форум признал его навечно великим научным мужем и совестью России.
Надо ли повторять вновь и вновь о его величественных заслугах перед Отечеством? Безусловно, да! Он вместе с А.С. Пушкиным, Л.Н. Толстым, Ф.М. Достоевским, Д.И. Менделеевым и другими гениальными светочами 19 века вывел Россию из рутинного прозябания на необозримые высоты торжества духа и расцвета творческого потенциала русского народа. Он - наша духовная опора в повседневной созидательной деятельности. Им приоритетно обозначены векторы и реализованы алгоритмы стремительного взлета отечественной анатомии, хирургии и образования. Он оставил нам торжествующие русские альфу и омегу веры и знания. Его вклад в величие России, как и жизнетворная энергия Солнца, не исчерпаем, он каждодневен и вечен. Внутренний мир Пирогова - это таинственная русская галактика, национальное выражение Разума. Академик Н.Н. Бурденко подчеркнул: «Классические труды Пирогова до сих пор привлекают внимание богатством идей, светлыми мыслями...» [1]. Н.А. Добролюбов заметил: «Духом правды, благородства и глубокого убеждения веет на нас всё написанное им»[4].
Одним из приоритетных достоинств отечественной школы подготовки врачей является преподавание двуединой дисциплины топографической анатомии и оперативной хирургии, концептология которой разработана и внедрена лично Н.И.Пироговым в образовательный процесс в 19-го веке. Его детище - не два разрозненных луча, а один цельный вектор оплодотворяющего и дополняющего друг друга, как спирали ДНК, тандема, синтезирующего неразрывно развивающуюся цепь анатомо-клинического мировоззрения.
Никто не оспаривает факт, что топографическая анатомия как наука создана в полном объёме одним человеком. Но поражает не только это. Деятельность Пирогова как топографоанатома является верховенствующей частью того, что привнесено им в медицину. При этом не надо забывать, что он был и выдающимся общественным деятелем. В 1880 г. Москва избрала его в признание заслуг почётным гражданином столицы. После смерти Пирогова, по желанию общественности, его тело было бальзамировано и помещено в склеп в родовом поместье в с. Вишня Подольской губернии (ныне с. Пирогово Винницкой области Украины), где покоится в настоящее время в хорошо сохранившемся состоянии и
доступно для посещения благодарных потомков. Его чудные открытия не утратили приоритетного значения и в третьем тысячелетии, и, без сомнения, будут востребованы и впредь. Пирогов принадлежит будущему.
Вглядываясь в современную жизнь, невольно её сравниваешь с эпохой Пирогова. Минувшие столетия окунулись во мглу, но история непрерывна и потому предсказуема. Наше сегодня зарождалось вчера. Личность Пирогова привлекает к себе особо юные умы, он им нужен как глоток кристальной родниковой воды в знойную жару. Молодое поколение с величайшим трепетом и молитвенной надеждой погружается в удивительный мир жизни и философии русского гения, принявшего жертвенный выбор судьбы, потребовавший сверхнапряжения его физических, нравственных и духовных сил. И сам он, в свою очередь, бросил дерзкий вызов рутине своего времени во всех её проявлениях. Пирогов один из самых дерзновенных умов, рожденных и вскормленных православным Отечеством. Появление и становление фигуры такого масштаба происходило удивительным образом, судьба выбрала его сама. Такое чудесное явление произошло в трудный, но в обнадеживающий период истории России.
Н.И. Пирогов, как и А.С. Пушкин, Ф.М. Достоевский, Л.Н.Толстой, А.П. Чехов, К.Э. Циолковский, М.А. Шолохов, С.П. Королев, И.В. Курчатов, Ю.А. Гагарин, показал всему миру непререкаемый духовный приоритет своей нации, совершив колоссальный интеллектуальный прорыв в глубь бесконечной территории Разума.
К жизни, бесценному творческому наследию и заветам Пирогова мы будем обращаться вновь и вновь. Он родился 25 ноября 1810 г. в Москве в семье небогатого чиновника военного ведомства. С 8 лет обучался у себя дома студентами Московского университета. В 12 лет отдан в частный пансион известного педагога В.С. Кряжева, но, по истечении двух лет, вынужден был оставить его, так как платить за обучение после кончины отца стало нечем.
По совету знакомого семьи, декана медицинского факультета профессора Е.О. Мухина, стал готовиться к поступлению в университет. Блестяще выдержав вступительные испытания, 14-летний мальчик был зачислен в МГУ («я студент не в нынешнем вкусе и не по последней моде») [6]. А уже в 17 лет он получает диплом лекаря и вместе с наиболее способными выпускниками alma mater направлен в медицинский университет г. Дерпта к известному анатому и хирургу И.Ф. Мойеру для подготовки к будущей профессорской деятельности. Многоопытный наставник, прошедший школу известного итальянского анатома А. Скарпа, сразу обратил внимание на его незаурядные способности и преданность науке. В своих мемуарах Пирогов писал: «По-видимому, появление на сцене молодых людей, ревностно занимавшихся анатомией и хирургией, к числу которых принадлежали, кроме меня, Иноземцев, Даль, Лингардт, несколько оживили научный интерес Мойера. Он, к удивлению знавших его прежде, дошел в своем интересе до того, что занимался вместе с нами по целым часам препарированием над трупами в анатомическом театре». Уже через год молодой ученый награждается золотой медалью за конкурсное сочинение «Что наблюдается при перевязке крупных артерий», ставшее прологом его докторской диссертации. Ему позволено свободное посещение лекций. Пирогов настолько увлекся анатомическими и экспериментальными изысканиями, что перестал посещать другие занятия и сдавать в срок экзамены, вызвав недовольство ряда профессоров. Его едва не отчислили из докторантуры. Этот казус в биографии будущего профессора связан с тем, что он не всегда своевременно отчитывался по формальным позициям своей учёбы. А привередливые чиновники из администрации ретиво докладывали ректору вуза, что он якобы не справляется с учебной программой. Так, именно в этот период исследователь, не достигший и 20 лет, набирал ценный материал, легший в основу его первых научных трудов «Анналы Дерптской хирургической клиники» и «Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций».
Первая проба пера интересна тем, что он ещё начинающим хирургом мужественно сделал то, что до него никто не решился: «... Я объявил во всеуслышание, что главное достоинство клиничного учителя состоит в откровенности и чистосердечии, требующих от него признания сделанных ошибок и промахов перед самими учениками, и в первых моих клинических анналах я дал пример этой откровенно-
сти, раскрыв все сделанные мною ошибки; критика, - конечно, нетрудная, - появившаяся в немецких журналах тотчас по появлении моей книги на свет, показала, что я вложил перст в раны моих клиничных учителей» [7].
В 22 года (1832 г.) успешно защищена докторская диссертация «Num vinctura aortae abdominalis in aneurysmate inguinali adhibitu facile ac tutum sit remedium» («Является ли перевязка брюшной аорты при аневризмах паховой области легко выполнимым и безопасным вмешательством?»). Исследование по содержанию, анализу, обобщению фактического материала, выводам получило всеобщее одобрение у маститых коллег (и не только в России) и было оперативно издано за рубежом на немецком и латинском языках. Перед юным профессором открылись двери престижных университетов Европы.
Пирогов писал позднее своему первому биографу И.В. Бертенсону: «Задержался в Дерпте на 3 года из-за французской июльской революции. Позже пребывал в Берлине и Геттингене 2 года. Во время возвращения в Россию опасная болезнь по пути, в Риге, и в то время, как я лежал в больнице в рижском военном госпитале, Иноземцев, мой товарищ, был избран графом Строгановым профессором хирургии в Москве, а я, москвич, остался на бобах и на госпитальной койке. Нежданно и негаданно вдруг предложение бывшего ректора Дерптского университета и моего учителя Мойера занять его кафедру в Дерпте, но не без оппозиции со стороны других факультетов, и особенно теологического. Итак, случай, болезнь, выводит на другое поприще, 5 лет профессуры, требовавшей ежедневно 8 часов занятий в клинике, аудитории и анатомическом театре со слушателями. В это время издана «Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций», на латинском и немецком языках, с атласом in folio [7]. Уже само название свидетельствует о том, что молодой ученый выбрал для своего дебюта в большой науке не проторенную анатомо-клиническую тропу. Эта была по-новому осмысленная величественная глава древней науки глазами талантливого практикующего врача. Фасции - мягкий остов человеческого тела - находились в то время на далекой периферии профессиональных интересов хирургов. Данная второстепенная анатомическая неизбежность, как им казалось, воспринималась лишь как мера отсчета погружения в глубинные анатомические пласты. Ученый, наоборот, раскрыл первостепенное значение фасций как ключевых узлов и вех маршрута к заявленным объектам. Родилось учение о проекционной и ориентирной анатомии как составной части топографической анатомии. Стало возможным безупречно визуализировать заинтересованную анатомическую среду, руководствуясь логично выстроенной системой внутренних ориентиров. В этом сочинении впервые обстоятельно сформулированы методы исследования и содержание хирургической анатомии.
Экспертная комиссия Академии наук России присуждает автору «Хирургической анатомии артериальных стволов и фасций» Демидовскую премию (1840). Суть работы, удостоенной самой престижной государственной награды, очень многоплановая:
а) впервые дано подразделение человеческого тела на области с точным топографо-анатомическим обоснованием границ;
б) с исчерпывающей полнотой изложена топография всех магистральных сосудов и нервов;
в) приоритетно доказана исключительная роль фасций в ходе выполнения операций;
г) открыты три закона пространственно-структурной организации фасциальных сосудистых влагалищ и показана их практическая ценность;
д) дано четкое представление о фасциально-клетчаточных пространствах и их значении при распространении воспалительных процессов и нагноений;
е) разработано учение об ориентирной и проекционной анатомии, заложены основы проекционной анатомии всех главных региональных сосудисто-нервных пучков.
Об этом периоде Пирогов напишет в «Записках ...»: «После пятилетнего пребывания в Дерпте я уже без самонадеянности и без самомнения вправе был считать себя достаточно приготовленным к дальнейшему самостоятельному занятию наукой. Из анатомии я изучил некоторые элементы так основательно, что, например, в изучении о фасциях едва ли кто-нибудь мог быть опытнее меня. В этом убеди-
лись потом в Берлине профессора Шлемм и Иоганн Мюллер. Хирургию я изучил потом по монографиям, и всегда при помощи хирургической анатомии, которую изучал на трупах.
Недостаток трупов в Дерпте был, по крайней мере, тем полезен, что принуждал пользоваться тщательно наличным материалом. Не мудрено, что, получая в своё распоряжение труп, возились с ним и день, и ночь, не бросая ничего даром и стараясь сохранить как можно долее.
Трупы получались большей частью из Риги, по почте, зимою почти всегда замерзшие. Вспоминаю при этом забавное происшествие с одним из моих товарищей. Он препарировал промежность на полузамерзшем трупе, загнув его бедро к животу и приподняв ноги кверху. Дело было ночью, и потому на ноги и на живот трупа поставили несколько свеч в низеньких подсвечниках. Препарирующий углубился всецело в свою работу, вдруг он получает от невидимой руки затрещину, свечи падают, потухли, и в комнате делается совершенно темно. Можно себе представить удивление и испуг оставшегося в темноте и с болью в щеке молодого анатома! Он поднимает крик, является аптечный служитель со свечою, и дело разом объясняется. Полузамороженный труп оттаял, и тотчас же поднятые вверх ноги спустились, столкнули свечи и дают плюху сидевшему между ног с нагнутою вниз головою анатому».
После Дерпта переезд в Германию: «.Но я застал еще в Берлине практическую медицину почти совершенно изолированною от главных реальных её основ: анатомии и физиологии. Было так, что анатомия и физиология - сами по себе, а медицина - сама по себе. И сама хирургия не имела ничего общего с анатомией. Ни Руст, ни Грефе, ни Диффенбах не знали анатомию. Руст, говоря однажды на своей клинической лекции об операции Шопара, сказал весьма наивно: «Я забыл, как там называются эти две кости стопы: одна выпуклая, как кулак, а другая вогнутая в суставе; так вот от этих двух костей и отнимается передняя часть стопы» [6]. Грефе при больших операциях всегда приглашал профессора анатомии Шлемма и, оперируя, справлялся постоянно у него: «Не проходит ли тут ствол или ветвь артерии?». Диффенбах просто игнорировал анатомию и подшучивал над положением разных артерий. Опасение повредить надчревную артерию при грыжах считал праздной выдумкой. О профессорах терапии и патологии, о клиницистах по внутренним болезням и говорить нечего». В первом семестре Пирогов записался у Шлемма для упражнений над трупами (риуаНш) и для упражнения в хирургических операциях над трупами (риуа^Бтиш). Особые доверительные отношения сложились у русского стажера с немецким куратором: «С первого же раза я, ещё молокосос (23 лет), и пожилой профессор Шлемм полюбили друг друга. Он видел во мне иностранца, любившего его любимые занятия и притом знавшего многое из той части анатомии, которою он мало занимался. Он очень хвалил мои работы по тазовым и паховым фасциям, артериальным влагалищам и проч. Он был первостепенный техник; его тонкие анатомические препараты (сосудов и нервов) отличались добросовестностью и чистотой отделки.. Шлемм был не только превосходным техником по анатомии, но и отлично оперировал на трупах. На живом он никогда не оперировал, вероятно, следуя галлеровскому: «№ посегеш уегйш (не навреди)» [6]. Он съездил в Геттинген к Лангенбеку, который был единственный в Германии хирург-анатом. Знания его анатомии были так же обширны, как и хирургии.
Как ни поучительны были для Пирогова занятия у Шлемма и в клиниках Грефе, Руста, но всего нагляднее была польза, принесенная ему тренингом в оперативной хирургии над трупами в СЬагйе. Однажды он узнал от студентов, что в СЬагйе можно находиться при вскрытии умерших тел и немедленно явился по указанному адресу. В небольшой комнате на двух секционных столах находились кадаверы. Сухощавая женщина в чепце, в клеенчатом переднике, в нарукавниках вскрывает ловко и скоро одно тело за другим. То была госпожа Фогельзанг, достигшая совершенства в анатомических знаниях. Она согласилась за 1 талер предоставлять целый труп, на котором можно выполнить какие угодно препаровочные и оперативные действия. Никто не был так любезен к русскому врачу, как мадемаузель Фогельзанг. И рано утром, и поздно вечером она приходила к нему с препаратом или известием о возможности очередного упражнения в СЬагйе. Пирогов очень трогательно выразил свою признательность
этой замечательной женщине: «... Она мне доставила для упражнений не одну сотню трупов, и поэтому я ее считал дорогим для себя человеком» [6].
В предисловии к первой книге трилогии по топографической анатомии Пирогов подчеркивает то пренебрежение к анатомии, которое наблюдалось у всех хирургов вплоть до самых знаменитых: « . в Германии, в ученой Германии, существуют знаменитые учителя, которые с высоты кафедры отрицают необходимость анатомических знаний для оперирующих; кто мне поверит, что их правило для отыскания какого-либо артериального ствола ограничивается единственно ощупыванием: «надо прощупать биение пульса артерии, перевязать лигатурой повсюду, откуда течет кровь». «Такова их наука!» - негодует он. Автор докторской диссертации, где он скрупулезно раскрыл анатомо-физиологические закономерности коллатерального кровообращения в естественных и дискредитированных условиях, был, несомненно, прав.
Так завершается дерптский период деятельности Н.И. Пирогова и начинается санкт-петербургский, где в Императорской медико-хирургической академии он получает должности заведующего кафедрой госпитальной хирургии, хирургической анатомии и главного врача хирургического отделения военного госпиталя. В названном учебном заведении вместо ожидаемого целеустремленного творческого союза единомышленников-педагогов Пирогов встретил келейный, аморфный, малодеятельный корпоратив с невнятной миссией. Утверждение Пирогова было очень своевременным, так как он решительно способствовал изменению устава вуза и радикальному переформатированию содержания обучения. Бескомпромиссный и деятельный он выдвинулся сразу в преподавательскую элиту с патриотической идеологией, восполнив духовный вакуум академии. Молодой ученый ясно представлял сам и ориентировал коллег, в каком направлении должна развиваться вузовская наука и педагогика. Он твердо убежден, что вуз должен обеспечивать фундаментальное образование и полноценное нравственное воспитание молодого человека, превращая его в незаурядную личность. Впечатляющие творческие проекты энергичного руководителя требовали для своей реализации огромный интеллектуальный потенциал единомышленников и творческую энергию подчиненных. Он жил с обнаженным сердцем, каждый день истязал её безжалостно ради начатых преобразований. Но Пирогов счастлив - четко обозначена цель, молодые коллеги его поддерживают, и он успевает сделать в срок, что замыслил. Утром после лекций из аудитории он летит в клинику, откуда, завершив операции, обходы и консультации, несётся стремглав в Анатомический институт, где погружается на 8 часов подряд в любимую стихию скульптурной и ледяной анатомии. Самый молодой профессор хирургии совмещает ежедневно свою госпитальную деятельность с благословенными анатомическими криоизысканиями в морге. «Некогда с женой посещать драмтеатр, это время трачу на анатомический храм», - сетовал Пирогов в «Записках старого врача». Его личная жизнь и общественное служение были слиты воедино.
Он совершает каждодневное магическое путешествие в недра человеческого тела - бесконечно сложное, удивительно красивое и мудрое создание Природы, являющееся в конечном итоге материальным фундаментом нашей духовной жизни и профессиональной деятельности. Первые протоколы криоисследований топографии малого таза позволили сразу опровергнуть прямолинейный ход уретры, как было принято считать, и доказать извитой маршрут полета мочи в данном органе. Это обстоятельство позволило сразу пересмотреть при литотомии как тактику катетеризации мочеиспускательного канала, так и конструкцию катетеров, сделавших данный оперативный прием более безопасным и эффективным. Так анатомически оправданный посыл определил практическую целесообразность врачебной манипуляции. На этом примере убедительно демонстрируется суть и содержание клинической анатомии Пирогова. Во время поездки во Францию в 1838 г. он обезоружил своего оппонента видного хирурга Амюсса, придерживавшегося старого воззрения на топографию уретры. Для этого русский анатом и хирург продемонстрировал собственный натуральный анатомический препарат - сагиттальный срез замороженного таза мужчины. На новом месте Пирогов приступает немедленно к осуществлению своей сокровенной мечты - работе над полным
курсом прикладной анатомии. В течение последующих пяти лет из 25 запланированных выпусков вышли 12 с атласом in folio, относящихся к топографической и прикладной анатомии верхней конечности, голени и стопы. Масштабный проект не завершен в запланированном объёме вследствие прекращения финансирования из-за банкротства книгопродавца Ольхиной. Медицинская общественность в России и за ее пределами ожидала с нетерпением появления свежих исследовательских открытий, новых уникальных научных свершений, не имеющих аналогов в других анатомических лабораториях и необходимых не одним лишь морфологам, но и всем кто был не равнодушен к достижениям Пирогова в период наивысшего расцвета его творчества. Этот труд мгновенно завоевал всемирное признание, и вышедшие из печати его выпуски стали бесценным достоянием науки. Академия наук признала, что «Прикладная анатомия г. Пирогова - подвиг истинно труженической учености ... есть важнейшее по своему плану, совершенно оригинальное и самостоятельное творение . выступает на всемирное поприще литературы в полном уверении стяжать себе и на нем самое почетное имя ...» [5]. Учитывая, что в 1852 г. «Прикладная анатомия» была закуплена для всех уездных больниц России, можно прийти к выводу, что она стала настольной книгой сотен русских врачей на протяжении нескольких десятилетий. К.М. Бэр, выдвигая в 1851 г. «Патологическую анатомию азиатской холеры» на Демидовскую премию, писал об этой работе так: «По причине. строго науковой методы и прямой любви к истине должно назвать это сочинение образцовым»[5]. В 1844 г. за сие произведение автор удостоен полной Демидовской премии и ему выданы значительные финансовые средства на продолжение исследований по клинической анатомии.
Еще одно десятилетие (1851-1859) Пирогов разрабатывает ледяную (скульптурную, Северную) анатомию [3]. До удивления простая идея - замораживание тканей с последующим распилом в трех направлениях, почему-то до него не пришла никому в голову. Очередное подтверждение тезиса: всё гениальное - просто. Как вспоминали коллеги, он проходил однажды зимой по Сенному рынку столицы, его внимание привлек молодой рубщик мяса, виртуозно секущий специальным топором замороженную свиную тушу на множество одинаковых тонких пластин. На срезах туловища четко верифицировались в натуральном цвете все составные анатомические ингредиенты. Пирогов интуитивно уловил, какие новые возможности изучения анатомии человека открываются благодаря послойному распилу замороженного кадавера. О своих тревогах и сомнениях поделился с читателями позднее, когда «Иллюстрированная топографическая анатомия распилов, произведенных в трех измерениях через замороженное человеческое тело» вышла в свет: «Я долго не решался приступить к изданию, не зная, наверное, будет ли соответствовать ожидаемая мною польза потере времени и трудов, мне предстоявших в течение многих лет. Но с другой стороны, меня поддерживала мысль, что придуманным мною способом я мог изложить с неизвестною доселе точностью положение всех частей тела, и всякий раз, когда я готов был уже оставить мой труд недоконченным, неожиданная фигура вновь проведенного разреза снова привлекала меня к продолжению работы».
Для анатомического института была приобретена специальная пила, использовавшаяся обычно мастерами-краснодеревщиками. Реконструкция уникального столярного инструмента позволила приспособить и производить распилы замороженных анатомических объектов в двух и в трехмерной проекциях. Шаги срезов регулировались с точностью до 5-10 мм. Программа грандиозного пионерного исследования начала осуществляться в начале 1851 г. Ответственным моментом работы было сохранение натурного цвета гистотопографии анатомической среды на контралатеральных поверхностях экспонированной пластины («диска»). Низкотемпературный режим хранения и обработки биоматериала благоприятствовал этому. Далее талантливые художники осуществляли цветную репродукцию картинок срезов на бумажный лист и на камень (литография) в натуральном масштабе для тиражирования. Анатомические структуры обозначались на рисунках буквами латинского алфавита [9,13].
Главное дело жизни не прерывалось и во время участия ученого в героической эпопее обороны Севастополя (1854-
1855). В письме к жене он просил: «Шульцу дай прочесть написанное. Нельзя ли приготовить разрез глаза в различных направлениях.. Сделайте разрезы (продольные) носового канала с пометкой, принадлежал ли череп неделимым с коротким носом (калмыкам) или же с длинным носом. Не забудьте сделать, сколько только возможно, продольных разрезов женского таза. Спешу отправить письмо, фельдъегерь едет» [11].
К лету 1856 г. были опубликованы 4 части атласа «Иллюстрированная топографическая анатомия распилов, произведенных в трех измерениях через замороженное человеческое тело», содержащие 240 таблиц с 1000 рисунками по всем областям тела. Но работа еще была не завершена. Отставка в академии, переезд в Одессу попечителем учебного округа надолго задержали работу над текстом «Иллюстрированной топографической анатомии распилов...». Автор вернулся к сочинению только в 1858-1859 гг., в киевский период своей жизни. В это время завершен пояснительный текст на латинском языке отдельно к каждому из 4 частей атласа, поименованный в целом как “Anatome topographica”. «Иллюстрированная топографическая анатомия распилов.» до сих пор является непревзойденным в мировой литературе и, по-видимому, таковым останется.
Н.И. Пирогов предложил два оригинальных метода получения изображений внутренних органов: двумерных - распилами и объемных - высечением замороженных органов. «Он далеко ушел за пределы современных ему потребностей хирургической анатомии» [5], поместив на 216 листах 995 (!) анатомических рисунков и сопроводив их 800 страницами пояснительного текста, причем все анатомические препараты были сделаны им самим. И этот его научный подвиг также был отмечен четвертой по счету Демидовской премией Академии Российских наук.
Выдающееся произведение 23 декабря 1859 г. было лично автором представлено императору Александру II при заинтересованной поддержке великой княгини Елены Павловны и министра просвещения Е.П. Ковалевского. Доказательством тому служит «Объяснительная записка о цели и содержании топографической Анатомии, изданной Н.И. Пироговым», написанной автором фундаментального труда в преддверии высокой аудиенции. «Автор топографической анатомии разрезов человеческого тела сделал себе задачею исследование нормального и патологического положения различных органов и частей тела посредством разрезов, проведенных в трех главных направлениях (поперечном, продольном и передне-заднем) через все области, - вводит Пирогов заинтересованные лица в суть творения в своей записке. - Как обыкновенный анатомический способ исследования никогда не может дать верного понятия о положении органов, потому что при вскрытии трупов и от рассечения мягких тканей тела наружный воздух, входящий в вскрытые полости, и разрушение связи, неминуемо следуемое за рассечением мягких тканей, всегда значительно нарушает естественное положение, то автор придумал воспользоваться действием холода и производил свои разрезы на крепкозамороженных трупах. Очевидно, что такой способ анатомических исследований возможен только у нас на севере и до сих пор не был известен на Западе, и автор по справедливости мог бы назвать свою анатомию anatomia borealis, но предпочел более скромное название: топографическая анатомия разрезов» [12].
Приём первого лица государства отражен Н.И. Пироговым в письме к жене: «Надеюсь, милая Саша, между 4-6 января отделаться и выехать. Книги представлены Государю - орден..
Представлялся Государю и Великому Князю. Государь . толковал . целых 3/4 часа, я ему лил чистую воду.. Жаль, что аудиенция не длилась ещё 1/4 часа. Я бы тогда успел высказать все, - помогло ли бы, нет ли, - по крайней мере, с плеч долой.
У Великой княгини обедал и после обеда был на вечере у её статс-дамы Львовой, куда приглашается и вся царская семья» [11]. На этом приёме Пирогов был уведомлен лично императором Александром II о награждении его высшим орденом Российской Империи - орденом Св. Анны I степени
- за «Иллюстрированную топографическую анатомию распилов.». За 21 год до этого он был награжден бриллиантовым перстнем императором Николаем I за «Хирургическую анатомию артериальных стволов и фасций». Позже на 5 лет
он получил еще один бриллиантовый перстень в 500 рублей за «Прикладную анатомию».
В 1851 г. в «Военно-медицинском журнале» была напечатана программа издания прикладной анатомии профессора Пирогова, где впервые приведена авторская концепция будущего шедевра - «Анатомия разрезов человеческого тела в здоровом и болезненном его состоянии» [8]. Ключевой термин, которым пользуется ученый: «топографическая анатомия» означает, как правило, видение предмета глазами и сознанием практикующего врача. Автор объяснил диалектическую суть аннотированного сочинения. С одной стороны, оно будет логическим продолжением «Полного курса прикладной анатомии ...», прекратившегося несколько лет назад из-за обстоятельств, не зависящих от автора. С другой стороны, «будет составлять и отдельное сочинение, содержание которого совершенно независимо от содержания «Полного курса.». Далее разъяснялось «Только на севере можно изучать в надлежащей точности нормальное относительное положение органов, употребляя особенный метод исследования, который г. Пирогов ввел уже за 10 лет пред сим в изучении прикладной анатомии. Это суть разрезы, производимые во всех возможных, различных направлениях чрез крепко замороженные части тела. Тщательное изображение этих-то разрезов и будет составлять содержание издаваемого атласа» [12]. Но как-то ни было, а заслуга в том, что он очень продуктивно реализовал эту блестящую идею. Создал непревзойденный по точности до настоящего времени метод посмертной визуализации человеческого тела, изготовив трудоёмким ручным способом тысячи распилов. Пионерное исследование остаётся по истечении 150 лет непревзойденным творческим шедевром выдающегося анатома мирового масштаба.
И этот завершающий трилогию по топографической анатомии труд заслужил в очередной третий раз высочайшую оценку Российской Академии наук и Пирогову в 1860 г. была присуждена большая Демидовская премия и 10 тысяч золотых рублей. Дальнейшее развитие концептологии уникального метода северной анатомии, подкрепленное современными технологиями, осуществило фантастическую мечту анатомов и врачей - прижизненную визуализацию нормальных и измененных органов и систем человека. Ученые, развившие в техническом направлении идеи русского анатома для прижизненной визуализации органов и тканей, стали в конце 20 века лауреатами Нобелевских премий. Знал ли Николай Иванович, что он оставляет человечеству? Безусловно, он предчувствовал связующую нить настоящего и будущего своего метода.
Бесспорно, приоритетным в творческом наследии Пирогова являются заложенные им фундаментальные основы теоретической и прикладной (клинической) анатомии. На пороге 21 века общество ясно осознало, что «Иллюстрированная топографическая анатомия распилов, произведенных в трех измерениях через замороженное человеческое тело» предвосхитила появление компьютерной анатомии. Из воспоминаний исследователя-первопроходца: «В медицине я, как врач и начальник, с первого же моего вступления на учебно-практическое поприще поставил в основание анатомию и физиологию в то время, когда это направление - теперь уже общее - было еще ново, не всеми признано и даже многими авторитетами (как, например, в Германии Рустом, Греффе-отцом и Диффенбахом) вовсе, и даже для хирургии, отрицаемо. Мой первый авторский труд - докторская диссертация «Ыиш утсШга аоЛае» была основана единственно на анатомических исследованиях и вивисекциях над животными. По новости метода исследования она не осталась незамеченной и была переведена на немецкий язык в знаменитом тогда хирургическом журнале Греффе и Вальтера.
Мои анатомо-хирургические труды, изданные на латинском и немецком языке в то время, когда в Германии только один Лангенбек-старший был анатомом и хирургом вместе, не могли не обратить на себя внимания. Мои работы показали в первый раз с точностью и наглядно отношения фасции к артериальным стволам и указали на способы, наиболее удобные и точные к производству операций над артериями. Разрезы замороженных в различных положениях членов и полостей вместе с анатомической скульптурой дали способ определить с точностью, невозможной при обыкновенном
методе исследования, нормальное анатомическое положение и взаимное отношение различных органов и суставов»[6].
Зима, январь. Поздние вечерние сумерки. Безлюдно. Лютая стужа, колючие снежные порывы пронзающего насквозь северного арктического ветра загнали всё живое на ближнем свете под крышу, ближе к очагу огня, к теплу. Тусклый рассеянный свет, излучающийся от сильно раскачивающегося керосинового фонаря на деревянном столбе у старой госпитальной бани, преобразованной за ветхостью в морг, выхватывает из темноты в глубине двора безропотно поникший силуэт замерзшей худой лошаденки, запряженной в кошевку, и, казалось, всеми забытой. Слабый свет, струящийся сквозь изморозь на стекле окна, свидетельствовал о том, что, видимо, всё же у животного-бедолаги есть хозяин. Да, это Пирогов задержался снова до глубокой ночи в холодной мертвецкой медико-хирургической академии после напряженных дневных будней в госпитальной клинике. Профессор склонился над кадавером, уложенным на секционный стол, освещаемый коптящей масляной лампой, а ритмичные и плавные движения кистей рук позволяют предположить, что великий анатом препарирует ткани ланцетом, обнажая невидимые другим и неизвестные пока науке чудные топографические узоры и вязи человеческого тела. Изящество, легкость, естественность мануальных пассажей и в то же время особая нежность обращения с тканями рождали у наблюдающих за ним его учеников неодолимое желание делать то же самое. Тела других почивших плотно уложены на лиственничных полках, на скамьях, на полу. Пирогов выявляет связь между клиникой и анатомическими изменениями, обнаруживаемыми при секции. Обучение правильному разбору больных и травмированных, а также технике оперативных приемов он проводит на основе своих занятий по хирургической анатомии. Этой же цели служат анатомо-клинические объяснения перед каждой операцией. Высочайшим соизволением императора Николая I был утвержден проект Анатомического института (1848). Организация учреждения была логическим развитием анатомо-физиологического направления творчества Пирогова. В институте Пирогов сочетал практические занятия студентов и врачей по оперативной хирургии на трупах с изучением клинической анатомии. «В вечерние часы, - писал современник, - вся эта огромная комната, переполненная трупами во всех положениях и видах, окруженными массами студентов, одетых в черные клеенчатые фартуки, при тусклом освещении и копоти масляных ламп, окутанная облаками табачного дыма, производила странное впечатление, напоминая собой скорее картину впечатления из дантовского ада, чем место для научных исследований». Анатомический институт, объединивший и морфологов, и художников, стал полигоном апробации весьма дерзких по тем временам замыслов. Свой проект Пирогов величал «anatomia borealis», подчеркивая, что не случайно он реализован в самой холодной стране мира.
Под его наблюдением студенты выполнили в институте за 5 лет 2000 патолого-анатомических вскрытий. Здесь он читает врачам курс оперативной хирургии и проводит анатомо-физиологические эксперименты. Отзываясь на запросы практики, Пирогов издал в 1846 г. «Анатомические изображения человеческого тела, назначенные преимущественно для судебных врачей».
Спустя год великий анатом выехал за границу для знакомства с деятельностью зарубежных коллег и приглашения в Россию квалифицированного прозектора. Австрийский профессор Гиртль порекомендовал Пирогову авторитетного специалиста, ставшего позднее профессором анатомии медико-хирургической академии. «Это был Грубер, выбором которого академия по справедливости может гордиться, так же точно, как я сам» - вспоминал позднее Пирогов.
Притяжение Пирогова в увлекательный мир анатомии человека складывалось не просто. В студенческие годы ему пришлось изучать анатомию только по картинкам, он не вскрыл и не препарировал ни одного трупа. Первые навыки препарирования замороженных тканей он получил только в профессуре. «Трупы получались большею частью из Риги, по почте, зимою, почти всегда замерзшие» - писал он в «Записках старого врача».
От кого перешла к нему любовь к анатомии на всю жизнь? В анатомическом театре МГУ правил бал Христиан Иванович Лодер. Его лекции впервые зародили у юного сту-
дента интерес к занятиям по анатомии. Удивляло, как изящно и бережно Лодер держал двумя пальцами, словно диковинную бабочку, кости черепа. Стоило слушать его латынь, изысканную и точную. Однако, по его словам, в те годы он зазубривал предмет всей своей жизни только по тетрадкам, учебникам и рисункам.
Анатомический театр в Москве был возведен по проекту Лодера, и все достояние принадлежало ему. 40 лет он пополнял неустанно коллекцию анатомического музея. Профессор Е.О. Мухин был хирургом, автором многотомного руководства по анатомии. Свою хирургическую деятельность основывал на точных знаниях анатомии. В «Записках старого врача» тепло отзывается о М.Я. Мудрове: «Он много принес мне пользы тем, что беспрестанно толковал о необходимости учиться патологической анатомии, о вскрытии трупов, об общей анатомии Биша и тем поселил во мне желание познакомиться с этой terra incognita». В 1802 г. П.А. Загорский, руководивший кафедрой анатомии МХА Петербурга, подготовил первый национальный учебник «Сокращенная анатомия или руководство к познанию строения человеческого тела».
Только необъятными просторами и уникальной духовной аурой России мог быть заявлен и востребован гениальный аналитический ум Пирогова. Он пришёл в земной мир на рассвете 19 века и ушел на закате его, отдав себя полностью обучению врачей и исцелению людских страданий. 24 часа в сутки его мозг генерировал творческий импульс, работа мысли шла непрерывно, жажда познания в нём была неукротима. Он приобрел свой собственный духовный опыт, суть которого можно понять только в контексте всей жизни и творчества великого анатома. Невиданными своей целеустремленностью и талантом он увеличил объём знаний о человеке в тысячи раз, а авторитет отечественной клинической анатомии стал непререкаем.
Гений Пирогова созрел необычно рано, будучи ещё юношей, он ворвался стремительно и ярко во взрослую жизнь и в большую науку. Был самым молодым студентом (13 лет !!!), лекарем (18 лет !!!), защитил докторскую диссертацию в 22 года (!!!), удостоен профессорского сана в 26 лет (!!!). В 37 лет с перерывом в 3 месяца (январь-апрель, 1847) он избирается последовательно членом-корреспондентом, академиком РАН. В зените своей могущественной славы (46 лет) он просит у Его Высочества императора всея России прошение об отставке, которое, к сожалению, было принято. Фабула его ухода от активной академической деятельности вкратце такова. В 1841 г., когда он был зачислен в штат Санкт-Петербургской медико-хирургической академии, в ней господствовало засилье иностранцев весьма преклонного возраста, утративших и физические силы, и интерес к серьёзным научным изысканиям и плодотворной педагогической деятельности.
Благодаря неимоверным усилиям убежденного в своей правоте и признанного в обществе молодого ученого, удалось радикально изменить устав вуза и освободиться от замшелого корпоративного клана, только тормозившего развитие учебного заведения. Очень раннее начало профессиональной карьеры, неоднократное участие в военных кампаниях в Крыму, на Кавказе и других местах определили большой стаж его практической деятельности в относительно молодом возрасте. Он не просил для себя никаких исключений, решение завершить службу в академии было для него логичным и естественным. В Петербургской медико-хирургической академии он прослужил 15 лет (1841-1856). Они стали годами его расцвета как личности, как ученого-анатома, как хирурга и как преподавателя. За этот период Н.И. Пирогов написал «Полный курс прикладной анатомии человеческого тела (6 выпусков, 1843-1848), «Топографическая анатомия, иллюстрированная срезами ... (Ледяная анатомия) в 4 томах (1851-1859) [12].
Он сочинял волшебные анатомические тексты с присущим ему лингвистическим благозвучием и творческим вдохновением. Создал непревзойденные экспозиции, переведенные в тончайшие кружева литографических абрисов, придающих им многомерность и почти натуральную осязаемость оригинала. Незримо улавливалась со страниц его сочинений особая душевная аура авторского вдохновения.
Великий человек последователен во всём - и в большом, и в малом. Н.И. Пирогов продолжил свойственный ему титанический труд на ниве народного образования, в общественной жизни, много консультировал и лечил больных по
просьбе знакомых и родственников. Он был знаковой фигурой своего поколения. Его проницательный и страстный ум видел насквозь жизнь социума - со всеми противоречиями и недугами. Пирогов по праву занял достойное его гения место на анатомическом Олимпе, живя и творя добросовестнейшим образом в высших интересах своего народа. Он привёл усердием и талантом анатома новой формации в неистовый восторг обычно очень сдержанную в оценках ученую Европу, которая увидела секреты триумфального интеллектуального покорения старого Света в его фундаментальных сочинениях по клинической анатомии. Запад был восхищен эрудицией и собранностью мысли русского анатома, он понял, что стал свидетелем появления на Востоке величайшего мыслителя.
Наш великий топографоанатом учит нас и помогает нам спустя века. Возьмём нежно в руки раритетные тома его классических сочинений и атласов по клинической анатомии и убедимся, что многое (практически всё) из его нетленного творческого наследия плодотворно педалирует решение актуальных проблем теории и практики медицины 21 века.
Вновь обратимся к письму, адресованному к И.В. Бертенсону: «Возвратясь в 1856 г. в С.-Петербург, я принялся оканчивать мой анатомический атлас и напал на мысль вместе с разрезами замороженных трупов пластинками в трех направлениях представить первые опыты скульптурной анатомии; для этого я придумал обнажать разные (особенно подвижные) органы в нормальном их положении на замороженных трупах, работая через оледеневшие ткани долотом и молотком. Вышли превосходные препараты, чрезвычайно поучительные для врачей: положение многих органов (сердца, желудка, кишок) оказалось вовсе не таким, как оно представляется обыкновенно при вскрытиях, когда от давления воздуха и нарушения целости герметически закрытых полостей это положение меняется до крайности. И в Германии, и во Франции пробовали подражать мне, но я смело могу утверждать, что никто еще не представил такого полного изображения нормального положения органов, как я; атлас мой разошелся по библиотекам европейских университетов, и теперь его нет более у книгопродавцев» [7]. Заключительный труд выдающейся анатомической трилогии Пирогова «Иллюстрированная топографическая анатомия распилов, произведенных в трех измерениях через замороженное человеческое тело» остаётся непревзойденной творческой вершиной в морфологии. Она - профессиональная библия врачей, которая всегда с ними, и в минуты триумфа, и в минуты трагедии.
Пирогов - явление необозримого исторического масштаба, он действует, как будто, от имени свода высоких истин, и мы верим ему. Он, как никто другой, ставил перед собой сверхзадачи, изобрёл оригинальные методы визуализации бесконечной сложности и мудрого величия человеческого тела, являющегося, в конце концов, фундаментом нашей духовной жизни. Именно ему, оказалось по плечу понять и осилить истинное приложение анатомической науки в повседневную практическую деятельности врача. Как показали юбилейные торжества в ИГМУ, у молодежи огромен интерес к жизни и к творчеству Пирогова. Память о нем не стирается временем. Конференции, симпозиумы, недели, месячники, олимпиады, организованные в рамках юбилея, безоговорочно подтвердили это. Заслушаны интереснейшие доклады студентов. Лейтмотивом всех торжественных мероприятий стала глубокая любовь студентов к Пирогову, к своему народу, явившего гениального сына, медицине и святому Отечеству
- России. «Это не Вы, мой юный друг, должны учиться у меня, а я - покорный Ваш слуга - у Вас» - резюмировал приятную беседу достопочтенный господин Вельпо, когда Пирогов нанес визит в Париже к знаменитому французскому анатому и хирургу и застал его за изучением его «Хирургической анатомии артериальных стволов и фасций» [6]. А эта была только первая книга его знаменитой трилогии.
Жизнь российского врача должна калиброваться исключительно по шкале Пирогова. Пирогов востребован в веках. В профессиональном плане он непревзойденный классик. Он оставил нам полезные и работающие знания. Оттого его жизнь длится вне его биологического времени. Его последняя книга «Записки старого врача» - автобиографическое повествование с замечательными примерами профессионального мастерства и творческого вдохновения. Умудренный опытом жизни, он в 1879 году начал писать воспоминания. Они ис-
ключительно интересны. Сейчас другая жизнь, другой мир, другая цивилизация. Божьим благословением, умом гения и сокровенным опытом он приступил к закладке золотого стержня многовекторной прикладной анатомии, что подпитывает перманентное развитие мысли в пространстве нашей науки. На этом основополагающем анатомическом столпе, питающем энергией наше развитие, зиждится современная прижизненная визуализация здорового и больного человеческого организма. Из своей клинической анатомии, как из живого родника, он черпал предпочтения хирурга и опыт патолога.
Некоторые наши юные коллеги, кому следовало ещё поучиться, диффамируют анатомию и расчленяют её до реликтового предмета, превращенного в окаменелость еще в древних ведах и безнадежно далекого от реалий современной медицины. Тот, кто бросает камень в прошлое, рискует попасть под камнепад в будущем. Конечно, такая опасная анатомическая амнезия, если не сказать варварство, совершенно не соответствует истинному положению вещей. Вместе с новым очередным взлётом научной мысли мы обращаемся к наследию Н.И. Пирогова, чтобы облигатно переоценить под новым углом зрения даже краеугольные анатомические концепции. Внедрение в практику новейшего времени КТ привело к тому, что научный трактат Пирогова по визуализации трехмерных срезов тела человека стал самой востребованной книгой не только для специалистов по ультразвуковым исследованиям и лучевой диагностике.
В пыли веков теряются имена людей, за исключением сверхгениальных титанов мысли. Будущее выстраивается усилиями тысячи способных людей, но где, когда и в какой творческой лаборатории вспыхнет звезда нового гения подобного Пирогову нам простым смертным предвосхитить не дано. Это божий промысел. Это удел избранных. Представление будущего определяется не настоящим, а прошлым.
Плодотворная анатомическая мысль описывает интеллектуальный круг иногда за сотни (трехмерная посмертно-
ЛИТЕРАТУРА
1. Бурденко Н.Н. О Н.И. Пирогове с исторической точки зрения // Заседание Юрьевского врачебного об-ва Н.И. Пирогова 5 ноября. - Юрьев, 1908. - 14 с.
2. Бэр К.М. 13-е присуждение Демидовских наград. -СПб., 1845-1846. - 53 с.
3. Глянцев С.П., Федоров В.Д. Гений есть высокая цель и власть над средствами ее достижения (к 200-летию со дня рождения Н.И. Пирогова // Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова, 2010. - №11 - С.4-9.
4. Добролюбов Н.А. О значении авторитета в воспитании: (Мысли по поводу «Вопросов жизни» г. Пирогова) // Избр. пед. произв. - М., 1952. - С.131-152.
5. Отчёты Академии наук о присуждении Демидовских наград. 13 присуждение. 17 апреля 1844 г. - СПб., 1844. -144 с.
6. Пирогов Н.И. Вопросы жизни. Дневник старого врача // Собр. Соч. в восьми томах. - Госиздатмедлит, 1962. - Т. 8.
- С.69-352.
прижизненная визуализация Пирогова), иногда за тысячу лет (каноны Авиценны, трактаты Гиппократа), чтобы вернуться на круги своя на новом витке спирали развития цивилизации. Течение её поступательно, необратимо и вечно, как и сама материя. Наш великий анатом помогает нам спустя века. Ничто не возникает на пустом месте. Прошлое прикладной анатомии - мера движения современной анатомоклинической мысли, пролог будущих открытий. Прежние модули клинической анатомии интенсивно преобразуются. Завершается технологический цикл докомпьютерной эры развития клинической анатомии. Прошлое становится рутинным опытом и бесценным достоянием истории. На очереди - впечатляющие горизонты прижизненной интравизи-онной и компьютерной визуализации дискредитированной болезнью или травмой анатомии человека. Нынешние технологии отражают собой развитие мысли и идей Пирогова.
Клиническая анатомия Пирогова - золотой фонд нашей истории, плодоносящие ветви анатомического дерева. Без них анатомия мертва, как и без приложения к врачебному искусству. Клиническая анатомия чистая культура профессии и удивительная пластика живого организма. Есть особая благодать, что мы - клинические анатомы - являемся наследниками его творчества. На свете есть три вещи, которыми следует заниматься: изучением анатомии, её преподаванием и приложением к практике. Анатомический матрикс - фундаментальная база, на которой развивается поле деятельности врача. Современным клиническим анатомам - ученикам Пирогова - есть, что сказать клиницистам. Они объединены через служение истине и через корпоративное обретение смысла.
Прощаясь с Киевом, Пирогов сказал: «Учение и распространение научных истин я считал за священнодействие и глубоко уважал истинных наставников. Но и в слабых я чтил человеческое достоинство и личность. В молодых людях я любил и уважал молодость, потому что хорошо помнил свою» [10].
7. Пирогов Н.И. Избранные педагогические сочинения. Письма к И.В. Бертенсону - М.: Педагогика, 1985. - С.429-442.
8. Пирогов Н.И. Анатомия разрезов // Отечественные записки. - 1860. - Т. ССХХVIII. №1. - 394 с.
9. Пирогов Н.И. Избранные таблицы по топографической анатомии. - М.: Медучпособие, 1953. - 80 таблиц.
10. Пирогов Н.И. Речь при прощании с Киевом // Собрание сочинений - Киев, 1910. - Т. 1. - 826 с.
11. Пирогов Н.И. Севастопольские письма и воспоминания. - М., 1950. - 318 с.
12. Шевченко Ю.Л. От «ледяной анатомии» до компьютерной томографии // Актовая речь 18 декабря 2009 г. к 150-летию со дня издания Н.И. Пироговым «Иллюстрированной топографической анатомии распилов, произведенных в трех измерениях через замороженное человеческое тело». - М., 2009. - 20 с.
13. Pirogoff N.I. Anatomia Chirurgica truncorum arterialium nec non fasciarum fibrosarum. - Dorpati, 1838.
Информация об авторе: 664003, Иркутск, ул. Красного Восстания, 1, Сонголов Геннадий Игнатьевич - заведующий кафедрой, доцент, к.м.н.
© ШЕВЧЕНКО Е.В., КОРЖУЕВ А.В., МОСКВИНА Н.А. - 2011 УДК 537.525
ИЗ ИСТОРИИ РАДИАЦИОННОЙ ФИЗИКИ: ОПРЕДЕЛЕНИЕ ДОЗЫ ФОНОВОГО ОБЛУЧЕНИЯ КОСТЕЙ, СОДЕРЖАЩИХ РАДИЙ (40-50 ГГ. ПРОШЛОГО СТОЛЕТИЯ)
Елена Викторовна Шевченко1, Андрей Вячеславович Коржуев2, Надежда Альбертовна Москвина3 ('Иркутский государственный медицинский университет, ректор - д.м.н., проф. И.В. Малов, кафедра медбиофизики, зав. - д.б.н., проф., Е.В. Шевченко; 2Московский государственный медицинский университет им. И.М.Сеченова, ректор - проф. П.В. Глубочко, кафедра медбиофизики, зав. - проф. В.Ф. Антонов; 3Иркутский государственный областной онкологический диспансер, гл. врач - д.м.н., проф. В.В. Дворниченко)
Резюме. В статье анализируются исторические аспекты радиационной биофизики, связанные с количественным анализом поглощения радиоактивного излучения организмом человека, проводившимся в 40-50 гг. ХХ столетия. Ключевые слова: радиоактивность, поглощенная доза, костная ткань.
