CC BY
99Карякин В.В.
к.в.н., преподаватель Военного университета Министерства обороны РФ
vladimirkaryakin41 @gmail.com
КЛАССИЧЕСКАЯ И КРИТИЧЕСКАЯ ГЕОПОЛИТИКА: СИНЕРГИЯ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ИЛИ РАЗМЕЖЕВАНИЕ
Ключевые слова: классическая геополитика; критическая геополитика; конвергенция современных геополитических течений; гуманитарная функция геополитики.
Keywords: classical geopolitics, critical geopolitics, convergence of modern geopolitical trends, humanitarian function ofgeopolitics.
Распад биполярного мира времен «холодной войны» и наступление эпохи постмодерна в некоторой степени обесценили классические подходы в геополитике. На авансцену геополитических исследований выдвинулись такие факторы как геополитические потенциалы государства, качество человеческого капитала, этнонациональная и конфессиональная психология населения и их влияние на формирование социально-политической обстановки в стране, а также воздействие информационно-психологических операций на ментальную среду человека с целью трансформации его социально-политической ориентации и управления его поведением.
Следствием этого стал перенос борьбы за глобальное и региональное лидерство субъектов международной политики в многомерное геополитическое пространство, что привело к появлению новой формы геополитического противоборства - «гибридным войнам».
Если обратиться к истокам появления концепции критической геополитики, то следует отметить, что в англоязычной литературе в 1970-1980-х годах развернулась созвучная идеям французских идеологов постмодернизма дискуссия о новой, «беспристрастной» геополитике, в основу которой должно быть положено видение многомерного геополитического пространства социальными индивидуумами и общественными элитами как объекта, меняющегося в зависимости от конкретных целей, преследуемых политическими группами и различными слоями общества.
В качестве инструментария решения социально-политических проблем был взят на вооружение политический дискурс, с помощью которого определялись общепринятое видение и интерпретация окружающего мира, а также действия людей и институциональные формы организации общества, вытекающие из такого видения. Политический дискурс был направлен на изменение или формирование новых социально-политических представлений. В ряде работ западных социологов было доказано, что дискурс играет важную роль в формировании политической карты и «территориально-государственной» принадлежности человека1.
В результате на рубеже веков данные процессы привели к возникновению новой концепции, которая получила название - «критическая геополитика», в которой статус таких объективных факторов материального мира как геофизика, экономика, демография, экология, технология и военная мощь, был признан второстепенным. Объективные факторы геополитики отошли на второй план, уступив субъективным интерпретациям реальности, порождаемым в сознании человека под влиянием консциентального воздействия СМИ и технологии, называемой «Окном Овертона».
В фокусе геополитического дискурса оказалось новое толкование власти и центров силы, причем вышеупомянутые материальные геополитические факторы были представлены как одна из форм социально обусловленного знания. Вместо них ведущее место заняло геополитическое воображение и мифы о геополитических пространствах, формируемые в виртуальном пространстве глобального информационного общества.
Критическая геополитика занялась изучением международных отношений посредством политического дискурса, развернутого в трудах ее основоположников - Г. Туатайла2 и С. Далби3, в которых они сформулировали понятия «высокой» и «низкой» геополитики. «Высокой» геополитикой должны заниматься элиты в лице обслуживающего их политологического сообщества, а вот «низкая» геополитика предназначалась для народа. Сфера действия последней -контент, содержащийся в сообщениях СМИ, рекламе, мультфильмах, кино и карикатурах на политических деятелей,
1 Dodds K. Political geography III: Critical geopolitics after 10 years // Progress in human geography. 2001. - Vol. 25, N 3. -P. 469-484; Reordering the world: Geopolitical Perspectives on the 21st century. 1994. - 352 p.; Sack R. Human Territoriality: Its Theory and History. - Cambridge: Cambridge University Press, 1986. - 272 p.
2 O'Tuathail G., Agnew J. Geopolitics and discourse: practical geopolitical reasoning in American foreign policy // Political geography. 1992. - Vol. 11, N 2. - P. 190-204; O'Tuathail G. Understanding critical geopolitics: Geopolitics and risk society // Journal of strategic studies. 1999. - Vol. 22, N 2/3. - P. 107-124; О'Tuathail G. Critical Geopolitics: The Politics of Writing Global Space. - Minneapolis (MN): University of Minnesota Press, 1996. - 326 p.
3 O'Tuathail G., Dalby S. Introduction: Rethinking geopolitics: Towards a critical geopolitics // Rethinking geopolitics / Ed. by G. O'Tuathail, S. Dalby. - L.; N.Y.: Routledge, 1998. - P. 1-15.
целенаправленно формируемых образов и представлений о месте страны в мире, ее внешнеполитической ориентации, потенциальных и реальных союзниках и главных соперниках на международной арене1.
Справедливости ради следует отметить, что в современном мире существование «высокой» и «низкой» геополитик, как составных частей критической геополитики, взаимообусловлено и является оправданным вследствие необходимости постоянной взаимной информационной подпитки и взаимодействия двух этажей данной конструкции, регулируемого политическими элитами страны в зависимости от конкретной социально-политической и международной обстановки2.
В настоящее время областями научного знания, в которых оперирует критическая геополитика, являются: геополитическая культура, геополитическое видение мира, национальные стереотипы, национальный образ страны, пространства и традиции, которым посвящен ряд работ отечественных и зарубежных авторов3.
Геополитическое видение мира формируется под воздействием народных традиций, образования, личного опыта человека, размеров занимаемой населением данной страны территории, литературы и искусства, а также СМИ, создающих и распространяющих мифы и стереотипы представлений о национальной истории. Эти представления распространяются и закрепляются в сознании людей в ходе геополитического дискурса, инициируемого и поддерживаемого определенными группами элит с целью формирования базисных основ геостратегии государства в сознании населения в части понимания национальных интересов страны и путей обеспечения их защиты.
В этом плане критическая геополитика отошла от традиционного понимания концептов «политического» и «географического». Она вышла за рамки исследовательских задач, принимающих во внимание лишь физические границы, институты государственной власти и объективные характеристики государства. В центре интересов критической геополитики оказалась философия постмодерна, рассматривающая большой круг социально-философских проблем, относящихся к стилю жизни, к вопросам экологии, политики, морали, и, конечно же, особое внимание уделяющая культуре, искусству и эстетическим ценностям. Идеология и практика властвования, доминирования, насилия, войны отвергаются в пользу ценностей плюрализма, равноправного диалога и дискурса для совместного нахождения решений, мира и согласия.
Все это выглядит перспективно в умах интеллектуальных элит, но вопрос состоит в том, насколько такой геополитический ревизионизм отвечает практическим задачам геополитического анализа и прогнозирования социально-политической и военно-политической обстановки, решения которых ждут структуры государственной власти?
Приверженцы критической геополитики утверждают, что классическую геополитику уже не следует рассматривать в качестве дисциплины, занимающейся изучением неких извечно заданных объективных географических факторов, позволяющих нациям артикулировать их «вечные» и «объективные» национальные интересы в мировой политике.
Концепции геополитического пространства в традиционном, привычном понимании, утверждают они, наступил конец под воздействием работ «постмодернистов» М. Фуко, Ж.-Ф. Лиотара, Ж. Дерриды. Пространство перестало быть объективной данностью и стало восприниматься как социально-конструируемое в виртуальном пространстве дискурса критической геополитики.
Если для классической геополитики пространство и территория играли каузальную роль, т.е. выступали в качестве арены деяний творцов истории человеческого общества, то критическая геополитика эпохи постмодерна обратилась к фрагментации пространства, сосредоточившись на исследовании его гуманитарных аспектов с целью последующей реконструкции. При этом политический дискурс на основе интерпретации текстов, оборотов речи и образов, формируемых в виртуальном пространстве, стал играть доминирующую роль в критической геополитике.
Побудительными мотивами активности авторов критической геополитики были выявленные ими следующие недостатки классической геополитики :
- пропаганда экспансионизма во всех его проявлениях как идеологии империализма тоталитарных держав;
- противоестественное противопоставление цивилизаций Моря и Суши, что, в конечном счете, предполагает «битву конца» данных цивилизаций в форме апокалипсиса;
- поиск и культивирование внешних врагов с целью обозначения источника проблем для своей цивилизации и маскировки собственных проблем внешними угрозами в соответствии с принципом - «во всем виноват другой»;
- апеллирование к архаике, при которой осуществляется признание национальных государств главными политическими игроками на международной арене.
1 Колосов В .А., Тикунов В.С., Заяц Д.В. Мир в зеркале средств массовой информации: использование анаморфоз в политико-географическом анализе // Вестник Московского университета. Сер. География. 2000. - № 2. - С. 55-65; Колосов В.А., Бороду-лина Н.А., Вендина О.И., Галкина Т.А., Заяц Д.В., Юр Е.С. Геополитическая картина мира в средствах массовой информации // Полис (Политические исследования). - М.. 2003. - № 3. - С. 33-49.
2 Колосов В.А., Туровский Р.Ф. Геополитическое положение России на пороге XXI века: реальность и перспективы // Полис (Политические исследования). - М., 2000. - № 3 (56). - С. 40-60.
3 Kolossov V., O'Tuathail G. An Empire's Fraying Edge? The North Caucasus Instability in Contemporary Russian Geopolitical Culture // Eurasian Geography and Economics. 2007. - Vol. 48, N 2. - P. 202-225; O'Loughlin J., O'Tuathail G., Kolossov V. Russian Geopolitical Culture in the Post 9/11 Era: The Masks of Proteus Revisited // Transactions / Institute of British Geographers. 2005. - Vol. 30, N 3. - P. 322-335; Sack R. Human Territoriality: Its Theory and History. - Cambridge: Cambridge University Press, 1986. - 272 p.
4 O'Tuathail G., Dalby S. Rethinking geopolitics: Towards a critical geopolitics // Rethinking geopolitics / Ed. by G. O'Tuathail, S. Dalby. - L.; N.Y.: Routledge, 1998. - P. 1-15; О^ш^И G. Critical Geopolitics: The Politics of Writing Global Space. - Minneapolis (MN): University of Minnesota Press, 1996. - 326 p.
Ревизионистская тенденция, обозначенная критической геополитикой, акцентировала внимание на формах актуализации и интерпретации геофизических характеристик государственных территорий с целью достижения политических целей государствами, реализующими свои национальные интересы.
Следствием этого является смещение акцента исследований геополитических проблем путем отрицания данности таких физических факторов как естественные границы, горы, реки, моря и океаны, определяющих экономическое и военно-политическое значение территорий, их специфические функции, а также историческую и политическую значимость. Теперь все это ушло в область абстрактного политического дискурса, в котором видение объективных реальностей оказалось заменено постмодернистскими симулякрами, а огромному количеству естественных характеристик географической среды была отведена второстепенная роль, к которым следует обращаться по необходимости.
Принятие концепции критической геополитики дало возможность геополитикам Запада выстроить новую модель интерпретации геополитического пространства с целью обеспечения лидирующего положения главного субъекта геополитического противоборства на международной арене - атлантической цивилизации, стремящейся к размыванию и последующему упразднению идентичности незападных культур, подобно тому, как Море размывает Сушу1.
Как показывает анализ концепции критической геополитики, она является инструментом сохранения однопо-лярного мира, в котором первенство априорно присуждается цивилизации Моря. Вполне естественной реакцией следует ожидать противодействие со стороны цивилизации Суши в создании многополярного мира в противовес амери-каноцентричной глобализации, претендующей на всеобщую универсальность.
При этом сторонники критической геополитики позволяют себе роскошь критиковать «англосаксонский империализм» потому, что он уже одержал победу, что дает возможность перевести ситуацию из стадии провозглашения гегемонии в стадию ее подразумевания2. Отвергая дуализм Суши и Моря, лежащий в основе классической геополитики, критические геополитики уничтожают существование Суши на концептуальном уровне. Море остается по факту, а вот его геополитическая альтернатива - Суша (Heartland) исчезает при отказе от дуализма как объективная реальность. Она уже не рассматривается как альтернатива талассократической геополитике и утрачивает шанс даже на существование в форме гипотезы. А англо-саксонская геополитика и ее успехи в глобализации постулируются и берутся не в качестве проекта переустройства мира, а как данность, как нечто достигнутое и необратимое.
Очевидно, что задачей критической геополитики является маскировка ее талассократического характера постмодернистскими симулякрами. Это должно приучить интеллектуальную и политическую элиты сухопутных держав (в первую очередь - России) к тому, что «Море окончательно затопило Сушу» и внешнее управление над heartland'ом со стороны цивилизации Моря окончательно установлено. Элитам полюса Суши предлагается принять свершившийся факт полной и окончательной доминации Моря3.
Критическая геополитика Г. О'Туатайла и Д. Эгнью рассматривает Сушу и Море с точки зрения противостояния великих держав времен «холодной войны», в основе которого лежит зеркальная проекция источника опасности на фигуру оппонента. Взаимоотношения внутри цивилизационных групп основываются на консенсусе и подчинении авторитету лидера, а взаимоотношения между группами основываются на соперничестве и враждебности. По О'Туатайлу и Д. Эгнью, проекция враждебности и страха на образ оппонента, конституирует бинарную модель, которая реализуется в международной политике и национальной стратегии государств. «Троянским конем» концепции критической геополитики является трансформация вызовов и угроз, связанных с образом врага, во внутренние области субъектов противоборства на основе принципа: «Угроза исходит не столько от противника, сколько от самого себя». Это означает интериоризацию страха, т.е. ориентирует на поиск внутренних врагов субъекта противоборства.
Свидетельством этому является переформулировка концепции Бека об «обществе риска» в постгеополитических терминах . С точки зрения критической геополитики, источником страха является не столько внешняя угроза и не стратегия цивилизации-оппонента, а свое общество и государство. Следствием этого является утверждение, что в качестве «врагов» США и России следует рассматривать американское и российское правительства соответственно. В этом состоит деструктивный потенциал критической геополитики, направленный на разрушение собственных государственных институтов.
В свою очередь, сторонники классической геополитики обращают внимание на следующие недостатки новоявленного оппонента:
- критическая геополитика недостаточное внимание уделяет неевропейским геополитическим концепциям. Особенно это относится к развитию геополитической мысли в России, которая оказалась гораздо шире и разнообразнее, чем ее представляют на Западе5;
- в западной критической геополитике не затрагивается проблематика таких конфликтогенных регионов как Ближний и Средний Восток, Африка. Не исследуются проблемы развития Афганистана, будущего политического уст-
1 Дугин А.Г. Война континентов. Современный мир в геополитической системе координат. 2-е изд. - М.: Академический проект, 2015. - С. 75-78.
2 Там же.
3 Там же.
4 Beck U. Risk Society, Towards a New Modernity. - London: Sage Publications, 1992. - 260 p.
5 Колосов В.А., Тикунов В.С., Заяц Д.В. Мир в зеркале средств массовой информации: использование анаморфоз в политико-географическом анализе // Вестник Московского университета. Сер. География. 2000. - № 2. - С. 55-5; Колосов В.А., Бородули-на Н.А., Вендина О.И., Галкина Т.А., Заяц Д.В., Юр Е.С. Геополитическая картина мира в средствах массовой информации // Полис (Политические исследования). - М., 2003. - № 3. - С. 33-49; Колосов В.А., Туровский Р.Ф. Геополитическое положение России на пороге XXI века: реальность и перспективы // Полис (Политические исследования). - М., 2000. - № 3. - С. 40-60.
ройства Сирии, проблемы создания независимого Курдистана, израильско-палестинского противостояния и Нагорного Карабаха;
- национальные государства не отступают под натиском глобализации, а наоборот, наблюдается их укрепление и жесткая реакция на любые проявления сепаратизма (Испания, Россия) и на попытки создания автономий (Турция, Ирак, Иран и Сирия в отношении курдского сепаратизма).
Справедливости ради следует отметить, что не следует рассматривать критическую геополитику только как инструмент мобилизации масс против своего государства. Здесь речь идет о латентных процессах переформатирования сознания человека, выражающихся во внедрении ментальных вирусов в человеческое сознание неприятия социально-политического устройства государства и дискредитации его политической системы. Это приводит к расщеплению структуры человеческого сознания и шизоморфным расстройствам, что ведет к раздвоению психики социальных индивидов и образованию новой психологической сущности человека - дивидуума1.
Концепция критической геополитики формулирует необходимость сделать противоречия современного мира внутренними проблемами членов глобального социума, которому суждено жить в состоянии шизофренической двойственности. В этом и состоит прагматическая сторона критической геополитики, его социальный «демобилизационный» посыл.
Вместе с этим, Г. О'Туатайл и Д. Эгнью, предлагающие элитам цивилизации Суши отказаться от классической геополитики в пользу постмодернистской, используют методологию и инструментарий классической геополитики, опираясь на следующие факторы:
- сохранение имперского содержания англо-саксонской геополитики, служащей сохранению американского глобального лидерства, основы которой заложили Х. Маккиндер и А. Мэхэн2, что делает постулат «имперскости» классической геополитики неправомерным;
- сохранение в основе внешней политики США и стран Запада военно-экономического целеполагания на основе учета геополитических ресурсов сторон и рисков, связанных с проведением военно-политических и экономических стратегий. При этом устремленность американской геополитики направлена на сохранение глобального доминирования без проведения какого-либо дискурса со своими противниками на международной арене. Примерами являются отношения США с Ираном, Северной Кореей, Венесуэлой и Россией. Все призывы России к началу политического диалога с западными «партнерами» не встречают с их стороны понимания и поддержки;
- глобальное видение интересов и ценностей ведущего актора международной политики Соединенных Штатов Америки, что служит основополагающим ориентиром для англосаксонских стран в построении западной системы международной безопасности, военном планировании и деятельности спецслужб без какого-либо обсуждения актуальных проблем с внешними субъектами международной политики на равноправной основе. При этом в поле зрения западных геополитиков не попадают такие области критической геополитики как геополитическая культура в ее транснациональном аспекте, геополитическое видение мира с точки зрения общечеловеческих ценностей, проблема сохранения национальных культур, национальных ценностей и традиций народов мировой цивилизации в процессах глобализации.
На практике критическая геополитика стремится к сокрытию объективных процессов в современном мире за счет их подмены виртуальными симулякрами, что делает корректный анализ социально-политической государственной и международной обстановки невозможным.
Вместе с тем, несмотря на обозначенные недостатки новой геополитической концепции, можно обозначить точки соприкосновения классической и критической геополитик:
1) формирование посредством СМИ образов, категорий с целью поиска ответов на следующие вопросыЗ:
а) оценка событий на международной арене: гражданская война, геноцид, международный конфликт, борьба за свободу и независимость, интервенция или принуждение к миру 4;
б) анализ конфликтогенности региона и страны, затрагивающих жизненно важные интересы государств5;
г) оценка участников событий: борцов за свободу, террористов, сепаратистов, вооруженных формирований (ополченцев, ЧВК, партизан, криминальных банд);
д) выявление причин конфликта: репрессии властей, экономические трудности, социальные, территориальные, национальные и конфессиональные проблемы;
2) проведение этнографических исследований в таких областях как формирование и функционирование виртуальных сообществ в различных национальных и конфессиональных средах с целью разработки методов и средств мобилизации населения как на консолидацию вокруг действующего политического режима, так и на его свержение;
3) исследование вопросов применения двойных стандартов, этических и моральных норм при решении внутригосударственных и международных проблем;
1 Делез Ж. Логика смысла / Пер. с фр. - М.: Раритет; Екатеринбург: Деловая книга, 1998. - 480 с.
2 O'Tuathail G., Agnew J. Geopolitics and discourse: practical geopolitical reasoning in American foreign policy // Political geography. 1992. - Vol. 11, N 2. - P. 190-204.
3 Колосов В.А., Тикунов В.С., Заяц Д.В. Мир в зеркале средств массовой информации: использование анаморфоз в политико-географическом анализе // Вестник Московского университета. Сер. География. 2000. - № 2. - С. 55-65.
4 Kolossov V., O'Tuathail G. An Empire's Fraying Edge? The North Caucasus Instability in Contemporary Russian Geopolitical Culture // Eurasian Geography and Economics. 2007. - Vol. 48, N 2. - P. 202-225.
5 Reordering the world: Geopolitical Perspectives on the 21st century. 1994. - 352 p.
4) исследование вопросов политизированности миграционной, конфессиональной, спортивной и культурной областей жизни социума;
5) повышение вовлеченности критической геополитики в военную политику и дипломатию, в деятельность спецслужб, миротворческих контингентов и международных организаций, занимающихся экологий, правами человека и государственным строительством;
6) исследование проблем, связанных с последствиями применения новых технологических разработок, например, в области генной инженерии и искусственного интеллекта.
Совместное решение вышеперечисленных вопросов позволит представителям критической и классической геополитик сблизить свои позиции и органически сочетать дискурс с объективным анализом геополитической обстановки, основанном на определении политических целей, располагаемых ресурсов сторон и рисков, а также с учетом психологии восприятия окружающего мира людьми разных цивилизаций и разной конфессиональной принадлежности при выработке стратегий поведения властными элитами государств.
Конвергенция данных концепций позволит мировому геополитическому сообществу «идти в ногу» с динамикой мировых процессов, появлением новых информационно-психологических и консциентальных технологий и адекватно реагировать на актуальные проблемы международной и внутригосударственной политики.
По нашему мнению, критическая геополитика может успешно выполнять информационно-гуманитарную функцию путем санации ментальной области человека от вредоносных вирусов, вносимых в человеческое сознание деструктивными акторами международной политики. Такое взаимодействие откроет путь к построению всеобъемлющей модели геополитического обустройства мира и позволит сосредоточить внимание на глубинном анализе гуманитарных и психологических факторов политических процессов.
