CC BY
352
Кларк К.
ЛУНАТИКИ:
КАК ЕВРОПА ПРИШЛА К ВОЙНЕ В 1914 г. (Реферат)
Clark Chr.
The Sleepwalkers. How Europe Went to War in 1914. -
N.Y.: Harper Collins, 2013. - XIII-XXXI, 697 p.
Монография английского исследователя, австралийца по происхождению Кристофера Кларка, специалиста по истории Пруссии, профессора Колледжа Св. Екатерины Кембриджского университета, едва появившись в Англии (2012), стала бестселлером в западной исторической литературе и выдержала много изданий в разных странах.
Главный тезис Кларка состоит в том, что в развязывании Первой мировой войны были виноваты все «главные герои», от которых зависело, быть или не быть войне. К тому же, в отличие от многих других, он заостряет внимание на последних предвоенных годах и роли пылающего очага, в который в этот период превратились Балканы. Сербия для автора - «одно из темных пятен историографии июльского кризиса» 1914 г. [с. XVIII].
Повествование об истоках войны ведется в виде многослойного наррати-ва, охватывающего важнейшие центры принятия решений в Вене, Берлине, Санкт-Петербурге, Париже, Лондоне и Белграде, с краткими экскурсами в Рим, Константинополь и Софию.
Книга поделена на три части. Первая часть «Пути к Сараево» сконцентрирована на антагонистах - Сербии и Австро-Венгрии, из-за борьбы которых и был развязан мировой военный конфликт. В ней отображены отношения двух стран в начале XX в. вплоть до убийства эрцгерцога Франца Фердинанда и его жены в Сараево.
Один из главных тезисов Кларка состоит в том, что кризис июля 1914 г. можно понять лишь тогда, когда выяснены пути, приводившие к главным решениям, воздействовавшим на развитие событий. Надо точно выяснить, почему именно так проявили себя те деятели, действия которых привели Ев-152
ропу к войне, и почему они именно так видели ситуацию. В одном из последних исследований об этой войне, пишет Кларк, звучит мысль, что вплоть до ее начала война представлялась «невероятной». Отсюда следует, что конфликт стал результатом не долгосрочного ухудшения отношений, а краткосрочного потрясения международной системы. Присутствовал элемент случайности, и если бы некоторые события развивались по-другому, вероятно, можно было бы избежать «столь страшного будущего» [с. XXXI].
Автор опирается на широкий круг источников, относящихся к развязыванию войны в июле 1914 г. или к попыткам предотвратить ее. Он использует документы из архивов Парижа, Белграда, Москвы, Санкт-Петербурга, Лондона, Вены, Берлина, Штутгарта, Гааги, Гринвича (список всех архивов помещен на с. 563-564).
Автор критически относится к многотомным официальным публикациям документов о предшествующем войне периоде и о времени самой войны, выходивших в главных странах-участницах: Германии, Франции, Австрии, Англии, России / СССР и др. По его мнению, им присуща тенденциозность, попытки обелить поведение и действия собственной страны и обвинить во всех смертных грехах своих противников в прошедшей войне. Серьезной критике в монографии подвергаются и мемуары политических деятелей, причастных к разработке политического и дипломатического курса в своих странах: Р. Пуанкаре, С.Д. Сазонова и т.п.
В первой части книги, озаглавленной «Пути к Сараево», автор начинает повествование с жестоких убийств 11 июня 1903 г. Александра - правителя Сербии из династии Обреновичей, его жены и адъютанта в их дворце и одновременно убийств в Белграде их родственников и сподвижников, совершенных заговорщиками, офицерами сербской армии. Этот путч стал началом нового этапа сербской истории, пишет Кларк. Спустя всего несколько часов после этих убийств заговорщики заявили о конце династии Обреновичей и о том, что трон займет Пётр, представитель династии Карагеоргиевичей, находившийся тогда в изгнании в Швейцарии. Кларк констатирует, что борьба этих двух родов во многом определяла историю Сербии в Х1Х-ХХ вв.
Во второй части книги «Разделенный континент» Кларк анализирует обстановку, сложившуюся в Европе в конце XIX - начале XX в. Главы названы: «Поляризация Европы, 1887-1907» [с. 119-167], «Многоголосие европейской внешней политики» [с. 168-241], «Балканский узел» [с. 242-313], «Последние шансы: разрядка и угроза, 1912-1914 гг.» [с. 314-364].
В конце последней из этих глав автор обращает внимание на неустойчивость позиций французского президента Раймона Пуанкаре у себя на родине и его намерение взять на себя определение курса внешней политики Франции накануне войны (назначенный новым министром иностранных дел Рене Вивиани был хорошим депутатом, но совершенно неопытным новичком в
международных делах). У французов, считает автор, несмотря на продемонстрированную Россией приверженность русско-французскому союзу, не было уверенности в том, что Россия их поддержит в случае войны. Пуанкаре, как и многие другие, чувствовал, что «время работает против него» [с. 313]. Вместе с тем в ходе июльского кризиса многие политики, дипломаты и военные в европейских странах ставили вопрос ребром: «Теперь или никогда» [с. 326-334].
Новым в интерпретации Кларка является введение психологических факторов, на которые историки раньше мало обращали внимания. В разделе, названном «Кризис мужественности?», он показывает, что никто из действующих лиц июльского кризиса не хотел подвергнуться обвинению в недостатке мужественности. Следствием этого были принимаемые ими решения, которые приводили к эскалации напряженности и в конечном итоге к началу войны в первые дни августа 1914 г. [с. 358-361].
Третий и последний раздел книги под названием «Кризис» посвящен собственно развитию июльского кризиса в Европе и сползанию континента, а потом и всего мира к всеохватной войне двух противоборствующих группировок. Данный раздел состоит из глав «Убийство в Сараево» [с. 365-403], «Расширение круга участников» [с. 404-432], «Французы в Санкт-Петербурге» [с. 433-450], «Ультиматум» [с. 451-470], «Предупредительные выстрелы» [с. 471-487], «Последние дни» [с. 488-554].
Описав в начале раздела подробности убийства Гаврилой Принципом эрцгерцога Франца Фердинанда и его супруги и дав в связи с этим характеристику причин противоборства австрийцев и сербов на Балканах, Кларк приходит к выводу, что у Австро-Венгрии были причины отложить военную акцию против Сербии. Имелись такие препятствия, как неясность с началом мобилизации, отсутствие политического единства, успешное продвижение расследования преступления в Сараеве, неуверенность относительно германской поддержки. Автор прослеживает ход июльского кризиса, давая оценки действиям политиков и дипломатов противоборствующих сторон; он приходит к выводу, что кризис «был чрезвычайно сложным явлением» [с. 555]. Сравнивая то, что происходило тогда в Европе, с тем, что происходит в мире сейчас, Кларк замечает вскользь, что «акторы 1914 года» вполне могут считаться «нашими современниками» [там же].
Важно, пишет он, подчеркнуть два обстоятельства: 1) Балканские войны заставили «заново пересмотреть отношения между великими и малыми державами», и в глазах австрийского и российского руководства борьба за контроль над событиями на Балканах, особенно после кризиса зимы 19121913 гг., приобрела «новое и опасное измерение»; 2) последствием этого стала «балканизация франко-русского союза»; Франция и Россия по разным
причинам создавали «геополитический бикфордов шнур вдоль австро-венгерской границы» [с. 558-559].
«Сценарий катализатора войны в виде Балкан не был политическим курсом или планом заговора, которые вызревали со временем, не было никакого прямолинейного отношения между позициями сторон в 1912-1913 гг. и к началу войны год спустя. Нельзя сказать, что сценарий "катализатора Балкан", точнее сказать, "катализатора Сербии" вел Европу к войне, которая разразилась в 1914 г. ...Россия и Франция соединили в чрезвычайно асимметричном виде судьбы двух великих держав с неопределенной судьбой неспокойного, склонного прибегать к насильственным решениям государства» [с. 559].
Для Австро-Венгрии, чьи региональные меры в обеспечении безопасности оказались сведены на нет Балканскими войнами, убийство в Сараеве не было поводом для применения существовавшего к тому времени плана вторжения или начала войны. С точки зрения тех, кто живет в начале XXI в., легко было бы сказать, что Вена могла бы прояснить всплывшие в связи с убийством вопросы путем спокойных двусторонних переговоров с Белградом, «но в условиях 1914 г. это не стало бы заслуживающим доверия решением» [там же]. Так же как и предложение британского министра иностранных дел Эдварда Грея о посредничестве между четырьмя великими державами.
«Речь не о том, что сербские власти не могли пресечь ирредентистскую деятельность, благодаря которой и было совершено данное убийство. Друзья Сербии не хотели, чтобы за Веной было признано право прибегнуть в своих требованиях к Белграду к средствам контроля над ситуацией и обеспечения послушания. Они отвергали подобные предложения, обосновывая их тем, что они окажутся несовместимыми с суверенитетом сербского государства» [с. 559]. Это побуждает Кларка провести параллель с дискуссией в Совете Безопасности ООН в октябре 2011 г. по поводу предложения государств -членов НАТО ввести санкции против режима Асада в Сирии. Он напоминает, что предложение было отклонено представителем России под тем предлогом, что эта идея означает якобы типичный для западных держав «конфронтаци-онный подход», и представителем Китая, выдвинувшим аргумент, что санкции несоразмерны и что они нарушают сирийский суверенитет [там же].
Далее Кларк обращается к «вопросу вины», ставшему причиной нескончаемой полемики в историографии после того, как в ст. 231 Версальского договора было сказано о моральной ответственности Германии и ее партнеров. «Доказательства вины, звучащие с разных сторон, никогда не теряли своей привлекательной силы» [с. 560]. Автор снова обращается к не потерявшей, на его взгляд, «живучести» концепции Фрица Фишера, Имануэля Гайса и целой вереницы более молодых немецких историков, согласно которой «главную ответственность за войну несла Германия» [там же]. Согласно такому подходу, Германия не «соскользнула» к войне, а вполне сознательно ее планирова-
ла и заранее подготавливала в надежде вырваться из европейской изоляции и отважиться на знаменитый «Рывок к мировому господству» (название книги Ф. Фишера. - Реф.). В последнее время, констатирует автор, концепция Фишера во многих ее узловых пунктах подвергается острой критике. «Тем не менее смягченная версия тезисов Фишера еще и сегодня доминирует в исследованиях о пути Германии к войне» [с. 560].
Но так ли уж необходимо возлагать вину на одно-единственное государство? Или правильнее выстраивать целый ряд виноватых, помещая в нем государства согласно степени их ответственности за начало войны? Ссылаясь на соображения историка Пола Кеннеди, писавшего о «слабости» подобной постановки вопроса, автор считает, что ориентированная на поиск виновника модель исследования не проясняет многих проблем. «Было ли для Сербии неверным стремиться к объединению сербов? Была ли неправой Австро-Венгрия, когда настаивала на независимости Албании? Было ли здесь одно из требований более неправым, чем другое? На самом деле этот вопрос не имеет никакого значения», - пишет автор [с. 560].
Начало войны 1914 г. - это не триллер Агаты Кристи, «в данной истории нет разыскиваемого орудия преступления как неоспоримого доказательства, или, точнее, оно присутствует в руках каждого отдельного важного актора... Если смотреть с такого ракурса, то начало войны является трагедией, а не преступлением» [с. 561]. «Если мы это признаем, то это вовсе не означает, что мы принизим воинствующую и империалистическую паранойю австрийских и немецких политиков, к которой справедливо привлек внимание Фишер и его историческая школа. Но немцы не были единственными империалистами, и не они одни впали в подобную паранойю. Кризис, который в 1914 г. привел к войне, был плодом совместной политической культуры. Она была многополярной и на деле интерактивной. Именно это делает ее сверхсложным явлением времени Модерна, и именно поэтому дискуссия о причинах Первой мировой войны продолжается спустя 100 лет после фатальных выстрелов Гаврилы Принципа на улице Франца Иосифа» [с. 561].
«Единственное, что несомненно, - ни одно из дел, о которых спорили политики в 1914 г., не стоило того, чтобы пришла последующая катастрофа. Осознавали ли протагонисты вообще, о чем на самом деле шла речь?» [с. 561]. Высказав неодобрительное мнение об их политике, Кларк заключает: «Если исходить из этого, то протагонисты 1914 г. - это лунатики, мучимые кошмарами бодрствующие, но слепые существа, неспособные предвидеть реальность ужасов, которые вскоре охватят мир» [с. 562].
В. П. Любин
