CC BY
59
2017.02.020. МОМБАУЭР А. ВИНА ИЛИ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ? СТО ЛЕТ ДЕБАТОВ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ.
MOMBAUER A. Guilt or responsibility? The hundred-year debate on the origins of World war I // Central European history. - Atlanta (Ga.), 2015. - Vol. 48. - P. 541-564.
Ключевые слова: Первая мировая война; причины войны; ответственность участников за развязывание войны.
Немецкий историк Анника Момбауэр, выпускница Вестфальского Мюнстерского университета и преподавательница истории Открытого университета в Великобритании, автор книги «Июльский кризис. Путь Европы в первую мировую войну»1, посвящает статью нынешнему состоянию дебатов о Первой мировой войне, отмечая чрезвычайно высокий уровень общественного интереса к ее истории. Характерно, что среди историков развернулись неожиданно ожесточенные дебаты относительно причин войны. Порой эти дебаты сопровождались обвинениями каждой из сторон в необъективности. Так, сторонников концепции Фишера2, возлагавших на Германию львиную долю ответственности за развязывание войны, обвиняли в пристрастном отношении, свойственном «старым левым» (с. 543). Напротив, сторонников более новой интерпретации «разделенной ответственности» обвиняли в стремлении обелить германскую историю, способствуя тому, чтобы Германия вновь заняла более важное место в международных отношениях XXI столетия.
Несмотря на отдаленность событий 1914 г., приходится констатировать неослабевающий интерес к причинам войны в отдельных странах. Герд Крумайх3 был излишне оптимистичен, считает автор, предположив, «что германские историки уже не чувствуют необходимости защищать свою национальную честь и наконец-то могут трактовать эти спорные вопросы более объективно. От исто-
1 Mombauer A. Die Julikrise. Europas Weg in den ersten Weltkrieg. Beck'sche Reihe Wissen. - Munich: C.H. Beck Verlag, 2014. - 128 S. - См. реферат на книгу: РЖ. Серия 5. История / ИНИОН РАН. - М., 2015. - № 3. - С. 24-30.
2 См.: The Fischer controversy 50 years on // J. of contemporary history. - L., 2013. - Vol. 48, N 2. - P. 231-418.
3
Krumeich G. Juli 1914. Eine bilanz. - Paderborn: Schoningh, 2014.
риков больше не требуется, чтобы они не только объясняли, как произошла катастрофа, но и защищали нацию от обвинения, что ее "агрессия" стала причиной смерти 10 миллионов, как утверждалось в Версальском договоре» (цит. по: с. 561). Однако дебаты, развернувшиеся в Германии в 100-летнюю годовщину войны, показали, что вопросы национальной чести все еще занимали важное место в том, как немцы трактовали истоки войны. Когда германская общественность ознакомилась с работой Кларка1, в которой он снимал вину за развязывание войны, столетие тяготевшую над Германией, пронесся вздох облегчения (с. 546). Его ревизия старого консенсуса «пролила бальзам на души более сознательных образованных граждан в то время, когда Германия вновь стала ведущей державой на континенте» (с. 562). В то же время в Сербии Кларка прочли в прямо противоположном смысле: сделанный им акцент на роли Сербии в создании очага напряженности на Балканах, что в конечном счете привело к войне, сделало его persona non grata для тех сербов, кто придерживается иного видения своей истории.
Споры среди британских историков развертываются вокруг тезисов о бесполезности жертв и вопроса о том, могла ли Британия не вступать в войну. В Германии, напротив, вопрос о том, стоило ли участвовать в войне, никогда не возникал, не в последнюю очередь потому, что память о Первой мировой войне вскоре была перекрыта еще более травмирующим опытом Второй мировой войны. Идея, согласно которой война 1914-1918 гг. была бесполезной, также не присутствует в национальном сознании таких стран, как Франция и Бельгия, у которых не было иного выбора. Но для Британии причины войны имеют национальное значение; отрицать ответственность великих держав означает ставить под вопрос легитимность британских страданий. Вопрос о том, кто стал причиной войны, важен для всех этих стран, но по различным соображениям.
По мере продолжения уже второе столетие дебатов, преобладают национально ориентированные интерпретации. Объяснения истоков войны столь же национально окрашены, как и теории, которые преобладали в ходе и непосредственно после войны.
1 Clark Cr. The Sleepwalkers: how Europe went to war in 1914. - L.: Penguin,
2012.
Публикация книги Кристофера Кларка дала дебатам новое направление, и многие историки должны тщательно обдумать, как позиционировать себя по отношению к новой парадигме «разделенной ответственности». Так, историки, продолжающие считать, что на Германии лежит большая ответственность, нежели на других великих державах, не склонны учитывать, что другие державы также несли свою долю ответственности. Согласие, с точкой зрения Фишера, сменилось более фрагментированными взглядами. Более того, термин «вина за войну» (war guilt) выходит из употребления. Наряду с этим многие историки проявляют меньше внимания к тому, почему разразилась война, и, следовательно, к вопросу вины, нежели к вопросу, как это произошло. Это создает возможность более нейтрального подхода: «Вопрос "как?" приглашает нас взглянуть более пристально на последствия взаимодействий и их результаты, - заявляет Кларк. - Напротив, вопрос "почему?" уводит нас к поискам отдаленных и объективных причин» (цит. по: с. 563).
Однако историки по-прежнему продолжают ставить вопрос о том, кто принимал решение в 1914 г. и при каких обстоятельствах. Такой подход ведет не к оправданию, но к пониманию и объяснению этих действий в контексте обстоятельств того времени. Например, немцы чувствовали, пусть и необоснованно, что они находятся в окружении и что они многое потеряли при разделе мира. Отсюда вопрос, почему немцы должны были мириться с такой неблагоприятной для них ситуацией. В то же время, учитывая, что Австро-Венгрия подобным же образом испытывала угрозу со стороны балканских сербов, то правомерен вопрос: почему она должна была терпеть повторяющиеся акты агрессии со стороны этого беспокойного соседа? Со своей стороны сербы в составе Двойной монархии (Австро-Венгрии) чувствовали себя угнетенными и унижаемыми австрийской имперской властью - почему они должны были оставаться угнетенным меньшинством в рамках государства, которое навязывало им свою волю? Франция нуждалась в России для защиты от потенциальной угрозы со стороны Германии. Наконец, Британия осталась бы в изоляции, если бы не вступила в войну на стороне партнеров по Антанте; в противном случае она осталась бы один на один с враждебными германскими войсками по ту сторону пролива, не рассчитывая на друзей в будущем.
В течение столетия вопросы происхождения Первой мировой войны соотносились с современностью, особенно в Германии, над которой тяготела «вина за войну» как результат поражения. В 1920-е годы дебаты были мотивированы стремлением освободить Германию от этой предполагаемой вины, и тем самым - от необходимости выплачивать репарации. Эта мотивация изменилась в 1960-е годы, когда новые дебаты были проникнуты ощущением угрозы безопасности западногерманского государства, находившегося на передовых рубежах холодной войны и опиравшегося на своих западных союзников.
В последнее время среди историков принято анализировать кубинский ракетный кризис, как и более поздние кризисы, с оглядкой на июльский кризис 1914 г. и с учетом уроков прошлого. При этом последний сравнивали с террористической атакой 11 сентября 2001 г. и даже с европейским финансовым кризисом последних лет. Современная ситуация на Балканах также располагает к сравнениям с неустойчивой ситуацией 1914 г., а в некоторых кругах сегодняшний экономически мощный Китай сравнивается с Германией эпохи Вильгельма (оба рассматриваются как «запоздавшие» экономические гиганты). Кризис 2014 г. на Украине также отчасти напоминает июльский кризис 1914 г., не в последнюю очередь потому, что случился в годовщину активного обсуждения начала Первой мировой войны.
Поучительно применить некоторые из уроков сегодняшнего дня к объяснению прошлого. В качестве примера автор приводит слова Кларка, писавшего свою книгу «Слепцы» во время финансового кризиса, угрожавшего падением евро: «Все главные действующие лица надеялись, что этого не случится, но помимо этого общего интереса каждый имел свой особый - конфликтующий -интерес. Учитывая взаимосвязи внутри системы, последствия любого действия зависели от ответственных действий остальных, а их нелегко было рассчитать заранее из-за непрозрачности процесса принятия решений. И в целом политические деятели Еврозоны эксплуатировали возможность общей катастрофы как обеспечения их собственных особых преимуществ» (цит. по: с. 564). Этот проницательный анализ конфликтующих надежд, интересов и опасений в ходе международного кризиса в начале XXI в. довольно точно описывает ситуацию, в которой оказались «деятели 1914 года». По-
следние, согласно выводу автора, «лишенные дара предвидения, произвольно решили рискнуть всем в ошибочном убеждении, что могут вообразить будущую войну - но не будущее без войн» (с. 564).
Т.М. Фадеева
2017.02.021. ВЕРНЕР Л. РУССКАЯ ТЕНЬ НАД САРАЕВСКИМ УБИЙСТВОМ.
WERNER L. A Russian shadow over the assassination in Sarajevo // Slovene = СловЪне. International j. of slavic studies. - М., 2016. -Vol. 5, N. 1. - P. 218-225.
Ключевые слова: Россия и Первая мировая война; начало войны; сараевское убийство; панславизм.
Главная цель статьи профессора Гёттингенского университета им. Георга-Августа (Германия), доктора истории Лефельдта Вернера - обратить внимание историков на документ, в котором содержится намек на тайное участие России в убийстве наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда и его супруги герцогини Софии Гогенберг 28 июня 1914 г. в Сараеве. Это убийство, как известно, стало формальным поводом для начала Первой мировой войны.
В 1953 г. в Белграде вышла монография Б. Нешковича «Истина о Салоникском процессе»1, где приводится анализируемый документ, написанный Димитриевичем-Аписом. Драгутин Димит-риевич-Апис (1876-1917), начальник разведывательного отдела Генерального штаба Сербии, был основным организатором сараевского убийства. Он считается одним из основателей и лидером тайного террористического общества «Объединение или смерть», известного больше под названием «Черная рука». В 1903 г. Димитриевич-Апис дважды участвовал в покушении на сербского короля Александра Обреновича и его супругу, вторая попытка была удачной. Будучи выразителем идей панславизма и югославизма, Димитриевич-Апис в 1914 г. решил убить эрцгерцога Франца Фердинанда, реформы которого противоречили этим идеям. Основным его помощником был майор В. Танкович, а главными исполните-
1 См.: Neskovic B. Istina o Solunskom procesu. - Beograd, 1953.
