CC BY
42
территорию. 20 июня был взят Львов, 3 и 5 августа пали Любляна и Варшава. Потери русских составили более 200 тыс. человек (с. 187). Фронт растянулся от Рижского залива до Буковины.
И.Е. Эман
2015.03.005. МОМБАУЭР А. ИЮЛЬСКИЙ КРИЗИС. ПУТЬ ЕВРОПЫ В ПЕРВУЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ.
MOMBAUER A. Die Julikrise. Europas Weg in den Ersten Weltkrieg. -Bonn: Bpb, 2014. - 128 S.
Ключевые слова: Первая мировая война; покушение в Сарае-ве; июльский кризис.
Монография немецкого историка Анники Момбауэр, выпускницы Вестфальского Мюнстерского университета и преподавательницы Открытого университета в Мильтон Кейнс (Великобритания), была издана большим тиражом и долгое время находилась в списке бестселлеров в Германии. Книга состоит из введения «Сто лет со дня июльского кризиса», затем следуют главы: «Предвоенная дипломатия», «Смерть в Сараево», «Первые реакции на покушение», «Ультиматум Вены», «Попытки посредничества со стороны великих держав», «Мобилизация и начало войны». Имеется заключение, список источников и литературы и именной указатель1.
«Смерть одного человека в Сараеве привела к смерти миллионов людей в Первой мировой войне. И эта война с ее перемирием в ноябре 1918 г. и вынужденно подписанным Германией миром 1919 г. не нашла разрешения, что привело позже ко второй, еще более катастрофической войне. Не будет преувеличением утверждать, что июльские недели, так называемый июльский кризис, когда в столицах великих держав решался вопрос о войне и мире, стал определяющим для всей истории ХХ века. Поэтому вполне справедливо видеть в этой войне "изначальную катастрофу этого века" (Джордж Кеннан). Как и почему пришли к этой войне - это и является темой данной книги» (с. 8-9).
Во введении автор напоминает, что воскресенье 28 июня 1914 г. было последним днем официального визита в Боснию эрц-
1 Надо отметить, что многочисленные публикации документов на русском языке автором проигнорированы. - Прим. реф.
герцога Франца-Фердинанда, наследника австро-венгерского престола, и его жены Софии Хоенберг, в программе стояло посещение столицы этой провинции Сараево. Оба они радовались этому дню, когда в отличие от жестких церемоний Венского двора они могли вместе наслаждаться праздничной программой: в Вене София из-за неравенства своего происхождения не могла по правилам двора показываться вместе с мужем на официальных церемониях. В Боснии же, удаленном уголке Австро-Венгерской империи, эти формальности можно было не соблюдать. Первые три дня визита для этой пары, несмотря на предупреждения, что безопасность не может быть гарантирована, стали успешными. София сказала 27 июня заместителю председателя хорватского парламента Йосипу Суна-ричу и австрийскому военному губернатору, что их предостережения по поводу возможной опасности были напрасными и там, где они в эти дни побывали, все до последнего серба искренне и тепло их приветствовали. Сунарич заметил, что он будет рад, если эрцгерцогиня сможет повторить эти слова завтра: «Тогда с моих плеч спадет тяжкий груз» (с. 7).
28 июня был особо чтимый сербами день Святого Вита: в этот день в 1389 г. сербская армия была разбита на Косовом поле войсками Османской империи. Разумеется, выбранная дата визита для посещения аннексированной в 1908 г. Боснии наследником австро-венгерского престола была неудачной. Этот визит сербы внутри Боснии и за ее пределами рассматривали как провокацию. Они не приняли аннексию, многие из них стремились к созданию великосербского государства, которое объединило бы всех сербов. В двух балканских войнах 1912 и 1913 гг. Сербия победила Турцию и Болгарию, почти вдвое увеличила свою территорию, а население - с 3 до 4,5 млн. Речь шла о дальнейшем присоединении земель, где проживают сербы. Около 2 млн сербов жили в Австро-Венгрии, из них 850 тыс. - в Боснии-Герцеговине.
В таких условиях эрцгерцог поехал в Боснию, чтобы проинспектировать военные маневры, и посещение столицы Сараево в день Св. Вита, который должен был стать главным в этом визите, закончился известной трагедией: наследник австро-венгерского престола и его жена были застрелены молодым боснийским сербом Гаврилой Принципом. Это покушение готовилось заранее, путь следования кортежа был известен из прессы. Но никто не мог
предвидеть, что покушение вызовет международный кризис, который выльется в августе 1914 г. в войну великих держав.
Далее автор освещает достижения прошлой и современной историографии. Вопросом о причинах войны, а точнее о ее виновниках, занимались правительства, затем многочисленные историки, пишет Момбауэр. События последних мирных недель очень скрупулезно изучались и критически освещались. Когда победители обсуждали это в 1919 г. в Версале, у них не было сомнений, что войну сознательно развязали Германия и ее союзники и теперь они должны быть наказаны за это преступление. Таким образом, единственными ответственными за развязывание войны, за жестокие преступления в странах, где были немецкие войска, признавались Германия и ее союзники. На них возлагалась вина за экономические разрушения в странах Антанты (Великобритании, Франции, России и их союзников), за смерть 10 млн солдат, за миллионы оставшихся инвалидами, за вдов и сирот.
Но в Германии эти обвинения отвергали. Только в 1960-е годы появилась «контрверсия» немецкого историка Фрица Фишера, который в своей книге «Рывок к мировому господству» возлагал вину за развязывание войны на Германию. Пятьдесят лет спустя к столетней годовщине июльского кризиса страница оказалась снова перевернутой, теперь выдвигаются разносторонние аргументы того, что развязывание войны нельзя объяснить действиями только одного государства или правительства. Только сравнительно-историческим методом в международном контексте можно объяснить, как страны пришли к Первой мировой войне, считает большинство историков (с. 10-11). Наряду с точкой зрения, согласно которой Германия и ее союзники в 1919 г. были несправедливо обвинены в развязывании войны, в новейших исследованиях указывается также на ответственность России (Шон Мак-Микин), Франции (Штефан Шмидт), рассматривается ответственность всех вместе либо уход от обвинения какой-либо конкретной страны (с. 11).
При чтении новейших исследований, пишет автор, возникает впечатление, что Европа и в самом деле, как сказал в свое время Ллойд Джордж, «соскользнула» к войне. Но вместе с тем выдвигаются аргументы, что такой подход по поводу ответственности слишком относителен и не выдерживает критики. Правительства великих держав, как и их население, не «соскользнули» невольно к
войне и не каждое правительство в одинаковой мере ответственно за то, что произошло после эскалации кризиса, начавшегося с убийства эрцгерцога в Сараеве. Много раз историками показывалось, что июльский кризис 1914 г. делится на разные этапы. Разумеется, убийство Франца Фердинанда стало причиной крупного кризиса, но поначалу мирное разрешение конфликта между Австро-Венгрией и Сербией представлялось вполне возможным. Когда новость из Сараева попала на первые страницы газет, никто не ожидал, что за этим последует война. До последнего момента были возможности предотвратить эскалацию кризиса и начало большой войны, однако возможности эти, как показано в книге, не были использованы (с. 14).
В главе «Предвоенная дипломатия» автор показывает, что июльский кризис, по сути, был «последним актом в длинном ряду международных конфликтов, которые в 1900-1914 гг. ставили Европу на грань войны» (с. 15). Момбауэр напоминает, что Европа перед Первой мировой войной была разделена на два лагеря, и дипломатия действовала в соответствующих рамках. На одной стороне была Германия, которая с 1879 г. находилась в союзе с Австро-Венгрией, а с 1882 г. также с Италией. Этот Тройственный союз должен был предотвратить войну в Европе. С 1894 г. ему противостоял альянс Франции и России. В 1904 г. возникла «Антанта Великобритании и Франции», с 1907 г. после сближения России и Великобритании заговорили о Тройственной Антанте. На периферии оставались малые государства, которые стремились к сближению с этими блоками. Например, Сербия имела сильные «панславистские» связи с Россией, а Турция была связана с Германией. В Берлине надеялись, что Болгария в случае войны примкнет к Тройственному союзу (это произошло в 1915 г.), Румыния напротив вступила в конфликт на стороне Антанты в 1916 г. Италия уже в ходе июльского кризиса пыталась сохранить за собой «все возможные опции», она еще в 1902 г. заключила тайное соглашение с Францией, несовместимое с ее членством в Тройственном союзе. Позиция нейтралитета, которую она заняла летом 1914 г., показывала, что участие в союзе не всегда приводило к непосредственному участию в войне на его стороне.
Другие европейские государства в предвоенное время соблюдали строгий нейтралитет. Среди них находилась Бельгия, ней-
тральный статус которой гарантировал подписанный всеми великими державами в Лондоне в 1839 г. договор.
Автор перечисляет далее кризисы и военные конфликты начала ХХ в.: марокканские кризисы 1905 и 1911 гг., боснийский кризис 1908 г., Русско-японская война 1904-1905 гг., итало-турецкая война 1911-1912 гг., балканские войны 1912 и 1913 гг. Зимой 1912-1913 гг. сумели избежать большой войны, когда Австро-Венгрия была готова начать боевые действия против Сербии, но Германия, не готовая к войне, не поддержала своего союзника. Вопрос о бельгийском нейтралитете был очень важен для планирования военных действий со стороны как Германии, так и Франции. Начальник германского генерального штаба Хельмут фон Мольтке ясно давал понять своему политическому руководству, что согласно так называемому «плану Шлиффена» германские войска должны будут пройти через территорию Бельгии, независимо от международной реакции на нарушение ее нейтралитета. Только так представлялось возможным, как планировал генеральный штаб, за шесть недель победить Францию. Никто не сомневался, что войну придется вести на двух направлениях, так как знали, что Россия поддержит Францию. Планируя нанести удар по России после победы во Франции, немцы надеялись на нейтралитет Англии. В случае вступления Англии в войну английский экспедиционный корпус в 150 тыс. солдат, согласно Мольтке, можно было не принимать в расчет. Это был грубый просчет германского командования. Во всех странах были сторонники и противники войны.
О первой реакции на убийство Франца Фердинанда в Вене и Берлине рассказывается в следующей главе. «Теперь или никогда», таково было мнение Х. фон Мольтке в Берлине и Ф.К. фон Гётцен-дорфа в Вене. При этом в расчет брались такие факторы, как недопущение распада Австро-Венгерской монархии и необходимость опередить завершение переформирования российской армии.
Предъявление Сербии 23 июля ультиматума Веной вызвало самые разные отзывы со стороны правительств великих держав. Российский министр иностранных дел Сергей Сазонов считал, что это означает «европейскую войну» (с. 61). Ультиматум был намеренно составлен в таком вызывающем тоне, чтобы Сербия не могла его принять. Сербская армия находилась в плачевном состоянии и не могла воевать с Австро-Венгрией. Надежды сербских политиков
возлагались на Россию, но они не были окончательно уверены, поскольку уже был прецедент 1913 г. когда Россия отказала в поддержке Сербии. Когда Сербия запросила Россию о том, принимать ли ей ультиматум, ответом было: «Не принимать». В Париже и Петербурге строили свои планы в связи с ультиматумом. Лондон пытался играть роль посредника и было неясно, какую позицию он займет в случае начала войны.
Следующим этапом стала мобилизация. Чтобы не обострять кризиса, Сазонов предлагал провести в России частичную мобилизацию, что могло продемонстрировать ее стремление избежать войны. 30 июля советники Николая II посоветовали ему начать всеобщую мобилизацию. Однако, считает автор, «всеобщая мобилизация в России 31 июля хотя и делала войну более вероятной, но не была причиной начала войны» (с. 103). Для этого России, ввиду обширности ее территории, требовалось 26 дней, тогда как Германия могла провести мобилизацию за 13 дней (с. 99). Русские армии могли быть в случае необходимости демобилизованы. Армия Германии находилась в иных условиях. Приказ о ее мобилизации поступил позднее, 31 июля: надо было выждать, пока Россия объявила о мобилизации первой, чтобы представить немецкую мобилизацию как ответ на враждебные действия России. В пять часов 1 августа, в последнюю минуту, как считали немецкие военные, кайзер подписал приказ о мобилизации (с. 108).
Впоследствии события конца июля - начала августа 1914 г. представлялись судьбоносными. Однако современники воспринимали эти последние дни мира менее драматично. Так, в дневнике Франца Кафки 2 августа стоит такая запись: «Германия объявила войну России. В послеобеденное время обучение плаванию» (с. 113). Европейцы, пережившие июльский кризис, не могли себе представить, к какой страшной войне он приведет, пишет автор.
В год столетия с начала Первой мировой войны вновь и вновь ставился вопрос «Зачем была нужна эта война и уничтожение миллионов людей?» - замечает Момбауэр в заключении. Наибольшая ответственность за начало этой войны, по мнению автора, лежит на Австро-Венгрии и Германии и связана с принимавшимися ими решениями (с. 117). Если в Париже и Петербурге возлагали надежды на то, что кризис отношений между Сербией и Австро-
Венгрией может закончиться мирно, то в Вене и Берлине такого исхода хотели меньше всего (с. 118).
Если заново посмотреть на действия великих держав, пишет автор, эта война не была результатом «профессиональных просчетов» небольшой группы дипломатов, политиков и военных (как считает Х. Аффлербах). Она не оказалась «несчастным случаем», не стала результатом ошибок или недоразумений, и ответственные лица 1914 г. вовсе не были «лунатиками» (как думает К. Кларк) -они четко знали, что делают. Война разразилась потому, что влиятельные круги в Вене и Берлине ее хотели и сознательно шли на риск потому, что в Париже и Петербурге были готовы вступить в войну, если она будет начата. Разумеется, в Париже, Петербурге и частично в Лондоне в июле можно было найти сторонников войны, прежде всего в среде военных. Но решения начать войну летом 1914 г. были приняты в Вене и Берлине. Здесь агрессивно настроенные военные оказывали большое давление на политические и дипломатические круги, и поэтому многие политики и дипломаты видели международную систему в «суженной военной перспективе» (как считает З. Найтцель).
Державы Антанты через четыре года выиграли войну, им помогли вступившие в войну на их стороне в 1917 г. США. И все же в этой войне оказались лишь проигравшие: миллионы солдат, потерявших жизнь на полях сражений, и погибших гражданских лиц, опустошенные города и села в Бельгии, Франции, Галиции, страшные духовные и телесные раны у выживших в войне, распад империй с потерей территорий и населения (с. 120).
В.П. Любин
2015.03.006. ВЕЛИКАЯ ВОЙНА: СТО ЛЕТ / Под ред. Мягкова М.Ю., Пахалюка К.А. - М.; СПб.: Нестор-История, 2014. - 324 с.
Ключевые слова: Первая мировая война; дипломатия; коалиции в Первой мировой войне; мужество русских солдат; память о Первой мировой войне.
В основу сборника, состоящего из трех частей, легли доклады, представленные 11 декабря 2013 г. на научной конференции «Россия и Первая мировая война: история и память», которая была проведена Российским военно-историческим обществом в рамках
