CC BY
0
Язык и культура. 2023. № 64. С. 65-87/Language and Culture. 2023;64: 65-87
Научная статья УДК 811.111
10.17223/19996195/64/4
Кицдойч как тенденция современного развития немецкого языка
Нэлла Аркадьевна Трофимова1' 2, Светлана Викторовна Шустова3, Оксана Михайловна Акай4
14 Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, Россия 2Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»,
Санкт-Петербург, Россия 3 Пермский государственный национальный исследовательский университет,
Пермь, Россия 12 nelart@mail.ru 3 lanaschust@mail.ru 4 o.akay@spbu.ru
Аннотация. Объектом рассмотрения является активно изучаемый актуальный языковой феномен, получивший название кицдойч. Кицдойч родился как вариация немецкого языка молодых этнических турков и предполагает его намеренное коверкание на особый манер. Учеными разных стран обсуждаются различные аспекты кицдойч: причины его появления, его статус и особенности. Медиашоу пародируют речь на кицдойч, способствуя его дальнейшему развитию в своего рода вторичный и далее в третичный вариант языка, используемый уже не мигрантами и не модными медийными фигурами, а просто немецкими подростками.
Место рождения кицдойч - кицы, кварталы больших городов, в которых сосредоточиваются мигранты нескольких поколений - от первых гастарбайтеров из Турции до их внуков и правнуков, родившихся уже в Германии, а также мигранты новой волны арабского и славянского (сербы, русские) происхождения. Языком общения в кицах был первоначально немецко-турецкий гибрид, некий турецкий сленг. Но сегодня кицдойч представляет собой иное явление. Это язык молодых представителей не немецких этнических групп, прекрасно владеющих как языком родителей, так и языком среды проживания, легко переходящих с одного языкового кода на другой, но намеренно использующих чужеродные, «гибридные» языковые элементы в своей речи. Это своего рода демонстрация протеста против языкового «растворения» среди представителей доминантной культуры, стремление сохранить собственную этническую идентичность.
В настоящее время кицдойч вышел за пределы мигрантских кварталов и превратился в новый вариант городского сленга - школьники, студенты, не только этнические турки, но и носители немецкого языка сегодня охотно упражняются в подражании иностранному акценту и коверкании структуры немецкого предложения и грамматических форм его составляющих, создавая таким образом некоторую вариативность немецкого языка, обладающую определенным субкультурным престижем.
Новый сленг имеет специфические особенности на всех уровнях языковой системы, обусловленные взаимодействием и взаимопроникновением сосуществующих в Германии культур, наций и языков. Под влиянием языка этнических микро© Н.А. Трофимова, С.В. Шустова, О.М. Акай, 2023
и макрообразований немецкий литературный язык, как утверждают исследователи, активно «дрейфует» к беспадежной и бесфлективной морфологической системе, становится зависимым от контекста. Такое развитие предопределено, кроме того, влиянием английского языка, новых форм виртуальной коммуникации (Twitter, Fa-cebook и под.). Этническая отнесенность кицдойч, принципиально важная на первом этапе формирования феномена, ушла сегодня на второй план, став только источником и тематическим фоном сленготворчества.
Ключевые слова: Kiezdeutsch, кицдойч, язык мигрантов, молодежный сленг, мультикультурное языковое пространство
Для цитирования- Трофимова Н.А., Шустова С.В., Акай О.М. Кицдойч как тенденция современного развития немецкого языка // Язык и культура. 2023. № 64. С. 65-87. doi: 10.17223/19996195/64/4
Original article
doi: 10.17223/19996195/64/4
Kitzdeutch as a trend in the development of the modern German language
Nella A. Trofimova1, 2, Svetlana V. Shustova3, Oksana M. Akay4
14 St. Petersburg state University, St. Petersburg, Russia 2 National Research University Higher School of Economics, St. Petersburg, Russia 3 Perm State University, Perm, Russia 12 nelart@mail.ru 3 lanaschust@mail.ru 4 o.akay@spbu.ru
Abstract. The subject of the article is a currently actively studied language phenomenon called Kiezdeutsch (neighborhood German) - an imitation of the wrong language of migrants. Since the early 2000s, scientists in Germany and far beyond it have been discussing different aspects of Kiezdeutsch: the reasons for its appearance, its status and features. The media parodies Kiezdeutsch, thus facilitating its further development into a sort of secondary and then into tertiary version of language, which is no longer used by migrants or trendy media persons, but simply by German teenagers. The birthplace of Kitzdeutsch is kitzes, quarters of large cities in which migrants of several generations are concentrated - from the first guest workers from Turkey to their grandchildren and great-grandchildren who were already born in Germany, as well as new wave migrants with Arab and Slavic (Serbs, Russian) origin. The language of communication in kizes was originally a German-Turkish hybrid, a kind of Turkish slang. Currently, Kiezdeutsch has turned into a new version of urban slang - schoolchildren, students, not only ethnic Turks, but also German native speakers willingly practice imitating foreign accents and distorting the structure of the German sentence and grammatical forms of its components, thuscreating some ethnolectic variation of the German language with a certain subcultural prestige. The new slang has specific features at all language system levels, these features are determined by interaction and interpenetration of cultures, nations and languages coexisting in Germany. According to researchers, the German literary language, being influenced by the language of ethnic micro- and macro-formations, is actively "drifting" to a nondeclensional and noninflectional morphological system and becoming dependent on the context. This development is predetermined by the influence of the English language, new forms of virtual communication (Twitter, Facebook, etc.). The ethnic affiliation of Kiezdeutsch, fundamentally important at the
first stage of phenomenon formation, has faded into the background today, becoming only the source and thematic background of slang making.
Keywords: Kiezdeutsch, language of migrants, youth slang, multicultural linguistic space
For citation: Trofimova N.A., Shustova S.V., Akay O.M. Kitzdeutch as a trend in the development of the modern German language. Language and Culture, 2023, 64, рр. 6587. doi: 10.17223/19996195/64/4
Введение
Объектом рассмотрения в настоящей статье является активно изучаемый в последние годы языковой феномен, получивший название киц-дойч (Kiezdeutsch) - подражание неправильному языку мигрантов. Дискуссия, инициированная в работах лингвистов еще в начале «нулевых» годов [1-4], получила широкое распространение далеко за пределами Германии: ученые из разных стран пытаются объяснить причины появления этого сленга, определить его статус [5-8], описать его особенности [9-12]. Медиашоу пародируют речь на этом новом «языке», способствуя его дальнейшему развитию в своего рода вторичный (массмедийный) и далее в третичный этнолект, используемый уже не мигрантами и не модными медийными фигурами, а просто немецкими подростками. Исследователь Я. Андроутсопоулос определил направление этого развития так: с улицы в экран телевизора и с экрана обратно на улицу [1]. Серьезная заинтересованность лингвистов, этнографов и социологов этим феноменом и его значительное влияние на современное состояние немецкого языка определяют актуальность настоящей статьи, целью которой является попытка определить место кицдойч в широком многообразии форм и вариантов современного немецкого языка.
Методология и материал исследования
Методологической основой рассмотрения феномена кицдойч является социолингвистика, изучающая вопросы социальной природы языка, воздействия социальных факторов на язык, роли языка в обществе и его общественных функций [13. С. 499]. Настоящая статья ориентируется на узкую - лингвистическую - область исследования в рамках общесоциолингвистического подхода, предметом изучения которой являются обусловленная социальными параметрами принципиальная неоднородность языковых систем и процессы языковой эволюции как ее следствие.
Материалом исследования послужили записи повседневных разговоров на кицдойч, собранные в корпусе Kiezdeutsch-Korpus, представляющие использование феномена в разных коммуникативных ситуациях и описывающие, следовательно, узуальное употребление современного немецкого сленга
Исследование и результаты Определение феномена
Кицдойч родился в так называемых мигрантских кварталах больших городов, прежде всего Берлина. Толковый словарь определяет киц (Kiez) - составную часть наименования феномена - как небольшой городской район, как правило, с домами старой постройки, с маленькими магазинчиками и уютными ресторанами (ср. Die verschiedenen Kieze [...] prägen das Bild Berlins (Der Standard. 29.02.2016)). Предполагают, что «родиной» кицдойч является один из наиболее популярных среди молодежи районов Берлина - Берлин Кройцберг. Сегодня кицы часто представляют собой густонаселенные районы города и пригороды, в которых сосредоточиваются мигранты нескольких поколений - от первых гастар-байтеров из Турции до их внуков и правнуков, родившихся уже в Германии, а также мигранты новой волны арабского и славянского (сербы, русские) происхождения. Именно здесь и появился этот немецко-турецкий гибрид - немецкий язык с турецким акцентом, который называют турецким сленгом, языком гетто, канак-шпрак (язык чужих от нем. Kanake - обозначение необразованного иностранца-гастарбайтера с юга, в первую очередь из Турции).
Появление этого феномена было стимулировано романом немецкого писателя с турецкими корнями Феридуна Займоглу [14] о жизни мигрантов и их новой гибридной сознательно-агрессивной культуре, существующей между двух культур-источников. Ярким признаком принадлежности к этой культуре и был представлен канак-шпрак, язык молодых турков, не ищущих языкового «растворения» среди представителей доминантной культуры, а стремящихся сохранить свою этническую идентичность, имеющих четкое представление о самореализации. Прекрасно владея как языком родителей, так и языком среды проживания, они легко переходят с одного языкового кода на другой, смешивают их, создают гибридные формы, выражая таким образом комплексный характер своего «я» и его культурных составляющих.
Оглушительный успех упомянутого выше романа Ф. Займоглу и популярность его героев привели к неожиданному всплеску интереса к канак-шпрак, его активному имитированию в общении. Далее этот феномен плавно «перетек» в камеди-скетчи, пародирующие примитивную речь осевших в немецких городах турецких «Равшанов» и «Джамшу-тов». Пародии из радио- и телепередач «ушли» в народ, и теперь школьники, студенты, не только этнические турки, но и носители немецкого языка охотно упражняются в подражании иностранному акценту и коверкании структуры немецкого предложения и грамматических форм
его составляющих, создавая таким образом некоторую этнолектальную вариативность немецкого языка. Канак-шпрак перестал быть языком отдельной этнической группы, а превратился в кицдойч - новый вариант городского сленга или, как его называет немецкая исследовательница этого явления Хайке Визе, городской мультиэтнолект [5]. При этом мультиэтничность понимается Х. Визе только как обозначение места проживания представителей этого языкового сообщества (киц), а говорящие на кицдойч не обязательно являются выходцами из семей с ми-грантскими корнями, они могут быть как моно-, так и мультилингвами, рожденными как в исконно немецких семьях, так и в семьях мигрантов второго и третьего поколений.
Таким образом, феномен кицдойч можно определить как языковое явление новейшей истории - сленг немецкой городской молодежи, родившийся в мультиэтнической среде, но являющийся сегодня языковым кодом молодых людей, независимо от их национальной отнесенности, признаком их причастности к актуальным тенденциям в современном разговорном языке [15].
Языковые особенности кицдойч
Характерные черты нового сленга заметны невооруженным глазом и ранят сердце пуристов, заботящихся о чистоте и красоте немецкого языка. Эти черты не сосредоточены на одном языковом уровне, а включают трансформацию элементов всех уровней. Многочисленные публикации уже не раз описывали эти особенности (см., например: [1, 3, 6, 10-12, 16-19]), поэтому мы, опираясь на работы предшественников и данные корпуса Kiezdeutsch-Korpus, представим здесь краткое обобщенное описание специфичных для кицдойч языковых фактов.
Фонетический уровень. Кицдойч перенимает произносительные особенности турецкого и арабского языков, которые сказываются на всех фонетических подуровнях. К просодическим характеристикам киц-дойч относится, например, характерная для турецкого и арабского языков отрывистость речи, которая в специальной литературе [18, 20, 21] приравнивается к нюансам эмоциональной, даже агрессивной речи. Предполагается, что эта особенность сформировалась под влиянием доминирующей среди молодежи хип-хоп культуры и экспрессивного, исполненного энергии музыкального стиля рэп как значимой части этой культуры [4. S. 378]. Она способствовала появлению некоторой иннова-тивности просодии кицдойч: говорящие используют высказывания примерно одинакового размера и особенного ритмического рисунка, как в текстах песен рэп [8. S. 135]:
aber weißt du was ich KRASS finde, funda is AUCH neu gekomm,
sie hat ne VIER geschrieben,
und bei technologiearbeit hat sie A UCH ne vier bekommen; ENDergebnis TECHnologie ne VIER; dAsfinde ich krass [22. S. 217].
В приведенном отрывке повторяются части с одинаковым фразовым ударением, при этом, как видно из примера, словесный и фразовый акцент смещается на последний слог/слово, который(ое) произносится более громко и протяжно. Возможно, этой особенностью можно объяснить смену подъемов и падений в речи на кицдойч - ударный слог выделяется не только ударением, но и высотой тона. Интересно, что при этом говорящий расставляет словесное ударение тоже исходя скорее из ритма, а не из правил ударения, принятых в стандартном немецком языке.
К произносительной специфике кицдойч относится, например, переход глухого фрикативного [?] в глухой шипящий [(] (коронализация): danach isch habe Training; also Türkischn jungs versteh isch misch besser!, поскольку в турецком языке нет звукового аналога [?] и наиболее подходящим по произнесению является звук [(], артикуляция которого отличается мягкостью (похоже на русский звук [ш']) По той же причине - отсутствие аналогичного звука - происходит редукция аффрикаты [Is] до ее второго элемента [s]: su weisch (zu weich), swei (zwei).
Влияние турецкого и арабского языков сказывается на артикуляции и других звуков, например на артикуляции согласного [r], который всегда произносится как раскатистый переднеязычный звук, не вокализуясь в конечной позиции, и на сокращении длительности гласных звуков (в турецком языке нет оппозиции по долготе/краткости [23. С. 38]). Отсутствие этой оппозиции влияет в том числе и на произнесение характерного для немецкого языка долгого закрытого гласного звука [e:], который трансформируется в краткий ненапряженный звук [£], реализуемый во всех позициях.
Все названные особенности кицдойч ярко иллюстрируют мнение Н.С. Трубецкого о том, что «фонологическая система любого языка является как бы ситом, через которое просеивается все сказанное» [24. С. 59]. Родной язык говорящих на кицдойч является тем самым «фонологическим ситом», через которое пропускаются особенности немецкого языка. При этом разное чужое подгоняется под одно свое (разные варианты произнесения звука r в немецком языке «сжимаются» в один, свойственный родному языку вариант): «...меньший фонемный репертуар своего языка накладывается на больший фонемный материал чужого» [25. С. 147-148].
Морфологический уровень. Кицдойч развивает новые интересные формы, удобные в использовании, которые быстро распространяются в разговорном немецком языке. К морфологическим новшествам кицдойч
относится появление новых глагольных форм lassma и musstu (Х. Визе называет их отглагольными частицами): Lassma Kino gehen! Musstu früher kommen! Речь действительно идет о расширении глагольной парадигмы: формы, возникшие в результате клитизации - слияния и сокращения «нормальных» глагольных форм (Lass (uns) mal и Du musst), представляют собой сегодня синонимичную пару, прекрасно «вписавшуюся» в морфологическую систему немецкого языка.
Названные формы выполняют непересекающиеся, дополняющие друг друга функции: lassma вводит побуждение к совместному действию, т. е. к действию, исполнителем которого является и сам говорящий тоже (синоним формам с wir: Gehen wir ins Kino!); musstu используется в побуждениях, которые адресованы исключительно партнеру/партнерам по коммуникации (синоним императиву второго лица единственного или множественного числа: Komm/Kommt früher!). Очевидно, что основой структуры с musstu является повествовательное предложение с модальным глаголом müssen (Du musst früher kommen!) на первом месте - особенность, характерная не только для кицдойч, но и для разговорного немецкого языка, ср.: Räumst du heute auf? - Tu ich. В предложении с musstu подлежащее, выраженное местоимением, сливается со стоящим в предпозиции к нему спрягаемым глаголом (musst du = musstu früher kommen), запуская фонетические процессы ассимиляции и гемина-ции с предыдущим глухим согласным (st + d = st + t = st). Примечательно, что форма musstu является побуждением, адресованным не только одному лицу, к которому говорящий обращается на «ты», что было бы логично предположить. Функционирование этой уже грамматикализованной формы, по утверждению Х. Визе, распространяется и на обращение к нескольким лицам во втором лице множественного числа (ihr) и на вежливое обращение на Sie. Этот факт свидетельствует о том, что лексема musstu становится не просто окказиональной речевой формой, производной от соответствующего глагола, ее можно рассматривать как новую самостоятельную форму побуждения.
Форма lassma базируется на императивной конструкции с глаголом lassen (Lass uns mal), для которой и в стандартном немецком языке характерно первое место в предложении. Наличие в исходной форме местоимения первого лица множественного числа (uns) определяет направленность этой формы на группу лиц, включающей говорящее лицо. Выпадение этого местоимения привело к слиянию глагола с примыкающей к нему частицей mal и грамматикализации получившегося «гибрида» как формы побуждения.
Сформировавшиеся разными способами (сокращение и слияние) формы lassma и musstu представляют собой императивную пару, закрывающую все возможные варианты побудительного обращения. Кроме того, обе формы структурно похожи: они двусложны, имеют ударение
на первом слоге, обе формы комбинируются с инфинитивом, что объясняется принадлежностью их исходных компонентов к категории модальных глаголов (lassen, müssen).
Особенностью немецкого языка является наличие так называемых функциональных глаголов, употребляемых в сочетаниях с именными компонентами, например zum Ausdruck bringen, Hilfe leisten и др. Такие глаголы утратили в значительной степени свое лексическое значение и употребляются в основном как исполнители грамматической функции. В кицдойч появляются новые варианты функциональных глаголов, наиболее популярным из которых является глагол machen. Он теряет свое значение «производить, исполнять, совершать действие» и превращается в грамматический «довесок» в словосочетаниях типа Messer machen (Isch mach disch Messer). Речь в приведенном примере идет не об изготовлении ножа, а об угрозе адресату, средством исполнения которой должен выступить упомянутый нож. Доминирующим членом словосочетания Messer machen является существительное, а семантически опустошенный глагол - только формальным инструментом включения этого существительного в предложение. Можно метафорически сравнить глагол такого рода с ракушкой, в которую в благоприятных для раскрытия ее створок условиях, т. е. в определенном контексте, вкладывается значение полнозначных глаголов: Kontrolle machen = Kontrolle ausüben, Tor machen = Tor schießen, Telefon machen = telefonieren [7. S. 217]. Такого типа словосочетания еще не стали устойчивыми «монолитами» и не вошли как таковые в словарный состав немецкого языка, они возникают спонтанно по имеющемуся в языке образцу и поэтому тесно привязаны к контексту. Тем не менее тенденция развития функциональных словосочетаний с этим глаголом очевидна.
Исследователь У. Хинрихс указывает на то, что вышеприведенные и подобные им словосочетания объясняются, кроме того, интерференцией английского языка, в котором продуктивна такая модель (to make a show, to make an statement), а также влиянием турецкого языка, активно использующим конструкции такого рода с глаголом etmek - аналогом глагола machen, например yardim etmek = Hilfe machen, protesto etmek = Protest machen [7]: isch hab mir cabrio gemacht = Ich habe mir einen Cabrio gekauft (ср. распространенную в русском языке структуру с глаголом 'делать': 'Он сделал себе хорошую квартиру'. Речь в этом случае идет о некоторых усилиях, которые объект речи прикладывает для достижения определенной материальной цели, в данном случае - квартиры).
Следующей яркой морфологической особенностью кицдойч является отказ от использования предлогов при указании на местоположение и время. Предложные сочетания в функции обстоятельства места и времени редуцируются до существительного, не сопровождаемого ни артиклем, ни предлогом: Nachher acht Uhr isch gehe Schule; Isch werde
dritter März vierzehn. Поскольку предлоги и артикли в немецком языке важны для указания на направление движения или местонахождение в какой-то момент времени, то отсутствие этих сопровождающих слов неизбежно должно было бы привести к языковому «коллапсу». Но участники коммуникации не испытывают дискомфорта, проблем в понимании не возникает, поскольку семантической доминантой предложения становится глагол, который принимает на себя функцию указателя на движение (isch gehe Zoo) или на местонахождение (ich bin Zoo).
О причинах такого явления нет единого мнения. Х. Визе и Х. Д. Ка-ноглу считают, что говорящие на кицдойч просто подражают соответствующим упрощенным конструкциям разговорного немецкого языка (Ich bin gerade Alexanderplatz; da müssen Sie Jakob-Kaiser-Platz umsteigen) [6. S. 54; 10. S. 109]. Другая группа исследователей объясняет опущение элементов предложной группы следствием языкового контакта: люди, родной язык которых не имеет артиклей и предлогов, опускают их в речи на немецком языке из боязни сделать ошибку или просто из нежелания задумываться о правильной форме артикля и выборе предлога. Так возникает упрощенный язык коммуникации между носителем языка и иностранцем, который Д. Мароссек назвала Foregner talk [17. S. 34]. На наш взгляд, правы обе стороны: в разговорный немецкий язык образцы фраз, приводимых Х. Визе в качестве примера, проникли из языка мигрантов первой волны. Именно тогда множество говорящих на канак-шпрак привнесли его элементы в повседневное общение носителей немецкого языка. Теперь эта особенность воспринимается как «своя», исконная (П. Ауэр называет это явление деэтнизацией [2. S. 263]). Так и действуют законы развития языка, запуская тенденции к упрощению и к языковой экономии: пришедшийся по вкусу «экономный» вид/стиль общения активно расширяет границы своего распространения, завоевывает новые социальные группы населения (от учащейся молодежи до хорошо образованных взрослых людей).
Упрощение касается не только опущения артиклей и предлогов, но распространяется и на систему склонения немецкого существительного и прилагательного, затрагивает категорию рода. В разговорном немецком языке эта тенденция тоже заметна уже давно, в беглой речи окончания с носовыми звуками подвергаются контракции: einen произносится как einn или ein, einem как eim, geben как gebm, haben как ham, kennen как kenn, gewinnen как gewinn и т.д. (см. об этом [26, 27]). Кицдойч расширяет действие этого феномена, полностью игнорируя родовые и падежные флексии (auf kein Fall, aus mein Land, das ist mein Hose, mein Schule ist schon^fertisch) либо расставляя их в случайном порядке. Грамматическая функция флексии нивелируется, грамматический род не играет существенной роли (как в турецком языке, не имеющем оппозиции по
роду). Понимание в общении фокусируется на семантическом уровне, морфологические признаки имен уходят на второй план.
Еще одной продуктивной тенденцией развития языка, которую кицдойч взял на вооружение, является тенденция к аналогичному уподоблению. Ее действие заметно, например, в отказе от использования артикля в названии страны Türkei. Как известно, названия большинства стран в немецком языке являются топонимами среднего рода и употребляются без артикля (Deutschland, Belgien, Frankreich и под.). Türkei относится к немногочисленным исключениям из этого правила и имеет в стандартном немецком языке артикль женского рода. В кицдойч используется форма этого географического имени, образованная по аналогии с большинством - без артикля: Isch bin in Türkei geboren. И дальше, тоже по аналогии, при указании направления движения используется предлог nach: nach Türkei (вместо in die Türkei), Dann gehen wir also nach Türkei.
Интересно отметить еще один факт, касающийся склонения местоимений в кицдойч: в противовес сокращению разнообразия системы склонения немецкого существительного кицдойч предъявляет дополнительные опции употребления склоняемых форм личных местоимений: в сравнительных словосочетаниях с частицами als и wie используется форма uns (Früher war er so wie uns; Sie sind älter als uns). Очевидно, что указанные маркеры сравнения функционируют в кицдойч как предлоги, расширяя потенции предложной системы немецкого языка.
Наконец, особенность в употреблении глагола sein в роли связки в составе именного сказуемого: поскольку при таком употреблении ко-пула играет чисто грамматическую роль и не несет никакой семантической нагрузки, то говорящие на кицдойч отбрасывают ее как лишний элемент, только «размывающий» семантическую плотность речи: Was denn los hier? Ja, ich aus Neuköln. Такие безглагольные фразы встречаются довольно регулярно в диалогах - форме речи, допускающей эллипсис элементов, легко восстанавливаемых из контекста. Однако заметна тенденция к упрощению и некоторой «ленивости» речи - вербализации только очевидных элементов фразы с расчетом на понимание на основе других значимых элементов ситуации общения.
Синтаксический уровень. Главной синтаксической особенностью кицдойч является почти «вавилонское» смешение немецких и турецких/арабских блоков в предложении, приводящее к практически зашифрованному состоянию предложения, смысл которого недоступен для непосвященного: предложение ne rückgeld lan düdük следует интерпретировать как возмущенное was für Rückgeld he du Pfeife, произнесенное в ответ на просьбу о сдаче при оплате покупки (в киоске).
Еще пример: Hatce simdi bi vergessen et^für ne zeitlang = hey Hatce, jetz' vergiss das mal für 'ne Zeitlang. Синтаксические элементы турецкого
языка (simdi bi) связываются в единое целое с немецкими синтаксическими элементами, порождая странный мультиязыковой гибрид.
Кицдойч довольно свободно обращается с синтаксической нормой немецкого языка, требующей постановки спрягаемого глагола на второе место в повествовательном предложении: в кицдойч глагол может отодвигаться на третье место (Morgen isch geh Arbeit) или вставать на первое место (предложение начинается со спрягаемого глагола: Geh ich schwimmen mit Freunde).
Причиной порядка слов в предложении первого типа (Morgen isch geh Arbeit) является, на первый взгляд, просто игнорирование правила, следование собственному «потоку сознания» - выстраивание важных смысловых элементов высказывания в избранной говорящим последовательности. Однако в этом свободном расположении элементов есть логика, определяемая информационной структурой высказывания: перед подлежащим и глаголом стоит не любой член предложения, а только указание на место или время события/действия. Говорящему важно выделить постановкой на первое место детерминант предложения - обстоятельства происходящего, затем следует предикативная основа - подлежащее и сказуемое или тема (подлежащее) и рема (новая или центральная информация) высказывания. Иначе говоря, если в стандартном немецком языке возможно только одно начало, и при определении слов, «желающих» попасть на коммуникативно выделенное место перед сказуемым, действует строгая регламентация (говорящие вынуждены выбирать между подлежащим и обстоятельством), то кицдойч допускает одновременно наличие двух начал - темы (подлежащего) и детерминанта-обстоятельства. Так совокупность обстоятельства и подлежащего устанавливает пространственные, временные и личностные рамки, в пределах которых верна главная предикация.
Постановка глагола на первое место (Geh ich schwimmen mit Freunde) - модель, распространенная в разговорном немецком языке как, например: Ich finde, das passt wahnsinnig gut... Wird sich Mariechen freuen. В предложениях такого типа отсутствует (имплицитно присутствует) предполагаемый элемент da или dann, который обеспечивает логическую связь высказывания с предыдущим контекстом. Кицдойч берет на вооружение такую экономную структуру и охотно распространяет ее не только на элементы сверхфразового единства, но и на отдельные высказывания. Показательным примером в этом отношении являются предложения с уже упоминавшимся выше глагольным элементом musstu: Mus-stu mir Sprak. Речь в предложениях такого типа не идет об эллиптировании какого-либо элемента, он здесь просто не предполагается информационной структурой c отсутствующим детерминантом и слабой темой, которая подавляется путем дислокации ремы и помещения подлежащего в позицию после глагола (в так называемую ваккернагелевскую
позицию - после первого ударного слова), первое место в предложении остается свободным: Guckst du 'n bisschen traurig. В стандартном немецком языке такой «расточительности» в отношении коммуникативно выделенного места в предложении не допускается, при отсутствии обстоятельства на первом месте обязательно появляется тема. Этот факт еще раз свидетельствует об относительной синтаксической свободе кицдойч, своего рода «ребеллировании» против строгих правил немецкого синтаксиса и сосредоточении на коммуникативной логике и прагматике коммуникации.
Синтаксис кицдойч характеризуется еще одной особенностью, тоже связанной с информационной «упаковкой» высказывания - активным и специфическим употреблением частицы so. Эта частица является элементом словарного состава стандартного немецкого языка и выступает в функции маркера сравнения (Die Landschaft hier ist so schön wie niergendwo), интенсификатора выражения качества предмета или явления («So schön ist es hier!), указателя на неуверенность говорящего, неточность сообщаемого (Ich habe ihn zuletzt so Anfang Oktober gesehen) и др. Кицдойч дополняет перечень функций, выполняемых so, еще одной в речевых образцах типа Da gibts so Club ^ für Jugendliche so. Частица so в высказываниях такого типа асемантична, она не имеет значения, ее элиминация никак не отражается на семантике высказывания: Da gibts Club^ für Jugendliche. Эту частицу следовало бы отнести к категории «пустых» слов-филлеров (filler words), заполняющих хезитационные паузы, как бы «смазывающих» речь, сохраняющих ее непрерывность. Можно сравнить употребление so с местоимением такой в языке русскоговорящей молодежи (А я прикинь сижу такая. Спать уже не хочу; Я вчера сама такая позвонила) [28. C. 41].
Избыточность использования указательного местоимения в приведенных и подобных примерах свидетельствует о его десемантизации, его превращении в своего рода «упаковочную прокладку», которая «вставляется между значимыми словами, чтобы не дать им разбиться друг о друга» [29. C. 74]. Но утверждать, что so функционирует только как слово-паразит, вряд ли было бы правильно. Его активное употребление в речи абсолютно всех говорящих на кицдойч с очевидностью высвечивает ее роль и в организации предложения: она всегда стоит перед логическим центром предложения, маркирует его. Удвоение частицы - своеобразная парти-кельная рамка - еще больше выделяет логический акцент: Wir gucken so, da is so ein Oberteil so ja so rischtig schön, so lila, weißt doch so
Лексический уровень. Эта категория новаторских характеристик кицдойч представляет яркие образцы всех путей развития словарного состава языка - от новых тенденций в словообразовании до семантической деривации и заимствований. Бросается в глаза «скрещение» этих путей: слово, возникшее в результате контракции, теряет свое основное
значение и функционирует как единица совсем иной части речи с новым семантическим наполнением.
Интересным примером такого преобразования являются слова gibs, ischwör и уже упоминавшиеся выше лексемы lassma и musstu. Они возникли в результате стяжения глагольной формы и личного местоимения: gibt es = gibt's (в безличных предложениях с обратным порядком слов), ich schwöre, lass uns mal, musst du. Поскольку эти словосочетания перестали рассматриваться как таковые и закрепились в своем слитном написании, то изменились и их морфологические свойства: местоимение es, которое изначально было грамматическим субъектом (es gibt Gründe), сливается с глаголом и исчезает как часть предложения (Gibs auch Gründe). При таком использовании Gründe может стать подлежащим вместо объекта в аккузатив, а gibs может стать бытийным элементом, занимающим место глагола (Aber gibs ja auch Gründe warum Menschen so sind wie sie sind). Это вполне реальный «путь» развития элемента gibs, примеров которому в образцах кицдойч много, например wir sin imma da für Jugendliche so zum beispiel da gibs so Billiardraum. Другой путь - возвращение к исходной безличной структуре с местоимением es, но с трансформированным глаголом gibs: Aber es gibs ja auch Gründe warum Menschen so sind wie sie sind.
Форма ischwör является языковым феноменом, образованным типичным для немецкого языка образом - из предикативного словосочетания ich schwör(e), и используется, чтобы клятвенно подчеркнуть истинность своего высказывания: Ischwör, Alter, war so. Особенность словообразования в этом случае заключается в том, что ischwör возникает в результате слияния коронализированного isch глагола в первом лице единствнного числа schwör и геминации двух одинаковых согласных в один появляется новая лексема-частица ischwör с семантикой усиления экспрессивности, которая стоит, как правило, в начале или конце предложения и маркирует границу высказывания.
Такое развитие - не единичный случай в немецком языке. Х. Визе указывает другой известный пример стяжения глагола и личного местоимения - glaubich из glaub ich - вводного предложения (Da hinten, glaube ich, kommt der Bus) в новую модальную частицу, которая не используется больше как вводное предложение. Поэтому она чаще всего стоит после глагола, а не перед ним (как в вышеприведенном примере), на место, где могла бы стоять любая другая частица: Da hinten kommt glaubich/vielleicht/doch/... der Bus. Семантика glaubich и ischwör заключается в указании на степень достоверности содержания высказывания, иначе говоря, мы имеем дело с двумя синонимами - один родился - клитизировался -в кицдойч, другой - в разговорном немецком.
В языковом репертуаре кицдойч есть целый ряд заимствованных элементов - новых слов, ранее отсутствовавших в немецком языке. Это
слова, пришедшие из родных языков мигрантской молодежи, например lan (турец. тип, парень) или wallah (араб. во имя аллаха): Ey, rockst du, lan, Alter. Такие слова интегрируются в кицдойч как заимствования, проходят обычный процесс фонетической, грамматической ассимиляции, меняют свое значение: лексема lan используется как вокатив в молодежном сленге (ср. в русском языке старик, братан в качестве вокатива), лексема wallah получает значение echt. Иначе говоря, заимствования отдельных, часто употребляемых элементов из турецкого и арабского языков не отличаются сколько-нибудь существенно от подобных процессов при заимствовании слов из других языков. Но в кицдойч эти процессы происходят активно и не случайно. Эти лексемы обрабатываются и включаются в словарный состав немецкого языка, представляя собой естественные элементы такого, например, высказывания: siktir lan, isch schwör langer isch mach disch tot, которое при «переводе» на немецкий язык звучит следующим образом: Verpiss dich, Mann, ich schwöre, Mann, ich schlage dich tot.
Предпочтение междометных немецко-турецких слов/словосочетаний и их лексикализация как результат их частотного употребления выражаются и в других лексемах, как langer, siktir lan (verpiss dich). Своеобразной «маркой» кицдойч является использование слов konkret, korrekt, krass, которые функционируют как средства оценки, усиления экспрессии, фатические сигналы и даже как модальные частицы: hey lan, isch geb dir konkret handy; eine krasse mann, dem ist korrekt.
Таким образом, очевидно, что дух языкового новаторства силен в современной Германии как никогда, он действенно влияет на качественные показатели всех языковых уровней, меняет общий облик языка. Это свидетельствует о «податливости» языка, его готовности к изменениям и открытости к новациям.
Кицдойч и современный немецкий язык
Экономия языкового выражения, яркий образец которой представляет собой кицдойч, соответствует духу времени и является характеристикой всех сфер повседневного общения и интернет-коммуникации. Исследователи задаются вопросом о том, насколько опасна такая игра с языком, какова степень влияния феномена кицдойч на литературную норму.
Самые первые публикации о кицдойч в СМИ и на страницах научных журналов представляли собой выражение резко отрицательного мнения об этом феномене, его называли позором и неуважением к немецкой культуре [30]. Но представляется, что речь в этой оценке не только и не столько о языковом коде, сколько о специфическом отношении к его носителям.
Нравится критикам миграционная политика европейских стран или не нравится, взаимодействие и взаимопроникновение культур и языков сегодня - явление очевидное и неизбежное, обусловленное множеством причин [31. С. 20-21]. Динамичное развитие общества порождает систему многих субкультурных и этнических образований со специфическими признаками, в том числе часто - с собственным языковым кодом. Члены общества - жители страны - могут принадлежать к нескольким таким образованиям и пользоваться наряду с литературным языком еще несколькими языковыми кодами. Это приводит к смешению кодов в некоторых точках, в первую очередь, к влиянию кода субкультуры или этноса на литературный язык. В этом выражается своеобразие «национального духа», обозначенного В. фон Гумбольдтом: взаимодействие культур способствует их взаимопониманию, позволяет понять «образ мысли и мироощущение» людей, говорящих на взаимодействующих языках [32. С. 91]. Поэтому кицдойч как одно из звеньев такого взаимодействия тоже в определенной степени влияет на литературную норму немецкого языка. И вряд ли правильно считать его свидетельством упадка немецкого языка и культуры. Кицдойч выступает скорее катализатором, чем источником процессов упрощения, уже происходящих в разговорном немецком языке.
Истории немецкого языка известно немало случаев серьезных системных изменений, когда просто модная тенденция в произношении некоторых звуков или в образовании морфологических форм с течением времени категоризовалась и стала нормой. Ярким примером такого изменения было развитие в XVII в. увулярного звука [Я], вытеснившего из стандартного языка традиционный переднеязычный звук [г]. Главной причиной этого развития исследователи называют престиж: речь говорящего как его одежда несет определенную информацию о его статусном положении. Звук [Я] был изначально признаком берлинской элиты и ассоциировался с властью, особенно с властью прусской военной знати. Стремление приобщиться к привилегированным кругам стало причиной имитирования особенностей речи их представителей и широкого распространения этого варианта произнесения фонемы [г].
Звук [?] тоже не всегда был таким, каким его произносят сегодняшние немцы. В древневерхненемецком языке это был заднеязычный шумный [х], который с течением столетий разделился на [х] и [?] в зависимости от положения в слове и фонетического окружения. Возможно, сегодня мы переживаем его дальнейшее преобразование в мягкий [(] под влиянием кицдойч.
Слияние слов (как musstu, \assma) - тоже явление, давно известное в немецком языке. В результате сращения возникло, например, глагольное окончание второго лица единственного числа В глагольной парадигме древневерхненемецкого языка форма 2-го лица единственного
числа имела окончание -s, но слияние глагольной формы и следующего за ним слабоударного местоимения thu привело сначала к сращению двух слов в одну единицу (glaubis + thu = glaubistu), а затем её переразложение (glaubist thu) [33. C. 156] (ср. в кицдойч (es) gibs).
Естественным процессом для стандартного немецкого языка является, как было уже упомянуто, и редуцирование окончаний не только в устной, но и в неофицальной письменной речи (диалоги в чат-коммуникации): в глагольных формах (ich hab ', ich komm ', haste (hast du), wiham (wir haben) и под.), в артиклях (Ich hab'kein Bock). В.Д. Девкин еще в 1970-х гг. описал эту особенность разговорной речи: при общении среди «своих» «произношение характеризуется небрежностью, стяжением слов и сильной их редукцией» [34. C. 46]. Следовательно, ни стяжение слов, ни опущение флексий нельзя считать специфическими чертами кицдойч, это тоже проявление общеязыковой тенденции к рационализации средств выражения - отказ от избыточных грамматических показателей, поскольку они заданы ситуацией общения, проявляются в интонации, выражаются жестами и мимикой. Свободное отношение к флексиям с течением времени неизбежно приводит к их трансформации или исчезновению. Примером результата такой «небрежности» речи является исчезновение окончания -e в дательном падеже единственного числа существительных (ср. двн. lambe - nhd, (dem) Lamb), в современной парадигме существительного остался только небольшой «атавизм» этого окончания - в некоторых устойчивых словосочетаниях как zu Hause, nach Hause, auf dem Lande. Редукция неударных гласных в средневерхненемецкий период - казалось бы, незначительное фонетическое изменение - привела к упрощению и перестройке всей морфологической структуры немецкого языка.
Иначе говоря, практически любой специфический элемент языкового кода говорящих на кицдойч может быть проиллюстрирован примерами соответствующих изменений в течение долгой истории развития немецкого языка, доказывающий, что тенденции к подобным изменениям (к экономии, упрощению, аналогичному уподоблению) априори заложены в структуре языка. Поэтому следует говорить не о деградации немецкого языка, а о его совершенствовании, каким бы невероятным это утверждение ни казалось. Язык как саморазвивающийся организм трансформируется с течением времени в «удобном» для него направлении, создает оптимальные грамматические формы, невзирая на все старания неравнодушных людей сохранить богатство его форм.
Изменения в языке происходят перманентно: никто сегодня не возмущается постановкой глагола на второе место в придаточном причины (после weil), этот факт стал повседневностью в течение последнего десятка лет (уподобление более простой форме выражения причины -предложению с союзом denn и прямым порядком слов). Или произвольный выбор сильного глагола для «ослабления» его форм (например,
претерит backte от backen вместо сильной формы buk) и употребление инфинитива после глагола brauchen без zu - формы, которые привели бы в негодование любого учителя немецкого языка еще в конце прошлого века. Эти и другие изменения принимаются как данность еще и потому, что они не идут широким фронтом и не очень заметны носителям языка. А кицдойч - феномен массовый, распространение которого быстро набирает обороты в связи с общественно-полити-ческими событиями в Германии последних лет.
Популярность кицдойч и его влияние на языковой стандарт позволяют предположить, что мы имеем возможность наблюдать активную, очень значительную фазу в истории немецкого языка - его «дрейф» к беспадежной и бесфлективной (аналитической) морфологической системе. Стремление говорящих на кицдойч упростить грамматические формы до минимально необходимого объема, возможно, приведет к исчезновению сложных грамматических структур (как плюсквамперфект, футурум второй) из арсенала грамматических категорий. У. Хинрихс [7] утверждает, например, что факт параллельного употребления сложной и упрощенной форм дает нам основания предполагать, что в ближайшие десятилетия в немецком языке исчезнут дополнительные показатели грамматического значения, например, умлаут при образовании множественного числа или при образовании степеней сравнения прилагательных (показателем числа или степени сравнения является суффикс: starker вместо stärker, Beschlüsse вместо Beschlüsse), гармония гласных при образовании презенса сильных глаголов (показателем лица является личное окончание: er empfehlt вместо er empfiehlt) и т.п. - язык «избавляется» от того, в чем он меньше всего нуждается в повседневной межличностной коммуникации. Язык становится зависимым от контекста (ср. ich gehe Kino и ich bin Kino), такое развитие логично и предопределено стремлением облегчить общение с людьми, не являющимися носителями языка. Да и не только контакт с языками мигрантов является движущей силой изменений, другие факторы, как влияние бедного флексиями английского языка (безудержное англицирование), новые формы виртуальной коммуникации (Twitter, Facebook и под.), требующие краткости выражения, являются не менее действенными источниками развития.
Еще один вопрос - насколько правы исследователи, называющие кицдойч новым диалектом или мультиэтнолектом? На таком термине настаивает Х. Визе, поскольку он, по ее мнению, подчеркивает этническое разнообразие его носителей. Е.А. Коломиец поддерживает данное определение: «Его [кицдойч. - Авт.] можно рассматривать как этнолект, являющийся, с одной стороны, средством этнического самоутверждения, а с другой стороны, способствующий личностной идентификации» [35]. Термин «этнолект» использует и турецкая исследовательница Х.Д. Каноглу, она считает, что одна из важнейших функций кицдойч -
это лингвистическая трансляция культурных ценностей мигрантов в новое общество [10. 8. 125].
С этим мнением следует отчасти согласиться. Действительно, изначально кицдойч был ориентирован на некое культурное самовыражение «чужих» в немецкоязычном пространстве. Однако актуальная языковая ситуация серьезно скорректировала суть феномена: как уже говорилось выше, кицдойч является средством общения и немецких подростков между собой. При этом использование кицдойч совсем не означает неумение говорить на стандартном немецком языке - переключение языковых кодов в речи происходит легко и зависит от речевой ситуации: в официальном общении (например, в учебном заведении) включается стандартный языковой код, общение с друзьями происходит на кицдойч, удобном в употреблении, упрощенном, где-то даже забавном (спародированном) варианте языка. Но если это так, то речь должна идти не о новом диалекте или мультиэтнолекте, а о модной здесь и сейчас разновидности молодежного сленга. Подобные модные тенденции в сленге -явление известное, они появляются и уходят (ср. «язык падонков» в России в середине нулевых годов), оставляя свой более или менее значимый след в языке.
В отличие от диалектов, которые одинаковы для носителей разных возрастов и социальных статусов, сленг проводит границу между теми, кто находится «внутри», и теми, кто «снаружи» определенного круга. Он действует как некий пароль, ключ к общению в группе, его использование создает чувство идентичности с членами этой группы. Традиционно называемые признаки сленга позволяют отождествить понятия «киц-дойч» и «сленг»: это относительно устойчивый для определенного периода, широко употребительный, стилистически маркированный (сниженный) пласт лексики в среде живой разговорной речи с фонетическими, морфологическими и синтаксическими особенностями, неоднородный по своим истокам, степени приближения к литературному стандарту, имеющий ярко выраженный эмоционально-экспрессивный оценочный характер, представляющий часто протест против социальных, этических, эстетических, языковых и других условностей и авторитетов [36. С. 43-44]. И поскольку эти признаки «выводят» кицдойч за рамки диалекта как регионально ограниченной формы существования языка, то следует принять понимание кицдойч как нового, официального наименования языка (сленга) молодежи больших городов. Его этническая отнесенность, принципиально важная на первом этапе формирования феномена, ушла на второй план, став только источником и тематическим фоном сленготворчества,
Кстати говоря, такого рода этнически обусловленные «ответвления» сленга встречаются и в других мультиэтнических культурах: в США это афроамериканский английский, в Великобритании -
креольский английский выходцев с Карибских островов, в Швеции -язык rinkebysvenska (по названию пригорода Стокгольма Ринкеби, заселенного мигрантами), в Нидерландах - straattaal, в Дании - к0benhavnsк тиШеШо1еЫ, в Норвегии - byvankerslang или kebabnorsk. Европейские языки меняются по причине смешения культур и трансформации в связи с этим норм коренного языка стран. Формирование первичных этнолектов, их популяризация в СМИ и трансформация в мультиэтнолекты и затем - в особую форму молодежного сленга - это общий путь развития германских языков в XXI в. [37. С. 220]. Одной из важных причин необыкновенной популярности языка мигрантских кварталов является представление молодых людей о его определенном субкультурном престиже: например, язык темнокожих американцев означает экспертность в музыкальной культуре и воспитанную улицей житейскую смекалку. Копирование сленга друзей из семей мигрантов изначально тоже являлось для немецких подростков определенным способом самопрезентации - символическая причастность к миру гетто достигается в первую очередь языковой идентификацией с ним.
Но все-таки было бы слишком просто считать кицдойч только преходящей языковой модой. Как кажется, кицдойч - явление более значительное, это инструмент изменений языка и общественного мнения мультиэтнического общества, обогащающий репертуар выразительных средств в немецком языковом пространстве.
Заключение
Приведенные выше рассуждения показывают, что кицдойч является не просто упрощением языка общения, это продуктивная модель развития современного немецкого языка, расширяющая его выразительные возможности. Говорящие на кицдойч прекрасно владеют широким языковым спектром, который включает безукоризненный стандартный немецкий язык, общепринятый разговорный язык, а также язык этноса (турецкий, арабский, русский, сербский). Кицдойч представляет собой смесь элементов этого спектра, «приправленную» этническими и немецкими ругательствами, ритуальными угрозами. Использование этого языкового «месива» позволяет дифференцировать «своих» и «чужих».
В последние годы кицдойч занял прочное место в разнообразных СМИ, книгах, музыке рэп-исполнителей, камеди-скетчах, где кицдойч выступает в стилизованной форме и имеет четко скалькулированный эффект.
Сказанное позволяет констатировать, что мы являемся свидетелями невероятного, но очевидного синхронического изменения языка, реальное действие тенденции к экономии и упрощению. Конечно, нельзя утверждать, что кицдойч - это будущее немецкого языка, но возможно, в нем есть элементы этого будущего. Приведет ли сленг
немецкой молодежи к трансформации системы немецкого языка в дальнейшем, покажет время.
Список источников
1. Androutsopoulos J. Ultra Korregd Alder! Zur medialen Stilisierung und Aneignung von Türkendeutsch // Deutsche Sprache. 2001. № 4. S. 321-339.
2. Auer P. Türkenslang': Ein jugendsprachlicher Ethnolekt des Deutschen und seine Transformationen // Spracherwerb und Lebensalter. Tübingen : Francke, 2003. S. 255-264.
3. Hinnenkamp V. „Zwei zu bir miydi? Mischsprachliche Varietäten von Migrantenjugendlichen im Hybriditätsdiskurs" // Sprachgrenzen überspringen. Sprachliche Hybridität und polykulturellen Selbstverstämdnis. Studien zur deutschen Sprache. Tübingen, 2005. S. 51104.
4. Keim I. Die Powergirls - Aspekte des kommunikativen Stils einer Migrantinnengruppe aus Mannheim // Perspektiven auf Stil. Tübingen : Niemeyer, 2001. S. 375-400.
5. Wiese H. Führt Mehrsprachigkeit zum Sprachverfall? Populäre Mythen vom gebrochenen Deutsch' bis zur doppelten Halbsprachigkeit' türkischstämmiger Jugendlicher in Deutschland // Türkisch-deutscher Kulturkontakt und Kulturtransfer. Kontroversen und Lernprozesse. Göttingen : V&R unipress, 2011. S. 73-84.
6. WieseH. Kiezdeutsch, ein neuer Dialekt entsteht. München : C.H. Beck, 2012. 280 S.
7. Hinrichs U. Multi Kulti Deutsch: Wie Migration die deutsche Sprache verändert. München : C.H. Beck, 2013. 294 S.
8. Dittmar N. Migrantensprache. Jugendliche Kreativität im „Kiez" // Abecedarium der Sprache. 2019. S. 131-139.
9. Androutsopoulos J. Die Erfindung des Ethnolekts // Zeitschrift für Literaturwissenschaft und Linguistik. 2011. № 164. S. 93-120.
10. Canoglu H.D. Kanak Sprak versus Kiezdeutsch-Sprachverfall oder sprachlicher Spezialfall? Eine ethnolinguistische Untersuchung. Berlin : Frank&Timme, 2012. 135 S.
11. Tekin Ö., Colliander P. Das „Türkendeutsch". Phonetische Charakteristika und die Auswirkungen auf das Deutsche // Zeitschrift für interkulturelle Germanistik. 1/2. Bielefeld : Transcript Verlag, 2010. S. 50-59.
12. ElZationi S. Pro-Drop im Kiezdeutschen // Sprache, Variation und Migration. 2018. № 8. 49 S.
13. КомароваЗ.И. Методология, метод, методика и технология научных исследований в лингвистике. М. : Флинта, 2018. 818 с.
14. Zaimoglu F. Kanak Sprak: 24 Mißtöne vom Rande der Gesellschaft. 6. Aufl. Hamburg : Rotbuch, 2004. 144 S.
15. Красовец А.Н. Понаехали тут, или Чефуры вон! Словенские реалии мультикультур-ного сожительства // Вестник Европы. XXXVII. 2013. С. 230-237.
16. Keim I., Androutsopoulos J. „hey lan, isch geb dir konkret handy" Deutsch-türkische Mischsprache und Deutsch mit ausländischem Akzent: Wie Sprechweisen der Straße durch mediale Verarbeitung populär werden. F.A.Z. Nr. 21 (26.01.2000).
17. Marossek D. Kommst du Bahnhof oder hast du Auto? Warum wir reden, wie wir neuerdings reden. Berlin : Hanser, 2016. 160 S.
18. Kern F. Turkish German // Language and Linguistics Compass. 2015. № 9/5. S. 219-233.
19. Wiese H. Grammatical Innovation in multiethnic urban Europe: New Linguistic practices among adolescents // Lingua. 2009. № 119. S. 782-806.
20. WieseH. 'Ich mach dich Messer': Grammatische Produktivität in KiezSprache // Linguistische Berichte. 2006. № 207. S. 245-273.
21. NeulandE. Jugendsprache. Eine Einführung. Tübingen : Francke, 2008. 210 S.
22. Dittmar N., §im^ek Ya Das Deutsch von Jugendlichen mit Migrationshintergrund // Deutsche Akademie für Sprache und Dichtung, Union der deutschen Akademien der
Wissenschaften (Hg.): Vielfalt und Einheit der deutschen Sprache. Tübingen : Staufenberg, 2017. S. 283-331.
23. Севортян Э.В. Фонетика турецкого литературного языка. М. : АН СССР, 1955. 152 с.
24. Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М. : Издательство иностранной литературы, 1960. 372 с.
25. Реформатский А.А. Обучение произношению и фонология // Филологические науки. 1960. № 2. С. 147-148.
26. Schwitalla J. Gesprochenes Deutsch. Eine Einführung. Berlin : Erich Schmidt Verlag, 1997. 222 S.
27. Zifonun G., Hoffmann L., Strecker B. Grammatik der deutschen Sprache. Berlin : de Gru-yter, 1997. 2569 S.
28. Савчук С.А Местоимение 'такой' в функции маркера чужой речи в устном высказывании // Вопросы культуры речи. М. : Аст-Пресс Книга, 2011. С. 36-43.
29. ЩербаЛ.В. Языковая система и речевая деятельность. СПб. : URSS, 2004. 432 с.
30. Петрова М.В. Кицдойч - вызов немецкой языковой норме?! (немецкая периодика о молодежном сленге Кицдойч) // Гуманитарные научные исследования. 2014. № 1. URL: http:// human.snauka.ru/2014/01/5567
31. Гураль С.К., Смоктин В.М. Межъязыковая и межкультурная коммуникация в период глобализации // Язык и культура. 2013. № 4 (24). С. 14-23.
32. Найман Е.А., Гураль С.К., Смоктин В.М., Бовтенко М.А Взаимоотношения языков и культур и роль культуры в языковом образовании // Язык и культура. 2013. № 1 (21). С. 90-106.
33. Москальская О.И. История немецкого языка. М. : Учпедгиз, 1959. 390 с.
34. Девкин В.Д. Немецкая разговорная речь: Синтаксис и лексика. М. : Междунар. отношения, 1979. 254 с.
35. Коломиец Е.А Kiezdeutsch - этнолект современного немецкого языка // Университетские чтения. 2010. URL: https://pglu.ru/upload/iblock/96b/uch_2010_vi_00012.pdf
36. Хомяков В.А Структурно-семантические и социально-стилистические особенности английского экспрессивного просторечия. Вологда : ВГПИ, 1974. 103 с.
37. Попутчикова Л.А., Журавлева Н.Н. Мультиэтнолекты как общая тенденция развития германских языков в конце 20 - начале 21 века // Вестник КГУ. 2017. № 1. С. 219222.
Источники иллюстративного материала
Ein Infoportal zu Jugendsprache in urbanen Wohngebieten mit hohem Migrantenanteil: Informationen für Interessierte und Handreichungen für Schulen. Humboldt-Universität zu Berlin. URL: http://www.kiezdeutsch.de/index.html
Wiese H., Rehbein I., Schalowski S., Freywald U., Mayr K. Ein Korpus spontaner Unterhaltungen unter Jugendlichen im multiethnischen und monoethnischen urbanen Raum. Universität Potsdam. 2010-2015. URL: http://www.kiezdeutschkorpus.de/de/
References
1. Androutsopoulos J. (2001) Ultra Korregd Alder! Zur medialen Stilisierung und Aneignung von Türkendeutsch // Deutsche Sprache. 4. pp. 321-339.
2. Auer P. (2003) "Türkenslang": Ein jugendsprachlicher Ethnolekt des Deutschen und seine Transformationen // Spracherwerb und Lebensalter. Tübingen: Francke. pp. 255-264.
3. Hinnenkamp V. (2005) "Zwei zu bir miydi? Mischsprachliche Varietäten von Migrantenjugendlichen im Hybriditätsdiskurs" // Sprachgrenzen überspringen. Sprachliche Hybridität und polykulturellen Selbstverständnis. Studien zur deutschen Sprache. Tübingen. pp. 51-104.
4. Keim I. (2001) Die Powergirls - Aspekte des kommunikativen Stils einer Migrantinnengruppe aus Mannheim // Perspektiven auf Stil. Tübingen: Niemeyer. pp. 375400.
5. Wiese H. (2011) Führt Mehrsprachigkeit zum Sprachverfall? Populäre Mythen vom ,gebrochenen Deutsch bis zur "doppelten Halbsprachigkeit" türkischstämmiger Jugendlicher in Deutschland // Türkisch-deutscher Kulturkontakt und Kulturtransfer. Kontroversen und Lernprozesse. Göttingen: V&R unipress. pp. 73-84.
6. Wiese H. (2012) Kiezdeutsch, ein neuer Dialekt entsteht. München: C.H. Beck.
7. Hinrichs U. (2013) Multi Kulti Deutsch: Wie Migration die deutsche Sprache verändert. München: C.H. Beck.
8. Dittmar N. (2019) Migrantensprache. Jugendliche Kreativität im "Kiez" // Abecedarium der Sprache. pp. 131-139.
9. Androutsopoulos J. (2011) Die Erfindung des Ethnolekts // Zeitschrift für Literaturwissenschaft und Linguistik. 164. pp. 93-120.
10. Canoglu H.D. (2012) Kanak Sprak versus Kiezdeutsch-Sprachverfall oder sprachlicher Spezialfall? Eine ethnolinguistische Untersuchung. Berlin: Frank&Timme.
11. Tekin Ö., Colliander P. (2010) Das "Türkendeutsch". Phonetische Charakteristika und die Auswirkungen auf das Deutsche // Zeitschrift für interkulturelle Germanistik. 1 (2). Bielefeld: Transcript Verlag. pp. 50-59.
12. El Zationi S. (2018) Pro-Drop im Kiezdeutschen // Sprache, Variation und Migration. 8.
13. Komarova Z.I. (2018) Metodologiya, metod, metodika i tekhnologiya nauchnykh issledovaniy v lingvistike [Methodology, method, technique and technology of scientific research in linguistics]. M.: Flinta.
14. Zaimoglu F. (2004) Kanak Sprak: 24 Mißtöne vom Rande der Gesellschaft. 6. Aufl. Hamburg: Rotbuch.
15. Krasovets A.N. (2013) Ponayekhali tut, ili Chefury von! Slovenskiye realii mul'tikul'turnogo sozhitel'stva [Come along here, or Chefura out! Slovenian realities of multicultural cohabitation] // Vestnik Yevropy. XXXVII. pp. 230-237.
16. Keim I., Androutsopoulos J. (2000) "Hey lan, isch geb dir konkret handy" Deutschtürkische Mischsprache und Deutsch mit ausländischem Akzent: Wie Sprechweisen der Straße durch mediale Verarbeitung populär werden. F.A.Z. Nr. 21.
17. Marossek D. (2016) Kommst du Bahnhof oder hast du Auto? Warum wir reden, wie wir neuerdings reden. Berlin: Hanser.
18. Kern F. (2015) Turkish German // Language and Linguistics Compass. 9 (5). pp. 219-233.
19. Wiese H. (2009) Grammatical Innovation in multiethnic urban Europe: New Linguistic practices among adolescents // Lingua. 119. pp. 782-806.
20. Wiese H. (2006) "Ich mach dich Messer": Grammatische Produktivität in KiezSprache // Linguistische Berichte. 207. pp. 245-273.
21. Neuland E. (2008) Jugendsprache. Eine Einführung. Tübingen: Francke.
22. Dittmar N., $im§ek Ya. (2017) Das Deutsch von Jugendlichen mit Migrationshintergrund //Deutsche Akademie für Sprache und Dichtung, Union der deutschen Akademien der Wissenschaften (Hg.): Vielfalt und Einheit der deutschen Sprache. Tübingen: Stauffenberg. pp. 283-331.
23. Sevortyan E.V. (1955) Fonetika turetskogo literaturnogo yazyka [Phonetics of the Turkish literary language]. M.: AN SSSR.
24. Trubetskoy N.S. (1960) Osnovy fonologii [The basics of phonology]. M.: Izdatel'stvo inostrannoy literatury.
25. Reformatskiy A.A. (1960) Obucheniye proiznosheniyu i fonologiya [Pronunciation training and phonology] // Filologicheskiye nauki. 2. pp. 147-148.
26. Schwitalla J. (1997) Gesprochenes Deutsch. Eine Einführung. Berlin: Erich Schmidt Verlag.
27. Zifonun G., Hoffmann L., Strecker B. (1997) Grammatik der deutschen Sprache. Berlin: de Gruyter.
28. Savchuk S.A. (2011) Mestoimeniye 'takoy' v funktsii markera chuzhoy rechi v ustnom vyskazyvanii [The pronoun 'such' in the function of a marker of someone else's speech in an oral utterance] // Voprosy kul'tury rechi. M.: Ast-Press Kniga. pp. 36-43.
29. Shcherba L.V. (2004) Yazykovaya sistema i rechevaya deyatel'nost' [Language system and speech activity]. SPb.: URSS.
30. Petrova M.V. (2014) Kiezdeutsch - vyzov nemetskoy yazykovoy norme?! (nemetskaya periodika o molodezhnom slenge Kiezdeutsch) [Kiezdeutsch - a challenge to the German language norm?! (German periodicals on youth slang Kiezdeutsch)]. Gumanitarnyye nauchnyye issledovaniya. 1. URL: http:// human.snauka.ru/2014/01/5567
31. Gural' S.K., Smoktin V.M. (2013) Mezhjazykovaya i mezhkul'turnaya kommunikatsiya v period globalizatsii [Interlingual and intercultural communication in the period of globalization] // Yazyk i kul'tura. 4 (24). pp. 14-23.
32. Nayman Ye.A., Gural' S.K., Smoktin V.M., Bovtenko M.A. (2013) Vzaimootnosheniya yazykov i kul'tur i rol' kul'tury v yazykovom obrazovanii [Mutual relations of languages and cultures and the role of culture in language education] // Yazyk i kul'tura. 1 (21). pp. 90-106.
33. Moskal'skaya O.I. (1959) Istoriya nemetskogo yazyka [History of the German language]. M: Uchpedgiz.
34. Devkin V.D. (1979) Nemetskaya razgovornaya rech': sintaksis i leksika [German spoken language: Syntax and vocabulary]. M.: Mezhdunarodnyye otnosheniya.
35. Kolomiyets Ye.A. (2010) Kiezdeutsch - etnolekt sovremennogo nemetskogo yazyka [Kiezdeutsch - Ethnollect of the Modern German Language] // Universitetskiye chteniya. URL: https: //pglu.ru/upload/iblock/96b/uch_2010_vi_00012.pdf
36. Khomyakov V.A. (1974) Strukturno-semanticheskiye i sotsial'no-stilisticheskiye osobennosti angliyskogo ekspressivnogo prostorechiya [Structural-semantic and socio-stylistic features of English expressive vernacular.]. Vologda: VGPI.
37. Poputchikova L.A., Zhuravleva N.N. (2017) Mul'tietnolekty kak obshchaya tendentsiya razvitiya germanskikh yazykov v kontse 20-nachale 21 veka [Multi-ethnic patterns as a general trend in the development of Germanic languages in the late 20th and early 21st century] // Vestnik KGU. 1. pp. 219-222.
Информация об авторах:
Трофимова Н.А. - доктор филологических наук, доцент, Санкт-Петербургский государственный университет (Санкт-Петербург, Россия); Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (Санкт-Петербург, Россия). E-mail: nelart@mail.ru Шустова С.В. - доктор филологических наук, профессор, Пермский государственный национальный исследовательский университет (Пермь, Россия). E-mail: lana-schust@mail.ru
Акай О.М. - доктор филологических наук, доцент, Санкт-Петербургский государственный университет (Санкт-Петербург, Россия). E-mail: o.akay@spbu.ru
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов. Information about the authors:
Trofimova N.A., D.Sc. (Philology), Assistant Professor, St. Petersburg state University; National Research University Higher School of Economics (St. Petersburg, Russia). E-mail: nelart@mail.ru
Shustova S.V., D.Sc. (Philology), Professor, Perm State University (Perm, Russia). E-mail: lanaschust@mail.ru
Akay O.M., D.Sc. (Philology), Assistant Professor, St. Petersburg state University (St. Petersburg, Russia). E-mail: o.akay@spbu.ru
The authors declare no conflicts of interests.
Поступила в редакцию 3.10.2023; принята к публикации 15.11.2023 Received 3.10.2023; accepted for publication 15.11.2023
