CC BY-NC
206Китайский фактор в конструировании нового мирового порядка в XXI веке: возвышение Китая и возможные геополитические последствия
Лобанова Татьяна Николаевна
кандидат педагогических наук доцент, Московский государственный областной университет 680020, Россия, Хабаровский край, г. Хабаровск, пер. Дзержинского, 3 а, оф. 75
Lobanova Tatiana Nikolaevna PhD in Pedagogy
Associate Professor at Moscow State Regional University 680020, Russia, Khabarovsk, per. Dzerzhinskogo, 3 a, of. 75
Статья из рубрики "АКТУАЛЬНЫЙ ВОПРОС"
Аннотация. Разворот возвышающегося Китая к активной внешней политике образует новые вызовы в международных отношениях и мироустройстве. В статье рассматриваются различные прогнозы экономического и геополитического роста КНР до 2020 и 2030 гг., а также возможные изменения в международных отношениях в условиях «постбиполярного мира». Предметом исследования является китайский фактор в конструировании нового миропорядка. Цель работы - рассмотреть и сформулировать прогнозы относительно роста КН Р с анализом геополитических последствий дальнейшего возвышения Китая, в том числе его вероятное воздействие на международные отношения (США, Россией, странами Африки, ЦА и ЛА). Опираясь на подходы известных российских и китайских экспертов по изучению Китая, автор предлагает критический анализ современных представлений о роли и месте КНР в процессах глобализации и установлении нового мироустройства. Методология исследования включает в себя системный, структурно-функциональный, сравнительно-политический и культурноцивилизационный подходы, а также методы критического дискурс-анализа медиа КНР и наблюдения. В основе методологии лежит авторский метод комплексного дискурс-анализа в сочетании с прикладным политологическим анализом. Н овизна заключается в том, что вводится в научный оборот в переведенном на русский язык, прокомментированном и систематизированном виде часть источников китайских ученых, определяющих формирование внешней политики Китая в сопряжении c их представлениями о роли КНР в новом мироустройстве; анализируется в методологическом ключе критического дискурс-анализа и контент-анализа часть китайско-язычной медиасферы по вопросу позиционирования Китая себя как возвышающегося государства или супердержавы. Основными выводами статьи является то, что Китай не заинтересован в конфронтации c кем бы то ни было и изменениях механизмов функционирования миропорядка. Внешняя политика при Си Цзиньпине приобрела наступательные очертания c политическим содержанием альтернативы западным концепциям развития: реализация амбициозных проектов «Экономического пояса шелкового пути» и «Морского шелкового пути» - наглядное тому доказательство. Оптимальным для России представляется развитие евразийского вектора внешней политики.
Ключевые слова: международные отношения, перспективы, трехсторонние отношения, соперничество с США, прогноз, постбиполярный мир, мягкая сила, возвышение Китая, критический дискурс-анализ, медиасфера КНР
DOI: 10.7256/2454-0641.2017.2.19282
Дата направления в редакцию: 18-06-2016
Дата публикации:
Abstract. The rise of China and its turn to active foreign policy creates new challenges in international relations and world order. The paper considers various scenarios of economic and geopolitical growth of China till 2020 - 2030s, and the possible transformations of international relations in the context of the post-bipolar world order. The research subject is the Chinese factor in the construction of the new world order. The purpose of the study is to consider and formulate the prognoses of the ascend of China and analyze the geopolitical consequences of its rise including its possible impact on international relations (relations with the USA, Russia, Africa, countries of Central and Latin America). Based on the approaches of well-known Russian and Chinese sinologists, the author offers her critical analysis of the modern ideas about the role and the place of China in the processes of globalization and establishment of the new world order. The research methodology includes the system, structural-functional, comparative-political and cultural-civilizational approaches, and the methods of critical discourse analysis of Chinese mass media and observation. The methodology is based on the author's method of complex discourse analysis combined with applied political analysis. The scientific novelty of the study consists in the fact that the author translates, comments, systematizes and introduces some resources of Chinese scholars, defining the formation of China's foreign policy, in conjunction with their ideas about China's role in the new world order; using critical discourse analysis and content-analysis, the author provides methodological analysis of the Chinese-language media in relation to China's positioning itself as a rising state or a superpower. The author concludes that China is not interested in any confrontation or in any transformations of the world order. Xi Jinping's foreign policy has taken aggressive forms with political content as an alternative to the Western concepts of development: realization of ambitious projects the Silk Road Economic Belt and the Maritime Silk Road proves it. The author believes, the development of the Eurasian direction would be an ideal variant for Russia.
Keywords: soft power, international relations, prospects, trilateral relations, rivalry with the U.S.A, prognosis, post-bipolar world, the rise of China, critical discourse analysis, China
srnediaspace
Китай на современном этапе в той или иной степени позиционируют себя как новый геополитический центр силы, определяющий изменения существующего миропорядка и стремящийся к достижению многополярного мироустройства. Китайский фактор сегодня -это многокомпонентная величина, которая все больше становится определяющей в системе международных отношений. «В долгосрочном плане возвышающийся Китай представляет собой куда более серьезный вызов западной идеологии мирового господства, чем довольно слабая Россия» [14, с- 18].
Широкому кругу проблем международного сотрудничества КНР, понятийного аппарата политологического осмысления процессов внешнеполитической деятельности Китая и
других смежных проблем посвящены труды известных российских ученых: М.Л. Титаренко, У.И. Берзини, А.П. Девятова, С.Г. Лузянина, А.Н. Алексахина, А.М. Байчорова, В.Я Портякова, А.И. Кобзева, А.Н. Карнеева, Ю.М. Галеновича, Н.В. Кухаренко, С.В. Кухаренко, Я.М. Бергера, А.В. Лукина, К.С. Ануфриева, К.П. Боришполец, В.Л. Ларина, а также работы зарубежных экспертов: Бэйтса Гилла, Николаса Ларди, Дерека Митчелла, Ху Аньгана, Чжао Хуашэна, Цзи Чжие, Ли Юнцюаня, Фэн Юйцзюаня, Гуань Гуйхая и др.
Исследователь В.В. Бартольд отмечает: «Сравнение Китая с Западной Европой лучше всего показывает, что успехи техники сами по себе не вызывают прогресса общественной жизни. Из примера Китая видно, что можно знать порох и не создать сильной армии, знать компас и не создать мореплавания, знать книгопечатание и не
создать общественного мнения» [3, с 106"".
Как будет вести себя на мировой арене продолжающий возвышение Китай?
Руководство КНР, резервируя за страной вслед за ростом ее экономической мощи и культурного влияния право принимать более активное участие в международных делах,
играть роль ответственной державы -С25", неизменно декларирует ориентацию Пекина на мирное развитие, на углубление взаимодействия с внешним миром на принципах сотрудничества и взаимного выигрыша.
В свою очередь В.В. Путин основной внешнеполитической задачей во время третьего срока на посту Президента РФ определил создание ЕАЭС. Отвечая на вопрос эксперта из Китая на заседании международного дискуссионного клуба «Валдай», он отметил, что необходимо использовать имеющийся потенциал постсоветских государств: общую базовую инфраструктуру, экономическое пространство, совместные гуманитарные связи для укрепления межгосударственного экономического сотрудничества в регионе, повышения уровня рыночной экономики, экономического развития, улучшения жизни
населения. Это и есть основные цели экономической интеграции в Евразии <...>. Президент РФ на вопрос «как нам вести себя с учетом динамично укрепляющегося китайского фактора?» отвечает, что «рост китайской экономики - не угроза, а вызов, несущий в себе колоссальный потенциал делового сотрудничества, шанс поймать «китайский ветер» в «паруса» нашей экономики. Мы должны активнее выстраивать новые кооперационные связи, сопрягая технологические и производственные возможности наших стран, задействуя китайский потенциал в целях хозяйственного подъема Сибири и Дальнего Востока. <...> Пекин разделяет наше видение формирующегося равноправного миропорядка. Будем продолжать сообща решать острые региональные и глобальные проблемы, наращивать взаимодействие в Совете Безопасности ООН, БРИКС, ШОС, «двадцатке» и других многосторонних механизмах. <... >. У нас закрыты все крупные политические вопросы в отношениях с Китаем, включая главный - пограничный. Выстроен прочный, оформленный юридически обязывающими документами механизм двусторонних связей. Между руководством двух стран достигнут беспрецедентно высокий уровень доверия» -[22".
Реализация курса КНР «идти вовне» преследует вполне очевидные цели, которые заключаются в приобщении народов других стран к своим мировоззренческим константам и национальному наследию, что в дальнейшем обусловит усиление влияния китайской культурной системы на духовную жизнь обществ с 207"".
Согласуется ли провозглашаемая Китаем «многополярность в мире» с китайским «новым
внешнеполитическим мышлением»?
Противоречие налицо: c одной стороны, КНР позиционирует себя как державу миролюбивую, готовую поделиться выгодами от его экономического роста, и при этом, интегрируясь в мировое сообщество, она настойчиво внедряет инструментарий и практики мягкой силы как специфический императивный ценностный потенциал, преследуя свои цели, связанные с необходимостью сохранять суверенитет и безопасность государства.
Мнения ученых-исследователей разделились: одни утверждают, что декларируемые противоречия между США и КНР - это «некая «внешняя имитация конфликтности», и на
самом деле стороны уже давно и обо всем договорились» Китайские ученые, напротив, утверждают, что переход Китая и в новую категорию сверхдержавы, напротив, усугубляет внутреннюю конфликтность китайско-американских отношений, которая будет продолжать присутствовать, поскольку обусловлена противоположными геополитическими и геоэкономическими интересами [28-29].
Кроме того, отечественные авторы-исследователи, пишущие по международной проблематике, исходят из презумпции того, что есть некая единая «китайская» точка зрения на события в международных отношениях.
Однако в последнее время сильно возросла роль факторов, прежде сильно не влияющих на выработку политики: Интернета, социальных сетей: имеет место медиатизация политики в КНР [11' с- 38].
Цель работы - рассмотреть и сформулировать прогнозы относительно роста КНР с анализом геополитических последствий дальнейшего возвышения Китая, в том числе его вероятное воздействие на международные отношения (США, Россией, странами Африки, ЦА и ЛА).
Большинство современных исследований китайских ученых по проблемам геополитики и международных отношений КНР связаны с вопросами реализации стратегии создания китайского «могущественного культурного государства», успешно синтезирующего внутренние и внешние идеологические долгосрочные экономические цели мобилизации сплоченности народа на основе ценностей китайской культуры, ее «мягкой силы», работающей на взаимодействие с внешним миром [28- 29].
Так, мягкая сила страны по Дж. Наю зиждется на трех китах: ее культуре, политических ценностях и ее внешней политике и трактует ее как внешнеполитический ресурс и «способность достигать результатов через убеждение и притягательность, а не через
принуждение или плату» I27!. Дж. Най также считает, что Китай своими практиками в информационной политике себя ограничивает в распространении культурных ценностей и в то же время подчеркивает количественный рост различных институтов-ретрансляторов мягкой силы: "China has always had an attractive traditional culture, and now it has created several hundred Confucius Institutes around the world to teach its language and culture. The enrollment of foreign students in China has increased from 36,000 a decade ago to at least 240,000 in 2010, and while the Voice of America was cutting its Chinese broadcasts, China Radio International was increasing its broadcasts in
English to 24 hours a day" I27!.
Трансформация китайской внешней политики:
треугольник « Россия-Китай-США»,
инфраструктурные инициативы и поиск эффективных механизмов сотрудничества:
оценки российских и китайских экспертов
Многие отечественные и зарубежные ученые говорят об ускоренном темпе трансформации китайской внешней политики
После мирового финансового кризиса возникла G20; затем в качестве реакции на ряд вызовов и угроз появились новые многосторонние институты, представляющие интересы России, Китая и других стран с переходной экономикой: Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, Банк развития БРИКС, Фонд Шелкового пути. В условиях нестабильности на Ближнем Востоке и кризиса на Украине, взаимоотношения между Китаем, США и Россией стали той силой, которая прямо или косвенно формирует новое мироустройство. <...>. Вместе с тем, стороны по-разному трактуют общепризнанные понятия - такие, как «демократия» и «свобода»; размах и наполнение китайско-российских отношений принципиально иное, нежели американо-китайских отношений.
Важнейшее направление российской внешней политики - развитие дружественных отношений с Китаем и Индией. Россия будет продолжать наращивать всеобъемлющее равноправное доверительное партнерство и стратегическое взаимодействие с Китаем, активно развивать сотрудничество во всех областях. Совпадение принципиальных подходов двух стран к ключевым вопросам мировой политики рассматривается Россией в качестве одной из базовых составляющих региональной и глобальной стабильности. На этой основе Россия будет развивать внешнеполитическое взаимодействие с Китаем на различных направлениях, включая поиск ответов на новые вызовы и угрозы, решение острых региональных и глобальных проблем, сотрудничество в Совете Безопасности ООН, «Группе двадцати», БРИКС, Восточноазиатском саммите, ШОС и других
многосторонних объединениях Согласно докладу по российско-китайским
отношениям РСМД на сегодняшний день важным является вопрос сопряжения Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП), а также поиск потенциала для роста в области гуманитарного сотрудничества и научно-техническом взаимодействии с учетом сложных кризисных явлений в
национальных экономиках России и КНР
Согласно мнению ряда российских ученых как бы ни складывалось китайско-американское соперничество в долгосрочной перспективе, Китаю в любом случае, похоже, прогнозируется в иерархии мировых экономических держав место не ниже второго. Что же касается комплексной мощи государства и мирового лидерства в целом, т о большинство западных и российских экспертов предсказывают долговременное
сохранение ведущей роли за США с 105].
Академик А.А. Дынкин и сотрудник ИМЭМО РАН В.И. Пантин допускают, что при определенных условиях США придется отчасти поделиться с Китаем своим мировым лидерством, но они ставят под сомнение идею неизбежного подтягивания Китая к уровню США, особенно по среднедушевым показателям. Российские исследователи считают наиболее вероятным сценарий, согласно которому примерно до начала 2020 гг. Китай, несмотря на отдельные социальные и экономические потрясения, будет догонять Соединенные Штаты, а затем наступит перелом. Опираясь на новейшие технологии и разработки после 2020-х гг. США вместе с Японией и тиграми Юго-Восточной Азии могут вновь серьезно потеснить Китай, который к тому же, скорее всего, будет
сталкиваться с целым рядом внутренних проблем [8, с 106"".
Китайские ученые, напротив, утверждают, что к 2030 г. Китай займет 1-е место в мире по объему экономики, оставив позади США.
Исследователи-международники подчеркивают, что спорные территории - это своего рода дипломатический инструмент, помогающий государству максимизировать свои интересы на международной арене. Так, «горячими точками» во внешнеполитической сфере КНР остаются спор с Японией вокруг островов Дяоюйдао в Восточно-Китайском
море и проблема островов Южно-Китайского моря [10; 17"".
Обратимся к прогнозам китайских ученых и аналитиков относительно внутренних дел в Китае. В конце 2014 г. многие опасались начала настоящего кризиса в Китае, так как падали ключевые экономические показатели - ВВП, объём экспорта и другие. В 2015 г. количественные показатели остались на прежнем уровне, но кризиса не произошло: приостановка двукратных темпов роста, которых привыкли ждать от Китая, свидетельствует о переходе экономики на качественно иной уровень. Китай отказывается от экономики постоянного бесконечного роста и начинает концентрировать усилия на углублении инфраструктурных преобразований. 2015 год Китай с большой скоростью проводил работу по формированию Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ). Китай в 2016 г. впервые председательствует в «Группе двадцати», встреча которой пройдет в этом году в городе Ханчжоу. На открытии финансового саммита G20 в Шанхае глава Международного валютного фонда Кристин Лагард предупредила, что оЗамедление роста китайской экономики вызвало панику на мировых финансовых рынках и способствовало резкому понижению цен на энергоносители.тток капитала из Китая негативно повлияет на рост всей мировой экономики. Она также отметила, что МВФ прогнозирует рост экономики Китая в 2016 г. на уровне 6,3%. Замедление роста китайской экономики вызывает панику на финансовых рынках и спровоцировало понижение цен на энергоносители. Руководство КНР заявило главной темой своего председательства в G-20 в 2016 г. выход из глобального кризиса на путях «построения инновационной, оживленной взаимосвязанной и инклюзивной глобальной экономики».
Обратимся к китайскоязычной медиасфере как инструменту медиакратического управления обществом. В условиях постмодернистского видения мира и доминирования симулякра изучение политики Китая в глобальном информационном пространстве приобретает особую актуальность и представляет интерес в первую очередь с точки зрения использования им возможностей соответствующих современных технологий для усиления своей роли в международных процессах. Основные постулаты, предопределяющие методологию данной части исследования следующие: 1) в КНР взаимодополняемы два процесса: медиатизация политики и политизация медиа; 2) язык и дискурс медиасферы КНР манипулятивны и составляют предмет методологии критического дискурс-анализа (далее - КДА) и отражают идеологию господствующей социально-политической власти, неизбежно принимая некоторую точку зрения; 3) анализ и выявление медиакратических принципов, приоритетов, инструментов медиакратии, конкуренции дискурсов в медиа позволяют прогнозировать направление внешнеполитических устремлений руководства КНР; 4) КДА как метод КДИ в совокупности с методиками контент-анализа составляют основу исследования возможностей медиакратического управления в КНР.
В условиях современного информационного общества КДИ, вместе с тем, в большинстве случаев не требуют эксклюзивных и сложных процедур сбора данных, и в этом состоит
их преимущество. Материалы доступны в Интернете и медиапространстве (за исключением ситуаций, когда для анализа используются секретные или архивные документы). Это делает КДИ также достаточно экономичным методом анализа, который предполагает только усердие и внимательность со стороны исследователя при формировании методики и сборе корпуса текстов. В качестве верифицируемой методики при работе с материалами СМИ возможно опираться на поисковые системы, реагирующие и «выдающие» материалы по ключевым словам или словосочетаниям: http://cntv.cn/news/ (поисковик-рубрикатор китайской медиаплатформы CNTV).
Корпусные технологии анализа семантики текста, основанные на положениях контент-анализа, также можно включить в верифицируемые методики КДИ. контент-анализ компенсирует методологию КДА в части предоставления количественных данных. Медиаповестка, употребление определенного лексического яруса, метафоричность, мифы и их частотность определяются экстралингвистическими факторами, в связи c чем мы говорим о политическом языке и медиадискурсе.
Целесообразен контент-анализ материалов китайской медиаплатформы CNTV по тематике возвышающегося Китая или Китая-супердержавы: 1) Полный контент-анализ китайской медиаплатформы CNTV c использованием поисковика по ключевым словам за определенный период; 2) Анализ заголовков статей, отражающих проблему, за март, апрель, май 2016 г. в газете |i^®HtS.»(«Global Times») и на медиаплатформе CNTV в сопоставительном ключе.
Обработка материалов контент-анализа позволяет получить данные о динамике уровня публикаций (коэффициент периодичности публикаций) помесячно или по годам; о распределении материалов по рубрикам, например, «Международные отношения» или «Главные события недели» и т.д.; проанализировать тематику публикаций и семантику заголовков, а также характер оценок относительно конфликта; выявить манипуляционные приемы информационного противоборства (вербальные средства и визуальный ряд).
Календарная динамика (по годам) публикаций за период 2011-2016 гг. отражена в диаграмме на рис. 1.
Рис. 1. Распределение количества публикаций на медиаплатформе CNTV по тематике «Китай -супердержава»
2011 год выступил самым насыщенным по медиаповестке «Китай-супердержава». Подавляющее большинство
материалов медиаплатформы CNTV содержит в себе положительные оценки перспектив китайской экономики; анализ заголовков: "Ш
^й^^ИГсвидетельствует о стратегии соперничества c США.
Выводы: от «Китайской мечты», инфраструктурного проекта «Один пояс, один путь» до мегапроекта «Трансконтинентальный шелковый путь» в разработке своих инициатив Китай, применяя «ценностно-управленческий ресурс мягкой силы» (В.А. Абрамов),
неустанно изыскивает возможности для своего будущего развития и выгоды. В перспективе Китай вынужден будет более жестко бороться за доступ к источникам сырья и энергоресурсам, а также рынкам сбыта своей продукции по всем направлениям, поскольку именно приобретение ресурсов - ключ к успеху китайской модернизации. Ожидаемо, что противоречия в «горячих точках» только углубятся.
«Китайское экономическое чудо». Китай - первая экономика мира?
Лауреат Нобелевской премии по экономике Майкл Спенс высоко оценил политику реформ и открытости за время экономического роста КНР
Во всех случаях достижения высоких темпов роста, Китай стал самым быстрорастущим. Такого рода скорость и масштабы беспрецедентны. Произошло «китайское чудо»: КНР добилась самого крупномасштабного и быстрого в истории человечества экономического рос та .
И дея Дэн Сяопина, который внедрял СЭЗ, заключалась в том, чтобы, не меняя резко экономический уклад и, тем более, социально-политический строй, открыть ворота для вхождения страны в рыночную экономику и международное разделение труда. Фактически в СЭЗ вводился рыночный капитализм, но под контролем Госсовета и КП К, а также местных властей. Так СЭЗы стали драйверами экономического роста Китая. Шэньчжэнь - это своего рода витрина китайского капитализма. Не случайно по аналогии с «американской мечтой» в Китае родилось понятие «шэньчжэньская мечта». Показатели развития этой СЭЗ: годовой товарооборот с 18 млн юаней увеличился до 500 млрд юаней. ВВП - с 200 млн юаней - до 1,2 трлн юаней в год. Рост ВВП в 4000 раз! [23".
Уже более трех десятилетий Китай поддерживает мощный и быстрый рост. По оценке исследовательского центра университета Цинхуа в период с 1978 по 2010 гг. коэффициент среднего прироста ВВП достиг 9.89%. Если сравнить ВВП Китая времен начала реформ в 1978 г. с объемом экономики в 2010 г., то можно заключить, что этот показатель увеличился в 20.57 раза. За 30-летний период с 1978 по 2008 гг. Китай среди 166 государств развивался быстрее всех, коэффициент роста составил 9.9%. <... >. В то же время, Китай является страной с самым стабильным в мире ростом: коэффициент колебания ВВП составляет 0.28%
В ближайшие 20 лет экономика Китая по-прежнему имеет большой потенциал для развития и инерции роста, как и раньше в состоянии поддерживать долгосрочный высокий прирост. Однако относительно последних 30 лет темпы роста экономики снизятся: в период с 2011 по 2030 гг. китайская экономика будет поддерживать высокие темпы роста, предположительно 7%~8%.
Таким образом, средний коэффициент роста в течение ближайших 20 лет будет соразмерен 7.5% по прогнозам китайских ученых. С 2011 г. до 2020 г. умеренный
прирост будет доходить до 8%. Как видно из таблицы 1 [28, с 58"" в период с 2021 по 2030 гг. коэффициент роста обещает быть 7%, т.е. фактическое увеличение потенциального темпа роста весьма неустойчиво.
Таблица 1.
ФН ЯЯ (2011-2030)(%)
[Потенциальный прогноз роста ВВП Китая (2011-2030 гг.) (%)]
2011 — 2016 2021 2026 — 2011 —
2015 — 2020 — 2025 2030 2030
Умеренные темпы рос та ВВП 8 8 7 7 7.5
Потенциальные
темпы 8.9 8.5 7.4 6.9 7.9
рос та ВВП
Потенциальный
диапазон темпов 6.9~11.8 6.3~1.1 5.5~9.5 5~9 5.9~9.2
рос та ВВП
Темпы роста рабочей силы 0.6 0.2 0.1 0 0.2
Рост человеческого 2.5 2 1.5 1.2 1.8
капитала
Рост капитала 10 10 9 8 9.3
Рост СФП 4 3.8 3.3 3.3 3.6
Примечание: доля инвестиций в основной капитал - 0.4; затраты труда - 0.3; инвестиции в человеческий капитал - 0.3; СФП - на основе эффективности факторов производства. Все данные приведены по оценке профессора Ху Аньгана.
Считается, что ни одна страна в мире не способна в течение 52 лет увеличивать объем производства, и достичь прироста более чем в 80 раз. Это равнозначно тому, как если бы в двенадцати странах Западной Европы за 172 года в период с 1820 по 1992 гг. ВВП увеличился в 40 раз дважды.
Китай - 2030: темпы роста, геополитическое доминирование в Азии
и сдерживающие факторы возвышения
Подведем некоторые итоги. На сегодняшний день для внешней политики Китая актуальна концепция «новой безопасности», которая строится на основе взаимного доверия, взаимной выгоды, равноправия и координации действий между странами. Эта концепция - ключевой компонент внешней политики Китая и основной принцип национальной стратегии.
Вполне прогнозируемы попытки интенсифицировать различные форматы регионального или трансграничного сотрудничества с участием КНР. Ожидаемо, что будет еще шире и активнее, чем раньше, использоваться экономическая дипломатия, включая широкую пропаганду идеи получения теми или иными странами внушительных дивидендов и взаимовыгоды от сотрудничества с КНР, от высокой динамики ее роста и крупных масштабов народного хозяйства [19, с- 220"".
Китай взял на вооружение прагматическую стратегию для того, чтобы избежать судьбы возвышающихся государств, преждевременно бросивших вызов существовавшему гегемону. Идеологемами, обеспечивающими реализацию этой стратегии, выступили: партнерство, добрососедство, участие в ООН, экономическая и цифровая дипломатия.
Отношения партнерства устанавливаются (Россия, Индия, Пакистан, Непал, страны всему миру (США, Африка, Латинская
в 90-х гг. с территориальными соседями АСЕАН , Монголия, РК, Япония), а затем по Америка). Это помогло снизить уровень
напряженности со странами, в отношениях с которыми сохранялись сложности (США, Япония) и тем самым повысить уровень безопасности КНР. Вместе с тем, отношения добрососедства, стратегического партнерства и сотрудничества у России с Китаем не закреплены союзническими отношениями.
Относительно прогнозов развития КНР сопоставим некоторые аналитические данные российских и китайских источников, в т.ч. государственных документов. Министерство экономического развития России предполагает в азиатском регионе возрастание роли Китая и Индии, «которые увеличат свой вес в мировой экономике (ВВП по ППС) с 19% в 2010 г. до 30% в 2030 г., а совместно с Японией и новыми индустриальными странами
Азии регион будет обеспечивать более трети мирового ВВП»^21^. Одновременно подчеркивается, что «рост экономики Китая в период до 2030 г. замедлится».
В Китае существуют более оптимистичные прогнозы развития своей страны на период до 2030 г: по мнению исследовательской группы под руководством профессора Университета Цинхуа Ху Аньгана в 2030 г. страна должна завершить переход от общества средней зажиточности к обществу всеобщего процветания и стать экономической сверхдержавой, инновационным государством, обществом всеобщего благосостояния и высокого уровня человеческого развития, а также «зеленой страной» Данные таблицы 2 свидетельствуют о том, что прогноз Ху Аньгана заточен под принцип восстановления исторической справедливости, заключающемся в доведении доли Китая в мировой экономике до трети - то есть до того уровня, который был у него в первые десятилетия XIX века - до начала иностранного проникновения в страну и Опиумных войн.
Таблица 2.
Ш±НШЙ1ЙЙК1820-2030) % [28' с' 30]
[Доля стран и групп государств (Север-Юг) в мировом валовом продукте (18202030 гг.) (%)]
1820 1913 1950 2000 2010 2020 2030
ШЪНШ [страны Юга] 70.3 42.1 39.5 43.0 52.4 60.5 66.9
ШМЖЖФШЖ [Развивающиеся страны Азии] 56.5 22.2 15.3 29.2 40.9 49.1 58.2
ФН [Китай] 33.0 8.8 4.6 11.8 20.7 28.9 33.4
^»[Россия] 5.4 8.5 9.6 2.1 2.4 2.7 3.0
[страны Севера] 29.7 57.9 60.5 57.0 47.6 39.5 33.1
ШН [США] 1.8 18.9 27.3 21.9 18.4 16.7 15.1
КМ [ЕС] 23.3 35.8 27.1 21.5 18.1 15.7 13.1
В^ [Япония] 3.0 2.6 3.0 7.2 5.4 4.4 3.2
ФН/Ш Н [Соотношение Китай/США] 18.3 0.47 0.17 0.5 1.1 1.7 2.2
Если сравнить общее количество ВВП, то к 2010 г. Китай превзошел Японию по величине
ВВП, заняв второе место в мире. По данным результатов оценки тремя различными методами, прежде чем наступит 2020 г., Китай обгонит США по объемам экономики с учетом валютного курса и паритета покупательной способности. К 2030 г. ВВП Китая превысит американский в 2-2.2 раза.
Согласно прогнозу китайских ученых к 2030 г. Китай все-таки займет 1-е место в мире по объему экономики, оставив позади США. Китай обещает стать крупнейшим потребительским рынком в мире и сформировать современную промышленную систему. Ожидается, что Китай станет основателем крупнейших городских агломераций и построит новейшую в мире систему инфраструктуры. В Китае, вероятно, будет сосредоточено около 30% крупнейших компаний мира. Речь идет о трансформации макроуправляемой экономики, решения в которой принимаются сверху вниз, в рыночную экономику с микроуправлением. Этому будут сопутствовать всевозможные проблемы с коррупцией, реформой госкомпаний и другими рыночными реформами.
Разворот возвышающегося Китая к активной внешней политике образует новые вызовы в международных отношениях и мироустройстве. Геополитический и экономический рост КНР к 2020-2030 гг., ускоренный темп трансформации китайской внешней политики, ее активная направленность при Си Цзиньпине в условиях «постбиполярного мира» приведут к трансформациям в международных отношениях, что, в свою очередь, поможет с ответом на вопрос о том, как должен выглядеть новый мировой порядок.
Рискованно заниматься внешнеполитическим прогнозированием относительно такой «мега-системы», как Китай.
Н епрерывный ход событий свидетельствует о величественной дальновидности Мао Цзэдуна, даже когда он нисколько не ведал о ВВП Китая, опираясь лишь на производственную мощность Поднебесной и ее желание превзойти Соединенные Штаты.
Для оценки китайского фактора в целом целесообразно рассматривать проблемы, возникающие в треугольнике «США-Китай-Япония». Провозглашение нового мегапроекта Транстихоокеанского партнерства - серьезный вызов для КНР и РФ в сфере региональной экономической интеграции. РФ с КНР - партнеры, реализующие отношения сотрудничества, но не союзники, в связи с чем является важным, какими новыми свойствами и качеством будет прирастать российско-китайское сотрудничество. Расширение связей с КНР - безусловный внешнеполитический приоритет России.
Вместе с тем, российские исследователи в поисках ответа на вызовы, связанные с возвышением Китая предлагают следующее: 1) диверсифицировать азиатскую политику. 2) Восстановить традиционные связи с бывшими союзниками и
геополитическими «друзьями» - Вьетнамом и Индией, Ираном116". «США активно работают над формированием «антикитайских групп» с участием Австралии, Вьетнама, Индии, Мьянмы, пытаясь институционально оформить их в региональные «структуры
безопасности» -17, с- 11". Возможно и более тесное политическое взаимодействие с КНДР, которая находится под слишком большим влиянием Пекина. 3) В экономическом плане необходим курс на продолжение интеграции экономик двух стран <...> I16".
Возвышение Китая на геополитической арене оставляет открытыми вопросы: рост китайской экономики в 2016 году должен составить 6,5-7 процентов, а средний показатель в период до 2020 года - не менее 6,5 процента. В прошлом году власти наметили цель достичь "примерно 7-процентного" роста национальной экономики. По
итогам года экономика Китая выросла на 6,9 процента, что стало самым низким показателем за последние 25 лет.
В целом Китай не заинтересован в конфронтации с кем бы то ни было и изменениях механизмов функционирования миропорядка. Он рассматривать будет его эволюцию только с позиции получения выгод в свою сторону. Внешняя политика при Си Цзиньпине приобрела наступательные очертания с политическим содержанием альтернативы западным концепциям развития: реализация амбициозных проектов по созданию «Экономического пояса шелкового пути» и «Морского шелкового пути» - наглядное тому доказательство. Оптимальным для России представляется развитие евразийского вектора внешней политики.
Вместе с тем, остаются вопросы на повестке дня. Сколь глубоким и прочным будет сотрудничество между Россией и Китаем в экономической и политической сфере? Каковы будут реальные результаты инвестиционного сотрудничества (Евразийский высокоскоростной транспортный коридор «Москва-Казань)? Сформируется ли в итоге глобальная «двойка» Китай и США? Станут ли Россия и Китай военными союзниками? Каков будет уровень конкуренции между Россией, Китаем и США на геополитическом пространстве Тихоокеанской Азии? До каких пределов расширит Китай свое влияние на регион, прежде всего - страны Юго-Восточной Азии? Как будут решаться проблемы ядерной безопасности в регионе? В каком направлении будет эволюционировать китайская экономика и китайская политическая система? Как интенсивно будет развиваться китайский военно-промышленный комплекс? Как будут разрешаться споры Китая с другими государствами региона в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях? В связи с активизацией внешней политики КНР возможны ли еще конфликты? Возрастет ли при этом уровень конфронтации между странами-участницами конфликтов? Насколько успешно удастся России интегрировать трансграничные регионы - Дальний Восток РФ и Байкальский регион - в экономику Китая? Не оттеснят ли проекты «Один пояс - один путь» и Экономический пояс Шелкового пути интересы по приграничному сотрудничеству между Дальним Востоком РФ и Северо-восточным Китаем в сторону регионов Центральной Азии и Москвы? Ориентирован ли российский дальневосточник на восприятие китайских социокультурных ценностей в условиях сложившейся разницы в демографическом и социально-экономическом положении приграничных регионов РФ и КНР? Каковы потенции «теории китайской угрозы»? и др.
Замедление роста китайской экономики вызвало панику на мировых финансовых рынках и способствовало резкому понижению цен на энергоносители.Замедление роста китайской экономики вызвало панику на мировых финансовых рынках и способствовало резкому понижению цен на энергоносители.
Замедление роста китайской экономики вызвало панику на мировых финансовых рынках и способствовало резкому понижению цен на энергоносители.
Библиография
1. Абрамов В.А., Абрамова Н.А. Ценностный потенциал китайского «могущественного культурного государства» в проекциях глобального развития: монография. М. : Восточная книга, 2014. 256 с.
2. Байчоров А.М. Китаизация: последствия роста мощи Китая для мира в XXI веке. М. : Международные отношения, 2013. 192 с.
3. Бартольд В.В. Культура мусульманства. М.: Леном, 1998. С. 106.
4. Бергер Я. Китай - глобальная держава XXI века? // Азия и Африка сегодня. 2006.
№8. С. 2 - 12.
5. Бергстен Ф. Китай. Что следует знать о новой сверхдержаве / Ф. Бергстен, Б. Гилл, Н. Ларди, Д. Митчелл. М. : Институт комплексных стратегических исследований, 2007. 256 с.
6. Берзиня У.И. К вопросу о политическом диалоге ЕС с Китаем: на примере перевода двух китайских фраз европейским экспертом // Общество и государство в Китае: Т. XLIII, ч. 2 / редколл.: А.И. Кобзев и др. М.: Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт востоковедения Российской академии наук (ИВ РАН), 2013. С. 398-403.
7. Воскресенский А.Д. «Большая Восточная Азия»: мировая политика и энергетическая безопасность. М.: ЛЕНАНД, 2006. 128 с.
8. Дынкин А.А., Пантин В.И. Мирное столкновение. США и КНР: за какой моделью будущее? // Россия в глобальной политике. Москва. Том 10. № 2. Март-апрель 2012. С. 105-106.
9. Давыдов А.С. Пекин, Вашингтон, Москва: взаимоотношения в контексте трансформации глобальной архитектоники. Монография. М.: ИДВ РАН, 2015. 400 с.
10. Ивасита А. «Сконструированные территории»: некоторые размышления о территориальных спорах в Восточной Азии // Ежегодник ИМИ 2015. Вып. 4 (14). Мировая политика: старые проблемы и новые вызовы / Гл. ред. А. А. Орлов, ред. выпуска: А. Д. Дикарёв, А. В. Лукин. Москва: ИМИ МГИМО, 2015. Вып. 4 (14). С. 3343.
11. Карнеев А.И. Российско-китайские отношения в контексте идейно-политических течений современного Китая // Российско-китайские отношения: состояние и перспективы развития: сб. докл.; Рос. ин-т стратег. исслед. М. РИСИ, 2014. С. 38-50.
12. Китай в мировой политике / редкол.: А.В. Торкунов (отв. ред.), А.Ю. Мельвиль, М.М. Наринский ; отв. ред.-сост. А.Д. Воскресенский ; вступ. ст. А.В. Торкунова ; МГИМО (У) МИД России. М. : РОССПЭН, 2001. 527 с.
13. Концепция внешней политики Российской Федерации. URL: http://www.scrf.gov.ru/documents/2/25.html (дата обращения: 06.03.2016).
14. Лузянин С.Г. Внешняя политика Китая до 2020 г. Прогностический дискурс (для портала «Перспективы»). URL:
http://www.perspektivy.info/rus/desk/vneshnaja_politika_kitaja_do_2020_g_prognostic heskij_diskurs_2011-11-29.htm. (дата обращения: 01.03.2016).
15. Лукин А.В. Постбиполярный мир: мирное существование или хаос? // Мировая экономика и международные отношения. 2016, Том 60. №1. С. 17-28.
16. Лукин А.В. Российско-китайское сближение и структура международных отношений // Ежегодник ИМИ - 2015. Вып. 4 (14). Мировая политика: старые проблемы и новые вызовы / Гл. ред. А. А. Орлов, ред. выпуска: А. Д. Дикарёв, А. В. Лукин. Москва: ИМИ МГИМО, 2015. Вып. 4 (14). С. 47-58.
17. Российско-китайский диалог: модель 2016: доклад № 25/2016 / С.Г. Лузянин и др.; Х. Чжао; Российский совет по международным делам (РСМД). М.: НП РСМД, 2016. 68 с.
18. Портяков В.Я. О некоторых особенностях внешней политики Китая в 2009-2011 гг. // Проблемы Дальнего Востока, 2012, № 2. С. 27-42.
19. Портяков В.Я. Перспективы дальнейшего возвышения Китая и его возможные геополитические последствия // Россия и Китай: история и перспективы сотрудничества: материалы III международной научно-практической конференции (Благовещенск - Хэйхэ - Харбин, 15-20 мая 2013 г.). Выпуск 3 / отв. ред. Д.В.
Буяров. Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2013. С. 219-225.
20. Портяков В.Я. Становление Китая как ответственной глобальной державы // Проблемы Дальнего Востока. 2009. № 6. С.3-13.
21. Прогноз долгосрочного социально-экономического развития российской Федерации на период до 2030 года, Минэконоразвития России. Москва, март, 2013. URL: http://www.economy.gov.ru (дата обращения: 03.03.2016).
22. Путин В.В. Россия и меняющийся мир // Вестник российской нации. 2012. № 2-3. URL: http://rosnation.ru/?page_id = 684. (дата обращения: 03.03.2016).
23. Специальные экономические зоны стали локомотивами китайского экономического чуда. URL: http://moscowbeijing.ru/ru/ru-analytics/ru-finances/spetsialnye-ekonomicheskie-zony-stali-lokomotivami-kitajskogo-ekonomicheskogo-chuda (дата обращения: 05.03.2016).
24. Титаренко М.Л. Россия и ее азиатские партнеры в глобализирующемся мире. М., 2012. 184 с.
25. Ху Цзиньтао. Твердо продвигаться вперед по пути социализма с китайской спецификой и бороться за полное построение среднезажиточного общества. Доклад на XVIII Всекитайском съезде Коммунистической партии Китая 8 ноября 2012 года. Раздел XI. Пекин, 2012. 124 с.
26. VIII заседание Международного дискуссионного клуба «Валдай». 13.11.2011. URL: http:// ria.ru/trend/ Valdai _ club_ session _ 03112 011/ (дата обращения: 06.03.2016).
27. Joseph S. Nye Jr. Why China Is Weak on Soft Power URL: http://www.nytimes.com/2012/01/18/opinion/why-china-is-weak-on-soft-power.html? _r=0 (дата обращения: 10.09.2015).
28. [Китай 2030: на пути к всеобщему благополучию1 /ШШШ, Ш—Ж, Ш
2011.9.220Ж.
29. ^НЙ^ [Перспективы великой державы1 / 2015.4. 240
Ж.
30. тяъ-шя-ЛФн&шяшшя&шьшт, 43
Ж, ФНШ^ЖШЙ, 2008.43Ж.
31. Манойло А.В.Роль цветных революций в демонтаже современных политических режимов // Национальная безопасность / nota bene. - 2014. - № 3. - С. 104-107. DOI: 10.7256/2073-8560.2014.3.12058
32. Манойло А.В. Политические конфликты в международных отношениях и мировой политике. //Мир и Политика. 2013. №2. С. 71-82.
References (transliterated)
1. Abramov V.A., Abramova N.A. Tsennostnyi potentsial kitaiskogo «mogushchestvennogo kul'turnogo gosudarstva» v proektsiyakh global'nogo razvitiya: monografiya. M. : Vostochnaya kniga, 2014. 256 s.
2. Baichorov A.M. Kitaizatsiya: posledstviya rosta moshchi Kitaya dlya mira v XXI veke. M. : Mezhdunarodnye otnosheniya, 2013. 192 s.
3. Bartol'd V.V. Kul'tura musul'manstva. M.: Lenom, 1998. S. 106.
4. Berger Ya. Kitai - global'naya derzhava XXI veka? // Aziya i Afrika segodnya. 2006. № 8. S. 2 - 12.
5. Bergsten F. Kitai. Chto sleduet znat' o novoi sverkhderzhave / F. Bergsten, B. Gill, N. Lardi, D. Mitchell. M. : Institut kompleksnykh strategicheskikh issledovanii, 2007. 256 s.
6. Berzinya U.I. K voprosu o politicheskom dialoge ES s Kitaem: na primere perevoda dvukh kitaiskikh fraz evropeiskim ekspertom // Obshchestvo i gosudarstvo v Kitae: T. XLIII, ch. 2 / redkoll.: A.I. Kobzev i dr. M.: Federal'noe gosudarstvennoe byudzhetnoe uchrezhdenie nauki Institut vostokovedeniya Rossiiskoi akademii nauk (IV RAN), 2013. S. 398-403.
7. Voskresenskii A.D. «Bol'shaya Vostochnaya Aziya»: mirovaya politika i energeticheskaya bezopasnost'. M.: LENAND, 2006. 128 s.
8. Dynkin A.A., Pantin V.I. Mirnoe stolknovenie. SShA i KNR: za kakoi model'yu budushchee? // Rossiya v global'noi politike. Moskva. Tom 10. № 2. Mart-aprel' 2012. S. 105-106.
9. Davydov A.S. Pekin, Vashington, Moskva: vzaimootnosheniya v kontekste transformatsii global'noi arkhitektoniki. Monografiya. M.: IDV RAN, 2015. 400 s.
10. Ivasita A. «Skonstruirovannye territorii»: nekotorye razmyshleniya o territorial'nykh sporakh v Vostochnoi Azii // Ezhegodnik IMI 2015. Vyp. 4 (14). Mirovaya politika: starye problemy i novye vyzovy / Gl. red. A. A. Orlov, red. vypuska: A. D. Dikarev, A. V. Lukin. Moskva: IMI MGIMO, 2015. Vyp. 4 (14). S. 33-43.
11. Karneev A.I. Rossiisko-kitaiskie otnosheniya v kontekste ideino-politicheskikh techenii sovremennogo Kitaya // Rossiisko-kitaiskie otnosheniya: sostoyanie i perspektivy razvitiya: sb. dokl.; Ros. in-t strateg. issled. M. RISI, 2014. S. 38-50.
12. Kitai v mirovoi politike / redkol.: A.V. Torkunov (otv. red.), A.Yu. Mel'vil', M.M. Narinskii ; otv. red.-sost. A.D. Voskresenskii ; vstup. st. A.V. Torkunova ; MGIMO (U) MID Rossii. M. : ROSSPEN, 2001. 527 s.
13. Kontseptsiya vneshnei politiki Rossiiskoi Federatsii. URL: http://www.scrf.gov.ru/documents/2/25.html (data obrashcheniya: 06.03.2016).
14. Luzyanin S.G. Vneshnyaya politika Kitaya do 2020 g. Prognosticheskii diskurs (dlya portala «Perspektivy»). URL:
http://www.perspektivy.info/rus/desk/vneshnaja_politika_kitaja_do_2020_g_prognostic heskij_diskurs_2011-11-29.htm. (data obrashcheniya: 01.03.2016).
15. Lukin A.V. Postbipolyarnyi mir: mirnoe sushchestvovanie ili khaos? // Mirovaya ekonomika i mezhdunarodnye otnosheniya. 2016, Tom 60. №1. S. 17-28.
16. Lukin A.V. Rossiisko-kitaiskoe sblizhenie i struktura mezhdunarodnykh otnoshenii // Ezhegodnik IMI - 2015. Vyp. 4 (14). Mirovaya politika: starye problemy i novye vyzovy / Gl. red. A. A. Orlov, red. vypuska: A. D. Dikarev, A. V. Lukin. Moskva: IMI MGIMO, 2015. Vyp. 4 (14). S. 47-58.
17. Rossiisko-kitaiskii dialog: model' 2016: doklad № 25/2016 / S.G. Luzyanin i dr.; Kh. Chzhao; Rossiiskii sovet po mezhdunarodnym delam (RSMD). M.: NP RSMD, 2016. 68 s.
18. Portyakov V.Ya. O nekotorykh osobennostyakh vneshnei politiki Kitaya v 2009-2011 gg. // Problemy Dal'nego Vostoka, 2012, № 2. S. 27-42.
19. Portyakov V.Ya. Perspektivy dal'neishego vozvysheniya Kitaya i ego vozmozhnye geopoliticheskie posledstviya // Rossiya i Kitai: istoriya i perspektivy sotrudnichestva: materialy III mezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferentsii (Blagoveshchensk -Kheikhe - Kharbin, 15-20 maya 2013 g.). Vypusk 3 / otv. red. D.V. Buyarov. Blagoveshchensk: Izd-vo BGPU, 2013. S. 219-225.
20. Portyakov V.Ya. Stanovlenie Kitaya kak otvetstvennoi global'noi derzhavy // Problemy Dal'nego Vostoka. 2009. № 6. S.3-13.
21. Prognoz dolgosrochnogo sotsial'no-ekonomicheskogo razvitiya rossiiskoi Federatsii na period do 2030 goda, Minekonorazvitiya Rossii. Moskva, mart, 2013. URL: http://www.economy.gov.ru (data obrashcheniya: 03.03.2016).
22. Putin V.V. Rossiya i menyayushchiisya mir // Vestnik rossiiskoi natsii. 2012. № 2-3. URL: http://rosnation.ru/?page_id = 684. (data obrashcheniya: 03.03.2016).
23. Spetsial'nye ekonomicheskie zony stali lokomotivami kitaiskogo ekonomicheskogo chuda. URL: http://moscowbeijing.ru/ru/ru-analytics/ru-finances/spetsialnye-ekonomicheskie-zony-stali-lokomotivami-kitajskogo-ekonomicheskogo-chuda (data obrashcheniya: 05.03.2016).
24. Titarenko M.L. Rossiya i ee aziatskie partnery v globaliziruyushchemsya mire. M., 2012. 184 s.
25. Khu Tszin'tao. Tverdo prodvigat'sya vpered po puti sotsializma s kitaiskoi spetsifikoi i borot'sya za polnoe postroenie srednezazhitochnogo obshchestva. Doklad na XVIII Vsekitaiskom s''ezde Kommunisticheskoi partii Kitaya 8 noyabrya 2012 goda. Razdel XI. Pekin, 2012. 124 s.
26. VIII zasedanie Mezhdunarodnogo diskussionnogo kluba «Valdai». 13.11.2011. URL: http:// ria.ru/trend/ Valdai _ club_ session _ 03112 011/ (data obrashcheniya: 06.03.2016).
27. Joseph S. Nye Jr. Why China Is Weak on Soft Power URL: http://www.nytimes.com/2012/01/18/opinion/why-china-is-weak-on-soft-power.html? _r=0 (data obrashcheniya: 10.09.2015).
28. tliE^^^sf [Kitai 2030: na puti k vseobshchemu blagopoluchiyu]
2011.9.220s.
29. [Perspektivy velikoi derzhavy] / 2015.4. 240S.
30. = 43 S, ttS, ^l^^ffiffia, 2008.43S.
31. Manoilo A.V.Rol' tsvetnykh revolyutsii v demontazhe sovremennykh politicheskikh rezhimov // Natsional'naya bezopasnost' / nota bene. - 2014. - № 3. - S. 104-107. DOI: 10.7256/2073-8560.2014.3.12058
32. Manoilo A.V. Politicheskie konflikty v mezhdunarodnykh otnosheniyakh i mirovoi politike. //Mir i Politika. 2013. №2. S. 71-82.
