CC BY
28
DOI: 10.31249/ape/2021.03.06
Гордон А.В.1, 2021
Китайские общины Парижа : Интегрироваться, сохраняя идентичность2
Аннотация. В статье рассматриваются особенности интеграции во французском обществе китайской диаспоры. Отмечается наличие нескольких сообществ, отличающихся местом происхождения: «индокитайская община» (из Южного Вьетнама), «вэньчжоуская» (уезд в провинции Чжэцзян), «дунбэйская» из одноименного региона КНР. Выявляется влияние факторов «выталкивания» («исход» из Вьетнама) и «притяжения» к стране иммиграции («вэньчжоуская» и «дунбэйская» общины). Рассматривается социальная неоднородность диаспоры: от «ремесленного пролетариата» и мелких торговцев до оптовиков и финансистов. Характеризуются общие черты, исходящие из культурной идентичности. Подчеркивается значение этнокультурных характеристик в адаптации китайцев и их успешности (model minority). Выявляется природа антикитайских настроений в различных частях французского общества (ressen-
1 Гордон Александр Владимирович - доктор исторических наук, главный научный сотрудник ИНИОН РАН (gordon_aleksandr@mail.ru).
2 В статье используется досье, составленное сотрудницей Отдела глобальных проблем ИНИОН Е.Л. Ушковой. Ставшие исходной базой для настоящего исследования материалы были расширены наблюдениями и. о. заведующего Отделом глобальных проблем Н.Ю. Лапиной. В отношении китайской терминологии меня консультировал С.В. Зинин (Массачусетский университет).
136
timent). На примере китайской диаспоры ставится вопрос о возможности поликультурной интеграции в современной Франции.
Ключевые слова: диаспора, китайцы в Париже, интеграция, многообразие культур, идентичность, образцовое меньшинство, ресен-тимент.
«Франция - это многообразие (diversité)» [Nora, 2010, p. 7]. Так представляли родную страну Жюль Мишле и Видаль де Лаб-лаш, Люсьен Февр и Фернан Бродель. Постарались и природа, и люди. «Францией стало то, что было Британией, Германией, Бургундией, Провансом, Испанией, Италией» [Каганский, 2004]. К этому списку можно добавить Бельгию и Нидерланды, Скандинавию, оказавшую влияние на Нормандию, и Швейцарию, отчасти воспроизведенную в Савойе. При таком подходе оказывается, что страна вобрала в себя по частям добрую половину Европы.
Между тем в своей государственности Франция долго, упорно, а нередко жестоко отрицала этнокультурное многообразие. От Старого порядка к Революции, заменившей культурно-исторические образования (провинции) административными единицами (департаментами) и от Революции к Третьей республике, проводившей активную ассимиляторскую политику через школьное образование, доминировала политико-централизаторская, культурно-унитаристская тенденция. Пожалуй, лишь во второй половине ХХ в. при Пятой республике страна наконец «без шор» вгляделась в самое себя.
«Мы все немного римляне, немного германцы, немного евреи, немного итальянцы, все более и более португальцы. Я спрашиваю себя, не являемся ли мы уже и немного арабами», - говорил президент Франсуа Миттеран на коллоквиуме в Сорбонне (1987). «Мы почти все являемся детьми иммиграции», - вторил президенту-социалисту президент от правоцентристского Союза за народное движение Николя Саркози [цит. по: Noiriel, 1988, p. 361]. И хотя эти заявления были заметным преувеличением и выходцы из последних волн иммиграции (XIX - ХХ вв.) составляют, по разным подсчетам, около трети населения страны1, главное в подобных
1 Распространена цифра 18 млн человек [Stora, 2007, p. 86].
137
заявлениях - курс на единство многообразия страны, который отчетливо противопоставляется ее расколу на «коренных французов» и «французов из иммиграции», если пользоваться фразеологией национал-радикалов [Sarkozy, 2004, p. 24].
Двухвековая история иммигрантских сообществ, за исключением «дела Дрейфуса», не доходила до остроты современного политического кризиса. Между тем с проблемой социальной интеграции иммигрантов Франция масштабно столкнулась, когда волны иммиграции представляли еще европейские народы, близкие к французам в лингвистическом (романская языковая группа) и конфессиональном отношениях (католицизм). Именно тогда курс на ассимиляцию, отличавший государственную политику интеграции, встретился с формированием культуры многообразия [Гордон, 2013, с. 300-353].
Крах колониализма после Второй мировой войны дискредитировал и политику, и само понятие ассимиляции. Заменившее «ассимиляцию» понятие «интеграции»1 было впервые выдвинуто Ф. Миттераном в бытность его министром юстиции еще в 1955 г. И хотя стремление повернуть государственную политику в сторону ассимиляции инокультурных сообществ отнюдь не угасло, во французском обществе начала утверждаться ценность культурного многообразия. О признании этого принципа, а заодно о перспективах эволюции государственной политики Пятой республики в направлении поликультурной интеграции позволяет судить, на мой взгляд, опыт формирования и бытия китайской диаспоры.
Хотя ее образование видится делом недавнего прошлого, а именно последних десятилетий ХХ в., присутствие многочисленного китайского населения - явление для страны отнюдь не новое. В годы Первой мировой войны во Франции оказалось 140 тыс. законтрактованных китайских рабочих (кули), восполнивших критическую нехватку рабочей силы на военных заводах и в восстановлении разрушенной войной инфраструктуры [Les Chinois en
1 О значении смены дискурса для изменения политики см. полемику между российскими этнографами Е. И. Филипповой и Е.Б. Деминцевой [Филиппова, 2011]. 138
France, 2014, p. 35]. Нетрудно предположить, что какая-то часть этого контингента осталась во Франции и после окончания войны и, если воспользоваться китайской метафорой, «семя дракона» стало прорастать на благодатной французской почве.
Численность китайцев в стране в 1936 г., по оценке МВД Франции, чуть превыша л) четыре тысячи человек (4029), официальная китайская статистика того времени говорит о 17 тыс. [Live Yi-Sion, 1992, p. 156]. Заметны были, отмечает Лив Юй-сон (CNRS), краснодеревщики из Сент-Антуанского предместья, торговцы-разносчики, женщины-педикюрши. А еще в межвоенный период Франция сделалась кузницей кадров афро-азиатской интеллигенции, в том числе радикального направления. Образование во Франции получили многолетний премьер КНР Чжоу Эньлай, архитектор нынешних китайских реформ Дэн Сяопин, вождь вьетнамской революции Хо Ши Мин. Китайское студенчество образовало интеллектуальную прослойку зарождавшейся диаспоры.
Профессиональный состав диаспоры в течение ХХ в. радикально не изменился. В целом она остается торгово-ремесленной, сосредоточенной на работе в небольших магазинах, пошивочных и иных мастерских сферы услуг. Притом преобладание «пролетарских профессий», людей малоквалифицированного наемного труда, к которому, видимо, можно отнести и значительную часть ремесленников (то, что марксисты называли «ремесленным пролетариатом»), к концу ХХ в. сменилось, по заключению Ван Симэн (CNRS), возрастанием доли торговцев-собственников, появлением прослойки оптовиков и финансистов, а также лиц «либеральных профессий» [Wang, 2019].
Ван Симэн обращает внимание на симптоматичное увеличение доли женщин среди новых мигрантов с 10 до 30% (сейчас они составляют уже больше половины [Le Bail, 2017]) как свидетельство изменения, во-первых, характера труда мигрантов, во-вторых, их семейного статуса, а соответственно, и коэффициента оседлости. Одиноких мужчин, приехавших подзаработать, чтобы улучшить материальное положение остающихся на родине семей, сменяют полноценные семьи с детьми, рассчитывающие на полное обустройство во Франции [Wang, 2019]. «Временная трудовая ми-
139
грация» сменилась «постоянным поселением (peuplement définitif)», по формулировке Полин Руйон (Университет Париж 1, Пантеон-Сорбонна) [Rouillon, 2014, p. 11].
Иными словами, в настоящее время во Франции сложилась «своя» китайская диаспора. Незначительное в масштабах мировой китайской диаспоры (порядка 50 млн) и значительно уступающее арабо-мусульманской общине Франции китайское сообщество тем не менее образует заметное этническое меньшинство. По некоторым оценкам (сложность состоит в том, что во Франции не допускается этническая статистика), речь может идти о 600-800 тыс. китайцев, обосновавшихся во Франции.
Структура китайской диаспоры разнородная. При сохранении общих этнокультурных характеристик, а также чувства солидарности и в известной мере духа взаимопомощи выделяются несколько общин. В Париже, где вместе с пригородами проживает большинство китайских иммигрантов, эти общины отчетливо различаются территориальным размещением заодно с профессиональной специализацией. Примечательно различие уровня ассимиляции и степени интеграционной мотивации.
Следует обратить внимание прежде всего на локализацию, поскольку именно она выступает первичным атрибутом этнокультурной идентичности. Современные иммигранты из Китая концентрируются преимущественно в центральных городах: Париж и Парижский район, Лион, Марсель. При этом отмечается их компактное проживание в отдельных кварталах.
В образовании так называемых «чайнатаунов» на первый план выходят производственные связи, трудовая кооперация в «этническом бизнесе», а также, разумеется, национальная специфика общественного питания и сферы услуг в целом. Немаловажны и потребности культурной идентификации. Она имеет прежде всего информационное значение: иероглифические вывески при слабом знании французского языка и различии диалектов у выходцев из различных регионов Китая облегчают пространственную ориентацию. А большие красные фонари, узорчатая графика надписей, порталы входов символизируют духовную связь с исторической родиной. Это нечто вроде ее зрительного замещения,
140
своего рода малая родина («lieux d'origine de substitution», по Эм-манюэлю Ма Муну [Ma Mung, 2009]).
В целом в формировании китайской диаспоры во Франции преобладают факторы «притяжения», тогда как само возникновение можно решительно отнести к гуманитарной катастрофе с элементами геноцида. Так, во второй половине 1970-х годов возник «чайнатаун» в 13-м квартале Парижа. Его образовали эмигранты из Индокитая, преимущественно из Южного Вьетнама. Фактором «исхода» для них стали враждебные отношения между Китайской Народной Республикой и Демократической Республикой Вьетнам, распространившей свою власть на южную часть страны (1975), где пребывало китайское меньшинство, а также геноцид, устроенный «красными кхмерами» в Камбодже (1977). Имущество китайцев, а они сосредоточили в своих руках оптовую и частично розничную торговлю, банки и значительную часть промышленного производства на юге Вьетнама, подвергли национализации. А с началом военных действий между КНР и ДРВ (1979) китайское меньшинство представили угрозой национальной безопасности, которое подлежало интернированию. Этот момент и стал кульминацией «исхода» около миллиона людей.
Сотни тысяч семей с детьми попытались добраться морским путем до Гонконга и стран Юго-Восточной Азии, многие стали жертвами пиратов, болезней или стихии (по оценкам ООН, больше 200 тыс.)1. Вслед за демографической катастрофой возник международный гуманитарный кризис: поскольку Индонезия, Малайзия и другие азиатские страны не захотели приютить беженцев, отправив значительную часть назад во Вьетнам, заботу о них взяли на себя страны Запада.
Во Франции crise des boat-peopk2 создал необыкновенную общественно-политическую атмосферу. Общественное мнение, которое преимущественно поддерживало борьбу вьетнамских коммунистов против США и их «сателлитов», дружно выступило в
1 Во Франции, Англии, Австралии, США в память этих жертв были воздвигнуты мемориалы.
2 Boat-people - «люди в лодках», поскольку рыбацкие лодки были распространенным транспортным средством «исхода».
141
поддержку «жертв коммунизма». В этой борьбе объединились левые и правые, социалисты и голлисты. Жан-Поль Сартр и Раймон Арон солидарно призвали президента Валери Жискара д'Эстена открыть границу для беженцев. Пришедший к власти в 1981 г. Франсуа Миттеран довершил дело. При нем иммигранты из Индокитая обрели статус политических беженцев, а затем и гражданство, работу, для них были открыты курсы французского языка.
Предоставлению благоустроенного жилья в столице поспособствовало возведение к этому времени в 13-м округе 30-этажных башен, построенных по инициативе поклонника урбанистического модернизма президента Жоржа Помпиду. Поскольку парижанам эти «небоскребы» не пришлись по вкусу, жилье в них досталось нахлынувшим в страну мигрантам, более 100 тыс. которых разместили буквально в течение нескольких месяцев [ОиЬоигсаи, 2019]. По свидетельствам очевидцев, в том числе россиян, проживавших в 13-м округе1, «чайнатаун» здесь внушает чувство безопасности2, а его китайские обитатели исключительно благожелательны. Специалисты отмечают известную степень ассимилированности, обусловленную, в первую очередь, колониальным прошлым этой общины, а в широком плане - очевидным настроем на интеграцию во французское общество.
Особенности «индокитайской общины» раскрывает широкомасштабное сравнительное исследование различных этнических меньшинств Франции, проведенное сотрудниками Национального института демографических исследований (ШБО) в 2010 г. Наряду с «азиатской»3 диаспорой, которую представляла «индоки-
1 Сошлюсь на впечатления переводчика Юлии Гусевой, которая неоднократно проживала в этом парижском «чайнатауне» (13-й округ).
2 По бытовому критерию, можно ли женщинам выходить на ночную прогулку. Симптоматично и расположение в квартале филиалов крупнейших государственных банков КНР. Наиболее объективный показатель благополучного морального климата - отсутствие тревожной статистики, когда в других районах расположения диаспоры преступность проявляла себя серьезными инцидентами.
3 В наименовании кроется соображение «политкорректности»: поскольку республиканская политическая мораль микширует этноконфессиональные раз-
142
тайская община», среди респондентов выделялись «европейская» (итальянцы, испанцы, португальцы), «магрибинская» и «африканская» (Сахель и Экваториальная Африка) диаспоры.
«Индокитайцы» отличались наименьшей привязанностью к прошлому, минимумом личных связей, материальных интересов, не интересовались они происходящим на «исторической родине». Минимальным среди них было желание покинуть Францию. Большинство прибывших из Вьетнама, Камбоджи, Лаоса, констатируют авторы исследования, продемонстрировали «подлинный разрыв со страной своего происхождения, что вполне объяснимо в силу драматического характера их иммиграции, которая по сути была изгнанием (migrationd'exil)» [Trajectoires et Origines.., 2010, p. 6].
Мало того что «индокитайскую общину» можно назвать «диаспорой-жертвой», важно, что сложилась она в результате двойной трансграничной миграции. Изгнанию этих людей из Вьетнама предшествовало переселение во Вьетнам из Чаошаньско-го района провинции Гуандун в Китае общины «чаошаньцев» (Teochews), говорившей на одноименном южнокитайском диалекте, которое началось еще в XIX в. О мобильности и предприимчивости общины свидетельствует ее предшествовавшее передвижение в самом Китае вследствие перенаселенности провинции Чжэцзян, где жили их предки.
Знанием французского при прибытии они не могли похвастаться, заметно уступая в этом выходцам из различных областей французской колониальной империи в Африке. Однако это не помешало их достижениям в сфере образования: 48% детей иммигрантов из Индокитая получили диплом о высшем образовании, значительно превзойдя соответствующие показатели большинства других иммигрантских общин, включая европейские: алжирская -20%, Марокко-Тунис - 31, Сахель - 25, Экваториальная Африка -41, Португалия - 28, Испания-Италия - 26%. Превзошли они своими достижениями и коренное население - 34% [Pérez, 2019].
личия, географическая демаркация представляется предпочтительной. Можно, конечно, допустить, что вместе с китайцами иммигрировали вьетнамцы и камбоджийцы.
143
«Индокитайская община», по сообщению министерства внутренних дел, насчитывает 145 тыс. человек, учитывая тех, кого Франция только официально приняла в 1975-1987 гг. С добавлением иммигрировавших вне этого канала приема численность «индокитайцев» оценивается в 200 тыс. человек. По этому показателю их явно превосходят иммигранты из Южного Китая, в первооснове уроженцы уезда Вэньчжоу провинции Чжэцзян. Их, по оценкам, в 2010 г. было 350 тыс. человек. И по контрасту с «индо-китайцами» община «вэньчжоусцев» продолжает расти.
В отличие от «индокитайской общины», в формировании «вэньчжоуской общины», говоря языком социологии, преобладало «притяжение» к стране, где они обосновались. Другое принципиальное, связанное с первым отличие - «вэньчжоусцы» остаются тесно связанными экономически и демографически (матримониальными отношениями и родственными узами) с родиной предков.
Люди из Вэньчжоу известны в Китае своей предприимчивостью и деловой хваткой, за что их в просторечии именуют «китайскими евреями». Бросается в глаза их мобильность. В поисках места для своей предпринимательской деятельности они мигрируют в Западную Европу (Италия, Франция, Венгрия), да и в самом Китае заняты аналогичными поисками. Очевидна их склонность образовывать земляческие поселения, даже в современном Пекине они создали нечто вроде своей «деревни». Во Франции они стали селиться еще в межвоенный период. А с началом рыночного преобразования экономики и открытия границ КНР для эмиграции число «вэньчжоусцев» во Франции быстро увеличивалось [Pieke, Mallee, 2013].
«Вэньчжоуская община» рассредоточена в пределах Парижского региона, а также обосновалась в других городах Франции, особенно в Марселе и Лионе. В Париже ее представители проживают в разных районах, из которых выделяется центральный -Temple / Arts-et-Metiers в историческом квартале, носящем название Марэ (3-й округ), где китайские ремесленники заместили еврейскую общину, прославившуюся кожевенным промыслом. А наиболее известен присутствием «вэньчжоуской общины» квартал Бельвиль на северо-востоке Парижа (19-й округ), ставший сре-
144
доточием китайского кулинарного бизнеса. Детище предприимчивости и изобретательности рестораторов из Поднебесной - своего рода бренд «китайский ресторан» существует здесь под различными вывесками и в различных стилях («китайский» или «японский», «азиатский» или «европейский»).
Недавно Бельвиль был провозглашен еще одним «чайнатау-ном» в Париже, по этому случаю были сооружены символические «ворота» в квартал. На торжестве присутствовали официальные парижские власти, включая мэра города. Между тем «вэньчжоус-цы» в меньшей степени ассимилировались во Франции, чем «ин-докитайцы». Особенно это касается старшего поколения, которое почти не знает французского языка. Впрочем, в последнее время его представители стали предпринимать некоторые усилия в изучении французского языка. И это можно считать знаменательным фактом, указывающим на пробуждение интеграционной ориентации.
«Вэньчжоускую» и «чаошаньскую» общины, ставшие генетической основой «индокитайской» общины, объединяют происхождение из Южного Китая, родственные наречия и сложившаяся исстари мобильность. Знаменательна также традиционная предприимчивость их представителей со склонностью к коммерции.
Самая молодая китайская община во Франции «дунбэйская» заметно отличается от упомянутых. Собственно, общиной выходцы из одноименного региона (в переводе Северо-Восток, бывшая Маньчжурия) сделались в процессе миграции. Эти пограничные с Россией провинции - Цзилинь, Ляонин, Хэйлунцзян, которые японцы во времена Маньчжоу-го сделали средоточием горнометаллургической промышленности, стали затем при поддержке Советского Союза базой индустриализации и основой военно-промышленного комплекса КНР. Еще в 1990-е годы больше 90% работников здесь были заняты в общественном производстве, главным образом на госпредприятиях. По ходу рыночных реформ регион погружался в депрессию из-за массовых увольнений на предприятиях, оказавшихся нерентабельными в условиях глобализации. В провинции Ляонин из 7 млн занятых (1995) к 2011 г.
145
осталось 3 млн [Biao Xiang, 2019, p. 134], и угроза дальнейших сокращений сохраняется.
«Дунбэйская община» еще сравнительно немногочисленна (15 тыс., по оценкам 2010 г.). Из региона приезжают люди постарше и индивидуально, так как в регионе (в отличие от Южного Китая) отсутствует устоявшаяся традиция миграции. Они отличаются более высоким уровнем образования, чем «вэньчжоусцы», однако из-за того, что последние успели занять во Франции солидные экономические позиции, «дунбэйцы» оказываются нередко в серьезной материальной зависимости от них. Это «трудовая диаспора»1, что особенно характеризует положение женщин, которые решительно преобладают в иммиграции из региона. Если в «вэньчжоуской общине» небольшое преобладание мужчин (54:46), в «дунбэйской» соотношение составляет 71:29 в пользу женщин [Le Bail, 2017].
Выразительный материал для сравнения двух общин дает выборочное исследование Карин Герасимоф-Пина 440 китаянок, поселившихся во Франции [Guerassimoff-Pina, 2009]. Женщины, приехавшие из Дунбэя, не очень молоды, обычно разведенные, оставившие на родине детей. Из Вэньчжоу приезжают девушки, рассчитывающие по прибытии во Францию вступить в брак с соотечественниками. Они хорошо осведомлены о том, что их ожидает, поскольку трансграничные связи в этом случае опираются на земляческие и родственные отношения, и порой девушки с детства знают, что отправятся во Францию. Из Дунбэя женщины тоже приезжают с намерением устроить личную жизнь, но первая их задача поддержать родителей и детей, оставшихся в Китае. Шансов на успех у них гораздо меньше (исследование Герасимоф-Пина дополняют рассказы самих женщин в документальной композиции «Китайцы в Обервилье» [«Les Chinois à Aubervilliers».., 2018]). Обычно у них не хватает средств для миграции, поэтому они обращаются к посредникам, что порой означает использование неле-
1 Исходя из типологии Р. Коэна (британский социолог, профессор Университета Уорвик), современная иммиграция китайцев во Франции выступает в качестве «диаспоры-жертвы» - «индокитайцы», «торговой» диаспоры - «вэньчжоусцы», «трудовой» - выходцы из Дунбэя [Кондратьева, 2010].
146
гальных каналов, которыми заправляют криминальные структуры вроде «Голов дракона» (Têtes de Serpent).
Что же побуждает женщин к рискованному предприятию? Стандартная ситуация соотношения факторов «выталкивания» и «притяжения». Во время сокращения госсектора в 1990-х годах в Китае увольняли в первую очередь женщин. В то же время согласно распространенному в этой среде представлению, женщинам легче найти работу на европейском рынке труда из-за преобладания запроса на «женские профессии». Обычным занятием иммигрировавших женщин становится работа нянями и прислугой в китайских семьях. В других случаях - это уборка квартир. Сравнительно небольшая группа приходит в секс-индустрию, однако именно этот аспект дунбэйской иммиграции привлек внимание французской прессы, ибо иммигрантки из региона составляют основу (70%) китайской проституции в Париже. Сколь бы они ни были малочисленны, их появление, пишет Элен Ле Байль, заметили, к тому же не только в китайских кварталах, преимущественно в Бельвиле, а также в «треугольнике Шуази» [Le Bail, 2017].
Эти китаянки, по Ле Байль, разрушают стереотипы жертв принуждения и эксплуатации. В их решении выйти на панель может присутствовать драматический опыт физического насилия, но по сути это вполне прагматический выбор занятия, которое позволяет им быстрее расквитаться с долгами и накопить средства. А кроме того, имеет значение для этой категории женщин, что они обретают большую независимость в распоряжении собой и своим временем, чем домашняя прислуга [ibid.]. Их характеризует чувство собственного достоинства, они активно протестуют против полицейских преследований, создают ассоциации феминистского характера (с колоритным названием «Стальные розы»), стремятся найти контакт с местным населением, в том числе организуя такие «экзотические» мероприятия с очевидным символическим подтекстом (выметаем вашу грязь), как периодическая уборка улиц.
Что отличает китайскую диаспору в целом от других этнических меньшинств во Франции? Прежде всего, разумеется, то, что за этим меньшинством стоит бурно развивающаяся вторая экономика
147
мира. Внешнеэкономический фактор имеет для китайской диаспоры двоякие последствия. Становясь посредником в крупномасштабной экспортно-импортной торговле между двумя странами, она наращивает собственный экономический потенциал, обеспечивая занятость и материальное благополучие своих членов.
Но есть и другая сторона. О том, как страх перед могуществом Китая распространяется на восприятие китайской диаспоры, выразительно свидетельствуют наблюдения и опросы, проведенные Н.Ю. Лапиной во Франции в 2008-2011 гг. [Лапина, 2012]. Симптоматичен вопрос, каким задается журнал Стратегического исследовательского центра Военно-морских сил Франции: «В какой мере влияние китайской диаспоры, если оно все-таки имеет место, используется Китаем для укрепления своего могущества?» [Rouillon, 2014, p. 5]. И ответ оказывается простым и сложным одновременно. Характеризуя «каналы влияния», автор статьи рассматривает многообразные формы сотрудничества двух стран, показывая, что любые из них - от инвестиций до Институтов Конфуция - можно оценивать как ресурс «китайского влияния».
«Институты Конфуция, размещенные за рубежом, - пишет Полин Руийон (Университет Париж 1, Пантеон-Сорбонна), - были созданы с целью распространения тысячелетней культуры Китая, они должны были продвигать изучение китайского языка (mandarin) и пробудить интерес у западных людей к китайской кулинарии, к традиционным китайским практикам - медицине, гимнастическим упражнениям и военным искусствам, а также к каллиграфии» [Rouillon, 2014, p. 13]. Из этой объективной характеристики французского китаиста очевидно, что недоброжелатели могли считать Институты Конфуция, созданные кстати по образцу Институтов Гёте (ФРГ), инструментами китайского влияния, его «мягкой силой».
Китайские инвестиции тоже можно считать «каналами влияния». Они растут, экспорт из Китая расширяется, чему способствует существование диаспоры, однако встречное движение тоже усиливается. Французские инвестиции в китайскую экономику значительно превышают китайские инвестиции, охватывая такие стратегические для Франции области, как атомная про-
148
мышленность, авто- и авиастроение. Сотни специалистов заняты в работе над совместными проектами. В последнее время они сконцентрировались на аэрокосмических, экологических и эпидемиологических исследованиях. В 2017 г. были созданы Институт Пас-тера в Шанхае и знаменитая лаборатория Р4 в Ухани. В условиях торговой войны, развязанной президентом Дональдом Трампом против Китая, отчетливо звучит голос деловых кругов Франции, призывающих воспользоваться ситуацией для расширения французского экспорта и инвестиций в китайскую экономику: «Подозрительность во Франции в отношении Китая контрпродуктивна. Возможна другая стратегия - осторожная, но открытая» [Azoulay, 2019].
Оборотной стороной развития экономических и культурных связей с Китаем, как видим, является подозрительность в отношении китайской диаспоры. И то и другое влияет на ее самосознание, и все же оно формируется по своим законам, отличаясь и от восприятия Китаем «своей» эмиграции, и от толкования последней в стране, где она обосновалась.
Есть точка зрения, что основой идентичности для людей диаспоры служит ощущение связи с «исторической родиной», даже если такая связь, да и сама прародина - плод воображения. В качестве обобщения этот вывод страдает очевидным схематизмом и односторонностью. Более корректна позиция Ван Симэн, которая на основе своей психотерапевтической практики установила в нервных расстройствах коллизию между стремлением сохранить связь с родиной предков и необходимостью «найти свое место во французском национальном пространстве» [цит. по: Boda, 2018]. Впрочем, и такая более взвешенная позиция, несомненно, требует уточняющей дифференциации. У «индокитайской общины», как выразился один из аналитиков, «нет пути назад» [Woitier, 2010], нет и связи со страной, откуда они были изгнаны. Напротив, у «вэньчжоуской общины» такие связи носят интенсивный характер. Однако в основном, что касается экономики, - это связи деловых партнеров. Гораздо более значима, в смысле общей идентичности, культурная аффилиация людей диаспоры. Она оказывается весьма своеобразной.
149
Если в Китае зарубежную диаспору считают хуацяо, «зарубежными китайцами», то сами они называют себя танжэнь, «тан-скими людьми», иными словами, наследниками династии Тан (618-907), тем самым подчеркивая свою генетическую связь с историческим Китаем. К тому же этноним - принадлежность к хань замещается здесь принадлежностью к территории, той, что входила в империю Тан. И это тоже значимо, поскольку диаспору формировали преимущественно иммигранты из Южного Китая с его этнолингвистическим многообразием. Наконец, правление Тан в исторической традиции - время наивысшего расцвета китайской культуры. Если люди диаспоры называют свои кварталы «улицами людей Тан» (Тап^щие), а не «чайнатаунами», то это подчеркивает их культурно-историческую идентичность. Похоже, вопреки понятиям людей в Пекине и распространенным представлениям в Париже (и не только!) диаспора не чувствует себя продолжением Китайской Народной Республики, а люди диаспоры в своем самосознании не зацикливаются на лояльности современному китайскому государству.
Зато определенно в китайских диаспорах по всему миру ощущается причастность к древней культуре, что и проявляется, в частности, в сохранении традиционных ритуалов, самым известным из которых предстает празднование наступления Нового года. Знаменуемое треском петард, отгоняющим по преданию злых духов, и переходящее в театрализованные представления, оно привлекает в Бельвиль и 13-й округ многочисленных парижан и туристов, сделавшись общегородским праздником. Заметим, что в последние годы китайский Новый год вышел за пределы кварталов и широко отмечался на Елисейских полях.
Сохраняются принципы конфуцианской морали в виде почитания старших членов семьи и чувства семейного долга, важности домашнего очага. Обряды бракосочетания носят характер массового действа и приурочиваются по традиции к осени - времени окончания сельскохозяйственного цикла. Парижане могут видеть эти ритуально-театрализованные представления с торжественным шествием десятков брачующихся пар в центральном парке Монсо.
150
Видимые проявления культурной идентичности обозначают глубинные этнокультурные характеристики. По мнению различных аналитиков и наблюдателей, именно последние обеспечивают успешную приживаемость китайцев в чужой стране. Характерны наблюдения и оценки Поля Жориона (бельгийский антрополог и эссеист), ведущего популярный блог: «Интеграция китайцев происходит довольно гармонично», притом что они «импортируют свой образ жизни, свою кухню и ее ингредиенты, свои привычки» и продолжают общаться на своем языке [Jorion, 2016].
Объясняя сравнительную простоту адаптации китайской диаспоры «к ценностям, принятым в качестве универсальных», т.е. существующим во французском обществе, Жорион указывает на слабую религиозность китайской культуры: «Никаких запретов, никаких табу, возведенных в абсолютную норму1, нет религии Откровения», с божествами можно договориться, они «удобны для домашнего обихода» [ibid.]. «У китайцев тоже сильная этническая и культурная идентичность, но они не навязывают ее», - пишет в комментариях к статье Жориона пользователь Germanicus, сопоставляя китайскую диаспору с арабо-мусульманской. Ему вторит комментатор Rocaube: у китайцев нет «этнических или религиозных претензий».
Rocaube проводит развернутое сопоставление: «Китайская иммиграция не обращена в прошлое. В университетах много прилежных студентов, коммерция процветает, традиция живет». «Это коммюнотаризм, но он успешен (ce communautarisme fonctionne bien)». Китайцев, признает Rocaube, сложно понять, их культура настолько своеобразна, что культурные связи в отличие от подобных случаев, как правило, не приводят к «смешению» (un métissage). Однако «такое непонимание не вызывает конфликтов, оно позволяет жить вместе благодаря простоте повседневных контактов». Здесь трудовые отношения - «основной фактор интеграции» [ibid].
«Проблема арабов, в частности, в том, - пишет Germanicus, -что они чувствуют себя выше европейцев в культурном и особенно
1 Намек на пищевые запреты в исламе, христианстве, иудаизме.
151
религиозном отношении, а в социальной области очень часто оказываются приниженными». Напротив, китайцы добиваются повышения своего социального статуса в материальной сфере: «...ведут себя сдержанно (la discrétion); они - работяги, их цель прежде всего материальное преуспевание» [Jorion, 2016].
Трудолюбие и перфекционизм - общее место в характеристике диаспоры. Жoрион считает, что именно эти качества позволяют ее представителям добиваться заметных успехов в рамках французской системы образования и дают им возможность занять социальные позиции, требующие высокой квалификации. А вместе с этим «уже во втором поколении успешно интегрироваться во французском обществе» [ibid].
Сравнительная успешность китайской диаспоры подчеркивается распространяющимся в последнее время во французской специальной литературе концептом «образцового меньшинства» -(model minority). Заимствованное из английского языка, это понятие подразумевает этническое меньшинство, «испытавшее предрассудки и дискриминацию», которое в результате добилось преуспевания «без насилия или конфронтации с белыми» [What is the «model.»]. Возникновение концепта спровоцировало многочисленные и разнообразные попытки объяснения. Выделяют личностные качества китайцев: трудолюбие, мудрость, бережливость, способность быстро обучаться, предпринимательские способности, а также семейную форму бизнеса; сеть неформальных связей, позволяющих членам диаспоры обмениваться деловой информацией, заключать сделки и «строить бизнес на доверии в обход громоздких и не всегда надежных формальных процедур» [Ларин, 2013, с. 198]. Семейные, клановые, земляческие связи, переплетенные с деловыми отношениями, пишет А.Г. Ларин (Институт Дальнего Востока РАН), действительно сплачивают китайские общины и облегчают им выход на внутренние и международные рынки. Однако представление о «мировой бамбуковой сети», которая функционирует как единый организм, как «глобальная империя китайцев», российский китаист считает заметно преувеличенным. «Есть осознание принадлежности к великой конфуцианской куль-
152
туре, которое придает китайцам ощущение единства, чувство гордости за свою нацию и уверенность в себе» [Ларин, 2013, с. 198].
Китайская диаспора во Франции в целом страдает от тех же сложностей интеграции, что и другие меньшинства. В бытовом плане речь идет об отношениях с местными жителями. Обитателей французской столицы крайне раздражают шум, интенсивный трафик, обилие магазинов и заведений общепита с соответствующими запахами, мусор, проституция, которые сопровождают китайское «вторжение» в их кварталы. А жители пригородов, ставших центрами оптовой торговли (вроде Обервилье), жалуются на запаркованность улиц грузовым транспортом [ChuangYa-Han, Tremon, 2013].
Специфические проблемы возникают в отношениях диаспоры с полицией. Прежде всего это проблемы легализации своего пребывания в стране. В 1997 г. китайцы участвовали в манифестациях тех, кто добивался разрешения на проживание (по-французски это sans-papiers - «люди без документов»). В 2007 г. последовали новые протесты и манифестации после самоубийства работницы нелегальной мастерской, выбросившейся из окна в страхе перед полицейской облавой. В 2017 г. жесткими столкновениями с полицией завершилась манифестация протеста из-за убийства полицейскими в 19-м округе 56-летнего отца семейства.
В то же время главный лозунг последних китайских манифестаций - это «безопасность для всех» («Séeurité pour tous»), и обеспечить свою безопасность они требуют от полиции. У полиции и шире - у французских властей - отношение к китайской диаспоре тоже двойственное. С одной стороны, в диаспоре немало нелегалов и вообще лиц, имеющих проблемы с французским законом (представители теневого бизнеса, уклоняющиеся от уплаты налогов). С другой - по большому счету «с ними нет проблем», на языке властей.
«Беспроблемность» китайцев выявляется, понятно, в сравнительном плане, в соотнесении с самой многочисленной во Франции магрибинской диаспорой, равно как и с выходцами из Тропической Африки. И дело далеко не только в соблюдении общественного порядка, чем любят спекулировать в политических
153
целях ультраправые, противопоставляя «честных трудяг» китайцев «хулиганью из арабо-африканских общин» [Pérez, 2019]. Подчеркивание адаптируемости, успешности, трудолюбия китайцев проводится у французских авторов в противопоставлении выходцам с Африканского континента. И это вполне логично как в понимании перспектив интеграции конкретно китайской диаспоры, так и в оценке перспектив общенациональной интеграции.
Успешность китайцев оборачивается специфическим видом ненависти к ним, которая именуется в социальной психологии «ресентимент»1 (к сожалению, это понятие не имеет адекватного русского перевода). Анализируя антикитайские настроения, исследователи [Pérez, 2019] проницательно вспомнили об антисемитизме, пышно процветавшем в традиционных слоях и традиционалистских кругах французского общества в период Третьей республики [Гордон, 2013, с. 158-167]. Успешность китайцев с завистью воспринимается в застойных сообществах, уровень жизни которых пребывает в стагнации, а социальное бытие членов деградирует на фоне происходящих глобальных сдвигов.
Подобные чувства испытывают не только люди с Африканского континента, но и представители мелкого и среднего бизнеса «коренного» населения. Замечая, как китайцы скупают недвижимость в пригородах (в частности, в том же Обервилье), они поднимают крик, что те «скупят весь Париж» [Chuang Ya-Han, Tremon, 2013].
Такая «болезнь красных глаз», как ее называют в Китае, усугубляется особенностями современной социальной политики западных стран. Способы, которыми достигаются успехи китайской диаспоры, имея в виду настойчивость в труде и учебе, с явным предубеждением расцениваются людьми, привыкшими пользоваться многочисленными социальными благами. Тем, кто праздное времяпрепровождение считает чуть ли не священным «правом человека», сложно понять людей, способных трудиться без выход-
1 От французского ressentiment - «затаенное чувство обиды, досады, вражды, злопамятство». Цит. по: Французско-русский словарь А.П. Редкина. -СПб.: Общественная польза, 1906. 154
ных, игнорируя многочасовое пребывание в кафе и всевозможные развлечения.
Участившиеся в этом контексте хулиганские акции побудили французских китайцев к сплочению и политической мобилизации. На локальном уровне они занялись самообороной. Занялись по-китайски - дисциплинированно и организованно: вечернее патрулирование опасных мест, налаживание системы тревожного оповещения, курсы безопасности и самозащиты. А наиболее заметным проявлением «китайского отпора» криминалитету сделались массовые выступления. В настоящее время китайская диаспора, которую французские СМИ называли «невидимым меньшинством», вышла из тени общественной жизни, явив себя фактором муниципальной, городской и, в известной степени, национальной политики. Одновременно с внутренней консолидацией происходила политизация китайских общин, которая нашла выражение в их интеграции в политическую традицию Франции. И такая политическая интеграция выглядит тоже достаточно своеобразной. Интересны размышления активиста Ассоциации молодых китайцев Франции (Association des jeunes chinois de France - AJCF). Созданная в 2009 г. в «вэньчжоуской общине»» ассоциация проявила себя в ходе протестов после убийства портного-китайца бандой подростков в Обервилье. Вопреки несогласию старейшин общины молодежь увлекла народ на площадь Республики. Получилась, как с гордостью заявляет активист, манифестация «по-французски». Ему импонирует французский культ революционности, контрастирующий с китайской ментальностью подчинения порядку. Однако он считает, что такая революционность уже перешла в национальную болезнь, имея в виду «желтые жилеты». «Как француз», он понимает озабоченность участников протестов своим материальным положением. Но готовность сместить правительство ради лишнего выходного или возможности ежедневно посещать кафе его изумляет. Презирает китайская молодежь и зависимость от государственных субсидий: «Мы привыкли сами о себе заботиться и работать без всяких выходных, чтобы обеспечить свой социальный статус» [Tash Aw, 2019].
155
Именно «вэньчжоусцы» стали основной силой движения за признание прав диаспоры. Инициаторы этих выступлений - решительные сторонники социальной и культурной интеграции диаспоры во французское общество. Как формулируется в документах упомянутой ассоциации, ее задача состоит в том, чтобы быть услышанными, чтобы защитить образ китайского меньшинства и его положение во французском обществе. А в конечном счете доказать, что «богатство культуры сможет стать силой Франции, а не источником озабоченности и тревоги» [Boda, 2018].
Литература
Гордон А.В. Историческая традиция Франции. - М.: Контент-пресс, 2013. - 368 с.
Каганский В.Л. Россия - Франция // Русский журнал (РЖ). - 2004. -27.12. - Режим доступа: http:IIold.russ.ru/cultureI20041227_kag.htmI (Дата обращения - 07.01.2021).
Кондратьева Т. С. Диаспоры в современном мире: Эволюция явления и понятия II Перспективы - Фонд исторической перспективы. - 2010. -Режим доступа: http:IIwww.perspektivy.info/srez/etnosIdiaspory_v_sovre mennom_mire_evolucija_javlenija_i_ponatija_2010-02-27.htm (Дата обращения - 07.01.2021).
Лапина Н.Ю. Образ России во Франции в начале XXI века : Взгляд социолога II Образ современной России во Франции : Опыт междисциплинарного анализа / Отв. ред. Н.Ю. Лапина. - М.: ИНИОН РАН, 2012. -С. 99-193.
Ларин А.Г. Усиление Китая и возвышение мировой китайской диаспоры II Китай в мировой и региональной политике. История и современность. - М.: ИДВ РАН, 2013. - Вып. XVIII. - С. 193-222.
Филиппова Е. Рецензия // dissers.ru. - 2011. - Рец. на кн. : Деминце-ва Е. Быть арабом во Франции. - М.: Новое литературное обозрение, 2008. -192 с. - Режим доступа: http:IIdissers.ru/1I2977-1-111-elena-filippova-eka terina-deminceva-bit-arabom-francii-m-novoe-literaturnoe-obozrenie-2008.php (Дата обращения - 07.01.2021).
Чертина З.С. Китайцы в США. «Образцовое меньшинство» : Миф или реальность // Новая и новейшая история. - 2020. - № 5. - С. 189-203.
Аzoulay S. Opinion : Pour un changement de position vis-à-vis de la Chine 11 Les Echos. - 2019. - 24.03. - Mode of access: https: //www. lesechos.fr/idees-debats/cercle/opinion-pour-un-changement-de-position-vis-a-vis-de-la-chine-1003187 (Date of acces - 07.01.2021).
156
Biao Xiang. Le migrant en devenir : Transformation sociale, émigration de travail et gouvernance dans le nord-est de la Chine // Monde commun. -2019. - N 2(3). - Р. 126-145.
Boda Ch. Devenir Chinois de France : Identité et appartenances chez les migrants chinois // Métropolitiques. - 2018. - 10.12. - [Rev. op.] : Simeng Wang. Illusions et souffrances. Les migrants chinois à Paris. - Paris : Éd. Rue d'Ulm, 2017. - 220 p. - Mode of access: https://metropolitiques.eu/ IMG/pdf/pdf_met_boda.pdf (Date of access - 07.01.2021).
«Les Chinois à Aubervilliers», une «pièce d'actualité» du Théâtre de la Commune // France 24. - 2018. - 18.01. - Mode of access: https://www. france24.com/fr/20180118-chinois-a-aubervilliers-une-piece-dactualite-theatre-commune (Date of access - 07.01.2021).
Les Chinois en France. - Paris, 2014. - Les cahiers du CHATEFP : N 18. -83 p. - Mode of access: https://travail-emploi.gouv.fr/IMG/pdf/ Cahier_18.pdf (Date of access - 07.01.2021).
Chou R.S., Feagin J.R. Myth of the model minority : Asian Americans facing racism. - 2-nd ed. - London : Routledge, 2015. - 274 p.
Chuang Ya-Han, Tremon A.-C. Problematizing Chinatowns : Conflits and narratives surrounding Chinese quarters in and out of Paris // Chinatowns around the World: Gilded Ghetto, Ethnopolis, and Cultural Diaspora / B.P. Wong, T. Chee-Beng (eds.). - Leiden: Brill, 2013. - Р. 187-214.
Duhourcau G. Pourquoi la communauté chinoise s'est-elle implantée dans le 13-ème аrrondissement de Paris? // Europe 1. - 2019. - 05.02. - Mode of access: https://www.europe1.fr/societe/pourquoi-la-communaute-chinoi se-sest-elle-implantee-dans-le-13eme-arrondissement-de-paris-3852161 (Date of access - 07.01.2021).
Guérassimoff-Pina C. Migrantes, femmes, mères chinoises: Des «nouveaux» oiseaux de passage en Europe? // Espace, populations, sociétés. - 2009. - N 3. - P. 471-484. - Mode of access: https://www.researchgate.net/ publica-
tion/311634060_Migrantes_femmes_meres_chinoises_Des_nouveaux_oiseaux_ de_passage_en_Europe (Date of access - 07.01.2021).
Но K.K. Les millennials ont bousculé le mythe de la minorité modèle // Refinery 29. - 2019. - 20.08. - Mode of access: https://www.refinery29.com/fr-fr/mythe-minorite-modele-millennials (Date of access - 07.01.2021).
Jorion Р. De l'intégration: des Chinois de France, par DD et DH // Blog de Paul Jorion. - 2016. - 04.10. - Mode of access: https://www.pauljori on.com/blog/2016/10/04/de-lintegration-les-chinois-de-france-par-dd-et-dh/ (Date of access - 07.01.2021).
157
Le Bail H. Les trottoirs de Belleville : Les travailleuses du sexe chinoises entre répression et revendication // La vie des idées. - 2017. - 30.05. - Mode of access: https://laviedesidees.fr/Les-trottoirs-de-Belleville.html (Date of access -07.01.2021).
Live Yi-Sion. Les Chinois de Paris dépuis le debut de siècle. Présence urbaine et activités économiques // Revue européene des migrations internationales. - Paris, 1992. - Vol. 8, N 3. - P. 155-173.
Li Zhipeng. La diaspora Wenzhou en France et ses relations avec la Chine. Thèse pour l'obtention du doctorat en géographie. - Poitiers : Université de Poitiers, 2017. - 376 p. - Mode of access: https://hal.archives-ouvertes.fr/tel-01819716/document (Date of access - 07.01.2021).
Ma Mung E. Diaspora et migrations chinoises // L'enjeu mondial. Les migrations / Ch. Jaffrelot (éd.). - Paris : Presses de Sciences Po, 2009. - P. 235244.
Noiriel G. Le creuset français : Histoire de l'immigration (XIXe - XXe siècles). - Paris : Seuil, 1988. - 438 p.
Nora P. Les avatars de l'identité française // Débat. - Paris, 2010. -N 2(159). - P. 4-20.
Pérez A. Asiatiques de France : La «race» invisible ? // Les Possibles. -2019. - N 21. - Mode of access: https://france.attac.org/nos-publications/les-possibles/numero-21-ete-2019/dossier-le-racisme/article/asiatiques-de-france-la-race-invisible (Date of access - 07.01.2021).
Pieke F.N., Mallee H. Zhejiang Migrants in Europe and China. Part 2 // Internal and international migration: Chinese Perspectives. - London: Routledge, 2013. - P. 157-294.
Rouillon P. La Chine d'outre-mer : Une diaspora d'influence? // Cargo Marine. - Paris : Centre d'etudes strategiques de la marine, 2014. - N 4. - P. 526.
Sarkozy N. La République, les religions, l'espérance. - Paris : Ed. du Cerf, 2004. - 172 p.
Stora B. La guerre des mémoires. - Paris : Ed. de l'Aube, 2007. - 107 p.
Tash Aw. Coming out of the shadows: What it means to being French and Chinese / / The Guardian. - 2019. - 26.11. - Mode of access: https://www. theguardian.com/world/2019/nov/26/what-you-hear-about-chinese-people-in-france-feeling-scared-its-true (Date of access - 07.01.2021).
Trajectoires et Origines : Enquête sur la diversité des populations en France / C. Beauchemin, Ch. Hamel, P. Simon (Coordinateurs). - Paris : INED ; INSEE, 2010. - Document de travail N 168. - 156 p. - Mode of access: https://www.lefigaro.fr/assets/pdf/ined.pdf (Date of access - 07.01.2021).
158
Tribalat M. Controverse sur les migrations : A propos des ouvrages «Exceptional people» et «Immigrant nations» // Futuribles. - Paris, 2012. - N 386. - P. 23-32.
Wang S. La diaspora chinoise en mutations: Histoire, influences et étude du cas en France. Conférence, le 15 novembre 2018 // Institut catholique de Paris. - 2019. - Mode of access: https://geopolri.hypotheses.org/827 (Date of access - 07.01.2021).
What is the «model minority», and why might the term be harmful for Asian Americans? // Quizlet. - Mode of access: https://quizlet.com/ 23259850/what-is-the-model-minority-and-why-might-the-term-be-harmful-for-asian-americans-flash-cards/ (Date of access - 07.01.2021).
Woitier Ch. Les Chinois de Belleville se disent victimes de «fantasmes» // Le Monde. - 2010. - 22.06.
DOI : 10.31249/ape/2021.03.06 Gordon A.V.1, 2021
Chinese communities of Paris: Integration, preserving identity
Abstract. The article examines specifics of integration of the Chinese diaspora into French society. The author identifies several Chinese communities, differing by the place of origin, such as «Indo-Chinese community » (from Southern Vietnam), «Wenzhou» (county in Zhejiang province), «Dongbei» (from the region of the same name of the PRC). The study reveals the influence of «push» («exodus» from Vietnam) and «pull» to the country of immigration («Wenzhou» and «Dongbei» communities) factors. The paper investigates social heterogeneity of the diaspora, from the «artisan proletariat» and small merchants to wholesalers and financiers. The author analyzes common features originating in cultural identity. The importance of ethno-cultural characteristics in the integration of the Chinese and their success (as a «model minority») is emphasized. The paper discusses the nature of anti-Chinese sentiments in French society (ressentiment). Using the case study of the Chinese diaspora, the author raises the question of the possibility of multicultural integration in contemporary France.
1 Gordon Alexander Vladimirovich - principal researcher, INION RAS, doctor of historical sciences (Sc.D. in history) (gordon_aleksandr@mail.ru).
159
Keywords: diaspora, Chinese in Paris, integration, multiculturalism, identity, model minority, ressentiment.
References
Azoulay S. (2019). Opinion : Pour un changement de position vis-à-vis de la Chine // Les Echos. - 24.03. - Mode of access: https://www. lesechos.fr/idees-debats/cercle/opinion-pour-un-changement-de-position-vis-a-vis-de-la-chine-1003187 (Date of access - 07.01.2021).
Biao Xiang. (2019). Le migrant en devenir : Transformation sociale, émigration de travail et gouvernance dans le nord-est de la Chine // Monde commun. - N 2(3). - P. 126-145.
Boda Ch. (2018). Devenir Chinois de France : Identité et appartenances chez les migrants chinois // Métropolitiques. - 10.12. - [Rev. op.] : Simeng Wang. Illusions et souffrances. Les migrants chinois à Paris. - Paris : Éd. Rue d'Ulm, 2017. - 220 p. - Mode of access : https://metropolitiques.eu/IMG/ pdf/ pdf_met_boda.pdf (Date of access - 07.01.2021).
Chertina Z.S. (2020). Chinese in the USA. «Exemplary minority» : Myth or reality [Kitaitsy v SShA. «Obraztsovoe men'shinstvo» : Mif ili real'nost'] // Modern and early modern history. - N 5. - P. 189-203.
«Les Chinois à Aubervilliers», une «pièce d'actualité» du Théâtre de la Commune. (2018) // France 24. - 18.01. - Mode of access: https://www. france24.com/fr/20180118-chinois-a-aubervilliers-une-piece-dactualite-theatre-commune (Date of access - 07.01.2021).
Les Chinois en France. (2014). - Paris. - Les cahiers du CHATEFP : N 18. -83 p. - Mode of access: https://travail-emploi.gouv.fr/IMG/pdf/Cahier_18. pdf (Date of access - 07.01.2021).
Chou R.S., Feagin J.R. (2015). Myth of the model minority: Asian Americans facing racism. - 2-nd ed. - London : Routledge. - 274 p.
Chuang Ya-Han, Tremon A.-C. (2013). Problematizing Chinatowns : Conflits and narratives surrounding Chinese quarters in and out of Paris // Chinatowns around the World: Gilded Ghetto, Ethnopolis, and Cultural Diaspora / B.P. Wong, T. Chee-Beng (eds.). - Leiden: Brill. - P. 187-214.
Duhourcau G. (2019). Pourquoi la communauté chinoise s'est-elle implantée dans le 13-ème arrondissement de Paris? // Europe 1. - 05.02. - Mode of access: https://www.europe1.fr/societe/pourquoi-la-communaute-chinoise-sest-elle-implantee-dans-le-13eme-arrondissement-de-paris-3852161 (Date of access - 07.01.2021).
Filippova E. (2011). Review [Retsenziya] // dissers.ru. - [Rev. op.] : Demintseva E. Being an Arab in France [Byt' arabom vo Frantsii]. - Moscow : New literary review, 2008. - 192 p. - Mode of access: http://dissers.ru/1/2977-
160
1-111-elena-filippova-ekaterina-deminceva-bit-arabom-francii-m-novoe-literatu rnoe-obozrenie-2008.php (Date of access - 07.01.2021).
Gordon A.V. (2013). Historical tradition of France [Istoricheskaya tradit-siya Frantsii]. - Moscow : Kontent-press. - 368 p.
Guérassimoff-Pina C. (2009). Migrantes, femmes, mères chinoises: Des «nouveaux» oiseaux de passage en Europe? // Espace, populations, sociétés. -N 3. - P. 471-484. - Mode of access: https://www.researchgate.net/publi cation/311634060_Migrantes_femmes_meres_chinoises_Des_nouveaux_oiseau x_de_passage_en_Europe (Date of access - 07.01.2021).
Но K.K. (2019). Les millennials ont bousculé le mythe de la minorité modèle / / Refinery 29. - 20.08. - Mode of access: https://www.refinery29.com/ fr-fr/mythe-minorite-modele-millennials (Date of access - 07.01.2021).
Jorion Р. (2016). De l'intégration: des Chinois de France, par DD et DH // Blog de Paul Jorion. - 04.10. - Mode of access: https://www.pauljorion. com/blog/2016/10/04/de-lintegration-les-chinois-de-france-par-dd-et-dh/ (Date of access - 07.01.2021).
Kaganskii V.L. (2004). Russia - France [Rossiya - Frantsiya] // Russian magazine. - 27.12. - Mode of access: http://old.russ.ru/culture/20041227_ kag.html (Date of access - 07.01.2021).
Kondrat'eva T.S. (2010). Diasporas in the modern world: Evolution of phenomena and concepts [Diaspory v sovremennom mire: Evolyutsiya yavleniya i ponyatiya] // Perspectives - Historical Perspective Foundation. - Mode of access: http://www.perspektivy.info/srez/etnos/diaspory_v_sovremennom_ mire_evolucija_javlenija_i_ponatija_2010-02-27.htm (Date of access -07.01.2021).
Lapina N.Yu. (2012). The image of Russia in France at the beginning of the XXI century : A sociologist's view [Obraz Rossii vo Frantsii v nachale XXI veka: Vzglyad sotsiologa] // The image of contemporary Russia in France: An experience of interdisciplinary analysis / N.Yu. Lapina (Ed.). - Moscow : INION RAS. - P. 99-193.
Larin A.G. (2013). The rise of China and the rise of the global Chinese diaspora [Usilenie Kitaya i vozvyshenie mirovoi kitaiskoi diaspory] // China in world and regional politics. History and modernity. - Moscow : IFES RAS. -Issue XVIII. - P. 193-222.
Le Bail H. (2017). Les trottoirs de Belleville : Les travailleuses du sexe chinoises entre répression et revendication // La vie des idées. - 30.05. - Mode of access: https://laviedesidees.fr/Les-trottoirs-de-Belleville.html (Date of acces - 07.01.2021).
161
Live Yi-Sion. (1992). Les Chinois de Paris dépuis le debut de siècle. Présence urbaine et activités économiques // Revue européene des migrations internationales. - Paris. - Vol. 8, N 3. - P. 155-173.
Li Zhipeng. (2017). La diaspora Wenzhou en France et ses relations avec la Chine. Thèse pour l'obtention du doctorat en géographie. - Poitiers : Université de Poitiers. - 376 p. - Mode of access: https://hal.archives-ouvertes.fr/tel-01819716/document (Date of access - 07.01.2021).
Ma Mung E. (2009). Diaspora et migrations chinoises / / L'enjeu mondial. Les migrations / Ch. Jaffrelot (éd.). - Paris : Presses de Sciences Po. -P. 235-244.
Noiriel G. (1988). Le creuset français : Histoire de l'immigration (XIXe -XXe siècles). - Paris : Seuil. - 438 p.
Nora P. (2010). Les avatars de l'identité française // Débat. - Paris. -N 2(159). - P. 4-20.
Pérez A. (2019). Asiatiques de France : La «race» invisible ? // Les Possibles. - N 21. - Mode of access: https://france.attac.org/ nos-publications/les-possibles/numero-21-ete-2019/dossier-le-racisme/article/asiatiques-de-france-la-race-invisible (Date of access - 07.01.2021).
Pieke F.N., Mallee H. (2013). Zhejiang Migrants in Europe and China. Part 2 // Internal and international migration: Chinese Perspectives. - London: Routledge. - P. 157-294.
Rouillon P. (2014). La Chine d'outre-mer : Une diaspora d'influence? / / Cargo Marine. - Paris : Centre d'études strategiques de la marine. - N 4. - P. 526.
Sarkozy N. (2004). La République, les religions, l'espérance.- Paris : Ed. du Cerf. - 172 p.
Stora B. (2007). La guerre des mémoires. - Paris : Ed. de l'Aube. - 107 p.
Tash Aw. (2019). Coming out of the shadows: What it means to being French and Chinese // The Guardian. - 26.11. - Mode of access: https:// www.theguardian.com/world/2019/nov/26/what-you-hear-about-chinese-pe ople-in-france-feeling-scared-its-true (Date of access - 07.01.2021).
Trajectoires et Origines : Enquête sur la diversité des populations en France. (2010) / C. Beauchemin, Ch. Hamel, P. Simon (Coordinateurs). - Paris : INED ; INSEE. - Document de travail N 168. - 156 p. - Mode of access: https://www.lefigaro.fr/assets/pdf/ined.pdf (Date of access - 07.01.2021).
Tribalat M. (2012). Controverse sur les migrations : A propos des ouvrages «Exceptional people» et «Immigrant nations» // Futuribles. - Paris. -N 386. - P. 23-32.
Wang S. (2019). La diaspora chinoise en mutations: Histoire, influences et étude du cas en France. Conférence, le 15 novembre 2018 // Institut ca-
162
tholique de Paris. - Mode of access : https://geopolri.hypotheses.org/827 (Date of access - 07.01.2021).
What is the «model minority», and why might the term be harmful for Asian Americans? // Quizlet. - Mode of access: https://quizlet.com/ 23259850/what-is-the-model-minority-and-why-might-the-term-be-harmful-for-asian-americans-flash-cards/ (Date of access - 07.01.2021).
Woitier Ch. (2010). Les Chinois de Belleville se disent victimes de «fantasmes» // Le Monde. - 22.06.
