CC BY
39
В.М. Яковлев*
Китайские фамильные имена в Корее и Японии и сохранение традиции «Перемен»
АННОТАЦИЯ: В статье излагается история изучения «Книги перемен» в Корее и Японии — странах, культура которых тесно соприкасалась с китайской культурой. При всём разнообразии философских школ и направлений, рождавшихся в ту или иную историческую эпоху, при всех их отличиях, в силу особенностей духовного пути той и другой страны, в этом их развитии немало общего для сравнения и даже могущего дополнить то, что было известно на эту тему в Китае.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: И цзин, неоконфуцианство в Корее, синто, религиозный синтез.
История Кореи тесно соприкасается с историей Китая. Корея находится в русле китайской цивилизации с конца II тыс. до н.э. — начала эпохи Чжоу. В этой связи примечательна фигура шанского сановника Цзи-цзы , ушедшего со своими соплеменниками на северо-восток и основавшего на территории Корейского полуострова царство Чосон. Вероятно, что Цзи-цзы принёс в Корею относящиеся к традиции «Перемен» (Yok JJ) знания и, возможно, книги.
Цзи-цзы и его потомки являются первыми носителями китайских фамильных имён в Корее. Правление этой династии охватывает период Древней Чосон от её основания и до 108 г. до н.э.
Конфуцианство в Корее установилось сравнительно поздно. Достаточных свидетельств его проникновения в ханьское время не сохранилось. В эпоху Трёх царств (Пэкче, Когурё и Силла) с I по VII в. н.э. контакты между Китаем и Кореей становятся более интенсивными,
* Яковлев Виктор Михайлович, кандидат философских наук; независимый исследователь, г. Москва, Россия. E-mail: vm.yakovlev 1 @gmail.com
© Яковлев В.М., 2019
370
происходит дальнейшее усвоение и приспособление к её потребностям культуры Китая и его принципов государственного управления. В исторических хрониках упоминаются государственные библиотеки, говорится об учреждении государственных и частных школ.
В Когурё в 372 г. н.э. была учреждена конфуцианская Государственная академия (Т'аеЬак), а в качестве государственной религии принят буддизм. Собрания конфуцианских книг, комментариев и ди-настийных историй комплектовались главным образом в период Корё (918-1392). Наконец, основатели династии Ли (1392-1910) ввели неоконфуцианство в качестве государственной религии.
После того как правители взяли себе китаизированные фамильные имена, они приступили к созданию новых фамилий, награждая ими представителей аристократии. В царстве Силла представителям знати шести племенных образований были присвоены фамилии Ли ($), Чхое (Ш), Сон (Щ), Чон (Щ Пае (Ш) и Сол
Ли Хван (1501-1570) — ключевая фигура в ряду учёных-конфуцианцев — является, таким образом, носителем одной из этих фамилий. А ещё раньше был Сол Чхон (650-730), оставивший толкование девяти конфуцианских канонических текстов на родном языке, и легендарный Чхое Чхи-вон (857-?). Они вошли в число 18 сановников, чьи именные таблички были помещены в храме Конфуция в царстве Силла.
В корейском конфуцианстве существовали два направления, расходившиеся в выборе основных понятий неоконфуцианской философии человека и природы — школа, опирающаяся на «принцип» ли (Э, °1), и школа, утверждавшая, что главное в природе — это энергия ци 7]). Первичность энергии отстаивал такой выдающийся мыслитель,как Со Къён-док ^Ц 1489-1546).
Противоположную точку зрения первичности ли (универсального принципа, или всеобщего закона) выдвигал Ли Хван. Он утверждал, что инь и ян (ШШ, тг^), два дополняющих друг друга проявления тай-цзи (ЖЙ, — Великого предела, рассмат-
риваемые как материальные начала (или формы), порождаются последним, самотождественным, очевидно, в этом случае ли.
Ли Хвану принадлежит один из важнейших в корейской и, возможно, японской традиции «Перемен» комментариев — Чуйок кье-мон чоный (ШШ^ШШШ) на сочинение Чжу Си И
сюэ ци-мэн Ш^ЙШ. Этот комментарий дважды (в 1657 и 1669 гг.) перепечатывался в Японии и «оказал значительное влияние на научную мысль эпохи Токугава»1.
1 Хранится в библиотеке Университета Кюсю под названием ШФЩШ издание 1669 г. См также: Wai-ming ^ (2000), р. 56.
371
В период, когда утвердились два направления, были мыслители, занимавшие промежуточную позицию. В частности. Ли Юль-гок °1 тт ^ 1536-1584) пытался минимизировать различия между
школами. Ни ки (М), ни ли (Щ), считал он. не могут претендовать на главенство. Ли, не отличающиеся от тай-цзи, никогда не существовали отдельно от инь и ян, которые оба, по его мнению, суть проявления ки.
Следуя той же тенденции, Чан Хьон-ван ^^^ (Ёхон
1554-1637) ещё более сузил разрыв между учениями принципа и энергии, выдвинув теорию взаимосвязи ли и ки в своих сочинениях Ёкхак тосол (Щ^Е.^) (М^НШ «Объяснение схем И цзина») и Ёккве чхонсол (М^КШШ «Краткое объяснение гуа И цзина»).
Спустя примерно два столетия господства неоконфуцианской ортодоксии появилась новая тенденция в комментировании «Книги перемен». Она получила название школы практического знания (сирхак Ш^). Её основателем стал Ли Сон-хо (Ли Ик, $ Ш, 1681-1763). Три его сочинения о символах и числах (Ш.Ш, суть Сиккве ко (л] ^ «Определение гуа по стеблям тыся-
челистника»), Кьемон икджон «Начальные
сведения о „Десятикрылии"») и Хучхон тосол (^-^Е-^, Ш^ШШ «Объяснение хоу тянь ту»).
Ли Сон-хо, согласно Сонхо сесол -Щ.ШШШ), обнару-
жил, что термин Ши-и +Щ «Десятикрылие» как определение комментариев И чжуань к Чжоу и восходит к Кунь цзао ту (^^Н), апокрифу эпохи Хань.
К школе сирхак относился также Чон Яг-ён ^ ^^ (Т ^Ш. 1762-1836), носивший литературный псевдоним Да-сан ^Ш).
Его фамильное имя, читаемое по-китайски Дин, очень старинное. Такие имена были до эпохи Чжоу. Чон Яг-ён изложил свои взгляды на «Книгу перемен» в трёх сочинениях: «Четыре очерка о Чжоу и» (ШШШШ. 1808), «Предварительные замечания об изучении И цзина» (Ш^-Ш'п, 1820) и «Общие рассуждения о Чжоу и» ^ (^ ШШШ).
Большое число ицзинистов в современной Корее образуют особую группу, именуемую йокхак-ин, или йокхак-га (то и другое название можно перевести как «ицзинисты»). Сосредоточенные главным образом на гадании, они считают себя последователями древнейшей традиции. Некоторые представители этой школы носят фамилию Чхой Щ (Ш): Чхой Юн-сок Щ ^^ (Ш^Щ), Чхой Хан, Чхой
372
Кук-сул (Ш®Ш2), потомок Чхой Чхи-вона. Взгляды этого
направления изложены Чхой Юн-соком в виде Предисловия к Сачу-хак чонсо ИЙ^^Ш («Полное [собрание] произведений учения о четырёх опорах [годе, месяце, дне и времени суток]». — Отв. ред.) — Йокхак чхонсо Ш^ШШ (Серия ицзинистики). Том 5. Сеул, 1982.
В Японии, хотя и мало было известных китайских фамильных имён, конфуцианство играло не менее важную роль, чем в Корее. То же самое относится и к традиции «Перемен».
В эпоху Камакура тайные учения о «Книге перемен» проповедовал дзэнский монах школы риндзай Кокан Сирэн (12781347). В начале периода «борющихся царств» (ЩД^^), продолжавшегося приблизительно с 1467 по 1603 г., синтоистский священник Ёсида Канэтомо "дШШШ (1435-1511), основатель синто Ёсиды, «внёс элементы буддизма и конфуцианства в японские шаманистские практики» [4, с. 106]. Он и немало учёных-конфуцианцев, а также поборников синтоизма в Японии обращались к И цзину, чтобы обосновать единство этих двух учений. Хаяси Радзан Ш (1583-1657), последователь чжусианства, был одним из самых первых учёных эпохи Токугава, доказывавших, с опорой на И цзин, неразделимость конфуцианства и синто. Главным сочинением Хаяси Радзана было Синто дэндзю сё («Книга посвящения в синто», 1648), а также Синто хидэн сечу дзокукай («Упрощённое объяснение тайной передачи синто», 1676).
Ямадзаки Ансай Ш^И^ (1618-1682), как и Хаяси Радзан, использовал И цзин и Нихон сёки для описания «эры богов» (Катгуо и изложения собственных воззрений на синто.
Необходимо также упомянуть имена таких мыслителей эпохи Токугава, как Кумадзава Бандзан ШК^Ш (1619-1691), последователь Ван Ян-мина, развивавший идею «божественности пути неба и земли» (тенчи но синто как Ито Дзинсай
(1627-1705) и Огю Сорай Ш^ШШ (1666-1728). Можно составить длинный список учёных, принадлежавших к этой традиции.
Знакомство с «Книгой перемен» отразилось даже в творчестве «крупнейшего представителя национальной школы первой половины XIX в.» Хирата Ацутанэ (1776-1843). Раннее его отношение к этому древнейшему тексту было преимущественно негативным, таким же, очевидно, как у Мотоори Норинага (1730-1801)
и у других последователей «кокугаку». Однако к концу жизни Ацу-
2 РегйоБ [1]. В письме от 8 июня с.г. П.Дж. Фендос помог мне уточнить название содержащей нужные имена публикации (Ш^ШШ V ИЙ^^Ш Й^^Й Л1 1982) и сами имена по-китайски.
373
танэ углубился в изучение И цзина и высказал в этой связи собственную точку зрения. В своих сочинениях Запек упта1к1 НШ («Истоки трёх ранних версий И цзина», 1835) и Та1ко квеклйеп Ж^ ^ШЫ («И цзин минувшей древности», 1836) он подчёркивал различие между Чжоу и и И цзином и высказывал мысль о синтоистских корнях древнего текста.
Хирата Ацутанэ осуждал Вэнь-вана, основателя государства Чжоу, за то будто бы, что он изменил порядок гексаграмм и число стеблей тысячелистника, дабы оправдать свержение власти Шан. Чжоу и, — утверждал Хирата Ацутанэ, — подвергся дальнейшему искажению Чжоу-гуном, Конфуцием и его учениками.
Не имея возможности процитировать самого Ацутанэ и выяснить, каким он представлял себе первоначальный порядок гексаграмм, поверим, однако, сказанному им, поскольку это даёт повод обратить заинтересованного читателя к нашей реконструкции первоначального порядка гексаграмм чжоуского И цзина [7; 8]. В дошедшей до нас последовательности сохранилось достаточно признаков, чтобы можно было воссоздать первоначальный порядок, известный, вероятно, Вэнь-вану. И он был получен на основе натуральной последовательности чисел-символов от Цянь к Кунь и обратно. Получен или передан, не так важно. Важно его оценить. А равно признать, что это был порядок Чжоу и. Квадратно-круговая схема (Лю ши сы гуа ту) относится к более ранней версии И цзина, отличной от Гуй цзан и Лянь шань. Её можно реконструировать, но это не значит, что станет известно название или будет обнаружен текст в каком-либо захоронении.
Что касается Хирата Ацутанэ, то в литературе говорится, что он «перераспределил гексаграммы в их последовательности и сократил число стеблей тысячелистника при гадании от сорока девяти до сорока пяти, считая, что восстановил тем самым древний И цзин» [4, с. 580].
Влияние корейских сочинений о «Книге перемен» очевидно в Японии. Культурные связи между двумя странами несомненны. Вероятность попадания в эпоху Токугава определённого количества «ценных книг об И цзине» в Японию через Корею и Рюкю оценил преподаватель Китайского университета в Гонконге Бенжамин Вай-мин Ог, отметивший, в частности, то, что представитель Южной школы Сацу ШШ^Ш Бунси Гэнсё (1555-1620) разме-
тил корейское издание Чжоу и чжуань и МШШШ, на что у него ушло семь лет [5, с. 33].
В заключение следует сказать, что в Корее китайские фамильные имена имели более тесное отношение к традиции Перемен, чем в
374
Японии, где ее сохранение, вероятно, не обусловлено клановыми или семейными узами.
Литература
1. Fendos Jr. P.G. Book of Changes Studies in Korea // Asian Studies Review. Vol. 23. No 1, March 1999.
2. Jin Guanglin. A Comparison of the Korean and Japanese Approaches to Foreign Family Names // Journal of Cultural Interaction in East Asia, 5 (2014): 15-43.
3. Ng Wai-ming. Study and Uses of the I Ching in Tokugawa Japan // Sino-Japanese Studies. 9.2 (April 1997).
4. Ng Wai-ming. The I Ching in the Shinto Thought of Tokugawa Japan // Philosophy East and West. Vol. 48: 4 (1998). Pp. 568-591.
5. Ng Wai-ming. The I Ching in Tokugawa Thought and Culture. Honolulu: University of Hawai'i Press and Association for Asian Studies, 2000. xiii + 277 pp.
6. Ng Wai-ming. The I Ching in Late-Choson Thought // Korean Studies. Vol. 24 (2000). University of Hawai'i Press. Pp. 53-68.
7. Яковлев В.М. Принцип последовательности символов чжоуской «Книги перемен» // Международный конгресс востоковедов. Труды. Т. 2. М.: ИВ РАН, 2007. С. 621-627.
8. Яковлев В.М. Принцип последовательности гуа чжоуской «Книги перемен» // XXXVII научная конференция «Общество и государство в Китае». М., 2007.
V.M. Yakovlev*
Chinese family names in Korea and Japan and preservation of the I ("Changes") tradition
ABSTRACT: The history of I ching studies in Korea and Japan is closely related to that of Chinese culture. By all the diversity of schools and trends coming into existence at different historical periods of the two countries, and many distinctions, which marked their spiritual development, they still had much in common in order to compare, and even to supplement the learning in China.
KEYWORDS: I ching; neo-Confucianism; Korean and Japanese studies; Sintoism; religious synthesis.
* Yakovlev Victor Mikhailovich, PhD, independent researcher, Moscow, Russia. E-mail: vm.yakovlev1@gmail.com
375
Иллюстрации
Цзи-цзы (1173-1080)
Чхое Чхи-вон (857-?)
Ли Хван (1501-1570)
Чон Ягъён (1762-1836)
376
377
