CC BY
461
22
Международные отношения КНР
С.Г. Лузянин'
КИТАЙ В СИСТЕМЕ ГЛОБАЛЬНОЙ И РЕГИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
Аннотация. В статье анализируется китайское глобальное и региональное позиционирование в мире, российско-китайские отношения после майского (2014 г.) визита российского президента В.В. Путина в КНР (Шанхай), возможности создания РФ и Китаем так называемой Большой двойки в целях противодействия американскому доминированию.
Ключевые слова: Китай; РФ; безопасность; глобальные проблемы; российско-китайское стратегическое партнерство; США; региональное сотрудничество.
Китайское ощущение безопасности. 200-летний «срез»
Исторически, начиная с середины XIX в. (первых неравноправных договоров), в китайский менталитет прочно вошла «западная колониальная фобия», т. е. страх превратиться в колонию Запада (по модели Британской Индии). XX в. прошел уже под «прессом» японского вызова — сначала военного (1931—1945 гг.), когда 80 % китайской территории оказалось
* Лузянин Сергей Геннадьевич, д.и.н., проф., зам. директора ИДВ РАН, руководитель Центра изучения стратегических проблем Северо-Восточной Азии и ШОС ИДВ РАН.
Китай в системе глобальной и региональной безопасности
23
под пятой милитаристской Японии и были уничтожены десятки миллионов мирных китайцев, разрушено народное хозяйство Китая, а затем и мирного: «японское экономическое чудо» 1970-х годов и американо-японский военно-политический союз доминировали в Азии, выдавливая КНР на «обочину» истории.
К слову, в эти годы китайцы и сами, своими собственными руками через маоистские эксперименты, включая «культурную революцию» и пр., разрушали внутреннее поле безопасности. И только 30-летний период экономических реформ помог полностью восстановить баланс между стабильностью и поступательным развитием страны, показав миру начало «возрождения величия китайской нации».
Российское ощущение угроз
У России историческое ощущение угроз всегда было связано с Западом (Европой). Обе мировых войны пришли именно оттуда, не считая походов Наполеона и других европейских завоевателей. Акценты сместились в конце XX в., когда на первый план вышли южные (исламо-фундаменталистские) вызовы со стороны Афганистана и Северного Кавказа. Однако в настоящее время вновь происходит стремительная реанимация западной угрозы для России через события на Украине. Фактически РФ оказалась втянутой в новую «холодную войну» с США и с Западом в целом, результаты которой могут быть самыми разными.
Концепция безопасности. Что делать с США?
В этих условиях китайское предложение азиатской безопасности чрезвычайно своевременно и актуально. Внешняя (официальная) часть выдвинутой концепции известна — это соблюдение равной и неделимой безопасности для всех участников процесса, пять принципов мирного сосуществования и др. Оче-
24
Международные отношения КНР
видно, что существует и некий подтекст проекта, т. е. то, что открыто не обсуждается, но подразумевается.
Так, все чаще в дискуссиях китайских экспертов поднимаются проблемы глобальной безопасности. То есть как глобализация и тесные экономические отношения с США могут реально ударить по национальным интересам КНР. И где проходит «граница» китайско-американского сближения, за которую переходить нельзя? Часть радикально настроенных ученых и бывших военных, например, считают, что необходимо готовить «валютно-финансовый обвал американской экономики», используя полученные Китаем за годы активного взаимодействия с США преимущества. Другие — вообще говорят о неминуемой войне с Америкой.
Региональная безопасность.
Как ослабить «враждебную дугу»?
Не менее важна для Китая региональная безопасность, особенно в Восточной Азии. Китайские ощущения можно сравнить с неким «слоеным пирогом», состоящим из толстого «пласта» японофобии, перемешанного с антияпонскими настроениями, «слоя» островных споров в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях, «частей» американских военных баз (Южная Корея, Япония и др.), американской системы ПРО, «горьких начинок» из несговорчивых тайваньцев, северокорейцев, вьетнамцев и пр.
Другими словами, регионально Китай сегодня окружен «враждебной дугой» с Юга и частично — с Запада (индийско-китайская граница). Поэтому нынешняя инициатива Си Цзиньпина по выдвижению новой концепции безопасности — это попытка, в том числе, разбавить «региональный пирог», сделать его менее острым. Тем более что в Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА) входят и Индия, и Афганистан, и ряд других проблемных для КНР государств.
К слову, США, Япония и Украина — наблюдатели в СВМДА. Понятно, что КНР будет пытаться использовать свое председа-
Китай в системе глобальной и региональной безопасности
25
тельство в этом форуме именно на треке региональной безопасности. То есть происходит некое смещение нацеленности проекта от Центральной Евразии (в изначальной версии Н. Назарбаева — его отца-основателя) к Восточной Азии.
Очевидно, что, при всей важности предложений китайского лидера, проект СВМДА по своим функциональным и институциональным возможностям не может быть инструментом реализации новой концепции безопасности. Это, скорее, средство информации и «пиаровского» оформления проекта.
Логика создания почти «военного альянса»
Теоретически есть и иной вариант укрепления региональной безопасности: возрождение российско-китайской военно-стратегической «оси» как противовеса американской (жесткой) системе безопасности в Восточной Азии, явно продвигающейся к созданию коллективного «азиатского НАТО». Для этого Москве и Пекину сначала будет необходимо взаимно признать наличие островных споров с третьими странами и активно включиться в процесс «возвращения островов». Хотя это положение многими экспертами РФ и КНР не приветствуется. Затем пойти на переформатирование отдельных статей Большого договора между РФ и КНР 2001 г. о стратегическом партнерстве и взаимодействии: в частности, ст. 9 о режиме взаимных консультаций в случае возникновения угрозы для одной из сторон. То есть провести некий «апгрэйд» содержания Договора, приблизив к его к реалиям и вызовам 2014 г., которых не было и в помине в 2001 г.
И заключительный шаг совместной безопасосберегающей активности двух стран мог бы быть связан с их выходом на почти военный альянс. Слово «почти» в данном контексте играет принципиальную роль, поскольку представляется целесообразным (и тактически, и стратегически) все-таки оставаться в формате «стратегического партнерства и взаимодействия». Тем более что институт двусторонних ежегодных военно-морских и су-
26
Международные отношения КНР
хопутных учений армий и так является механизмом некоей силовой аргументации.
Для большинства экспертов в РФ и КНР очевидно, что полюса региональной безопасности будут и дальше концентрироваться вокруг «американо-японского» и «российско-китайского» центров. При этом уже неважно, как эти «полюса» де-юре оформлены. Главное, что базовые тенденции будут, скорее всего, связаны с обострением отношений между указанными центрами силы. Вспоминая опыт длительного советско-американского противостояния, данный сценарий не представляется катастрофичным. Он предполагает развитие, взаимодействие и модернизацию всех государств. Один из китайских ученых заметил, что лучше управлять взаимным сдерживанием, чем жить в условиях непредсказуемой конфликтности. И в этих словах есть немалая доля правды. Видимо, приходит время выработки новых «правил игры» не только в условиях тотальной глобализации, но и локального/глобального противостояния.
«Час икс» для Китая и России. Будет ли союз?
В последние 5—7 лет в среде ведущих китайских политологов, определяющих «мэйнстрим» геополитической мысли, доминировал тезис: «умиротворить Запад, опереться на Север, бороться за Восток и Юг». После саммита в Шанхае 2014 г. и подписания известных российско-китайских документов данный вариант будет, скорее всего, скорректирован.
Неизменной остается идея «опоры на Север» — т. е. на Россию. Причем, российский вектор Китая из энергетического (сырьевого) все больше превращается в геополитический, ибо неформальное создание военно-политического союза. Не случайно в принятом В. Путиным и Си Цзиньпином в Шанхае Совместном заявлении фактически просматриваются элементы договора о военно-политическом союзе, правда, без его юридического оформления. И если для России и Китая «час икс» все-таки настанет, то процедура оформления такого договора
Китай в системе глобальной и региональной безопасности
27
может занять немного времени. Главное, что базовые принципы и общее видение мироустройства у двух стран едины.
Тезис «бороться за Восток и Юг» для КНР чрезвычайно широк. Он вбирает в себя и усиление экономико-политических позиций в странах Африки, Латинской Америки, Ближнего Востока, и усиление давления на отдельные страны АСЕАН (Вьетнам и др.) по спорным островам в Южно-Китайском море, и давление на своего регионального конкурента и соперника — Японию — в Восточно-Китайском море.
Изменения, скорее всего, произойдут в части «умиротворения Запада». Несмотря на сохраняющуюся экономическую взаимозависимость, Китай явно переходит от умиротворения Запада к его активному сдерживанию. И это касается, прежде всего, сдерживания США. Пекин (как и Москву) раздражает ге-гемонистская, а порой и «мессианская» политика Вашингтона по поводу всего, что происходит в мире.
При этом украинские события объективно усилили китайско-американские геополитические противоречия. Китайцы прекрасно понимают, что Америка, «разбираясь» с Россией, своей второй жертвой определила Китай. И если Пекин и Москва сегодня не создадут собственную «Большую двойку», то завтра может быть уже поздно ее создавать: известно, что в одиночку противостоять большой силе чрезвычайно трудно.
Итоги Второй мировой войны. Восстановление правды
Новые акценты проявились в российско-китайском диалоге во время Шанхайской встречи и в связи с приближающимся (в будущем году) 70-летием окончания Второй мировой войны. В нынешних условиях, когда неофашисты готовят исторические «ремэйки» на Украине, а США убеждает весь мир, что западные союзники чуть ли не в одиночку расправились с нацистской Германией, совместные заявления лидеров РФ и КНР важны не только с исторической, но и геополитической точки зрения.
Россия и Китай делают акцент на том, что на Западе решающий вклад в разгром Германии принадлежит, безусловно,
28
Международные отношения КНР
СССР, а на Востоке (японо-китайский фронт) — Китаю. Последний тезис — китайский вклад — либо замалчивался, либо искажался. Между тем, историкам хорошо известно, что Кван-тунская армия не двигалась в Сибирь и на советский Дальний Восток потому, что увязла в масштабных боях в Китае, причем в глубине его территории.
Что касается китайских потерь, то они превышают советские и германские вместе взятые. Поэтому безусловно, что в данных сюжетах просто необходимо восстановление исторической правды.
Обновление евразийской геополитики
Ведущие китайские политологи, рассматривающие перспективу создания «Большой двойки», предлагают различные сценарии и варианты ее формирования. Но большинство едины в том, что КНР и РФ акцент необходимо делать на активизацию усилий в Евразии при подключении к их партнерству Индии, и в отдельных случаях используя противоречия между ЕС и США (мнение профессора Е Цзычэна). Геополитическая «игра» на море, считают многие, — не самый сильный козырь Китая.
Подобный подход выглядит логичным, поскольку на евразийское «возвышение» уже объективно работают запущенные Китаем и Россией проекты: «Экономический пояс Великого шелкового пути» и «Евразийский экономический союз» (ЕАЭС). Принципиально важным в этом плане является поиск и реализация общих «стыкующих механизмов» между этими двумя проектами.
На данном треке еще не все свои возможности и ресурсы показала Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), которая теоретически может выступить связующим «мостом» между Великим шелковым путем и ЕАЭС. Подобная интеграция, скорее всего, пойдет на пользу всем трем проектам и даст новую жизнь ШОС, которая в последние годы явно застыла в своем развитии.
Китай в системе глобальной и региональной безопасности
29
КНР в четырех лицах.
Между сверхдержавой и развивающимся государством
Российско-китайское сближение происходит в условиях явного и радикального обновления нынешней структуры международных отношений. Если раньше речь шла об исключительно одной сверхдержаве — США, и с этим были все согласны, то сегодня монополия на их сверхдержавность Китаем стремительно разрушается, и с американской гегемонией далеко не все согласны, даже в стане союзников США.
Правда, сам Китай пока до конца не определился со своим геополитическим статусом. Так, один из ведущих китайских политологов дал достаточно оригинальное определение КНР в мире как «четыре в одном» (Юань Пэн). То есть в Китае, по его мнению, одновременно сочетаются (и проявляются во внешней политике) четыре типа государства — развивающегося (официальное), поднимающегося государства, глобального и «квази-сверхдержавы».
По поводу первых трех в мире имеются некоторые представления. А вот по поводу последнего — достаточно смутное. Причем не только в мире, но и в самом Китае.
Не разъяснил эту загадку и другой известный политолог Лю Липин, который выделяет четыре типа государств в современном мире: сверхдержава (США), сильные державы — Англия, Франция, Германия, Япония, Китай, Россия, Индия, Бразилия, — средние и слабые государства.
В любом случае ясно одно: даже исходя из представленных вариантов, Китай, позиционирует себя «рождающейся сверхдержавой», но с официальным статусом «большого развивающегося государства». Хотя и без экспертных изысков очевидно, что Поднебесная на подходе к тому, чтобы примерить «майку мирового лидера» в гонке за глобальное первенство. Это косвенно подтверждает другой исследователь — Ван Хунган, считающий, что, поскольку глобальное регулирование становится все более разбалансированным, главными регуляторами выступают и США, и КНР.
30
Международные отношения КНР
Очевидно, что процесс глобального регулирования в Пекине и Вашингтоне видят с альтернативных позиций. А за рулем машины, как известно, должен быть только один водитель (регулятор). Тем более, такой большой и сложной, как наш противоречивый и взрывоопасный мир.
Итак, поворот России на Восток, в сторону Китая, в широком (геополитическом) смысле — это начало формирования новых вариантов мироустройства. Теоретически «связка» Моск-ва—Пекин может объединить вокруг себя «неамериканский мир», основанный на международном праве, равной и неделимой безопасности.
