CC BY
481
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ КНР
С.Г. Лузянин', М.В. Мамонов"
КИТАЙ В ГЛОБАЛЬНЫХ И РЕГИОНАЛЬНЫХ ИЗМЕРЕНИЯХ. РЕСУРСЫ И МАРШРУТЫ «ВОЗВЫШЕНИЯ»
Новое позиционирование Китая в мировой геополитике
Как совместить в китайской глобальной политике традиционные элементы «развивающегося государства» и «скромности» с мощным усилением влияния страны в мире? Эту дилемму предстоит решать новым лидерам Китая, когда после 2012 г. к власти придет пятое поколение китайских руководителей.
По ряду политических и экономических причин Китай упорно сохраняет статус «развивающегося государства», что вызывает либо раздражение, либо подозрение относительно его
* Лузянин Сергей Геннадьевич, д.и.н., первый зам. директора ИДВ РАН, проф. МГИМО (У) МИД РФ, президент Фонда поддержки востоковедческих исследований.
** Мамонов Михаил Викторович, начальник отдела международной деятельности и молодежных обменов Федерального агентства по делам молодежи РФ, с.н.с. ИДВ РАН.
глобальных планов. Китайские руководители и эксперты ссылаются на низкий по сравнению с развитыми странами уровень ВВП на душу населения (127-е место в мире)1, что дает им основание говорить сохранении подобного статуса еще длительное время (50—100 лет)2.
Китай дистанцируется от предложений США и других мировых держав поделить мир по той или иной схеме, отстаивая идею создания гармоничного мира и развития. Он остается сторонником активного использования экономических результатов глобализации и региональной интеграции, однако выступает против любой политико-идеологической (либеральной) глобализации. При этом Китай принципиально и последовательно «уклоняется от объятий» других государств, избегая любых форм союзнических отношений.
Нынешнее поколение китайских руководителей — председатель КНР Ху Цзиньтао и его команда и будущее — его преемник Си Цзиньпин и его команда, видимо, пока не имеют законченной концепции Китая как сверхдержавы XXI в. В китайской геополитике присутствуют два компонента, которые находятся в противоречии. С одной стороны, сохраняется традиционная политика «не присоединяться», «не высовываться», «проявлять сдержанность и скромность», что по-прежнему все еще созвучно идеям великого реформатора Китая Дэн Сяопина3. С другой стороны, даже не поддавшись соблазну теорий «глобальной гегемонии КНР», нельзя не признать: выход КНР на лидерские позиции в современном мире, похоже, уже свершившийся факт — постепенно меняется само качество внешней политики Китая. Похоже, Ху Цзиньтао уже задает параметры внешнеполитического дискурса «пятого поколения» китайских лидеров, а существенная часть его выступлений составляет основу «международной» части материалов XVIII съезда КНР, который пройдет в 2012 г. В обобщенном виде взгляды руководства на современную международную ситуацию отражены в программной статье партийного журнала «Ляован» под названием «Пять инициатив Китая, содержащихся во взглядах Ху Цзиньтао на современную эпоху»4: она состоит, по сути, из пяти «теорий», сформулированных в разное время Ху Цзиньтао — «теории глубинных измене-
ний в международной ситуации», «теории гармоничного мира», «теории совместного развития», «теории совместной ответственности» и «теории активного участия». При некотором анализе все они достаточно гармонично связываются в единую концепцию, которую вполне «по-китайски» можно бышо бы назвать «концепцией двух преодолений».
Первое и важнейшее для Китая — это преодоление регионализма его внешней политики. За последнее десятилетие произошло стремительное расширение географии национальных интересов Китая — внешнеполитическая и внешнеэкономическая стратегия Пекина получила глобальное измерение. Но разрасталась не только география внешней политики страны: на повестку дня в Китае вышли темы общемирового звучания — борьба с мировым финансовым кризисом, противодействие нетрадиционным вызовам и угрозам (включая не только контртеррористическую деятельность, но и экологические проблемы, энергобезопасность, проблемы новых заболеваний и даже пиратство в весьма отдаленных от территории страны регионах)5. Следствием этого стала реальная активизация усилий Китая в сфере многосторонней дипломатии, включая формулирование повестки дня и создание новых механизмов и институтов. Лидеры КНР признали, что «будущая судьба современного Китая с каждым днем все теснее связана с будущей судьбой мира»6 и согласились, пусть и с оговорками, с принципом «совместной ответственности» государств мира за его судьбу7.
В политико-психологической плоскости налицо преодоление Китаем «комплекса развивающегося государства», — иллюстрацией этому является сформулированная Ху Цзиньтао «теория активного участия», согласно которой «необходимо свести воедино цели отстаивания независимости и суверенитета и цели участия в экономической глобализации, проводить единое планирование внешней и внутренней политики»8. При этом, по всей видимости, в некоторой перспективе следует ожидать еще одного «преодоления», с идейно-теоретической точки зрения — революционного: преодоления максим Дэн Сяопина. Так, в некоторых официальных партийных текстах, интерпретирующих «нетленные» принципы патриарха китайских реформ, уже сей-
час говорится о том, что Китай должен «в долгосрочной перспективе придерживаться принципа “скрывать свои возможности, выигрывая время” и активно и инициативно делать конкретные дела»9. Совершенно очевидно, что такая расстановка акцентов — отнюдь не случайна и в средне- и долгосрочной перспективе будет иметь для внешней политики Китая далекоидущие последствия, ибо может существенно трансформировать повестку дня и саму идеологию внешней политики Китая.
Энергетика успешных реформ заметно влияет на менталитет китайской нации и его руководства. Китай становится наступательным, динамичным, деятельным государством. С начала 2000-х годов в Пекине активно заговорили о необходимости «формирования психологии великой державы»10. С середины 2000-х годов в Китае все чаще начинают упоминать концепцию «периода стратегических возможностей» (чжанълю цзиюйци)11; так, еще в ноябре 2002 г. Цзян Цзэминь, выступая с докладом на XVI съезде Компартии Китая, подчеркивал: «...первые 20 лет XXI века — это для нас период великих стратегических шансов, за которые необходимо крепко ухватиться и которые дают возможность многое сделать»12. И действительно, в первые 5 лет нового века КНР добилась впечатляющих успехов в деле экономического строительства13, что позволило председателю КНР Ху Цзиньтао в докладе на XVII съезде Коммунистической партии Китая уверенно поставить цель «увеличить к 2020 году среднедушевой валовой внутренний продукт вчетверо против 2000 года»14 (фанъ лян фанъ), ранее озвучивавшуюся только неформально. Наряду с повышением экономического веса Китая весьма стремительно укреплялись и его международные позиции. Китай продолжает развивать стратегический и экономический диалог с США. Вместе с Россией и другими странами Центральной Азии Китай создал Шанхайскую организацию сотрудничества, участвует в международном миротворчестве под эгидой ООН, выстраивает систему интеграционных зон свободной торговли в своем ближнем и дальнем зарубежье. Как уже было сказано выше, Китай позиционирует себя как держава, которая наравне с другими лидерами несет свою долю международной ответственности. При этом понимание ответственности у Китая, вопре-
ки чаяниям отдельных западных аналитиков и политических деятелей15, принципиально свое16. «Китай, прежде всего, несет ответственность за 1,3 млрд китайского народа и одновременно за народы всего мира, за мир и развитие во всем мире», — подчеркнул в своей недавней статье член Госсовета КНР Дай Бинго17. В Пекине также делают акцент на том, что расширение ответственности не может быть без расширения прав и способности Китая формировать облик современного мира.
Очевидно, что, кроме второй позиции в мире (после США) по совокупному ВВП18, для уровня сверхдержавы Китай должен иметь сопоставимые результаты и по другим ключевым параметрам — военно-стратегическим (сравнимые с США и Россией), инновационно-технологическим (сравнимые с США, Японией, ЕС), социальным (сравнимые с Японией, отдельными странами ЕС, США). Ясно, что для КНР неприемлема американская модель сверхдержавы. В КНР предпочитают строить «свою», которая будет качественно отличаться от классических вариантов — не только американского, но и советского.
Среди главных плюсов китайской модели — жесткая централизация системы, высокие мобилизационные возможности, внушительные результаты реформ в экономике, включая самые большие валютные резервы. Парадоксальным образом мировой финансовый кризис значительно ускорил процесс «мирного развития» Пекина, которое, по замыслу китайских стратегов, должно было стать последовательным и эволюционным — ни мир, ни сам Китай просто не успели приспособиться к столь стремительным подвижкам в «глобальной архитектонике». Другим парадоксом стало то, что пока в Китае учились встраиваться в суще-
19
ствующие международные механизмы , сами эти механизмы подверглись эрозии в такой степени, что задача и ответственность Китая теперь в том, чтобы участвовать в их реанимации и адаптации к современным условиям. То есть международная ситуация требует от Пекина принятия на себя роли лидера в разворачивающихся мирополитических процессах. В Китае осознают расширение своего лидерского потенциала и стремятся сделать его реализацию максимально полезной и безболезненной для международного сообщества — именно поэтому Китай исполь-
зует своеобразную тактику «заполнения лакун»: он оказывается наиболее активен в тех сферах, где еще не сформировались четкие и устойчивые механизмы международного взаимодействия, остро реагирующие на появление новых игроков (наиболее яркий пример — экологическая тематика), или же стремится перевести переговоры на новые площадки, которые либо создавались с его участием (ШОС, БРИК), либо немыслимы без него (АТЭС, «группа двадцати»). Этот же принцип применим и к расширению географии внешнеполитических интересов Китая — он наращивает свое присутствие там, где отсутствует или ослабевает роль других великих держав (Африка, Южная и Центральная Америка, Центральная Азия), избегая прямого столкновения интересов.
Однако все усилия Пекина по «амортизации» процесса превращения Китая в одну из ключевых мировых держав могут иметь лишь ограниченный эффект. За последнее десятилетие КНР удалось окончательно разрешить для себя проблему самоидентификации — в самоопределении «ответственная великая развивающаяся держава» ключевыми словами являются «великая держава», более того, выступая на международной арене поборником прав развивающихся государств, Китай все чаще начинает конкурировать с этими же государствами на их внутренних рынках и превращать эти страны из партнеров в объекты своей внешней политики. По мере дальнейшего расширения национальных интересов Китая они неизбежно будут вступать в противоречие (или — в лучшем случае, в конкуренцию) с интересами других игроков, региональных и глобальных. Контуры этих противоречий становятся видны уже сегодня. Это и набирающая обороты космическая программа Китая, особенно заметная на фоне сворачивания аналогичных программ в России и США20, и активизация Китая на зарубежных рынках вооружений21. Это — еще один парадокс — стремительно растущий интерес Китая к освоению Арктики22. Наличие этих противоречий, как и подозрений международного сообщества в отношении намерений Пекина, руководством страны уже открыто признается. Так, президент влиятельного Института современных международных отношений Китая Цуй Лижу отмечает: «В последние де-
сять лет Китай развивался из относительно слабой позиции в позицию относительно сильную, и конфликты между Китаем и миром не быши особенно сильными. Однако в будущие десять лет Китай будет развиваться из относительно сильной позиции в позицию еще более сильную. Влияние Китая на мир будет увеличиваться, и беспокойство мира относительно Китая возрастет»23. Именно поэтому в последние несколько лет в Китае такое значение стали придавать развитию «мягкой силы» как одному из ключевых инструментов внешней политики Китая. В своем выступлении на XI совещании послов и дипломатических представителей Китая за рубежом в июле 2009 г. Председатель КНР Ху Цзиньтао делает особый акцент на необходимости развития «мягкой силы», назвав «четыре силы» современной китайской дипломатии: «прилагать усилия для повышения политического влияния Китая, усиливать его экономическую конкурентоспособность, развивать привлекательность образа Китая и моральную притягательность его решений»24. Главный смысл использования «мягкой силы» китайской дипломатией состоит не в том, чтобы убедить мир в моральном превосходстве «китайского пути развития» и универсальности предлагаемых КНР решений, а в том, чтобы, насколько это возможно, примирить международное сообщество с неизбежным фактом возвышения Китая. А вернее, с тем, что его внешнеполитический потенциал будет в ближайшее время приведен руководством КНР в соответствие с продолжающими крепнуть экономическими возможностями страны. Перестройка глобальной системы международных отношений, которая явно назревает, невозможна без участия Китая. Как в эпоху биполярного мира невозможно было представить решение любого крупного международного вопроса без прямого или косвенного влияния СССР, так и сегодня невозможно игнорировать КНР при решении ключевых международных проблем.
При этом сам Пекин оказывается в весьма удобном для себя положении: осуществляемый КНР на международной арене курс можно было бы назвать «стратегией контролируемой или избирательной глобальной вовлеченности», суть которой в том, что Китай, обладая на сегодняшний день уже глобальным спектром внешнеполитических интересов, но ограниченными внешнепо-
литическими ресурсами, концентрирует силы лишь на приоритетных для него направлениях и вопросах, воздерживаясь от их распыления. Таким образом, Китай, в зависимости от проблемы или ситуации, выбирает, в каком качестве ему выступать — глобальной державы (все чаще), регионального лидера, или (уже достаточно редко) развивающегося государства.
Этот контроль над собственными внешнеполитическими ипостасями обеспечивает Китаю максимально широкое поле для дипломатического маневра, а сама технология «саморегулируе-мого лидерства» весьма интересна и может быть использована многими мировыми державами, включая Россию.
КНР—США: новые версии постбиполярного мира с китайским и американским участием
Нынешняя модель китайско-американских отношений формировалась в последние 30 лет на фоне роста Китая и относительного ослабления США. Учитывая геополитические и региональные амбиции каждой из сторон, сегодня можно говорить, что успех или неуспех их развития во многом определяют будущую экономическую и политическую стабильность в мире. В структуре связей двух мегадержав фактически формируется новая постбиполярная повестка мира. Однако какой характер она будет иметь, и в каком направлении — взаимозависимость или конфликтность — будут развиваться двусторонние отношения, прогнозировать достаточно сложно. Потенциально данная модель содержит оба направления. Что возобладает — принципиальный вопрос, ответ на который интересует не только США и КНР, но и десятки стран, прямо или косвенно связанных с обеими державами.
Взаимозависимость. В 2010 г. объем торговли Китая с США составил более 300 млрд долл. при постоянно растущем и значительном сальдо в пользу КНР. Американский рынок поглощает около 20 % всего китайского экспорта. США являются основными потребителями китайской электроники, черных металлов,
продукции машиностроения, одежды. Китай активно покупает финансовые казначейские облигации США (1,1 трлн долл.). Кроме того, специально созданный в США китайский фонд China Investment Corporation (CIC) приобрел значительные доли в 63 ведущих американских корпорациях. При снижении ВВП в США на 1 %, китайский экспорт на американский рынок падает на 4—5 %. В рамках визита Председателя КНР Ху Цзиньтао в США была заключена невиданная коммерческая сделка компании «Боинг» с китайскими представителями — на сумму 45 млрд
25
долл.25
Пекину явно импонируют заявления Вашингтона о приоритетной важности американо-китайских отношений (Б. Обама)26. Отдельные настроения в пользу дальнейшего сближения с США наблюдаются и в кругах молодой китайской интеллектуальной элиты. Так, авторы из Нанкинского университета Хуан Хэ и Чжу Ши еще в 2008 г. опубликовали в авторитетном общественно-политическом издании «Сяньдай гоцзи гуаньси» статью с броским названием «О возможности “совместного господства” Китая и США», в которой указали на желательность и потенциальную привлекательность идеи «совместного мирового доминирования». Молодые исследователи делают вывод о том, что в условиях постепенного сокращения своей политико-экономической мощи США, до недавнего времени выступавшие неким «гегемоном», будут остро нуждаться в поддержке со стороны ведущих государств-партнеров. Китай, таким образом, сможет «помочь» США, разделив с ними ответственность за мировой порядок. «Будущая мировая стабильность требует “совместного господства” Китая и США. Благо сотрудничества двух сильных состоит в прочной стабильности. Ведь у сильных стран, способных поддерживать сотрудничество, мощь сохраняет устойчивое равновесие, и поэтому сравнительно мала вероятность того, чтобы у двух сотрудничающих в защите мирового порядка государств мощь одновременно находилась в цикле упадка» — заключают молодые интеллектуалы Китая27.
В самих США сложилась отработанная система лоббирования китайских экономических интересов, имеющая мощные политические и финансовые институты, поддерживаемая высшим
китайским руководством. Схема эта выглядит примерно так: посольство КНР — торговый совет и американские общественные организации — лоббистские фирмы. Фактически все крупные американские корпорации, которые допущены на китайский рынок, являются крупными лоббистами Китая, включая упомянутый выше «Боинг», «Сити групп», «Кока-кола» и др.28
Однако в данной тенденции (росте взаимозависимости) просматриваются альтернативные стратегии. Китай пытается максимально использовать американские ресурсы для перехода на новую экономическую (инновационную) модель, не завязанную столь явно на экспорте и внешних рынках, как нынешняя, а построенную на принципе эксплуатации стремительно растущего внутреннего спроса29. США же пытаются через растущую взаимозависимость встроить китайскую экономику в мировую либеральную модель, интегрируя китайские фондовые и иные рынки. Полная либерализация китайской валюты (юаня) в американском варианте позволила бы Вашингтону убыстрить этот процесс. При этом Пекин, несмотря на давление Вашингтона, упорствует и, признавая эвентуальную необходимость превращения юаня в конвертируемую валюту, намерен контролировать темпы этого процесса в соответствии со своими внутренни-
30
ми установками .
Конфликтность. Нельзя обойти вниманием и второй тренд китайско-американских отношений — конфликтность. В целом, несмотря рост экономической мотивации, КНР продолжает рассматривать США как основного политического конкурента на геополитическом и региональном (АТР) уровне. Точно так же относятся к Китаю и США. Американская «ловушка» — G-2 — по вовлечению КНР в «управление миром», но с разделением ответственности на проблемных территориях, возникших в том числе и по вине американского руководства, не сработала. Китай последовательно воздерживается от обсуждения с США вопросов «совместного лидерства» и более чем холодно отнесся к идее ряда именитых американских исследователей о появлении Б-2, «большой двойки»31. По-прежнему называя отношения с Соединенными Штатами самыми важными из своих двусторонних отношений32, Китай уклоняется от американских объятий —
в них он видит, в первую очередь, попытку укрепить фундамент американского глобального лидерства и обеспечить безопасность своих финансово-экономических интересов33. Ван Юй-шэн, исполнительный директор Центра стратегических исследований Фонда международных исследований Китая, отмечает: «Во-первых, США признают, что уже не в состоянии в одиночку решать крупнейшие международные вопросы, а старые союзнические отношения оказываются уже не столь эффективны. Соединенным Штатам необходим поиск новых партнерских отношений. Во-вторых, американская сторона в целом признала или приняла объективный факт стремительного возвышения КНР. В-третьих, в США понимают, что более высокий уровень отношений Китая и США выгоден для Вашингтона, особенно в части, касающейся ликвидации последствий финансового кризиса»34. Другой китайский эксперт, профессор Сань Ланьсин, и вовсе прямолинейно заявляет: «Структура 02, или американо-китайский кондоминиум, который Найелл Фергюсон назвал «Ки-мерикой», не обязательно отвечает национальным интересам КНР... Китайское руководство сначала не понимало всей масштабности «стратегической» цели Америки, но сейчас стало ясно, что перед этим механизмом ставилась конкретная задача: максимально повысить долларовую зависимость Пекина за счет увеличения доли долларов в его государственных активах, чтобы Китай помог Соединенным Штатам преодолеть финансовый кризис, когда это будет необходимо»35. Наконец, в журнале «Ляован» агентство «Синьхуа» отметило: «Американские ученые и политики, впервые столкнувшись со столь невероятно глубоким кризисом, “чувствуя всю серьезность болезни, поднимают на уши всю больницу”, надеются под предлогом необходимости взять на себя большую международную ответственность заставить Китай помочь Соединенным Штатам в самый тяжелый момент кризиса» и превратить Китай в одну из опор американского глобального лидерства, в одну из спиц в американской системе «обода и спиц», с помощью которой они устанавливают свое господство в мире36.
Между двумя государствами продолжают сохраняться напряженность и взаимное недоверие. Традиционные темы —
права человека в Китае, отсутствие политических реформ в КНР, ситуация в Тибете, Синьцзяне, Тайваньском проливе и другие вопросы, — остаются в повестке китайско-американских противоречий.
Кроме экономики, взрывоопасным «минным полем» остается военное сотрудничество двух стран. Американские поставки вооружений на Тайвань — давняя проблема для Китая. Однако в настоящее время, после подписания и ратификации российско-американского договора СНВ-2, появились новые акценты: американское руководство постоянно зондирует в Пекине почву по поводу возможности обсуждения военно-стратегических вопросов, пытаясь втянуть китайских военных в диалог о стратегическом ядерном оружии. Китайская сторона в таком диалоге участвовать не хочет. На сегодняшний день Китай стремится к ядерной модернизации и наращиванию производства собственного ядерного оружия и отнюдь не склонен присоединяться к российско-американской разоруженческой инициативе37. Это достаточно недвусмысленно дал понять лидер КНР Ху Цзиньтао, выступая в Вашингтоне на саммите по ядерной безопасности в апреле 2010 г. Он подчеркнул, что «МАГАТЭ, а не отдельное государство или группа западных стран, должно играть руководящую роль в вопросах ядерной безопасности», а также указал на потребности Китая в развитии мирного атома, несмотря на расхождения позиций с Соединенными Штатами Америки38. Таким образом, стратегическая тема — уязвимое место Китая в его отношениях с США. В случае радикального обострения тайваньского или другого вопроса, затрагивающего интересы Америки, она может использовать свое преимущество.
Политический арсенал США для «сдерживания» Китая также остается достаточно широким. Фактически КНР окружена с юга и юго-востока союзниками США — Японией, Южной Кореей, Тайванем, частью стран АСЕАН. На западной границе находится давний соперник — Индия, у которой имеется территориальный спор с Китаем и неплохие (стратегические, партнерские) отношения с США. Китай, как уже упоминалось выше, в отличие от США военно-политических союзников (за исключением КНДР), не имеет. Полностью безопасной для КНР остает-
ся китайско-российская граница на севере и ее границы с государствами Центральной Азии (Казахстаном, Таджикистаном и Кыргызстаном).
США пытаются очернить имидж Китая в глазах мирового сообщества, периодически вбрасывая тезис о «грядущей мировой китайской экспансии». Эта идея находит своих сторонников и в Европе (ЕС), и на других континентах. В каком-то смысле можно констатировать то, что двусторонние китайско-американские отношения сегодня плавно трансформируются в идеологическую борьбу «американского» и «китайского» мира, американской (либеральной) модели и китайской модели «социализма с китайской спецификой». Кто выйдет из этой схватки победителем, за кем будущее — открытый вопрос. США не собираются сдавать своих позиций, и в Китае это прекрасно понимают. Отдельные экстравагантные аналитики, в основном из числа военных специалистов, напрямую призывают Китай приложить усилия и заместить США в качестве «глобальной державы номер один»39 — такого рода высказывания на руку алармистам Запада, но, как представляется, едва ли отражают намерения Пекина.
При суммировании высказываний экспертов остается ощущение доминирования конфликтности в отношениях двух стран. Это не означает, что обе державы будут искать повод и обязательно вступят в открытый военный конфликт. Но это может означать, что взаимное недоверие и зоны столкновения интересов (политических, военных, валютно-финансовых и др.) будут постоянно расширяться, что рано или поздно изменит картину мира.
Китай — Восточная Азия. Региональные измерения
В Северо-Восточную Азию (СВА), как известно, входят КНР, Япония, две Кореи (КНДР, РК) и Монголия. С юга регион «подпирают» десять стран АСЕАН, каждая из которых имеет «свои», порой непростые отношения с Китаем. Общим для восточноазиатского пространства является наличие нерешенных военно-политических, экономических, территориальные и эко-
логических вопросов, а также больших возможностей, которые, так или иначе, связывают с КНР. С севера регион стыкуется с Россией (через Сибирь и российский Дальний Восток), которая испытывает на себе весь спектр вызовов, а также и новых возможностей.
Проблемы. В Восточной Азии сохраняется старая система безопасности, которая сложилась в годы холодной войны, полностью завязана на США и отвечает только их интересам. Двусторонние договоры о безопасности и обороне с Японией, Южной Кореей, Филиппинами и другими странами позволяют американцам иметь военные базы по всему южному и юго-восточному периметрам китайской границы, таким образом стратегически окружая Китай, который не имеет подобной системы безопасности. При этом, косвенно признавая стабилизирующую роль военно-политического присутствия США в регионе, в Пекине работают над альтернативными проектами40, а известный китайский аналитик Ян Сюэтун в своей достаточно провокационной статье открыто заявляет о возможности «сделать среднесрочной стратегической целью военного строительства КНР предоставление гарантий безопасности соседним государ-
41
ствам»41.
Кроме того, нерешенность северокорейской ядерной проблемы в целом обостряет ситуацию в Северо-Восточной Азии, достигающую иногда стадии открытого балансирования на грани войны и мира между двумя корейскими государствами. Пекин, являясь практически единственным идеологическим союзником Северной Кореи, тем не менее, выступает с неких общих позиций пяти стран (США, Япония, РФ, КНР, Южная Корея) по вопросам «денуклеаризации» и др. на Корейском полуострове. Наряду с этим наблюдается эволюция позиции КНР по корейскому вопросу — в Пекине все более солидаризируются с мировым сообществом по большинству пунктов повестки «шестисторонних переговоров», осознавая «неуправляемость» нынешнего режима в КНДР. С одной стороны, это позволяет Пекину демонстрировать свой «ответственный» подход к международным делам, а с другой — развивать более тесные экономические и политические связи с Республикой Корея.
Острой проблемой остаются нерешенные территориальные споры в китайско-японских, российско-японских, китайско-вьетнамских, японо-южнокорейских отношениях вокруг принадлежности той или иной группы островов. Понятно, что историческая основа претензий различна. Каждый спор имеет свою историю. Дополнительную остроту китайско-японским и китайско-вьетнамским территориальным разногласиям придают некоторые сведения о наличии на шельфах спорных остро-
42
вов запасов углеводородов42.
Экономические аспекты связаны с быстрым ростом Китая и увеличением ресурсно-экологических нагрузок на сопредельные территории стран АСЕАН (бассейн реки Меконг), российский Дальний Восток (бассейн реки Амур), Казахстан (бассейн реки Черный Иртыш) и др. Например, каскад ГЭС и каналов на р. Меконг, строительство которых начал Китай, кроме экономических выгод, несет серьезные экологические вызовы как отдельным странам Юго-Восточной Азии (Лаосу, Камбодже, Таиланду, Мьянме, Вьетнаму), так и южным провинциям Китая43.
Возможности. Для ведущих стран региона (Японии, России, Южной Кореи) КНР становится чрезвычайно выгодным торговым и инвестиционным партнером. Объем торговли Китая с Японией составил более 300 млрд долл. за 2010 г.44, а японских инвестиций в Китай — около 70 млрд долл. Объем торговли со странами АСЕАН превысил 280 млрд долл.45 1 января 2010 г. состоялось открытие зоны свободной торговли (ЗСТ) «Китай — АСЕАН», на создание которой потребовалось 8 лет. Это 3-я по экономической мощи зона свободной торговли в мире после ЕС и зоны свободной торговли Северной Америки. После открытия ЗСТ таможенная пошлина между Китаем и странами АСЕАН снизилась с 9,8 до 0,1 %. Более 7000 видов товаров будут освобождены от взимания таможенных пошлин, что составляет примерно 90 % от общего количество товаров в торговле между Китаем и АСЕАН. Кроме того, данный проект предполагает расширение сотрудничества Китая со странами АСЕАН в сфере услуг и
«46
инвестиционных соглашений .
Китайское правительство в период азиатского 1997—1998 гг. и нынешнего мирового кризисов не девальвировало юань и не
развернуло товарную экспансию в данном регионе. Наоборот, оно предложило льготную финансовую помощь странам региона, что значительно подняло авторитет Китая на фоне грабительских «антикризисных» кредитов МВФ и других западных институтов государствам Юго-Восточной Азии. Внутри каждой из стран АСЕАН (особенно в Индонезии, Сингапуре, Таиланде и др.) действуют многочисленные и влиятельные китайские общины (хуацяо), которые также работают на укрепление положительного имиджа своей главной родины.
Китай предлагает Японии усилить экономическую интеграцию в Восточной Азии, создавая Восточноазиатское сообщество (ВАС). Причем и Пекин, и Токио согласны с тем, что в обоюдных интересах плавно уменьшать свою зависимость от рынков США. Стороны готовы объединить усилия для заключения соглашения о свободной торговле. Китай продолжает продвигать и более ранний интеграционный проект КНР — РК — Япония, для создания китайско-японо-южнокорейской зоны свободной торговли. Данный проект со временем может стать серьезным конкурентом ЗСТ Китай — АСЕАН, учитывая экономические и технологические ресурсы и возможности сторон.
Развитие китайско-монгольских и российско-монгольских экономических связей мотивируется поступающей в КНР и РФ информацией о новых стратегических месторождениях медного концентрата, угля, серебра, золота, урана Таван — Толгой, Оую — Толгой и других. Конкуренция между российскими, китайскими, канадскими, американскими и японскими компаниями за право добычи и переработки природного сырья на монгольском рынке с каждым годом возрастает. Каким компаниям монгольское руководство отдаст предпочтение — пока открытый вопрос. Россия предлагает монгольскому правительству построить железнодорожный участок дороги от Улан-Баторской железной дороги до новых монгольских месторождений. Китай совместно с Россией и Монголией начал создание трансграничной экономической зоны на базе формально существующей российско-монгольской зоны свободной торговли («Алтанбулаг»).
Перспективы. После 2012 г. внешняя политика Китая в Восточной Азии, скорее всего, будет развиваться в условиях даль-
нейшего роста китайского экономического и политического влияния. Регионы СВА и ЮВА останутся наиболее приоритетными для него из «ближнего окружения». Дальнейшая экономическая интеграция Тайваня в КНР, а также развитие региональных интеграционных проектов с АСЕАН, Японией и Южной Кореей позволят Китаю вплотную подойти к реализации идеи «Большого Китая» в Азии. Хотя контуры и содержание этой идеи сегодня до конца неясны, как и неясны все возможные риски для больших и малых стран региона. Россия, исходя из собственных интересов, через энергетические, транспортные проекты и безопасность, а также используя возможности Владивостокской площадки АТЭС в 2012 г., имеет все возможности для расширения своего присутствия в регионе. Китай теоретически мог бы выступить «лоббистом» в продвижении российских интересов в Северо-Восточной и Юго-Восточной Азии. Насколько перспективной окажется такая российско-китайская связка в регионе, покажет уже ближайшее будущее.
Китай в неформальной структуре БРИКС, или Новая попытка создания «неамериканской» модели мира
Только что родившаяся неформальная структура БРИКС фактически демонстрирует прообраз модели многополюсного неамериканского мира. За каждым участником — «свой» регион на четырех континентах, своя экономическая модель, своя стратегия развития.
Китай и Россия, создав в 2000-е годы неформальную структуру Россия — Индия — Китай (РИК), а затем расширив ее за счет бразильского (БРИК) и южноафриканского (БРИКС) компонентов, фактически презентовали международной общественности мини-модель многополюсного, неамериканского мира. При этом надо подчеркнуть, что БРИК в настоящее время выступает как неформальный финансово-экономический клуб, наращивание политической составляющей работы организации, очевидно, вопрос будущего.
«Срез» мира. Модель, на первый взгляд, выглядит искусственной и противоречивой. Но, собственно, таким и является наш мир — разорванный на куски из нищих и богатых стран, дающих и просящих, производящих технологии и поставляющих только сырье. Получается, что БРИКС — это «срез» нашего мира, отражающий конгломератно-анклавную структуру современного общества, когда отдельные социальные группы в рамках одного государства и даже целые государства живут в разном социальном времени47. Среди российских, западных и китайских ученых существуют различные, противоположные оценки проекта БРИКС. Говорят, например, что БРИКС — китайский проект и выгоден только ему, хотя Пекин это тщательно скры-
48
вает.
Другие эксперты видят в БРИКС проект «развивающегося мира», направленный исключительно против США49. Он уже начал «антиамериканскую революцию» принятием решения (Бразильский саммит 2010 г.) о расчетах в национальных валютах. Вторым этапом будет обрушение американского доллара и создание мировых (региональных) валют.
Создание БРИКС означает формирование новой мировой архитектуры, отражающей реалии постбиполярного мира, утверждают некоторые эксперты50. И в этом есть резон. Абсолютная несхожесть стран, входящих в БРИКС, по культурно-религиозным, общественно-политическим, экономическим характеристикам объективно делает эту структуру перспективной в плане формирования новых региональных и глобальных моделей будущего международного общения.
Упомянем и такую радикальную точку зрения: БРИКС — мертворожденная организация, некая «политическая тусовка», которая ничего не решает и ни на что не влияет. В отличие, скажем, от проекта РИК — Россия, Индия, Китай.
РИК: ключевая роль «российско-китайской связки». Внимание треугольника «Россия — Индия — Китай» сконцентрировано на проблемах Центральной Азии и отчасти Афганистана. ШОС, куда входят все три государства (Индия как наблюдатель), является неким инструментом безопасности Китая на данном направлении.
РИК для Китая, кроме экономической, транспортной и энергетической составляющих, важен с точки зрения поддержания безопасности на его западных границах для защиты как от «трех сил зла» (терроризм, экстремизм, сепаратизм), так и от возможных угроз американского присутствия в Афганистане и Кыргызстане (транспортно-логистический центр в Манасе). Кроме того, РИК важен как ограничитель традиционных китайско-индийских противоречий и территориальных споров с Индией. Россия в рамках РИК сумела вывести давний (с начала 1950-х годов) спор двух азиатских гигантов на уровень трехстороннего обсуждения, сняв напряженность между Пекином и Дели. Можно говорить, что российско-китайская связка в политическом плане являлась и остается ключевой в проекте.
Видимые интересы Китая очевидны: это возможность развивать неамериканскую модель мира, усиливая свои позиции, инициировать новые валютно-финансовые конструкции, направленные против всесилия доллара, поддерживать и продвигать часть бывшего «третьего мира» — традиционного союзника Китая. Все это для КНР укладывается в рамки ее новой глобальной роли повышения международной «ответственности» за судьбы мира.
БРИКС — «китайский проект»? Китайские эксперты считают, что РИК выполнил свою задачу. Сейчас актуален более масштабный и перспективный проект БРИКС. Но это не совсем так. Оба проекта могут развиваться параллельно, каждый из них должен выполнять свои «специальные» функции и задачи.
В отличие от проекта РИК, здесь нет евразийской составляющей. Акцент делается на достаточно расплывчатых общемировых задачах:
а) формирование «более справедливого миропорядка»;
б) регулирование мировых финансовых рынков и плавный (поэтапный) выход из сложившегося долларового режима;
г) реформирование МВФ и других институтов в интересах «новых развивающихся стран»;
д) решение проблем энергетической безопасности и климатических изменений;
е) обеспечение продовольственной безопасности и др.
В БРИКС Китай объективно выдвигается в качестве основного игрока. Пекин, развивая отношения с ЮАР и Бразилией, усиливает свое присутствие в Африке и Латинской Америке.
С другой стороны, нельзя переоценивать потенциал БРИКС и роль китайского фактора в нем. Для проекта в целом, и для Китая в частности, существуют два сильных ограничителя. Первый — «внешний» ограничитель в лице США, которые объективно сдерживают китайскую политику, направленную на расширение повестки дня БРИКС и его институционализацию. Существуют взаимные китайско-американские финансово-экономические обязательства. США — реальный партнер Китая, рисковать которым ради неких виртуальных выгод в Пекине не хотят.
Второй — «внутренний» ограничитель в лице Индии.
Что выгодно России? Проект БРИКС менее выгоден России, чем вариант РИК, который более четко ориентирован на региональные (евразийские) интересы РФ. Уже состоялись 9 официальных трехсторонних встреч руководителей МИД, создан диалоговый механизм, проведено два форума высших руководителей РИК, а также сотни встреч и практических переговоров министерств и ведомств. Формат реально приобрел практические очертания.
БРИКС же отводит России второстепенные, вспомогательные позиции в силу объективных экономических условий. Он вычеркивает из общей повестки проблематику Центральной Азии, ШОС, «энергетического клуба» Евразии, транспортные проекты и другие, важные для России, вопросы.
В России должны учитывать гипотетическую возможность превращения БРИКС в «китайский проект», в котором бы китайский компонент полностью доминировал и превратился бы в один из инструментов создания «китайского мира». Однако на Россию работают: а) невключенность БРИКС в систему западных институтов (НАТО, ЕС и др.); б) совпадение интересов пяти государств по ключевым вопросам мирового развития.
Поэтому у России есть серьезный шанс участвовать в создании новой модели мира как на региональном (через РИК, ШОС), так и на глобальном (БРИКС) уровне.
Примечания
1 CIA Fact Book. https://www.cia.gov/library/publications/the-world-factbo ok/rankorder/2004rank.html?countryName=China&countryCode=ch®ionCo de=eas&rank=127#ch; международные оценки в целом совпадают с официальными китайскими, согласно которым Китай занимает по этому показателю 125 место. См.: Wang Jianmao. Another view of per capita GDP// http://europe.chinadaily.com.cn/opinion/2010-12/24/content_11750071.htm.
2 См.: Синьхуа. Вайцзяобу: Чжунго жэнжань ши фачжаньчун гоцзяди шусин мейю бянь.(МИД КНР: Статус Китая как по-прежнему развивающегося государства не изменился). 15.02.2011 // http://news.xinhuanet.com/ world/2011-02/15/c_121082795.htm; Гоцзи сяньцю даобао. Чжунго чуншэнь фачжаньчжун гоцзя шусин, хэпин цзюйци е яо дуаньлянь цзижоу (Китай вновь повторяет, что принадлежит к группе развивающихся государств, для мирного возвышения тоже необходимо накачивать мускулы). 08.09.2010 // http://news.qq.com/a/20100908/001125.htm.
3 Лэнцзин гуаньча, вэньчжу чжэньцзяо, чэньчжэ инфу, таогуан янхуэй, шаньюй шоучжоб цзюй бу дантоу, ю со цзовэй (Хладнокровно наблюдать, укреплять свои позиции, уверенно реагировать на изменения, скрывать свои возможности и выигрывать время, научиться не привлекать к себе внимания, никогда не становиться лидером и вносить свой вклад). См.: Дэн Сяопин. Шань юй лиюн шицзи цзецзю фачжань вэньти (Совершенствоваться в использовании момента для разрешения вопросов развития). Дэн Сяопин вэньсюань : [избранные труды Дэн Сяопина]. Т. 3. Пекин: Жэньминь чубаньшэ, 2007. С. 363.
4 «Ляо Ван» цафвэнь чаньшу Ху Цзиньтао шидайгуаньди вуда Чжунго чжучжан («Ляован» собрал материалы для изложения пяти инициатив Китая, содержащихся во взглядах Ху Цзиньтао на современную эпоху) //Ляован. 24.11.2009 // http://news.xinhuanet.com/politics/2009-11/24/content_125 30093.htm.
5 Эти новые компоненты национальной внешней политики были названы министром иностранных дел КНР Яном Цзеци «линъю вайцзяо» — «функциональной дипломатией», значимость которой, по его словам, будет в дальнейшем только возрастать. См.: Ян Цзеци. Вэйху шицзе хэпин, цуцзинь гунтун фачжань — цзинянь синь Чжунго вайцзяо люшичжоу нянь (Отстаивать международный мир, содействовать совместному развитию — речь, посвященная шестидесятилетнему юбилею дипломатии нового Китая) //Цюши. № 19. 01.10.2009 //http://theory.people.com.cn/GB/49169/491 70/10154961.html.
6 Ху Цзиньтао цай цзинянь данди шии цзе сань чжунцюань чжаокай саньши чжоунянь дахуэйди цзянхуа (Выступление Ху Цзиньтао на торжественном собрании, посвященном 30-летней годовщине 3-го пленума 11 -го созыва КПК) // Синьхуа. 18.12.2008 // http://news.xinhuanet.com/new scenter/2008-12/18/content_10524481_4.htm.
7 «Ляо Ван» цафвэнь чаньшу Ху Цзиньтао...
8 Там же.
9 Сяо Фэн.Цэнмэян лицзе Дэн Сяопин тунчжиди «таогуан янхуэй» сысян (Как понимать сформулированную товарищем Дэн Сяопином идеологию «скрывать свои возможности, выигрывая время») // Бэйцзин жибао. 06.04.2010 // http://www.hprc.org.cn/gsyj/yjdt/zdgz/201004/t20100406_45802_ 1.html; см. также: Bonnie S. Glaser and Benjamin Dooley. China's 11th Ambassadorial Conference Signals Continuity and Change in Foreign Policy // China Brief. Volume IX. Issue 22. 04.11.2009. P.10.
10 См.: Цзинь Сидэ. Чжунго сюяо даго синьтай (Китаю необходима психология великой державы) // Хуаньцю шибао. 12.09.2002. С. 4; Е Цзы-чен и Ли Ин. Чжунго сои бисю цзянь даго вайцзяо синьтай (Следовательно, Китай должен выстраивать дипломатию великой державы) // Хуаньцю шибао. 20.07.2001.
11 Литература, касающаяся этой значимой для китайской стратегической мысли концепции, обширна — в том или ином виде эта концепция озвучивается в работах всех официальных аналитических и исследовательских центров КНР, наиболее полное описание концепции «периода стратегических возможностей» см. в: Чжанлю цзиюйци ди баво хэ лиюн (Уверенно использовать период стратегических возможностей) (ред. Ба Чжунтань). Пекин: Шиши чубаньшэ, 2006.
12 Документы XVI Всекитайского съезда Коммунистической партии Китая (на рус. яз.). Пекин: Вайвэнь чубаньшэ, 2002. С. 23.
13 О количественных показателях китайских успехов см.: М. Мамонов. «Стратегия профилактики опасности» во внешней политике КНР. Международные процессы. Т. 5. 2007. № 3 (15). Сентябрь—декабрь.
14 Доклад Ху Цзиньтао на 17-м съезде КПК (полный текст) // http:// www.russian.xinhuanet.com/russian/2007-10/24/content_511579.htm.
15 Bates Gill, Dan Blumenthal, Michael Swaine, Jessica Tuchman Mathews. China as a Responsible Stakeholder // http://www.carnegieendowment.org/even ts/?fa=eventDetail&id=998.
16 См.: Ху Цзиньтао чжимянь миньгань вэньти, цзиньсянь фуцзэжэнь-ди синьсян (Ху Цзиньтао прямо отвечает на чувствительные вопросы, всячески демонстрирует образ ответственной великой державы). 05. 06.2008.
Чжунго гунчаньдан синьвэньван (новостная сеть Коммунистической партии Китая) // http://cpc.people.com.cn/GB/64093/64103/7200917.html.
17 Чжунго говувэюань Дай Бинго: Цзяньчи цзоу хэпин фачжань даолу (Член Госсовета КНР Дай Бинго: Неуклонно идти по пути мирного развития) // http://www.gov.cn/ldhd/2010-l2/06/content_1760381.htm.
18 URL: http://www.bbc.co.uk/russian/business/2011/02/110214_china_jap an_economy.shtml.
19 Этот процесс детально описан у американского исследователя А. Джонстона. См.: Alastair Iain Johnston. Learning versus Adaptation: Explaining Change in Chinese Arms Control Policy in the 1980s and 1990s // The China Journal. 1996, № . 35 (Jan.)) и Alastaire Iain Johnston and Paul Evans. China's Engagement with Multilateral Security Institutions in: Alastaire Iain Johnston and Robert S. Ross (eds), Engaging China: the Management of an Emerging Power. London: Routledge, 1999.
20 John J. Tkacik Jr. China space program shoots for moon // The Washington Times. 08.01.2010 // http://www.washingtontimes.com/news/2010/ jan/08/china-eyes-high-ground/; Peter J. Brown. China's space program poised to surge //Asia Times online. 06.01.2010 // http://www.atimes.com/atimes/Chi na/LA06Ad02.html.
21 Stephen Blank. China's Rising Profile in International Arms Sales // China Brief. Volume IX. Issue 25. 16.12.2009. P. 10-11.
22 Joseph Spears. The Snow Dragon Moves into the Arctic Ocean Basin // China Brief. Volume 11. Issue 2. 28.01.2011. P. 12-15.
23 Цуй Лижуй. Чжунго вэйлай юй шицзе фашэн чунту кэнэнсин яо даюй гоцю (Вероятность конфликтов Китая с миром выше, чем в прошлом) //Хуанцю шибао. 22.07.2009 // http://opinion.huanqiu.com/roll/2009-07/523024.html.
24 Шиицы чжувай шицзехуэй чжаокай Ху Цзиньтао, Вэньцзя Бао цзянхуа (Ху Цзиньтао и Вэньцзябао выступают на 11 совещании послов и дипломатических представителей Китая) // Синьхуа. 20.07.2009. // http:// www.gov.cn/ldhd/2009-07/20/content_1370171.htm.
25 Roger Runningen, Michael Forsythe, Hu Formally. Welcomed to U.S. for Summit. CEO Meeting. // Bloomberg Businessweek. 19.01.2011 // http://bx. businessweek.com/dupont-dd/view?url=http%3A%2F%2Fc.moreover.com%2Fcl ick%2Fhere. pl%3Fr3953658690%26f%3D9791.
26 В своем первом телефонном разговоре с Председателем КНР Ху Цзиньтао Президент США Б. Обама назвал китайско-американские отношения «самыми важными отношениями для каждой из сторон». См.: President Hu Jintao Holds Phone Talks with His U.S. Counterpart Obama.
Пресс-релиз Министерства иностранных дел КНР // http://www.fmprc.gov. cn/eng/yfgk/t534819.htm.
27 Хуан Хэ, Чжу Ши. Лунь Чжунмей «гунчжу» ди кэнэнсин (О возможности «совместного господства» Китая и США») //Сяньдай гоцзи гу-аньси. 2008. № 2. С. 28—32. Цитата дается в переводе известного российского исследователя-востоковеда, г. н. с. Института Дальнего Востока РАН А.В. Ломанова, привлекшего внимание читателей к вышеуказанной крайне интересной публикации китайских авторов в своей статье «Многополярная гегемония». См.: Ломанов А.В. Многополярная гегемония // Россия в глобальной политике. 2008 г., № 5. Сентябрь—октябрь.
28 Robert Dreyfuss. The New China Lobby // The American Prospect. January 01.01.1997 // http://www.prospect.org/cs/articles?article=the_new_chi na_lobby_1197.
29 Jeff Bliss. China Needs to Boost Domestic Demand. Wen Says // Bloomberg Business Week. 03.10.2010 // http://www.businessweek.com/news/ 2010-10-03/china-needs-to-boost-domestic-demand-wen-says.html.
30 Вэнь Цзябао: фаньдуй жэньминьби хуэйлю вэньти чжэнчжихуа (Вэнь Цзябао: мы против политизации вопроса о конвертируемости юаня) // Синьхуа. 27.02.2011 // http://finance.sina.com.cn/g/20110227/11039439236.shtml.
31 Niall Ferguson. Team Chimerica // Washington Post. 17.11.2008; Page A19 // http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2008/11/16/AR 2008111601736.html; свою идею Фергюссон развивает в других статьях. См., например: Niall Ferguson. Not Two Countries But One: Chimerica // The Telegraph. 16.12.2008 // http://www.telegraph.co.uk/comment/personal-view/ 3638174/Not-two-countries-but-one-Chimerica.html; Henry Kissinger. The World Must Forge a New World Order or Retreat to Chaos // The Independent.
20.01.2009 // http://www.independent.co.uk/opinion/commentators/henry-kiss inger-the-world-must-forge-a-new-order-or-retreat-to-chaos-14514in.html; Henry Kissinger. The Chance for a New World Order // The New York Times.
12.01.2009 // http://www.nytimes.com/2009/01/12/opinion/12iht-edkissinger.
1.19281915.html?_r=1. Справедливости ради, следует отметить, что это далеко не первый призыв Киссинджера к укреплению сотрудничества с Китаем — но прежде, признавая необходимость «постоянного стратегического диалога на высоком уровне для совместного определения долгосрочных целей», Киссинджер лишь ставил задачу «сделать их [эти цели] совместимыми где возможно и сократить риски конфронтации там, где это не удастся». См.: Henry A. Kissinger. Defining a new world order //International Herald Tribune. 06.11.2004 // http://www.uni-muenster.de/PeaCon/global-te xte/g-g/g-g-n/kissinger-newworldorder.htm; Zbigniew Brzezinski. The Group of Two Than Could Change the World //Financial Times. 13.01.2009.
32 Е Цзычен. Чжунго хэпин фачжаньди гоцзи хуанцзин фэньси (Анализ международной среды мирного развития Китая). Пекин: Цзинцзи кэ-сюэ чубаньшэ. 2009. С. 145—169.
33 Что неудивительно — с учетом общего объема золотовалютных резервов КНР, которые, по данным Центробанка КНР, составляли на апрель 2009 г. 1,9537 трлн долл. США — причем из них приблизительно 2/3 средств хранится в американских ценных бумагах. ПРАЙМ-ТАСС. Золотовалютные резервы Китая к концу марта почти достигли 2 трлн долл. // http://www.prime-tass.ru/news/show.asp?id=884070&ct=news.
34 Ван Юйшэн. Хэцзо будэн юй G2 «чжунмэй эрчунцзо» сюй шэнь-тань (Необходимо обстоятельно поговорить о том, почему сотрудничество Китая и Америки не равнозначно китайско-американскому «дуэту» в духе G2) // China Daily. 27.02.2009 // http://www.chinadaily.com.cn/hqpl/2009-02/ 27/content_7518914.htm.
35 Сань Ланьсин. Вперед, к Кейнсу? // Россия в глобальной политике. 2009. № 2. Март—апрель. С. 97—98.
36 Лэнгуань совэй чжунмэй G2 шидай (Хладнокровно относиться к так называемой эпохе «китайско-американской большой двойки») // http:// news.xinhuanet.com/world/2009-03/14/content_11009192.htm.
37 Рагозин Л., Черненко Е, Портякова Н. Ядерная весна // Newsweek. 12—18.04.2010. С. 42.
38 Чжуаньцзя: Ху Цзиньтао хэфэнхуэй цзянхуа чуаньди сыдянь чжуняо сяоси (Мнение специалистов: Ху Цзиньтао, выступая на ядерном саммите, озвучил четыре важные новости). Чжунго синьвэнь Ван. 04.14.2010 // http://www.chinanews.com.cn/gn/news/2010/04-14/2225264.shtml; для детального анализа подходов китайских аналитиков к вопросам ядерного сдерживания см.: Chu Shulong and Rong Yu. China: Dynamic Minimum Deterrence in M.Alagappa (ed.). The Long Shadow: Nuclear Weapons and Security in 21 Century Asia. Stanford University Press. CA. 2009. P. 161—188.
39 Лю Минфу. Хоу Мэйго шидайди даго сыкао: Чжунго мэн (Размышления великой державы о постамериканском мире: китайская мечта) // Чжунго юи чубань гунсы. 2010.
40 См.: Liu Jiangyong and Yan Xuetong. Some Tentative Strategic Thoughts on Establishing an East Asian Security Community // Вайцзяо Шиву (Дипломатические вопросы). 2004. № 17. Март. // http://www.irchina.org/en/news/ view.asp?id=369; Evan S. Medeiros. Strategic Hedging and the Future of Asia-Pacific Stability // The Washington Quarterly. Vol. 29. № 1 (Winter
2005-06); Yunling Z. And Shiping T. China's Regional Strategy / D. Shambaugh (ed.). Power Shift: China and Asia's New Dynamics, University of California Press, 2005. P. 53.
41 Ян Сюэтун. Шицзе гэцзю цзосян цзи чжунгоди цзиюй : [Направления развития мировой архитектоники и возможности для Китая] // Дан-дай ятай (Современный Азиатско-Тихоокеанский регион). 2008. № 5.
42 http://www.globalsecurity.org/militaiy/world/war/spratly-oil.htm.
43 Так, КНР подвергается критике со стороны международного сооб-
щества за безответственное загрязнение территории прилегающих стран (BBC news. «China dust storm hits East Asia». 03.03.2008. // http:// news.bbc.co.Uk/2/hi/asia-pacific/7274718.stm; Xinhua News Agency (English). «Japan Offers China US$7 million to monitor acid rain, sandstorms». 21.12.2006 // http://en.chinagate.cn/english/environment/49556.htm), или
крайне эгоистичное отношение к использованию водных ресурсов Брахмапутры и Меконга (Hari Sud. China's future water war with India //United Press International (UPl). 13.05.2008. // http://www.upiasia.com/Security/2008/05/ 13/chinas_future_water_war_with_india/3300/; Dong Jing, ed. India expert claims China wants to use water resources to control India // Global Times.
11.08.2009 // http://world.people.com.cn/GB/9834712.html).
44JCN Network, Japan-China Trade in 2010 Exceeds US$300 Billion to Set New Record // http://www.japancorp.net/article.asp?Art_ID=23711.
45 Xinhua, Senior CPC official calls for Guangxi's efforts to promote China-ASEAN trade // http://news.xinhuanet.com/english2010/china/2011-03/ 10/c_13771507.htm.
46 URL: http://news.xinhuanet.com/english/2010-01/01/content_1274047
0.htm.
47 См.: Богатуров А.Д. Анклавная природа мировой политики и перспективы формирования мирового общества. Современная мировая политика: Прикладной анализ / отв. ред. А.Д. Богатуров. М.: Аспект Пресс, 2009. С. 40-64.
48 David Rothkopf. The BRICs and what the BRICs would be without China... // Foreign Policy. 15.06.2009. // http://rothkopf.foreignpolicy.com/ posts/ 2009/06/15/the_brics_and_what_the_brics_would_be_without_china; для более детального ознакомления с позициями российских экспертов по вопросам развития БРИК см: С.Г. Лузянин. Кто и куда ведет БРИК? // Российские вести. 11—18.04.2010 //http://rosvesty.ru/2004/expert/?id=10000018 90&i=1.
49 Benjamin Todd. Rise of BRIC, and the US' Desperate Move to Retain its Stranglehold. Mainstream. Vol. XLVI. № 50 // http://www.mainstreamweekly. net/article1072.html; Tony Halpin. Brazil, Russia, India and China form bloc to challenge US dominance //The Times. 17.06.2009 // http://www.timesonline. co.uk/tol/news/world/us_and_americas/article6514737.ece.
50 Andrej Krickovic, Adrian Pabst. BRIC Offers an Alternative World Order // The Moscow Times. 19.04.2010 // http://www.themoscowtimes.com/opinion/ article/bric-offers-an-alternative-world-order/404154.html; Pepe Escobar. The BRIC post-Washington consensus //Asia Times. 17.04.2010 // http://www.ati mes.com/atimes/Central_Asia/LD17Ag01.html; Ван Чун. Цюаньцю ляован: цзиньчжуань сыго цзян жухэ инсян шицзе // Жэньминь Ван. 15.04.2010 // http://world.people.com.cn/GB/11377015.html; «Цзиньчжуань сыго»: кэнэн гайбянь шицзеди синьсин лилян (БРИК: возможно, новая сила, меняющая мир) // Баньюэ тань. 2006. № 5 // http://news.xinhuanet.com/banyt/
2006-04/27/content_4481647.htm.
