CC BY
64
Вестник Санкт-Петербургского университета. 2006. Сер. 2, вып. 3
A.A. Паламарчук
«KINGS BY GOD'S APPOINTMENT»: ПРОБЛЕМЫ МОНАРХИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ РАННЕСТЮАРТОВСКОЙ ЭПОХИ В СОЧИНЕНИЯХ ЛОНДОНСКОГО АНТИКВАРНОГО ОБЩЕСТВА
На рубеже XVI-XVII столетий в Англии сформировалась историографическое направление, которому британская историческая наука обязана не только многочисленными замечательными трудами, по и разработкой многих современных методов исследования, критики источников и оценки исторических фактов. Колыбелью этой школы стало лондонское Антикварное общество, а идейным отцом и вдохновителем - знаменитый историк Уильям Кемдеп (1551-1623). В начале 1570-х годов вокруг Кемдена и под покровительством архиепископа Кентерберийского Мэтыо Паркера (1504-1575) сформировался кружок джентльменов, увлеченных изучением древностей. Основной целыо антиквариев было коллекционирование, критическое исследование, комментирование и публикация письменных источников по истории Англии: летописей, правовых документов, переписки, научных трактатов и т.п. В частности, усилиями антиквариев были восстановлены и изданы такие фундаментальные для английской политической и правовой культуры документы, как оригинальный текст Великой Хартии Вольностей, «Флота», а также новая редакция «О похвале английским законам» Джона Фортескыо; собраны коллекции книг, манускриптов, монет и редкостей. Члены общества этим не ограничивались: па основе обнаруженных и критически изученных источников создавали собственные труды, посвященные истории и современному состоянию английской знати, юридическим и церемониальным сторонам жизни дворянства.
Правление двух первых Стюартов - Якова I и Карла I, когда были составлены и вышли в свет упомянутые выше сочинения лондонских интеллектуалов, было временем активного осмысления трансформаций, происходивших внутри британского общества, его властных структур, а также отношений знатного общества и монархии, выделения и понимания особой сферы собственно социального. Едва ли не самым противоречивым - и для самих эрудитов XVII в., и для исследователей их работ - оказывается вопрос о месте государя в знатном сообществе. Безусловно, монархия представлялась исключительным явлением, определившим развитие английского государства с момента его возникновения по настоящее время; сознание избранпичестма английской нации в немалой степени связывалось с избранничеством английских монархов. Пытаясь объяснить и, как следствие, легитимировать существующие или только устанавливающиеся нормы, практики и обычаи, лондонские антикварии сталкивались с рядом проблем, которые им предстояло разрешить.
К «монарховедческим» вопросам, над которыми - иногда открыто, иногда косвенным образом - размышляют антикварии в своих трактатах, можно отнести следующие. Нужно ли включать монарха в иерархию знатного общества или правильнее возне-
© A.A. Паламарчук, 2006
сти королевское достоинство над ней, соотнеся его с божественным, а не с природным порядком? Как соотносится воля монарха и такой «культуроообразующий» фактор, как английское Общее право? Как следует описывать отношения между монархом и его зна-тыо? Традиция восприятия власти оформлялась буквально на страницах антикварных текстов.
Из антикварных текстов с очевидностью следует, что авторы четко разграничивают по крайней мере три ипостаси королевской власти. Первая из них - рассмотрение королевского титула как высшего звена в иерархии знатных достоинств, т.е. как особой части знатного общества. Вторая - сакральная составляющая королевской власти. Третья - правотворческая функция королевской власти, рассмотрение монарха как творца общества, творца, хранителя и преобразователя права.
Разыскание о королевском титуле в смысловом отношении служит кульминационным пунктом в каждом из трактатов, посвященных знатному сообществу. Для антиквариев было вполне логично рассматривать историю и современность королевского титула прежде всего как часть истории и современности феодальной иерархии, иерархии знатных достоинств. Для характеристики состояния английской и - шире - европейской знати был выработан ряд характеристик, описывающих истинную знатность. Это родовитость, обладание пэрским титулом и землями, размер состояния, отправление административных, придворных или военных должностей, наконец, личные качества - рыцарская доблесть, образование, воспитание. Имеют ли названные критерии какое-либо значение для носителей королевского титула?
Кроме того, именно в стюартовскую эпоху в сознании англичан размежевывается область государственно-административного и социального. Какое место в этой системе следует отвести монарху? Проще говоря, является ли монархия для английских интеллектуалов начала XVII в. частью общества или частью государства?
Как и прошлое всех титулов и достоинств знати, прошлое монаршего титула возводится ко временам весьма отдаленным. Оно реконструируется сначала согласно Писанию, а затем по источникам античного мира. Более значима для особенностей королевского титула - история зарождения королевств в варварской Европе. Вопросы современного состояния монархии практически полностью исключены антиквариями из допустимой области исследовании - современность иллюстрируется лишь достаточно кратко прокомментированными документами.
История германских, в том числе и англо-саксонских, королевств делает очевидной общую с титулами высшей знати и рыцарским достоинством военно-служилую основу возникновения титула верховного правителя. Таким образом подчеркивается, что единство высшей знати и короля является традиционным элементом отношений знатного общества, сформировавшимся еще па заре существования германских государств.
Т. Миллз так акцентирует «должностное» начало, прослеживающееся в истории титулов высшей знати: «Среди политической знати в самом простом понимании этого слова, обычные джентльмены сами по себе ничем не хуже, чем князья, но в почитании и высоте достоинства много им уступают. Поскольку все титулы - королевский, герцогский, титул маркиза, графский и баронский - по сути своей прежде являлись названиями наиболее почетных должностей, и лишь по этой причине их носитель становится более известным и знатным, чем остальные»'.
Однако общим местом является утверждение, что со временем полномочия «лучших людей» начинают связываться с разными областями управления: если «герцоги»
предводительствовали народу во времена походов и сражений, так «короли» управляли им во времена мира. Выстраивается и иерархия соподчинения внутри общества.
Каким образом распространяются на монарха требования, предъявляемые антиквариями - теоретиками знатности - к остальным представителям дворянства?
В разделах, посвященных королевскому достоинству, реализуются и те тенденции, которые были очевидны в рассуждениях о титулах графов и герцогов, прежде всего акцентирование династического начала, фактора родовитости. Однако требования, «предъявляемые» к родовитости монарха, заметно отличаются от той родовитости, которая, с точки зрения антиквариев, должна была отличать титулованую и тем более не-титулованую знать. Когда речь идет о правителях англо-саксонских королевств, современникам важно подчеркнуть элемент преемственности, пусть даже не слишком упорядоченной, внутри королевского рода.
Значение фактора родовитости четко прослеживается в суждениях антиквариев о наследовании монаршего титула. Крайне важной идеей для них становится демонстрация непрерывности линии его наследования со времен установления монархии на Британских островах и по сей день. Применение принципа родовитости к королевскому достоинству таково, что обосновывается даже не легитимность передачи титула и сопряженной с ним власти от одного представителя рода к другому или от одной династии к другой, а идея единства «рода королей Англии». Можно сказать, что обретение тем или иным способом королевского достоинства само по себе включает человека в эту славную династию, ч
Примечательно, что когда в очередной раз поднимается история 1066 г., антикварии даже не пытаются реабилитировать предков и представить завоевание как преемственность между династиями. Главный «династический признак» - обладание верховной властью: только в таком контексте не кажется парадоксальным заявление: «Ваше Величество [Елизавета Тюдор] - прямой потомок саксонских королей»2. Действительно, было бы нелепо подозревать джентльменов, посвятивших досуг изучению древностей, и профессиональных герольдов в незнании линьяжа правящего дома. Персоны конкретных носителей титулов меркнут, превращаясь в имена, обозначающие то или иное изменение в жизни знатного общества. Активным агентом является монарх как воплощение и средоточие власти, но отнюдь не представитель конкретной династии и не конкретная личность. Монарх представленного антиквариями прошлого и настоящего королевства Англии обезличен: описывать государя - значит характеризовать полноту его власти, а поскольку монархическая власть пребывает неизменной по определению, справедливо было бы даже сказать, что современной Англией все время правит один и тот же государь.:i
Тогда как обстоят дела с личными характеристиками короля как представителя знати? В отличие от глав, посвященных более низким титулам знати, а тем более достоинствам nobilitas minor, где персональным благородным качествам носителя титула так или иначе придавался существенный вес, вопрос о персональных характеристиках королей за редкими исключениями не затрагивается. Даже будучи включенным в иерархию знати, даже рассматриваемый как «первый среди равных» титулов, титул короля -единственный, для обретения которого не требуется необходимое соответствие кодексам благородного поведения, поскольку его приобретение не требует оценок «соответствия» извне.
И хотя факт «рыцарственного» поведения монарха в глазах антиквариев заслуживает всемерного одобрения, возможное отсутствие традиционно понимаемой «рыцар-
ственности» и благородства ничуть не умаляет достоинства монарха в глазах потомков-историков'1. Персональные характеристики растворяются в той идейной нагрузке, которая связана с властными полномочиями носителя данного титула.
Растворение личности монарха в идее власти - явление, не свойственное Средневековью. Утверждение, будто сущность королевской власти осталась неизменной, по крайней мере со времен нормандского завоевания, скрывает за собой попытку распространить концепцию, зарождающуюся на рубеже XVI-XVII вв. па классическое Средневековье. В рассуждениях теоретиков тюдоро-стюартовской эпохи королевский титул постепенно отделяется от иерархии знатных достоинств и поднимается над ней; одновременно формируется представление о королевской власти как высшей ступени в иерархии должностей королевства.
Тема отделения королевского титула от прочих знатных достоинств развивается антиквариями через акцентирование сакрального элемента королевского достоинства и королевской власти английских государей. В этом размышления антиквариев продолжаются и существенно развиваются традиционные для английской политической мысли идеи абсолютной власти английского монарха. Она была сформулирована еще Брак-топом и сводилась к тому, что английский король «должен подчиняться не человеку, а лишь Богу, и над ним есть только высшее божественное правосудие» (так передает слова Брактона Р. Коттон).5
Под абсолютной властью (в качестве синонима используется также определение «имперская власть», «нмпериум») антикварии, бесспорно, подразумевали власть, пе имеющую над собой никакого иного светского или духовного авторитета (после Реформации власть английского короля полностью удовлетворяла этому определению). Это убеждение озвучивает, к примеру, Дж. Сэлден: «Государи, такие, как король Англии, обладают супрематией, то есть не признают над собой никого, кроме Бога, и таким образом по всему справедливо названы императорами»''. Т. Мнллз вторит ему: «Король, который у нас может называться монархом, поскольку наделен высшей властью, обладает таким величием, что кроме одного Бога никто не стоит выше пего»7. Ф. Маркэм обращается к Карлу I со следующими словами: «Ваше Величество единственный абсолютный король, так как остальные - некоторые от Папы, некоторые от императора, некоторые от обычаев, а некоторые от выборов, некоторые от чего-то иного находятся в зависимости и разделяют с ними свою королевскую власть. Но Ваше Величество единственный, кто совершенен, единственный абсолютный монарх»8.
Власть английского короля не просто зависит исключительно от Бога; она пользуется Его исключительным благословением, явленным как и истории государства, так и в символах, атрибутах и таинствах. Речь здесь идет прежде всего о таинстве елеопомаза-пия, смысл которого, как пытаются объяснить своей аудитории антикварии, гораздо более глубок, чем обычное ниспослание даров Духа Святого. Во-первых, помазание превращает правителя из царя «по Божиему допущению» (by God's permission) в царя «Богом поставленного» (by God's appointment): власть помазанников священна и неприкосновенна; прочие могут потерять коропу, совершив преступления или другие неблаговидные поступки. Во-вторых, привлечение многочисленных аллюзий на Ветхий и Новый Завет должно подводить читателя к мысли, что правящий ими монарх - преемник ветхозаветных царей и священников.
Королевская персона называется священной, а Ф. Маркэм называет посвященный Карлу I трактат своим «жертвоприношением». В личности монарха все лучшие человеческие качества, христианские добродетели и характеристики знатного человека
(чистота происхождения, владение землями, власть, обладание государственной должностью) достигают абсолюта, так же как все совершенства достигают абсолюта в Боге. Уподобление ведется и через понятие «абсолютная власть» Бога на небесах и короля на земле; нередко короля открыто именуют «наместником Бога».
Итак, понятие «абсолютная власть государя» понимается современниками прежде всего как полностью независимая верховная власть, полная супрематия. Термин «абсолютный» не синонимичен понятиям «авторитарный» или «стоящий над законом». Основой для понимания эрудитами XVII в. места монархии в политико-правовом пространстве служит восходящий еще к Фортескыо тезис о существовании смешанной монархии в Англии.
В современной историографии термин «смешанная монархия» приобрел оттенок, приближающий это сочетание к термину «монархия ограниченная», и ограниченная прежде всего действиями парламента, в противовес «монархии абсолютной». Однако антиквариями XVI-XVII вв. «смешанная» (mixed) монархия трактовалась прежде всего в аристотелевской традиции, т.е. как монархия с элементами аристократии («правления избранных»: в применении к британским реалиям - власть короля, осуществляемая в совете и согласии с высшей знатыо королевства). Кроме того, «смешанный» характер английской монархии имел в глазах теоретиков стюартовской эпохи еще одну особенность. Поскольку, как было сказано выше, монархия виделась земным отражением власти божественной, власть монарха рассматривалась как власть творца, формирующего устройство общества и созидающего обычай.
В то же время, как следует из исследований, проведенных антиквариями-юриста-ми в области истории права, «обычай королевства» далеко не полностью является плодом деятельности государя: он включает спонтанно сформировавшиеся установления, восходящие к законам канувших в лету правителей, обычаям семьи и в конечном счете также оказывается имитацией божественной патриархальной власти. Миссия монарха состоит прежде всего в том, чтобы утверждать, исправлять в соответствии с потребностями времени, давать санкцию своей богоданной власти тем обычаям и прецедентам, которые существуют издревле. «Он, который ищет хвалу себе лишь в равенстве и справедливости ... как создает новые законы, прежде возникшие в лоне трех порядков (Estates) королевства, гак и отменяет старые».9
Для антиквариев, теоретиков знатного общества, особо значима роль государя в создании и распределении знатных достоинств и должностей. Ему единодушно отдается роль единственного источника знатных достоинств и подателя всевозможных благ и почестей. «Он - истинный источник, откуда проистекают все ручьи и бурлящие потоки достоинств»10, - пишет М. Картер. Именно благодаря творческой инициативе королевской власти титулы и достоинства знати имеют столь совершенный облик. Монарх не создает титулы: он решает, каким должностям и явлениям надлежит приобретать статус наследуемого титула в Англии, он из века в век регулирует их адекватное наполнение и распределяет их между подданными в согласии со своими интересами и предпочтениями.
Таким образом, король одновременно творит обычай и ограничивает обычаем свою волю; ограничение обычаем - ограничение внутреннее, а не внешнее, это самоограничение власти, обеспечивающее ее постоянство и непрерывность.
1 Milles Th. A Catalogue of honor. London, 1610 P. 24.
2 Colton R. Precedency of England.... // Cottoni Posthuma: divers choice pieces... by the renowned antiquary Sir Robert Cotton, Baronet. London, 1679. P. 76.
1 Подробнее см.: Паламарчук A.A., Федоров С.Е. Рубежи антикмарпого сознания: история и сомременмость н рапнестюартомскои Англии // Цеш> нремеп. Обраяы прошлого и историческом сознании / Пол ред. Л.П. Ренином. М„ 2006.
I McCoy R. The rights of knighthood. The literature and politics of Elizabethan chivalry. London, 1989. 5 Ibid. P. 78-80.
'' SeldenJ. Titles of honor. London, 1672. P. 20. 7 Milles Th. The Catalogue of honor. London, 1610. P. 26.
s Markham F. The books of honor, or five decades of Epistles of honor. London, 1625. Introduction.
II Milles Th. A Catalogue of honor. London, 1610. P. 26.
Carter M. Honor rcdivivus. London,1673. P. 129.
Статья поступила и редакцию 30 марта 2006 г.
