CC BY
36
КИМБЕРЛИТОВЫЙ (?) И-А! ТУРМАЛИН ИЗ МИНЕРАЛОГИЧЕСКОЙ КОЛЛЕКЦИИ Л. А. ПОПУГАЕВОЙ
Д. г.-м. н. В. И. Силаев
К. г.-м. н. Ю. С. Симакова
К. г.-м. н.
Д. В. Киселева*
К. г.-м. н. В. П. Лютоев
Н. с.
А. Ю. Лысюк
С. н. с.
В. Н Филиппов
Посвящается светлой памяти В. Я. Герасименко, минералога и специалиста музейного дела
В процессе исследований минералогической коллекции Л. А. Попугае-вой [1, 2] в мономинеральной пробе кимберлитового циркона были обнаружены зерна, оказавшиеся вовсе не цирконом, а Ы-А1 минералом из группы турмалина [3]. Конкретная привязка упомянутой монофракции не сохранилась, но есть некоторые сведения об ее отношении к кимберлитам алмазоносной трубки Мир [4]. Формально рассуждая можно было бы предположить, что зерна Ы-А1 турмалина в эту фракцию попали случайно в результате ее засорения чужеродным минералогическим материалом. Однако у нас, во-первых, нет никаких данных о работе Л. А. Попугае-вой с турмалиноносны-ми литиевыми гранито-идами и пегматитами, во-вторых, сама коллекция не дает примеров механического смешивания минералов из разных источников, а в-третьих, обнаруженный розовый турмалин обладает столь своеобразными свойствами, что это можно расце-
нивать только как признак его необычного происхождения.
Турмалин обнаружен в виде трех индивидов преимущественно розового цвета размером от 5х4х 1 до 8x7x5 мм — двух монокристальных обломков с элементами огранки и одного зерна неправильной формы (рис. 1, а, б). По вариации окраски в этих индивидах обнаруживается довольно отчетливая зональность. Выделяется бледно-розовое ядро, имеющее
характерное для турмалиновых призматических кристаллов сечение в форме «сферического» треугольника, которое обрастает более насыщенно розовой оболочкой, сменяющейся на самом краю прерывистой каймой желтого цвета (рис. 1, в, г). На поверхности зерен и обломков наблюдаются вкрапления черного минерала (рис. 1, д, е). В сканирующем электронном микроскопе поверхность индивидов турмалина выглядит очень неоднород-
Рис. 1. Морфология и цвет зерен турмалина из монофракции кимберлитового циркона: а, б — обломки кристаллов призматического габитуса; в — сечение зонального кристалла с ядром в форме типичного для турмалина «сферического» треугольника; г — смена розовой окраски на желтую на краю зерна; д, е — вкрапления в турмалин черных кобальт-никель-марганцевых оксидов
* Институт геологии и геохимии УрО РАН, г. Екатеринбург 8
jeol гекч
1вна F1 L61 X4se ЯИЦ
ной, обнаруживая признаки то пористо-дендритного, то более плотного строения с локальными участками регенерации (рис. 2, а—в). В порах выявляются микроиндивиды одного из наиболее типичных для минералов группы турмалина габитусов [5], а именно дипирамидально-призмати-ческого, обусловленного, прежде всего, поясом граней призмы а{1120}, гранями дитригональной дипирамиды г{2131} и гранью моноэдра с{0001} (рис. 2, г, д). В исследованных индивидах выявлены сингенетические, судя по онтогеническим картинам, включения циркона (рис. 2, е), а также врост-ки очень необычной по составу оксидно-марганцевой фазы (рис. 2, ж), выше уже упомянутой как включения черного минерала. Важно отметить, что и в этих вростках, как и в самом турмалине, зафиксированы микровключения циркона (рис. 2, з).
Фазовая диагностика исследуемого минерала была осуществлена рентге-нодифракционным методом (ЗЫта^и ХКЭ-6000, излучение Си^а, внутренний эталон — ве, расчет параметров
элементарной ячеики производился с помощью программы UNITCELL). Полученные дифрактограммы и рассчитанные на их основе параметры элементарной ячейки оказались близкими к эталонным данным (Интернет-база WWW-МИНКРИСТ) для эльбаита и оленита (табл. 1). Однако при этом для исследуемого минерала устанавливается нестандартное распределение интен-сивностей между важнейшими рефлексами, что может быть лишь частично объяснено техническими условиями съемки. В нашем случае наибольшей интенсивностью характеризуется не отражение (501) с d/n = 2.57 Е, как это бывает у обычных Li-Al турмалинов, а отражение (102) с d/n = 3.45 Е, на фоне которого все другие отражения выглядят почти одинаково малоинтенсивными. Кроме того, для исследуемого турмалина отмечается существенное ослабление до полного исчезновения рефлексов с индексами (likl) и (likO), что может быть объяснено специфично закономерным распределением структурных примесей в минерале. Для подтверждения неартефактности полу-
— »ич fi iei
JEOL 20KU Х4.000 ВВ
Рис. 2. Микроморфология зерен турмалина: а, б — участки поверхности соответственно пористо-дендритовидного и более плотного строения; в — микроскульптура регенерации; г, д—кристаллографический габитус индивидов в микрозанорышах; е — сингенетическое включение циркона (белое); ж — вростки Со-№-Мп оксигид-роксидов в турмалине (серое); з — врос-ток Со-№-Мп оксида с включением циркона (светло-серое). СЭМ-изображения в режимах вторичных (а—д), и упруго-отраженных (е—з) электронов
Таблица 1
Результаты рентгенодифракционного исследования турмалина
№ п/п d, нм I, у. е. hkl
1 0.6365 2 101
2 0.4966 2 201
3 0.4185 3 211
4 0.3988 3 220
5 0.3433 10 102
6 0.2926 8 212
7 0.2588 5 501
8 0.2334 1 511
9 0.2033 3 512
10 0.1906 2 43 2
11 0.1646 3 603
Параметры э. я., нм:
ao = 1.5837 ± 0.0016 co = 0.7091 ± 0.0010 Vo = 1.5402
ченных данных нами в тех же условиях был исследован эльбаит из литиевых пегматитов Малханского рудного поля (Восточное Забайкалье). В этом случае рентгеновская дифрактограмма и в части распределения интенсивностей отражений оказалась близкой к эталонной дифрактограмме именно для эльбаита.
В спектре ИК-поглощения (Shimadzu IR Prestige 21, препараты на вазелиновом масле и в таблетке KBr, Е. У Ипато-ва) проявились хорошо разрешенные полосы, прежде всего в областях (см-1): 1) 420—590 (колебания MeO6); 2) 720— 800 (SiOSi); 3) 1010—1100 (SiO4); 4) 1300—1380 (BO3). Все полученные данные практически совпадают с эталонными характеристиками Li-Al турмалинов. Как известно, наиболее информативными для рассматриваемой группы минералов являются полосы поглощения в области колебаний ОН-групп [5—7]. Это обусловлено тем, что в структуре турмалинов существует несколько неэквивалентных позиций гидроксил-иона. Один из этих ионов занимает положение в центре гексагонального кольца в окружении трех (Li, А1)-октаэдров, проявляясь относительно малоинтенсивной полосой поглощения при 3630—3670 см-1. Каждый из трех других гидроксил-ионов связан с одним (Li, А1)-октаэдром и двумя (А1, Ме2+)-октаэдрами, отмечаясь дву-
мя интенсивными, хорошо разрешенными полосами в области 3450— 3590 см-1. Проведенные нами эксперименты показали, что в упомянутой области в спектре ИК-поглощения розового минерала из коллекции Л. А. По-пугаевой также регистрируются три четких полосы — наиболее интенсивная и широкая при 3463 см-1, другая немного менее интенсивная и при этом гораздо более узкая полоса при 3584 см-1 и третья малоинтенсивная и наиболее узкая при 3649 см-1. Очевидно, что полученный спектр близко совпадает с эталонным спектром для Li-Al турмалинов, указывая на присутствие в исследованном минерале всех трех отмеченных выше структурных типов гидроксил-ионов.
Состав турмалина и включений в нем определялся рентгеноспектраль-ным микрозондовым методом на аналитическом сканирующем электронном микроскопе (JSM-6400, ЭДС фирмы Link, программное обеспечение ISIS 300). Минерал из коллекции оказался маложелезистым, марганец- и цинксодержащим. Кроме того, на жел-тоцветных краях зерен в минерале появляется примесь кальция и натрия (табл. 2). Из перечисленных элементов именно марганец отвечает за преимущественно розовую окраску исследуемого турмалина, обусловленную, как
известно [5, 8, 9], поглощением в видимой области в связи с разрешенными по спину d-d переходами в ионах Mn3+. При этом корреляция между интенсивностью окраски и валовым содержанием MnO не выявляется. Последнее обычно объясняют тем, что в турмалинах не весь марганец находится в трехвалентном состоянии. Анализ показал, что вариации состава исследуемого турмалина определяются сильной обратной корреляцией алюминия с группой ионов железа, марганца и цинка (r = -0.39_-0.62). Кроме того обнаруживаются очень сильная положительная связь между ионами железа и цинка (r = 0.93). Все это, очевидно, отражает кристаллохими-ческую конкуренцию между Al3+ и другими ионами, заселяющими окта-эдрические Y-позиции в структуре турмалина.
Наиболее сложным вопросом конституции турмалинов является кристаллохимия в нем железа. Для исследования этого вопроса нами был получен мессбауэровский спектр, зарегистрированный на спектрометре MS-1104Em в диапазоне скоростей -11 ...+11 мм/c при комнатной температуре препарата. Изомерный сдвиг определялся относительно a-Fe. При обработке спектров использовалось стандартное программное обеспечение спектрометра
Таблица 2
Химический состав турмалина и ксеноминеральных включений и вростков в нем, мае. %
Компоненты Турмалин Включения циркона* Mn-Ni-Co оксигидроксиды
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Si02 37.50 37.88 38.07 39.08 38.31 36.21 35.02 39.89 36.83 32.15 0.66 0.76 1.05
Zr02 Н.о. Н.о. Н.о. Н.о. Н.о. Н.о. 57.34 24.09 41.82 65.60 Н.о. Н.о. Н.о.
НЮ2 « « « « « « Н.о. Н.о. Н.о. 1.51 « « «
АЬОз 38.77 38.86 38.16 39.45 38.89 41.53 7.17 31.97 18.99 Н.о. 2.62 2.62 3.33
Fe203 4.42 4.27 4.17 2.56 0.82 1.40 0.47 3.37 1.92 « 1.82 Н.о. 1.13
MnO 0.95 0.81 0.88 0.77 1.19 0.51 Н.о. 0.68 0.44 0.74 39.98 41.15 36.55
ZnO 0.55 0.51 0.50 Н.о. Н.о. Н.о. « Н.о. Н.о. Н.о. Н.о. Н.о. Н.о.
NiO Н.о. Н.о. Н.о. « « « « « « « 15.16 14.95 16.59
CoO « « « « « « « « « « 1.39 1.99 1.36
CaO « « « « 1.12 0.23 « « « « 2.09 1.90 1.54
BaO « « « « Н.о. Н.о. « « « « 0.99 0.77 Н.о.
Na20 « « « « 1.94 2.66 « « « « Н.о. Н.о. «
Сумма 82.19 82.33 81.78 81.86 82.27 82.54 100 100 100 100 64.71 64.14 61.55
Примечание. Н.о. — не обнаружен. Разности турмалина по окраске: 1—3 — розовая, 4 — желтовато-розовая; 5, 6 — желтая. *Результаты анализа приведены к 100 %. Эмпирические формулы турмалина: 1 — (А11.0^11.5зЕе0.28Мп0.122п0.06)зА16[(815.76ре0.24)О18] (ВОз)з(ОН)2.зб; 2 — (А10.97Ь11.61Ре0.26Мп0.102п0.0б)зА16[(815.78Ре0.22)О18](ВОз)з(ОН)2.24; 3 — (А10.82:Ъ11.75Ре0.26Мп0.П2п0.06)3 А1б[(В15.78Еео.22)О18](БОз)з(ОН)1.9б; 4 — (A10.97Li1.77 Ре0л6Мл0.10)зА16[(815.87Ее0лзР18](БОз)з(ОН)2.17; 5 — ^0.19^.58)0.77
(А11.П^1.68Ре0.05Мп0Л6)3А16[(815.96Ре0.04)О18](ВО3)3(ОН)3.5Ь 6 — (Cа0.04Nа0.84)0.88(A11.99L10.85Fe0.09Mn0.07)3A16[(S15.92Fe0.08)O18] (ВОз)з(ОН)5.05
Т-1-1-'-1-'-1-1-г
-2-1 0 1 2 3 V, мм/с
Рис. 3. Мессбауэровский спектр розового турмалина из коллекции Л. А. Попугаевой.
Сплошная жирная линия — модельный спектр в виде суммы выделенных компонентов (пунктирные линии). В нижней части — разность экспериментального и модельного спектров
Таблица 3
Параметры компонентов мессбауэровского спектра турмалина
Дублеты 18, мм/с С>8, мм/с Г, мм/с 8,%
МРе2+ 1.170.01 2.200.02 0.35О.О4 544
По [10] 1.05—1.13 2.0—2.3 0.25—0.5
[4]ре3+ О.По.ш 0.520.0з 0-35О.О4 465
По [10] 0.13—0.20 0.4—0.6 0.2—0.4
Примечание. 1Б — изомерный сдвиг; QS — квадрупольное расщепление; Г — ширина линий спектра; S — относительная площадь компонента в спектре. х2 = 0.91.
«ишуеш». Малая навеска образца не позволила получить спектр с низким уровнем шумов, хотя длительность накопления спектра со свежим гамма-источником составила 205 часов.
Как известно, в структуре турмалина ионы железа в двух и трехвалентном состоянии могут занимать оба типа октаэдрических позиций (У и 2). Трехвалентные ионы могут быть локализованы в тетраэдрических позициях в результате изоморфного замещения ионов кремния [10]. В виду различных возможностей локальной компенсации зарядов при замещениях подобного рода возможно дальнейшее расщепление одинаковых позиций на подтипы с различными сверхтонкими параметрами компонентов мессбауэровских дублетов. В зарегистрированном нами спектре (рис. 3), несмотря на высокий уровень шумов, четко проявляется дублет с большим квадрупольным расщеплением и изомерным сдвигом, соответствующий двухвалентному состоянию ионов железа. Дублет ассиметричен, его компонент в области малых скоростей имеет большую интенсивность и ширину, заметно структурирован, что указывает на присутствие в спектре дополнительного дублета от ионов Бе3+ с относительно малым изомерным сдвигом и квадрупольным расщеплением. Известно, что в мессбау-эровских спектрах турмалинов с высоким содержанием железа фиксируется дублет со средними значениями изомерного сдвига и квадрупольно-го расщепления, что обусловлено зарядовым обменом между ионами Бе2+ и Бе3+, находящимися в соседних У и 2 позициях [11]. В нашем же случае область между компонентами дублета Бе2+ выходит практически на базовую линию, что исключает вероятность заметных количеств обменных пар ионов железа в структуре исследуемого минерала.
Для интерпретации спектра была выбрана модель с минимальным числом компонентов, параметры которых приняты в соответствии с литературными данными, полученными для большого числа образцов турмалина. Для аппроксимации спектра оказались достаточными два дублета — от Бе2+ и Бе3+. Типичный изомерный сдвиг для ионов Бе2+ в разных У-позициях структуры турмалина составляет 1. 1 мм/с, а квадрупольные расщепления — 2.5, 2.2, 1.6 мм/с. В нашем случае главный вклад
дает дублет В = 1.1, QS = 2.2 мм/с. В области малых скоростей выделяется дублет с меньшим изомерным сдвигом и квадрупольным расщеплением около 0.5 мм/с, что соответствует по данным [10] ионам Бе3+ в тетраэдрической позиции. Вариант с другим выбором дублета Бе2+ (QS = 2.5 мм/с) приводит к дублету Бе3+ с нехарактерными для турмалина параметрами.
Результаты аппроксимации спектра в соответствии с выбранной моделью представлены в табл. 3 в сопоставлении с литературными данными. Согласно этой аппроксимации, ионы Бе2+ в ок-таэдрической У-позиции ответственны за 54 % общей площади под линиями спектра. На ионы Бе3+ в тетраэдрической координации приходятся оставшиеся 46 %. Параметры дублетов соответ-
ствуют определенным ранее. В спектре, возможно, присутствует и дублет от ионов Бе3+ в октаэдрической У-пози-ции, но его вклад в суммарную площадь менее 5 %. Добавление в модель такого дублета статистически не оправдано вследствие высокого уровня шумов в спектре.
Спектр ЭПР турмалина был получен для порошкового препарата на спектрометре SE/X-2547 (ЯМюРАМ) при частоте модуляции 100 кГц и комнатной температуре (рис. 4). В нем фиксируется узкая одиночная линия с g = 4.27, соответствующая ионом Бе3+ в предельно ромбически искаженном кристаллическом поле. Линия наложена на сложную полосу с рядом широких компонентов, также, вероятно, обусловленных ионами Бе3+. Большая
200 300 400 500
Рис. 4. Спектр ЭПР турмалина
ширина компонентов спектра указывает на значительный статистический разброс параметров окружения этих ионов вплоть до максимально возможных ромбических искажений. Последние и обуславливают сигнал с g = 4.27, имеющий малую ширину и высокую интенсивность вследствие особенностей ориентационного уширения анизотропных спектров ЭПР. Следует также заметить, что в полученных нами спектрах ЭПР не устанавливаются даже следы ионов Mn2+, что, в общем, характерно для маложелезистых розовых Mn-содержащих турмалинов. В таких минералах ионы марганца занимают ок-таэдрические позиции, находясь в непарамагнитных четырех- и трехвалентных состояниях. Все это дает основание связывать розовую окраска исследуемого турмалина именно с электронными d-d переходами в ионах Mn3+, появляющихся при захвате электрона ионами Mn4+ в ходе радиационного воздействия [12].
Известно, что содержание в турмалине Fe3+ является хорошим индикатором fQ2, поскольку отношение Fe3+/Fe2+ определяется не только кристаллохимией минерала, но и условиями его кристаллизации и последующих преобразований [10, 13]. Так для турмалина из открытых гидротермальных систем c магнезиальными минерали-зациями отношение Fe3+/Fe2+ не опускается ниже 1.94, в турмалине из золоторудной минерализации, образованной в условиях частичной открытости, не превышает 0.49, а в магматогенных продуктах, отвечающих условиям закрытой системы, опускается ниже 0.05. В изученном нами турмалине зафиксировано относительно высокое содержание ионов трехвалентного железа,
соответствующее условиям полуоткрытой физико-химической системы с довольно высоким окислительным потенциалом. Последнее возможно и объясняет появление в зернах исследованного минерала вростков марганцевых оксидов.
Спектроскопические данные о кристаллохимии железа и марганца в исследуемом турмалине открывают возможность для более точного расчета его эмпирических формул. В основу расчетов были положены данные, приведенные в табл. 2, и оценка ионной пропорции Ре3+/Ре2+ в структуре минерала, составляющей 0.86 ± 0.11. Расчет формульного фактора производился на шесть тетраэдрических ионов [814++Ре3+] с последующим подбором коэффициента для ионов лития, как это обычно делается в случаях неполного анализа состава турмалинов [5]. Коэффициент при валентном анионе определялся по балансу зарядов при условном определении всего марганца как ионов Мп3+.
Полученные результаты оказались вполне приемлемыми, указывая на существенное преобладание в рассматриваемом минерале алюминия над литием. Последнее отражает величина Ь1/Л1 атомной пропорции, колеблющаяся в пределах 0.11—0.26. Прямое определение содержания лития в совокупности с другими мине-ралообразующими элементами было осуществлено масс-спектрометри-ческим методом (г/т): Ы 3767; Л1 165702; Бе 2932.14; Мп 1597.76. Эти данные не противоречат результатам микрозондового анализа. Следовательно, исследуемый нами турмалин действительно является относительно малолитиевым.
В исследуемом минерале методом 1СР-М8 выявлено множество элементов-примесей (г/т, шрифтом выделены элементы, типоморфные именно для Ы-Л1 турмалинов): Ве 14.75; Sc 0.90; Т1 157.88; V 1.08; Сг 2.72; Со 0.41; N1 4.04. Си 7.82; гп 126.56; РЬ 71.83; ва 115.97; ве 9.10; Лб 2.91; 8е 1.05; Rb 0.76; 8г 2.16; У 0.18; гг 524.57; НГ 13.02; N 4.53; Та 2.97; W 0.05Ag 1.11; Cd 0.38; Sn 6.44; В1 95.99; 8Ь 13.14; Лб 2.91; Сб 0.13; Ва 16.35; Т1 0.03; ТИ 0.06; и 0.07; La 0.03; Ce 0.136; Pr 0.012; Nd 0.011; Sm 0.042; Gd 0.016; Tb 0.006; Dy 0.031; Ho 0.007; Er 0.028; ^ 0.005; Yb 0.028; Lu 0.005. Из приведенных данных следует, что при всем многообразии элементов-примесей рассматриваемый турмалин является обедненным ими на один-два порядка по сравнению с обычными Ь1-Л1 турмалинами из пегматитов и апограни-тов [7, 14, 15]. Особенно наглядно это видно на примере лантаноидов, общее содержание которых в нашем случае достигает лишь 0.37 г/т, что в десятки— сотни раз ниже суммы лантаноидов в гранитофильных турмалинах. Кроме того, исследуемый минерал характеризуется необычным трендом нормированных на хондрит содержаний КБЕ, о чем свидетельствует величина пропорции Ьа/УЬ = 0.72. Обращает также на себя внимание неестественная для турмалинов примесь гг и НГ, что может быть объяснено присутствием в нашем минерале включений циркона. Последнее подтверждается хорошим совпадением величин гг/НР отношения, рассчитанных для турмалина в целом (79) и для микровключений в нем собственно циркона (74).
Не менее специфичным оказался и состав выявленных в исследуемом турмалине черных вростков. Судя по данным микрозондового анализа (табл. 2), эти образования представляют собой устойчивую по составу марганцевую оксигидроксидную фазу с необычно высоким содержанием примеси N10 и Со0, колеблющимся в пределах 16.5— 18 мас. %. В настоящее время такие фазы выявлялись только в тесной связи с мантийно-магматогенными субстратами основного и ультраосновного состава [16].
Как известно, в настоящее время группа турмалина рассматривается как система практически гомогенных многокомпонентных твердых растворов, в рамках которой выделение минеральных видов производится на основании так называемого правила
1 ООО
о.юо
0010
Рис. 5. Видовая диагностика турмалина из коллекции Л. А. Попугаевой (А) и тренд в нем нормированных на хондрит концентраций лантаноидов (Б)
50 % [17—19]. В части розовых турмалинов их подразделение на виды осуществляется по пропорции между октаэдрическими катионами Ы+, А13+ и Ме2+ с помощью хорошо обоснованной треугольной диаграммы [20]. Использование последней показывает, что изученный нами минерал может быть отнесен либо к олениту (рис. 5), открытому в свое время лишь как анатомический фрагмент зонального эльбаита [21], либо к его безнатриевому эквиваленту россманиту, зарегистрированному в качестве отдельного минерального вида только в 1998 г. [18].
Обобщая полученные данные, мы приходим к следующему заключению. По всей совокупности своих свойств обнаруженный в коллекции Л. А. По-пугаевой оленит аномален, существенно отличается от обычных гранито-фильных Ы-А1 турмалинов. Это, в сочетании с вероятной его ассоциацией с очевидно кимберлитовым цирконом, дает основание предположить кимбер-литовое происхождение и для изученного нами минерала. Известно, что в якутских кимберлитовых трубках уже находили бораты, в отношении которых предполагался мантийный источник вещества [22]. А недавно бор наряду с Ы, А1 и № был установлен в 60 % ким-берлитовых трубок Якутской провинции, в которых он варьируется по содержанию от 28 до 310 г/т [23]. Проведенные нами расчеты показали, что
между упомянутыми элементами в алмазоносных кимберлитах имеется сильная прямая связь
(ГВ+Ь1 = °.69, Гв+Ма = °.35,
гь;+Ма = 0.65), которая может указывать на присутствие в них именно Ы-А1 турмалинов. Фактическое подтверждение этого будет означать, что литос-ферная мантия в действительности характеризуется гораздо более значительным, чем это считается в настоящее время, обогащением как элементами-минерализаторами, так и летучими элементами вообще.
Литература
1. Силаев В. И., Шанина С. Н., Петровский В. А., Плоскова С. И. Минералогическая коллекция Л. А. Попугаевой как культурно-исторический феномен и актуальный объект исследований // Вестник Института геологии Коми НЦ УрО РАН, 2009. № 1. С. 13—21. 2. Силаев В. И., Киселева Д. В., Филиппов В. Н. Таллий в мантийных производных: новый геохимический индикатор алмазоносных кимберлитов? // Вестник Института геологии Коми НЦ УрО РАН, 2009. № 8. С. 2—8. 3. Силаев В., Трей-вус Е. Историческая коллекция мантийных минералов Л. А. Попугаевой как актуальный объект научного исследования // Минеральное разнообразие. Исследование и сохранение. Доклады на V Международном симпозиуме «Сохранение минерального разнообразия». София, 2010. С. 149— 157. 4. Масайтис В. Л. Где там алмазы? Сибирская Диамантина. СПб: Изд-во ВСЕГЕИ, 2004. 216 с. 5. Золотарев А. А. Ювелирный и коллекционный турмалин с Памира (кристалломорфология, окраска, кристаллохимия) // Записки ВМО, 1996. Ч. 125. № 4. С. 32—46. 6. Gonzalez-Carreno T., Fernandez M., Sanz J. Infrared and electron microprobe analyses of tourmalines // Phys. Chem. Minerals, 1988. V. 15. P. 452—460. 7. Кузьмин В. И., Добровольская Н. В., Солнцева Л. С. Турмалин и его использование при поисково-оценочных работах. М.: Недра, 1979. 269 с. 8. Бахтин А. И., Минько О. Е., Винокуров В. М. Изоморфизм и окраска турмалинов // Известния АН СССР Сер. геол., 1975. № 5. С. 73— 83. 9. Платонов А. Н., Таран М. Н., Балиц-кий В. С. Природа окраски самоцветов. М.: Недра, 1984. 196 с. 10. Dyar M. D.,
Tayler M. E., Lutz T. M. et al. Inclusive Chemical characterization of tourmaline: Mossbauer study of Fe valence and site occupancy // Amer. Mineral., 1998. V. 8. P. 848—864. 11. FerrowE. A., AnnerstenH, Gunawardane R. P. Mossbauer effect study on the mixed valence state of iron in tourmaline // Mineralogical Magazine, 1988. V. 52. P. 221—228. 12. De Camargo M. B., Iso-tani S. Optical absorption spectroscopy of natural and irradiated pink tourmaline // American Mineralogist, 1988. V. 73. P. 172— 180. 13. De Oliveira E. F., Castaneda C., Eeckhout S. G., Gilmar M.M. et al. Infrared and M^sbauer study of Brazilian tourmalines from different geological environments // American Mineralogist, 2002. V. 87. P. 1154— 1163. 14. Владыкин H. В., Антипин В. С., Коваленко В. И. и др. Химический состав и генетические группы турмалинов из мезозойских гранитоидов Монголии // Записки ВМО, 1975. Ч. 104. № 4. С. 403—412. 15. Ширяева В. А., Шмакин Б. М. О составе турмалинов из мусковитовых пегматитов Восточной Сибири // Записки ВМО, 1969. Ч. 98. № 2. С. 166—174. 16. Гурьев К. А., Соболева А. А., Силаев В. И. Экзогенная эпигенетическая минерализация в жильных плагиоклазитах Войкаро-Сышин-ского офиолитового массива // Вестник Института геологии Коми НЦ УрО РАН, 2007. № 8. С. 11—13. 17. HawthorneF. C., Henry D. J. Classification of the minerals of tourmaline group // Eur. J. Miner., 1999. V. 11. P. 201—215. 18. Золотарев А. А., БулахА. Г. Россманит, оленит, эльбаит и правило 50 % при выборе границ между минеральным видами среди Li-Al турмалинов // Записки ВМО, 1999. № 2. С. 32—38. 19. Андрия-нец-Буйко А. А., Краснова H. И., Петров Т. Г. Разнообразие состава турмалинов и их химическая классификация на основе метода RHA // Записки ВМО, 2007. Ч. 136. № 1. С. 26—41. 20. Золотарев А. А., Франк-Ка-менецкая О. В., Рождественская И. В. Кристаллические формулы и определение видовой принадлежности минералов группы турмалина // Записки ВМО, 2006. Ч. 135. № 5. С. 1—11. 21. Соколов П. В., Горская М. Г., Гордиенко В. В. и др. Оленит Na1-xAl3Al6B3 Si6O27 (O, OH)4 — новыш высокоглиноземистый минерал из группы турмалинов // Записки ВМО, 1986. № 1. С. 119—123. 22. Мельник Ю. М., Зинчук H. H., Харькив А. Д. Бораты из кимберлитов Якутии // Минералогический сборник, 1984. Т. 38. Выт. 1. С. 12—18. 23. Кононова В. А., Голу-бева Ю. Ю., Богатиков О. А. и др. Геохимическая (ICP-MS, изотопия Sr, Nd, Pb) гетерогенность кимберлитов Якутии: вопросы генезиса и алмазоносность // Петрология, 2005. Т. 13. № 3. С. 227—252.
