CC BY
107
УДК 811.161.2'27 + 811.161.1'27
И. В. Кузнецова1, А. В. Савченко2, М. С. Хмелевский3
КИЕВСКИЙ СУРЖИК КАК ФЕНОМЕН УКРАИНСКОЙ ГОРОДСКОЙ РАЗГОВОРНОЙ РЕЧИ (НА ПРИМЕРЕ КОМЕДИИ М. П. СТАРИЦКОГО «ЗА ДВУМЯ ЗАЙЦАМИ»)
1Чувашский государственный педагогический университет им. И. Я. Яковлева,
г. Чебоксары, Россия
2Национальный университет Чжэнчжи, г. Тайбэй, Китайская Народная Республика 3Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт-Петербург, Россия
Аннотация. В статье анализируется суржик (в его киевском варианте) как уникальный феномен, характерный для украинской языковой ситуации, имеющий многовековую историю. На фоне краткого обзора сосуществования различных языковых кодов в Центральной и Юго-Восточной Украине особое внимание уделяется рассмотрению и лингвистическому описанию наиболее характерных черт, свойственных суржику. В качестве иллюстративных примеров для анализа данного явления взято прецедентное для украинской и русской культуры произведение украинского писателя М. П. Старицкого - комедия «За двумя зайцами», где речь героев изобилует примерами русско-украинского языкового смешения. В статье также рассматриваются проблемы межъязыковой конвергенции близкородственных языков и влияния одного языка на другой на фонетическом, морфологическом, лексическом и стилистическом уровнях, что обусловлено не столько лингвистическими, сколько экстралингвистическими причинами (в первую очередь статусом и степенью престижности того или иного языкового кода).
Ключевые слова: украинский язык, русский язык, суржик, русско-украинский билингвизм, языковой код, языковая интерференция, межславянская омонимия.
© Кузнецова И. В., Савченко А. В., Хмелевский М. С., 2018
Кузнецова Ирина Владимировна - кандидат филологических наук, доцент кафедры педагогики и методики начального образования Чувашского государственного педагогического университета им. И. Я. Яковлева, г. Чебоксары, Россия; e-mail: [email protected]
Савченко Александр Викторович - кандидат филологических наук, приглашенный преподаватель кафедры славянских языков и литератур Национального университета Чжэнчжи, г. Тайбэй, Китайская Народная Республика; e-mail: [email protected]
Хмелевский Михаил Сергеевич - кандидат филологических наук, доцент кафедры славянской филологии Санкт-Петербургского государственного университета, г. Санкт-Петербург, Россия; e-mail: [email protected]
Статья поступила в редакцию 22.02.2018
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ (проект № 18-01200754; шифр ИАС 31.15.69.2018 «Проведение комплексного социолингвистического исследования роли и функций русского языка в украинском полиязычном пространстве и описание положения русского языка в современной языковой ситуации на Украине»)
Актуальность исследуемой проблемы. В современном славянском мире специфика языковой ситуации в Центральной и Юго-Восточной Украине заключается в сосуществовании украинского и русского языков в различной степени проявления. Так, нередко в языковом портрете одного говорящего (определяющего себя по этническому признаку как украинец) в рамках почти повсеместного русско-украинского билингвизма мы отмечаем факты языкового переключения в зависимости от различных экстралингвистических и социальных ситуаций: преимущественно бытовое общение - русский язык; официально-деловая, национально-репрезентативная, образовательно-просветительская сферы, государственное делопроизводство, СМИ - украинский язык. Более того, в крупных городах Центральной и Юго-Восточной Украины - Киеве, Харькове, Днепре (бывший Днепропетровск), Запорожье, Кропивницком (бывший Кировоград), Одессе, Херсоне, Виннице - можно наблюдать берущий свое начало в глубоком прошлом процесс утраты, в силу различных исторических и социолингвистических причин, значительным количеством украинцев своего этнического языка - так называемый языковой сдвиг в пользу русского языка (при пассивном владении в той или иной степени литературным украинским языком) [3, с. 29].
Материал и методика исследований. Языковая интерференция интересует многих ученых [16]. Теоретической базой для описания рассматриваемого явления русско-украинского языкового смешения на Украине послужили научные изыскания российских [2], [15] и украинских [3], [4], [5], [6], [12], [13], [14] исследователей. Языковой ситуации в других славянских странах (в России, Чехии и Болгарии) посвящена монография Г. П. Нещименко [7], в которой предлагается концепция описания языковой ситуации этнического языка - коммуникативная, существенно отличающаяся от используемых в современной социолингвистике концепций [7, с. 8]. Эта концепция явилась образцом для описания современной украинской языковой ситуации, однако (ввиду специфики последней) была в значительной степени дополнена личными наблюдениями за языком жителей Украины в ходе наших полевых исследований в течение последних 10 лет, результаты которых были изложены в ряде научных публикаций, посвященных схожей тематике [17], [18]. Эмпирический материал для данного конкретного исследования был взят, во-первых, из имеющихся у нас записей живой речи украинцев, картографированных с учетом их региональных различий, которые были сделаны в ходе научных экспедиций на Юго-Восточную и Центральную Украину и более полно отразились в публикациях, посвященных описанию и анализу украинской разговорной речи и украинского просторечия [8], [9]. Во-вторых, для настоящей работы методом сплошной выборки был собран материал из произведения М. П. Старицкого [11], которое является прецедентным в смысле отражения живой речи жителей Киева конца XIX - начала ХХ в. Именно в этом временном отрезке следует искать истоки и причины современной языковой ситуации Киева, киевского суржика и, более того, результатов процесса языкового сдвига, происходившего на протяжении всего ХХ в. у жителей крупных городов Центральной и Юго-Восточной Украины, в пользу русского языка. Для анализа собранного вышеуказанным способом материала задействованы такие лингвистические методы, как синхронно-описательный, идеографический и контекстный. Разработка идеографической классификации предполагает индуктивный метод: от фактического материала к его систематизации.
Результаты исследований и их обсуждение. Социолингвистический подход, ориентированный на сбор и анализ образцов живой разговорной речи украинцев, представляется наиболее продуктивным при описании современной языковой ситуации на Украине, которая начала складываться еще в XIX в. [2], [15], [17]. Подходы к описанию данной проблемы, применяемые в современной украинистике, за редким исключением, не дают реального представления о действительной языковой ситуации в силу пуристических представлений большинства украинских лингвистов об идеальном моноязычии титульной нации. Объективную картину трудно получить и в результате социологических исследований, поскольку этнический украинец по тем же причинам при опросах или анкетировании будет пользоваться устоявшимися в современной языковой политике штампами о необходимости использования государственного языка во всех сферах жизни, тогда как в действительности, в бытовом общении он будет пользоваться русским языком или украинско-русской смесью - суржиком. С учетом вышесказанного, наш подход, основанный на наблюдениях за непринужденной живой речью украинцев, а также на анализе задокументированных в художественной литературе примеров украинского просторечия, является наиболее продуктивным при установлении объективного факта сосуществования в условиях двуязычия нескольких языковых кодов в языковом портрете украинца (русский язык - суржик - украинский язык), а также факта их переключений в зависимости от экстралингвистических причин [9], [18]. Именно такой анализ может дать наиболее адекватное представление о явлении украинско-русской конвергенции, а также роли и функций русского языка в городском просторечии жителей центральных и юго-восточных регионов Украины, результаты которого представлены в настоящей статье.
Языковая ситуация в центральных и юго-восточных регионах Украины дополнительно осложняется широко представленным явлением языкового смешения и, как следствие, неразличением в сознании жителей преимущественно Верхнего и Среднего Под-непровья (Черниговская, Киевская, Черкасская, Полтавская и Днепрская области) двух близкородственных языков - русского и украинского (так называемый субъязык - суржик) [2, с. 6]. Дефиниция суржик, пожалуй, не имеет аналогов в лингвистической практике, вместе с тем не существует и единого мнения относительно его природы. Словарь украинского языка фиксирует у данной лексемы два значения: «1. Смесь зерна пшеницы и жита, жита и ячменя, ячменя и овса и т. п., мука из такой смеси; 2. Перен., разг. Элементы двух или нескольких языков, искусственно соединенных, без соблюдения норм литературного языка; нечистый язык» [10, с. 854] (в качестве аналога можно провести параллель с аналогичным явлением в белорусском языке: трасянка - смешение русского и белорусского языков [18, с. 221]).
Украинский лингвист М. Стриха трактует суржик как промежуточный субъязык, который играет роль переходного этапа в ассимилятивном процессе вытеснения украинского языка русским [12, с. 637]. Это некая гибридная смесь двух восточнославянских языков, возникшая в результате продолжительного контактного двуязычия, а также вследствие русско-украинской конвергенции, когда у говорящего, пользующегося суржиком, фактически стираются представления о норме обоих языков, нивелируется граница между ними, в результате чего человек становится носителем одного языкового кода - суржика, при этом не владея активно на должном уровне литературными русским или украинским языками. Более того, данный языковой код носитель суржика восприни-
мает как свой: наш язик (здесь фонетическая передача, где и - характерный для фонетики литературного украинского языка, средний между русскими ы и и звук переднего ряда верхне-среднего подъема), наша мова, говорить по-нашому или украгньска мова, украгньский язик, который фактически не является литературным украинским, а также полтавська мова, полтавський язик, тогда как литературный русский и украинский языки - как чужие, уничижительно называя первый московська мова, московський акцент, московський язик, а второй - западэнский язик, западеньска / бандеровська мова и даже польский язик [17, с. 82].
В действительности суржик разнороден по своему внутреннему языковому составу. По своей сути большая часть грамматики, неполнозначные части речи, синтаксические и интонационные конструкции, фонетика - из украинского, тогда как полнозначная частотная лексика, по происхождению - русская, «немотивированно загрязняется заимствованными» [18, с. 226]. Это своеобразное «хаотичное заполнение разрушенных звеньев структуры украинского языка элементами поверхностно усвоенного русского» [6, с. 54]. Приведем примеры из картотеки материалов, собранных нами на Украине в ходе полевых исследований и научных экспедиций: привт, як дша вместо як справи?; сктью врэмя? вместо котра година; конешно вместо звичайно; щас/ачас вместо зараз; щось я не пойму вместо не розумт; зделав вместо зробив; кой-шо вместо щось (Полтава); Я його спросила, в1н мем отвШ1в вместо спитала, в1дпов1в (Кременчуг); тдожди минуту вместо зачекай хвилину; в1н не оддав деньг1 вместо не в1ддав грош1 (Харьков), да, не вместо так, т (Киев) и т. п. Причем пропорции элементов, взятых из обоих языков, в этом субстрате разнятся и зависят от региона, степени образованности говорящего, а также социальных и других условий [14, с. 54].
Такое языковое явление, как суржик, не изучалось в советском языкознании, поскольку оно по своей сути противоречило общей теории «гармоничного двуязычия и благотворного влияния русского языка на украинский»; работы, посвященные ему, появляются лишь в 90-х гг. ХХ в. Данный языковой феномен сразу же получил официальное определение как деградированный, испорченный, зараженный язык, что, несомненно, наложило отпечаток на отношение к говорящему на нем и его восприятие в глазах образованной части украинского общества, представителей интеллигенции, людей с высокой степенью национального самосознания, а также украиноязычного населения Западной Украины [13, с. 17]. Одной из причин характеристики суржика как испорченного, деградированного, постыдного языка является сфера употребления, которую он обслуживает: зачастую это «фамильярная, фривольная, пренебрежительная и даже хамская манера городского общения в основном мещан, мелких торговцев, малообразованных слоев общества (ср., например, обращения к незнакомому собеседнику - женшчына, мушчына (здесь - фонетическая запись) вместо литературных панпане)» [17, с. 86].
Таким образом, формировавшаяся на протяжении двух столетий языковая ситуация фактического триязычия, или трехкодовости (русский язык - суржик - украинский язык), несомненно, нашла свое отражение и в украинской литературе [5, с. 25]. Иллюстративные примеры этого - классическая поэма родоначальника современной украинской литературы И. П. Котляревского (1769-1838, Полтава) «Энеида» (в ней впервые широко отразилось рассматриваемое языковое явление) и произведения таких украинских писателей, как Г. Ф. Квитка-Основьяненко (1778-1843, Харьковская губерния), А. П. Кулиша (1819-1897, Черниговская губерния), И. К. Карпенко-Карого (1845-1907, Херсонская губерния),
О. Вишни (1889-1956, Полтавская область), О. Ф. Черногуза (1936, Винницкая область) и других, где включение русского языка в речь украиноязычных героев является одним из авторских приемов создания литературных образов [1, с. 153].
В этом же ряду стоит украинский писатель, поэт, драматург, прозаик, театральный и культурный деятель М. П. Старицкий (1840-1904, Черкасская область). В продолжение вышеописанной языковой ситуации на Центральной Украине и для ее эмпирической иллюстрации проанализируем с лингвистической точки зрения наиболее характерные для суржика (в частности, его киевского варианта) факты русско-украинского или украинско-русского смешения на основных языковых уровнях, выбранные нами из прецедентного в этом смысле текста комедии «За двумя зайцами». Это произведение М. П. Старицкого, созданное в 1883 г. на украинском языке, содержит в себе вкрапления киевского суржика, благодаря чему представляет собой значительный интерес не только с художественной, но и с лингвистической стороны.
В пьесе изображаются два главных героя: Проня Сирко, дочь лавочника, стремящаяся во что бы то ни стало подняться вверх по социальной лестнице, и Свирид Голохва-стый, промотавшийся цирюльник, ищущий богатую жену и более высокое положение в обществе, - оба с претензией на утонченность манер, выражающейся в попытках ввести в свою речь как можно больше маркеров престижа, т. е. элементов доминирующей русской культуры, переключить свой родной языковой код (украинский язык) на более престижный городской (русский язык), в результате чего получается, что они оба говорят на киевском суржике. Язык этих героев может послужить иллюстративным примером вышеупомянутого уникального феномена русско-украинской конвергенции, а также материалом для лингвистического описания и анализа данного языкового явления.
1. Фонетический уровень:
а) замещение ф в заимствованных словах звуком [х] или сочетанием звуков [хв] (фонетическое явление, характерное для центральноукраинских говоров), что отражается и на письме (здесь и далее приводятся примеры из пьесы М. П. Старицкого «За двумя зайцами» в их оригинальном написании, что часто не соответствует литературным нормам ни русского, ни украинского языков, поскольку автор использует фонетический принцип передачи на письме специфики некодифицированной формы существования разговорного языка своих героев): аглицький хвисон, хранцюзька помада, хвамтя, хвизи-ном1я, хворми нету, мякой делжатной хвантазИ, охвицера;
б) вставное д как признак киевского и шире - центральноукраинского просторечия (как общевосточнославянская фонетическая черта, ср. русское просторечие: спинджак): Здаеться, ей пондравился; Сй-богу, нельдзя;
в) смешение русского звука [ы] и украинского звука переднего ряда верхнесреднего подъема [и] (фонетически среднего между русскими ы и и) с отображением данного явления на письме в украинском тексте: Рекомендуйте мене, пожалуста, барышням!, вот я би бив щасливий, первий кавалер; такИ красивг мущини; ви мушчина, а я баришня;
г) характерное для украинской фонетики озвончение согласного перед сонорным или звонким согласным: од любви, од вас;
д) нарочитое аканье для подражания русскому языку с целью создания некоего эффекта использования иного, социально более высокого в мещанских кругах того времени языкового кода: а как она, значить, при галаве; а в старий дом я буду свиней заганять, включая лексико-фонетические языковые вставки, например, частотное употребление наречия харашо (укр. хорошо); при этом можно сделать предположение, что редукция
о и а в русскоязычных лексических вкраплениях под влиянием украинской фонетики отсутствует, поскольку в большинстве случаев М. П. Старицкий фонетически не отмечает на письме явление аканья. В этой связи следует отметить, что такого рода непоследовательная редукция гласных, встречающаяся в речи героев пьесы, - обычное явление среди носителей украинско-русского суржика [15, с. 284];
е) формы вопросительных местоимений, деформированные в суржике под влиянием русской фонетики: Што ви хочете од мене?;
ж) отвердение мягкого [р'] под влиянием украинской фонетики: Што ви, я не куру! Явже не говору, бруки;
з) смягчение русского твердого [ц] под влиянием украинской фонетики: Ах, об-манщиця чортова.
2. Морфологический уровень:
а) типичное для украинского языка явление стяжения окончаний в формах прилагательных или местоимений, которым в русском языке соответствуют полные формы: Сви-нота необразованна!; про таку любов; хитра штука;
б) употребление форм косвенных падежей личных местоимений, которые в большинстве своем не являются ни русскими, ни украинскими, а представляют собой нечто среднее между двумя языковыми нормами и русским просторечием: Рекомендуйте мене; М1не так солодке обридло!; Трохи чи я даже не улюбився у ейо;
в) глагольные формы, которые обычно не являются литературными ни в украинском, ни в русском языках, а выполняют, скорее всего, функцию подражания более престижному по социальному статусу языковому коду, т. е. русскому, а, точнее, являются по своей сути заимствованиями из русского обиходно-разговорного языка или просторечия:
- мягкие формы окончания 3 лица единственного и множественного числа, характерные для киевского городского койне: просто з голови не йдьоть; На руках носють; необразованна мужва коверкаеть; по хазяйству, певно, б1гаеть?; 7 в думц немаеть; Меня таки везде споминають; От як, дасть бог, на Прош женюсь; робоч1 ждуть; Каждая стогть п'ять копеек;
- формы глаголов 2 лица множественного числа: Да што ви пошмаетьо?;
- формы императива: Хадьомте у праходку («на прогулку»);
- формы прошедшего времени у русских лексем с украинским суффиксом -в-: я й з д1вицею ще не познакомився як сл1д; Не видержав, бо розгор1всь, як камфорка; бруки запачкав; я дожидав мамзелю (лексическое вкрапление под влиянием украинского невозвратного глагола я чекав) или формы сослагательного наклонения: я би бив щасливий; я би кожну м1нуту одмикав ваше серце 7 смотрел би, не мився б, не помадився б, не пив, даже не курив би по три дн7, та всьо б смотрев би!;
- употребление украинской формы инфинитива на -ти вместо -ть в русских лексических вставках: подождати (укр. по-/за-чекати);
г) морфологически застывшие словоформы из русского языка в частотно употребительных словах: п'ять копеек (вместо котйок), а также многочисленные морфологические вкрапления из русского просторечия, не являющиеся нормативными формами в обоих языках: сколько тисячов; по-благородньому говорить пошмаю; не можу попра-вити свогх дмов; Я позову родител1в зараз; охвицера (Им. пад. мн. ч.).
3. Лексический уровень:
- формы слов нет/нету (и гибридный вариант н7т) и да вместо литературных украинских н7 и так;
- вставка русских слов в виде вводных и неполнозначных слов, а также слов-паразитов: чесне слово; ще нет, конешно; можно сказать; От, возьмем, примером, бруки, тут, понимаете, дел1катна матер1я; впрочем, начхать; Не роб1ть, пожалуста, шкандалю!; Кожинного дня у нас вдома ласощов етихразних; Позвольте спитати;
- использование (часто неуместное) штампов, клише, канцеляризмов и стилистически маркированных фигур речи из русского языка в украинском тексте для выражения эмоций: Та ¡дть, ¡д1ть, кажу... от наказаме!; Потому здесь у меня (показуе на серце) такое смертельное воспалеше завелось, што аж шипить (семантический сдвиг)!; Ви завтра приходьте до нас предложеме делать; а ви 7 предложеме зробите; Будьте ж щасливг в новШ жизм! Вставка слов-паразитов, клише, штампов и фразеологизмов из русского языка внутрь украинского текста вызвана не столько необходимостью заполнить лексическую нишу, сколько неосознанным стремлением говорящего повысить свой социальный статус (часто при отсутствии глубокого семантического наполнения, с целью придания фразе экспрессивного оттенка и смены языкового кода на субъективно или стереотипно более престижный [9, с. 420]): Цигарка первий сорт!; А славм тут д1вчатка-м1щаночки, доложу вам!; Ну, до_свтданья!; а плаття первое дело; Шякого понят1я нету; Удивительне д1ло!; Приходьте ж завтра безпременно; Я гг знать не знаю, ведать не ведаю!; А ти т1кай, бо посадить - чиста напасть!; як раз плюнуть;
- употребление русских слов категории состояния, что можно часто наблюдать и в современном украинском просторечии: Тгкать нужно (вместо украинского литературного треба)!; Нужно подождати;
- украинско-русский тавтологический повтор, при котором один компонент представляет собой лексему из родного языка, а второй - повторяющийся - из другого языкового кода (т. е. русского литературного языка или русского просторечия): А, хорошо, добре... ; Да што, впрочем, про них? - год1, довольно!; Я чолов1к не очень дуже посидя-щий; потому луснуть, пардон, треснуть; Так только здайоться-кажеться, а потом дуже прекрасно; Да х1ба я разв1 поганий?; Горю, палаю од щастя; х1ба-разве я не любий тоб1?; Чи разве нельзя, щоб скор1ше весыля?;
- фонетически искаженные употребления заимствований из европейских языков, часто в отрыве от их семантики, с целью придания вычурной «псевдопрестижности» своему языковому коду (канахветка; водити з вами кумпамю; бонджур у вашу хату!; Я ще больше люблю пальцини, нанаси (вместо апельсины, ананасы); Поммаете ви, як свинг у апальцинах!), а также факты стилистического сдвига в силу отсутствия у данного социального слоя языкового чутья: там у цилюрм уже посадив зам1сть себе гарсона; при месяце такой шик!?
Межъязыковая лексическая интерференция включает в себя:
а) лексико-семантические факты: Як повид1в я вас коло Владимира (укр. побачити и русск. увидеть); как следствие, возникновение непонимания между носителями разных языковых кодов: У нас сьогодм не прийомний день. - О? Що ж там скоглось? У мене дуже приемний: усг яблука спродала! (факт омонимии, где укр. приемний - 'приятный');
б) явление стирания исконного значения лексемы и ее абсолютной семантической выхолощенности, лексико-стилистической неуместности и некорректности употребления: Я скоропостижно хочу женитися на гх; Брехня, брехня! Я вам не позволю публ1ко-вать меня!; м1ня знает увесь Кигв чисто; Х1ба в шинку тыьки й п'ють? - Раз у раз у шинку, а в образованних домах тыьки до об1ду!; Нет л1 у кого иногда арника? (в значении: «нет ли у кого, случайно, спички?»).
Смешение двух близкородственных языков наблюдается в виде лексических вставок из русского языка в украинскую языковую основу (грамматика, служебные слова и неполнозначная украинская лексика) [8, с. 617]. В первую очередь это относится к словам с абстрактным значением, употребляемым в фонетически искаженном виде и лексически неуместно): Та я не панич, а простий м1щанин, - то тыьки зверху на мен образованность!; необразованмсть одна!; Що ж це, впустили якусь самашедшу! - Я сама-шедша? Ти мене самашедшою зробив!; бо так приятно тд дубом романа читати; Одне слово, не вашого розуму дело!; То все ж таки можете хоч трошки моднще себе держа-ти; Проня Прокоповна мает скус!; Погано дыали, що так думали!; А лавка, а денег по скринях!; Бо я гм усем денег позичаю; 7 вони согласно;
4. Фразеологический уровень заслуживает особого внимания. Помимо вставок во фразеологическую модель русских слов мы часто видим авторское начало в создании устойчивой единицы: Довгш (вместо укр. борггв) стыьки як блох у курнику! (авторский фразеологизм; букв. долгов столько, как блох в курятнике); Мое серце розпалося, мов щипсИ (авторский компаративный фразеологизм); ласощов етих разних, хоч свиней годуй! (авторский фразеологизм; букв. хоть свиней корми); у м1ня з язика, как з колеса в млине, так што-небудь 7 ляпне! (семантическая нейтрализация глагола ляпнуть); как вилит1 (калька русского устойчивого сравнения); штоб про таку любов писалось, штоб як смола кипела! - Да, штоб аж волос смалила! (авторский фразеологизм и его обыгрывание); дак так робиться у тебе унутр1, як у самовар1, аж гуде! (повтор авторского сравнения для усиления интенсификации); потому улюбльон, як окроп кипить (авторское сравнение; букв. как кипяток кипит). Здесь же приведем факты лексико-стилистического сдвига и нейтрализации внутренней семантики фразеологизма: ви просто така цтонька, що аж слина котиться; а то у мене дыа, аж пищать (украинское просторечие и трансформированная семантика фразеологизированного интенсификатора); Я 7 понят!я у цгм ткоторого не гмгю (фонетически украинизированный фразеологизм).
Итак, в основных чертах мы представили краткий обзор украинской языковой ситуации и в частности такого языкового явления, как суржик в его киевском варианте, который начал складываться еще в ХУШ-Х1Х вв. и живет по сей день в речи жителей крупных украинских городов. В отношении самого явления киевского суржика и современного киевского русскоязычия вообще мы находим совершенно разные, порой диаметрально противоположные и во многом оценочные характеристики и определения: «пагубное влияние русского языка», «загрязненный язык», «изуродованный» и т. п. Вряд ли к ним стоит прибегать как к инструментам научного лингвистического описания широко распространенного на территории современной Украины феномена смешения двух близкородственных языков, который вплоть до настоящего времени является неоспоримой и априорной социолингвистической данностью, требующей дальнейшего скрупулезного научного изучения и анализа.
Резюме. Исторически и культурно обусловленная близость народов нередко оказывает свое (взаимо)влияние и на их национальные языки. Многовековое сосуществование русских и украинцев в рамках единой империи повлияло на национальное самосознание украинцев и украинский язык. Русский язык как главный официальный язык единого государства в значительной степени воздействовал и продолжает воздействовать как на отношение украинцев к своей национальной принадлежности, так и на чисто языковые
аспекты, среди которых - формирование особого языкового кода, именуемого в современной украинистике суржиком. Показательным здесь является возникшее койне крупных городов, в первую очередь столицы (Киева). Таким образом, можно говорить о многоязычии на территории Украины; при этом ни один из трех используемых в городской речи жителей Поднепровья языковых кодов (русский и украинский языки, а также суржик) по сути не является нормированным, а представляет собой в определенной степени субъязыковое образование, отличающееся от классической кодифицированной формы или ее литературного разговорного варианта. Подобное явление нашло свое отражение в речи героев произведений украинских писателей, что можно считать документальным свидетельством вышеприведенных фактов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Врублевська Г. Суржик як мовна характеристика персонажа в сучаснш украшськш мовi // Волинь -Житомирщина. 1сторико-фшолопчний збiрник з региональных проблем. - № 9. - Житомир : В. Котвицький, 2002. - С. 153-162.
2. Курохтина Т. Н. Межъязыковая интерференция в условиях близкородственного украинско-русского двуязычия : автореф. дис. ... канд. филол. наук : 10.02.03. - М., 2010. - 23 с.
3. Масенко Л. Мова i полпика. - Кшв : Сонящник, 1999. - 100 с.
4. Масенко Л. Мова i суспильство: Постколокшальний вимiр. - Кжв : Киево-Могилянська акаде-мя, 2004. - 164 с.
5. Масенко Л. Суржик у сучаснш художнш лiтературi // Дивослово. - Кшв : Дивослово, 2011. -№ 4. - С. 25-30.
6. Масенко Л., Залiзняк Г. Мовна ситуаця Киева: день сьогодшшнш та прийдешнш - Кшв : Киево-Могилянська академ1я, 2001. - 96 с.
7. Нещименко Г. П. Языковая ситуация в славянских странах: опыт описания. Анализ концепций. -М. : Наука, 2003. - 279 с.
8. Савченко А. В., Хмелевский М. С. «Здаравеньки булы!», или к вопросу о лексической трансплантации (русско-украинские параллели в национально-культурном дискурсе) // Материалы Международной научно-практической конференции. - М. ; Кострома : Эллипс, 2008. - С. 615-619.
9. Савченко А. В., Хмелевский М. С. Русский текст в украинском разговорном языке // Студи з фшологи та журналютики. - Ужгород : Гражда, 2016. - С. 420-424.
10. Словник украшсьюл мови : в 11 т. Т. 9. - Кив : Наукова думка, 1978. - 875 с.
11. Старицкий М. П. За двома зайцями // Твори : у 8 т. Т. 2 : Драматичш твори. - Кшв : Дншро, 1964. - С. 361-436.
12. Стрiха М. Суржик та лгтературна мова // Нариси украшсько1 популярна культури. - Кив : Украшський центр культурних дослвджень, 1998. - С. 637-640.
13. Тараненко О. О. Украшська мова i сучасна мовна ситуащя в Украш // Мовознавство. - Кив : Ака-дем1я, 2001. - № 4. - С. 3-19.
14. Труб В. М. Явище «суржику» як форма просторiччя в ситуацп двомовносл // Мовознавство. -Кшв : Академiя, 2000. - № 1. - С. 47-58.
15. Флайер М. С. Суржик или суржики? // Исследования по лингвистике и семиотике : сборник статей. - М., 2010. - С. 281-295.
16. Хашимов Р. И. Интерференция и ее единицы // Вестник Чувашского государственного педагогического университета им. И. Я. Яковлева. - 2003. - № 4(38). - С. 86-92.
17. Хмелевский М. С. «Языковой портрет» современной Украины - социолингвистический аспект // Komunikacja specjalistyczna. № 13. - Warszawa : Instytut Komunikacji Specjalistycznej i Interkulturowej WLS UW, 2017. - S. 79-105.
18. Хмелевский М. С., Урсуленко А. В. Современная украинская языковая ситуация (коммуникативный аспект) // Heidelberger Publikationen zur Slavistik. Linguistische Reiche. Band 17. - Frankfurt am Main : Peter Lang GmbH, 2009. - S. 217-230.
UDC 811.161.2'24 + 811.161.1'24
I. V. Kuznetsova1, A. V. Savchenko2, M. S. Khmelevsky3
KYIV SURZHYK AS PHENOMENON OF UKRAINIAN CITY COLLOQUIAL SPEECH (AS EXEMPLIFIED BY M. P. STARITSKY COMEDY «CHASING TWO RABBITS»)
1I. Yakovlev Chuvash State Pedagogical University, Cheboksary, Russia 2National Chengchi University, Taipei, Republic of China 3Saint-Petersburg State University, Saint-Petersburg, Russia
Abstract. The article analyzes Surzhyk (in its Kyiv variant) is as a unique phenomenon which is characteristic for the Ukrainian language situation and has a lasting history. The authors pay particular attention to the consideration and linguistic description of the most characteristic features of Surzhyk, basing on a brief review of the coexistence of different language codes in Central and South-East Ukraine. To analyze this phenomenon the authors employed the comedy «Chasing two rabbits» (which is precedent for the Ukrainian and Russian culture) by the Ukrainian writer M. P. Staritsky where the characters' speech abounds in the examples of the Russian-Ukrainian language mix. The article also considers the problems of interlingual convergence of the closely-related languages and the influence of one language on the other in terms of phonetics, morphology, lexicology and stylistics. This is conditioned not only by some linguistic reasons but also by extra linguistic (mostly by the status and prestige value of one or another language code).
Keywords: Ukrainian, Russian, Surzhyk, Russian-Ukrainian bilingualism, language code, language interference, interslavonic homonymy.
REFERENCES
1. Vrublevs'ka G. Surzhik yak movna xarakteristika personazha v suchasnij ukrains'kij movi // Volin' - Zhito-mirshhina. Istoriko-filologichnij zbirnik z regional'nix problem. - № 9. - Zhitomir : V. Kotvic'kij, 2002. - S. 153-162.
2. Kuroxtina T. N. Mezh"yazykovaya interferenciya v usloviyax blizkorodstvennogo ukrainsko-russkogo dvuyazychiya : avtoref. dis. ... kand. filol. nauk : 10.02.03. - M., 2010. - 23 s.
© Kuznetsova I. V., Savchenko A. V., Khmelevsky M. S., 2018
Kuznetsova, Irina Vladimirovna - Candidate of Philology, Associate Professor of the Department of Pedagogics and Methods of Primary Education, I. Yakovlev Chuvash State Pedagogical University, Cheboksary, Russia; e-mail: [email protected]
Savchenko, Aleksandr Viktorovich - Candidate of Philology, Exchange Associate Professor of the Department of Slavic Languages and Literatures, National Chengchi University, Taipei, Republic of China; e-mail: [email protected]
Khmelevsky, Mikhail Sergeevich - Candidate of Philology, Associate Professor of the Department of Slavic Philology, Saint-Petersburg State University, Saint-Petersburg, Russia; e-mail: [email protected]
The article was contributed on February 22, 2018
BecmnuK WnY um. K. H. Xrneieea. 2018. № 2(98)
3. Masenko L. Mova i politika. - Kiiv : Sonyashhnik, 1999. - 100 s.
4. Masenko L. Mova i suspil'stvo: Postkoloknial'nij vimir. - Kiiv : Kievo-Mogilyans'ka akademiya, 2004. - 164 s.
5. MasenkoL. Surzhik u suchasnij xudozhnij literaturi // Divoslovo. - Kiiv : Divoslovo, 2011. - № 4. - S. 25-30.
6. Masenko L., Zaliznyak G. Movna situaciya Kieva: den' s'ogodnishnij ta prijdeshnij. - Kiiv : Kievo-Mogilyans'ka akademiya, 2001. - 96 s.
7. Neshhimenko G. P. Yazykovaya situaciya v slavyanskix stranax: opyt opisaniya. Analiz koncepcij. -M. : Nauka, 2003. - 279 s.
8. Savchenko A. V., XmelevskijM. S. «Zdaraven'ki buly!», ili k voprosu o leksicheskoj transplantacii (russko-ukrainskie paralleli v nacional'no-kul'turnom diskurse) // Materialy Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konfer-encii. - M. ; Kostroma : E'llips, 2008. - S. 615-619.
9. Savchenko A. V., Xmelevskij M. S. Russkij tekst v ukrainskom razgovornom yazyke // Studii z filologii ta zhurnalistiki. - Uzhgorod : Grazhda, 2016. - S. 420-424.
10. Slovnik ukrains'koi movi : v 11 t. T. 9. - Kiiv : Naukova dumka, 1978. - 875 s.
11. Starickij M. P. Za dvoma zajcyami // Tvori : u 8 t. T. 2 : Dramatichni tvori. - Kiiv : Dnipro, 1964. - S. 361-436.
12. Strixa M. Surzhik ta literaturna mova // Narisi ukrains'koi populyarnoi kul'turi. - Kiiv : Ukrains'kij centr kul'turnix doslidzhen', 1998. - S. 637-640.
13. Taranenko O. O. Ukrains'ka mova i suchasna movna situaciya v Ukraini // Movoznavstvo. - Kiiv : Akademiya, 2001. - № 4. - S. 3-19.
14. Trub V. M. Yavishhe «surzhiku» yak forma prostorichchya v situacii dvomovnosti // Movoznavstvo. -Kiiv : Akademiya, 2000. - № 1. - S. 47-58.
15. Flajer M. S. Surzhik ili surzhiki? // Issledovaniya po lingvistike i semiotike : sbornik statej. -M., 2010. - S. 281-295.
16. Xashimov R. I. Interferenciya i ee edinicy // Vestnik Chuvashskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta im. I. Ya. Yakovleva. - 2003. - № 4(38). - S. 86-92.
17. Xmelevskij M. S. «Yazykovoj portret» sovremennoj Ukrainy - sociolingvisticheskij aspekt // Komu-nikacja specjalistyczna. № 13. - Warszawa : Instytut Komunikacji Specjalistycznej i Interkulturowej WLS UW, 2017. - S. 79-105.
18. Xmelevskij M. S., Ursulenko A. V. Sovremennaya ukrainskaya yazykovaya situaciya (kommunikativnyj aspekt) // Heidelberger Publikationen zur Slavistik. Linguistische Reiche. Band 17. - Frankfurt am Main : Peter Lang GmbH, 2009. - S. 217-230.
