CC BY
140
REFERENCES
1. Wiesel T.G. (2019), Fundamentals of neuropsychology: a textbook for university students, Sekachev, Moscow.
2. Isaeva K.Sh. (2015), "Speech therapy work with children of primary preschool age with a cochlear implant", Speech therapy experience: theory, methodology, practice, No. 2, pp. 263-266.
3. Koroleva, I.V., Ogorodnikova, E.A. and Pak, S.P. (2013), "Methodological approaches to assessing the dynamics of the development of processes of auditory-speech perception in children with cochlear implants", Russian otorhinolaryngology, No. 3, pp. 75-84.
4. Kukushkina O.I., Goncharova E.L. (2016), 'Rehabilitation of a child with a cochlear implant: the "starting point" of new auditory capabilities", Bulletin of Otorhinolaryngology, Volume 81, No. 6, pp. 58-61.
5. Ministry of Education and Science of the Russian Federation (2019), "On the approval of the federal state educational standard of primary general education for students with disabilities", Order of the of December 19, 2014 N1598, available at: https://base.garant.ru/70862366/.
Контактная информация: [email protected]
Статья поступила в редакцию 09.06.2020
УДК 159.9:316.6
КИБЕРБУЛЛИНГ В ПОДРОСТКОВОЙ СРЕДЕ: АКТУАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ
ПРОБЛЕМЫ
Ирина Леонидовна Лукашкова, кандидат педагогических наук, доцент, Мария Николаевна Сулимова, курсант, Могилевский институт Министерства внутренних дел Республики Беларусь
Аннотация
Высокая вовлеченность подростков в ситуации кибербуллинга, серьезность и глубина его негативных последствий, подчеркивает значимость проблемы данного феномена. Цель исследования - определить актуальное состояние кибербуллинга в подростковой среде. В результате эмпирического исследования выявлена высокая вовлеченность подростков в ситуации кибербуллинга, наличие у них опыта участия в кибертравле в различных ролевых позициях, определены поведенческие и эмоциональные способы их реагирования в ситуациях кибербуллинга. Полученные результаты, отражающие актуальное состояние проблемы, являются основанием для разработки эффективных программ профилактики и предотвращения кибербуллинга в подростковой среде.
Ключевые слова: кибербуллинг, интернет-взаимодействие, подростки, проблема, актуальное состояние.
DOI: 10.34835/issn.2308-1961.2020.6.p451-457
CYBERBULLYING IN THE ADOLESCENT ENVIRONMENT: CURRENT STATE OF
THE PROBLEM
Irina Leonidovna Lukashkova, the candidate of pedagogical science, senior lecturer, Maria Nikolaevna Sulimova, the cadet, Mogilev Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Republic of Belarus
Abstract
The high involvement of adolescents in cyberbullying situations, the seriousness and depth of its negative consequences, emphasizes the significance of the problem of this phenomenon. The purpose of the study is to determine the current state of cyberbullying in the adolescent environment. As a result of the empirical study, high involvement of adolescents in the cyberbullying situation was revealed, they have experience in participating in cyber harassment in various role positions, behavioral and emotional ways of responding to cyberbullying situations are determined. The results obtained, reflecting the current state of the problem, are the basis for the development of effective programs for the prevention and elimi-
nation of cyberbullying in the adolescent environment.
Keywords: cyberbullying, Internet interaction, teenagers, problem, current state.
ВВЕДЕНИЕ
Интенсивное развитие и распространение информационно-коммуникационных технологий привело к тому, что интернет в настоящее время стал тем пространством, в котором реализуются практически все виды человеческой деятельности. Отсутствие четкой грани между «реальной» и «виртуальной» средой способствует переносу многих негативных социальных проявлений в интернет-пространство, что создает благоприятные условия для возникновения и развития иных форм психологического насилия, одной из которых является кибербуллинг.
Быстрые темпы роста доступности интернета для населения увеличивают реальный риск кибервиктимизации несовершеннолетних. Согласно данным краткого отчета по результатам исследования «Оценка ситуации с насилием в отношении детей в Республике Беларусь» (2018 г.) около 95% детей являются Интернет-пользователями, а 6% несовершеннолетних в возрасте 9-16 лет становились жертвами кибербуллинга. Кроме высокой вовлеченности подростков в ситуации кибербуллинга [1, 9], еще одним фактором социальной опасности данного феномена выступает серьезность и глубина его негативных последствий, к которым относится снижение школьной неуспеваемости, заниженная самооценка, дистресс, фобии и фрустрации, аффективные расстройства, делинквентность, суицидальные мысли и намерения [1, 13, 4].
В научно-методических публикациях кибербуллинг как предмет исследования представлен разнопланово. Так, некоторые исследователи рассматривают кибербуллинг как особый тип агрессивного поведения [8], другие - как более широкий феномен кибе-рагрессии [10]. В нашей работе мы будем придерживаться определения Г. У Солдатовой и А.Н. Ярминой, которые на основе обобщения различных авторских позиций, интерпретируют кибербуллинг как «агрессивные, умышленные действия, совершаемое группой лиц или одним лицом с использованием электронных форм контакта, повторяющиеся неоднократно и продолжительные во времени, в отношении жертвы, которой трудно защитить себя» [7, с. 20]. Имеется ряд работ посвященных специфике кибербуллинга и причинам его распространения (А.А. Баранов, С.В. Рожина, Н.Р. Шевко, И.И. Исхаков, Бочавер, К. Д. Хломов [1, 9, 2]), формам реализации (А.А. Бочавер, К.Д. Хломов, R.M. Kowalski et al [2, 11]), ролевой структуре (Г.У Солдатова, Е.Ю. Зотова, А.Н. Ярмина [5, 7]), социальным, педагогическим, психологическим, медицинским последствиям (А.А. Баранов, С.В. Рожина, R.S. Tokunaga, Е.А. Макарова, Е.Л. Макарова, Е.А. Махрина [1, 13, 4]), профилактике (А.С. Зинцова [3]).
Стоит отметить, что, несмотря на значимость проблемы кибербуллинга в подростковой среде, наблюдается дефицит научных исследований, выполненных по данной теме в Республике Беларусь. Детальный анализ имеющегося небольшого количества работ белорусских авторов показал, что чаще всего они содержат обоснование проблемы подросткового кибербуллинга, сделанного на основе обобщения теоретических и эмпирических данных зарубежных исследований. Вышеобозначенное актуализирует потребность в организации научных исследований, направленных на изучение актуального состояния проблемы кибербуллинга среди подростков, что позволит оценивать динамику и развитие данного явления, изменение ролевой структуры, средств и способов интернет-травли, а также на основе актуальной объективной информации разрабатывать организационно-содержательные аспекты профилактической работы.
ЦЕЛЬ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ
Цель исследования - определить актуальное состояние проблемы кибербуллинга в подростковой среде.
Задачи исследования: 1). Оценить состояние вовлеченности подростков в ситуации кибербуллинга. 2). Выявить опыт участия подростков в ситуациях кибербуллинга в различных ролевых позициях. 3). Определить поведенческие и эмоциональные способы реагирования подростков в ситуациях кибербуллинга.
МЕТОДИКА И ОРГАНИЗАЦИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ
Эмпирическое исследование проводилось на базе учреждения общего среднего образования г. Гомеля. В анонимном анкетировании принимали участие учащиеся 6-х (п=48), 7 -х (п=47) и 8-х (п=45) классов. Общий объем выборки составил 140 человек.
В качестве инструментария использовалась авторская анкета, вопросы которой были ориентированы на оценку распространенности данного феномена в подростковой среде, выявление опыта кибербуллинга у подростков в различных ролевых позициях (свидетель, жертва, преследователь), а также поведенческих и эмоциональных способов реагирования в ситуациях кибербуллинга.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ
Результаты анкетирования показали, что учащиеся являются активными пользователями интернета. Более 55% учеников 6-х классов проводят в интернете от 2-х до 6-ти часов в день. Количество таких учеников в 7-х классах составляет 57%, а 26% подростков заявили о том, что они круглосуточно находятся онлайн. Среди учащихся 8-х классов 73% тех, кто проводит в интернете более 2-х часов. Полученные результаты соответствуют установленной в многочисленных исследованиях стойкой тенденции увеличения активности подростков как пользователей интернета с возрастом, что, безусловно, выступает фактором риска их вовлечения в кибербуллинг.
Чаще всего подростки используют интернет-ресурсы для поиска информации, необходимой для учебы (6-ые классы - 37%, 7-е классы - 28% и 8-ые классы - 25%), общения в соцсетях «ВКонтакте», «Одноклассники», «Instagram» и др. (6-е классы - 20%, 7-е классы - 29% и 8-е классы - 33%) и для онлайн-игр (6-е классы - 25%, 7-е классы - 19% и 8-е классы - 20%).
Высокая вовлеченность подростков в онлайн-коммуникацию (общение в соцсетях и онлайн-игры) способствует усилению вероятности их кибервиктимизации. Так, по мнению 26% учеников 6-х классов, киберагрессия (грубость, оскорбления и угрозы) является распространенным явлением в интернете. Процент учащихся 7-х и 8-х классов, разделяющих данное мнение, значительно выше (7-е классы - 48% и 8-е классы - 68%). Следовательно, можно предположить, что большинство подростков уже имеет негативный опыт встреч с ситуациями кибербуллинга. Это подтверждают ответы учащихся: только 13% подростков 6-ых и столько же - 7-х классов ни разу не являлись свидетелями кибербул-линга. Более 78% учеников 6-ых классов, 70% - 7-ых и 86% - 8х классов встречались с проявлениями кибербуллинга несколько раз или постоянно.
Наиболее распространенной формой кибербуллинга, наблюдаемой подростками, является размещение обидных, оскорбительных комментариев (6-е классы - 31%, 7-е классы - 23% и 8-е классы - 24%). Далее, по частоте встречаемости, следует распространение слухов и сплетен (6-е классы - 20%, 7-е классы - 16% и 8-е классы - 22%). От 8% до 16% учеников являлись свидетелями таких форм как удаление из группы, из «списка друзей», отказ в общении; размещение оскорбительного видео и/или фото; использование имени человека для рассылки негативной информации его знакомым; открытые угрозы физической расправы.
Лидирующим местом по частоте проявления кибербуллинга являются социальные сети (6-е классы - 46%, 7-е классы - 70% и 8-е классы - 55%) и онлайн-игры (6-е классы - 26%, 7-е классы - 13% и 8-е классы - 25%). Это неудивительно, поскольку именно для общения в соцсетях и онлайн-игр, как было указано выше, респонденты обычно исполь-
зуют Интернет-ресурсы.
Вызывает тревогу тот факт, что 70% учеников 6-ых классов лично подвергались воздействию проявлений кибербуллинга, то есть в ролевой структуре кибер-травли занимали позицию жертвы. Об имеющемся опыте жертвы кибербуллинга сообщили 78% подростков 7-ых классов и 77% - 8-ых классов, причем 4% семиклассников и 9% восьмиклассников являются жертвами киберагрессоров постоянно.
В роли жертв респонденты испытывали на себе чаще всего воздействие таких форм кибербуллинга, как размещение обидных, оскорбительных комментариев о них (6-е классы - 33%, 7-е классы - 28% и 8-е классы - 19%), удаление из группы, из «списка друзей», отказ в общении (6-е классы - 23%, 7-е классы - 21% и 8-е классы - 24%), распространение слухов, сплетен о них (6-е классы - 20%, 7-е классы - 21% и 8-е классы - 26%) и размещение грубых, оскорбительных картинок (6-е классы - 13%, 7-е классы - 10% и 8-е классы - 12%). Необходимо отметить, что 7% учеников 6-ых классов и 10% - 8-ых классов сталкивались в интернете с открытыми угрозами физической расправы в свой адрес.
Распространенными способами эмоционального реагирования респондентов-жертв кибербуллинга были: желание доказать свою правоту (6-е классы - 31%, 7-е классы
- 22% и 8-е классы - 22%), безразличие (6-е классы - 31%, 7-е классы - 16% и 8-е классы
- 39%), стремление найти обидчика и отомстить ему (6-е классы - 6%, 7-е классы - 16% и 8-е классы - 17%). Однако, несмотря на то, что в роли жертв кибербуллинга 19% учащихся 6-ых классов испытывали растерянность и не знали, как поступить, а 13% учащихся 7-ых и 11% - 8-ых классов переживали страх и боязнь повторения таких случаев, достаточно большое количество подростков в таких ситуациях ни к кому не обращались за помощью. Так, о том, что с проблемой справлялись самостоятельно, сообщили 14% шестиклассников, 48% семиклассников и 77% восьмиклассников. Одной из причин утаивания фактов интернет-травли может быть стремление подростков к самостоятельности и подтверждению желаемого статуса взрослого [7], а другой - боязнь, что вследствие признания, родители примут жесткие меры по ограничению их свободы в интернет-пространстве [13]. Низкий уровень включенности родителей в ситуации подросткового кибербуллинга и их урегулирование Г.У Солдатова и Е.И. Рассказова связывают с тем, что интернет-пространство является важной и неотъемлемой частью жизни современных подростков, которую они оберегают от вторжения взрослых. Поэтому, по мнению авторов, из-за страха утратить свободный доступ к интернету подростки не обращаются за помощью к родителям или педагогам [6]. Кроме того, установлено, что в семьях с демократическим стилем воспитания подростки чаще сообщают родителям о ситуациях ки-бербуллинга, нежели с авторитарным стилем [12].
Среди поведенческих способов реагирования на ситуации кибербуллинга у подростков-жертв преобладают: игнорирование (6-е классы - 63%, 7-е классы - 25% и 8-е классы - 52%), блокировка и исключение обидчика из общения (6-е классы - 19%, 7-е классы - 25% и 8-е классы - 22%), мирное разрешение конфликта (6-е классы - 13%, 7-е классы - 35% и 8-е классы - 17%). Положительным моментом является то, что подростки чаще используют упреждающие действия (блокировка киберагрессора) и стратегии избегания (игнорирование), эффективность которых в преодолении ситуаций кибербуллинга подтверждена эмпирическими данными [14].
Результаты анкетирования показали, что 39% учащихся 6-ых классов, 48% - 7-ых и 45% - 8-ых классов выступали в роли киберагрессоров. В их опыте по отношению к другим пользователям преобладают такие формы кибербуллинга: удаление из группы, из «списка друзей» (6-е классы - 44%, 7-е классы - 46% и 8-е классы - 33%); размещение обидных, оскорбительных комментариев (6-е классы - 28%, 7-е классы - 31% и 8-е классы - 14%); распространение слухов и сплетен (6-е классы - 28%, 7-е классы - 8% и 8-е классы - 14%). Кроме того, 15% подростков 7-ых классов признались, что использовали
имя другого человека для распространения негативной информации от его лица, а среди учеников 8-ых классов 19% размещали грубые и оскорбительные картинки про кого-то, 14% открыто высказывали оскорбления и угрозы в адрес другого человека.
Использование перечисленных форм кибербуллинга подростками, свидетельствует о наличии у них высокого уровня вербальной агрессии в онлайн-коммуникации, недостаточном уровне ответственности и недооценки серьезности последствий подобных действий. Проявление киберагрессии может быть обусловлено и жестким ограничительным родительским контролем, строгой дисциплиной, слабой эмоциональной связью с родителями [15]. Реализуя себя в роли киберагрессора, подростки тем самым стремятся восполнить дефицит власти, признания и внимания, который они испытывают в отношениях с родителями.
Большинство подростков, выступая в роли киберагрессора, испытывали злость (6-е классы - 33%, 7-е классы - 27% и 8-е классы - 64%), стыд и желание скрыть этот случай (6-е классы - 33%, 7-е классы - 27% и 8-е классы - 18%), страх, что кто-то узнает об этом (6-е классы - 22%, 7-е классы - 27% и 8-е классы - 18%). Такие переживания негативного личного опыта, связанные с неэффективным применением кибербуллинга как средства саморегуляции или коррекции межличностных отношений, можно использовать как важный ресурс предупреждения кибербуллинга при проведении тренинговых упражнений.
Несмотря на то, что 39-48% учащихся 6-8 классов выступали киберагрессорами, большинство подростков (6-е классы - 87%, 7-е классы - 91% и 8-е классы - 82%) знают об ответственности, предусмотренной за грубые и оскорбительные действия, совершаемые в интернете. Можно предположить, что демонстрация подростками безответственного поведения в интернет-пространстве, обусловлена недостаточным уровнем их эмоционально-волевой саморегуляции и неразвитой способностью анализа собственного поведения.
Полученные эмпирические данные свидетельствуют о том, что более 50% учеников сталкивались с кибербуллингом. Как участники ситуаций интернет-травли подростки выступали в различных ролях: наблюдателя, жертвы, агрессора, что является проявлением механизма инверсии в ролевой структуре. Согласно Г.У Солдатовой и А.Н. Ярминой интернет-среда увеличивает проницаемость границ между ролями кибержертвы и киберагрессора, что стимулирует инверсию (агрессор становится жертвой интернет-травли или наоборот) и совмещение нескольких ролей (агрессор-жертва) [7]. Обозначенную особенность ролевой структуры кибербуллинга, на наш взгляд, необходимо учитывать при составлении ролевых профилей и разработке профилактических мер.
Из ответов респондентов следует, что и в семье, и в школе с ними проводится просветительская и разъяснительная работа об информационно-коммуникативных угрозах виртуального взаимодействия. Так 74% шестиклассников, 87% семиклассников и 59% восьмиклассников родители рассказывают о рисках интернет-пространства и способах защиты от них. Более 90% респондентов 6-8 классов подтвердили, что педагоги информируют их о потенциальных киберугрозах и возможностях их предотвращения.
Несмотря на осуществляемое просвещение подростков по вопросам кибербез-опасности, выявленная высокая вовлеченность подростков в ситуации кибербуллинга и наличие у них опыта участия в кибертравле в различных ролевых позициях, позволяет констатировать низкий уровень эффективности профилактической работы, проводимой в семье и школе. Это может быть обусловлено дефицитом внимания родителей, педагогов и представителей правоохранительных органов к существующей проблеме кибербуллинга в подростковой среде, недооценкой и, как следствие, игнорированием серьезности ее последствий для несовершеннолетних, недостаточным уровнем компетентности взрослых в специфике кибербуллинга, формах его реализации, способах предупреждения и защиты.
ВЫВОДЫ
Результаты исследования актуального состояния проблемы в отдельном учреждении общего среднего образования позволяют сделать следующие выводы:
- высокий уровень вовлеченности несовершеннолетних в онлайн-коммуникацию выступает фактором риска кибервиктимизации;
- большое количество подростков, имеющих негативный опыт встреч с ситуациями кибербуллинга (более 85% в роли свидетеля, более 70% в роли жертвы, более 39% в роли киберагрессора), свидетельствует о высоком уровне распространенности и масштабности данного феномена. А тот факт, что большинство респондентов в той или иной степени наблюдали или испытывали на себе воздействие всех форм кибербуллинга, указывает на недостаточную эффективность профилактики и, как следствие, несформиро-ванность у подростков навыков безопасного поведения в интернете;
- пластичность и динамичность ролевой структуры кибербуллинга обусловливает инверсию и совмещение ролей, что не только усугубляет негативное воздействие феномена, но значительно осложняет диагностику и прогнозирование последствий интернет-травли для ее участников;
- основным местом реализации кибербуллинга выступают социальные сети и он-лайн-игры, поэтому данные площадки необходимо использовать как важный ресурс в работе по предупреждению и пресечению кибер-травли.
Разработка эффективных программ профилактики и предотвращения кибербуллин-га в подростковой среде должна базироваться на эмпирических данных, отражающих актуальное состояние проблемы, а ее комплексный характер требует активного взаимодействия всех субъектов профилактической работы для минимизации рисков онлайн-коммуникации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Баранов, А. А. Кибербуллинг - новая форма угрозы безопасности личности подростка / А.А. Баранов, С.В. Рожина // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. -2015. - Вып. 11. - С. 62-66.
2. Бочавер, А.А. Кибербуллинг: травля в пространстве современных технологий / А.А. Бо-чавер, К. Д. Хломов // Психология. Журнал высшей школы экономики. - 2014. - № 3. - С. 177-191.
3. Зинцова, А.С. Социальная профилактика кибербуллинга / А.С. Зинцова // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. - 2014. - № 3. - С. 122-128.
4. Макарова, Е.А. Психологические особенности кибербуллинга как формы интернет-преступления / Е.А. Макарова, Е.Л. Макарова, Е.А. Махрина // Российский психологический журнал. - 2016. - № 3. - С. 293-311.
5. Солдатова, Г.У Агрессоры и жертвы / Г.У. Солдатова, Е.Ю. Зотова // Дети в информационном обществе. - 2012. - № 11. - С. 42-35.
6. Солдатова, Г.У Безопасность подростков в Интернете: риски, совладание и родительская медиация / Г.У Солдатова, Е.И. Рассказова // Национальный психологический журнал. - 2014.
- № 3 (15). - С. 39-51.
7. Солдатова, Г.У. Кибербуллинг: особенности, ролевая структура, детско-родительские отношения и стратегии совладания / Г.У. Солдатова, А.Н. Ярмина // Национальный психологический журнал. - 2019. - № 3 (35). - С. 17-31.
8. Черкасенко, А.С. Кибербуллинг как способ проявления агрессии / О.С. Черкасенко // Архивариус. - 2016. - № 1. - С. 54-56.
9. Шевко, Н.Р. Особенности проявления кибербуллинга в социальных сетях / Н.Р. Шевко, И.И. Исхаков // Ученые записки Казанского юридического института МВД России. - 2017. - Т. 2 (3). - С. 19-22.
10. Bauman, S. Definitions: Another perspective and a proposal for beginning with cyberaggression / S. Bauman, M.K. Underwood, N. Card // Principles of cyberbullying research: Definitions, measures, and methodology / ed. S. Bauman, J. Walker and D. Cross. - New York, NY : Routledge, 2013.
- P. 41-46.
11. Kowalski, R.M. Bullying in the digital age: A critical review and meta-analysis of cyberbully-ing research among youth / R.M. Kowalski, G.W. Giumetti, A.N. Schroeder, M.R. Lattanner // Psychological bulletin. - 2014. - № 140 (4). - P. 1073.
12. Makri-Botsari, E. Cyberbullying in Greek adolescents: The role of parents / E. Makri-Botsari, G. Karagianni // Procedia-Social and Behavioral Sciences. - 2014. - Vol. 116. - P. 3241-3253.
13. Tokunaga, R.S. Following you home from school: A critical review and synthesis of research on cyberbullying victimization / R.S. Tokunaga // Computers in human behavior. - 2010. - № 26 (3). - P. 277-287.
14. Vandoninck, S. Children's online coping strategies: Rethinking coping typologies in a risk-specific approach / S. Vandoninck, L. d'Haenens // Journal ofadolescence. - 2015. - Vol. 45. - P. 225-336.
15. Wang, J. Patterns of adolescent bullying behaviors: Physical, verbal, exclusion, rumor, and cyber / J. Wang, R.J. Iannotti, J.W. Luk // Journal of school psychology - 2012. - Vol. 50 (4). - P. 521-534.
REFERENCES
1. Baranov, A.A. and Rozhina, S.V. (2015), "Cyberbullying is a new form of threat to the identity of a teenager", Vestnik Baltiyskogo Federalnogo Universiteta imeni I. Kanta, Vol. 11, pp. 62-66.
2. Bochaver, A.A. and Khlomov, K.D. (2014), "Cyberbullying: Harassment in the Space of Modern Technologies", Psychology. Journal of the Higher School of Economics, No. 3, pp. 177-191.
3. Zintsova, A.S. (2014), "Social preventive measures against cyberbullying", Vestnik Nizhego-rodskogo Universiteta imeni N.I. Lobachevskogo, No. 3, pp. 122-128.
4. Makarova, E.A., Makarova, E.L. and Mahrina, E.A. (2016), "Psychological features of cyberbullying as a form Internet crime", Russian psychological journal, No. 3, pp. 293-311.
5. Soldatova, G.U. and Zotova, E.Yu. (2012), "Aggressors and victims", Children in the information society, No. 11, pp. 42-35.
6. Soldatova, G.U. and Rasskazova, E.I. (2014), "Adolescent security on the Internet: risks, coping and parental mediation", National Psychological Journal, Vol. 15, No. 3, pp. 39-51.
7. Soldatova, G.U. and Yarmina, A.N. (2019), "Cyberbullying: features, role structure, parent-child relationships and coping strategies", National Psychological Journal, Vol. 35, No. 3, pp. 17-31.
8. Cherkasenko, O.S. (2016), "Cyberbullying as a way of aggression", Archivarius, No. 1, pp.
54-56.
9. Shevko, N.R. and Iskhakov, I.I. (2017), "Some peculiarities of cyberbullying in the social networks", Uchenye zapiski Kazanskogo yuridicheskogo instituta MVD Rossii, Vol. 2 (3), pp. 19-22.
10. Bauman, S., Underwood, M.K. and Card, N. (2013), "Definitions: Another perspective and a proposal for beginning with cyberaggression", In S. Bauman, J. Walker and D. Cross (Eds.), Principles of cyberbullying research: Definitions, measures, and methodology, New York, NY: Routledge, pp. 41-46.
11. Kowalski, R.M., Giumetti, G.W., Schroeder, A.N. and Lattanner, M.R. (2014), "Bullying in the digital age: A critical review and meta-analysis of cyberbullying research among youth", Psychological bulletin, Vol. 140 (4), pp. 1073.
12. Makri-Botsari, E. and Karagianni, G. (2014), "Cyberbullying in Greek adolescents: The role of parents", Procedia-Social and Behavioral Sciences, Vol. 116, pp. 3241-3253.
13. Tokunaga, R.S. (2010), "Following you home from school: A critical review and synthesis of research on cyberbullying victimization", Computers in human behavior, Vol. 26 (3), pp. 277-287.
14. Vandoninck, S. and d'Haenens, L. (2015), "Children's online coping strategies: Rethinking coping typologies in a risk-specific approach", Journal of adolescence, Vol. 45, pp. 225-236.
15. Wang, J., Iannotti, R.J. and Luk, J.W. (2012), "Patterns of adolescent bullying behaviors: Physical, verbal, exclusion, rumor, and cyber", Journal of school psychology, Vol. 50 (4), pp. 521-534.
Контактная информация: [email protected]
Статья поступила в редакцию 30.05.2020
УДК 159.9
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ КАЧЕСТВА ЖИЗНИ ПОДРОСТКОВ С ХРОНИЧЕСКИМИ СОМАТИЧЕСКИМИ ЗАБОЛЕВАНИЯМИ
Анастасия Эдуардовна Настас, аспирант, Томский государственный университет;
Ирина Яковлевна Стоянова, доктор психологических наук, профессор, Томский госу-
