CC BY
80
LOCHAGES AT BOSPORUS IN THE FIRST CENTURIES OF AD
L. V. Tarasova
The article considers lochagos' role in the state system of the Bosporan Kingdom in the first centuries AD from two points of veiw: on the one hand, whether lochagos was nominated by the polis or appointed by the king; on the other hand, what was lochagos status in the Bosporan society social structure. The author concludes that lochages were elective polis magistrates heading home guard of towns that still had elements of self-government. Lochagos could command detachments totaling from one hundred to several thousands of soldiers. Lochages had high social status that the Bosporan aristocracy reckoned with.
Key words: lochagos, the Bosporan Kingdom, state system, military structure, polis self-government
© 2012
Г. А. Камелина
КЕРАМИЧЕСКИЙ КОМПЛЕКС ИЗ РАСКОПОК НИЖНЕЙ ОБОРОНИТЕЛЬНОЙ СТЕНЫ ХАРАКСА (по материалам раскопок В. Д. Блаватского в 1935 г.)
В статье рассмотрен керамический комплекс из раскопок В.Д. Блаватского в 1935 г. нижней оборонительной стены римской крепости Харакс. На основе архивным материалов было выделено три слоя, которые не были потревожены работами XIX века. Керамический материал не противоречит принятой в литературе дате строительства стены не ранее второй четверти II в. н. э. Основной керамический материал относиться ко II-III в. н. э., но в слое присутствует небольшое количество фрагментов середины-конца I в. н. э., рубежа I-II в. н. э.
Ключевые слова: археология, Ай-Тодор, Харакс, керамика
Начало изучению Ай-Тодорского городища, известного в литературе как Харакс, было положено в 30-х гг. XIX века П. И. Кеппеном, который впервые описал сохранившиеся на поверхности остатки строений и сделал шагомерный план крепости1. В 1849 году граф П. А. Шувалов провел здесь первые археологические раскопки, о результатах которых сообщает В. Х. Кондараки в своей работе «Универсальное описание Крыма»2. После долгого перерыва исследования на городище были возобновлены в 1896 году, и в течение последующих 15 лет ими руководил Великий князь Александр Михайлович3. В XX веке систематические
Камелина Галина Алексеевна — научный сотрудник 2-ой категории Государственного Исторического музея, отдела археологических памятников. E-mail: kamgalina@yandex.ru.
1 Кеппен 1837, 162, 192.
2 Кондараки 1873, 169.
3 Ростовцев 1900.
раскопки в 1930-х гг. В. Д. Блаватского, затем Л. В. Фирсова в 1963 г., К. К. Орлова в 1970-1980-х гг. и в 2003 г. Н. Г. Новиченковой значительно расширили представления о данном памятнике4. Результаты этих работ постоянно используются в научной литературе, посвященной взаимоотношению Тиры, Ольвии, Херсонеса и Боспорского царства с Римской империей в первые века нашей эры, проблемам римского военного присутствия в Крыму, а также этнической истории этого региона в период готских походов и в начале великого переселения народов5. Особое внимание всегда уделялось архитектурным комплексам крепости6, опубликованы надписи бенефециариев и посвятительные рельефы, а также клейма с названием римских легионов7. В то же время такой массовый материал, как керамика, до сих пор остается практически неизвестным8. Это связано с тем, что культурный слой городища был сильно поврежден, сначала раскопками конца XIX — начала XX в., полевая документация которых не сохранилась, а позднее строительством здесь пансионата. Поэтому считалось, что на основании керамического материала невозможно делать какие-либо надежные выводы о хронологии и истории крепости. Сама керамика сильно фрагментирована и не дает представления о полной форме сосуда, следовательно, не может быть использована для создания типологии и уточнения уже существующих датировок. С другой стороны, этот керамический комплекс интересен тем, что состоит из различных типов амфор, краснолаковой и простой столовой посуды, которые происходят с памятника, просуществовавшего достаточно короткий отрезок времени.
В. Д. Блаватский и ряд других исследователей считали, что появление римских солдат и строительство ими крепости на Ай-Тодоре следует относить ко второй половине I в. н. э.9 В своих выводах они основывались в первую очередь на находках черепиц с клеймами Равеннской эскадры. Фрагменты амфор красного лака и стекла, суммарно датированные I-III вв. н. э., подтверждали эту дату10. Последние исследования в области эпиграфики показывают, что клейма с аббревиатурой VEX GRAV SP относятся к более позднему времени. Таким образом, присутствие римских военнослужащих на мысе Ай-Тодор точно зафиксировано для времени не ранее II в. н. э., вероятно не ранее второй четверти, а в 40-х гг. III в. н. э. гарнизон из крепости был выведен11. К. К. Орлов считал, что часть жителей крепости, бывшие легионеры и члены их семей, остались в районе мыса Ай-Тодор. С ними он связывает самые ранние, относящиеся ко второй четверти — середине III в. н. э., погребения из некрополя, расположенного возле нижней оборонительной стены Харакса12. В. Д. Блаватский полагал, что в некрополе, который он датировал концом III — первой половиной IV в. н. э., похоронено окрестное население
4 Блаватский 1951; Фирсов 1975; Орлов 1978; 1983; 1984; 1985; 1987; Новиченкова 2004.
5 Ростовцев 1900; 1911; Дьяков 1930; 1942; Блаватский 1951; Айбабин 1987; Орлов 1987; Фирсов 1990; Зубарь 1994; 1998; Гей, Бажан 1997.
6 Ростовцев 1911; Орлов 1988; Новиченкова, Новиченков 2002.
7 Ростовцев 1900; 1911; Журавлев, Камелина 2005; Новиченкова, Новиченкова-Лукичева 2009.
8 Есть небольшое количество описаний и рисунков керамики из раскопок Л. В. Фирсова и суммарное упоминание материалов В. Д. Блаватским. См.: Блаватский 1951; Фирсов 1990.
9 Ростовцев 1900; 1902; 1911; Блаватский 1951; Дьяков 1930; 1941.
10 Блаватский 1951, 280.
11 Сарновски 2006; Зубарь 1998, 131.
12 Орлов 1987, 131.
(земледельцы, рыбаки, ремесленники) — потомки обитателей поселка, расположенного возле стен крепости13. Однако остатков этого поселка выявлено не было14. Во второй половине III — первой половине IV в. н. э. крепость, вероятно, используется окрестными жителями только как убежище на время военной опасности. На это указывало, как полагал В. Д. Блаватский, с одной стороны, наличие незначительного количества отдельных фрагментов керамики III-IV в. н. э.15, а с другой — отсутствие на памятнике самостоятельного культурного слоя этого времени16. Изучение всех находок, в данном случае керамики, полученных в процессе археологического исследования Ай-Тодорского городища, позволило бы уточнить некоторые аспекты истории данного памятника, осветить материальную культуру римского гарнизона, а также подтвердить данные эпиграфики и нумизматики.
В данной статье рассмотрен керамический материал из раскопок нижней оборонительной стены. Это лишь небольшая часть коллекции предметов из раскопок В. Д. Блаватского 1931-1932 гг. и 1935 г., которая хранится в Государственном Историческом музее. Работа с архивом В. Д. Блаватского, с его полевыми дневниками позволила выделить материалы из культурного слоя, не потревоженного раскопками XIX в. Как уже отмечалось, керамика сильно фрагментирована, целые формы и даже полные профили сосудов отсутствуют. В большинстве случаев из-за небольшого размера сохранившихся фрагментов невозможно восстановить диаметр сосуда. Для определения амфорного материала в работе использовалась типология и хронология И. Б. Зеест, Д. Б. Шелова, А. П. Абрамова, С. Ю. Внукова17. При определении краснолаковой керамики использовалась типология В. В. Крапивиной, Д. В. Журавлева, А. А. Труфанова18.
Для изучения нижней оборонительной стены в 1935 г. В. Д. Блаватским было заложено 5 квадратов А!, АН, АХШ, АХЩ АXV (раскоп «город А») размером 5х5 м каждый (табл. 1, 1). Они располагались к западу от так называемой циклопической кладки и были разбиты таким образом, чтобы не только раскрыть выбранный участок стены, но и захватить непосредственно примыкающее к ней небольшое пространство. Кроме того, квадраты включили в себя раскопы XIX в., прилегающие к внутреннему панцирю стены (юго-восточная часть кв. А XIII-XV). Общая исследованная площадь составила 125 м2.
Открытый участок нижней оборонительной стены шел в направлении юго-запад — северо-восток. Его толщина равнялась 2,30-2,40 м. Внутренний панцирь стены, при сохранившейся высоте 1,40-2,20 м, был расчищен на протяжении 20,90 м. Внешний панцирь длиной 23,10 м сохранился в высоту на 1 м. По характеру данный участок стены относится к типу трехслойных двухлицевых кладок. Внешний и внутренний панцири были сложены из больших слегка обработанных
13 Блаватский 1951, 291.
14 Орлов 1988, 21.
15 Он также отмечал, что в межстенном пространстве встречаются черепки амфор частично схожих с теми, что были найдены в некрополе. См.: Блаватский 1951, 280.
16 Блаватский 1951, 278, 280, 290. Самостоятельного слоя второй половины I в. н. э. на памятнике также не было прослежено. Фактически из публикации В. Д. Блаватского 1951 года можно сделать вывод, что на памятнике надежно датируются материалы II-III в. н. э.
17 Зеест 1960; Шелов 1978; Абрамов 1993; Внуков 2003.
18 Крапивина 1993; Труфанов 1997; Журавлев 2010.
каменных блоков разной величины, приближающихся к форме вытянутого прямоугольника (табл. 1, 2-4). Они перемежались с камнями, не имеющими регулярной оттески. Пазы между ними были забиты серой глиной и грунтом гумусного слоя с остатками строительного раствора. В целом по рисунку кладка близка к иррегулярной постелистой. Пространство между панцирями было заполнено забутовкой из мелких и среднего размера камней, щебнем и фрагментами керамики. Фундамент стены сложен из неровных блоков известняка и поставлен прямо на пред-материковую глину и скалу без какого-либо специального искусственного ложа (табл. 1, 2-5)19.
Исследование культурных напластований на каждом квадрате проводилось не общей площадью, а полуквадратами, на которые их делила оборонительная стена, проходящая по центру раскопа. Раскопки велись по штыкам, их толщина равнялась 0,05-0,30 м, на кв. А XIII-XV до 1,5 м (одним штыком был взят отвал XIX в.). Материал также был распределен по штыкам. Слои же отмечались только на чертежах, из-за чего в ряде случаев возникали трудности в соотнесении их между собой. Штык нередко содержал несколько разных слоев, а материал из него брался общей массой. Поэтому в этих случаях нам приходилось делать допущение: материал из нижнего слоя привязывался к верхнему горизонту во избежание попадания более позднего материала в слой с более ранним, если бы такой был прослежен.
Так как на северо-западном (с внешней стороны крепости) и на юго-восточном (с внутренней стороны крепости) полуквадратах была прослежена одинаковая стратиграфическая картина, то для них дается единое описание.
Материк на всей площади данного участка раскопа «город А» представлял собой скалу, образованную известняковым сланцем (табл. 1, 5-6; табл. 2, 1-4). Поверхность материка неровная, имела естественные расщелины и резкий уклон с юга на запад. Подтесы искусственного характера прослежены не были20.
Непосредственно на материке, в естественных расщелинах скалы, лежал слой предматериковой плотной глины красноватого цвета с включением щебня и небольшого количества керамики в верхнем горизонте21. Толщина слоя 0,09-0,20 м22. С внешней стороны крепости этот слой в некоторых местах подстилал фундамент стены23. С внутренней стороны часть глины была выбрана в XIX в. (табл. 1, 5-6; табл. 2, 1-4). Начало формирования этого культурного слоя В. Д. Блаватский связывал со строительством стены во второй половине I в. н. э. Материал же был датирован I-III вв. н. э.24
19 Дневник археологических исследований 1935а, 64-65. Подробное описание всех строительных сооружений и конструктивных особенностей нижней оборонительной стены см.: Кеппен 1837; Ростовцев 1900; Блаватский 1951; Фирсов 1990; Орлов 1988; Новиченкова, Новиченков 2002.
20 Дневник археологических исследований 1935а, 70.
21 Слой предматериковой красной глины прослежен на всей территории крепости и за ее пределами, в районе некрополя, но здесь он был чистым без находок керамики. См.: Орлов 1987, 109.
22 Данные о мощности слоя есть только для квадрата AI. Толщина этого слоя на северо-западной половине квадратов A XIII-XV не известна, так как чертежи бортов и записи в полевом дневнике отсутствуют.
23 Дневник археологических исследований 1935а, 4.
24 Блаватский 1951, 278.
Материал из слоя25 удалось выделить только на участке, расположенном с внутренней стороны крепости, т. е. из юго-восточной половины раскопа. С внешней стороны он был взят одним штыком вместе с залегающим на нем слоем темно-коричневого суглинка с примесью пепла.
Из слоя предматериковой глины происходят красноглиняные и светлоглиня-ные амфоры различных типов.
Светлоглиняные амфоры: тип Син II (Син в 3а и Син в 3б) по Внукову, последняя четверть I — середина III в. н. э.26 (табл. 3, 1-2); тип С-IV-A (?) по Внукову, третья четверть — конец I в. н. э.27 (табл. 3, 3); тип С по Шелову, вторая четверть — конец II в. н. э.28 (табл. 3, 4-14); тип с воронкообразным горлом II в. н. э.29 (табл. 3, 15).
Красноглиняные амфоры: тип 72 по Зеест, конец II — IV в. н. э.30 (табл. 3, 22-25); тип 75 по Зеест, вторая половина(?) II — середина III в. н. э.31 (табл. 3, 17-21). Неопределенными остались несколько фрагментов красноглиняных амфор (табл. 3, 16, 26-28).
Столовая посуда представлена различными формами, среди которых следует отметить одноручные кувшины на высоком кольцевом поддоне II-III в. н. э.32 (табл. 4, 1-2). В слое встречается столовая посуда с черным матовым покрытием (табл. 4, 8).
Краснолаковая керамика представлена сосудами понтийского производства: кувшины, близкие форме 18.1 и 18.3 по Журавлеву II — первой половины III в. н. э.33 (табл. 4, 9), кубки (или кружки) формы 1 по Журавлеву34 (табл. 4, 10). Этот тип кубков был наиболее распространен во II в. н. э., хотя они встречаются в комплексах последней четверти I — начала II в. н. э., а самые поздние относятся к концу II — первой половине III в. н. э.35 В слое найдены тарелки различных форм, которые находят аналогии в Танаисе36 в помещениях II — первой половины III в. н. э. (табл. 4, 11), Илурате (II в. н. э.)37 (табл. 4, 12), могильнике Бельбек
25 См. табл. 3-6.
26 Внуков 2003, 136, рис. 53,1-2; Внуков 2006, 161, 166, 167; Стрежелецкий, Высотская, Рыжова, Жесткова 2003-2004, 66-67, табл. III, 1; Уженцев 2001, 165-166, рис. 7, 5-10; Храпунов, Власов, Смокотина 2007, 7, 39, рис. 5-8.
27 Внуков 2003, 119, рис. 47. Ножка сделана из светлой, плотной, глины с пироксеном. По характеру формовочной массы и форме фрагмент предположительно может быть отнесен к типу C-IV-A по Внукову, но точных аналогий нет.
28 Зеест 1960, 118, табл. XXXVIII, 94; Шелов 1978, 18; Каменецкий 1963, 31-32; Внуков 2003, 202.
29 Уженцев, Юрочкин 1998, 103, 106. Ножка сделана их оранжевой глины, плотной с белыми частицами.
30 Зеест 1960, 111-112, табл. XXX, 72; Крапивина 1993, 97, рис. 30, 1-3; Абрамов 1993, 47, рис. 54, 6.11-6.13; Храпунов, Власов, Смокотина 2007, 7; Голофаст 2010, 99, рис. 18-26; Bottger 1982, 33, 44, 95-96, taf. 21, 5-9; Opait 2004, 27-28.
31 Зеест 1960, 113, табл. XXXI, 75; Бураков 1976, 5, 99; Арсеньева, Науменко 1992, 66; Крапивина 1993, 99; Абрамов 1993, 47, рис. 6.12; Храпунов, Власов, Смокотина 2007, 8, рис. 13,5; Голофаст 2010, 98-99, рис. 25, 1-14.
32 Suceveanu 1982, pl. 1, 32; 1985, pl. 76, 7, 8, 10; Opait 2003, 215, fig. 2,3; Гайдукевич 1952, 168, рис. 61; Крыжицкий, Буйских, Бураков, Отрешко 1985, 187, рис. 69, 20, 22; Крапивина 1993, 104.
33 Алексеева 1997, табл. 131, 29; Нессель 2000, 153, рис. 33,17; Журавлев 2010, 81-82, табл. 50.
34 Зубарь 1982, 77-78; Нессель 2000, 150-151, рис. 33,2; Журавлев 2010, 91-92.
35 Журавлев 2010, 92.
36 Арсеньева, Науменко 1992, 83, рис. 51,3.
37 Силантьева 1958, 290, рис. 5,1.
IV-форма 4.2 по Журавлеву или III-Д-1 по Труфанову (II — середина III в. н. э.)38 (табл. 4, 13). Миски представлены типом 14.5 по Журавлеву (III в. н. э.) (табл. 4, 20)39, типа 19 по Журавлеву (середина — вторая половина II в. н. э.) (табл. 4, 21)40, типов 1е и 4 по Крапивиной (II-III вв. н. э.)41 (соответственно: табл. 5, 2; табл. 5, 1), отдельные фрагменты находят аналогии в Балаклаве и на Михайловском городище (конец I — начало II в. н. э.)42 (табл. 5, 3). Открытые сосуды, так называемые вазы, находят аналогии на Козырском городище, в Балаклаве и Ольвии, где датируются не ранее II — первой половины III в. н. э.43 (табл. 5,4). Кроме того из слоя происходят фрагменты донцев различных типов тарелок и мисок, некоторые из них имеют орнаментацию в виде концентрических насечек. Такой вид орнамента сохраняется до конца II в. н. э.44 Восточная сигиллата С представлена небольшим фрагментом донца тарелки первой половины II в. н. э.45 (табл. 5, 6).
Кухонная посуда: кастрюли типа 1в II-III в. н. э.46 (табл. 5,8) и сковороды типа 1а и 1в по Крапивиной I-III в. н. э.47 (табл. 5, 9-12), горшки II-III в. н. э.48 (табл. 6,1).
В слое также найден полный профиль круглого светильника II-III в. н. э.49
Весь материал из описанного слоя укладывается в рамки начала — второй четверти II — середины III в. н. э. Наличие фрагментов, нижняя дата которых относится к концу I в. н. э., не меняет датировку слоя в целом, так как верхняя дата существования этих типов керамики — середина III в. н. э. В этот хронологический отрезок они могли попасть в слой в любое время. Вместе с тем некоторые типы краснолаковой керамики и амфор, датирующиеся в пределах одного столетия или его половины, не позволяют сузить датировку слоя. Вероятно, этот верхний горизонт предматериковой глины образовался в процессе строительства стены.
На слое предматериковой глины был прослежен темно-коричневый суглинок с примесью пепла, включением щебня, гальки и керамики (табл. 1, 6; табл. 2, 1-4). С внешней стороны стены его мощность равнялась 0,05-0,40 м. Находки из этой части раскопа брались единым штыком вместе с материалом из красноватой пред-материковой глины, поэтому вся керамика была отнесена к описываемом слою50. С внутренней стороны крепости толщина слоя на квадратах была неодинакова: на
38 Труфанов 1997, 188; Журавлев 2005, 146-147, рис. 9, 63.
39 Журавлев 2010, 54, табл. 23, кат. № 158.
40 Журавлев 2010, 56-57, табл. 25, кат. № 175.
41 Крапивина 1993,107-108, рис. 45, 1-7, рис. 45 21-22, рис. 46, 1-7; Нессель 2000, 143, рис. 30, 12; Петерс 1976, 98, рис. 8.
42 Петерс 1976, 90-91, рис. 9; Нессель 2000, 143, рис. 29,6.
43 Крапивина 1993, 117, рис. 59, 12; Нессель 2000, 154, рис. 34,7.
44 Нессель 2000, рис. 32, 105; Журавлев 2005, 149.
45 Hayes 1985, pl. XVII, 11.
46 Suciveanu 1982, 111, pl. 12, 48-50; Арсеньева, Науменко 1992, рис. 61, 3, 4,6; Крапивина 1993, 101, рис. 32, 6-8; Кленина 2000, 134, рис. 27,5.
47 Крапивина 1993, 103, рис. 36,1-3, 6.
48 Бураков 1976, табл. V, 2; Крапивина 1993, 102, рис. 33,12.
49 Нессель 2000, 123.
50 В полевом дневнике раскопок 1935 г. записано, что на кв. XIII, северо-западной его половине, на втором штыке «проводилась зачистка внешнего панциря стены до скалы. Находки найденные при этом лежали в гумусе (сероватом, темно-коричневом слое) и в красной материковой глине (в верхнем горизонте)». См.: Дневник полевых исследований 1935б, 458.
кв. А II — 0,35-0,95 м, на кв. А XIII — 0,25-1,5 м. Здесь он нарушен раскопками XIX века, только восточный угол полуквадрата не был потревожен. На кв. А XIV этот слой отсутствует, так как выбран старыми раскопками. В его северо-восточном углу прослежено скопление керамики, частично заходящее и на квадрат А XIII. Это сброс материала из раскопок XIX века. На большей части кв. А XV этого слоя нет. Он был выбран в XIX веке. Только в южном углу полуквадрата, рядом с «прирезкой», описываемый слой сохранился на 0,70 м. На площади «прирезки» он составляет 0,80 м.
Светлоглиняные амфоры: тип Син II разновидность Син н 3 по Внукову, последняя четверть I — середина III в. н. э.51 (табл. 7, 2-7); тип С по Шелову, вторая четверть — конец II в. н. э.52 (табл. 7, 11-19); тип D по Шелову, конец II — вторая половина III в. н. э.53 (табл. 8, 1); тип с воронкообразным горлом II в. н. э.54 (табл. 7, 9-10); типа, найденных в Троезмисе II в. н. э.55(табл. 8, 2).
Розовоглиняные амфоры представлены типом 83 по Зеест конца II — первой половины III в. н. э.56 (табл. 8,4).
Красноглиняные амфоры: тип 75 по Зеест, вторая половина(?) II — середина III в. н. э.57 (табл. 9, 1-7); тип 79 по Зеест, конец II — IV в. н. э.58 (табл. 8, 6); тип 69 по И. Б. Зеест, I-II в. н. э.59(табл. 8, 7-8); тип 76 по Зеест, II-III в. н. э.60 (табл. 8, 9); типа, найденных в Горгиппии II — первой половины III в. н. э.61 (табл. 9, 11).
Неопределенными остались несколько светлоглиняных амфор с включением пироксена (табл. 7, 1, 862) и красноглиняных амфор (табл. 8, 5; табл. 9, 8-10, 12-14; табл. 10, 1-2).
Столовая посуда представлена кувшинами (табл. 10, 3), среди которых следует отметить одноручные кувшины на высоком кольцевом поддоне II-III в. н. э.63
51 Внуков 2003, 136, рис. 53,1-2; Внуков 2006, 161, 166, 167; Стрежелецкий, Высотская, Рыжова, Жесткова 2003-2004, 66-67, табл. III, 1; Уженцев 2001, 165-166, рис. 7, 5-10; Храпунов, Власов, Смокотина 2007, 7, 39, рис. 5-8.
52 Зеест 1960, 118, табл. XXXVIII, 94; Шелов 1978, 18; Каменецкий 1963, 31-32; Внуков 2003, 202.
53 Шелов 1978, 19; Внуков 2003, 202; Крапивина 1993, 94.
54 Уженцев, Юрочкин 1998, 103, 106; Самойлова 1978, 103.
55 Opait 1977, 294-296, pl. III, 1,2; 2004, 14.
56 Зеест 1960, 115, табл. XXXIV, 83; Абрамов 1993, 48, рис. 6.27; Алексеева 1997, 130, табл. 225, рис. 18,19.
57 Зеест 1960, 113, табл. XXXI, 75; Бураков, 1976, 5, 99; Арсеньева, Науменко 1992, 66; Крапивина 1993, 99; Абрамов 1993, 47, рис. 6.12; Храпунов, Власов, Смокотина 2007, 8, рис. 13,5; Голофаст 2010, 98-99, рис. 25, 1-14.
58 Зеест 1960, 114, табл. XXXII, 79; Крапивина 1993, 95; Абрамов 1993, 48, рис. 6.24, 7.15; Гай-дукевич 1958, 168, рис. 20; Арсеньева, Науменко 1994, 69, рис. 12,1; Фурманська 1957, 89-90, табл. II,7; Храпунов, Власов, Смокотина 2007, 8, рис. 13, 12.
59 Зеест 1960, 111, табл. XXIX, 69; Голофаст 2010, 101-102, рис. 26, 9-17.
60 Зеест 1960, 113, табл. XXXII, 76.
61 Алексеева 1997, 406, табл. 124, 9.
62 Венчик сделан из светло-коричневой плотной глины с пироксеном. Характер теста такой же, как и продукции мастерских Синопы, однако форма венца не позволяет отнести его к какому-либо определенному типу.
63 32 Suceveanu 1982, pl. 1, 32; 1985, pl. 76, 7, 8, 10; Opait 2003, 215, fig. 2,3; Гайдукевич 1952, 168, рис. 61; Крыжицкий, Буйских, Бураков, Отрешко 1985, 187, рис. 69, 20, 22; Крапивина 1993, 104.
(табл. 10, 4), мисками (табл. 10, 5), кружками (табл. 10, 7-9). В слое встречается посуда с черным матовым покрытием (табл. 10, 10-14).
Краснолаковая керамика представлена преимущественно сосудами понтий-ского производства. В слое найдены фрагменты кувшинов, аналогии которым найдены в Ольвии и в Усть-Альминском некрополе (I—III в. н. э.)64 (табл. 11, 1-2), в Балаклаве (I—III в. н. э.)65 (табл. 11, 4); кубков (табл. 11, 5) и чаш форм 5 (середина—конец I в. н. э.) и 6 по Хейсу66 (конец II — первая половина III в. н. э.) (соответственно: табл. 11, 8; табл. 11, 6, 7). Тарелки представлены типом 2 по Хейсу67 (конец I—III в. н. э.) — 7 фрагментов (табл. 11, 10—16), из которых 2 можно отнести к типу 9 по Журавлеву середины — второй половины II в. н. э.68 (табл. 11, 10—11). Три находят аналогии в Танаисе (первая половина III в. н. э.)69 (табл. 11, 12—16). Тарелки с горизонтально отогнутым венчиком формы 6.3 по Журавлеву середины
II — начала (первой половины) III в. н. э.70 (табл. 12, 1—3). Один экземпляр можно отнести к типу 7.2 по Журавлеву с широкой датой конец I — первая половина
III в. н. э.71 (табл. 12, 4). Тарелки с вертикальным бортиком формы III—Г по Тру-фанову или 2.1 по Журавлеву последняя четверть I — первая четверть (первая половина?) II в. н. э.72 (табл. 12, 5). Краснолаковые миски представлены формами: 1а и 1б (I—III в. н. э.), 1е (вторая половина II в. н. э.) по Крапивиной73 (соответственно: табл. 13, 3—5; табл. 13, 2; табл. 13, 21). Отдельные формы находят аналогии в Истрии, на Козырском городище, в Ольвии, Балаклаве, Танаисе в слое II—III в. н. э. (табл. 13, 174, 6—1075, 1176, 12—1477, 15—1678).
Кухонная посуда из слоя темно-коричневого суглинка представлена кастрюлями типа 1 и 2а по Крапивиной II — III в. н. э.79 (соответственно: табл. 14, 3; табл. 14, 1—2), сковородами типами 1а, 1в и 2б80 (соответственно: табл. 14, 1—19; табл. 15, 1—6, 7); горшками I—III в. н. э.81 (табл. 15, 8—14).
64 Крапивина 1993, 118, рис. 60,4; Высотская 1994, 78, табл. 24, 11, табл. 40, 43.
65 Нессель 2000, 150-151, рис. 33, 26.
66 Hayes 1985, 94, t. XXIII, 6, 7; Крапивина 1993, 113-114, рис. 54, 1-8; Высотская 1972, 118-119, рис. 30-24.
67 Hayes 1985, 93, t. XXIII, 2.
68 Нессель 2000, 145, 147, рис. 31,18; Журавлев 2007, 403, табл. 3,9.
69 Hayes 1985, 93, t. XXIII, 2; Арсеньева, Науменко 1992, 89-94, рис. 55,4.
70 Крапивина 1993, 110, рис. 49, 12-13, 17; Нессель 2000, 147, рис. 31; Журавлев 2007, 368-369, рис. 1, 4-6; 2010, 49-50, табл. 20, кат. № 131-133.
71 Венчик близок по форме тарелке, найденной в могильнике Бельбек IV в п. 303 конца I — начала II в. н. э., но глина у тарелки из Харакса иная — красная плотная со слюдой. См.: Журавлев 2010, 50-51, табл. 21, кат. № 139.
72 Труфанов 1997, 187-188; Уженцев, Труфанов 2004, 277, рис. 33,3; Журавлев 2010, 43-44, табл. 13, кат. № 75-77.
73 Крапивина 1993, 107-108, рис. 45, 1-7, 11, 21; Нессель 2000, 143, рис. 29, 1-5.
74 Suceveanu 1982, pl. 6, 22; Бураков 1976, табл. VIII, рис. 4.
75 Бураков 1976, 96-97, табл. VIII, 13; Нессель 2000, 143, рис. 29,7; Арсеньева, Науменко 1994, 75, рис. 22,1.
76 Нессель 200, 144, рис. 30,1.
77 Арсеньева, Науменко 1992, 74, рис. 69, 3, 6.
78 Петерс 1976, 90-91, рис. 8; Нессель 2000, 141, 143, рис. 29,12.
79 Крапивина 1993, 101-102, рис 32, 1-9, 13
80 Крапивина 1993, 103, рис 36, 1-3, 6, 12.
81 Suceveanu 1982, pl. 15,13, pl. 11, 35; Зеест 1957, 142-144.
В. Д. Блаватский считал, что время формирования этого слоя совпадает с существованием поселения в I-IV в. н. э. и образовался он с внутренней стороны крепости в результате наплыва земли со склона холма после прекращения жизни на Ай-Тодоре82. Если принимать предположение В. Д. Блаватского о времени и характере образования этого слоя, то он должен был бы перекрывать слой разрушения верхней части оборонительной стены, а не наоборот. Керамика позволяет датировать слой темно-коричневого суглинка широко — концом I — серединой III в. н. э. Однако основная масса фрагментов относится к середине — второй половине II — первой половине III в. н. э., хотя встречаются и материалы конца
I в. н. э. Здесь же выделяются узкогорлые амфоры типа D по Шелову III в. н. э., которые не встречались в слое предматериковой глины. Некоторые типы амфор продолжают существовать и в IV в. н. э. (например тип 79 по Зеест), однако в коллекции отсутствуют материалы, которые бы датировались IV в. н. э. (например, амфоры типа F по Шелову или краснолаковой керамики типа Pontic Red Slip Ware). Вероятно, этот слой, как и предполагал В. Д. Блаватский, синхронен существованию крепости во II — первой половине III в. н. э., но не в IV в. н. э., так как нет материалов этого периода, и образовался в процессе жизни крепости.
Выше описанного темно-коричневого суглинка был прослежен развал камней в черном гумусном слое, образовавшийся в результате разрушения верхней части оборонительной стены. Он содержал морскую гальку, щебень, фрагменты строительной и простой керамики (табл. 1,6; табл. 2, 1-4)83. Керамика была выявлена только в верхней части слоя. Большее всего ее фрагментов оказалось с северо-западной стороны, т.е. с внешней стороны крепости. В нижней части слоя, если не считать щебня, относящегося к забутовке, включений нет.
Светлоглиняные амфоры: тип С по Шелову, вторая четверть — конец
II в. н. э.84 (табл. 17, 7-9).
Красноглиняные амфоры: тип 70 по Зеест, I-II в. н. э.85 (табл. 18, 11); тип 72 по Зеест, конец II — V в. н. э.86 (табл. 18, 8-9); тип 73 по Зеест, II-III в. н. э. 87 (табл. 17, 11);тип 75 по Зеест, вторая половина(?) II — середина III в. н. э.88 (табл. 18, 4-7); тип 76 по Зеест II-III в. н. э.89 (табл. 17, 13; табл. 18, 2).
Неопределенными остались венчик светлоглиняной амфоры90 (табл. 17, 10) и несколько фрагментов красноглиняных амфор (табл. 17, 12, 14; табл. 18, 1, 3, 10, 12).
82 Блаватский 1951, 278.
83 На кв. XIII, XIV этот слой был выбран раскопками XIX в.
84 Зеест 1960, 118, табл. XXXVIII, 94; Шелов 1978, 18; Каменецкий 1963, 31-32; Внуков 2003, 202.
85 Зеест 1960, 111, табл. XXIX, 70.
86 Зеест 1960, 111-112, табл. XXX, 72; Крапивина 1993, 97; Храпунов, Власов, Смокотина 2007,
7.
87 Зеест 1960, 112, табл. XXX, 73 ж; Алексеева 1997, табл. 156, 1; Храпунов, Власов, Смокотина 2007, 7-8, рис. 13, 1-4.
88 Зеест 1960, 113, табл. XXXI, 75; Бураков, 1976, 5, 99; Арсеньева, Науменко 1992, 66; Крапивина 1993, 99; Абрамов 1993, 47, рис. 6.12; Храпунов, Власов, Смокотина 2007, 8, рис. 13,5; Голофаст 2010, 98-99, рис. 25, 1-14.
89 Зеест 1960, 113, табл. XXXII, 76.
90 Фрагмент сделан из светлой, почти белой рыхлой глины, в центре черепка серой, с включением белых и темных частиц. Характер глины не позволяет с уверенностью отнести ее к типу
Столовая посуда представлена одноручными кувшинами на высоком кольцевом поддоне II-III в. н. э.91 (табл. 18, 13-16); ойнохоями (табл. 18, 17); кубками (табл. 18, 18, 20-21), открытыми сосудами (табл. 18, 19).
Краснолаковая керамика представлена сосудами понтийского производства. В слое найдены различные формы: кувшины, аналогии которым найдены на городище Усть-Альма и на Козырском городище, где они датируются II-III в. н. э.92 (соответственно: табл. 19, 1, 2); кубки (табл. 19, 5-6), чаши формы 5 (середина-конец I в. н. э.) и 6 по Хейсу93 (конец II — первая половина III в. н. э.) (соответственно: табл. 19, 8, 9); тарелки (табл. 19, 11-15); миски типа 1а по Крапивиной I-III в. н. э.94 (табл. 19, 18-19), типа 14.7 по Журавлеву95 (конец II — начало III в. н. э.), другие формы находят аналогии на Михайловском городище и Балаклаве конец I-III в. н. э.96 (табл. 19, 16-17), Илурате97 в III в. н. э. (табл. 19, 21).
Кухонная посуда: кастрюли98 (табл. 20, 1-3), сковороды99 (табл. 20, 4), горшки100 (табл. 20, 5-12) — относится в основном ко II-III в. н. э.
Этот слой, как и предыдущие два, можно датировать широко рубежом I-II — первой половиной III в. н. э. Большая часть материала относиться ко II (может быть к его середине) — первой половине III в. н. э. Возможно, что слой включает в себя два различных пласта: нижний, связанный с разрушением стены, и верхний, образовавшийся в результате смыва грунта уже после того, как стена разрушилась. Однако доказать это невозможно.
Самый верхний слой представляет собой выброс земли из старых раскопов. Мощность его на кв. А I составляла 0,42 м, на кв. А II-0,20 м и до 1,5 м на кв. А XIII, XIV, XV101(табл. 1, 6; табл. 2, 1-4). Это сероватый гумусно-глинистый слой, рыхлый, с включением известнякового щебня, керамики и черепицы.
Светлоглиняные амфоры: тип Син II разновидность Син в 3 по Внукову последняя четверть I — середина III в. н. э.102 (табл. 21, 3); тип С по Шелову вторая четверть — конец II в. н. э.103 (табл. 21, 4-8);; тип D по Шелову, конец II — вто-
светлотиняных узкогорлых амфор.
91 Suceveanu 1982, pl. 1, 32; 1985, pl. 76, 7, 8, 10; 2003, 215, fig. 2,3; Гайдукевич 1952, 168, рис. 61; Крыжицкий, Буйских, Бураков, Отрешко 1985, 187, рис. 69, 20, 22; Крапивина 1993, 104.
92 Высотская 1972, 118-119, рис. 30,9; Бураков 1976, табл. IX, 25.
93 Hayes 1985, 94, t. XXIII, 6, 7.
94 Крапивина 1993, 107, рис. 45, 1-7; Несель 2000, 143, рис. 29, 1-5.
95 Журавлев 2010, 54-55, табл 23, кат. № 160.
96 Петерс 1976, 90-91, рис. 8; Нессель 2000, 144, рис. 11, 12,14.
97 Силантьева 1958, 296-297, рис. 11.
98 Крапивина 1993, 101-102, рис 32, 1-9, 13.
99 Крапивина 1993, 103, рис 36, 1-3, 6, 12.
100 Suceveanu 1982, pl. 15,13, pl. 11, 35; Зеест 1957, 142-144.
101 Юго-восточная половина кв. А XIII-XV-раскопы XIX века. Весь выброс земли от старых раскопок был взят как один штык.
102 Внуков 2003, 136, рис. 53,1-2; Внуков, 2006, 161, 166, 167; Стрежелецкий, Высотская, Рыжова, Жесткова 2003-2004, 66-67, табл. III, 1; Уженцев 2001, 165-166, рис. 7, 5-10; Храпунов, Власов, Смокотина 2007, 7, 39, рис. 5-8.
103 Зеест 1960, 118, табл. XXXVIII, 94; Шелов 1978, 18; Каменецкий 1963, 31-32; Внуков 2003,
рая половина III в. н. э.104 (табл. 21, 9); тип с воронкообразным горлом II в. н. э.105 (табл. 21, 10-11); типа, найденных в Троезмисе II в. н. э.106 (табл. 21, 12).
Красноглиняные амфоры: типа найденных в Горгиппии, Танаисе и Мирмекии,
II — первая половина III в. н. э.107 (табл. 22, 1-4); тип 73 по Зеест, II-III в. н. э.108 (табл. 21, 16-19; табл. 22, 11); тип 75 по Зеест, вторая половина(?) II — середина
III в. н. э.109 (табл. 22, 5-7, 14-16); типа найденных в Танаисе в слое II — первой половины III в. н. э.110(табл. 22, 10); тип 80 по Зеест II-IV в. н. э.111 (табл. 22, 13).
Коричневоглиняные амфоры представлены сосудами колхидского производства, датируемыми не ранее конца I в. н. э.112 (табл. 22, 18).
Неопределенными остались два венчика синопской глины (табл. 21, 1-2) и один — из почти белой глины с включением пироксена (табл. 21, 13), а также несколько фрагментов красноглиняных амфор (табл. 21, 14-15, 20; табл. 22, 8-9, 12, 17).
Столовая посуда представлена различными формами кувшинов (табл. 22, 19-22), среди которых нужно отметить одноручные кувшины на высоком кольцевом поддоне II-III в. н. э.113 (табл. 22, 23-25); кубками (табл. 23, 1, 5); мисками (табл. 23, 3-4), а также фрагментами посуды с черным матовым покрытием (табл. 23, 8-11). Из данного слоя происходит также нижняя часть флакона (табл. 23, 2).
Краснолаковая керамика представлена в основном сосудами понтийского производства. Кувшины разнообразных форм находят аналогии: в Калос Лиме-не в I — начале II в. н. э.114 (табл. 23, 12), в Усть-Альминском некрополе в комплексах I-II вв. н. э.115 (табл. 23, 13), в Балаклаве и на Усть-Альминском городище во II — первой половине III в. н. э. (табл. 23, 17116, 18117, 19118). В слое присутствуют также кубки, формы которых были широко распространены в Северном Причерноморье в I-III в. н. э. (табл. 23, 21-22119, 24120, 25-26121), один фрагмент можно отнести к форме 4 по Журавлеву122 (первая половина II в. н. э.) (табл. 23,
104 Шелов 1978, 19; Внуков 2003, 202; Крапивина 1993, 94.
105 Уженцев, Юрочкин 1998, 103, 106.
106 Opait 1977, 294-296, pl. III, 1,2; 2004, 14.
107 Алексеева 1997, табл. 244,4; Арсеньева, Науменко 1994, 69-70, рис. 12, 2.
108 Зеест 1960, 112, табл. XXX, 73; Алексеева 1997, табл. 156, 1; Храпунов, Власов, Смокотина 2007, 7-8, рис. 13, 4.
109 Зеест 1960, 113, табл. XXXI, 75; Бураков 1976, 5, 99; Арсеньева, Науменко 1992, 66; Крапивина 1993, 99; Абрамов 1993, 47, рис. 6.12; Храпунов, Власов, Смокотина 2007, 8, рис. 13,5; Голофаст 2010, 98-99, рис. 25, 1-14.
110 Арсеньева, Науменко 1992, 65-66, рис. 20.
111 Зеест 1963, 114-115, табл. XXXIII, 80; Храпунов, Власов, Смокотина 2007, 8-9, рис. 13, 13.
112 Внуков 2003, 189.
113 Suceveanu 1982, pl. 1, 32; 1985, pl. 76, 7, 8, 10; Opait 2003, 215, fig. 2,3; Гайдукевич 1952, 168, рис. 61; Крыжицкий, Буйских, Бураков, Отрешко 1985, 187, рис. 69, 20, 22; Крапивина 1993, 104.
114 Уженцев, Труфанов 2004, 265-267, рис. 1,1.
115 Высотская 1994, 78, табл. 24, рис. 11, табл. 40, рис. 43.
116 Нессель 2000, 150, рис. 35,38; Высотская 1994, табл. 11, рис. 8.
117 Нессель 2000, рис. 33, 29.
118 Нессель 2000, 150, рис. 33, 29.
119 Нессель 2000, 151, рис. 33, 3.
120 Hayes 1985, XXIII, 10; Уженцев, Труфанов 2004, 266-268, рис. 1,5-9.
121 Высотская 1994, 77; Журавлев 2007, 427, табл. 11, 107.
122 Нессель 200, 150, рис. 33, 18; Крыжицкий, Буйских, Бураков, Отрешко 1985, 189, рис. 71,11; Высотская 1994, 77; Журавлев 2010, 92-93, табл. 66-67, кат. № 564-577.
27). Канфары представлены формой 10 по Хейсу или 34 по Журавлеву середина
II — первая половина III в. н. э.123 (табл. 24, 2). Другой фрагмент канфара находит аналогии на Козырском городище и датируется последней четвертью II — первой половиной III в. н. э.124 (табл. 24, 1). Чаши представлены типом 5 и 6 по Хейсу125, которые в целом можно отнести ко II в. н. э. (табл. 24, 3-10), а один фрагмент к середине — концу I в. н. э. (табл. 24, 11). Тарелки представлены формой 6.3 по Журавлеву с горизонтально отогнутым венчиком середины II — начала (первой половины) III в. н. э.126 (табл. 24, 13-17). Девять фрагментов относятся к форме 2 по Хейсу127: из них три можно отнести к форме 9 по Журавлеву середины-второй половины II в. н. э.128 (табл. 24, 18-20), два — находят аналогии в Танаисе (первая половина III в. н. э.)129 (табл. 24, 21-22), две — в Мирмекии, Танаисе, Балаклаве во II-III в. н. э.130 (табл. 25, 1-2). В слое найдены также тарелки формы Ш-Д-4 конца II — первой половины III в. н. э. и Ш-Д-1 II в. н. э. по Труфанову131 (соответственно: табл. 25, 4 и 7). Фрагменты мисок имеют различные формы. Аналогии им можно привести с разных памятников Северного Причерноморья: Михайловского городища и Балаклавы132 (табл. 25, 20-22), Козырского городища из слоя
III в. н. э.133 (табл. 26, 11-15), Ольвии и Усть-Альминского некрополя, из комплексов I — первой половины II в. н. э.134 (табл. 26, 1-4). В слое также присутствуют миски типа 1а (I-III в. н. э.) и 1е (вторая половина II в. н. э.) по Крапивиной135 (соответственно: табл. 26, 6-10; табл. 27, 1-4).
Кухонная посуда: кастрюли (табл. 27, 17-19, 20-23)136, сковороды137 (табл. 28, 2-9), горшки138 (табл. 28, 10-17; табл. 29, 1-8) — датируется II-III в. н. э.
На северо-западной половине кв. XIII-XV на слое завала крепостной стены был прослежен тонкий от 0,03 до 0,05 м слой гумуса, содержащий не большое количество керамики. Выделить ее на основе архивных материалов не удалось.
Керамический материал из раскопок нижней оборонительной стены Харакса не противоречит принятой в литературе дате ее строительства во II в. н. э.139 Дать более узкую датировку, опираясь на разработанную в данный момент типологию керамики римского времени, невозможно. Однако можно предположить, что стена была построена не ранее второй четверти — середины II в. н. э., а может быть,
123 Hayes, 1985, f. 10, t. XXIII, 10, 11; Нессель 2000, 150-151, рис. 33, 20; Журавлев 2010, 64-65, табл. 32-33, кат. № 248-257.
124 Крыжицкий, Буйских, Бураков, Отрешко 1985, 189, рис. 71, 9, 10.
125 Hayes 1985, 94, t. XXIII, 6-8.
126 Крапивина 1993, 110, рис. 49, 12-13, 17; Нессель 2000, 147, рис. 31; Журавлев 2007, 368-369, рис. 1, 4-6; 2010, 49-50, табл. 20, кат. № 131-133.
127 Дж. Хейс датирует эту форму I-III вв. н. э. См.: Hayes 1985, 93, t. XXIII, 2
128 Журавлев 2007, 403, табл. 3,9; Нессель 2000, 145, рис. 31, 18.
129 Hayes 1985, 93, t. XXIII, 2; Арсеньева, Науменко 1992, 89-94, рис. 55,4.
130 Нессель 2000, 147, рис. 31, 18, рис. 32, 6, 12.
131 Труфанов 1997, 188-189, 191.
132 Петерв 1976, 90-91, рис. 8; Нессель 2000, 144, рис. 29, 11.
133 Бураков 1976, 96-97, табл. VIII, 13.
134 Нессель 200, 142, рис. 30,2.
135 Крапивина 1993, 107-108, рис. 45, 1-7, 21-22.
136 Крапивина 1993, 101-102, рис 32, 1-9, 13
137 Крапивина 1993, 103, рис 36, 1-3, 6, 12.
138 Suceveanu 1982, pl. 15,13, pl. 11, 35; Зеест 1957, 142-144.
139 Орлов 1988; Фирсов 1975.
и несколько позднее. На это косвенно указывает найденный в забутовке стены фрагмент черепицы с клеймом VEX GRAV SP. Исследования Т. Сарновского показали, что такой тип клейм относится ко времени правления императоров Антонина Пия (138-161 гг.) — Комода (161-192 гг.).140 Эту дату подтверждают и находки из слоя предматериковой глины и завала стены. Стена просуществовала до середины III в. н. э., возможно несколько позднее, на что указывает материал из слоя темно-коричневого суглинка с пеплом. Верхний слой был полностью уничтожен работами, проведенными в XIX веке, и в 1935 г. представлял собой выброс из старых раскопов. Этот переотложенный слой дает представление о наборе типов керамики. Он не содержит фрагментов, дающих четкую дату второй половины III — начала IV в. н. э. Это касается в первую очередь краснолаковой керамики, типология которой наиболее разработана.
Коллекция керамики из раскопок нижней оборонительной стены Харакса представляет все те типы и формы гончарных сосудов, которые встречаются и на других памятниках Северного Причерноморья во II-III в. н. э. Вместе с тем с городища происходит небольшое количество лепных сосудов. Однако это материал очень фрагментарен, и ему сложно привести надежные аналогии. Основной материал из раскопок 1935 г. относится ко II — середине III в. н. э. Вместе с тем в слое присутствует небольшое количество фрагментов, датирующихся серединой — концом I в. н. э. или рубежом I-II в. н. э., что позволяет предполагать какую-то жизнь на Ай-Тодоре в это время.
140 Сарновски 2000; 2006.
1 Ш-
/ Глина
Скала
Табл. 2. 1 — Профиль юго-западного борта кв. I. 2 — Профиль северо-западной стенки кв. I. 3 — Профиль юго-восточной стенки квадрата I. 4 — Профиль юго-западного борта кв. II.
Табл. 4. Слой красной предматериковой глины: 1-8 — Столовая посуда. 9-21 — Красно-лаковая посуда.
0 5 см
1_I
Табл. 7. Слой темно-коричневого суглинка с примесью пепла: 1-19 — Светлоглиняные амфоры.
V
Т
¥
>
V:
и
т
10
12
14
Табл. 9. Слой темно-коричневого суглинка с примесью пепла: 1-14 — Красноглиняные амфоры.
Табл. 18. Слой завала внешней оборонительной стены: 1-12 — Красноглиняные амфоры. 13-21 — Столовая посуда.
Табл. 19. Слой завала внешней оборонительной стены: 1-25 — Краснолаковая посуда.
Табл. 20. Слой завала внешней оборонительной стены: 1-14 — Кухонная посуда. 15-17 — Лепные сосуды.
I_I
Табл. 23. Слой выброса XIX века: 1-11 — Столовая посуда. 12-30 — Краснолаковая посуда.
Табл. 25. Слой выброса XIX века: 1-22 — Краснолаковая посуда.
еЛ I \ П
Табл. 26. Слой выброса XIX века: 1-21 — Краснолаковая посуда.
с
1
)
* А
Г
т
г
10
с^т
и
12
\>
* 15
17
Г
щ 19
Т
т
13
*г
1
14
18
21
V
23
Табл. 27. Слой выброса XIX века: 1-16 — Краснолаковая посуда. 17-23 — Кухонная посуда.
С
I
16
7
1
в ( £=5Г 10 у (
\—{\— * 12 "I п
V— 7 ^ 1
11
7
17
ЛИТЕРАТУРА
Абрамов А. П. 1993: Античные амфоры. Периодизация и хронология // Боспорский сборник / Я. М. Паромов (ред.). М., 6-135.
Айбабин А. И. 1990: Хронология могильников Крыма позднеримского и раннесредне-векового времени // МАИЭТ / А. И. Айбабин (гл. ред.). Симферополь.
Алексеева Е. М. 1997: Античный город Горгиппия. М.
Арсеньева Т.М., Науменко С.А. 1992: Усадьбы Танаиса. М.
Арсеньева Т.М., Науменко С.А 1993: Комплекс находок из подвала МБ II-III в. н.э. // Вестник Танаиса / Л. М. Казакова (ред.). Ростов-на-Дону, 61-114.
Блаватский В. Д. 1951: Харакс // МИА. 19, 250-291.
Бураков А. В. 1976: Козырское городище рубежа и первых столетий нашей эры. Киев.
Внуков С. Ю. 2003: Причерноморские амфоры I в. до н.э. — II в. н.э. (Морфология).
М.
Внуков С. Ю. 2006: Причерноморские амфоры I в. до н. э. — II в. н. э. Петрография, хронология, проблемы торговли. Ч. II. СПб.
Высоцкая Т.Н. 1972: Поздние скифы в Юго-Западном Крыму. Киев.
Высоцкая Т.Н. 1994: Усть-Альминское городище и некрополь. Киев.
Гей О. А., Бажан И. А. 1997: Хронология эпохи «готских походов» (на территории Восточной Европы и Кавказа). М.
Голофаст Л. А. 2010: Амфорная тара из раскопок зольника римского времени у подножия горы Митридат в Керчи // МАИЭТ. XVI.
Гущина И. И., Журавлев Д. В. 1999: Погребения с бронзовой посудой из могильника Бельбек IV в Юго-Западном Крыму // СА. 2, 157-177.
Дневник археологических открытий исследований городища Харакс близ Ялты. Крымская АССР. 1935а. Фонд НВА ГИМ.
Дневник археологических открытий исследований городища Харакс близ Ялты. Крымская АССР. 1935б. Фонд НВА ГИМ.
Дьяков В. Н. 1930: Древности Ай-Тодора. Ялта.
Дьяков В. Н. 1941: Оккупация Таврики Римом в I в. н. э. // ВДИ. 1, 94-97.
Журавлев Д. В. 2005: Краснолаковые понтийские тарелки с вертикальным бортиком из могильника Бельбек IV // ХСб. 14, 141-168.
Журавлев Д. В., Камелина Г. А. 2005: Керамика на строительных материалах в собрании Государственного Исторического музея // БИ. VIII, 350-360.
Журавлев Д. В. 2007: Понтийская сигиллата из могильников Бельбек III и Бельбек IV // БИ. XVI, 366-448.
Журавлев Д. В. 2010: Краснолаковая керамика Юго-Западного Крыма I-III вв. н. э. (по материалам позднескифских некрополей Бельбекской долины) // МАИЭТ. IX, 9.
Зеест И. Б. 1957: Пантикапейская керамика сарматского времени // МИА. 56, 139160.
Зеест И. Б. 1963: Керамическая тара Боспора // МИА. 83. М.
Зубарь В. М. 1994: Херсонес Таврический и Римская империя. Киев.
Зубарь В. М. 1998: Северный Понт и Римская империя. Киев.
Каменецкий И. С. Светлоглиняные амфоры с Нижне-Гниловского городища. // КСИА. 94, 29-37.
Кеппен П. 1837: О древностях южного берега Крыма и гор Таврических. СПб.
КленинаЕ.Ю. 2000: Тарная керамика // Sarnowski T., Savelja O. J. Balaklava. Römische Militärstation und Heiligtum des Iupiter Dolichenus. Ausgrabungen und Gelandebegehungen 1992-1999 / T. Sarnowski, O.Ja. Savelja. (Swiatowit Supplement series A, Antiquiti, V. Warschau), 123-134.
Кондараки В. Х. 1873: Универсальное описание Крыма. Николаев.
Крыжицкий С. Д., Буйских С. Б., Бураков А. В., Отрешко В.М. 1985: Сельская округа Ольвии. Киев.
Нессель В. А. 2000: Светильники и курильницы // Sarnowski T., Savelja O. J. Balaklava. Römische Militärstation und Heiligtum des Iupiter Dolichenus. Ausgrabungen und Gelandebegehungen 1992-1999 / T. Sarnowski, O.Ja. Savelja. (Swiatowit Supplement series A, Antiquiti, V. Warschau.
Нессель В. А. 2000: Столовая керамика // Sarnowski T., Savelja O. J. Balaklava. Römische Militärstation und Heiligtum des Iupiter Dolichenus. Ausgrabungen und Gelandebegehungen 1992-1999 / T. Sarnowski, O.Ja. Savelja. (Swiatowit Supplement series A, Antiquiti, V Warschau), 140-154.
Новиченкова В. И., Новиченков Н. Г. 2002: О нижней оборонительной стене римской крепости Харакс // МАИЭТ. IX, 27-36.
Новиченкова Н. Г. 2004: Раскопки римской крепости Харакс в 2003 г. // IX Дмитриевские чтения. Ялта, 84-89.
Новиченкова Н. Г., Новиченкова-ЛукичеваХ. В. 2009: Будiвельна керамша з клеймами римской фортещ Харакс // Археолопя. 1, 61-71.
Орлов К. К. 1978: Исследования Харакса // АО за 1977 год. М.
Орлов К. К. 1983: Раскопки терм Харакса // АО за 1981 год. М.
Орлов К. К. 1984: Работы Ай-Тодорского отряда // АО за 1982 год. М.
Орлов К. К. 1985: Изучение Харакса // АО за 1983 года. М.
Орлов К. К. 1987: Ай-Тодорский могильник // Материалы к этнической истории Крыма VII в. до н.э. — VII в. н.э. / Т. Н. Высоцкая (отв. ред.). Киев, 106-133.
Орлов К. К. 1988: Архитектурные комплексы Харакса // Архитектурно-археологические исследования в Крыму / С. Н. Бибиков (отв. ред.). Киев, 16-101.
Петерс Б. Г. 1976: Краснолаковая керамика из раскопок Михайловского поселения // КСИА. 45, 88-91.
Ростовцев М. И. 1900: Римские гарнизоны на Таврическом полуосторове и Ай-Тодорская крепость. СПб.
Ростовцев М. И. 1911: Святилища фракийских богов и надписи бенефициариев в Ай-Тодоре // ИАК. 40, 1-42.
Самойлова Т. Л. 1978: Основные типы амфор I — IV в. н.э. из Тиры // Археологические исследования Северо-Западного Причерноморья / О. П. Карышковский (отв. ред.). Киев, 254-267.
Сарновский Т. 2000: К вопросу о чтении хронологии латинских клейм на строительной керамике из Крыма. // Sarnowski T., Savelja O. J. Balaklava. Römische Militärstation und Heiligtum des Iupiter Dolichenus.Warsawa.
Сарновски Т. 2006: Плавтий Сильван и «эскадра-призрак» на Черном море в I в. н. э. // ВДИ. 1, 117-133.
Силантьева Л. Ф. 1958: Краснолаковая керамика из раскопок Илурата // МИА. 85, 283-311
Труфанов А. А. 1997: Типология краснолаковых тарелок с вертикальным бортиком (по материалам могильников юго-западного и центрального Крыма) // Бахчисарайский историко-археологический сборник / И. Н. Храпунов (ред.). Симферополь, 181-192.
Труфанов А. А. 1998: Вырубленный склеп из позднескифского могильника у с. Брянское в Юго-Западном Крыму // ХСб. IX / М. И. Золотарев (отв. ред.). Севастополь, 141146.
Уженцев В. Б., Юрочкин В.Ю. 1998: Амфоры с воронкообразным горлом из Причерноморья // ХСб. IX / М. И. Золотарев (отв. ред.). Севастополь, 100-110.
Уженцев В. Б., Юрочкин В. Ю. 2004: Краснолаковая керамика из Калос Лимена // ХСб. XIII / С. Д. Крыжицкий (ред.). Севастополь, 265-284.
Фирсов Л. В. 1975: Известковый вяжущий раствор в оборонительной стене Харакса (Крым) // СА. 1, 94-102.
Фирсов Л. В. 1990: Исары. Очерки истории средневековых крепостей Юго-Восточного Крыма. Новосибирск.
Фурманська А. I. 1957: Археолопчш памятки Т1ри перших столггь нашо1 ери // Археолопяю. Кшв, 80-93.
Храпунов И. Н., Власов В. П., Смокотина А. В. 2007: Поселение в Барабановской балке (по результатам раскопок 2004-2006 гг.). Симферополь.
ШеловД. Б. 1978: Узкогорлые светлоглиняные амфоры первых веков нашей эры. Классификация и хронология. // КСИА. 156, 16-21.
Opaite A. 2003: «Table» amphora versus «Table» pitcher in the Roman Dobrudja // Rei cretariae romanae favorum. Acta 38. Abingdon.
Opaite A. 1977: Consideratii Preliminare Asupra amfoleror romane si Romano-Bizantini din Dobrogea // Peose, VIII. Tulcea.
Opaite A. 2004: Local and Imported Ceramics in the Roman Province of Scythia (4 th — 6th centuries A. D.) // BAR. International Servies 1274.
Hayes J. 1985: Sigillata orientale // Enciclopedia Dell'arte antica. Classica e orientale. Roma.
Suceveanu A. 1982: Les Thermes romaine // Histria, VI. Bucurest.
Suceveanu A. 1985: La ceramique romaine des I-er — III-e siècles ap. J.-C. // Histria, X. Bucurest.
CERAMIC COMPLEX FROM THE EXACAVATION OF CHARAX LOWER
DEFENSIVE WALL
G. A. Kamelina
The article deals with the ceramic complex found by V. D. Blavatsky in 1935 during the excavation of lower defensive wall of Charax, Roman military camp. Archive materials made it possible to single out three strata that were not disturbed during operations in the 19th century. Ceramic material fully complies with the generally assumed date of wall building about mid-2nd c. The bulk of ceramic material goes back to the 2nd — 3rd c.c. Nevertheless, the stratum comprises a bare handful of fragments are dated from the late first century to the turn of the second century.
Key words: Roman period, Ai-Todor cape, Charax, pottery
