CC BY
21
большинство политологов и политиков Азербайджана в целом сдержанно относятся к намерениям американцев использовать военную силу против Ирана. А уж тем более они негативно относятся к возможности использования американцами территории республики, понимая, что все это потом неизбежно обернется против Азербайджана. Что интересно, по данному кругу вопросов мнения и противников, и сторонников США совпадают.
В Азербайджане отчетливо понимают, что основные события впереди, и сейчас очень многое зависит от того, смогут ли власти республики и лично Ильхам Алиев выдержать давление американцев. От этого будет зависеть не только судьба Карабаха, но и будущая стабильность в Азербайджане.
«Кавказский эксперт», М., 2006 г., № 1, с. 4-10.
Александр Терентьев,
кандидат политических наук КАЗАХСТАН:
УКРОЩЕНИЕ «ОРАНЖЕВОЙ» ВОЛНЫ
Центральная Азия - регион уникальный. И не потому, что великие державы решили возобновить здесь затихшую было «большую игру». Не в шелковом пути дело, и не в стратегическом положении, и даже не в огромных запасах нефти. Все это внешние факторы, которые лишь привлекают внимание любителей изящной геополитики. Для тех, кто живет в среднеазиатских странах, важнее другое, если, конечно, мы признаем, что в мире может быть хоть что-нибудь важнее нефти. Сейчас в этом регионе формируется государственная мифология, создается пантеон национальных героев, вспоминаются старые легенды, пишется заново история народов. Когда те же процессы происходили в Европе, никто не задумывался о показателях экономического роста и особенностях политической системы. Ведь завоевать независимости - это лишь полдела, суверенное положение нужно еще и оправдать как для других, так и для самих себя. Пожалуй, легче всего сделать это, провозгласив своего хана наместником Аллаха и водрузив на центральной площади его золотую статую. Чем вам не выход из положения? Есть культ, есть его служители и есть народ, нашед-
ший свое счастье в долгоденствии какого-нибудь Туркменбаши. Однако не будем забывать о том, что типичная восточная деспотия в своей государственной мифологии не отводит места для таких, например, понятий, как личный успех. И стоит принять данную форму правления, как тебе уже не добиться нового азиатского чуда, а ведь это не так уж сложно сделать в XXI в., которому, говорят, суждено стать веком Азии. Поэтому государству с амбициями, идущему по следам «южноазиатских тигров», следует искать другие рецепты. Во всей Средней Азии только Казахстан понимает это. Отношение власти к созданию государственной мифологии здесь куда более тонкое, чем в остальных среднеазиатских странах. И это притом, что заниматься мифотворчеством Казахстану намного сложнее, чем его соседям. Ни тебе сказочной Бухары, ни древнего Ташкента, ни даже устойчивой письменной традиции. Существуют, конечно, песни местных акынов, но строить свою государственность на устных преданиях не так уж просто. С другой стороны, это и помогло казахским отцам-основателям не скатиться к традиционной деспотии. Такого опыта в истории «великой степи» не было. Своих ханов, как известно, кочевники выбирали. И в современном Казахстане одним из государственных мифов становится миф о «степной демократии».
Говорится о мобильности кочевого общества, где никогда не существовало замкнутых каст и положение в иерархии зависело от личных способностей человека. Утверждается, что казахская традиция предполагает сильную судебную и законодательную власть, ведь наравне с ханом в управлении кочевым государством участвовал суд биев, создавший древний свод законов. Без одобрения совета биев не могли решаться важные для государства вопросы. Он отвечал и за выборы верховного хана. По мнению современных казахских идеологов, существовала в кочевом государстве и четвертая власть - акыны, которые пользовались абсолютной неприкосновенностью. Даже общенациональные ханы не рисковали преследовать народных певцов. Как гласит казахская пословица: «Хан вправе снять голову с плеч, но не вправе лишить слова».
Когда представления о «степной демократии» становятся частью государственной мифологии, не таким уж блефом кажутся рассуждения власти о политической реформе. Вроде получается, что альтернативные выборы, повышение роли суда, свобода СМИ -
все это логично вытекает из древней казахской традиции. Зачем, спрашивается, создавать такую мифологию, если идеалом правления является для тебя восточная деспотия, а демократическая фразеология - лишь ширма от навязчивых западных глаз? Образ вольнолюбивой степи - одна из мифологем, которую казахская власть не стесняется использовать по любому поводу. Например, желая обосновать эволюционный путь развития, она рассуждает о «степном знании», которое передается от поколения поколению. Частью государственной идеологии становится и гумилевская трактовка евразийской степи как места встречи славянского и тюркского миров. Синтез тюркской кочевой и славянской земледельческой культур привел, по мнению Гумилева, к возникновению «евразийского суперэтноса». Гумилев, как известно, человек был увлекающийся и, сам того не ведая, создал казахскую версию евразийства. Действительно, кто еще в современном мире подходит под его определение «суперэтноса», если не казахстанцы, сумевшие вобрать в себя лучшее из двух миров. Стоит отметить, что именно евразийский миф стал идеологической основой для этнической терпимости в Казахстане. Но все же большая часть государственной мифологии связана не с евразийской философией, а с историей «образующего нацию» казахского этноса. Да и как иначе? Для государства, которое лишь десятилетие назад обрело суверенитет, это вполне естественно. Главная задача власти - доказать, что казахи были когда-то единым народом, а представления о враждующих кочевых племенах распространялись в советскую эпоху с тем, чтобы стереть саму память о казахской государственности. Идеологи создают образ власти, которая лишь устраняет историческое недоразумение и возвращает народу его прошлое. В истории отыскиваются ключевые моменты, которые могли бы определить национальное мировоззрение. Так, например, днем единства народов Казахстана провозглашается 28 мая - в память о состоявшейся в 1726 г. встрече трех казахских биев, объединивших силы для противодействия джунгарам. Конечно, для 30% русского населения, проживающего в Казахстане, эта эпохальная встреча не представляет никакого интереса, но ведь и многонациональная Российская Федерация позволяет себе сделать государственным праздником день изгнания поляков, и никто после этого не обвиняет ее в излишнем национализме.
Современный Казахстан можно было бы охарактеризовать фразой, сказанной когда-то о Канаде: здесь очень много территории и слишком мало истории. Однако усилиями государственных идеологов с каждым годом казахское прошлое становится все более привлекательным. При этом никто не занимается составлением нелепых генеалогических древ, как в Узбекистане, где род Каримова был возведен к Тамерлану, или в Туркмении, где Ниязов назвал себя потомком Александра Македонского. Очень любопытно посмотреть на пантеон национальных казахских героев. Здесь не найдешь коварных и жадных до власти султанов. Напротив, создается культ героев-демократов - справедливых биев, «народных» ханов. Среди них Толе бий, Казбек бий и Айтеке бий - судьи, заложившие основу суда биев; Аблай хан - пастух, объединивший казахские земли; Кенессары - предводитель казахской войны за независимость. Каждый из них удостоился памятника в новой столице. Медный всадник Кенессары, например, возвышается на берегу Ишима. Вообще сама идея переноса столицы несла в себе не только практические выгоды - развитие центра страны, отсутствие землетрясений и самовольной элиты - это был и символический жест власти, формирующей новую государственную мифологию. Так полагает, например, Генри Киссинджер, посетивший Астану, чтобы поддержать Назарбаева на прошедших президентских выборах. «В истории всегда великие деяния начинались с какой-то идеи, которая потом воплощалась», - говорит он о переносе столицы Казахстана. Футуристический антураж Астаны, архитектурная смелость и размах заставляют поверить, что страна живет в мифологическом времени. Неслучайно символом города становится «древо жизни», причудливая стеклянно-металлическая конструкция, которая, однако, может со временем стать не менее узнаваемой, чем парижская Эйфелева башня.
За 15 лет независимого существования почти ничего не осталось от старой советской топонимики Казахстана. Были переименованы многие города, поселки и улицы. Партийные деятели уступили место легендарным батырам, чьи мемориалы строятся по всей стране. На них не жалеют денег, они - часть государственного культа, столь традиционного для казахов культа предков. Конечно, власть не может обойти вниманием тему казахского воинского духа. Для национальной мифологии - это одна из ключевых
тем. Поэтому в современном Казахстане прославляются подвиги великих воинов - от батыров до панфиловцев (знаменитая дивизия была сформирована в Казахстане). Таким образом, назарбаевские идеологи задают нужные им модели национального поведения, ссылаясь на исконную казахскую традицию, которая возрождается после векового забвения. Существовала ли эта традиция и что она в действительности собой представляла, не столь уж важно. Главное для власти - установить монополию на национальный миф. Основная заслуга назарбаевских политтехнологов в том, что они сумели заполнить идеологическое поле. Ведь именно отсутствие свежих идей у власти стало причиной успеха «бархатных» революций. Стоило разработать новую концепцию, будь то интеграция с Европой или возрождение нации, и народ, изголодавшийся по идеологической борьбе, которой было наполнено недавнее советское прошлое, готов был тысячами выходить на улицу. Учитывая ошибки других постсоветских лидеров, команда казахстанского президента постаралась разрушить стереотип об идеологическом бесплодии власти. Напротив, создается образ мудрой власти, власти, имеющей собственную философию. Утверждается, что все «истории успеха» на Тайване, в Южной Корее, Сингапуре, Чили или даже в Китае начинались с экономической модернизации, и лишь затем правительство приступало к политическим реформам. Ведь преждевременная демократизация может ввергнуть страну в хаос и тому пример соседняя Киргизия.
Любопытна инициатива власти под названием Стратегия 2030. Команда Назарбаева старается объяснить людям, что если власть уважает народ, слушает его, старается понять, учесть его желания, она умеет и отстаивать те свои решения, которые противоречат «шуму городскому» сегодня, но необходимы для развития страны завтра. С другой стороны, уже сейчас, не дожидаясь 2030 г., власть рассуждает о небывалом экономическом росте, щеголяет цифрами и процентами и, кажется, ждет, что вот-вот какой-нибудь заезжий журналист поведает миру о «казахстанском чуде», стремительном прыжке «центральноазиатского барса». Конечно, такие термины, как «модернизация», «рост ВВП», «эволюционное развитие», рассчитаны только на казахстанскую элиту. Для обывателей же находятся свои идеологические приманки: провозглашаются «годы аула», наказываются своевольные баи, создается образ
удачливого хана, объединившего жузы. Идеи мелькают одна за другой, яркие концепции и образы привлекают к себе общее внимание, не оставляя оппозиции возможности перетянуть одеяло на себя.
Казахские политтехнологи называют это «игрой на опережение». Власть просчитывает политическую ситуацию на несколько ходов вперед и сама выдвигает те популистские лозунги, которые могли бы стать козырем в руках ее оппонентов. Только заговорили об авторитарном характере власти, как уже готова «общенациональная программа политических реформ», которая предполагает проведение судебной и административной реформ, расширение полномочий парламента и политических партий. Зашла речь о коррупции - создается Комиссия по реализации международной инициативы повышения прозрачности добывающей промышленности. Причем в ее состав входят не только представители правительства и добывающих компаний, но и сотрудники общественных организаций, предварительно обработанных властью. К слову сказать, за последние несколько лет назарбаевская команда сумела перетянуть на свою сторону многие независимые политические организации (НПО), предоставив им государственные заказы на социально-значимые проекты. Кроме того, для представителей общественных организаций, лояльных власти, проводились гражданские форумы. Известно, что в период предвыборной кампании главная ошибка, которую может допустить власть, - это обратить внимание на темы, раскручиваемые оппозицией. Назарбаевская команда, конечно, не была настолько наивна. Она полностью контролировала медиапространство, определяя основные темы общественной дискуссии. Оппозиция не сумела даже как следует отыграть такую благодатную тему, как избиение своих лидеров в Усть-Каменогорске в апреле 2005 г., к которому, возможно, были при-частны представители власти. Политтехнологам достаточно быстро удалось отвлечь внимание общества от этого досадного недоразумения, начав дискуссию о финансировании НПО. И это притом, что народ всегда жалеет обиженных, да еще и пострадавших за идею.
Интриги и политические манипуляции - для Средней Азии дело привычное, однако и в них команда Назарбаева оказалась на высоте. Перед выборами она смогла добиться консолидации элит,
разрешить конфликты, существующие между различными группами влияния. В итоге ведущие банки страны, в том числе и главный спонсор оппозиции «Казкоммерцбанк», заявили о поддержке президентского курса. Назарбаевская команда не стала серьезно менять имидж президента, опасаясь, что в этом увидят неуверенность власти. Между тем она добилась восприятия власти как силы, находящейся над схваткой: президент не опускается до разговоров с любыми кандидатами, он игнорирует их: не пристало отцу-основателю государства обращать внимание на жалких фрондеров, которых он же когда-то облагодетельствовал.
Президентские идеологи полностью овладели технологией раскола в оппозиционном лагере, вовсю использовали подставных кандидатов, отбирающих голоса у основного противника власти. Заслуживает уважения и тот факт, что на прошедших в декабре 2005 г. выборах действующая власть не обратилась за помощью к России. Что могли противопоставить назарбаевской команде оппозиционеры? Весной 2005 г. они основали движение «За справедливый Казахстан» («ЗСК»), выдвинули единого оппозиционного кандидата - Ж. Туякбая, который, благодаря стараниям власти, быстро утратил свое монопольное положение. «ЗСК» рассчитывало набрать силу за полтора года, оставшихся, по мнению большинства аналитиков, до президентских выборов. Но в августе неожиданно выяснилось, что выборы будут проводиться уже через три месяца, а на агитационный период отводится всего несколько недель. Забавно, что это решение, настолько невыгодное для оппозиции, подчеркивало демократический характер власти, не желающей идти против закона. Ведь в начале 2006 г. истекал срок президентских полномочий Назарбаева, и продлевать его еще на целый год власть, по большому счету, права не имела. Из идеологов, критикующих власть по принципиальным позициям, казахские демократы превратились в политическую силу, которая нацелена лишь на то, чтобы собрать как можно больше протестных голосов. Основным требованием в политической программе Туякбая стала национализация собственности, приватизированной в 90-е годы. И это программа кандидата от правой партии, приверженной либеральным принципам. Думается, американские и европейские партнеры «ЗСК» не были в восторге от подобной метаморфозы. На Западе, конечно, существуют популистские партии, но все же ци-
низм там не достигает такого уровня, чтобы правые использовали откровенно левую фразеологию. К тому же у западных политиков вызывает опасение даже намек на то, что со сменой власти в стране начнется передел собственности. Кроме того, команда Туякбая на своем примере дала убедиться в том, что популистская риторика на казахстанских избирателей не действует. Не брезговали представители «ЗСК» использовать националистические лозунги, прекрасно понимая, что Казахстан - не та страна, в которой можно поднять народ на борьбу за либеральные ценности. Либерально-демократической революции снизу сегодня в Казахстане не бывать. А вот антилиберальная, антизападная, националистическая контрреволюция под прикрытием доведенных до отчаяния аульных казахов, но в интересах определенных кругов элиты - вполне возможна. Именно такой была «тюльпановая» революция в Киргизии, почему же «ковылевая» революция должна от нее отличаться? Неслучайно казахская оппозиция, которая всегда воспринималась как прозападное правозащитное течение, неожиданно стала приветствовать киргизских братьев. Правда, привлечь на свою сторону аулы оппозиционерам не удалось, однако, заигравшись в националистические игры, они растеряли свой городской электорат, у которого сложился в оценке бишкекских событий стереотип средневековой дикости (палки, камни, скачки на конях, захват аульными городских земель). И когда движение «За справедливый Казахстан» начало приписывать киргизам модную политическую фразеологию и называть бишкекские погромы «борьбой братского народа за демократию» - это вызывало раздражение у избирателей. Не могли им понравиться и высказывания лидера киргизской партии «Эркиндык» Тойчубека Турганалиева, который призывал казахстанскую оппозицию к решительным действиям, заявляя, что «Киргизстан разорвал цепь тиранов Центральной Азии, а следующим на этом пути будет Казахстан».
Стоит отметить, что оппозиция делала именно то, от чего уберегли власть назарбаевские политтехнологи: она пыталась радикально изменить свой имидж накануне выборов. И поэтому производила впечатление слабой, неуверенной в себе и некомпетентной команды. Наблюдая за тем, как казахские оппозиционеры шарахаются из стороны в сторону, от крикливых «вызовов» переходя к рассуждениям об «исторической роли Назарбаева в судьбе
современного Казахстана», западные консультанты наперебой предлагали свои услуги незадачливым политикам. Так, например, вести кампанию «ЗСК» вызывался Джон Уивер, политтехнолог Демократической партии США. Кампания «ЗСК» строилась на популистских обещаниях «смести прогнивший режим» и рассуждениях о «жизни в полицейском государстве», которое лишь кормит народ баснями об экономической модернизации. Все это, конечно, должно было создавать впечатление реальной оппозиции, да только вот сам кандидат оставался немного подозрителен. Ж. Туякбай критиком режима стал совсем недавно, не прошло и года. Перед этим он успел побывать главным прокурором, спикером мажалиса и лидером пропрезидентской партии «Отан». После подведения итогов парламентских выборов Туякбай неожиданно отказался от места спикера, заявив, что сомневается в правильном подсчете голосов. Правда, расставаться с высокими постами будущему отцу казахской демократии явно не хотелось, и он еще долго заявлял, что «остается в команде президента». Когда же, наконец, Туякбай примкнул к оппозиции, власть почему-то не стала его дискредитировать, хотя, наверное, ей не составило бы труда найти компромат на чиновника, десять лет находившегося на государевой службе. Создается впечатление, что Туякбая просто попросили сыграть роль главного оппонента своего бывшего шефа. Так и хочется сказать: «А казах-то засланный».
Конечно, стоит отдать должное «ЗСК»: движение от борьбы не уклонилось, и в Казахстане все-таки состоялось некое подобие политического шоу. Правда, образцовая кампания власти и невнятные действия оппозиции создавали впечатление, что назарба-евская команда лишь оттачивает свое искусство на противнике, который заранее смирился со своим поражением. Первым делом лидеры «ЗСК» попытались применить тактику мирных демонстраций, которые длятся в течение всей предвыборной кампании и в итоге плавно перетекают в бархатную революцию. Однако встреча с оппозиционным сенатором З. Батталовой в центре Алма-Аты стала первым и последним выступлением казахских «желтых». Власть доходчиво объяснила им, что любые несанкционированные митинги будут преследоваться по закону и отказываться от своего права на легитимное насилие она не собирается. Кроме того, не давая санкцию на проведение демонстраций в центре города, аки-
маты (исполнительные органы местной власти) вытеснили оппозицию на окраины. Неудачной оказалась и попытка «ЗСК» разыграть сценарий бензинового кризиса. Подскочившие было цены на топливо удалось снизить, а вину за временное их повышение возложить на правительство. Стоит отметить, что на протяжении всей кампании критика правительства лишь повышала рейтинг президента, утверждая в обществе представление о «хорошем царе» и «плохих боярах». Прекрасно понимая, что оппозиция надеется на Юг и Запад Казахстана, власть сосредоточила внимание именно на этих регионах. В первую очередь была озвучена масштабная социальная программа выплаты льгот жертвам Семипалатинского ядерного полигона, ведь именно Семипалатинск является одним из центров казахстанской оппозиции. С Югом Назарбаев договаривался иначе. Он предпринял поездку в Алма-Ату и другие южные центры, встретился с влиятельными южанами и постарался убедить их, что в Казахстане все-таки строится национальное государство и казахскому этносу отводится в этом процессе решающая роль. Завоеванию симпатий в проблемных регионах послужили и подготовленные незадолго до окончания предвыборной кампании инициативы по развитию Алма-Аты как крупного финансового центра, а западных областей страны - как центров возрождающейся и перспективной нефтехимии. Когда власть дополнительно выделила на социальные нужды 22 млрд. тенге, стало очевидно, что популистская риторика оппозиции, которую она выбрала с самого начала кампании, уже не будет восприниматься всерьез. К тому же президентской команде удалось вселить надежду на улучшение личных перспектив каждого казахстанца с помощью программы «трех ключей»: от работы, квартиры и машины. Такая заманчивая картинка для многих оказалась, пожалуй, действеннее грандиозных обещаний о повышении экономического роста. Не последнюю роль в кампании сыграли и общественные приемные, открытые назарбаевским штабом для решения конкретных проблем избирателей.
Команда действующего президента сделала все, чтобы образ патрона был понятнее и ближе простым казахстанцам, чтобы не чувствовалась оторванность власти от народа и люди могли оценить не только профессиональные, но и человеческие качества своего лидера. Без протокола президент предстал жизнерадост-
ным, улыбчивым человеком, у которого есть свои увлечения и мечты. В буклете с предвыборной программой Назарбаева был опубликован целый ряд неофициальных фотографий, призванных заставить избирателя «голосовать сердцем». На одной из них президент задумчиво перебирает струны домбры, на другой играет со своими внуками. Конечно, нельзя сказать, что Назарбаев переборщил с «хождением в народ», но во время кампании он достаточно часто появлялся в общественных местах: то на турнире по самбо, то на концерте классической музыки в Конгресс-холле, то в мясном ряду астанинского рынка.
Назарбаевская команда успевала отражать любые удары со стороны оппозиции. На встречах лидеров «ЗСК» с избирателями всегда находились сторонники власти, которые засыпали их каверзными вопросами, были перехвачены лозунги и символика оппозиционного движения, появлялись все новые и новые клоны, призванные отобрать у него голоса. Целая вереница новостей об избиении активистов «ЗСК» была перечеркнута одним аналогичным сюжетом, связанным с нападением на представительство правительственной партии «Отан» в Шымкенте. Обвинения в пристрастном отношении к агитационным материалам оппозиции были уравновешены претензиями ЦИК штабу нынешнего президента, состоявшими в том, что некоторые листовки с призывом голосовать за него не были оплачены из избирательного фонда. Ключевым моментом в кампании стало заявление Назарбаева, в котором он продемонстрировал отеческое отношение к своим блудным сыновьям-оппозиционерам, сообщив, между прочим, что он даже гордится ими.
Событие, которое могло полностью изменить расклад сил между властью и ее оппонентами и сыграть такую же роль, как дело журналиста Гонгадзе в «оранжевом» сценарии на Украине, -это убийство одного из лидеров «ЗСК» З. Нуркадилова. Более всего Нуркадилов был известен своими радикальными высказываниями. Например, этой весной на страницах газеты «Свобода слова» он выступил с серией интервью под названием «Тысяча и один рассказ Нуркадилова про Назарбаева». В них оппозиционер, не стесняясь в выражениях, критиковал «коррумпированную систему», обвиняя действующего президента во всех смертных грехах. Он заявлял, что если бы ему довелось стать кандидатом в прези-
денты, то кампанию свою он непременно бы назвал «АнтиНазарбаев». Кроме того, многим запомнился знаменитый вопросник Нуркадилова, в котором были собраны самые неудобные для нынешней власти факты. Этот материал обошел ряд западных изданий и даже несколько подпортил международный имидж казахстанского президента. Несмотря на то, что Нуркадилов формально поддержал кандидата «ЗСК» Ж. Туякбая, со съезда объединенной оппозиции он демонстративно удалился и не участвовал в его работе. Многие аналитики были убеждены, что Нуркадилов вполне может сыграть роль детонатора очередного раскола в оппозиционном стане. В общем, для оппозиции, так же как и для власти, Нур-кадилов был фигурой неудобной. Оппозиционеры постарались использовать его смерть в своих политических интересах, обвиняя власть в заказном убийстве и заявляя о ее связи с криминалитетом. Однако и здесь власти удалось перехватить инициативу, убедив общество в том, что это преступление было ей совершенно невыгодно, тогда как оппозиция, напротив, была заинтересована в подобном развитии событий.
Внешнеполитические мероприятия последних предвыборных недель позволили власти нанести еще один удар оппозиции. Ратификация договора о госгранице с Россией во многом удовлетворила националистически настроенных граждан, а визит на «оранжевую» Украину и переговоры с грузинским премьером заставили замолчать «цветных проповедников», которым продемонстрировали, как восторженно принимают Назарбаева их политические кумиры. Однако окончательно расставила все точки над «1» история с «силовиками», которые выступили с заявлением, что некоторые «горячие головы» стремятся к дестабилизации обстановки в Казахстане. Это заявление было отнюдь не голословно, поскольку у власти имелись сведения о том, что лидеры «ЗСК» ведут переговоры с представителями криминалитета. Эффект был абсолютно непредсказуем: оппозиционеры не нашли ничего лучше, как начать оправдываться, утверждая, что не готовят никаких волнений после 4 декабря. Таким образом, заведомо проигрывая выборы, оппозиция публично отказывалась от поствыборного противостояния, которое могло бы стать заключительным раундом поединка. Фактически можно констатировать, что она не дотянула
до окончания схватки и была отправлена в нокаут соперником, не позволившим ей нанести ни одного удара.
Никто не сомневался, что президентские выборы в Казахстане превратятся в итоге в общенародный референдум, который должен продемонстрировать отношение граждан к правительственным реформам. Реальных конкурентов у нынешнего президента не было, и речь шла лишь о том, наберет он неприлично высокий процент, как это принято среди среднеазиатских «отцов нации», или ограничится скромным результатом. В период предвыборной кампании большинство аналитиков склонялось к тому, что назарбаевская команда не стремится к баснословным цифрам, поскольку не желает лишний раз раздражать западных ревнителей демократии. Различные социологические институты, в том числе и лояльные власти, приводили результаты опросов, в которых рейтинг нынешнего президента не превышал 70%. Утверждалось, что тот протестный электорат, который поддержал на парламентских выборах умеренно-либеральную партию «Ак Жол» и союз коммунистов и радикальных демократов, а это без малого 30% избирателей, за Назарбаева голосовать не будет по определению. «После того, как были озвучены предварительные итоги голосования и стало понятно, что даже главный антагонист действующей власти, лидер движения "За справедливый Казахстан" Ж. Туякбай не преодолел отметку в 10%, создалось впечатление, что президентская команда заранее могла предсказать провал оппозиции, но не делала этого, желая убедить соперников, что у них есть шанс показать себя на нынешних выборах. Конечно, не исключено, что и для самой власти результаты оказались полной неожиданностью. Как известно, оппозиция в первую очередь рассчитывала на Алма-Ату, которая традиционно считается центром казахстанской фронды (на прошлогодних парламентских выборах 40% алмаатинцев голосовало за оппозиционные партии). Население южной столицы составляет значительную часть электората и неожиданно низкая явка избирателей во многом объясняет шокирующие результаты выборов. Что послужило причиной столь вялой активности: слухи о возможных погромах, недоверие президентским обещаниям провести открытые выборы, или просто политическая апатия - сейчас сказать сложно. Однако очевидно, что это стало одним из факторов провала команды Туякбая. Ведь стоило ей получить свои
кровные 15-20%, как желание оспорить результаты выборов и требование назначить второй тур не выглядели бы столь комично, да и в поствыборный период представители «ЗСК» могли бы претендовать на роль влиятельного политического игрока. По крайней мере, ниша «конструктивной оппозиции», о которой постоянно рассуждает казахстанский лидер, была бы им обеспечена. Поэтому, будучи уверены, что цифры не врут, оппозиционеры согласились играть по тем правилам, которые им навязывала власть, и не решились на радикальный сценарий. Действительно, кому хочется рисковать и идти ва-банк, если можно спокойно завершить кампанию, усилив свое влияние на политическую ситуацию в стране. Однако, как теперь выясняется, «на блюдечке с голубой каемочкой» статус влиятельных игроков лидерам «ЗСК» никто приносить не собирался. Оппозиционеры почувствовали, что их обвели вокруг пальца и теперь за ними надолго закрепится репутация маргинальной политической силы. Конечно, они заявили о фальсифицированных результатах выборов, на которых президент обеспечил себе более 90% голосов, но никто из международных наблюдателей всерьез эти заявления не воспринял, понимая, что такие масштабные фальсификации попросту невозможны. Руководитель предвыборной кампании «ЗСК» Б. Абилов язвительно заметил, что «Казахстан идет по узбекско-туркменскому пути», а в ответ услышал дружный хор своих западных патронов, которые прославляют «справедливые и транспарентные» выборы.
Положительно высказался о казахстанских выборах Каспийский информационный центр, который считается влиятельной британской организацией по наблюдению за электоральным процессом. Такая же точка зрения прозвучала и в выступлении представителя ОБСЕ Б. Джорджа, хотя многие ожидали, что именно с этим международным институтом у власти возникнут основные проблемы. Похвалили казахстанцев американские и китайские наблюдатели. Что уж говорить о наблюдателях из стран Содружества, которые сложили настоящий панегирик назарбаевской команде, сумевшей обеспечить самые демократические выборы за всю историю СНГ. Не последнюю роль в международной легитимации президентских выборов сыграл общественный комитет по контролю за выборами, созданный представителями интеллектуальной элиты. В состав комитета входили два бесспорных лите-
ратурных гуру, которые считаются «совестью казахской нации», -О. Сулейменов и М. Ауэзов. Этот институт позволил создать несколько новый имидж казахстанской предвыборной кампании, в которой участвует нейтральная сила, выражающая общественные интересы.
После своей триумфальной победы президент обратился к лидерам «ЗСК», продемонстрировав Западу, что может быть иногда либеральней де Голля, который говорил, что «уважает оппозицию, но терпеть ее не собирается». Назарбаев отметил, что не только терпел нападки со стороны своих оппонентов, но и готов «принять к сведению все лучшее, что было ими предложено», и призвал недавних соперников «вместе работать». «Народ высказался за единство, стабильность и процветание, - заявил казахстанский президент. - Если они это поняли, они должны выстроиться вместе с нами. Если нет - это их выбор». Таким образом Назарбаев дал оппозиционерам вполне понятный сигнал, который означает, что не все мосты еще сожжены и представители «ЗСК» вполне могут рассчитывать, что в поствыборный период власть позволит им остаться в игре. Перспектива заманчивая, и политики, которые не так давно еще вышли из «команды президента», похоже, были бы не прочь откликнуться. Конечно, не сразу. Ведь после полученной пощечины им еще долго придется отсиживаться в тени, однако со временем их политический капитал будет востребован в межэлитных столкновениях, свойственных для казахстанской общественной жизни. К тому же они обладают значительным информационным ресурсом: общий тираж оппозиционной прессы достигал во время предвыборной кампании миллиона экземпляров. (И это притом, что в Казахстане проживает всего 15 млн. человек.) Обидное поражение на президентских выборах лишает «ЗСК» возможности претендовать на самостоятельную роль, но кануть в Лету движению, скорее всего, не дадут. Уже на следующих парламентских выборах, когда встанет вопрос о преемнике Назарбаева, ценность будет представлять любой политический ресурс. Нельзя исключить возможность раскола внутри самой власти. Ведь кто бы ни был назарбаевский наследник, часть элиты выступит против него, распадется Народная коалиция (объединение четырех влиятельных партий, связанных с «семьей» и крупнейшими олигархами), которая сейчас так дружно поддерживает
президента, и прозападные партии вполне могут рекрутировать нынешних оппозиционеров в свои ряды. Что же касается других кандидатов, то участвовать в публичной политике им, наверное, уже не придется. Мало того, что в общественном сознании закрепилось мнение о них как о «подставных», теперь к нему еще прибавился ярлык политического неудачника. Ведь все они не преодолели планку в 2%. Пожалуй, обиднее всего это для А. Байменова, бывшего руководителя президентской администрации, который стал наследником главного оппозиционного брэнда -«Ак Жол». Эта демократическая партия добилась на прошлых парламентских выборах достаточно высокого результата, но затем в ней произошел раскол, инициированный властью. Причем именно Байменова обвиняли в договоренности с назарбаевской командой. Образ лидера «Ак Жола» оказался для Казахстана в диковинку: политик-интеллектуал реформаторского толка, рассуждающий о философии и литературе, который то награждает победителей конкурса поэзии, то презентует казахский перевод английского политолога Карла Поппера. Не сумел преподнести сюрприз и кандидат от коммунистов Е. Абылкасымов. Судьба этого кандидата во многом схожа с судьбой Байменова. С помощью назарбаевской команды он добился раскола в Коммунистической партии и возглавил ее умеренное крыло. Однако повторить успех С. Абдильдина, старого партийного функционера, который занял второе место на прошлых президентских выборах, ему не удалось. Любопытно, что в 90-е годы Абылкасымов прославился своим обещанием «забить последний гвоздь в крышку гроба компартии». Видимо, сейчас власть предоставила ему такой шанс. Шутовскими выходками коммунистический кандидат отпугнул традиционный «красный» электорат, привыкший к чинному поведению партийной номенклатуры. Воздействовать на молодежь ему также не удалось, и даже Че Гевара - символ кампании, не привлек ее под знамена «казахстанского Жириновского». Председателю экологического союза «Табигат» М. Елеусизову явно не хватило президентских амбиций. Зацикленность на профессиональных проблемах поставила крест на его политической карьере, что, однако, не мешает его популярности в экологическом движении.
Стоит отметить, что в целом казахстанская политическая палитра во многом походит на российскую. Есть в Казахстане полит-
эмигрант № 1 А. Кажегельдин, живущий, как ему и положено, в Лондоне. Есть и главный «узник совести» Г. Жакиянов, который на самом деле обвиняется в экономических преступлениях. Старейшая оппозиционная партия «Демократический выбор Казахстана» - абсолютный аналог нашего ДВР. Она была основана бывшими министрами и олигархами, разделяющими праволибераль-ные взгляды. Байменовский «Ак Жол» - типичное «Яблоко» -умеренная оппозиционная партия во главе с нерешительным лидером. «ЗСК» напоминает Комитет-2008 - такое же разношерстное объединение под лозунгом «демократия против диктатуры». Ка-захстанцы, правда, оказались немного удачливее: они смогли привлечь к своей инициативе часть коммунистов. И на первой полосе партийной коммунистической газеты можно было обнаружить предвыборную агитацию демократического кандидата Туякбая. Правда, в итоге объединение правых с левыми, похоже, лишь отпугнуло избирателей, хотя и не вынудило их голосовать за более умеренные, но зато ни с кем не объединяющиеся осколки компартии и «Ак Жола».
Конечно, главный итог прошедших выборов - это политический триумф Назарбаева, который в праве рассчитывать на лавры укротителя «оранжевой» волны. Стоит отметить, что все сметенные «цветными» революциями режимы можно отнести к «ельцинскому» типу. Фактически, на Украине, в Грузии и Киргизии произошла схватка за место наследника действующего президента между представителями властной элиты. В России похожая ситуация была в 1999 г., но тогда противостояние между двумя влиятельными партиями власти - «Отечеством» и «Единством» - разрешилось без революционных потрясений, на стадии парламентских выборов. Думается, что российский сценарий будет использован и в тех постсоветских государствах, где пока еще не сменился лидер, а «бархатные» технологии уже не сработают.
Основная причина триумфа назарбаевской команды - консолидация элит, сумевших забыть о конфликтах, существующих между различными группами влияния. Однако, если нынешняя власть действительно желает обеспечить стабильность, ей следует любой ценой сохранять сложившийся баланс сил, укреплять Народную коалицию и постепенно приступать к политической реформе. Возможно, данный рецепт позволит Казахстану безболез-
ненно решить проблему преемника и навсегда избавиться от призрака «цветных» революций. Когда Кондолиза Райс назвала Казахстан стратегическим партнером США, стало очевидно, что на президентских выборах шансы у казахских «желтых» небольшие. Назарбаеву удалось так выстроить свою дипломатию, что каждая из великих держав, участвующих в «большой игре», считала для себя более выгодным сотрудничать с нынешней властью и не желала ставить на оппозицию. Сложно представить себе более удачливого дипломата, чем Назарбаев. Будучи президентом страны, которая лишь 15 лет назад обрела независимость, а до того воспринималась всеми как «мягкое подбрюшье Советского Союза», он сейчас претендует на роль одного из мировых лидеров. Астана становится влиятельным международным центром. Разве могли представить себе что-нибудь подобное люди, которые ехали в этот забытый Богом край осваивать целину. Кто бы мог подумать, что в бывшем Целинограде будут проводиться международные конференции, форумы и саммиты, и по их количеству он перещеголяет даже Москву.
Назарбаевская команда сумела создать привлекательный образ казахстанского президента на мировой арене. Он не зациклен на проблемах своего региона и потому выгодно отличается от среднеазиатских соседей, которые воспринимаются как отсталые и деспотичные ханы, лишенные какого бы то ни было представления о современном мире. Назарбаев, напротив, считается правителем вполне цивилизованным, обладающим, к тому же, своей философией международных отношений. Он рассуждает о «многовекторной политике», и это не бессмысленное повторение китайско-российской формулы. В своей дипломатии казахстанский лидер способен исполнять абсолютно разные партии. Он не забыл еще советское прошлое и может разговаривать с представителями старой номенклатуры на их языке. Знает он и прагматичный язык американских бизнесменов, сумел овладеть поэтическим стилем китайских мандаринов и даже среди своих исламских братьев не выглядит белой вороной. Пожалуй, ни у кого из постсоветских лидеров не было такой успешной кампании по завоеванию мирового общественного мнения. Первым просто-таки гениальным ходом Назарбаева был добровольный отказ от ядерного арсенала, доставшегося Казахстану в наследство от Советского Союза. На са-
мом деле, это был вынужденный шаг: у государства не хватало средств на содержание устаревшего оружия, однако никто, конечно, это не афишировал. В любой теме самое главное, как ее подать. Назарбаевская команда сумела добиться того, что прекращение ядерных испытаний выглядело как величественная жертва со стороны миролюбивого президента Казахстана. Назарбаев сразу покорил мировую интеллектуальную элиту, которая во многом формирует представление о том или ином национальном лидере. «Мне хотелось бы выразить Назарбаеву свое восхищение, - пишет популярный латиноамериканский писатель Пауло Коэльо в послесловии к своему последнему роману, действие которого разворачивается в Казахстане. - Он не стал продолжать ядерные испытания в своей стране, хотя и располагал всей необходимой технологией для этого, и предпочел ликвидировать весь ядерный арсенал». Таким образом, благодаря удачному РИ, уже в самом начале своего правления Назарбаеву удалось завоевать мировое признание. После этого началась популяризация образа казахстанского президента среди представителей различных международных организаций. Казахстан удивлял всех своей активностью, обилием различных предложений и инициатив. Он участвовал практически во всех международных институтах, присоединился к большинству международных соглашений. Самым грандиозным проектом казахской власти стал съезд лидеров мировых и традиционных религий в Астане. В тот момент, когда начали сбываться мрачные прогнозы С. Хантингтона о столкновении цивилизаций, Назарбаев выступил в роли миротворца, сумевшего наладить диалог между представителями различных конфессий. Еще один удачный международный проект назарбаевской команды - евразийский медиа-форум, который позволил постоянно рассказывать о «казахстанском чуде» в западных СМИ.
Сейчас активная дипломатия Назарбаева начала приносить первые плоды. Казахстан признан страной с рыночной экономикой, ему присвоен инвестиционный рейтинг. Из общего объема иностранных инвестиций в Среднеазиатский регион практически 80% приходятся на долю Казахстана. В ближайшее время он станет членом ВТО. Существует даже вероятность, что через три года это среднеазиатское государство будет исполнять обязанности председателя ОБСЕ. Все это производит сильное впечатление на
жителей республики, которые не могут не сравнивать ее дипломатические успехи с незавидным международным положением соседей. В предвыборный период Казахстан чуть ли не каждый день принимал высоких иностранных гостей, приехавших поддержать действующего президента. Кроме госсекретаря США Кондолизы Райс с дружиной американских политиков и бизнесменов, в агитационной кампании Назарбаева так или иначе поучаствовали король Иордании Абдалла II, глава российского Газпрома А. Миллер, президент Азиатского банка X. Курода, спикер украинской Рады В. Литвин, грузинский премьер З. Ногаидели. Такая международная поддержка прежде всего объясняется тем, что в Центральной Азии Казахстан остается единственным предсказуемым государством и каждый, у кого существуют здесь интересы, руководствуется в своей политике известным правилом - от добра добра не ищут. Умелая дипломатия обеспечила казахстанской власти официальную поддержку Вашингтона. Госсекретарь США К. Райс, которая когда-то была специалистом Госдепа по Казахстану, посетила Астану незадолго до выборов, как оказалось, лишь затем, чтобы прочесть панегирик нынешнему президенту, который «поднял Казахстан на лидирующую позицию в регионе, позволил ему стать средоточием Евразии в XXI веке, местом, где пересекаются все пути». Такой благодушный настрой «американской пантеры» объясняется тем, что Соединенные Штаты очень осторожно относятся к последним тенденциям, которые наблюдаются в Центрально-Азиатском регионе. Америка начинает терять здесь былое влияние и стратегические позиции.
Заслуживает уважения то изящество, с которым назарбаев-ской команде удалось справиться с проблемой ОБСЕ, института, который играл решающую роль в «бархатных» революциях, не признавая результаты выборов и отказывая действующей власти в «международной легитимации». Казахстан подал заявку на председательство в этой организации в 2009 г., что позволило изменить акценты в деятельности ее наблюдателей. И вердикт ОБСЕ в большей степени стал ответом на вопрос - принимать или не принимать заявку Казахстана, а разговоры о фальсификациях отошли на второй план. Запад не стал вмешиваться во внутреннюю политику Астаны, потому что на международной арене нынешняя казахская власть нашла себе очень удобную нишу: Казахстан все
чаще используется как антитеза ближневосточным «изгоям». Действительно, исламская страна, экономически успешная, далекая от фундаментализма, достаточно светская и, к тому же, способная усвоить основные идеи глобализации. Такой положительный пример жизненно необходим для обоснования американского проекта «Большого Ближнего Востока», поскольку он доказывает возможность «цивилизованного» пути для исламского государства. Назарбаевским идеологам удалось доказать, что их модель развития не только не помешала, но и содействовала урегулированию этнических противоречий. Межнациональное согласие в Казахстане становится устойчивым «брэндом» в международном общественном мнении. «Опыт Казахстана, - заявил Генеральный секретарь ООН К. Аннан, - показывает, что межнациональное и межконфессиональное многообразие нужно рассматривать как благословение, а не как бич». Для международного статуса Астаны крайне важно, что этот опыт пытаются перенять многие государства, в которых продолжаются этнические конфликты. Так, например, министр иностранных дел Израиля Ш. Перес назвал Казахстан «очень хорошей моделью страны межнационального и межконфессионального согласия».
На фоне киргизских погромов и кровавых событий в Ферганской долине этническое согласие, которое удалось обеспечить казахскому президенту, выглядит небывалым успехом. Этим достижением Назарбаев во многом обязан своей дипломатии. На всех направлениях «многовекторной» политики он действовал именно так, как того требовало внутреннее положение Казахстана. Для русской части населения он создавал миф о сближении с Россией, казахам демонстрировал свою близость к тюркскому миру и сохранял при этом дистанцию в отношениях с Америкой. Если бы у казахстанского президента был придворный баснописец он, наверняка, сложил бы басню о том, как мудрый лис сумел перехитрить медведя, дракона и орла. Мораль сей басни заключалась бы в том, что слабый, но хитрый всегда может выгадать от столкновения сильных. Конечно, всегда крайне сложно выстраивать связи с бывшей метрополией. Тем более, когда ее политическая элита не готова смириться с утратой своих колоний. В России (как это ни прискорбно) сохраняется скептическое отношение к Казахстану. Его независимость воспринимается как досадное недоразумение, и
многие политики убеждены, что бывшая колония все равно никуда от Москвы не денется. Об этом говорит, например, появившаяся не так давно статья главного редактора экономического еженедельника «Финанс» О. Анисимова, в которой рассказывается о планах объединения России и Казахстана в единое государство во главе с нынешним российским президентом. Такие «утки» вряд ли могут понравиться назарбаевскому окружению, прославляющему государственный суверенитет Казахстана. Вызывают аллергию и рассуждения Чубайса о «либеральной империи», и беспардонные действия российских олигархов в Средней Азии, и неуклюжие маневры военных на Каспии. Однако казахстанской дипломатии приходится мириться с имперскими замашками северного соседа, чтобы не утратить поддержку русской части населения. Кроме того, на Россию приходится половина внешней торговли Казахстана, а в некоторых вопросах, например, при разделе каспийской нефти, Москва может оказать поддержку Астане. Казахстан участвует во всех возможных интеграционных проектах на постсоветском пространстве и продолжает сотрудничество с Россией в военной области. Казахстан также сыграл существенную роль в процессе присоединения России к Организации стран центральноазиат-ского сотрудничества.
В своей дипломатии Назарбаев учитывает и настроения казахского этноса. Ратифицированный незадолго до выборов договор о государственной границе с Россией, который даже российские политики признают более выгодным для казахской стороны, позволил президенту избавиться от упреков в излишней лояльности по отношению к бывшей метрополии. Кроме того, Назарбаев отдает должное идеям пантуранизма, распространенным среди казахской элиты, и не постесняется заявить, как он это сделал однажды в Стамбуле, что «душа и кровь у всех тюрков единая». Главное, не слишком увлекаться. Ведь в самой Турции неоосманская элита все чаще рассуждает о «жизненном пространстве» в Каспийском регионе и Центральной Азии. Не забывает казахстанский президент и об исламском факторе. Он принимает участие в Организации Исламская конференция, куда входит большинство мусульманских стран, сотрудничает с Исламским банком развития. Любопытно, что большую часть иностранной финансовой помощи Казахстан получает от арабских фондов.
Отношения с Америкой для Казахстана - вопрос деликатный. Будешь во всем следовать указаниям Вашингтона - настроишь против себя население, недолюбливающее американцев, займешь слишком самостоятельную позицию - прогневаешь мирового гегемона и главного своего инвестора. Пока Назарбаеву удается бить обоих зайцев. Например, позволив нефтяным компаниям США разрабатывать крупнейшие месторождения Тенгиза, Каша-гана и Карачаганака, он оговорил, что на каждого американца, работающего на «буровой», должно приходиться по три казаха. Конечно, политику Назарбаева не назовешь проамериканской. Но, с одной стороны, он вместе с другими лидерами Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) выдвигает Соединенным Штатам ультиматумы о немедленном выводе войск из Центральной Азии, а с другой - посылает инженерно-саперный отряд «Казахбат» сражаться в Ираке. Очевидно, что сейчас американцы пересматривают свою политику на постсоветском пространстве. Они отказываются от тактики «бархатных революций», понимая, что иногда надежнее поддержать действующую власть, если она гарантирует кардинальную смену курса. Остается только гадать, дал ли Назарбаев такие гарантии Кондолизе Райс, однако после вояжа госсекретаря по Центральной Азии Америка достаточно уверенно заговорила об использовании аэродромов Алма-Аты и Караганды для своих военных самолетов. Если же Казахстан будет упорствовать в своей пророссийской политике, у Белого дома есть еще один не отыгранный козырь - знаменитый «казахгейт» - судебное дело Д. Гиффена, который обвиняется в том, что давал крупные взятки президенту Казахстана и некоторым чиновникам из его ближайшего окружения.
До сих пор Назарбаеву удавалось убедить в своей лояльности и Россию, и Соединенные Штаты. Причем, видимо, аргументы у него настолько веские, что обе страны, участвующие в «большой игре», пытаются сделать ставку на Казахстан как на своего важнейшего партнера в регионе. От того, насколько удачно будут развиваться российско-казахские интеграционные инициативы, зависит во многом их притягательность для других постсоветских стран. Именно Назарбаев, по мнению российской власти, представляет ее стратегические интересы в Средней Азии, и доказательством тому являются совместные военные и космические про-
екты. Америка также ставит на казахстанского президента. Во всех регионах мира, и Средняя Азия, конечно, не исключение, американцы разыгрывают одинаковую схему. Они заводят «особые отношения» с одним из государств, вкладывают в него деньги, помогают реформировать и переоснастить армию и в итоге добиваются для него положения регионального лидера. После того как эта схема не сработала с узбеками, в Среднеазиатском регионе Америке ничего не остается как обратиться к Казахстану. США начинают выдвигать его на роль ведущей региональной державы. Не прошло и месяца после визита К. Райс, как представитель Центрального командования армии США генерал Джон Абизайд встретился с казахстанскими военными в Шимкенте, а заместитель госсекретаря Дэниэл Фрид изложил в Конгрессе новую стратегию США в Центральной Азии, главное место в которой отводится Казахстану.
Для американских, равно, как и для российских стратегов, Казахстан представляется идеальным плацдармом для политического давления на Китай. Ведь соседний Синьцзян-Уйгурский регион Поднебесной, в котором в основном проживают близкие казахам тюркские народы, считается очень неспокойным, и если вдруг Пекин начнет поднимать голову, его быстро можно осадить, пригрозив оказать поддержку мятежным уйгурам. Кроме того, существует вероятность, что в Узбекистане после падения каримовского режима может разразиться гражданская война. Тогда Соединенным Штатам и России в действительности потребуются помощь «Казахбата» и военные базы на казахской территории.
Пожалуй, самым сложным «вектором» в назарбаевской внешней политике является китайский. В Китае все чаще задумываются об экспансии в великую евразийскую степь, и противостоять китайцам в одиночку Казахстан, естественно, не может. Поэтому он и привлекает Россию к таким инициативам, как ШОС, и старается не ссориться с американцами. Однако идти на уступки все-таки приходится: экономическую экспансию Китая не остановишь. Например, Астана была вынуждена сдать в аренду китайцам большие площади земли «для сельскохозяйственного освоения». Добились китайцы и строительства нефтепровода Атасу-Алашанькоу, приобрели контрольный пакет акций в крупнейшей Казахстанской нефтяной компании «Петро Казахстан». Именно
китайская экспансия, а не мифическая русская угроза заставляет Назарбаева торопиться с его проектом интеграции Центрально-Азиатского региона. Какие только не запущены интеграционные механизмы: ЕврАзЭС, ШОС, Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА), Центральноазиатский экономический союз (ЦАЭС). В своем президентском послании Назарбаев утверждает, что перед регионом стоит выбор: ждать прихода следующей империи или пойти на серьезную интеграцию. Объединение Средней Азии под руководством Казахстана становится назар-баевской идеей фикс. «Я, как вы знаете, был одним из убежденных сторонников Европейского союза, - пишет своему казахстанскому коллеге французский президент Жак Ширак. - Поэтому полностью одобряю и приветствую вашу идею союза стран Центральной Азии». Назарбаев пытается создать впечатление, что следует примеру европейских отцов-основателей. И европейцы готовы оказывать поддержку своему последователю. Однако на самом деле, как представляется, казахстанского президента вдохновляет совсем другой исторический персонаж: казахский хан Аблай, который сумел объединить различные племена, ловко лавируя между Россией и Китаем.
«Мировая экономика и международные отношения»,
М., 2006 г., № 5, с. 28-39.
Марта Брилл Олкотт,
политолог (США)
ТАДЖИКИСТАН:
ПЕРВЫЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ НЕЗАВИСИМОСТИ
К концу 2001 г. в Таджикистане, как и в Киргизии, правительство переживало серьезный долговой кризис. В советский период это была одна из беднейших республик Союза, имевшая подобно Киргизии слабую имущественную базу, не позволяющую рассчитывать на большой объем иностранных инвестиций. Но после нескольких лет гражданской войны Таджикистан считался страной с намного более опасной деловой средой, чем его северная соседка Киргизия. Так что у правительства Эмомали Рахмонова практически не было иного выбора, кроме как пригласить экспер-
