CC BY
156
УДК 94 (574); 792.2:399 (576.2)
Ж.О. Артыкбаев1
КАЗАХСКИЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДАНИЯ ОБ АЛТАЙ (ЕЛТАЙ, ЕЛАТА) БАТЫРЕ: ЭТНОГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ СЮЖЕТЫ КАК ИСТОЧНИК ПО ЭТНОГЕНЕЗУ КАЗАХОВ И САХА
KAZAKH HISTORICAL LEGENDS ABOUT ALTAI (ELTAL, ELAT) BATYR: ETNOGENEALOGICHESKIE THEMES AS THE SOURCE FOR ETHNOGENESIS
KAZAKHS AND SAHA
Устные источники занимают важное место в широком комплексе источников истории казахского народа. Значительные данные, содержащиеся в различных памятниках устного творчества казахов и народов Великой степи, делают их незаменимыми при реконструкции исторического прошлого.
Первые теоретические исследования устной традиции казахов связаны с именем выдающегося востоковеда и этнографа Ч.Ч. Валиханова, который считал, что «Главным источником для истории народов кочевых и вообще племен, не имеющих письменности, были и будут полубаснословные их легенды и отрывки из летописей цивилизованных народов, с которыми они сталкивались. Особенно это справедливо в отношении наших кочевников Средней Азии».
К сожалению, по-прежнему не разработаны до сих пор методы исследования и интерпретации устной исторической традиции. На этом фоне в последние годы заметно активизировались различные популисты, использующие эту слабую сторону историко-этнологической науки Казахстана, и, создающие фактически из своих нереализованных амбиции, этноцентрических или же трайбалистическихустановок, новый пласт материалов по устной традиции.
В последние годы наблюдается активная работа по изданию различных материалов, ориентированных на казахскую шежире (генеалогии). Как уже было сказано, материалы, собранные у казахов усилиями экспертов шежире являются наиболее ценными. Для вышеупомянутого примера мы решили провести интерпретацию казахских исторических легенд, где Алтай батыр выступает в качестве главного героя (Элтая, Эль-ата) и попытаться соединить её с этногенезом казахов и саха.
Ключевые слова: этногенеалогические сюжеты устной традиции, интерпретации, этногенез и этническая история, великое переселение народов.
1 Артыкбаев Жамбыл Омарович - доктор исторических наук, профессор Евразийского университета им. Л.Н. Гумилёва, г. Астана, Казахстан. E-mail: [email protected]
Jambil Artykbaev - Doctor of History Sciences, professor Evrasian University after L.N. Gumilev, Kazakhstan
The oral sources take an important place in a wide complex of sources of Kazakh people stories. The enormous data containing in various monuments of oral creativity of kazakhs and people the Great steppe preceding them of belt are irreplaceable at reconstruction of the historical past.
The first theoretical studies oral tradition of kazakhs are connected with a name of the outstanding orientalist and ethnographer Sh. Sh. Valikhanov who considered that "semi-fabulous legends and fragments from chronicles of the civilized folk with which they had collisions were and will be the main source for history of the nomadic people and in general the tribes which don't have letters. Especially it concerns to our nomads of Central Asia".
Unfortunately, so far methods of research and interpretation of oral historical tradition remain not developed. On this background in recent years various populists which are interested in using this weakness of historical and ethnological science of Kazakhstan introduce new layer of materials of oral tradition by creating their unrealized ambitions, ethnocentric or traybalistical statements.
In recent years there is an active work on the edition of various materials focused on kazakh shezhire (genealogy). As it was already told, the materials collected in the Kazakh environment from shezhire's experts are of the greatest value. For an aforesaid illustration we decided to carry out interpretation of the kazakh historical legends where Altai batyr acts as the main hero (Eltay, El ata) and to try to connect it with ethnogenesis of kazakhs and sakha.
Keywords: ethnogenealogical plots, oral tradition, interpretation, ethnogenesis and ethnic history, great migration of the people.
В широком комплексе источников по истории казахского народа устные источники занимают важное место. Колоссальные сведения, содержащиеся в различных памятниках устного творчества казахов и предшествовавших им степных народов Великого степного пояса, незаменимы при реконструкции исторического прошлого. К сожалению, указанный комплекс национальных источников по сей день не стал объектом изучения со стороны специалистов по казахской истории. Общие контуры устного творчества включают в себя, как целые циклы исторических преданий и легенд, так и широко популярные эпические поэмы, посвящения (толгау), пословицы и поговорки, а иногда и какие-либо точные оценки тех или иных исторических событий или их участников.
В конце XIX - начале XX века целая плеяда талантливых историков проделала огромную работу по сбору и систематизации имеющегося историко-фольклорного материала казахов. Стремление к письменной фиксации имеющих хождение среди знатоков текстов устной традиции объясняется очень важной ролью их в исторической памяти и в самосознании наших народов, а также выдающимся научным значением шежире, в качестве источника по истории Великой степи. Шежире очень долгое время существовало в изустной передаче, и было известно только признанным знатокам и собирателям народного фольклора. В какой-то степени оно представляло вид закрытого знания, передающегося из поколения в поколения специальными носителями этих знании - кария. Отдельные фрагменты Шежире наизусть заучивались выдающимися родоправителями (батырами и биями) и представителями сословия султанов. Мудрость и опыт прошлого, заключающиеся в Шежире, были необходимы в управленческой работе, т.е. выполняли чисто практическую функцию.
Первые теоретические проработки по устной традиции казахов связаны с именем выдающегося востоковеда и этнографа Ч.Ч. Валиханова, который о значении казахских исторических преданий пишет следующее: «Главным источником для истории народов кочевых и вообще племен, не имеющих письменности, были и будут полубаснословные их легенды и отрывки из летописей цивилизованных народов, с которыми они имели столкновения. Особенно это справедливо в отношении наших кочевников Средней Азии. История нам говорит о них очень мало, о других совершенно ничего» [2, с. 49]. Чокан неоднократно пишет об удивительной точности и чрезвычайной сходности различных списков исторических преданий и эпических поэм, собранных в разных краях Казахстана: «несмотря на изустную передачу, в продолжений многих лет и через уста многих поколений, вс древние джиры и предания, благодаря удивительным способностям и памяти информаторов и любви самого народа до песен, джиров, преданий и сказок о подвигах своих предков, сохранились до сих пор довольно чисто, все их списки, собранные из разных отдельных частей обширной степи, чрезвычайно сходны» [3, с. 157]. Наиболее интересные и представляющие до сих пор особую важность выводы ученого о проблемах этнической истории казахов и других народов Центральной Азии продиктованы, прежде всего, устной традицией. Ч.Ч. Валиханов использовал в разработке проблем этнической истории тюрко-монгольских племен широкий круг письменных источников, но всегда отмечал, что «народные легенды, поэмы остающиеся до сих пор незатронутыми, при сличении их со всем согласные с историческими указаниями, могут иметь значение историческое»[4, с. 302].
Значительный прорыв в оценке значения устной традиции казахов связан с именем В.П. Юдина, который в 80-х гг. ХХ в. ввел понятие «степной устной историографии» (хотя эти труды были опубликованы только в конце 90-х гг.). Впервые в них отмечалось, что устная историография как особая вспомогательная историческая дисциплина источниковедческого профиля, изучающая историологи-ческую традицию «должна создать свою собственную исследовательскую методику» [13, с. 66]. Однако в исторической науке Казахстана наряду с концепцией В.П. Юдина существует и другое направление, отрицающее какую-либо пользу устных источников истории. В силу этих обстоятельств высказанные еще в 50-х гг. XIX в. идеи Ч.Ч. Валиханова о возможностях использования устной традиции казахов в качестве главного источника для решения проблем этнической истории тюрко-монгольских народов приобретают особое значение. Вопрос только в том, что они еще не оформились в виде концептуального и прикладного направления исторической науки.
К сожалению, до настоящего времени остаются невыработанными методы исследования и интерпретации устной исторической традиции. На этом фоне в последние годы заметно активизировались различные популисты, использующие эту слабую сторону историко-этнологической науки Казахстана, и, создающие фактически из своих нереализованных амбиции, этноцентрических или же трайбалисти-ческих установок, новый пласт материалов по устной традиции. Отсутствие про-
фессиональных историков разбирающихся в текстологии казахских национальных источников, незнание языка литературных и эпических сочинений прошлого, в целом слабость современной научной историографии позволяют сочинителям исторического фольклора обводить вокруг пальца как солидных остепененных профессоров истории, часто ссылающихся на эти лжеисточники, так и в целом читающую публику. Наряду с армией сочинителей фольклора, у нас действует также класс активных и агрессивных любителей и защитников отечественной истории. В результате создается сплошная квазиисторическая картина, наука теряет свои фундаментальные ценности, усиливая с каждым днем деградацию в исторической науке. Исторические события ранней эпохи человечества (например, в цикле рассказов об Алаша хане) в легендах и поэмах идеализированы, и, следовательно, современному восприятию поддаются с большим трудом. В таких случаях, для осмысления материала необходимо отличное знание устной традиции вообще и в особенности языка фольклора. Как отмечал Я.Вансина «Каждый историк обязан интерпретировать источники, с которыми он работает. Он не имеет и не может иметь неограниченных познаний в истории, и в его распоряжении обычно несколько возможных трактовок определённых фактов. Кроме того, историк прибавляет к этим фактам ещё кое-что от себя, а именно своё собственное чутьё, которое более сродни искусству, чем науке» [14, с. 45]. Вот это чутье и есть божественное откровение. Интерпретация - это выбор между несколькими возможными гипотезами, и хороший историк тот, кто выбирает из них гипотезу, более похожую на правду. Она на практике никогда не может быть ничем, кроме подобия истины, поскольку прошлое исчезло раз и навсегда и возможность непосредственного наблюдения событий прошлого решительно исключается. В этом плане необходимо особо отметить подход М.Ж. Копейулы [7], который прекрасно понимал свои задачи и возможности, даже само название его рукописей по истории - «Мес» (ко-жанный сосуд сшитый из цельно снятой кожи, напоминающее подобие животного) говорит в пользу его глубокого понимания роли историка.
В последние годы идет активная работа по изданию различных материалов, относящихся к своду казахского шежире. К сожалению, основная часть этого уникального собрания пока еще не получила достойной интерпретации и научного осмысления. Таким образом, складывается чрезвычайно курьезная ситуация. Носителей исторической информации - этнофор - остается все меньше и меньше, с языком, вернее его пониманием - ситуация не лучше. Довольно старая герменевтическая идея состоит в том, что областью торжества герменевтики являются исключительно гуманитарные науки, науки о духе [4]. Но особенно нуждаются в ней тексты устной традиции, скрывающие в себе тайны веков и тысячелетий. Каждый текст представляет собой своебразный памятник и требует самого бережного отношения со стороны специалиста. Для иллюстрации вышесказанного мы решились провести интерпретацию исторической легенды об Алтай (Елтай, Ел ата) батыре содержащейся в сборнике М.-Ж. Копейулы [7] и связать ее с этногенезом и этнической истории казахов и саха.
Легенда о джигите по имени Алтай
«Джигит по имени Алтай, привязав вместо пояса узду, пешком пришел к Канжы-галы Пишбекбаю и пас его лошадей. У Пишбекбая был также брат богач по имени Ишбекбай.
Пишбекбай не раз удивлялся не находя привязанного на аркан в поздних сумерках своего коня, и мучился в его поисках ночами. Утром же на рассвете он находил коня на привязи среди богатого травостоя, у чистой воды.
Оказалось, что Алтай успевал три раза за ночь поменять места (передвигал) привязанного на аркане коня бая. Баю понравилось такое бережное отношение Алтая к скотине, что он основательно доверил своих лошадей ему.
Так прошло лето, наступила осень. Бай готовился к зиме. Лошадей собирали в косы (табуны по 500-700 голов). Для дальних пастбищ начали изготавливать кос ко-теру (специальное жилище для табунщиков, состоящее из прямых жердей - уыков, верхняя часть которых связывается вместе, а сам кос закрывался шкурами или кошмой). В это время подходит к Пишбекбаю Алтай и говорит:
- А, бай, скажи чего ты более предпочитаешь, чтобы в целости и сохранности привести тебе скот, или пасти как получится, т.е. худо-бедно?
- Сынок, разве я предпочту, чтобы было худо-бедно, конечно предпочту, чтобы весь скот вернулся в целости и сохранности, - отвечает ему бай.
- Тогда, - говорит Алтай, - если ты хочешь, чтобы я сохранил скот и доверяешь мне, то всех моих помощников - собак охраняющих стадо (кузетш'О, вечерних смотрящих (щ'1ртш'1), поваров (бацыршы) оставляй у себя. Если всецело доверяешь мне зимнюю пастьбу скота и сохранность, то отпусти меня одного. Все лето я наблюдал за лошадьми, все лето лошади были в испуге, вздрагивали от страшного сна, плакали и переживали. Зима нынешняя будет чрезвычайно суровой и холодной. Будет такой джут, которого не было еще в этом мире никогда. Когда начнется зима, тогда и начнутся тяготы сопровождающие его. Лучше иметь дело только со скотом, нежели с негодными людьми. Скот-то подчиниться твоим словам и пойдет туда куда погонишь. Негодный человек сам не знает, что делать, но как упрямая корова не подчинится твоим словам и приказам. Убить же его - Бога боишься. Беспокоясь за таких товарищей, не смогу я полностью приглядеть за твоим скотом, не получив должного внимания и скотина пострадает, не получив достаточного ухода, руки мои будут привязаны. У тебя нет ничего дороже - чем твои лошади. Если доверяешь мне, то отправь со мной также и остальной свой скот - верблюдов и коров. Не рассчитывай и не мечтай в эту зиму сохранить свой скот! Скот же с короткими ногами - овец, - зарежь пока они в теле и жирные. Разделай по честному обряду и закапай в снег. Когда начнется голод и люди не будут знать что есть, раздашь многим (квп журтца), получишь звание щедрого и благодетельного бая, и имя твое останется в устах народа на века!
Бай послушался совета джигита Алтая, поручил ему полностью своих лошадей, верблюдов, коров, а сам остался с овцами, с которыми далеко не пойдешь (жатын мал).
Алтай не взял с собой шатер - кос, а взял для дела (жабдыцца) один волосяной аркан, один железный кол (тем'р цазыц), а также цолжаулау (вероятно, небольшая посуда типа ковша - Ж.А.). Посуду он взял, чтобы доить кобыл и пить кобылье молоко, а также чтобы приготовить в нем горячую пищу. Железный кол он взял для того, чтобы на каждой стоянке узнавать плотность замерзшей земли, т.к. не покрытая еще снегом земля промерзала как вечная мерзлота и становилось твердой как гвоздь. Там где, железный кол пробивал один ел/ (ед. изм. равен 2 см) мерзлой земли он останавливался на один день, там где пробивал два ел/' (4 см) останавливался на два дня. Там где навершие железного кола не мог пробить землю, он не снимал удила (ауыздыц) своего коня, т.е. не останавливался совсем. Предпологая, что птицы не выбирают плохое место, он погнал табуны и стада скота по направлению К,усжолы (Млечного Пути). Итак, взяв ответственность за весь длиноногий скот Пишбекбая Алтай отправился в дальний путь.
В тот год зима в Сарыарке выдалась такой суровой, что словами не описать. Черный котел (цазан) в юрте раскололся с треском от лютого мороза. Наступил великий джут, пеший народ голодал (шубырып тозды). В горах Кызылтау не осталась ни одной живой души кроме красной собаки. В горах Далба, говорят остался один тайлац (верблюжонок трехлетка) с разорванной попоной (далба жабуымен). В горах Аццыс-Цу, говорят, осталась одна лишь белого цвета, как заяц, лошадь.
Богатые братья Пишбекбай и Ишбекбай жили тогда в Акколь-Жайылме. После суровой зимы в Акколь-Жайылме только у них уцелели два нара (кастрированные самцы верблюды, используемые в качестве тягловой силы). Когда наконец-то наступила весна, оставшийся в живых народ откочевал на новые стоянки на этих двух нарах.
Пишбекбай каждый день рано утром (алагеу'<м) поднимался на возвышенность (тебе) возле своего дома. Не ест и не пьет, ни на что не реагирует (сезбейд'О. Когда стемнеет, отчаявшийся от всего, обреченно возвращался домой.
У Пишбекбая не было сыновей, а была дочь Байбике, которая как цветок только начала расцветать, взрослеть (жаца бой жет'т келе жатцан). Когда в очередной раз Пишбекбай возвращался обреченный с тобе к себе домой, его встретила Байбике со словами:
- Что же ты, отец, не было дождя, а ты уже обмяк? Не ешь, не пьешь, и высох как дерево карагач, что так сильно похудел, - и из прекрасных ее очей полились слезы.
Бай увидев слезы дочери тоже заплакал, и не в силах удержать свой плач сказал:
- ^арагым-ау, разве не праздник, то что случается пережить со всем народом? Разве я лучше остальных (ел-журттан артыцпын ба)? Если бы услышал весть, что «весь скот бая погиб вместе с Алтаем», может и успокоился бы, усваивал бы пищу которую ем (iшкенiм ас болып бойыма тарар едО. Меня гнетет то, что нет ни хороших, ни плохих вестей ни от Алтая, ни о нашем скоте.
Как только сказал эти слова бай, дочь его Байбике вскрикнула:
- Отец, CYйiншi! (возглас, предшествующий радостной вести). Вижу вдали всадника на коне. Сидит он на коне подобно Алтаю, а на поводке его мой черный иноходец, на котором я ездила во время перекочевок.
Услышав это, от радости у бая чуть сердце не разорвалось.
- Кап, балам! Мои глаза не различают даже силует нашего дома, стоящего рядом, и если ты права, и он окажется Алтаем, то суйиншы (подарок за добрую весть) тебе будет сам джигит Алтай, - обещал Пишбекбай.
Долго смотрели они вдвоем на путника, и права была Байбике, это был Алтай. На черном жеребце, ведя на поводке черного иноходца Байбике к ним приближался джигит Алтай.
- Как скот? - обратился к нему Пишбекбай.
- Там где я пас скот, остался только их навоз, других потерь не было, - отвечал джигит.
- Не было ли тебе трудно одному среди трех видов скота, не было ли случая когда ты отчаялся из-за трудностей? - спросили люди у Алтая.
- Почему же нет, было такое! - воскликнул джигит, и он рассказал о том, как ему в диких и незнакомых местах удавалось сохранить скот в целости и сохранности. Он держал и пас лошадей отдельно в степи, а верблюдов и коров в плотных камышах и ему приходилось постоянно метаться между ними.
Пишбекбай от радости переполнившей его воскликнул:
- Хватит ему того одиночества, который он пережил за последнюю зиму. Отныне не разрешу ему быть и дня одному, - и выдал свою дочь Байбике за него замуж.
Байбике родила ему сына - Алсай. Когда Байбике преждевременно скончалась Алтай женился на второй дочери Пишбекбая - Аккоян, которая родила ему сыновей Алеке, Байдалы, Сайдалы. После ее смерти Пишбекбай выдал Алтаю свою третью дочь, которая стала называться «кенже тоцал» (самая младшая жена). От нее сын - Мойын.
«Мойын болмай, ойын болмас» (Без Мойына нет игры), так говорили про Мойына.
Однако, была такая история, когда «кенже тоцал» попала в плен к калмыкам, и вернулась оттуда брюхатой, а затем родила сына. Из-за сомнений мальчик не получил особого имени и не было на нем айдара (косичка, оставляемая на макушке у ребенка в знак особого внимания родителей). Когда он подрос, то стали его называть по имени Кенжекара.
У Алтая был также и другой сын, родившийся от жены его старшего брата, которая после смерти мужа вышла замуж за него. Этого сына назвали Нурбай. Белая кольчуга Алтая досталась ему в наследство. Когда эта кольчуга была захвачена врагами, то Нурбай со свойственным ему мужеством, не щадя своей жизни, вернул ее. Называлась эта кольчуга - «шежекоз». Поэтому до сих пор боевой клич казахов из рода Нурбай - Шежекоз!
Раньше мудрые люди говорили так:
Если ты Аргын - то лучше будь среди них Алтаем,
Если ты из племени Алшын, то лучше будь Адаем.
Если ты Уйсын, то будь Сикымом, Ботпаем, Жанысом,
Если ты Найман, то будь лучше Каракереем, Матаем.
Если ты из остальных, то каким получился таким и будь!»
Есть у казахов поговорка: «Тышканда да сауыр бар - Даже у мышей есть быки», т.о. Алтай является быком (т.е. ведущим) племени Аргын».
Это предание требует основательного толкования, иначе многие исторические нюансы останутся вне поле зрения человека не знающего специфику казахского материала.
Во-первых, на наш взгляд, общий контекст легенды связан с начальным этапом Великого переселения народов, когда восточные гунны из предгории Алтая начали массовое движение на запад. Надо полагать, что до прихода гуннов в районе Акколь-Жайылма обитали родовые группы канглы входящие в скифское сообщество (в составе саха: кангаласы). Казахская родовая группа канжыгалы, по тексту предания, вероятно, входила в данный субстрат, и, в значительной части (группа Пишпекбая), была ассимилирована воинственными группами пришельцев. Современные канжы-галинцы потомки только одного из братьев (группа Ишпекбая). Последняя группа по всей вероятности участвовала в скифских походах в Малую Азию в УШ-УИ вв. до н.э. под предводительством Ишпакая (Ишпекбай). Кроме названных двух групп канжыгалы в эпических циклах (Короглы и др.) имеются сведения о третьей группе - группа Раушанбека. Общим предком и ураном всех канжыгалинцев является легендарный Толыбай сыншы (сыншы - знаток лошадей). В генеалогических рассказах казахов -Пишпекбай, Ишпекбай, Раушанбек сыновья этого Толыбая (см. [1]).
Во-вторых, упоминающийся в тексте предания - Толыбай сыншы - является пер-вопредком рода канжыгалы, он один из ярких легендарных героев древности. Свое прозвище «Канжыгалы» Толыбай якобы получил из-за прикрепленного к головному убору султана (жыга), что свидетельствует о том, что Толыбай был носителем высшей власти. Основные мотивы легенды перекликаются с событиями, вошедшими в ранние пласты эпоса «Короглы», повествующие о переселении хеттов и других предшественников тюрков-сельджуков в Малую Азию. В отдельных рассказах из цикла Шежире мы находим сведения о прославленных воителях огузов и т.д. То, что образ Толыбай сыншы восходит к еще более раннему пласту истории, т.е. к хеттам, обнаруживается при анализе преемственности приемов и традиции треннинга лошадей в Великой степи и на территории Передней Азии. Царь хеттов Хатта-сали пишет письмо правителю Вавилона и не забывает о лошадях: «В стране моего брата лошадей больше, чем соломы». Один из известных памятников хеттской культуры «Трактат о коневодстве» составленный главным конюшим при хеттских царях Киккули (XIV в. до н.э.) является яркой иллюстрацией и продолжением степных традиции коневодства (см.: [6], [9]).
В-третьих, события происходят в Сарыарке. Эта огромный мелкосопочник, занимающий центр плато Арка, территорию современных Карагандинской, Акмолинской, Павлодарской областей Казахстана, расположен между оз. Балхаш (восток), р. Иртыш (север), Бетпак-Дала (юг) и Мугаджарские горы (запад).
В чертвертых, Акколь-Жайылма - в узком понятии включает в себя устье реки Уленты, само озеро Акколь (Ауликоль т.е. Священное озеро), выходящее из этого озера реку Дуана и расположенную далее озерную систему (оз. Басентиын, Кылды коль, Сасык коль, Умирзак, Бозайгыр, Ащыколь, Коктобе, Токкылы). Как историко-
географический субрегион Акколь-Жайылма занимает нижнее течение и само междуречье рек Уленты и Шидерты. Эти степные реки входят в бассеин Великого Иртыша. В историческом фольклоре казахов самое раннее на наш взгляд появление данного топонима отмечено в эпической поэме «Козы Корпеш-Баян сулу», где содержатся указания на стратегически важные топонимы Великой степи.
Материалы шежире свидетельствуют что Алтай входит в старшую группировку -Куандык, входящей в свою очередь в конфедерацию Аргын, т.е. занимает автоматически почетное место в генеалогической, соответственно в политической структуре этноса. Это объясняется очень просто и в соответствии с принципами формирования системы родства: Алтай является сыном Куандыка, а он в свою очередь является старшим сыном Мейрам сопы, а Мейрам сопы родился от Кутан (Котан), который был старшим сыном Аргына от его старшей жены по имени Аргуль [11]. Безусловно эта конструкция появилась искусственно, также несомненно то что многие таксономические уровни родства забыты, но сохранилась основная стержневая линия развития этого сильного компонента родо-племенной структуры казахов. Именна она позволяет этой группе претендовать на старшинство внутри такого многочисленного союза как Аргын, что выражается словами «Раньше мудрые люди говорили так: Если ты Аргын-то лучше будь среди них Алтаем...».
Проблема усложняется еще и тем, что Алтай (Елтай, Елата) батыр является также прородителем крупнейших и воинственных племен в составе казахов: адай и бага-налы-найман.
В пользу древности рода Алтай свидетельствуют и якутские историко-генеалоги-ческие материалы. Согласно родословным якутов самым их древним предком был человек по имени Оксоху (9ксуhу) у которого был сын Мейрам сопу (Мгйгрм суппу), от него Хорохой, от него Айал, от него Ороскул дьулдыгын (9рес кул дьулдыгын), от него Тортуыл (Туорт угул), от него Хайаран, от него Омогой [12]. Э.К. Пекарский приводит в своих пубикациях по якутам друой вариант этой генеалогии: Оксусу (9ксусу) -Мейрам супу (Мейерем суппу)-Хорохой-Аргын-Орос кул жулжыгын-Туортугул-Хай-аран-Омогой, Эллей [10].
Омогой и Эллей считаются легендарными прародителями современных саха. Сравнение казахской легенды о джигите по имени Алтай и вышеизложенных родословных таблиц саха показывает совпадение ряда ключевых звеньев двух геналоги-ческих традиции: Аргын, Мейрам сопы, Тортуыл (в составе группы суюндык, близкородственного с группой куандык, куда входит по казахским родословным Алтай), Оразкелды (в якутской родословной - Ороскул дьулдыгын) [8].
Как и в казахской легенде, первопредок якутов Омогой (в казахском варианте Пишпекбай) является богачом, к нему на плоту по реке Лене приплывает Эллей батыр. Мы хотели в данной связи обратить внимание исследователей на совпадение названия рек, где происходят основные события этнической истории якутов - Лена (Уленд-наякутском языке) и казахов входящих в союз Аргын - Уленты. Также немаловажная деталь, общая в устных преданиях обеих народов - образы Эллея и Алтая подвергшихся преследованию у себя на прежней родине. Эллей до переселения по
Лене у себя на родине служил у правителя Хаан-Боллох и отказывается выполнять его требования убить своего отца (царь приказывает убивать всех стариков и старух достигшихстолетного возраста) и в конце концов вынужден убежать от сумасбродного правителя. Алтай же в казахских предания родился младшим в семье и вынужден был пасти овец. Старшие братья заставляли его пешком нести их ловчих (обученных к охоте беркутов) птиц, чтобы непокачивались их желудки (ботекесы шайкалмасын деп).
В приводимых исследователями сюжетах из цикла легенд об Эллей батыр очень много совпадения и близких параллелей с казахским рассказом об Алтай батыре. Эллей как и Алтай нанимается пастухом к баю Омогою, за беспредельную смелость и бережливое отношение к скоту он удостаивается одной из дочерей своего покровителя. В конце концов они оба оказываются хозяевами скота свеого богатого тестя (у казахов сохранилось колоритное выражение высказанное молодым предводителем канжыгалинцев к известным бию алтаевцев: «Аузынды аска, адырынды атка толтырган Пыспекбай бабам берген батам бар емес пе?» т.е. Разве не благословле-ние моего предка Пишпекбая стало причиной того что ты сыт и богат лошадьми).
В доказательство древности этого исторического предания казахов в качестве дополнительных аргументов можно принять древность и широкое, поистине евразийское, расселение рода канжыгалы. Среди тюркских этносов Евразия нет этноса в родо-племенном составе которого не было бы отдельных групп и отделов рода канжыгалы, считающих себя потомками легендарного Толыбая сыншы. То же самое можно отметить и в отношении рода алтай, но особенно часто его представителей мы находим среди сартов (узбеков), лакайцев страны Жиделы Байсын (Северный Афганистан и Таджикстан) и среди курама (Ташкентский оазис) и т.д. В якутском фольклоре Эллей учитель (он обосновал праздник кумыса - ысыах и др.) и основоположник многих культурных традиции народа. Имена сыновей Эллея стали названиями основных якутских родов. Совпадает также и число сыновей двух героев, у обоих из них по шесть сыновей.
Мне кажется, что выше перечисленные идентичные детали казахско-якутской легенды о прародителе позволяют нам высказать вслух гипотезу о том, что и якуты и казахи, входящие в алтайскую родовую группу, имеют общее, в данном случае гуннское происхождение. Мне думается, что идея о родстве гуннов и якутов, выдвинутая в 1937 году, перед арестом и последующим расстрелом, выдающиймся исследователем-этнографом, автором «Эллеиады» Г.В. Ксенофонтовым [8] благодаря казахской легенде стала более твердой и обоснованной. Гуннская основа прослеживается также в историко-генеалогических материалах по казахам рода Алтай, что позволяет нам говорить об единстве происхождения основных компонентов двух народов.
Литература:
1. Артыкбаев, Ж.О. Акколь-Жайылма в легендах и преданиях // Среднее Прииртышье в контексте проблем истории Евразийских степей. II том. - Павлодар, 2009. - С. 106-127.
2. Валиханов, Ч.Ч. Записки о киргизах // Собрание сочинений в 5 томах. Т. 2. -Алма-Ата : Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1985. - С. 7-82.
3. Валиханов, Ч.Ч. Киргизское родословие // Собрание сочинений в 5 томах. Т. 2. - Алма-Ата : Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1985. - С. 148-166.
4. Валиханов, Ч.Ч. Заметки по истории южносибирских племен // Собрание сочинений в 5 томах. Т. 1. - Алма-Ата, 1984. - 432 с.
5. Гадамер, Х.Г. Истина и метод. - Москва : Прогресс,1988. - 704 с.
6. Ковалевская, В.Б.Конь и всадник (пути и судьбы). - Москва : Наука,1977. - 152
с.
7. Кепей^лы, М.-Ж. Шыгармалары. Т. 9. - Павлодар : ЭКО, 2006. - 366 с.
8. Ксенофонтов, Г.В. Эллэйада: материалы по мифологии и легендарной истории якутов. - Москва : Наука, 1977. - 348 с.
9. История Древнего Востока / под ред. Кузищин В.И. - Москва : Высшая школа, 1979. - 456 с.
10. Пекарский, Э.К. Из преданий о жизни якутов до встречи их с русскими / Э.К. Пекарский // Зап. ИРГО по отделению этнографии (Сборник в честь семидесятилетия Г.Н. Потанина). - 1909. - Т. 34. - С. 145-156.
11. Халид, К. Тауарих хамса (бес тарих). - Алматы : К^аза;стан, 1992. - 304 с.
12. Эргис, Г.У. Исторические предания и рассказы якутов. Москва ; Ленинград : Изд-во АН СССР. - 322 с.
13. Юдин, В.П. Переход власти к племенным биям и неизвестной династии ту-катимуридов в казахских степях в XIV в. (к проблеме восточных письмнных источников, степной устной историографии и предыстории Казахского ханства) // Уте-миш-хаджи. Чингис-наме. Факсимиле, перевод, транскрипция, текстологические примечания, исследования В.П. Юдина. - Алма-Ата,1992. - С. 57-75.
14. Vansina, J. Oral tradition: A study in historical methodology. Chicago: Aldine,1965.
References
1. Artykbaev, J.O. Akkol-Zhayylma in legends and legends // Average Priirtyshe in the context of the problems of the history of the Eurasian steppes. Vol. II. - Pavlodar, 2009. - Р.106-127.
2. Valikhanov, Ch.Ch. Zapiski of Kirghiz // Collected works in 5 volumes. Vol. 2. -Alma-Ata : Home Edition Kazakh Soviet Encyclopedia, 1985. - P. 7-82.
3. Valikhanov, Ch.Ch. Kyrgyz genealogy // Collected works in 5 volumes. Vol. 2. -Alma-Ata : Home Edition Kazakh Soviet Encyclopedia, 1985. - P. 148-166.
4. Valikhanov, Ch.Ch. Notes on the History of South Siberian tribes // Collected works in 5 volumes. Vol. 1. - Alma-Ata, 1984. - 432 p.
5. Gadamer, H.G. Truth and Method. - Moscow : Progress, 1988. - 704 p.
6. Kovalevskaya, V.B. Horse and rider (the path and destiny). - Moscow : Nauka, 1977. - 152 р.
7. Kepeyyly, M.-J. Shyrarmalary. Vol. 9. - Pavlodar : IVF, 2006. - 366 p.
8. Ksenofontov, G.V. Elleyada: materials for mythology and legendary history of the Yakuts. - Moscow : Nauka, 1977 - 348 p.
9. History of the Ancient East / ed. Kuzishchin V.I. - Moscow : Vishaya Shkola, 1979. - 456 p.
10. Baking, E.K. From the legends of the Yakuts life before meeting with their Russian / E.K. Baking // Zap. IRGS ethnography department (collection in honor of the seventieth anniversary of GN Potanin). - 1909. - Vol. 34. - P.145-156
11. Khalid, K. Tauari hamsa (un tarih). - Almaty : Kazakhstan 1992. - 304 p.
12. Ergis, G.U. Historical legends and stories of the Yakuts. - Moscow ; Leningrad : Publishing House of the USSR Academy of Sciences. - 322 p.
13. Yudin, V.P. The transfer of power to the tribal biys and unknown dynasty tukatimuridov in the Kazakh steppes in the XIV century. (To the problem of eastern pismnnyh sources steppe oral historiography and history of the Kazakh Khanate) / Proc.: Utemish Hajji. Genghis-name. Facsimile, translation, transcription, textual notes V.P.Yudina research. - Almaty, 1992. - P. 57-75.
14. Vansina, J. Oral tradition: A study in historical methodology. - Chicago : Aldine, 1965
