CC BY
22
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2018, Том 27, Экспресс-выпуск 1630: 3059-3068
Кавказский тетерев Lyrurus mlokosiewiczi
Ф.К.Лоренц
Второе издание. Первая публикация в 1884*
Осенью 1883 года в конце октября поехал я на Кавказ с целью добыть, сколько придётся экземпляров, кавказского тетерева Lyrurus mlokosiewiczi (Taczanowski, 1875) и проследить его жизнь, насколько позволит короткий срок наблюдений. Определённого места для моих экскурсий я не имел, да и не мог иметь, потому что указания на местонахождение кавказского тетерева на северном Кавказе были самые скудные. Только Н.Я.Динник нисколько раз делал в журнале «Природа и охота» интересные сообщения о горном тетереве и о его местонахождении в верховьях Лабы и др. (Динник 1884), да из Нальчика (Терской области) я в 1883 году получил несколько экземпляров этого тетерева — вот и все сведения, которые я имел, отправляясь на Кавказ,
В ноябре отправиться в горы, в верховья Лабы, было почти невозможно, так как там в конце сентября выпадает уже довольно значительный снег. Чтобы узнать, не встречается ли кавказский тетерев где-нибудь поближе, чем верховья Лабы, я в Ростове-на-Дону справлялся у пассажиров третьего класса, т.е. черкесов и охотников-промышленников, и они мне передали, что можно найти тетеревей за Псебайской станицей и на Лысой горе, в 30 вёрстах от Царской станицы.
На следующий же день я поехал по Кавказской железной дороге до станции Армавир; отсюда я хотел было прямо ехать в Псебайскую станицу, но возчики не соглашались меня вести туда, а везли только до Лабинской. Делать было нечего: приходилось поневоле подчиняться... Приехав в Лабинскую, где я предполагал пробыть только одни сутки, для отобрания более точных сведений об интересовавших меня тетеревах я послал за местными охотниками, а от них, к величайшему моему изумлению, услыхал, что осенью и зимою тетерева встречаются в степи близ Лабы и Чемлыка (приток Лабы), у Владимирской и Засовской станиц. Меня сообщение это удивило, потому что никто из писавших и наблюдавших кавказского тетерева никогда не высказывал, положительно, чтобы тетерева спускались с гор.
Поохотившись на Лабе нисколько дней на фазанов Phasianus col-chicus, составлявших для меня новость, я предпринял потом экскурсию по степи близ реки за поисками тетеревов, но труды мои были напрасны. Тут мне встретился казак из Владимирской станицы и на расспро-
* Лоренц Ф.К. 1884. Кавказский тетерев (Tetrao mlokosyewiczii Tacz.) // Природа и охота. Август: 1-10. Рус. орнитол. журн. 2018. Том 27. Экспресс-выпуск № 1630
сы мои сообщил, что за день до этого одним казаком этой станицы была убита пара тетеревов близ Засовской станицы, на озимях.
На основании этого сведения я на другой день рано утром отправился в Засовскую станицу, где установился у казака Прокофия Овсянникова. Хозяина не было дома. Чтобы напрасно не терять время, я пошёл посмотреть местность, в лесу по Лабе наткнулся на массу фазанов. По возвращении в станицу я нашёл Овсянникова, который оказался охотником, как и все почти казаки Кубанской области. Овсянников передал мне, что вот уже шесть лет, как тетеревей стало мало; прежде же они появлялись в лесу по Лабе осенью и зимой в значительном количестве, так что стада в 100-150 штук не были редкостью; дальше он сказал мне, что на ночь тетерева также закапывались в снег, как это делает и обыкновенный тетерев Ьутигив ЬвЬпх в России, и в больших стаях бывают довольно осторожны. Тетерев, встречающийся у них, весь чёрный, с хвостом, загнутым немного книзу, без белых полос на крыльях (по виду, следовательно, сходен с кавказским). Стайки штук по 12-15 бывают видны и теперь каждую осень и зиму. Стреляют их случайно, потому что они, по мнению казаков, не стоят выстрела, который они находят выгоднее приберегать для более ценной дичи — фазана.
Снова на следующее утро пустившись на поиски, я был на том месте, где были убиты два тетерева Владимирским казаком; ходил в окрестности станицы по горам, на которых был мелкий кустарник, но тетеревов не видал. К вечеру же я должен был вернуться обратно в Лабинскую, так как возчик, привёзший меня в Засовскую станицу, не мог здесь долее оставаться.
Из Лабинской я отправился во Владимирскую станицу, где за несколько дней перед тем видели в открытой степи стайку тетеревов в 15 штук на озимях. Но и здесь прошлялся я целый день и ни одного тетерева не видал. Я думал уже отправиться в Псебайскую или Царскую станицу, но снова услыхал, что видали тетеревей за Владимирской, только не там, где я целый день их искал, а вправо оттуда, на так называемой Арженовке, по направлению к станице Засовской. Однако я и там проискал до изнеможения целых два дня, а тетеревов опять не видал, хотя многие встречавшееся мне там люди утверждали, что тетеревей в степи видят довольно часто. Тогда я решил, что хотя тетерева в степи и встречаются, но по обширности Кубанской степи, громадное пространство которой нельзя окинуть глазом, их можно найти только благодаря счастливой случайности.
Итак, пробыв в Кубанской области более трёх недель и не добыв ни одного тетерева, я должен был ехать немедленно в Москву с величайшим сожалением о том, что мне не удалось разрешить крайне интересный вопрос — какой тетерев водится осенью и зимой в Кубанских сте-
пях. Если допустить, что это кавказский горный тетерев, то почему этот вид в Кубанской области на зиму спускается с гор, между тем как все, кто наблюдал его, положительно утверждают, что в других местностях он живёт высоко в горах круглый год. Допустить же, что это обыкновенный тетерев Ь. ЬвЬпх положительно нельзя, так как, по сообщениям охотников, которым приходилось убивать этих тетеревов, они довольно смирны, легко подпускают на расстояние выстрела, даже в таких открытых местах, как степь, что, как известно, невозможно у обыкновенного тетерева осенью и зимой.
Вскоре после моего приезда в Москву Н.А.Северцов сообщил мне адрес одного помещика Воронежской губернии, г. Стрижевского, который в свою бытность в Кубанской области стрелял осенью тетеревов. Я взял на себя смелость обратиться к незнакомому мне г. Стрижевскому с просьбой сообщить мне точно то место, где он охотился на тетеревов, и он был весьма любезен, сообщив мне следующее:
«Я действительно охотился в Кубанской области, преимущественно за фазанами, с легавой собакой, но также находил в небольшом количестве и тетеревей. Это было в 1875 г., в половине октября. Я находил их в бурьянах, вместе с фазанами, большею частью по берегам горных речек, а именно по берегам речки Уль и Белой. Они держались там в совершенно открытой местности, в степях, заросших бурьянами. По словам местных жителей — черкесов, — тетеревей можно найти в большом количестве ближе к горам, вёрстах в 30 или 40 от той местности, где я охотился, также в степях, в открытой местности, по берегам речек». Затем следует подробное описание, как попасть в ту местность, находящуюся в 12 вёрстах от Кукуринскаго аула, имения бывшего Молоцко-го, ныне Афросимовой.
Будь у меня эти сведения до моего отъезда на Кавказ, я, по всей вероятности, добыл бы в степи тетеревов, тем более, что вышеуказанная местность отстоит от Лабинской станицы в каких-нибудь 40 вёрстах.
В конце апреля текущего, 1884 года я отправился вторично на Кавказ, твёрдо решив во что бы то ни стало добыть коллекцию тетеревов и проследить их так. На этот раз я ехал уже по строго намеченному плану, именно в Терскую область, в Кисловодск, чтобы оттуда делать экскурсии на Бермамыт, находящийся от Кисловодска в 40 вёрстах. По прибытии в Кисловодск я немедленно обратился к охотникам-промышленникам и начал наводить справки о горном тетереве. Оказалось, что осенью и зимой, охотясь за лисами, промышленники встречают тетеревов довольно часто даже недалеко от Кисловодска, например, в верховьях речки Берцовой, в мелких кустарниках, однако на довольно значительной высоте, по косогорам, — и на Кич-Малке, в 25 вёрстах; иногда же тетерева залетают довольно близко, в значительном количестве, на Джинальские высоты, но держатся исключительно по кру-
тым косогорам. Что же касается их местонахождения весной — никто мне этого сказать не мог, так как весной там никто не охотится.
Один охотник, Фёдор Клочков, предложил мне отправиться к Бер-мамыту, в Гришкину балку, на так называемую Батарею, где, по его словам, тетерева должны быть и весной, так как он их там стрелял в августе и довольно часто видал зимой. Я, конечно, на это охотно согласился, нанял пару лошадей, в простой телеге (так как корм для лошадей нужно было брать с собой, потому что в горах ещё много было снега и подножного корма там не было) и 6 мая утром в шесть часов мы выехали вчетвером: я, два охотника, да возчик.
Езда была довольно трудная: дорога шла всё в гору и ехать можно было только шагом. Вначале показалось довольно много птиц: орлы, сарычи, альпийские вороны Pyrrhocorax graculus, скалистые голуби Columba livia, скворцы, ласточки, и другие, но когда мы отъехали вёрст 15, птиц стало очень мало, встречались только чеканы Oenanthe oenan-the, горные горихвостки Phoenicurus ochruros [в оригинале Ruticilla ochrurus и R. phoenicuroides], белобрюхий стриж Apus melba; когда же мы отъехали ещё вёрст 10, близ Белого родника стали встречаться горные рогатые жаворонки Eremophila alpestris penicillata и водяная щеврица Anthus spinoletta; стали также показываться ягнятники Gypaetus barbatus. Местами лежало изрядное количество снега и тут же почти из-под самого снега выглядывали прелестные альпийские цветки, на очень низких стеблях, но очень красивые. В воздухе носились массы майских жуков. На солнце было нестерпимо жарко — солнце положительно жгло, — но при малейшем ветерке чувствовался холод.
Сделав полуторачасовую остановку для кормёжки лошадей, мы тронулись дальше. Местность делалась всё более и более дикой и пустынной; птиц вовсе встречалось, за исключением одной обыкновенной вороны, которая сидела на скале и, по-видимому, очень была удивлена, видя здесь людей в такое время года. Снегу стало больше и в воздухе сделалось много свежее; наконец, лошадям стало легче; дорога пошла поровнее, когда же мы стали приближаться к месту назначения, то она стала немного спускаться под гору.
Подъехав к Гришкиной балке, или ущелью, мы немного спустились в неё. В этом ущелье, у протекающей здесь маленькой речки, притока Ешкакана, мы устроили возле отвесной скалы нашу стоянку. Вблизи нашей стоянки был очень мелкий кустарник, в котором я заметил некоторых птиц. Здесь были пеночки (очень близкий вид к Phylloscopus middendorfii), а по скалам, где тоже были кустики, белогрудые дрозды Turdus torquata и горные горихвостки. По речке порхали горные плис-ки Motacilla cinerea и оляпки Cinclus cinclus.
На другой день поздним утром я убил тут соловья Luscinia luscinia [в оригинале Lusciola infuscata Severz], водяную щеврицу и сорокопута
^тш тишю. К вечеру пошёл мелкий дождь, так что в перспективе для нас предвиделось удовольствие провести ночь под открытым небом и промокнуть до нитки. Однако когда стемнело, дождь прекратился, зато подул резкий и холодный ветер, что тоже не очень мне было приятно: не ожидая такой холодной погоды на Кавказе, я не взял достаточно тёплой одежды, и за эту оплошность был наказан, жестоко прозябнув. Несмотря на то, что я накрыт был буркой, я во всю ночь не мог заснуть ни на одну минуту от холода, от непривычки проводить ночи в горах под открытым небом и, наконец, от сильного шума и рёва крошечной речонки, которую везде можно было легко перепрыгнуть. Мои спутники спали богатырским сном и своим могучим храпом ещё более разгоняли сон.
В полчаса второго я разбудил их и напившись чаю, мы отправились по левой стороне ущелья, к Батарее, где должны были, согласно указаниям, найти тетеревов. Пройдя небольшое расстояние вдоль речки, мы вступили в порядочный берёзовый лесок, где было много птиц: кавказские сойки Garrulus glandarius ^упшЫ (от этой нашёл я гнёзда, уже с молодыми), дроздовидная камышевка [Acrocephalus turdoites], лесные щеврицы ЛпШш trivialis, поющие несравненно хуже, чем у нас, что я, впрочем, заметил у многих кавказских птиц, скалистый стрижок Ptyonoprogne rupestris, скалистые голуби и альпийская ворона, пеночки, белогрудые дрозды и пр.
Так шли мы с полверсты, а затем стали подниматься по левой стороне ущелья всё выше и наконец достигли границы лесов, где нашли несколько чёрных тетеревиных перьев — ясное доказательство присутствия тетеревов. Сделав несколько десятков шагов от этого места, я заметил на самой вершине ущелья чёрную неподвижную точку; внимательно рассматривая её в бинокль, я различил, что это была чёрная птица, но определить, какая именно, не было возможности, так как птица сидела на страшной вышине. Несколько времени спустя птица начала спускаться по косогору вниз, почти прямо на нас, и тут уже я мог в бинокль ясно рассмотреть, что это тетерев.
Надо мной шагах в пятидесяти на страшном косогоре лежал большой камень, к которому я и полез, старательно за ним прячась от птицы. Добравшись до камня, я стал свободнее наблюдать за движениями тетерева. Тут уж даже без помощи бинокля я мог хорошо разглядеть тетерева, который порядочно спустился и токовал.
Я напрягал свой слух, чтобы услыхать какой либо звук, издаваемый при токовании, но ничего не слыхал; только когда тетерев взлё-тывал, наподобие обыкновенного токующего тетерева, то довольно сильно хлопал крыльями и в то же время издавал довольно слабый писк, подобный тому, который издаёт ястреб Accipiter gentilis, когда его возьмёшь за крыло, приблизительно так: «цир-цир-цир»!
Кавказские тетерева Lyrurus mlokosiewiczi.
Взлетал он весьма низко, — не выше аршина, следовательно, ниже обыкновенного тетерева. При токовании он себя держал совсем не так, как обыкновенный тетерев: хвост поднимал кверху, но не так круто, и ничуть его не распускал веером, а держал его сложенным. Голову он очень много откидывал назад, шею очень сильно втягивал, вследствие чего зоб его казался очень надутым. Крылья опускал вниз, а белое пятно подмышками сильно выступало. Брови у него не надувались, как у нашего тетерева, и не делались выпуклыми, а оставались плоскими, но значительно возвышались в виде гребешков, точь в точь как весной у белой куропатки Lagopus lagopus, но, конечно, больше. Цвет бровей далеко не так ярок, как у нашего тетерева, и скорее с оранжевым, нежели с пунцовым оттенком. Во время тока, когда он двигался, то делал это боком, и далеко не проявлял той ярости, какую мы видим у нашего тетерева.
Сначала я самку не разглядел, потому что всё место это покрыто сероватыми камнями и обветшалой травой; но когда я стал внимательно рассматривать в бинокль, то увидал и её. Когда самка останавливалась, самец тоже прекращал свои движения и, сохраняя токующую позу, стоял неподвижно, но как скоро самка начинала ходить, он подвигался тоже, довольно медленно, боком, не меняя позы, но так как самка шла довольно быстро, то он взлётывал и издавал вышеупомянутый писк.
Один из охотников, скрываясь за камнями, успел подойти к токовавшему тетереву на расстояние ружейного выстрела, но вовсе не заметил самки, которая всегда осторожнее самца; желая подвинуться
ещё ближе, он спугнул самку, та сорвалась, а за ней и самец. Во время полёта петуха слышен был свист от крыльев, которые у этого тетерева чрезвычайно коротки.
Немного спустя на это самое место явилась снова парочка, по-видимому, другая, потому что прилетела со стороны, противоположной той, куда скрылась первая пара. Этот самец токовал так же молча, как и первый, не издавая иного звука, кроме писка во время вспархивания. Я удивляюсь, почему Нордман, упоминая о присутствии тетерева в горах Гурии, говорит «что он слышал его особенный крик, род особого певучего бормотания, какой птица издаёт во время спаривания» (Богданов 1879, с. 130), между тем как по моим наблюдениям, которым я посвятила четыре дня, оказывается, что тетерев во время тока, кроме слабого писка, никакого звука не издаёт.
Второй тетерев был охотником убит, или вернее — подстрелен в крыло и подан мне ещё живым. Я его тщательно рассмотрел, в особенности его брови, которые были очень плоски, но верхняя часть их имела вид гребешка, высоко поднята; цвет пунцовый, с оранжевым оттенком.
Хотя кавказский тетерев не имеет того резкого металлического блеска на спине и шее, как наш тетерев, но он всё-таки очень красив: он совершенно бархатистого чёрного цвета, причём шея и нижняя часть спины имеют слабый зеленоватый отлив; только подмышечные перья — чисто-белые. Хвост у него длинный, не лирообразный, как у нашего, а концы перьев загнуты книзу, и каждое перо заострено; опахало перьев немного загнуто кверху. Подбой хвоста чёрный, ноги черно-бурого цвета. Ногти от постоянного пребывания тетерева на камнях чрезвычайно тупы.
В то время, когда я разглядывал тетерева, другой охотник на -ткнулся на самый центр тока и убил тоже петуха. Я отправился немедленно туда и увидал около пятнадцати самцов, также на крутом косогоре. Рассматривая в бинокль место токовища, я заметил ещё около десятка каких-то темно-серых тетеревов, суетившихся между чёрными и даже вступавших с ними в продолжительный бой. Самок, хотя их там было тоже довольно много, трудно было разглядеть.
Некоторые петухи дрались между собой, так же, как обыкновенные тетерева: они поднимали хвост, опускали крылья и вступали в бой, и порядком-таки пощёлкивали друг друга: у большинства петухов, которых мы потом убили, шея и горло были сильно ощипаны.
Не имея привычки ходить и лазить по крутизне, подобной той, на которой был тетеревиный ток, я не мог и стрелять тетеревов и предоставил это охотникам, большим мастерам в деле хождения по горам и крутизне, сам же продолжал свои наблюдения над током. Один охотник забрался выше токовища и стал подходить к тетеревам, скрываясь за камнями. Другой же спустился вниз и стал подползать к ним. Тут я
имел случай заключить, как глуп и смирен, в сравнении с нашим тетеревом, тетерев кавказский. Конечно, это весьма просто объяснить: горного тетерева очень редко тревожат. По словам провожавших меня охотников, — осенью и зимой тетерева ещё много смирней. Но и тут охотники подходили к ним без всякого прикрытия на семьдесят пять шагов, и уже только с этого расстояния начинали укрываться за камни и незначительные возвышенности или углубления, и легко подходили на тридцать, на сорок шагов. В случае промаха тетерев по большей части не слетает, и охотник спокойно может стрелять вторично. Один раз случилось так, что охотник, выстрелив в токующего петуха два раза, оба раза промахнулся и, успев зарядить ружье, выстрелил в третий раз, но промахнулся и тут, и тогда только тетерев снялся.
Охотники стараются как можно ближе подползти к тетереву, потому что ружья у них бьют скверно: дальше сорока шагов редко убивают птицу. В описываемое утро было убито только три тетерева, благодаря дурным ружьям охотников. Большинство тетеревов летали на меня, но или слишком высоко, или низко подо мной, так что мне ни разу не пришлось стрелять. Садились же они на утёсы, почти на самой вершине косогора; вниз же, в кустарник, не спускался ни один.
На камне, с которого я наблюдал за током, меня с одной стороны невыносимо палило солнце, с другой же дул слабый ветерок, от которого я чувствовал холод. От солнца лицо и руки у мена покрылись волдырями, и только по возвращении в Кисловодск, когда я ежедневно мазал обожжённые места глицерином, боль утихла и волдыри исчезли; но стоило мне попасть под лучи солнца, хотя бы и на непродолжительное время, — как волдыри вскакивали снова и боль возвращалась. Глицерин, впрочем, скоро исправлял дело.
Когда, наконец, все тетерева были распуганы, я отправился обратно к нашей стоянке. Уж и много же муки пришлось мне испытать тут при подъёме по ущелью кверху под палящими лучами солнца!... Невыносимые страдания!... У нас в центре России, правда, бывают жаркие дни, и мне часто приходилось и летом, и осенью охотиться по целому дню, но такой усталости, до изнеможения, я никогда не испытывал, несмотря на то, что по ущелью прошёл только каких-нибудь 2-3 версты. Не знаю уж, как я доплёлся до стоянки: когда я подходил к ней, то уже совершенно выбился из сил. Охотники воротились около второго часу пополудни. Они ничего больше не убили, хотя на вершине ущелья, где тетерева разместились, им опять пришлось много стрелять.
В этот же день вечером после пяти часов мы отправились к месту токовища, но я запретил охотникам стрелять собравшихся тетеревов, чтобы не слишком часто пугать их, и весь вечер употребил на наблюдения. Вечером они тоже токовали, но как-то нехотя; также вступали в
драку. Когда мы пришли на ток, было около шести часов, и тетерева уже были на месте, и когда стало темно, они все остались там же и, вероятно, проводят здесь и ночь.
На следующий день мы отправились на ток, когда ещё было темно, но можно уже было различать предметы. Тетерева уже токовали. Вскоре охотники убили пару самцов, да ко мне подлетел какой-то темно-серый тетерев и сел на камень не далее пятидесяти шагов. Он стоял, вытянувшись неподвижно. Я сначала не хотел его стрелять, но увидав его странную окраску, убил. Когда я сталь его подробно рассматривать, то принял за петухопёрую самку, потому что оперение напоминало некоторых особей обыкновенной петухопёрой тетёрки. Когда же я этот экземпляр впоследствии, по возвращении в Кисловодск, препарировал, то убедился в ошибочности своего предположена: этот, а также и другие экземпляры, убитые охотниками и так же окрашенные, оказались молодыми петухами. Молодой кавказский тетерев весь довольно тёмного серого цвета; только кроющие крылья и хвостовые перья имеют рыжеватый оттенок. Горло беловатое, с черноватыми мелкими точками. У большинства мною добытых молодых самцов в хвосте, но только с одной стороны, по два крайних пера окрашены в чёрный цвет, длиннее остальных и немного загнуты книзу, чем напоминают хвостовые перья старого самца. Соответственно той стороне, где имеются в хвосте чёрные перья, такие же чёрные перья имеются на боку. Брюхо черноватое. Ноги светло-бурые, такого же цвета маховые перья. Брови развиты порядочно, не меньше, чем у старых, но цветом бледнее. Половые органы много менее развиты, чем у стариков. У самок есть тоже возрастное различие: старая самка больше, хвост у неё на 1/2 дюйма длиннее. Оперением старая самка очень похожа на обыкновенную тетёрку, только у неё на спине пятна крупнее и не составляют поперечных полос, как у обыкновенной. Молодая самка весьма похожа на обыкновенную тетёрку в августе, в переходном пере: она вся в мелких поперечных полосках. У старой самки хвост с выемкой, у молодой кругообразный, так как крайние рулевые короче средних.
Странно, что ни один наблюдатель кавказского тетерева, даже и сам В.К.Тачановский, открывший этот вид, не упоминают, что молодой горный тетерев на первом году — не чёрный, а серый.
Во всю охоту, продолжавшуюся четыре дня, убито 14 штук: 7 старых и 5 молодых петухов, да 2 самки, старая и молодая, у которых по вскрытии оказались полуразвитые яйца. У одного старого самца было по одному перу на крыльях и одно на груди, серее, чем у молодого петуха, да и хвост у этого экземпляра был менее загнут, чем у других.
Итак, из наблюдений моих над кавказским тетеревом я вывожу такое заключение, что он, кроме своей окраски, отличается от обыкновенного тетерева ещё и тем, что, во-первых, — токует почти молча, во-
вторых, — принимает при токовании другую позу, и в-третьих, что молодые самцы на первом году окрашены в серый цвет, а не в чёрный. По моему мнению, от истребления этот тетерев, так сказать, застрахован благодаря неприступности мест, обитаемых им. По словам местных охотников, кавказский тетерев постоянно держится на крутых косогорах, и промышленники его бьют только случайно, когда охотятся на горных индеек Tetraogallus caucasicus и курочек Alectoris chukar во время лечебных курсов, когда бывает спрос на дичь.
Литератур а
Богданов М.Н. 1879. Птицы Кавказа // Тр. Общ-ва естествоиспыт. при Казан. ун-те 8, 4: 1- 188.
Динник Н.Я. 1884. Кавказский тетерев (Tetrao mlokosyewiczii Tacz.) // Природа и охота. Март: 15-20.
ю ^
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2018, Том 27, Экспресс-выпуск 1630: 3068-3071
К биологии размножения алтайского улара Tetraogallus altaicus
Г.Зориг, А.Болд
Второе издание. Первая публикация в 1983*
Научные данные по размножению алтайского улара Tetraogallus altaicus немногочисленны. Скудные и отрывочные сведения имеются лишь в трудах советских учёных (Козлова 1930; Сушкин 1938; Сапожников 1949; Гагина 1960; Кузьмина 1962; Курочкин 1965; Забелин 1976), которые в основном получены ими из горных районов Хангая, Советского и Монгольского Алтая, Саян и Тарбагатая. Многие вопросы по размножению алтайского улара остаются невыясненными.
В мае-августе 1975, 1977, 1978 и 1979 годов проведены наблюдения в Гобийском Алтае над образом жизни этого вида. Собранный материал, хотя и не охватывает весь период размножения, тем не менее дополняет наши представления об образе жизни и биологии уларов.
Численность алтайского улара в отдельных регионах в настоящее время имеет тенденцию возрастать. Его поголовье особенно увеличилось в Гобийском Алтае, где можно наблюдать на кормёжке одновременно от 5 до 30 птиц. Наиболее часто встречаются стаи из 8-14 особей. Улары обитают по субальпийским луговинам горной тундры среди вы-
* Зориг Г., Болд А. 1983. К биологии размножения алтайского улара II Орнитология 18: 109-111.
3068 Рус. орнитол. журн. 2018. Том 27. Экспресс-выпуск № 1630
