CC BY
18
или отстранены от власти оппозицией. Единственный пока положительный опыт имеется только у Северной Кореи, когда пожизненный президент Ким Ир Сен объявил своим наследником сына Ким Чен Ира, который и стал после его смерти в 1994 г. руководителем страны.
Реакция в мире на события в Азербайджане была сдержанной. Общественные организации выразили озабоченность. ОБСЕ даже не прислала наблюдателей, считая референдум, как, кстати, и выборы 2003 г., незаконными. Официальные лица покритиковали Азербайджан за - как следует из заявления представителя Госдепартамента США А. Харпер - быстроту организации референдума и ограничения на проведение собраний и освещение в прессе предвыборных дебатов. Позиция Запада понятна. Правительствам стран ЕС и США не хочется идти на конфронтацию с Баку. Азербайджан обладает большими запасами нефти и газа, в разработке которых принимают участие компании этих стран. По его территории проходят нефтепроводы, поставляющие каспийскую нефть потребителям в Европе. Баку также является участником грандиозного международного проекта - строительства газопровода «Набукко». Поэтому европейские страны и США заинтересованы в сохранении стабильности в Азербайджане и лояльности его руководства, пусть даже и в ущерб некоторым демократическим принципам.
Кроме того, существует и российский фактор. На Западе опасаются, что жесткая позиция в оценке состояния демократии в Азербайджане может привести к тому, что бакинское руководство в лице Ильхама Алиева начнет проводить политику большего сближения с Москвой, что несомненно усилит позиции России в стратегически важном регионе.
«Россия и новые государства Евразии», М., 2009, с. 92-96.
Сергей Маркедонов,
политолог
КАВКАЗСКИЕ ПРИОРИТЕТЫ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ КАЗАХСТАНА
Сегодня в экспертных кругах России и трех бывших республик советского Закавказья весьма интенсивно обсуждается такой новый тренд, как «интернационализация» Южного Кавказа. При
67
этом, однако, все разговоры о внешних игроках, как правило, ограничиваются рассмотрением политических мероприятий Европейского союза, среди которых реализация мирного плана «Саркози-Медведев», а также программ «Восточное партнерство» и «Черноморская синергия» или американского геополитического проекта «Большой Ближний Восток». Между тем, Южный Кавказ привлекает серьезное внимание не только европейских и заокеанских политиков, но и ближайших «некавказских» соседей России по СНГ, причем об их приоритетах и интересах известно гораздо меньше. Новые постсоветские государства готовы самостоятельно выстраивать внешнеэкономические и политические отношения не только в «своих» регионах, но и в других частях бывшего Советского Союза. Среди стран Центральной Азии к таковым, безусловно, относится Казахстан - государство, занимающее вторую по площади территорию в СНГ и девятую в мире.
За период национальной независимости Казахстан не раз демонстрировал особое понимание кавказских проблем, не совпадающее как с официальной позицией Российской Федерации, так и со взглядами геополитических конкурентов России. В качестве примеров здесь можно сослаться на выстраивание внешнеэкономических связей с Грузией в 2005-2008 гг., участие в проекте трубопровода Баку-Тбилиси-Джейхан (БТД) или активизацию внешнеполитических инициатив в рамках Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ).
Основные характеристики внешней политики Казахстана сложились в период распада СССР и сразу после подписания Беловежских соглашений. Вот что об этом пишет российский политолог и журналист А. Караваев: «Казахстан не может претендовать на "державную" политику в больших геополитических масштабах. К примеру, если Россия в своих задачах способна (или считает, что способна) оперировать такими понятиями, как "зона геополитического влияния", способна выстраивать внутри этой зоны собственные системы связей и, в итоге, на определенных участках мирового пространства говорить на равных с мировыми лидерами... для Казахстана такая "большая политика" очевидно не подходит. Задача Астаны - малыми средствами достигать максимально возможных результатов».
Подобные внешнеполитические подходы объясняются в первую очередь непродолжительной историей казахстанской государственности (речь идет, конечно же, о современном национальном
68
государстве, а не об образованиях средневекового периода). Отсутствие собственных внешнеполитических традиций и незнание специфики страны ключевыми международными игроками поначалу ограничивали казахстанскую внешнюю политику двумя форматами. Первый можно назвать «знакомством с внешним миром». Он включал в себя выстраивание двусторонних отношений с различными международными структурами (ООН, ОБСЕ, Советом Европы, Организацией Исламская конференция), а также с влиятельными акторами, среди которых стоит выделить США, Европейский союз, Турцию, Японию, Южную Корею, Китай. Второй формат предполагал сосредоточение на механизмах региональной безопасности и интеграции в Центральной Азии. Собственно говоря, сам термин «Центральная Азия» для обозначения бывших среднеазиатских республик СССР был предложен казахстанским президентом Н. Назарбаевым в 1992 г.
Таким образом, в первое десятилетие независимости Казахстан практически не выходил за рамки центральноазиатской проблематики - создания Договора о коллективной безопасности (ДКБ) и участия в нем, обсуждения проекта Союза Цент-ральноазиатских государств, влияния на разрешение внутриполитического кризиса в Таджикистане. Однако в этом ряду имелось одно исключение, значение которого для формирования всей последующей казахстанской внешней политики трудно переоценить. Речь идет о том, что на закате существования Советского Союза Назарбаев предлагал посреднические усилия в разрешении нагор-но-карабахского конфликта. 21-23 сентября 1991 г. президент России Б. Ельцин вместе с казахстанским лидером посетил конфликтный регион. Таким образом, был зафиксирован формат, который и сегодня многим представляется оптимальным. Целями подписанного в 1991 г. коммюнике были стабилизация ситуации в регионе, возвращение депортированного населения к местам постоянного проживания, освобождение заложников, размещение в зоне конфликта информационных групп из представителей России и Казахстана. В тот период посредническая миссия Назарбаева не увенчалась успехом. Однако именно Кавказский регион предоставил возможности внешнеполитической презентации и президента Казахстана лично, и всей внешней политики будущего независимого государства.
Именно тогда Казахстан впервые заявил о себе как о возможном беспристрастном посреднике в переговорном процессе,
69
как о стране, стремящейся к мирному решению этнополитических конфликтов. Карабахский дебют, впрочем, имел и внутриполитическое значение. Президент Назарбаев, собственными глазами наблюдая за вооруженным противоборством вокруг спорных территорий, сделал ставку не на этнический национализм, а на концепцию гражданской нации. Именно это обстоятельство, вопреки типичным для самоопределения новых национальных государств эксцессам, удержало Казахстан от воспроизводства кавказского сценария. Сегодня во всех международно-правовых документах этого государства используется политическая («казах-станцы»), а не этническая («казахи») идентификация.
В конце 1990-х - начале 2000-х годов внешняя политика Казахстана на кавказском направлении стала еще более интенсивной. За этим стояло несколько причин.
Во-первых, будучи одним из пяти (наряду с Азербайджаном, Ираном, Россией и Туркменистаном) прикаспийских государств, Казахстан имел собственное «кавказское окно» - прямой выход на Кавказ через Каспий, а потому был заинтересован в продвижении в этот регион. Еще на Стамбульском саммите ОБСЕ в конце 1999 г. руководство Казахстана документально зафиксировало свой интерес к участию в «политическом трубопроводе» Баку-Тбилиси-Джейхан, само упоминание которого вызывало тогда стойкую неприязнь и на Старой, и на Смоленской площадях. Спустя три года после Стамбула Астана перешла к экономической конкретике: 16 июня 2006 г. был подписан «Договор между Республикой Казахстан и Азербайджанской Республикой по поддержке и содействию в транспортировке нефти из Республики Казахстан через Каспийское море и территорию Азербайджанской Республики». Интересна в этой связи мотивация действий и решений Казахстана, предлагаемая внешним наблюдателям. Участие в проекте БТД Астана рассматривает как одно из проявлений многовекторной внешней политики. 3 ноября 2008 г. по нефтепроводу пошла первая казахстанская нефть.
Во-вторых, кавказские приоритеты Казахстана во многом определялись внутренними соображениями. Новое государство с не-сформированной до конца политической идентичностью чрезвычайно опасалось (и продолжает опасаться) сепаратизма. Открывая VII Евразийский медиафорум в Алма-Ате 24 апреля 2008 г., казахстанский президент заявил: «Все существующие конфликты продолжаются, а угрозы не уменьшились. ...Мир вновь вплотную
70
столкнулся с проблемой сепаратизма, которая в этот раз вызвала настоящий кризис системы международного права. События в Косово и в Тибете сразу же вошли в арсенал средств, используемых в глобальной геополитической борьбе». Отсюда вытекает стремление к выстраиванию взаимовыгодных, прежде всего экономических, отношений с Грузией и Азербайджаном. Именно посредством экономического оздоровления закавказских республик Астана стремилась внести собственный вклад в «купирование» сепаратистской угрозы на пространстве бывшего СССР.
В ходе визита в Грузию в октябре 2005 г. Назарбаев заявил: «Я сравнил реформы в экономике с теми, которые осуществлялись в Грузии в трудные годы после развала СССР. И я убедился, с точки зрения Казахстана, в правильности реформ, которые сейчас проводит руководство Грузии». А вот мнение эксперта Казахстанского института стратегических исследований при президенте республики Г. Рахматуллиной: «[Для Казахстана] весьма актуально сотрудничество с Грузией, обладающей огромным транзитным потенциалом». Именно 2005 г. стал точкой интенсификации отношений Тбилиси и Астаны. Тогда казахстанский президент четко обозначил грузинское направление как одно из приоритетных для Астаны: «Мы хотим выйти в Черное море со своей нефтью, различными товарами, грузами, чтобы развивать торговлю. Мы хотим принять участие в процессе приватизации объектов в Грузии, в строительстве, в приобретении здесь промышленных объектов. Мы хотим иметь объекты отдыха и туризма на берегу Черного моря». За три последующих года Казахстан стал ведущим инвестором в Грузии, опередив Турцию и Великобританию и заняв мощные позиции -как в банковской сфере, так и в рекреационном бизнесе черноморского побережья Аджарии.
Однако начиная с минувшего года Казахстан резко «сбавил обороты» внешнеэкономической деятельности в Грузии. Основной причиной этой смены вех стали не «фактор Кремля» и не признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии. Уместно напомнить, что в политическом плане позиция Астаны по двум конфликтам на Южном Кавказе всегда отличалась от российских подходов. Так, весной 2008 г. Казахстан отказался поддерживать инициативу Москвы по выходу из режима санкций против Абхазии, а после «пятидневной войны» Назарбаев фактически усомнился в официальной трактовке событий в Южной Осетии, предложенной Москвой, заявив, что «российские СМИ оценили ситуацию
71
как гуманитарную катастрофу и геноцид осетинского народа. Наверное, истина выяснится позже». А вот наблюдение эксперта по Центрально-Азиатскому региону С. Расова: «...самую филигранную технику дипломатии продемонстрировал экс-министр МИД РК, а ныне спикер Сената Казахстана Косым-Жомарт Токаев. Выступая в рамках осенней сессии Парламентской ассамблеи ОБСЕ в Торонто, сенатор сказал, что, с одной стороны, Казахстан "всегда принципиально выступает в защиту права народов на самоопределение и эта политика будет продолжена". И тут же заявил об ответственном поведении лидеров государств для соблюдения "принципов защиты и обеспечения территориальной целостности". И еще раз заверил мировое сообщество, что "Казахстан готов принять активное участие в миссии ОБСЕ в урегулировании ситуации на Кавказе"».
Конечно же, позиции Москвы принимаются Казахстаном к сведению. К этому Астану подталкивают и соседство с Китаем, которое для Казахстана с его большой территорией и малым населением является особенно важным, и озабоченность региональной безопасностью, начиная с радикального ислама и заканчивая террористической угрозой. Но одновременно нельзя не видеть самостоятельной казахстанской логики, предопределяющей решения по Грузии. Прежде всего, это влияние нынешнего финансового кризиса, который затронул Казахстан раньше, чем Россию.
Далее, это традиционные осторожность и избирательность внешней политики Астаны с присущим ей стремлением всеми силами избегать необоснованных рисков и авантюр, подобных той, что Грузия продемонстрировала в августе 2008 г.
В этой связи уместно отметить, что в отношении соседнего Азербайджана политический курс Казахстана не претерпел столь же решительных изменений. Баку стремится поддерживать ровные отношения и с Российской Федерацией, и с Соединенными Штатами (а также с НАТО), и с соседним Ираном. Его внешнеполитическая философия близка казахстанскому руководству. О трубопроводе БТД уже говорилось выше: сотрудничество в рамках этого проекта после августа 2008 г. не прерывалось. Казахстан участвует и в другом важном для азербайджанской стороны начинании - в строительстве железной дороги Баку-Ахалкалаки-Тбилиси-Карс. По этому маршруту Казахстан в перспективе планирует экспортировать до 5 млн. т зерна в год. Причем в Баку уже введен в строй зерновой терминал мощностью до 800 тыс. т в год, где будут хра-
72
нить казахстанское зерно для его дальнейшего экспорта на мировые рынки.
Но помимо внешнеэкономических интересов и соображений внутренней стабильности, у Казахстана есть еще одно основание для вовлеченности в кавказские дела. Позиционируя себя в качестве «самого европейского государства» в Центральной Азии, Казахстан чрезвычайно заинтересован в сотрудничестве с международными институтами, занимающимися вопросами безопасности в Европе. В 2010 г. Казахстан первым из республик бывшего Советского Союза будет председательствовать в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. Еще в 2008 г. Астана предложила для ОБСЕ «Дорожную карту укрепления межэтнического и межконфессионального согласия». В тот же период президент Назарбаев в качестве дополнительного акцента внешней политики Казахстана выделил разработку специальной программы «Путь в Европу». Среди ее главных приоритетов были названы экономическое сотрудничество Казахстана с ЕС, совершенствование управленческой системы государства, а также разработка собственного стратегического видения казахстанского председательства в ОБСЕ.
Напомним, что эта организация тесно вовлечена в процесс урегулирования конфликтов на Южном Кавказе. Миссия ОБСЕ в Грузии была создана в январе 1992 г., а в марте 1994-го ее мандат был расширен применительно к грузино-осетинскому конфликту. Нагорно-карабахский конфликт также является «зоной ответственности» этой организации, поскольку посредничеством между Ереваном и Баку занимается минская группа ОБСЕ, имеющая трех сопредседателей - от России, США и Франции. В настоящее время Россия и прочие члены организации существенно расходятся по поводу формата и перспектив миссии ОБСЕ в Грузии: Россия выступает за создание двух параллельных миссий: в Грузии и в Южной Осетии. Таким образом, в 2010 г. Казахстану вновь представится возможность продемонстрировать свои посреднические умения, причем именно в Кавказском регионе.
Таким образом, своей внешней политикой на Южном Кавказе центральноазиатское государство Казахстан доказывает ряд важных истин, которые до сих пор плохо усвоены российским политическим классом и экспертным сообществом. Главная из них заключается в том, что после распада СССР у бывших союзных республик более нет чувства братской «солидарности» и исторической «благодарности». На смену ему пришли национальный эгоизм
73
и собственные интересы в экономике и политике. Только эти интересы - а не фантомы евразийского единства и советского прошлого - определяют стратегию новых независимых государств. А потому Астана и впредь будет делать в Грузии и Азербайджане не то, чего хотят от нее в Москве, а то, что национальная казахстанская элита считает выгодным для себя. И никакие рассуждения о «марионетке Саакашвили» или «милитаризации Азербайджана» не будут учитываться, если на то не будет собственных резонов. На прошлогоднем Евразийском медиафоруме в Алма-Ате высокопоставленный чиновник казахстанской администрации высказал автору этой статьи креативную мысль: «Две трубы всегда лучше, чем одна». В целом, пример Казахстана - удачная модель, доказывающая, что в реальности в СНГ вопрос: «С кем вы, с Россией или с Западом?» - не работает. Новые национальные государства сотрудничают с теми, кто видится им наиболее адекватным партнером в реализации их интересов. Это может быть не только Россия или Запад, но и Иран или Китай, Грузия или Азербайджан, Украина или Молдова.
«Неприкосновенный запас», М., 2009, № 4, с. 136-144.
Н. Борисов,
публицист
ФОРМИРОВАНИЕ ПОЗИТИВНОГО ОБРАЗА РОССИИ В КИРГИЗСТАНЕ
Тема образов, имиджей и технологий их формирования актуализировалась в отечественной науке и публицистике сравнительно недавно, но уже успела стать популярной и в известном смысле «модной». Это связано как с интенсивным освоением западного наследия по этим проблемам, долгое время недоступного или труднодоступного российским исследователям, так и с практическими задачами по формированию положительных (или отрицательных) образов различных объектов - от товара, производимого фирмой, до кандидата в депутаты, от предприятия до целого государства. Понятие образа страны связано с понятием «национальные стереотипы», а стереотип, в свою очередь, - это стандартизированный и устойчивый образ, позволяющий получить обобщенное представление о целой категории однородных явлений или объектов. Понятно, что стереотипы могут не соответствовать объектив-
74
