CC BY
69
НАРОДЫ КАВКАЗА: ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
УДК 008.908
КАВКАЗОВЕДЕНИЕ: РОЛЬ В ПРОЦЕССЕ РЕИНТЕГРАЦИИ, СТАНОВЛЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ГРАЖДАНСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ И ПОТЕНЦИАЛ БИЗНЕСА
Е.Н. Крамарова, В.В. Черноус
Понятие "кавказоведение" используется в самых различных смыслах: от широкого междисциплинарного, охватывающего весь комплекс научных исследований, имеющих своим предметом Кавказ (ландшафт, природу, естественные ресурсы, экономику, геополитику, социально-гуманитарные науки), до конкретных кавказоведческих дисциплин, как правило, ограниченных историческими науками. Возникнув в XVIII в., кавказоведение в российской науке второй половины XIX в. заняло, по свидетельству академика Н.Ф. Дубровина, доминирующее место: "ни один уголок нашего отечества не имеет столь обширной литературы по всем отраслям знаний, какую имеет Кавказ" [1].
Цель данной статьи - показать роль кавказоведения в укреплении гражданской идентичности на российском Кавказе, в том числе в формировании социокультурных ценностей и смыслов, определяющих реинтеграционные процессы в регионе. Поэтому в статье под кавказоведением понимаются социально-гуманитарные науки, исследующие проблемы социальной и культурной жизни народов Кавказа, среди которых системообразующую роль играет историческая наука и соответствующая учебная литература.
Крамарова Елена Николаевна - аспирант Южного федерального университета, 334006, г Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 160, e-mail: [email protected], т. 8(863)3643466;
Черноус Виктор Владимирович - кандидат политических наук, профессор Института социологии и регионоведения Южного федерального университета, старший научный сотрудник Российского Института стратегических исследований, 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 160, e-mail: [email protected], т. 8(863)3643466.
Историческое сознание, историческая память имеют важное значение для самоидентификации любого народа, этносоциальной группы, но особенно велика их роль у народов Кавказа [2], переживающих события прошлого как современность и поэтому память о великих или трагических страницах истории выступает пусковым и поддерживающим механизмом этномобилизационных процессов. Последствия манипулирования историческим сознанием и административного навязывания сконструированной этнонациональной идентичности на Украине стали фактором саморазрушения многосоставного сообщества народов [3], что также актуализирует тему настоящей работы.
Кавказоведение с момента своего зарождения определялось не только академическим интересом к исследованию малоизученного края Российской империи, но и находилось в фокусе геополитической борьбы Российской империи с Англией, Францией и великими восточными империями - Османской и Персидской - за гегемонию на Кавказе, который к началу XIX в. стал международно признанной частью России. Но и в российском обществе XIX - нач. ХХ вв. отношение к Кавказу, особенно к Кавказской войне и кавказской политике в целом, не было единым [4], что сказывалось на различиях в подходах офи-
Elena Kramarova - Southern Federal University, 160, Pushkinskaya Street, Rostov-on-Don, 344006, e-mail: [email protected], tel. +7(863)3643466;
Viktor Chernous - Southern Federal University, Russian Institute of Strategic Studies, 160, Pushkinskaya Street, Rostov-on-Don, 344006, e-mail: [email protected], tel. +7(863)3643466.
циального, консервативного кавказоведения и революционно-демократического, в основном представленного публицистикой.
В ХХ в. кавказоведение институционально было расколото на идеологической основе на советские (марксистские) и западные (куда с некоторыми оговорками можно включить и большинство турецких авторов) исследования, стоящие на непримиримых позициях и теоретических концептах.
Советское кавказоведение, как известно, прошло а своем развитии четыре основных этапа, в рамках которых в контексте классового подхода институционализировалось понимание многонациональной России в зависимости от трансформации идеологических установок партийно-советского руководства по мере построения и развития многонационального советского общества.
На первом этапе (20-е - нач. 30-х годов ХХ в. В.И. Ленин, историческая школа академика М.Н. Покровского) Российская империя определялась как "тюрьма народов", а ее политика на Кавказе - как реакционная, в отличие от трудового взаимодействия и совместной революционной и национально-освободительной борьбы трудящихся масс против разных форм социального гнета.
Второй этап - конец 30-х - нач. 50-х годов ХХ в. Российская империя для национальных окраин оценивалась как "наименьшее зло" по сравнению с неизбежной в противном случае колониальной зависимостью от Османской и Персидской империй или Великобритании и объективными прогрессивными последствиями для социально-экономического и культурного развития народов Кавказа, включая Великую Октябрьскую революцию, построение социализма и победу в Великой Отечественной войне.
Третий этап - середина 50-х - 70-е годов ХХ в. Концепция добровольного присоединения народов Кавказа к России как акт дальновидного решения предков.
Четвертый этап (конец 70-х - нач. 80-х годов ХХ в.) связан с конституционной формулой создания новой национальной исторической общности - советского народа. Утверждается концепция "дружбы навеки" народов СССР, их добровольного вхождения в состав российской государственности - лидера мирового развития ХХ в.
На всех этих этапах советское кавказоведение было важным инструментом
формирования национального самосознания народов Кавказа и всего Советского Союза, фактором советской идентичности, "советско-сти", основанной, в том числе и на дружбе народов. На четвертом этапе существенную роль в развитии кавказоведения, его модернизации и трансформации от краеведческого уровня к региональному (северокавказскому) уровню научных исследований сыграл Северо-Кавказский научный центр высшей школы (создан в 1969 г.), возглавляемый членом-корреспондентом АН СССР Юрием Андреевичем Ждановым. Под его руководством была выстроена эффективная система научных коммуникаций, которая опиралась на сеть классических университетов и педагогических институтов, гуманитарных НИИ в автономных республиках и автономных областях, Краснодарском и Ставропольском краях и Ростовской области. В 70-е - 80-е годы ХХ в. СКНЦ ВШ реализовал несколько крупных региональных проектов в области социально-гуманитарных наук [5]. Важнейшим из них стала четырехтомная "История народов Северного Кавказа", над которой работало около 200 ученых различного этнического происхождения из всех регионов Северного Кавказа, а также Москвы, Ленинграда. В результате реализации этих проектов удалось ослабить этническую замкнутость и территориальную ограниченность исследований, выйти на общекавказские истоки культуры народов региона, их общую историческую судьбу, что в свою очередь создавало основу укрепления гражданской советской идентичности как основы социальной и межнациональной стабильности на Северном Кавказе, Кавказе в целом.
Крушение Советского Союза привело к кризису и распаду идеологизированной советской надэтнонациональной идентичности. В условиях суверенизации, охватившей национальные республики Северного Кавказа, ей на смену приходит этноцентризм, идеология этноэтатизма и гипертрофированная реактуа-лизация этнических идентичностей [6].
Данный процесс сказался и на состоянии постсоветского кавказоведения, которое распалось на этнонациональные, этноцентричные направления. Советскую (коммунистическую) идеологизированность сменила этноэтатист-ская идеология. Многие кавказоведы, начав со справедливой критики советского кавказоведения за уход от детального анализа трагических страниц прошлого народов Кавказа,
идеализацию советского периода - перешли к обоснованию на историко-культурных аргументах политической мифологии, которая была призвана легитимизировать этнократи-ческие режимы в республиках, "приватизировать" общекавказское наследие, подчеркивая исключительность своих народов, их исторической роли в отличие от соседей [7].
Бескомпромиссная полемика между представителями различных этнонациональных научных школ становится отражением реальных этнотерриториальных и этностатусных конфликтов между Азербайджаном и Арменией, Грузией и Абхазией, Южной Осетией, Чечней и российским федеральным центром, Осетией и Ингушетией, условно "русскими" и "национальными" учеными, между гуманитариями республик на Северном Кавказе и внутри них, между отдельными этническими интеллектуалами. Более того, ситуация в кавказоведении становится одним из факторов этнонациональных и этноконфессиональных конфликтов, консервирования и постоянного воспроизводства конфликтогенности на Кавказе. Наряду с этой тенденцией в кавказоведении продолжало сохраняться и доминировало в целом академическое, неполитизирован-ное направление, стремление к сохранению или восстановлению диалога между научными школами и отдельными учеными на научных принципах. Большие усилия в этом направлении предпринимали Ю.А. Жданов,
A.П. Пронштейн, Г.Г. Гамзатов, А.И. Османов,
B.Х. Акаев, Э.А. Шеуджен и другие. В 90-е годы ХХ в. они многое сделали для того, чтобы "свеча не погасла".
В составе СКНЦ ВШ был образован НИИ Кавказа во главе с Н.С. Авдуловым, журнал "Научная мысль Кавказа", создано отделение "Регионоведение" в составе ИППК РГУ, Центр системных региональных исследований и прогнозирования и др.; началась реализация многотомного проекта "Энциклопедия культур народов Юга России" и др. На решение этих задач были направлены съезды кавказоведов (1999, 2006, 2007).
Тем не менее, раскол в кавказоведении, "историко-культурологические войны" на Кавказе продолжались, что отражало реальное состояние российского общества, его системный кризис. В XXI в. четко обозначилась проблема консолидации российского общества на основе демократических гражданских ценностей. Но если последние разделялись большой ча-
стью российского общества, то их смысловое наполнение, иерархия понималась неоднозначно. Концепция национальной политики Российской Федерации (1996) позволила ослабить межнациональные противоречия, но быстро устарела и не соответствовала динамике российских трансформационных процессов, а недооценка значения этнического фактора в развитии России приводила к новым обострениям в этой сфере. Попытки разработать новую концепцию разбивались о неразрешенность теоретической проблемы и стратегической цели, что в России формируется: "российская политическая нация" (состоящая из различных народов и этнических групп) по типу западных государств или "многонациональный народ России", как зафиксировано в Конституции Российской Федерации?
Очередное обострение межнациональных отношений в России, в 2010-2011 гг., в том числе в мегаполисах, политически актуализировало данные проблемы, вынудив вмешаться в процесс Президента РФ В.В. Путина. 19 декабря 2012 г. он подписал указ от утверждении "Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года". Авторы Стратегии своеобразно решили теоретическую дилемму, признав понятия "российская политическая нация" и "многонациональный народ России" синонимами, что предельно затуманило саму стратегическую цель национальной политики к 2025 г. Первые итоги реализации Стратегии пока не выглядят убедительными, особенно на Северном Кавказе [8].
На наш взгляд, одна из причин неэффективности Стратегии - не только в теоретической неопределенности, но и в недостаточном внимании к социально-гуманитарному знанию в конструировании гражданской идентичности в России, особенно на региональном уровне.
На всем постсоветском пространстве в новых государствах этноцентризм и этно-этатизм стали формой удовлетворения потребности в национальной идеологии и легитимизации этнократических властей. Аналогичные процессы развернулись на Северном Кавказе, что привело к стиранию граней между идеологическими конструктами, публицистикой, паранаукой и наукой. Это сказалось на депрофессионализации последней, появлению "профессиональных дилетантов", т.е. специалистов из других научных дисциплин (математиков, физиков, химиков и т.д.), которые
начали радикально пересматривать научные концепции и представления в гуманитарных науках - лингвистике, археологии, этнографии, истории и др.
Уход из процесса регулирования научного процесса в России государства и разрушение сложившихся научных коммуникаций в 90-е годы ХХ в. при отсутствии достаточного опыта самоорганизации в региональном научном сообществе сказались на том, что зарождающиеся этнически ориентированные бизнесмены стали выступать заказчиками этноцентричных трудов. Как отмечалось в обращении участников XIX международной научной конференции по археологии ("Круп-новские чтения", 1996), "творцы антинаучных концепций при всех их национальных и профессиональных различиях, расхождениях по тематике выступлений в принципе проявляют между собой очевидное сходство в одном - стремлении к чрезмерному приукрашиванию и преувеличеванию, вопреки фактом, исторической роли своих народов, в способах внушения им чувства собственной национальной исключительности и превосходства, идеи этноцентризма. Нагляднее и чаще всего это выражается в преднамеренных попытках того или иного автора доказать, что его народ является достаточно "чистокровным" по происхождению и одним из древнейших в Евразии, что он относится в прошлом к числу весьма крупных и цивилизованных этносов, имел довольно развитие формы своей ранней государственности, занимал более обширную, чем иные, территорию и т.п." [9].
Однако протесты профессионалов не оказывали существенного влияния на околонаучный процесс в кавказоведении, которое в 90-е годы ХХ в. и нулевые продолжало выступать инструментом этнополитической борьбы. Почти через 20 лет, в 2013 г., известный археолог О.М. Давудов отметил: «по существу в Дагестане складывается альтернативная история, сформулированная разного рода дилетантами, националистами и их сторонниками. Важную роль в фальсификации истории играют так называемые культурно-национальные автономии вроде "Садвала", "Тенглыка" ..» [10, с. 56]. Сказанное относится не только к Дагестану, но и к сочинениям по истории и культуре любых народов региона, включая казаков, русских.
Историческо-культурологические мифы -неизбежный инструмент формирования на-
ционального самосознания, консолидации общества, этносоциальных групп и в этом смысле играют конструктивную социализирующую роль. Однако когда утрачивается грань между подобными мифами и научными теориями, претендующими на профессионализм научными исследованиями, происходит деградация научного сообщества и научного пространства, что и проявлялось ускоренными темпами в 90-е годы ХХ в. в российском кавказоведении. Политическая этноцентричная мифология на историко-культурологических интерпретациях базировалась и продолжает существовать не только на сюжетах археологии, этногенеза, древней и средневековой истории, где достаточно широк простор для паранаучных фантазий и авантюрных "гипотез". В.А. Кузнецов подчеркивал: "Без преувеличений можно утверждать, что мифотворчество имеет националистическую окраску и направлено на идеологическое обслуживание политической конъюнктуры. К понятию фундаментальной науки это явление нашей общественной жизни не имеет никакого отношения, в какие бы наукообразные одежды оно не рядилось" [11]. Политическая мифология охватывает все основные сюжетные линии истории Кавказа: идеализация или демони-зация русско-кавказских отношений, политика Российской империи, Советского Союза и Российской Федерации на Кавказе, роль русской культуры и любого другого народа в регионе, символических личностей прошлого и т.д. Заметим только, что это проблема не только российского кавказоведения, гуманитарных наук в постсоветских государствах, она имеет и глобальное измерение, в полной мере относится к политизации западной науки и околонаучной публицистики [12], что проявилось с новой силой в период подготовки Олимпиады в Сочи и в условиях украинского кризиса.
Кавказ является контактной зоной цивилизаций и культур: мусульманского и христианского миров, русской (российской) и кавказской горской цивилизаций, мозаикой этнических культур. Все это создает объективную основу для конкуренции между ними. Формирование российской гражданской идентичности идет именно в данном историко-культурном контексте: ставит задачу согласования гражданской, религиозной и этнической идентичности, не позволяя элиминировать последние [13]. Повторимся, опыт снятия
данного типа социальных противоречий в отечественном кавказоведении есть и, на наш взгляд, вполне может быть воспроизведен вновь. Конечно, он тоже не будет свободен от мифологии, но позитивной, делающей упор на синтез культур, их общие исторические корни на Кавказе, конструктивное взаимодействие и диалог, взаимовлияние и проникновение, их гуманистические основы. Именно об этом писал в своем духовном завещании Ю.А. Жданов [14], все настойчивее об этом пишут и говорят кавказоведы на последних научных конференциях, в частности, в 2013 г. на Форуме историков-кавказоведов [15], на котором была принята соответствующая Хартия.
Социально-гуманитарные науки, ученые Северного Кавказа обладают значительным научным потенциалом во всех субъектах Российской Федерации, но последние 20 лет они "разбежались по национальным квартирам", и научные коммуникации между ними, распавшимися на полузакрытые для оппонентов группы, только восстанавливаются, налаживается диалог между представителями различных научных школ. Очевидно, что тенденция эта усиливается, хотя раскол (именно раскол, речь не идет о естественном плюрализме концепций и взглядов) в научном сообщества Кавказа сохраняется. Более того, этноцентричная мифология обосновалась в вузовской и школьной учебной литературе, что воспроизводит в молодежной среде негативные представления о других этнических группах и проблемных вопросах российской истории. Без преодоления этих негативных стереотипов формирование российской гражданской идентичности на Северном Кавказе, ослабление напряженности на всем Кавказе не могут быть достаточно успешными [16].
В отличие от 70-80-х годов ХХ в. российское государство не имеет административных рычагов влияния на развитие социально-гуманитарных наук и не ставит таких целей, а само научное сообщество не обладает необходимыми материальными ресурсами для решения задач научного обеспечения реинтеграции регионов Северного Кавказа [17]. Административно Юг России разделен на два федеральных округа: Северо-Кавказский и Южный, что создает барьеры для гранто-вой поддержки научных проектов, направленных на укрепление макрорегиональной южнороссийской идентичности как инварианта общероссийской. Местные гранты выделяются
почти исключительно на поддержку "своих" ученых, исследование местных тем, формирование идентичности и брендов отдельных субъектов Российской Федерации. В результате даже формирование северокавказской идентичности как двойной (одновременно кавказской и российской) часто проявляется в конфликтной, а не во взаимодополняющей форме, как исторически сложилось.
В связи с этим по мере обретения более зрелых и цивилизационных форм возрастает социальная ответственность бизнеса за достижение стабильности и устойчивое развитие Кавказа и Юга России, что не может быть реализовано без поддержания социокультурной целостности региона [18].
Пока мелкий и средний бизнес на Северном Кавказе во многом этнически замкнут и ориентирован на поддержку этноцентричных наукообразных конструктов, удовлетворение собственных "локально-патриотических" романтизированных увлечений. Значительная часть паранаучных сочинений по культуре или истории того или иного народа опубликована при поддержке (а иногда и авторстве/ соавторстве) этноориентированных предпринимателей.
Тем не менее, бизнес по мере развития преодолевает этическую замкнутость и все более активно поддерживает общенациональные (российские) и макрорегиональные научные проекты и культурные мероприятия, пытается влиять на развитие образования, включая его гуманитарную и воспитательную составляющую.
Институционализация благотворительности и меценатства как форм социальной ответственности бизнеса на Юге России находится на начальных стадиях, но является несомненным фактором социальной жизни.
На Северном Кавказе и Юге России активными благотворителями и меценатами выступали Х. Совмен, Л.И. Афанасиади ("Ла-зарос"), В.В. Высоков (банк "Центр-Инвест"), И.Х. Саввиди ("Донской табак"), В.Э. Дерев (группа компаний "Меркурий"), Ю.К. Дадаев ("фонд Шамиля"), И.Г. Акперов (Институт управления, бизнеса и права), ОАО "Рус-Гидро" и др. При поддержке бизнеса были реализованы и увидели свет многие крупные региональные проекты интеграционного характера: первый том "Энциклопедии культур народов Юга России", "Антология памятников права народов Кавказа" и др. Одним
из успешных примеров является издательство Марии и Виктора Котляровых, которое на протяжении двух десятилетий публикуют классические, но малодоступные труды по истории и культуре народов Кавказа, издает новые работы, восстанавливая связь времен в развитии кавказоведения [19]. Прекрасно изданные книги в сериях "КЛИО" и других создали основательную историко-культурную базу кавказоведения, доступную не только специалистам, но и широкому читателю. На эту просветительскую и бесприбыльную часть своей деятельности издательство зарабатывает коммерческими изданиями.
При поддержке бизнеса проходят фестивали "Мир Кавказу", творческие конкурсы детей и молодежи, крупные научные конференции, конкурсы, учреждены стипендии для студентов отделения "Регионоведение" им. Ю.А. Жданова и др.
В начале 2014 г. один из авторов статьи - Е.Н. Крамарова провела экспертный опрос 20 бизнесменов и ученых по проблемам меценатства Юга России.
Все они отмечают ухудшение положения среднего и малого бизнеса в связи с экономическим кризисом, вступлением России в ВТО, а теперь можно добавить и последствия санкций Запада в отношении России, что оказывает влияние на возможность реализации социальных программ бизнеса.
У ученых-экспертов и бизнесменов не сложилось единого понимания социальной ответственности предпринимательства. Треть ученых и более 40 % предпринимателей считает, что она должна ограничиваться заботой о качестве выпускаемой продукции или оказываемых услуг, решением социальных проблем своих сотрудников. Остальные придерживаются более широкого подхода, понимая под социальной ответственностью участие за счет прибыли в решении социальных задач, стоящих перед региональными сообществами.
Практически все бизнесмены не видят различий между спонсорством, благотворительностью, меценатством, считают их важными и необходимыми (негативно отзывается только один), но отмечают правовые и экономические барьеры, что приводит к низкому уровню развития современного меценатства на Юге России. По мнению В.Н. Котлярова, "оно находится в зачаточном состоянии, есть единичные акции, приуроченные к датам или событиям, нет целенаправленного, по-
стоянного внимания в нуждам и заботам тех, о ком забыло государство".
Практически все эксперты считают важным поддержку бизнесменами сохранения и развития русской культуры и культуры других народов российского Кавказа, науки и образования, без чего невозможна консолидация российского общества, но с определенными сомнениями относятся к конструкту "российская нация", склоняясь к привычному понятию этнонаций в составе российского народа. В этом контексте для них оказывается более предпочтительным термин "российская идентичность" (лишь один эксперт - представитель крупного по региональным меркам бизнеса заявил, что "в условиях глобализации ставить задачу формирования общероссийской идентичности бесполезно").
Бизнес заинтересован в стабильности, межнациональном согласии на Кавказе, и его цивилизованная часть готова участвовать в направленных на это социальных проектах, включая социокультурные, кавказоведческие. Но эксперты обращают внимание на то, что часто властные структуры стремятся таким образом переложить на бизнес часть своих проблем, оказывают прямое давление, включая коррупционные схемы.
Таким образом, можно говорить о том, что в научном сообществе, бизнесе, властных структурах, местных сообществах в целом сложилось понимание необходимости преодоления этноцентризма и искусственных границ между народами и гражданами России. Важную роль в консолидации общества может сыграть и уже играет кавказоведение, многонациональная интеллигенция Кавказа. На Кавказе сконцентрирован значительный интеллектуальный потенциал, который не соответствует распространенным стереотипам об архаичности и неспособности к модернизации Кавказа. Преодоление политизированности кавказоведения, повышение его научной эффективности и социальной роли в формировании российской гражданской идентичности при постоянном внимании к проблемам всех народов и этнических групп будет развиваться по мере укрепления доверия между учеными, государством, бизнесом и гражданским обществом. Укрепление научного статуса российского кавказоведения окажет стабилизирующее влияние на науку о Кавказе в Азербайджане, Армении и Грузии, других странах.
ЛИТЕРАТУРА
1. Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе: В 5 т. Т. 1. Кн. 1. СПб.: Тип. Департамента уделов, 1871. 656 с. С. 14.
2. Шеуджен Э.А. Адыги (черкесы) в пространстве исторической памяти. М. - Майкоп: Изд-во АГУ, 2010. 382 с.
3. См.: Украинский кризис: предварительные заметки / Отв. ред. В.В. Черноус // Южнороссийское обозрение ЦСРИ и П ИППК ЮФУ и ИСПИ РАН. Вып. 83. М. - Ростов н/Д: Изд-во "Социально-гуманитарные знания", 2014. 200 с.
4. Патракова В.Ф. Народно-освободительное движение горцев Северного Кавказа и российское общество // Кавказская война: народно-освободительная борьба горцев Северного Кавказа в 20-60-е гг. XIX в. Колл. монография. Махачкала: Юпитер, 2006. 520 с. С. 439-465.
5. См.: В кругу Юрия Андреевича Жданова: учителя, сподвижники, ученики. Изд. 2-е / Отв. ред. Ю.Г. Волков. М. - Ростов н/Д: Изд-во "Социально-гуманитарные знания", 2013. 390 с.
6. См.: Тхагапсоев Х.Г. Этноэтатизм как инобытие российского федерализма // Научная мысль Кавказа. 2002. № 2. С. 25-34; Землякова С.Ю. Институционализация идеологии этноэтатизма на Северном Кавказе в постсоветский период / Отв. ред. В.В. Черноус. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2011. 36 с.
7. Политическая мифология и историческая наука на Северном Кавказе // Южнороссийское обозрение ЦСРИ и П ИППК ЮФУ и ИСПИ РАН. Вып. 24. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2004. 210 с.
8. Опыт реализации "Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года" в субъектах СФКО: Мат-лы регион. науч.-практ. конф. (Махачкала, 10 декабря 2013 г.). Махачкала: Изд-во РЦЭИ ДНЦ РАН, 2013. 598 с.
9. Кузнецов В.А., Чеченов И.М. История и национальное самосознание проблемы современной историографии Северного Кавказа. Изд. 2-е. Владикавказ: "Кавказская здравница", 2000. 112 с. С. 105.
10. Давудов О.М. Проблема объективности исторических исследовании // Мат-лы междунар. форума историков-кавказоведов (г. Ростов-на-Дону, 14-15 октября 2013 г.). Ростов н/Д: МАРТ, 2013. 244 с. С. 55-61.
11. Кузнецов В.А. Исторические мифы и их место в общественно-политической жизни Северного Кавказа сегодня // Мат-лы к науч. конф. "Россия и Кавказ: история и современность" (г. Владикавказ, 10-12 ноября 2004 г.). Владикавказ: СОИГСИ, 2004. 30 с. С. 24.
12. См.: Дегтярев А.В., Черноус В.В. Западная социальная мысль: комплекс культурного расизма и русофобии // Философия права. 2012. № 2. С. 70-75.
13. См.: Кашаф Ш.Р. Нациостроительство в современной России в рамках дискурса о гражданской,
этнической и религиозной идентичности в мусульманских регионах // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС. 2013. № 6. С. 105-116.
14. Жданов Ю.А. Во имя гуманизма и единения России. Обращение к научной, культурной, политической и деловой элите Юга России // Научная мысль Кавказа. 2005. № 3. С. 3.
15. См.: Материалы международного форума историков-кавказоведов. (г. Ростов-на-Дону, 14-15 октября 2013 г.) / Отв. ред. В.В. Черноус. Ростов н/Д: МАРТ, 2013. 244 с.
16. См.: Крамаров Н.И. Изучение истории Северного Кавказа как фактор формирования региональной идентичности // Там же. С. 186-193.
17. Тхагапсоев Х.Г., Черноус В.В. Реинтеграция постсоветской России: преграды и пути преодоления // Научная мысль Кавказа. 2013. № 4. С. 9-17.
18. См.: Крамарова Е.Н. Социальная ответственность бизнеса в сфере культуры (на примере Юга России) // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2013. № 5. С. 40-45.
19. См.: Крамарова Е.Н. Издательство М. и В. Котляроых: двадцать лет формирования историко-культурного образа Кавказа // Гуманитарий Юга России. 2012. № 3. С. 193-200.
REFERENCES 1. Dubrovin N.F. Istoriya voyny i vladychestva russkikh na Kavkaze [History of the war and the Russian domination in the Caucasus]. In 5 vols., vol.
1. book 1. St. Petersburg, Prtss of Department of destinies, 1871. 656 p., p. 14.
2. Sheudzhen E.A. Adygi (cherkessy) v prostranstve istoricheskoy pamyati [Adygs (Circassians) in the space of historical memory]. Moscow - Maikop, Adyghe State Univ. Publ., 2010. 382 p.
3. Ukrainskiy krizis: predvaritel'nye zametki. V knige: Yuzhnorossiyskoe obozrenie TsSRI i P IPPK YuFU i ISPI RAN [The Ukrainian crisis: preliminary notes. In: South Russian review, CSRI and P. IPPK of Southern Federal University and Russian Academy of Sciences]. Issue. 83. Moscow - Rostov-on-Don, Socio-humanitarian knowledge, 2014. 200 p.
4. Patrakova V.F. Kavkazskaya voyna: narodno-osvoboditel 'naya bor'ba gortsev Severnogo Kavkaza v 20-60-kh godakh 19 v. Kollektivnaya monografiya [The Caucasus war: the national-liberation struggle of the mountaineers of the Northern Caucasus in 20-60s of the 19th century. Collective monograph]. Makhachkala, Jupiter,2006. 520 p., pp. 439-465.
5. V krugu Yuriya Andreevicha Zhdanova: uchitelya, spodvizhniki, ucheniki [In the circle of Yuri Andreevich Zhdanov: teachers, companions, disciples]. 2nd ed. Ed. by Yu.G. Volkov. Moscow- Rostov-on-Don, Socio-humanitarian knowledge, 2013. 390 p.
6. Tkhagapsoev Kh.G. Naucnaa mysl' Kavkaza, 2002, no 2, pp. 25-34.; Zemlyakova S.Yu. Institutsionalizatsiya ideologii etnoetatizma
na Severnom Kavkaze v postsovetskiy period [Institutionalization of the ideology of atheticism in the North Caucasus in the post-Soviet period]. Ed. by V.V. Chernous. Rostov-on-Don, SCNC VS SFU Publ., 2011. 36 p.
7. Politicheskaya mifologiya i istoricheskaya nauka na Severnom Kavkaze In: Yuzhnorossiyskoe obozrenie TsSRI i P IPPK YuFU i ISPI RAN [Political mythology and history in the North Caucasus In Russia's southern review, CSRI and P. IPPK of Southern Federal University and Russian Academy of Sciences]. Isssue 24. Rostov-on-Don, SCNC VS SFU Publ., 2004. 210 p.
8. Materialy regional'noy nauchno-prakticheskoy konferentsii "Opyt realizatsii "Strategii gosudarstvennoy natsional'noy politiki Rossiyskoy Federatsii na period do 2025 goda" v sub"ektakh SFKO" [Proc. Reg. Sci.-Prac. Conf. "Experience in the implementation of the "Strategy of the state national policy of the Russian Federation for the period until 2025" in the subjects of SPCO" (Makhachkala, December 10, 2013)]. Makhachkala, Publ. of Dagestan Scientific Center of RAS, 2013. 598 p.
9. Kuznetsov V.A., Chechenov I.M. Istoriya i natsional'noe samosoznanie problemy sovremennoy istoriografii Severnogo Kavkaza [History and national consciousness of the problems of the modern historiography of the North Caucasus]. 2nd ed. Vladikavkaz, Caucasian health resort, 2000. 112 p., p. 105.
10. Davudov O.M. Materialy mezhdunarodnogo foruma istorikov-kavkazovedov [Proc. Int. Symp. of
Historians of Caucasus (Rostov-on-Don, October 14-15, 2013)]. Rostov-on-Don, March, 2013. 244 p., pp. 55-61.
11. Kuznetsov V.A. Materialy k nauchnoy konferentsii "Rossiya i Kavkaz: istoriya i sovremennost'" [Proc. Sci. Conf. "Russia and the Caucasus: history and modernity" (Vladikavkaz, 10-12 November 2004)] Vladikavkaz, SOIGSI, 2004. 29 p., p. 24.
12. Degtyarev A.V., Chernous V.V. Filosofiya prava, 2012, no 2, pp. 70-75.
13. Kashaf Sh.R. Gosudarstvennoe i munitsipal'noe upravlenie. Uchenye zapiski SKAGS, 2013, no 6, pp. 105-116.
14. Zhdanov Yu.A. Naucnaa mysl' Kavkaza, 2005, np 32, p. 3.
15. Materialy mezhdunarodnogo foruma istorikov-kavkazovedov [Proc. Int. Symp. of Historians of Caucasus (Rostov-on-Don, October 14-15, 2013)]. Ed. by V.V. Chernous. Rostov-on-Don, March, 2013. 244 p.
16. Kramarov N.I. Materialy mezhdunarodnogo foruma istorikov-kavkazovedov [Proc. Int. Symp. of Historians of Caucasus (Rostov-on-Don, October 14-15, 2013)]. Ed. by V.V. Chernous. Rostov-on-Don, March, 2013. 244 p. pp. 186-193.
17. Tkhagapsoev Kh.G., Chernous V.V. Naucnaa mysl' Kavkaza, 2013, no 4, pp. 9-17.
18. Kramarova E.N. Izvestiya vuzov. Severo-Kavkazskiy region. Obshchestvennye nauki, 2013, no 5, pp. 40-45.
19. Kramarova E.N. Gumanitariy Yuga Rossii, 2012, no 3, pp. 193-200.
28 июля 2014 г.
УДК 316.3/.4
СОСТОЯНИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ СОВРЕМЕННОГО ДОНСКОГО КАЗАЧЕСТВА КАК СОЦИАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ
И.О. Кудряков
Казачество представляет собой один из уникальных социологических объектов современного российского общества. Оно достаточно активно и многочисленно, чтобы влиять на социально-политический климат в регионах своего традиционного проживания. Наиболее характерен для иллюстрации этого тезиса Юг России и особенно регион локализации Войскового казачьего общества "Всевеликое
Кудряков Илья Олегович - аспирант кафедры социологии культуры и коммуникаций факультета социологии Санкт-Петербургского государственного университета (СПбГУ), 191124, г. Санкт-Петербург, ул. Смольного, 1/3, e-mail: [email protected], т. 8(812)5771264.
Войско Донское" (ВКО ВВД), которое территориально охватывает Ростовскую, Волгоградскую, Астраханскую области и Калмыкию.
В эпоху становления российской империи наибольшее значение приобрела воинская социальная практика казачества. Благодаря развитию этой практики казачество получило высокий социальный статус и привилегии (в частности, наряду с дворянством казачество стало неподатным сословием). В соответствии
Ilia Kudryakov - Saint-Petersburg State University, 1/3 Smolnogo Street, Saint-Petersburg, 191124, e-mail: [email protected], tel. +7(812)5771264.
