CC BY
16
УДК 81 ББК 81.2
Е.А. Дадуева
Бурятский институт инфокоммуникаций (филиал),
Сибирский государственный университет телекоммуникаций и информатики
КАУЗАТИВНОСТЬ И ПОБУДИТЕЛЬНЫЙ ЗАЛОГ В БУРЯТСКОМ ЯЗЫКЕ
В статье поднимается одна из общих проблем в агглютинативных языках, проблема соотношения и взаимодействия каузативности и побудительного залога. В работе показано, что эта проблема возникает в связи с тем, что основная часть каузативных маркированных глаголов традиционно относится к глаголам побудительного залога в пятичленной залоговой структуре, однако сам побудительный залог был и остается довольно противоречивой категорией. Основной целью статьи является рассмотрение взаимосвязи и соотношения категории каузативности и побудительного залога в бурятском языке. В статье говорится о том, что связь побудительного залога и каузативности в бурятском языке очевидна, так как все морфологические каузативы включаются в состав данного залога. Но термин «побудительный залог» не соответствует семантике тех глаголов, которые включаются в его состав: семантика побудительности реализуется лишь в глаголах с одушевленными объектами, но в то же время в число глаголов этого залога входят традиционно и глаголы с неодушевленными каузируемыми объектами. Побуждение - это волевое воздействие на каузируемые объекты, связанное с принуждением, позволением, допущением. В работе отмечается, что состав глаголов, имеющих каузативное значение в бурятском языке, включает как глаголы со значением побуждения, так и глаголы, реализующие только значение физического или эмоционального воздействия, также разнородными представляются аффиксы, маркирующие эти глаголы. Исследование показывает, что побудительный залог здесь отражает лишь факт существования глаголов, имеющих морфологическое (аффиксальное) выражение. Указывается, что побудительность относится к каузативности как часть к целому, рассматривать каузативные глаголы в бурятском языке следует не в системе побудительного залога, а как особое семантическое явление - основное лексическое средство выражения функционально-семантической категории каузативности.
Ключевые слова: каузативность, глагол, каузативные глаголы, морфологический каузатив, категория залога, аффикс, агглютинативные языки, побудительный залог, бурятский язык.
E.A. Dadueva
Buryat Institute of Infocommunications (branch) of the Siberian State University of Telecommunications and Informatics in Ulan-Ude
САи8АТ1У1ТУ AND IMPERATIVE VOICE IN THE BURYAT LANGUAGE
The article raises one of the common problems in agglutinative languages, the problem of the correlation and interaction of causativity and the imperative voice. The paper shows that this problem arises due to the fact that the main part of causative marked verbs traditionally refers to the verbs of the imperative voice in the five-term collateral structure, but the imperative voice itself was and remains a rather contradictory category. The main purpose of the article is to consider the relationship between the category of causative and imperative voice in the Buryat language and their relationship. The article states that the connection between the imperative voice and causativity in the Buryat language is obvious, since all morphological causatives are included in this voice. But the term " the imperative
voice " does not correspond to the semantics of those verbs that are included in its composition: the semantics of motivation is realized only in verbs with animate objects, and at the same time, the verbs of this voice traditionally include verbs with inanimate causable objects. A compulsion is a volitional action on causable objects associated with compulsion, permission, or assumption. The paper notes that the composition of verbs that have a causative meaning in the Buryat language includes both verbs with the meaning of motivation, and verbs that implement only the meaning of physical or emotional impact, and the affixes that mark these verbs are also heterogeneous. Research has shown that the imperative voice here reflects only the fact of the existence of verbs that have a morphological (affixal) expression of causativity. It is pointed out that motivation refers to causativity as a part of the whole. Causative verbs in the Buryat language should not be considered in the system of the imperative voice, but as a special semantic phenomenon - the main lexical means of expressing the functional-semantic category of causativity.
Key words: causativity, verb, causative verbs, morphological causative, category of voice, affixe, agglutinative languages, imperative voice, Buryat language.
В лингвистике каузативность представляет собой одну из универсальных понятийных категорий, которая получает различное выражение в современных языках. В исследованиях по каузативности выявляются как общие для различных языков проблемы, так и индивидуальные. Каузативность как широкая функционально-семантическая категория имеет тесные связи со многими категориями, в том числе с категорией залога. Одной из общих проблем в агглютинативных языках нам представляется проблема соотношения и взаимодействия каузативности и побудительного залога. Такая проблема связана с тем, что основная часть каузативных маркированных глаголов традиционно относится во многих языках к глаголам побудительного залога в пятичленной залоговой структуре. Такое же положение сложилось и в бурятской лингвистике. Основной целью статьи является рассмотрение связи категории кауза-тивности и побудительного залога в бурятском языке и их соотношения.
Как известно, каузативность выражает причинно-следственные отношения в языке, когда воздействие одного события становится причиной возникновения другого события. Ср.: Он успокоил нас - Мы успокоились. Семантика воздействия является основной в значении каузативных глаголов. Выделяются глаголы физического, эмоционального и волевого воздействия [6]. В бурятском языке маркированные каузативные глаголы традиционно относят к глаголам побудительного залога по пятизалоговой классификации [6, 16, 17, 18 и др.]. Например: аба-руул-ха 'избавлять, спасать", аб-уул-ха 'заставить брать", хар-уул-ха 4показывать", эльг-ээ-хэ 'отправить', унтар-аа-ха 'потушить' и т. п. Связь побудительного залога и каузативности в бурятской лингвистике замечал еще Н.Н. Поппе, который в 1938 году выделял группу побудительных глаголов, которую он называл глаголами, выражающими «каузацию, «заставление» других совершить такое-то действие» [15, с.193-198]. Показательным является и то, что Е.А. Кузьменков называет глаголы побудительного залога каузативными, он считает, что «традиционные термины для данных дериватов в монголистике - побудительный залог, страдательный залог - отражают лишь морфологический факт» [13, с. 35-59]. В.М. Егодурова также указывала, что в русском языке глаголам побудительного залога бурятского языка «соответствуют сочетания лексически тождественных глаголов с глаголами, обозначающими просьбу, принуждение, приказание, позволение (например, попросить, заставить, позволить) или каузативные глаголы» [10, с. 97]. Стоит добавить, что В.М. Его-дурова не выделяет отдельно побудительный залог, включая значение побудительности в систему действительного залога [11, с. 61].
Остановимся подробнее на понятии «побудительный залог». Проблема побудительного залога поднимается в лингвистике уже давно. Многие языковеды вообще не
видели необходимости выделения такого залога, не считая значение побудительности залоговым значением. Часто этот залог в разных языках называют «побудительным», «понудительным», и нередко встречаются работы, в которых данный залог именуют каузативным [4, с. 123]. Часто использование термина «каузативный залог» приводит к тому, что в некоторых исследованиях понятия каузативность и каузативный залог понимаются как синонимы [9, с. 151; 20, с. 11]. Побудительный залог входит в залоговую систему многих языков. Однако, по мнению ученых, в таких языках один из способов выражения каузативности традиционно рассматривается в системе залога. Например, М.Х. Алимова констатирует, что каузативность рассматривается здесь под названиями «побудительный залог», «превосходная или понудительная степень», только повинуясь традиции [2, с. 8]. Побудительный залог чаще всего рассматривается как грамматический способ реализации действия. Действительно, мы уже отмечали тот факт, что каузативные глаголы так называемого побудительного залога в бурятском языке - это глаголы, имеющие морфологические средства выражения каузативного значения. К таким морфологическим средствам относятся аффиксы: -га (-го, -гэ), -гаа (-гээ, -гоо, -гее), -ха (-хэ, -хо), -хаа (-хээ, -хоо), -аа (-ээ, -оо, -ев), -уул (юул, -уул), -лга (-лгэ, -лго).
Далее посмотрим, насколько семантически однороден состав глаголов рассматриваемого залога. Побудительный залог подразумевает семантику побуждения и наличие специальных средств выражения, но нельзя относить все глаголы с одинаковыми суффиксами по внешней форме к побудительному залогу. Конструкции с глаголами побудительного залога должны отражать ситуации, в которой одно лицо побуждает второе к действию. Как писал К. С. Ивченков, «отличительной особенностью побудительных оборотов является то, что в них глагол-сказуемое одновременно обозначает и действие, и идею побуждения к действию, которые по отношению друг к другу находятся в органичном единстве, представляют нечто целое, неразрывное» [12, с. 126]. Например: яб-уул-ха "побудить кого-либо уехать, уйти'; хэбт-уул-хэ побудить кого-либо лечь'; хар-уул-ха побудить кого-либо увидеть что-либо'; унт-уул-ха 'побудить кого-либо уснуть' и т.д..
Однако термин «побудительный залог» не соответствует семантике тех глаголов, которые включаются в его состав. Здесь необходимо отметить то, что сама категория залога представляет собой довольно сложное и неоднозначное явление. Это связано с тем, что семантика каузативных глаголов гораздо шире залогового субъектно-объект-ного значения и не ограничивается только побуждением (понуждением) к выполнению действия [5]. Значение побуждения всегда связано с воздействием на одушевленное лицо. В подтверждение приведем слова К.С. Ивченкова о том, что побудительный залог имеет два значения: «заставить кого-нибудь или позволить кому-нибудь что-нибудь сделать» [12, с. 126]. Исходя из этого, очевидно, что каузируемым объектом в этом случае является одушевленное лицо, потому что нереально побуждать неодушевленный объект действовать и переводить его в новое состояние. Это противоречит здравому смыслу. Неодушевленный предмет может только испытывать на себе то или иное физическое воздействие, а не побуждаться к действию. В этом случае используются каузативные глаголы физического воздействия. Ср.: хал-аа-ха 'нагревать', худ-ха-ха 'мешать' и т.д. Лингвисты также указывают на то, что каузатор «не только является инициатором действия другого лица, но и действует сам» [14, с. 115].
В число глаголов побудительного залога в бурятском языке включаются и глаголы с воздействием на одушевленное лицо и на неодушевленный предмет. В этом и заключается противоречивость самого термина «побудительный залог». Например: глаголы унт-уул-ха 'заставить спать, усыплять', хон-уул-ха 'заставить, пустить ночевать',
выражающие воздействия на одушевленные объекты, и унтар-аа-ха выключать', хат-аа-ха сушить', обозначающие воздействия на неодушевленные объекты, относят к глаголам побудительного залога.
1) Бадма басага-яа унт-уул-на
Бадма-ШМ дочь-АСС спать-САиБ-РЯБ
Бадма усыпляет дочь (побуждает, заставляет спать)'.
2) Бадма тэдэ-ниие гэр-тээ хон-уул-на
Бадма-ШМ они-АСС дом-ШС ночевать-САШ-РЯБ
Бадма пускает их ночевать домой'.
Глаголы унт-уул-ха, хон-уул-ха в предложениях (1) и (2), действительно, выражают волевое воздействие, при котором каузируемый объект совершает каузируемое действие (в предложении (1) - басага-нииньунта-на дочь спит', в предложении (2) -тэдэ хоно-но 'они ночуют'). Это глаголы с побудительным значением. Два других глагола унтар-аа-ха, хат-аа-ха не имеют значения побуждения к действию, объектом их воздействия являются неодушевленные предметы: гал унтар-аа-ха 'выключить свет', аяга хат-аа-ха 'сушить посуду'. Сама семантика данных каузативных глаголов не предполагает значения побуждения, они обозначают физическое воздействие на предмет. Побуждение - это волевое воздействие на каузируемые объекты, связанное с принуждением, позволением, допущением. Стоит обратить внимание на то, что суффиксы -уул, -лга могут участвовать в образовании глаголов со значением волевого воздействия. Остальные аффиксы -га, -ха, -аа не выражают данное значение [8]. Г.Д.Санжеев указывал, что в глаголах с данными суффиксами «значение побудительного залога (заставлять или позволить) полностью отсутствует», и «фактически мы имеем дело с образованием переходных глаголов от непереходных». По мнению ученого, данные суффиксы до сих «интерпретируются» как суффиксы, образующие глаголы с побудительным значением, основанием для этого считается то, что «образование одного глагола от основы другого глагола всегда есть образование залогового характера, а это вряд ли надо считать справедливым» [17, с. 23]. Как показывают наблюдения, действительно, глаголы с подобными аффиксами не выражают значения побудительности [8]. В таких конструкциях непосредственным исполнителем действия является сам субъект, а не каузируемый объект. Например:
3) Эжы сай-гаа хал-аа-на
Мама чай-АСС греть-САШ-РЯБ
'Мама греет чай'
Глагол хал-аа-ха 'греть' имеет каузативное значение непосредственного физического воздействия на грамматический объект, суффикс -аа не выражает значения волевого воздействия, такая конструкция отражает прямые субъектно-объектные отношения, т.е. отношения, свойственные действительному залогу.
Получается, что семантика побудительного залога не совпадает со значением всех каузативных глаголов, входящих в его состав. Не все глаголы так называемого побудительного залога реализуют значение «побуждать кого-либо к действию». В состав глаголов, имеющих каузативное значение в бурятском языке, относятся как глаголы со значением побуждения, так и глаголы, реализующие только значение физического или эмоционального воздействия, также разнородными являются аффиксы, маркирующие эти глаголы. Поэтому в бурятском языке побудительный залог - явление достаточно противоречивое, так как семантика побудительности реализуется лишь в глаголах с одушевленными объектами, а в то же время в состав глаголов этого залога включены и глаголы с неодушевленными каузируемыми объектами. Глаголы побудительного залога могут выражать не только побуждение, принуждение или позволение
совершить какое-либо действие, которые, в нашем понимании, относятся к глаголам волевого воздействия [7], но и действия, которые происходят путем совершения прямого непосредственного физического воздействия каузатора. Исследователи бурятского языка также отмечают, что побудительный залог «был и остается достаточно противоречивой категорией, которая трудно вписывается в какие-то правила или законы», что «каждое явление здесь требует отдельного рассмотрения» [3, с. 52].
Сегодня в лингвистике, конечно, уже нет тенденции рассматривать каузативность и побудительный (каузативный) залог как синонимичные категории. Т.К. Абдиев, рассматривая категорию залога в тюркских языках, отмечает, что «в тюркологии формы каузатива (понудительный залог) по традиции относятся к категории залога». Он подвергает сомнению существование залоговой парадигмы и говорит о том, что «каждая форма, именуемая залоговой, выражает самостоятельную категорию, и о залоге в общем смысле можно говорить лишь условно, считаясь с существующей грамматической традицией» [1, с. 3]. Существующие противоречия в трактовке побудительного залога, по нашему мнению, говорят о том, что и в бурятском языкознании выделение побудительного залога диктуется существующей грамматической традицией. Данная традиция продолжается еще от составителей первых грамматик. Побудительный залог здесь отражает лишь факт существования глаголов, имеющих морфологическое (аффиксальное) выражение каузативности. В. С. Храковский относительно категории залога в тюркских языках тоже говорил о том, что в тюркологии термин «залог» используется для объединения разнородных семантических явлений, которые не сводятся к общему знаменателю и не являются частными значениями одной грамматической категории. Доказательством этого служит, согласно мнению В.С. Храковского, то, что залоговые показатели (аффиксы) способны сочетаться друг с другом, что было бы невозможно, если бы речь шла о показателях одной грамматической категории [19, с.23]. В бурятском языке, действительно, мы также наблюдаем этот процесс, при котором многие залоговые аффиксы имеют возможность свободно присоединяться. Например, суффикс -уул побудительного залога может легко сочетаться с морфологическими показателями взаимного и совместного залогов: бари-лда-ха 'бороться' -бари-лд-уул-ха 'заставлять бороться', аба-лса-ха 'получить вместе' - аба-лс-уул-ха 'дать возможность получить' и т. п. Заметим, что при таком словообразовательном процессе образуются каузативные глаголы со значением волевого воздействия от глаголов совместного и взаимного залогов.
В задачи нашего исследования не входит оспаривание вопроса о необходимости выделения побудительного залога и его месте в системе бурятского языка, явление это, безусловно, существует, несмотря на очевидные противоречия, и заслуживает быть объектом специального исследования. Мы лишь подчеркиваем мысль о том, что необходимо понимать, что каузативность - более широкое понятие, чем побудительность. Каузативная конструкция отражает не только субъектно-объектные отношения, как залоговая, каузация меняет и аргументную структуру предложения, и событийную, поэтому должна рассматриваться отдельно от залога. Каузативность в современной лингвистике представляет собой самостоятельную функционально-семантическую категорию. Побудительность же относится к каузативности как часть к целому. Безусловно, объединяет их то, что весь состав глагольной лексики, традиционно относимый к побудительному залогу, имеет каузативное значение. К ним относятся морфологические каузативы, т.е. глаголы, имеющие аффиксальные средства выражения. Например: эдеэл-уул-хэ 'заставлять есть кого-то , хал-аа-ха' нагревать что-то', бэш-уул-хэ 'заставить писать кого-то', нос-оо-хо 'зажигать что-то ,улай-лга-ха 'заставить краснеть
кого-то , буса-лга-ха 'кипятить что-то', садх-аа-ха заставить насытиться кого-то', хор-оо-хо 'уменьшать что-то' и т.п. Все это лишний раз доказывает мысль о том, что залоговые аффиксы в бурятском языке все-таки имеют словообразовательное значение [11; 18].
Таким образом, в бурятском языке можно выделить группу глаголов, выражающих каузативное значение в бурятском языке. Большинство каузативных глаголов здесь имеют аффиксальные средства выражения (морфологические каузативы), традиционно выделяются в отдельную категорию побудительного залога. Однако исследование показало, что в семантическом плане такие глаголы разнородны и выражают не только побудительное значение. Очевидным является то, что термин побудительный залог сам по себе представляет собой довольно противоречивое явление и подвергается кардинальным изменениям в современной лингвистике. Рассматривать каузативные глаголы в бурятском языке следует не в системе побудительного залога, а как особое семантическое явление - основное лексическое средство выражения функционально-семантической категории каузативности, актуальной на разных языковых уровнях. Каузативность представляет собой универсальную широкую категорию, в которую побудительность входит как одно из частных значений, а именно как значение волевого воздействия. Поэтому значение термина «побудительный» не идентично термину «каузативный», а семантика каузативности значительно шире и не ограничивается лишь побуждением. Побудительный залог, по нашему мнению, отражает лишь факт существования глаголов, имеющих морфологическое (аффиксальное) выражение каузативности в бурятском языке, т.е. морфологических каузативов.
Условные обозначения грамматических значений в глоссах
ACC - винительный падеж; CAUS - каузативный глагол; LOC - локатив; NOM - именительный падеж, PRS - настоящее время / PST - прошедшее время.
Список литературы
1. Абдиев Т. Конструкции с каузативными глаголами в киргизском языке. - Бишкек: Изд-во Кыргызско-турецкого университета «Манас», 2009. - 114 с.
2. Алимова М. Х. Грамматический каузатив в узбекском, таджикском и английском языках: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М., 1980. - 18 с.
3. Бадмаева Ю. Д. Грамматические категории языка «Сокровенного сказания монголов» (в сопоставлении с бурятским языком). - Улан-Удэ, 2003. - 108 с.
4. Богданов В. В. Семантико-синтаксическая организация предложения. - Л., 1977. - 204 с.
5. Гордон Е. Я. Каузативные глаголы в современном русском языке: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М., 1981.
6. Грамматика бурятского языка. - М., 1962. - 340 с.
7. Дадуева Е. А. Каузативные конструкции с глаголами волевого воздействия в бурятском и русском языках. Сибирский филологический журнал. 2020. № 1. -C. 267-277.
8. Дадуева Е.А. К вопросу о морфологических средствах выражения каузативных глаголов в бурятском языке. Вестник Северо-Восточного федерального университета им. М.К. Аммосова. 2019.№5(73). - С. 69-76.
9. Дмитриев Н. К. Грамматика башкирского языка. Отв. ред. Ф. Х. Хисаметдинова. -М.: Наука, 2008. - 264 с.
10. Егодурова В. М. Типология глагола в бурятском и русском языках (на материале глаголов движения). - Улан-Удэ, 1995. - 154 с.
11. Егодурова В.М. Бурятский глагол. - Улан-Удэ, 2003. - 140 с.
12. Ивченков К. С. Субъектно-объектные отношения в монгольском побудительном обороте // Филология и история монгольских народов. - М., 1958.
13. Кузьменков Е.А. Глагол в монгольском языке. - Л., 1984.
14. Моисеев А.И. Типы каузативных глаголов в современном русском языке // Программа и содержание научных докладов XIII научно-методической конференции. -Л., 1970.
15. Поппе Н.Н. Грамматика бурят-монгольского языка. - М., 1938.
16. Раднаева Д.В. Типология глагольных категорий в бурятском и эсперанто языках // Вопросы бурятской филологии. - Улан-Удэ, 1997. - С.76.
17. Санжеев Г.Д. Сравнительная грамматика монгольских языков. Глагол. - М., 1963. - 266 с.
18. Харанутова Д.Ш. Категория залога (словообразовательная или формообразующая) в бурятском языке. Вестник Бурятского Государственного Университета. 2013. №10. - С. 3-6.
19. Храковский В. С. Залоговые конструкции в разноструктурных языках. - Л., 1981.
20. Эргашев Т. Выражение категории каузативности в разносистемных языках: дис. ... канд. филол. наук. - Ташкент, 1990.
