CC BY
590
УДК 94:323:272(450)«1929/1945» ББК 63.3(4Ита)62-3
КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ И ФАШИЗМ В ИТАЛИИ: МОДЕРНИЗАЦИЯ, ВОЙНЫ, АНТИСЕМИТИЗМ (1929-1945 гг.)
Лючия Чечи,
ассистент профессора современной истории Римского университета Тор Вергата (Италия) lucia.ceci@uniroma2.it
Перевод А.Ю. Терещенко
Аннотация. Статья посвящена исследованию роли католической церкви в создании народного консенсуса в период трёх войн (итальянской кампании в Эфиопии, гражданской войны в Испании и Второй мировой войны); рассматривается также роль церкви в фашистской политике, направленной против евреев. Особое внимание уделяется различным нюансам проблематики «нация и война» на религиозном, культурном и политическом уровнях. Углубленный анализ показывает, что два ключевых игрока в Италии того времени - католическая церковь и фашистский режим - оказывали друг на друга значительное влияние, что имело далеко идущие последствия для формирования коллективного сознания итальянцев в указанный период.
Ключевые слова: католическая церковь, фашизм, война, антисемитизм, антикоммунизм, империализм, Вторая мировая война.
THE CATHOLIC CHURCH AND FASCISM IN ITALY: MODERNIZATION,
WARS, ANTI-SEMITISM, 1929-1945
Lucia Ceci, Assistant Professor in Contemporary History, University of Rome Tor Vergata, Italy
Abstract. This article focuses on the role played by the Catholic Church in the construction of a popular consensus during three wars (the Italo-Ethiopian War, the Spanish Civil War and World War Two), and in the Fascist policy against the Jews. The article places strong emphasis on the key issues influencing ideas about the nation and war at the religious, cultural and political levels. For it was these questions that galvanized the main transformations that took place in the Catholic world. By looking more closely at them, we can better define the far-reaching contaminations that were taking place between the two formative agents - the Church and regime -in the construction of a collective consciousness that left its indelible mark on the Italian mind during this period.
Key words: the Catholic Church, fascism, war, anti-Semitism, anti-Communism, imperialism, World War Two.
1. Церковь и фашизм: примирение и конкуренция
В мае 1926 г. лидер Итальянской народной партии (религиозной партии - прим. перев.) Луиджи Стурцо заявил, что активно ходившие за границей слухи о твёрдом намерении Муссолини разрешить Римский вопрос ни на чём не основаны. К этому моменту Стурцо, выступавший против фашизма,
уже два года находился в эмиграции. Римским вопросом назывался конфликт между Святым Престолом и Итальянским королевством, начавшийся в 1870 г., когда произошло взятие Рима, увенчавшее объединение Италии, и со светской властью пап было покончено [1]. Священник ошибался. 11 февраля 1929 г. были подписаны исторические Латеранские соглашения. Им предшествовало че-
тыре года переговоров, в ходе которых Пий XI не прекращал искать выгодный компромисс с итальянским правительством [2].
Латеранские соглашения были изложены в трёх отдельных документах: договоре, конвенции и конкордате. По договору Италия признавала за Святым Престолом суверенный статус государства, расположенного на территории, получившей название Град Ватикан, а Святой Престол, в свою очередь, признавал Итальянское королевство. По финансовой конвенции государство предоставило ему значительные средства в качестве компенсации за убытки, понесённые с потерей Папской области. Наконец, конкордат урегулировал отношения между церковью и государством на территории Италии [3]. Муссолини уделил особое внимание договору, а в конкордате пошёл на широкие уступки, фактически согласившись на уменьшение суверенитета Италии и государственного влияния во многих сферах. Он согласился на внесение поправок в семейно-брач-ное законодательство, на преподавание католической религии в школе, на признание привилегированного положения священнослужителей, на нарушение принципа равенства граждан перед законом: статья 5 запрещала преподавание и занятие публичных должностей священникам, лишённым сана по решению церковных властей.
Конкордат в большей степени покончил со светским законодательством, созданным либералами, и наделял Италию чертами католического государства. Не случайно Пий XI через два дня после подписания Латеранских соглашений, выступая перед профессорами и студентами Католического университета Святого Сердца, признал, что новый конкордат - «один из лучших», подписанных Святым Престолом. Как утверждал папа, он «вновь вручил Бога Италии, а Италию - Богу», в том числе благодаря тому, что есть «такой человек, которого мы встретили волею Провидения; человек, который не испытывает тревог, характерных для либеральной школы» [4].
24 марта 1929 г. состоялись плебисцитарные выборы с голосованием по единому листу. Их задачей было избрать парламент для ратификации Латеранских соглашений. В этот день церковные иерархи и Итальянское католическое действие (А2юпе СаНоИса), отказавшись от привычной своей сдержанности и аполитичности, приложили все усилия, чтобы добиться массового притока избирателей к урнам, хотя и сделали несколько двусмысленную попытку избежать того, чтобы голосование выглядело как безусловная поддержка фашизма [5].
В тени конкордата в Италии оформился церковный проект «католической нации». С точки зре-
ния его создателей Церковь должна была играть важнейшую роль в авторитарном конфессиональном режиме и завоевать своё место под солнцем. Речь не шла о возвращении к традиционным моделям, поскольку в основе нового политического строя был не «христианский государь», а «католическая нация». Создатели движения планировали преобразовать учреждения фашистского государства изнутри. Предполагалось, что фашизм можно «окатоличить», и нужно начинать долгую позиционную войну, чтобы консолидировать те элементы фашизма, которые представлялись позитивными, оттеснив на обочину другие [6].
Видимость доброго согласия, которой режим ожидал от примирения с церковью, была на первых порах омрачена конфликтом, достигшим своей кульминации в 1931 г. Вследствие экономического кризиса 1929 г. правительство столкнулось с серьёзными трудностями, и Муссолини искал случая показать свою силу, чтобы компенсировать слабость правительства и избежать её открытого проявления [7]. В целом, несмотря на несомненные преимущества Латеранских соглашений для обеих сторон, в реальности давали о себе знать противоречия, возникшие из-за столкновения двух нетерпимых религий. Дело в том, что фашизм тоже постепенно приобретал черты новой религии со своими мифами, ритуалами, символами и кодифицированными догматами. Это была политическая и светская религия, обязывавшая повиноваться непогрешимому вождю, который к концу 1920-х годов уже сформулировал многие черты нового мировоззрения. Фашистская идея, как писал в 1929 г. миланский босс фашистской партии Марио Джам-паоли, воспроизводя уже распространившееся к этому времени убеждение, «подобно христианской идее, представляет собой догмат в непрерывном развитии» [8]. На следующий год в Милане в рамках Университетской фашистской группы (ГУФ) зародилась Школа фашистской мистики, которая, с точки зрения её основателей Никколо Джани, Вито Муссолини и Фернандо Меццасома, должна была стать теоретическим центром, движителем духовного и фидеистического измерения фашизма. В 1932 г. в своей «Доктрине фашизма» Муссолини решительным образом заявил, что фашизм -это «религиозная концепция жизни», «внутренняя форма и норма», «дисциплинирующая человека во всех смыслах» [9], которая находит своё воплощение в тоталитарном государстве, понимаемом как учреждение и как коллективная вера. Как следствие - и сам Муссолини, и часть фашистских организаций, в первую очередь университетские, воплощением которых был ГУФ, становились всё более и
100
более нетерпимыми к сети ассоциаций Католического действия, тем более что это движение, воспользовавшись пространством и методами, которые предоставил католикам конкордат, стало вести активную пропаганду и глубже проникать в общество.
В 1930 г. в прессе началась яростная кампания против Католического действия, обвинявшая организацию в подготовке кадров, которые могли бы в будущем заменить фашистские кадры. Обвинения в антифашистской деятельности привели к тому, что в разных областях страны католические кружки были взяты штурмом, с избиениями, поджогами и запугиванием. Муссолини считал, что нападения и разрушения, которые в прошлые годы привели к исчезновению других светских католических движений и их замене фашистскими организациями, и на этот раз увенчаются абсолютным успехом. Уровень напряжённости достиг предела, когда Пий XI опубликовал энциклику «Коп аЬЫашо bisogno». Написанная 29 июня 1931 г., она была опубликована лишь 5 июля, уже после того, как её со всеми предосторожностями распространили в католических приходах за границей - папа напрямую посылал её своим нунциям в различных странах. Тон энциклики был непривычно суров: Муссолини находился во главе Италии уже почти десять лет, и впервые Пий XI с таким пылом реагировал на насилие со стороны вооружённых фашистских групп. Он сдерживал себя в первые годы своего правления, когда ярость чернорубашечников обрушилась на социалистов и, хотя и в меньшей мере, на католиков. Он промолчал и тогда, когда убили дона Минцони, и после этого, когда раз за разом свобода для политических противников режима всё сокращалась. В этой энциклике, в отличие от предшествовавших, уже не было традиционного разделения: с одной стороны, добрые предложения правительства и его главы, с другой стороны, дурные действия в провинции. Если раньше в энцикликах речь шла только об отдельных притеснениях, пусть и подробно описанных, теперь в важнейшем документе Святого Престола прозвучало осуждение всей концепции государства, приводившей к монополии правительства на образование молодёжи и распространению «религиозности», несовместимой с католической верой и с естественным семейным правом [10].
Дело в том, что ставки всё более поднимались. Если бы Церковь согласилась на полное уничтожение светских католических организацией, это означало бы полный отказ от борьбы за власть над умами молодого поколения, по крайней мере - в фашистском государстве. Кроме того, организация Католическое действие в отличие от других светских
католических объединений, была широко представлена и на международном уровне; таким образом, его уничтожение могло бы создать опасный прецедент. После периода сильной напряжённости Пий XI пошёл на переговоры. 2 сентября было заключено соглашение, в котором ещё раз подтверждалось, что Католическое действие не будет принимать участия в политических или профсоюзных делах. Кроме того, движение ставилось в прямую зависимость от епископов и отказывалось от права проводить спортивные мероприятия. Наконец, бывшим деятелям Народной партии запрещалось занимать какие-либо руководящие посты в Католическом действии.
На первых порах казалось, что новое соглашение было в наибольшей степени выгодно режиму -оно окончательно «обнуляло» всё, что осталось от влияния Народной партии. На деле примирение с режимом позволяло Церкви возобновить проникновение вглубь фашистского государства с целью его перенастройки изнутри. Когда молодёжные кружки были вновь открыты, выяснилось, что Католическое действие в ходе конфликта только окрепло, отнюдь не утратив способностей ни к выдвижению организационных инициатив, ни к агитационной работе. И даже потерянные было возможности из-за запрета на ряд видов деятельности, связанных с молодёжью, удалось компенсировать за счёт распространения религиозной деятельности внутри фашистских организаций. Конечно, ни для Пия XI, ни для большинства католиков речь не шла о подрывных действиях против режима - они стремились преобразовать фашистское государство, приблизив его насколько возможно к идеалу государства католического.
2. Католическая модернизация
Отец Агостино Джемелли, ректор Католического университета Святого Сердца в Милане, был убеждён, что новый политический климат позволит католикам играть ведущую роль в культуре и образовании нового правящего класса. По его мнению, конкордат означал, что Католический университет займёт особое место в подготовке кадров католического мира, которые будут действовать в важнейших сферах культуры [11]. Университет стремился выиграть битву за «итальянскость» и стать главным центром образования и научной деятельности во всей стране [12]. Это был весьма амбициозный проект, но за семь лет - с 1929 по 1936 гг. - число студентов в университете выросло с тысячи до более трёх тысяч, а число факультетов увеличилось до четырёх: юридический, филолого-философский, политических наук и педагогический. Разумеется, это привело к росту числа профессоров и расшире-
нию университетских структур. Кроме того, оформилась идея вмешательства в сферы культуры и науки, считающиеся наиболее важными (философия, экономика, социальная психология, биология), с целью способствовать исследованиям высокого уровня, в которых использование современной науки будет сочетаться с ортодоксальной теоретической системой, прочно привязанной к томизму. С этой целью Католический университет распространял такие периодические издания, как «Vita e Pensiero» («Жизнь и мысль»), «Rivista di filosofia neoscolastica» («Журнал неосхоластической философии»), «Rivista internazionale di scienze sociali» («Международный журнал социальных наук»), «Rivista del clero italiano» («Журнал итальянского клира»), а также открыл школу экспериментальной психологии, трудовой психологии, психопедагогики и основал издательство «Vita e Pensiero»: вся эта могучая и сложная структура была нацелена на то, чтобы сделать неосхоластику не только главной философией католического мира, но и итальянской национальной философией фашистского режима.
Если многие уже считали Италию католической страной, с точки зрения Джемелли католическую Италию ещё предстояло построить. В этой стране религия стала бы абсолютным гегемоном даже по отношению к фашизму. Многие бывшие члены Народной партии, объединившиеся в Национальный центр (Centro nazionale), поддержали проект Джемелли - одни по убеждению, другие из соображения выгоды. Впрочем, Пий XI уже в 1928 г. отказался признавать Национальный центр, и в 1930 г. он был распущен - после подписания Латеранских соглашений в нём уже не было смысла [13].
Среди этих деятелей, так называемых кли-рико-фашистов, были такие яркие представители католического мира, как Стефано Каваццони, представитель итальянского правительства в административном совете Католического университета и председатель Центрального кредитного института, с мая 1930 г. объединившего основные пострадавшие от кризиса 1929 г. католические банки и ставившего задачей избежать их крушения, в том числе используя для этого общественные средства. Но фашизм получил поддержку не только в политической и интеллектуальной среде. Уже в 1928 г. журналист Джулио де Росси Делл'Арно, писавший в журнале «Italia e Fede» («Италия и вера»), начал кампанию по привлечению священников к битве за зерно, получив поддержку Такки Вентури и ряда представителей римской курии [14]. Через два года благодаря изменению атмосферы и средствам, полученным от министерства сельского хозяйства, число приходов, задействованных в этой
инициативе, выросло с 464 до 1245. По мнению де Росси Делл'Арно, священники были убеждены, что «на полях с золотистыми нивами» «католическая душа» встретила «фашистскую душу» и слилась с нею воедино. По крайней мере, так он писал в брошюре «Католицизм и фашизм», получившей одобрение двухсот пятидесяти епископов [15]. По словам де Росси Делл'Арно, завоевание экономической независимости, достигнутое при важнейшей поддержке итальянского клира, стало предпосылкой, позволяющей итальянской нации осуществить свою цивилизующую миссию. Типичные антиномии, характерные для руралистской идеологии и католической апологетики (деревня/город, долг/ развлечение, добродетель/аморальность), находили дополнительное уточнение, будучи вписаны в националистическую парадигму, в центре которой было восхваление самопожертвования - главной доблести крестьянина и солдата.
Вовлечение приходских священников в кампанию по мобилизации режима позволило фашизму проникнуть в сельские местности, традиционно враждебно настроенные по отношению к великим национальным проектам, вне зависимости от того, кто их защищал: традиционный нобилитет, чиновники или фашистские боссы. Поэтому священник и католические организации, объединявшиеся с фашизмом и создававшие в тени собора Св. Петра успокаивающую национальную перспективу, сыграли в сельском мире роль проводников «политической модернизации» [16]. С другой стороны, по своему содержанию и своей сущности это была модернизация опирающегося на массы авторитарного режима. Был избран путь ограниченной открытости современному миру, и обновление коснулось в первую очередь организационных и технологических элементов, а не культурных и религиозных. Одним словом, модернизация, оформившаяся в условиях фашистского государства и во многом обусловленная его атмосферой, оказалась реакционной.
Особенно примечательно в данной связи стремление Католического действия укрепить и расширить собственное присутствие в городе, нараставшее по мере того, как индустриализация изменяла, облик итальянских городов и деревень. Несмотря на соглашение 1931 г., организация оставалась массовой и повсеместной. Более того, в Католическое действие вновь начался приток людей, и членство в нём продолжало расти все 1930-е годы. Одна лишь Католическая молодёжь (Оюуеи1й СайоПса), главой которой в Италии в 1934 г. стал Луиджи Джедда, увеличила своё членство с менее 250 тыс. чел. в 1930 г. до почти 400 тыс. в 1939 г. Эта организация была в первых рядах, состязаясь с фашизмом в деле
102
создания нового человека, и становилась всё более современной в своих проявлениях. Это касалось как самой организации, вполне приспособившейся к городскому массовому обществу, так и методов образования, которые вполне могли соперничать с фашистскими. Но в то время как форма изменилась, содержание осталось прежним - католическое движение по-прежнему опиралось на жёсткую доктрину неприятия современного образа жизни. Католицизм не желал занять отведённое ему место в фашистском проекте господства над душами.
Впрочем, вне зависимости от того, на что рассчитывали организаторы католических молодёжных ассоциаций, они в первую очередь способствовали закреплению моделей буржуазной респектабельности, возникших в XIX в. в тесной связи с современным национализмом [17], считавшим своими главными атрибутами дисциплину, самопожертвование, храбрость и сдержанность [18]. Сразу после войны католические организации, особенно женские, начали «битвы за нравственность» [19], стремясь исправить обычаи всего итальянского общества. Членам юношеских ассоциаций предлагались образовательные модели, сфокусированные на «целомудрии» [20]. Всё это было попыткой найти порядок в мире, который под воздействием индустриализации, урбанизации и массового общества становился всё более хаотичным.
В разгар 1930-х годов подобный культурный настрой ценился как вклад в националистическую и воинственную политику фашизма. «Без целомудрия наша молодёжь не проявила бы героизма в битвах за Родину», - писал Джедда в 1939 г. [21]. В 1934-1937 гг. в центре ряда публикаций Итальянской католической молодёжи (Giac) были героические биографии молодых католиков и итальянских солдат, которые, пылко следуя своему долгу, жертвовали собственной жизнью, веруя, что исполняют волю Бога. Понятие «жертвы во имя Родины» вошло в словарь Giac из опыта Первой мировой войны, воспоминаний о ней, её освоения символическим миром фашизма. Но актуализировалась эта память лишь в середине 1930-х годов, когда в массовых фашистских организациях и в школе был сделан упор на военную педагогику.
Кампания в защиту нравственности использовала уже существующие инструменты, прессу и театр, но особый упор делала на современные средства коммуникации - радио и в первую очередь кино. В 1935 г. 1600 кинематографических кружков, почти треть от общего числа, были связаны с Церковью. С 1928 г. об их развитии рассказывал «Кинематографический журнал» («Rivista del cinematografo»), в котором можно было найти советы, каким должно быть содержание фильмов и как
следует оборудовать кинозал [22]. Журнал возник как ежемесячное издание при CUCE (Консорциуме пользователей назидательного кинематографа), который был создан в Милане в 1926 г. с целью оказывать организационную помощь в деле защиты нравственности в фильмах [23]. В первую очередь речь шла о юношестве и женщинах, которые, как считалось, по своей природе легче поддаются влиянию фильмов, чем мужчины [24]. Как утверждал Пий XI в энциклике «Vigilanti cura» (1936), католики несут на себе бремя двойной миссии: во-первых, они должны воздействовать на кинематографическую индустрию, добиваясь большей нравственности, особенно в вопросах секса и стабильности семьи; во-вторых, они должны сами создавать истинно католические фильмы. Эта борьба приобрела в Италии широкий размах. Основными методами были постоянное давление на правительственные цензурные комиссии, создание фильмов на католических киностудиях и, в первую очередь, постоянное расширение приходских кинозалов, которые возникли при помощи правительства, а теперь конкурировали с Национальным клубом послетрудового досуга (Opera del Dopolavoro).
К этому следует добавить прессу, развитию которой содействовали организации Католического действия, религиозные ордена, церковные приходы, епархии, миссионерские организации: одержимость «доброй прессой» создала издания, рассчитанные на абсолютно любых читателей, тщательно распространявшиеся как традиционными путями, так и посредством новых конгрегаций - салезиан-цев, антонианцев, паолинов из Альбы, издававших с 1931 г. журнал «Христианская семья», печатавшийся в 12 тыс. экз. Католическая пресса в Италии была впечатляюще развита и сама по себе, и особенно принимая во внимание, что она развивалась внутри диктатуры, уже десять лет попиравшей свободу печати [25].
3. Фашистские войны: Эфиопия и Испания
Появление в католическом мире средств массовой информации, проникавших через религиозные организации и церкви, вело к тому, что религиозная сфера становилась более однородной и националистически настроенной. Эта тенденция в полной мере проявилась в ходе завоевания Эфиопии (1935-1936 гг.), когда католическая Италия, казалось, слилась в едином чувстве с фашистской Италией. Именно в этот момент миф Римской империи показал всю свою притягательность для высшего и низшего духовенства, для верхов Католического действия, епископов и приходских священников, участвовавших в битве за зерно, интеллектуалов,
связанных с Джемелли, благоразумных отцов-иезуитов, издававших журнал «СЫМ СайоПса», и, конечно же, небольших религиозно-фашистских групп, в которые собирались бывшие члены Национального центра. И даже те, кто до тех пор находился на умеренных позициях в отношении режима, в конечном счёте присоединились к фашистскому взгляду на войну, восславив вновь обретённую имперскую миссию Италии, соединённую с распространением католической религии в мире. Лишь самые ближайшие сотрудники Пия XI знали, до какой степени папа был противником этой агрессивной войны, как он боялся, что итальянская политика в Африке повлечёт за собой новую войну в Европе, насколько он, папа миссионеров, тревожился за их будущее, опасаясь, что столкновение Италии с другими колониальными державами приведёт к тяжёлым последствиям для распространения христианской веры [26].
Из молчания папы по поводу эфиопской войны, повлекшей за собой, возможно, 300 тыс. смертей среди эфиопов, и восторженного участия епископов в фашистской мобилизации родилось представление о полном согласии Ватикана с режимом Муссолини. Молчание папы по поводу агрессивной войны объясняет ту огромную поддержку, которую в ходе африканской войны оказали режиму итальянские католики. Самым красочным и театральным моментом, связанным с итальянским католицизмом, стало мероприятие «Золото родины» [27]. В результате этого яркого пропагандистского хода, направленного против «несправедливых санкций» Лиги Наций, епископы и кардиналы всей Италии вручили сражающейся нации и фашистским деятелям епископские орденские цепи, кольца, драгоценности, в том числе фамильные. Они призвали верующих, даже самых бедных, последовать их примеру.
Архиепископ Монреальский даже повелел своим священникам пустить на переплавку драгоценности, принесённые верующими в знак благодарности, что вызвало протесты католиков вплоть до Венесуэлы. В провинции Гроссето приходской священник обратился за дозволением отправить на переплавку церковные колокола ради Отечества и ради вождя. Проповеди, пастырские послания, епархиальные новостные листки воздействовали на коллективное воображение, облекая завоевательную войну в миссионерские одежды, рассказывая, что фашистская империя открыла ворота распространению католицизма в Африке [28]. Епископы и кардиналы не просто возвеличивали африканское предприятие, но, по сути, освящали его и придавали ему ореол
легитимности. Эта война, говорили они, принесла «истинную» католическую религию туда, где доселе царили «варварство», «схизма» и «грубость».
Когда после семи месяцев войны маршал Бадо-льо вошёл в Аддис-Абебу, разгромив абиссинские армии в пяти сражениях, а Муссолини поспешно провозгласил возрождение империи «на судьбоносных холмах Рима» [29], высшее духовенство вновь хором восславило победу. А епископ Изер-нии Пьетро Тезаури даже произнёс в проповеди: «В человеческом плане победа была одержана благодаря непреклонной воле вождя, чудесным образом двигавшей людей вперёд, благодаря гениальности генералов, которые вели наши славные армии от триумфа к триумфу, благодаря отваге бойцов, перенесших тяжелейшие лишения и совершивших сверхчеловеческие подвиги. Но само то, что в этот час Италия оказалась одарена этими гениальными полководцами и храбрейшими солдатами, - заслуга Провидения. [...] Каждый дар исходит от Бога, и когда дары столь обильны, тем очевиднее, что Бог покровительствует народу» [30].
Святой Престол молчал даже тогда, когда восторг клириков по поводу опустошительной фашистской войны достиг безумной экзальтации, несмотря на всё противоречие этой войны христианской нравственности и вероучению. И всё же не все голоса в Ватикане звучали в унисон. Некоторые даже подвергли фашистский режим и его вождя суровой критике, заклеймив африканское предприятие как подлую агрессию, а по поводу священников сказав, что они выступили «неуравновешенными и фанатичными поджигателями войны» [31]. Подобные суждения высказал в своих рабочих записках монсеньор Доменико Тарди-ни, один из ближайших сотрудников папы римского, но его взгляды не прозвучали в официальных выступлениях Святого Престола. В сущности, кроме некоторой критики в адрес фашистского режима со стороны Гвидо Гонелла на страницах «Acta Diurna», Ватикан придерживался линии на легитимизацию итальянского империализма, отказываясь вмешиваться даже по поводу систематического использования химического оружия или истребления 2 тыс. жителей монастырского города Дебре-Либанос в попытке уничтожить руководство эфиопской Церкви [32]. Более того, он не помешал тем миссионерам, которые накануне войны и в ходе военных действий занимались шпионажем, поддерживали фашистов, начавших превозносить «италийскую расу» и карали брачные союзы между итальянскими гражданами и населением колоний [33].
104
Союз католицизма с фашистским режимом укрепился в ходе гражданской войны в Испании. Святой Престол в течение двух месяцев придерживался осторожной линии в отношении мятежников Франсиско Франко, но после того, как республиканские власти не дистанцировались от жесточайших нападений на духовенство и церковное имущество, Ватикан решительно встал на сторону националистов [34]. В ряде случаев папа выступил, осуждая кровопролитие и осквернение, жертвами которых стали католики, и назвал жертв подобного насилия мучениками. Папа подчеркнул, что эти сатанинские насилия были запланированы заранее, очевидным образом намекая на роль Советского Союза и международного коммунистического движения.
Испанская гражданская война предстала перед глазами итальянских католиков генеральным сражением мирового масштаба, и они почти единогласно встали на сторону Франко. Эта поддержка была чем-то большим, чем просто согласие с действиями режима Муссолини. Конфликт в Испании предстал крестовым походом, решительной схваткой за судьбу не только Испании, но Церкви, западной цивилизации и, стало быть, всего человечества. Изображения осквернённых святынь в областях, остававшихся верными Республике, обошли весь мир, влияя на души верующих на уровне образов, куда более значимом, чем какие бы то ни было политические рассуждения. Поэтому не следует удивляться, что антирелигиозные преследования оказались в центре любых попыток анализировать гражданскую войну. Как и в случае с Эфиопией, поистине фашистская война, полностью соответствующая идеологии режима Муссолини, была пережита обществом как религиозная [35].
Борьба с коммунизмом играла важнейшую роль в сознании итальянских католиков со второй половины 1920-х годов. Но теперь, в результате иберийского кризиса, она предстала абсолютной схваткой между Римом и Москвой: «коммунистический «дьявол» теперь считался вездесущим» и по сравнению с мятежниками безусловно был «наибольшим злом» [36].
Как и во время итало-эфиопской войны звучали отдельные голоса тех представителей духовенства (к примеру, дона Стурцо и дона Маццолари), кто вопреки мнению большинства итальянских католиков отказался видеть в испанской гражданской войне крестовый поход. Но их было мало, и голоса их не были услышаны.
4. Вторая мировая война и антисемитизм
В политике Ватикана ожидание глобальной схватки с коммунизмом достигло своей кульмина-
ции с публикацией энциклики «Divini Redemptoris» (19 марта 1937 г.), осуждавшей коммунизм и провозглашавшей, что по сути своей он представляет собой лишь проявление атеизма. Но в последние годы правления Пия XI ситуация изменилась. Положение Церкви в Германии становилось всё более тяжёлым, а публикация энциклики «Mit brennender Sorge», обличавшей немецкий национал-социализм, обнародованной 14 марта 1937 г. и зачитанной в немецких церквах 21 марта, привела к новому усилению нажима на католиков, несмотря на то, что всего за несколько дней до этого нацисты с ликованием встретили осудившую коммунизм энциклику «Divini Redemptoris». В последние месяцы 1937 г. появилось ещё несколько знаков, указывавших на поворот в папской политике: в частности, Пий XI положительно отреагировал на предложение Мориса Тореза французским католикам о сотрудничестве, о чём свидетельствуют сообщения Ратти нескольким иностранным епископам в ходе частных аудиенций, записные книжки Пачелли и речь, произнесённая Пием XI в соборе Святого Петра 6 ноября 1937 г. [37]. Конечно, одной из причин этого решения было стремление Ватикана всегда находить общий язык с теми, кто находится у власти, но оно указывает и на желание папы дистанцироваться от нацизма и фашизма.
В остальном можно вспомнить несколько важных событий, произошедших в 1938 г.: продолжили ухудшаться отношения между Святым Престолом и нацистской Германией, по-прежнему притеснявшей немецких католиков; в мае была намечена, но так и не состоялась встреча Пия XI с Гитлером; 22 июня Ратти поручил американскому иезуиту Джону Ла Фаржу написать энциклику против расизма и антисемитизма [38]. Одним словом, Пий XI всё яснее осознавал, что опасность исходит не только от коммунизма, но и от нацифашизма. В глазах престарелого понтифика оба движения представляли собой угрозу для цивилизации: первое абсолютизировало классы, а второе - нацию [39].
В самой Италии отношения между Ватиканом и фашистским режимом достигли максимальной напряжённости летом 1938 г.: Муссолини стремился ко всё более тесному союзу с Германией, Пий XI несколько раз высказался против немецкого расизма, а Италия ввела антиеврейское законодательство, причём Муссолини пригрозил, что в числе запрещённых организаций окажется и Католическое действие. Фашистская политическая полиция пришла к выводу, что католическая организация, особенно её молодёжная часть, не только ускользнула от, казалось бы, всеобъемлющих тенет режима, но и заметно выросла, стала вести себя всё более агрес-
сивно в идеологическом плане и превратилась, если не в политическую партию, то в организационную структуру, способную конкурировать с фашизмом. Противостояние понемногу выдохлось и разрешилось дипломатическим путём, в ходе переговоров, закончившихся соглашениями 16 августа, которые, подтвердив соглашение 1931 г., обязали понтифика и Святой Престол воздержаться от публичных выступлений на тему расизма и еврейства [40].
Маховик расовых законов, запущенный в Италии указами от 5 и 7 сентября 1938 г., начал стремительно раскручиваться. В то время, как министерства собирали информацию, необходимую для подготовки дальнейших мер, а пропаганда неустанно вещала о губительных эффектах «иудейского присутствия» в национальной жизни, Муссолини и его правительство приступили к устранению последних институциональных препятствий на пути к государственному антисемитизму. Речь шла о короле и о Святом Престоле. 12 сентября Виктор-Эммануил уступил - добиться этого оказалось нетрудно [41]. Ватикан так легко не поддавался, но причиной этому было исключительно сопротивление Пия XI.
6 сентября 1938 г. в личной беседе с делегацией Бельгийского католического радио Пий XI попросил сообщить миру о мыслях папы в отношении евреев. Сцену описал монсеньор Луи Пикар, президент и основатель Бельгийского католического радио. Спустя несколько дней Пикар писал в «La libre Belgique», что папа прокомментировал несколько канонических стихов о смерти Авеля, об Аврааме и Мельхиседеке и заявил, что антисемитизм («антипатичное движение, с которым мы, христиане, не должны иметь ничего общего») несовместим с «высшими истинами», о которых повествует текст Библии. В этот момент Пий XI «уже не мог больше сдерживать свои чувства» и назвал антисемитизм «недопустимым», заявив, что «в духовном плане мы - семиты» [42].
Но наставления Пия XI не были услышаны в итальянском католическом мире. Причиной тому была неустойчивость и разнообразие взглядов среди представителей высшего духовенства, во дворцах которых, как свидетельствуют недавно открытые ватиканские документы, начали ходить антиеврейские суждения, пусть и сформулированные с культурной и политико-юридической точки зрения, а не с позиций биологического антисемитизма [43]. Но была и другая причина: наставления папы в Италии по ряду причин практически не распространялись. Режим воспрепятствовал их публикации, а в Ватикане многие приложили усилия, чтобы снизить накал полемики папы с фашистским правительством.
10 февраля 1939 г. папа Пий XI скончался. Его смерти ждали многие, в том числе и в рядах римской курии, а некоторые надеялись, что папа умрёт поскорее - слишком много трудностей он создал в отношениях с итальянским и немецким правительствами. В последние дни папа задумал и написал собственной рукой текст речи по случаю юбилея Латеранских соглашений, которая, как он считал, будет иметь огромную важность для отношений Церкви и фашистского режима. Через пять дней после смерти папы, когда Пачелли исполнял обязанности камерария и временного председателя (до избрания нового понтифика), государственный секретарь приказал уничтожить все материалы, связанные с последней речью Пия XI, в том числе оттиски, уже подготовленные в типографии [44]. Эта речь, как и энциклика о единстве человеческого рода, так никогда и не была опубликована. Спустя тридцать лет после Латеранских соглашений, 6 февраля 1959 г., Иоанн XXIII привёл несколько цитат из неё в своём письме итальянским епископам [45], но Пачелли на неё не ссылался никогда. Недавно рукопись была обнаружена в Ватиканском секретном архиве [46]. Самый резкий отрывок, по-свящённый фашизму, описывает режим в виде центральной власти, которая шпионит и искажает слова папы, епископов и католической печати. По сути дела, ничего сногсшибательного. Нет ни ультиматумов правительству, ни осуждения конкордата. Именно поэтому решение Пачелли не публиковать этот текст предстаёт ещё более показательным: речь шла о том, чтобы полностью изменить тональность в отношениях с режимом, избегать любых возможных поводов к трениям, просигнализировать о разрядке.
Пий XII, вступивший на папский престол 12 марта 1939 г., отошёл от линии папы Ратти. Он не стал публично осуждать антисемитизм, вообще отказавшись от произнесения таких слов, как «евреи» и «нацисты». Молчал не только понтифик, молчала вся Церковь: принимая во внимание размах трагедии, исключений было очень мало [47].
В Венеции кардинал Адеодато Пьяцца обвинил «иудейский народ, [...] рассеянный и смешавшийся с сотней других народов», в самых тяжёлых грехах - от «далёкого и неискупимого» Богоубий-ства до «испанской резни». В своей речи он постоянно прибегал к экзальтированному описанию кровавых бесчинств. Другие епископы выступали более спокойно, но при этом вставляли в свои речи различные нападки на евреев, прибегая к аргументам давно минувших дней. Это показало, насколько слабыми в католической культуре оказались антитела, защищавшие её от антисемитизма [48]. Впро-
106
чем, в религиозной системе, крепко привязанной к богословской традиции и её поучениям, другой подход был бы в высшей степени маловероятным, и дело было не только в давлении извне, но и в том, что религиозные деятели продолжали воспроизводить и вновь истолковывать старинные рассуждения, создавшие негативный и конфликтный образ еврейства [49]. С другой стороны, возвращение к этой перспективе, её подкрепление при помощи новых аргументов, указывали на желание солидаризироваться с господствующим режимом, пусть и сохраняя свою специфику: в конце концов, именно эта власть примирила государство и Церковь; к тому же епископы, священники и католические организации на протяжении долгих лет рассказывали об огромных заслугах этой власти перед католицизмом, ещё до католико-имперского апофеоза, каковым стало завоевание Эфиопии [50]. Конечно, были исключения. Нельзя отрицать важную роль христианских сообществ (монастырей, приходов, аббатств) и отдельных верующих в спасении евреев. Они выдавали им фальшивые удостоверения личности и справки о крещении, прятали их у себя дома, в первую очередь детей, помогали спастись бегством - и все эти действия осуществлялись просто и со спокойной храбростью [51]. Но хотя помощь, полученная отдельными людьми, значила очень много, она не закрывает собой тот факт, что церковное руководство (Ватикан, епископы, верхи Католического действия) так и не выступило с публичным осуждением преследования евреев, и не разрешало вопроса, которому с тех пор было посвящено множество исторических и теологических трудов: какова связь между истреблением евреев и антииудейской христианской традицией? [52]
Когда разгорелась новая мировая война, позиция Пия XII опиралась на несколько важных пунктов: регулярное обличение ужасов войны и организация, по мере возможности, мероприятий по помощи жертвам войны, а также отказ вникать в сущность дела, разбираться, чьим интересам служит война и кто несёт за неё ответственность. Обращает на себя внимание молчание Пия XII по поводу нацистских зверств в Польше, а также подробное освещение на страницах «Osservatore Romano» русского вторжения в Польшу и последовавшего нападения СССР на Финляндию. Именно эта война, а отнюдь не та, что развязали нацисты, предстала в статье, опубликованной ватиканской газетой 2 декабря 1939 г., войной нового типа, идеологической и тотальной [53].
Впрочем, тон газеты смягчился после падения Франции и вступления Италии в войну. Хотя папа призвал сохранять дисциплину и служить
родине, незадолго до этого, в мае, он обратился с мольбой о заступничестве к святым покровителям Италии, прося их подарить стране мир. Подобный тон сильно разочаровал фашистское руководство, ожидавшее тотальной мобилизации, как это было всего четырьмя-пятью годами раньше. Но теперь католические деятели упорно видели в войне «наказание Божье» [54]. Конечно, метаисторическая интерпретация конфликта позволяла намекнуть на ответственность правительств и политиков в развязывании войны. Но образ войны как «наказания» кардинально противоречил насаждаемой фашистским режимом коллективной вере в воинственную Италию и осложнял мобилизацию, необходимую для ведения мировой войны и тем более для революционной схватки во имя создания, после победы держав Оси, новой Европы и нового мирового порядка [55].
Идея священной войны вновь появилась в 1941 г. в связи с нападением на СССР, но лишь на первых порах и лишь в нескольких сферах: многие военные капелланы потребовали отправки на восточный фронт, будучи убеждены, что примут участие в миссии, которая приведёт к обращению России в полном соответствии с пророчествами Фатимы [56]. Но этот энтузиазм оказался недолговечным. Ватикан отказался принять участие в «антибольшевистском крестовом походе» под руководством национал-социалистов [57], а его отношение к войне оставалось неизменно прохладным. Сама война приносила всё больше насилия и смертей, в особенности на русском фронте. Как следствие, духовенство быстро растеряло своё воодушевление по поводу войны стран Оси против Сталина и пришло к надежде (которую разделял и Ватикан), что Советский Союз и нацисты истощат друг друга в противостоянии и освободят от себя католическую Европу [58].
Ход военных действий не оправдывал этих надежд, и соотношение сил в планетарном масштабе, ставшее очевидным в ходе мировой войны, убедило Ватикан сделать ставку на политический союз с Соединёнными Штатами. Причиной этому была растущая убеждённость в том, что лишь США, несмотря на свой временный союз с СССР, могут стать преградой на пути коммунизма. Поэтому Ватикан начал дипломатическое сближение с Вашингтоном [59], а в сентябре 1941 г. предложил американским епископам смягчённое толкование отрывка из энциклики «Divini Redemptoris», воспрещавшей поддерживать какие-либо отношения с коммунистами. Это позволило американским католикам полностью поддержать решение администрации Рузвельта о начале войны бок о бок с Советской Россией [60].
Отчуждённость итальянских католиков от войны впервые проявилась летом 1942 г. и углубилась в последующие месяцы: военные неудачи, а также начало бомбёжек и голода, наводивших ужас на итальянцев, разорвали связь между военной машиной режима и религиозными чувствами. После падения Муссолини 25 июля 1943 г. и формирования правительства Бадольо церковные деятели и католические публицисты призывали к национальному согласию и повиновению новому правительству. «Osservatore Romano» предпочёл избежать каких-либо политических рассуждений [61], а «Civilta Cattolica», высказываясь по политическим вопросам не менее уклончиво, тем не менее опубликовала 7 августа призыв, обращённый к католикам и призывавший их «сотрудничать с легитимной властью посредством молитвы, действий и жертв, чтобы по окончании сурового времени, тяготеющего над судьбой Родины, открылся путь вверх» [62]. В аналогичном ключе была выдержана и опубликованная в том же номере журнала статья отца Андреа Оддоне под названием «Достоинство христианского повиновения гражданским властям», в которой автор теоретически обосновывал, почему Церковь безразлична к формам политических режимов. Из этого следовали два вывода: во-первых, что католики обязаны проявлять абсолютную лояльность по отношению к правительству Бадольо; во-вторых, что Церковь не несёт ответственности за свои тесные отношения с фашистским режимом и не обязана немедленно давать всестороннее обоснование своей политики в фашистское двадцатилетие [63].
Впрочем, тема повиновения властям была актуальной и до свержения Муссолини - этот вопрос активно обсуждался в некоторых малочисленных католических группах, критически относившихся к фашизму. В частности, дон Примо Маццолари 10 августа 1941 г. в «Ответе лётчику» подчёркивал, что долг подчиняться существующим властям имеет свои ограничения, и даже указывал на легитимность «права на восстание», если государство предало ту цель, ради которой оно создавалось, а, значит, и общественное благо [64]. Подобное же мнение высказал летом 1942 г. дон Джузеппе Доссетти на межрегиональной встрече Католических лауреатов (Laureati cattolici, группа в составе Католического действия) в Пьяченце, проведя урок по «восстанию против закона». Но если обычно рассмотрение этой темы сопровождалось очередным публичным заявлением о лояльности ассоциации по отношению к существующей власти, Доссетти предложил другой подход и заявил, что христианин обладает законным правом восстания против тирании [65]. Эти соображения постепенно
начали распространяться среди интеллектуальных течений Католического действия. Маццолари развил этот подход после войны, размышляя об отказе от военной службы по убеждениям. Но некоторые соображения, хотя и не оказали немедленного влияния на действия Святого Престола, вкупе с другими факторами мотивировали многих католиков на борьбу против наци-фашизма.
В радиосообщении от 24 декабря 1944 г., в шестое Рождество, пришедшееся на войну, Пий XII признал, что благодаря яркой вспышке военной трагедии народы «как будто проснулись после долгого оцепенения» и воодушевлены «тенденцией к демократии», будучи убеждены, что, если бы их не лишили возможности проверять и исправлять действия публичных властей, мир не оказался бы вовлечён в смертоносный вихрь мировой войны [66]. В этом радиосообщении лидер Церкви впервые заговорил о политическом измерении прав человека, начиная с права граждан «выражать собственное мнение о тех обязанностях и тех жертвах, что на него возложены» [67]. Разумеется, не обошлось и без важных уточнений. Фундаментальным критерием для определения «истинной и здоровой демократии» папа по-прежнему считал подчинение её норм нравственному порядку, установленному Богом и истолкованному Церковью. Кроме того, он приглашал «избранных людей, придерживающихся твёрдых христианских убеждений», взять на себя роль наставников, чтобы «ввести в вены народа и государства, пылающие тысячей болезней, духовное противоядие ясности и дальновидности» [68]. Иными словами, и при демократии католическая Церковь должна была быть наделена важнейшими функциями - прокладывать путь обществу и контролировать его развитие. Было принято решение стремиться к постепенной конфессионализации государства [69]. Этот же взгляд, укоренённый в давней традиции религиозной мысли, признавал способность управлять обществом лишь за католиками, находящимися под руководством Церкви. Именно они должны были спасти общество от той пучины, в которую его ввергла фатальная цепь ошибок и антикатолических движений, достигшая своей кульминации в кошмарной мировой войне.
Благодаря метаисторическому взгляду на войну папа Пачелли был избавлен от необходимости углубляться в вопрос о том, кто несёт ответственность за мировую бойню, и мог намекнуть, что разные стороны конфликта были по-своему правы и неправы. Теперь, когда было очевидно, что наци-фашизм безусловно обречён на поражение, а будущий облик мира будет определять победа демократий, этот подход позволял по-новому проинтерпрети-
108
ровать роль католиков в минувших событиях. Церковь ни в коей мере не считала себя ответственной за искалеченные человеческие жизни; более того, она присваивала себе главную роль в борьбе против тоталитаризма. Сражения предыдущих лет, целью которых было укрепить власть Церкви и расширить её пространство, в устах понтифика превратились в борьбу за всеобщую свободу. Рим начал исторические манипуляции, в ходе которых католическая иерархия не только отпустила сама себе грех полной поддержки фашизма, но и продолжила заявлять, что лишь она способна взять в руки бразды правления итальянским обществом. Уровень доверия к Церкви был высок благодаря огромной помощи, которую священники и епископы оказали населению страны, в особенности в последнее военное двухлетие. И восстановленная невинность католической иерархии так и не прошла через купель общественной дискуссии. Никаких дискуссий и не было. Они были заблокированы на самом старте абсолютными принципами непогрешимости и безупречности Церкви, не дававшими хода каким бы то ни было критическим размышлениям о прошлом католического истеблишмента. Как максимум, дозволялось признать отдельные ошибки. Таким образом, церковная иерархия не нуждалась в том, чтобы оправдать своё соглашение с фашистским режимом или предложить комплексную интерпретацию фашистского двадцатилетия.
Эту линию в полной мере восприняли политические лидеры, которые начали на все голоса призывать к демократическому католицизму. Это были как старые деятели Народной партии, оказавшиеся на задворках при Муссолини, так и молодые лидеры христианской демократии, принявшие участие в Сопротивлении. В то время, как выходцы из Народной партии в предыдущие два десятилетия не раз задавались вопросом близких отношений Церкви и фашизма, новая католическая партия старательно избегала говорить об этом. Трудно было занять критическую позицию по отношению к политике Ватикана, прошлой или настоящей. Дело в том, что критическое размышление могло привести к запросу на ревизию, а то и на отмену привилегий, которые церковная организация получила благодаря конкордату. Другой причиной было ожидание лобового столкновения с коммунизмом, объединявшее католический мир в единый блок и делавшее всё менее возможными возражения и несогласия с официальной линией.
Примечания:
1. См.: Sturzo, L. L'Italia e il fascismo. - Roma, 1926. -
P. 117.
2. См.: Pertici, R. Chiesa e Stato in Italia. Dalla Grande guerra al nuovo Concordato (1914-1984). - Bologna, 2009. - P. 102-152.
3. Ibid. - P. 143 ss.
4. Discorsi di Pio XI. Ed. D. Bertetto. - Vol. I, 19221928. - Torino, 1960. - P. 14-19.
5. См.: Rogari, S. Santa Sede e fascismo. Dall'Aventino ai Patti lateranensi. Con Documenti inediti. - Bologna, 1977. - P. 251.
6. См.: Ceci, L. L'interesse superiore. Il Vaticano e l'Italia di Mussolini. - Roma-Bari, 2013. - P. 158-175. В настоящий момент готовится английское издание в издательстве Brill: The Superior Interest. The Vatican and Mussolini's Italy.
7. De Felice, R. Mussolini il duce. Vol. I. Gli anni del consenso, 1929-1936. - Torino, 1996 (впервые издано в 1974 г.). - Р. 252.
8. Giampaoli, М. 1919. - Roma-Milano, 1929. - P. 346.
9. Mussolini, В. La dottrina del fascismo. - Milano, 1932 // Mussolini, B. Opera omnia / A cura di E. e D. Susmel. - Firenze, 1951-1963. - Vol. 34. - P. 118, 121.
10. См.: Ceci, L. L'interesse superiore. Il Vaticano e l'Italia di Mussolini ... - P. 145 ss.
11. См.: Bocci, М. Agostino Gemelli rettore francescano. Chiesa, regime e democrazia. - Brescia, 2002.
12. См.: Mangoni, L. L'Universitá cattolica del Sacro Cuore. Una risposta della cultura cattolica alla laicizzazione dell'insegnamento superiore // Storia d'Italia. Annali. № 9. La Chiesa e il potere politico dal Medioevo all'etá contemporanea / А cura di G. Chittolini e G. Miccoli. - Torino, 1986. - Р. 975-1014.
13. Sorrentino, D. La conciliazione e il "fascismo cattolico". I tempi e la figura di Egilberto Martire. -Brescia, 1980. - P. 66-70.
14. После войны де Росси Делл'Арно соединил самые значительные свидетельства о поддержке инициатив «Italia e Fede» со стороны епископов и священников в книгу: Rossi Dell'Arno, G. de'. Pio XI e Mussolini. - Roma, 1954. В этом труде он рассказал и об основных этапах движения (в частности, о его начальной фазе на с. 28-32).
15. Rossi Dell'Arno, G. de'. Cattolicesimo e fascismo. Plebiscito di vescovi per il regime. - Roma, [19311932].
16. См.: Moro, R. Il «modernismo buono». La «modernizzazione» cattolica tra fascismo e postfascismo come problema storiografico // Storia contemporanea. - 1988. - V. XIX, № 4. - Р. 625-716.
17. См.: Mosse, G.L. Sessualitá e nazionalismo. Mentalitá borghese e rispettabilitá (первое издание в 1982 году). - Roma-Bari, 2011.
18. См.: Ponzio, А. Corpo e anima: sport e modello virile nella formazione dei giovani fascisti e dei giovani cattolici nell'Italia degli anni Trenta // Mondo contemporaneo. 2005. - V. 1, № 3. - Р. 51-104.
19. См.: De Grazia, V. Le donne nel regime fascista. -Venezia, 1993. - P. 322-326; Gazzetta, L. Cattoliche durante il fascismo. Ordine sociale e organizzazioni femminili nelle Venezie. - Roma, 2011. - P. 157-164.
20. См.: Piva F. Educare alla «purezza»: i dilemmi della 42 Gioventù cattolica nel secondo dopoguerra, in Chiesa, laicità e vita civile / Studi in onore di Guido Verucci,
a cura di L. Ceci e L. Demofonti. - Roma, 2005. -P. 383-398.
21. Цит. по: Ibid. - P. 388.
22. См.: Muscolino, М. La "Rivista del Cinematógrafo" dalla nascita al 1968 // Attraverso lo schermo. Cinema
e cultura cattolica in Italia / A cura di R. Eugeni e D.E. 43 Viganô. - Vol. 2. - Roma, 2006. - P. 181-196.
23. См.: Viganô, D. Un cinema ogni campanile. Chiesa 44 e cinema nella diocesi di Milano. - Milano, 1997. - 45 P. 33-45.
24. См.: De Grazia, V. Le donne nel regime fascista ... -
P. 199-200. 46
25. La stampa cattolica italiana / А cura di A. Antoniazzi, prefazione di R. Manzini. - Milano, 1937 (дополнено 47 31 декабря 1936 г.). - P. 204-206.
26. Ceci, L. Il papa non deve parlare. Chiesa, fascismo e 48 guerra d'Etiopia. - Roma-Bari, 2010. - P. 8.
27. См.: Terhoeven, Р. Liebespfand fürs Vaterland. Krieg, Geschlecht und faschistiche Nation in der italianischen Gold und Eheringsammlung, 1935/1936. - Tübingen, 49 2003.
28. Cм.: Ceci, L. Il papa non deve parlare ... - P. 94-107.
29. Mussolini, B. Opera omnia / A cura di E. e D. Susmel. - Vol. XXVII. - Firenze, 1959. - P. 268-269.
30. Цит. по: Picardi, L. Cattolici e fascismo nel Molise (1922-1943). - Roma, 1995. - P. 114-115. 50
31. Cм.: Ceci, L. Il papa non deve parlare ... - P. 136-134. 51
32. Об этой резне см.: Campbell, I. The Massacre of Debre Libanos. Ethiopia 1937. The Story of one of Fascism's most Shocking Atrocities / Introduction
by A. Del Boca, Preface by Asfa Wossen Asserate. - 52 Addis Abeba, 2014.
33. Cм.: Ceci, L. Il papa non deve parlare ... - P. 160-169.
34. Raguer, Н. La pólvora y el incienso. La Iglesia y la Guerra civil español (1936-1939). - Barcelona, 2001. 53
35. См.: I cattolici italiani e la guerra di Spagna. Studi e ricerche / A cura di G. Campanini, prefazione di G. De 54 Rosa. - Brescia, 1987.
36. См.: Petracchi, G. I gesuiti e il comunismo tra le due guerre // La Chiesa cattolica e il totalitarismo / А cura 55 di V. Ferrone. - Firenze, 2004. - P. 123-152. 56
37. См.: Levant, М. La "mano tesa", la Chiesa di Pio XI e il Fronte popolare // Diplomazia senza eserciti. Le relazioni internazionali della Chiesa di Pio XI / A cura 57 di E. Fattorini. - Roma, 2013. - P. 179-200.
38. Passelecq, G.; Suchecky, B. L'enciclica nascosta di Pio 58 XI. Un'occasione mancata dalla Chiesa nei confronti dell'antisemitismo. - Milano, 1997. 59
39. См.: Fattorini, Е. Pio XI, Hitler e Mussolini. La solitudine di un papa. - Torino, 2007. - Capitoli 5-7.
40. См.: Perin, R. Pio XI e la mancata lettera sugli ebrei 60 a Mussolini // Rivista di Storia del Cristianesimo. - 61 2013. - № 10. - P. 181-206.
41. De Felice, R. Storia degli ebrei italiani sotto il fascismo, nuova edizione ampliata. - Torino, 1997. - P. 291-293.
Статья под названием «Заявления папы руководителям и делегатам Бельгийского католического радио» («Les déclarations du Pape aux dirigeants et aux délégués de Radio Catholique Belge») была опубликована без подписи на страницах газеты «La libre Belgique» 14 сентября 1938 года и воспроизведена в: La Documentation catholique. 20, 5 décembre 1938. Col. 1459-1460.
Wolf, Н. Il papa e il diavolo. Il Vaticano e il Terzo Reich. - Roma, 2008. - P. 89-136; 194-239. Fattorini, Е. Pio XI, Hitler e Mussolini ... - P. 211-218. На это указывал уже Анджело Мартини в своей книге: Martini, А. Studi sulla Questione romana e sulla Conciliazione. - Roma, 1963. - P. 249. Полный текст речи см.: Fattorini, Е. Pio XI, Hitler e Mussolini ... - P. 240-244.
Moro, R. La Chiesa e lo sterminio degli ebrei. -Bologna, 2009. - P. 13-21.
Miccoli, G. Santa Sede e Chiesa italiana di fronte alle leggi antiebraiche del 1938 II La legislazione antiebraica in Italia e in Europa. - Roma:, 1989. -P. 163-274. В первую очередь см.: Р. 203. См.: Facchini, С. Antisemitismo delle Passioni. La «Palestra del clero» e il tema del deicidio II Storicamente, 7, 2011. Dossier Antisemitismo e chiesa cattolica in Italia (XIX-XX sec.), http:IIwww. storicamente.org/07_dossierIantisemitismoIfacchini_ antisemitsmo.htm
См.: Ceci, L. L'interesse superiore ... - P. 249-261. Cм.: Zuccotti, S. Under His Very Windows. The Vatican and the Holocaust in Italy. - New Haven, 2000; Riccardi, A. L'inverno più lungo. 1943-1944: Pio XII, gli ebrei e i nazisti a Roma. - Roma-Bari, 2008. Эта тема подробно рассматривается в исследовании: Miccoli, G. I dilemmi e i silenzi di Pio XII. Vaticano, Seconda guerra mondiale e Shoah. - Milano, 2000.
Acta diurna II L'Osservatore Romano. - 1939. -2 dicembre.
Menozzi, D. Chiesa, pace e guerra nel Novecento. Verso una delegittimazione religiosa dei conflitti. -Bologna, 2008. - P. 149 ss. Cм.: Ceci, L. L'interesse superiore ... - P. 266 ss. Cм.: Franzinelli, M. Il riarmo dello spirito: i cappellani militari nella seconda guerra mondiale. - Pagus, 1991.
- P. 105 ss.
Cм.: Garzia, I. Pio XII e l'Italia nella seconda guerra mondiale. - Brescia, 1988. - P. 194-199. Cм.: Miccoli, G. I silenzi e i dilemmi di Pio XII ... -P. 213-228.
Cм.: Castagna, L. A Bridge across the Ocean. The United States and the Holy See between the Two World War. - Washington, 2014. - P. 150-166. Miccoli, G. I silenzi e i dilemmi di Pio XII. - P. 217 ss. Cм.: Durand G.D. L'Église catholique dans la crise de l'Italie (1943-1948). - Rome, 1991. - P. 9-49; Moro, R. I cattolici italiani e il 25 luglio II Storia contemporanea.
- 1993. - V. 6, № 24. - P. 967-1017.
62. Nell'ora grave della Patria // La Civiltá Cattolica. -1943. - № 94/3. - P. 173-174.
63. Oddone, A. La dignitá dell'ubbidienza cristiana all'autoritá civile ... - P. 184-191.
64. Mazzolari, P. Scritti sulla pace e sulla guerra / Edizione critica a cura di G. Formigoni e M. De Giuseppe. -Bologna, 2009. - P. 234-264.
65. Cm.: Galavotti, G. Il professorino. Giuseppe Dossetti tra crisi del fascismo e costruzione della democrazia 1940-1948. - Bologna, 2013. - P. 212 ss.
66. Речь имеется на сайте: www.vatican.va.
67. Об изменении тональности публичных речей Пия XII в отношении прав человека в начале 40-х годов см.: Moyn, S. Christian Human Rights. -Philadelphia, 2015.
68. Pio XII. Radiomessaggio del 24 dicembre 1944.
69. См.: Miccoli, G. Cattolici e comunisti nel secondo dopoguerra: memoria storica, ideologia e lotta politica // Studi storici. - 1998. - № 38. - P. 951-991.
