CC BY
41УДК 81 '38 UDC 81 '38
DOI: 10.24412/2713-0231-2021-1-68-76
Костыря Алёна Владимировна
Старший преподаватель, Пермский государственный национальный исследовательский университет, Россия, 614990, г. Пермь, ул. Букирева, д. 15, тел.: +7 (342) 2396256, e-mail: a.v.kostyria@gmail.com
Kostyrya Alyona Vladimirovna
Senior Lecturer, Perm State National Research University, Perm, Russia
КАТЕГОРИЯ ВТОРИЧНОСТИ В РАМКАХ ЛИНГВИСТИКИ ТЕКСТА, ТЕОРИИ СЕМИОЗИСА И КОГНИТИВНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ
THE CATEGORY OF SECONDARINESS IN THE FRAMEWORK OF TEXT LINGUISTICS, SEMIOSIS THEORY AND COGNITIVE RESEARCH
Аннотация
Данное исследование посвящено проблеме функционирования вторичных текстов и категории вторичности. Вторичность и первичность, наряду с другими онтологическими свойствами, такими как возможное и невозможное, определённое и неопределённое, пронизывают все сферы человеческого бытия, являясь универсальными категориями. В задачи статьи входит рассмотрение категории вторичности в рамках лингвистической поэтики, теории се-миозиса и когнитивных исследований. С точки зрения лингвистики текста к функциям вторичных текстов культуры можно отнести следующее — они способствуют передаче знаний, их адаптации, аппроксимации. Тексты-производные позволяют выйти из кризиса жанра в литературе - за счет переработки и переосмысления классических текстов. Вторичные тексты также формируют парадигмальные группы текстов. Другими словами, они могут лежать в основе создания текстовых парадигм - стилистических, тематических и др. Так в рамках метатекстовой практики вокруг первичного текста создается текстовое поле из его производных. С точки зрения теории семиозиса вторичные тексты осуществляют расширение семи-осферы, реализуют её базовые свойства - динамичность, диалогичность, неоднородность (ядерная структура) и т. д. в рамках трех аспектов семиозиса Ч. Морриса. С точки зрения ко-гнитивистики в основе создания вторичных текстов лежат сложные мыслительные процессы - категоризация и схематизация, что приводит к аналоговому воссозданию прототекста. Итог статьи - рассмотрение условных «плюсов» и «минусов» вторичных текстов. Наличие «недостатков», тем не менее, не отменяет их пограничного положения, которое позволяет вторичным текстам развивать текстовый континуум, а значит, поддерживать передачу знания.
Abstract
This research is devoted to the problem of functioning of secondary texts and the category of secondary texts. Secondary and primary, along with other ontological properties, such as possible and impossible, definite and indefinite, permeate all spheres of human existence, being universal categories. The purpose of the article is to consider the category of secondariness in the framework of linguistic poetics, semiosis theory, and cognitive research. From the point of view of text linguistics, the functions of secondary cultural texts include the following: they contribute to the transfer of knowledge, their adaptation, and approximation. Derivative texts allow us to overcome the crisis of the genre in literature by reworking and reinterpreting classical texts. Secondary texts also form paradigmatic groups of texts (with common similarities). In other words, they can be the basis for creating text paradigms - stylistic, thematic, etc. For example, in the framework of metatext practice, a text field is created around the primary text from its derivatives. From the point of view of the semiosis theory, secondary texts expand the semiosphere, implement its basic properties - dynamism, dialogicity, heterogeneity (nuclear structure), etc. within the framework of three aspects of semiosis of Charles Morris. From the point of view of cognitive science, the creation of secondary texts is based on complex thought processes - categorization and schematization, which leads to an analog reconstruction of the proto-text. The result of the article is the consideration of conditional "pros" and "cons" of secondary texts. The presence of "defects", however, does not negate their borderline position, which allows secondary texts to develop a textual continuum, and thus support the transfer of knowledge.
Ключевые слова: вторичный текст, лингвистика текста, семиозис, теория семиосферы Лотмана, когнитивные исследования, метатексты, первичные тексты.
Keywords: secondary text, text linguistics, semiosis, Lotman's semiosphere theory, cognitive research, metatexts, primary texts.
Введение
Вторичными могут быть признаки, объекты, события, явления. Так, информации свойственна вторичность по отношению к отражаемым объектам и явлениям существующей действительности. В рамках лингвистической теории вторичности, основным понятием является вторичный текст. Изначально вторичные тексты рассматривались в информатике.
В настоящее время понятие вторичного текста значительно расширилось: «он оказался включенным в лингвистическую, литературоведческую и даже культурологическую проблематику» [Попова 2016: 11]. Однако, независимо от сферы применения, отношения первичного и вторичного остаются неизменными, поскольку они «связаны, во-первых, генетически (первичное «рождает» вторичное), во-вторых, хронологически (первичное предшествует вторичному), в-третьих, онтологически (бытийность первичного и вторичного взаимообусловлены) [Пешкова 2009: 58].
К основным характеристикам вторичного текста М. В. Вербицкая относит его «стилистическую несамостоятельность, имитационный характер» [Вербицкая 2000: 13]. Л. А. Баранова считает вторичный текст по своей семантике неочевидной, трансформированной цитатой [Баранова 2011].
Основная часть
В отечественных исследованиях по лингвистике текста категория вторичности получила многосторонний анализ. Так С. В. Ионова говорит о таких свойствах вторичности, как объективность и онтологичность, поскольку она «отражает суть функционирования живого, развивающегося языка» [Ионова 2013: 27]. Н. М. Нестерова отмечает, что вторичность является одним из главных принципов текстопорождения, основным онтологическим свойством перевода [Нестерова 2005].
О вторичности литературных текстов писал В. Б. Шкловский, подчеркивая, что «то, что кажется нам новым созиданием, обычно составлено из того, что уже было ранее» [Шкловский 1983]. Говоря о категории вторичности в культуре, Ю. М. Лотман отмечал, что «подобно тому, как объект, отраженный в зеркале, порождает сотни отражений в его осколках, сообщение, введенное в целостную семиотическую структуру, тиражируется на более низких уровнях» [Лотман 2000; Береснева 2012: 352], создавая тем самым некое подобие изначального объекта, вторичного по отношению к первичному.
Культура одновременно фиксирует прошлый опыт и выступает в качестве программы по производству новых текстов [Лотман 2000: 517]. Следовательно, фиксацию опыта можно отнести к одной из функций вторичного текста, созданного в результате обработки исходного, первичного текста.
Вместе с тем, вторичность - неотъемлемая составляющая развития «текстового континуума». Там, где есть первичный текст, неизменно должен появиться и вторичный, продолжая тем самым «существование» первого. Таким образом, онтология (категории) текста непосредственным образом связана со вторичностью, как основной его характеристикой.
Как первичные, так и вторичные тексты Ю. М. Лотман воспринимал через призму семиотики культуры, говоря о том, что любой текст - это «фундаментальное понятие современной семиотики, первоэлемент базисной единицы культуры» [Лотман 2000: 507]. В культуре, в отличие от лингвистики, текст, таким образом, может пониматься как некий «первичный» элемент, функционирующий как относительно автономный целостный знак [Там же: 508].
Идея Ю. М. Лотмана о том, что «место текста в текстовом пространстве определяется как отношение данного текста к совокупности потенциальных текстов» [Там же: 514], означает, что каждый текст обладает потенциалом, который может быть «отражён» совокупностью окружающих его текстов-производных. Тексту как базовой единице культуры свойственна рефлексивность. Проблема рефлексии как феномена самопознания, занимает особое место в гуманитарных исследованиях. А рефлексивность (англ. reflex, отражать), понимаемая как способность языка описывать самое себя, непосредственно связана с метатекстовой практикой.
Метатекст - это понятие современной лингвистики, семиотики, литературоведения и культурологии. Однако проблема метатекста рассматривалась в первую очередь в рамках общефилософского подхода, согласно которому, метатекст - это форма выражения транстекстуальных связей: например, «в лингвистике текста метатексты квалифицируются как тексты, возникающие по поводу других текстов, или прототекстов, в результате осмысления последних» [Борботько 2011: 20]. В литературоведении метатекст - это «текст, обращенный не только к предмету, но и к авторскому слову о нем», в котором, по определению Ю. М.
Лотмана, «объектом изображения становится само литературное изображение». Согласно структурно-семиотическому подходу под метатекстом понимают код, с помощью которого расшифровывается первичный язык [Байкова 2010: 249]. Метатекст также может рассматриваться «в совокупности своих структурных и функциональных особенностей», что «позволяет проследить процесс и способы восприятия, осмысления и последующей переработки оригинала» [Остапенко 2014: 6].
Если рассматривать все количество текстов, созданных как «отклик» на исходный текст в качестве единого текстового поля, то метатекстовая практика будет пониматься как процесс расширения этого «поля» за счёт переосмысления, переработки исходного. Следовательно, под метатекстовой практикой мы понимаем практику создания метатекстов. Феномен метатекста тесно связан с функционированием вторичных текстов, поскольку любой ме-татекст относится к разряду вторичных.
Таким образом, метатекстовый механизм вторичности в культуре обеспечивает расширение текстового пространства или, в рамках теории семиосферы Ю. М. Лотмана, семиотического пространства.
Под семиотическим мы понимаем пространство, в котором тексты культуры воспринимаются как знаки, и любой знак может рассматриваться как текст. Базовые термины, используемые нами для семиотического анализа вторичных текстов культуры, включают семи-осферу, семиозис, код.
Итак, семиозис представляет собой знаковый процесс, процесс, в рамках которого, культура может производить тексты. Семиосфера - термин, характеризующий семиотическое пространство, в котором непрерывно происходит процесс смыслопорождения в результате взаимодействия различных языков культуры и её текстов. К основным понятиям семиотического подхода в науке относится и знак, как объект, замещающий собой предмет, явление, событие. Согласно Ю. М. Лотману, в основе семиосферы лежит совокупность знаковых систем, которую он представляет как «иерархию частных семиотических систем, как сумму текстов и соотнесенного с ними набора функций или как некоторое устройство, порождающее эти тексты» [Лотман 2000: 517].
Таким образом, функция порождения текстов позволяет культуре существовать как коллективная память - хранить и перерабатывать информацию.
Конец XX - начало XXI вв. ознаменовались несколькими социально-культурными процессами - это и девальвация чтения, и девальвация смысла, и сериальность, «клипо-вость» мышления, и игровое осмысление классических текстов, и поиск новых жанров. Однако, можно заключить, что со вторичными текстами связан не только выход из кризиса жанров и смыслов, но и очередной виток в развитии семиосферы. Рассмотрим далее вторичные тексты как инструмент расширения семиосферы, основанный на реализации её базовых свойств.
По мнению Ю. М. Лотмана, динамическая структура языковой реальности является единственной из возможных реальностей [Лотман 2000: 31]. Динамика есть соотнесённость моментов взрыва и поступательного, линейного развития, которые обеспечивают слаженную работу механизма семиозиса [Лотман 2000: 22], интерпретации одного знака/текста, через другой знак/текст. Вторичный текст выступает в качестве знака, отображающего и указы-
вающего на свой референт, первичный текст (динамика указания/отсылки может осуществляться постепенно или через столкновение/взрыв).
Можно говорить о семантике вторичных текстов, как неизменно связанной с исходным текстом. Исходный (первичный) текст, таким образом, является пресуппозицией вторичного - необходимым семантическим компонентом, обеспечивающим наличие смысла в утверждении [ЛЭС 1990: 682].
Наряду с динамичностью семиосфере также свойственна неоднородность и ядерная структура, и если представить ядро как скопление наиболее универсальных, стабильных и последовательных структур (первичных текстов), то на периферии семиосферы, с увеличением энтропии, будут находиться менее значимые, неопределенные, находящиеся на стадии трансформации структуры (вторичные тексты). Постоянный взаимообмен, взаимообогащение ядра и периферии обеспечивают расширение семиосферы.
Поскольку, семиотическое пространство культуры «есть сложная структура с фактически открытым списком языков и текстов» [Бразговская 2019: 159] - теоретически, динамика взаимодействия первичных и вторичных текстов не ограничена, и любой вторичный текст является, в перспективе, первичным и наоборот. Мы сталкиваемся с явлением интертекстуальности. Введенный Ю. Кристевой в 1967 году, термин интертекстуальность соотносим по своей сути с семиозисом, в виду того, что он также устанавливает наличие связей между всеми существующими текстами [Кристева 2000].
Возвратимся к понятию семиосферы и отметим, что не менее важным её свойством является диалогичность. Только в диалогическом взаимоотношении текстов Лотман видел возможность охватить реальную действительность, связывал с ним необходимость существования искусства [Лотман 2000: 120]. Из этого следует вывод о том, что ни один текст не может быть замкнут на себе, но существует в межтекстовом диалоге, и, если посмотреть на этот феномен/процесс шире, - в диалоге культур, в диалоге центра и периферии семиосферы.
Диалог первичного и вторичного текстов, таким образом - еще один инструмент расширения «вселенной» семиосферы. О диалогизме, как о принципе работы сознания первым написал М. М. Бахтин [Бахтин 1979]. Диалогизм в его понимании связан с процессами познания, идентификацией «Я» и «не Я», языком и общением. Согласно его идеям, только в диалоге возможно «наращение» мысли, т. е. увеличение смысла. Вторичный текст, следовательно, связан с первичным «системой всеобщих отсылок-интерпретаций» [Бразговская 2008: 125], т. е. системой смыслов, которые определяют синтактику этих отношений. «Технически» эта связь основана на референциальном механизме воспроизведения, поскольку семиотический механизм вторичности связан со способом репрезентации первичного текста как референта.
Текстовое понимание реальности и культуры в теории семиосферы Лотмана позволяет нам, таким образом, рассматривать отношения первичного и вторичного текстов как непрерывный, динамический обмен смыслов и референциальных указаний без начала и конца. «Вторичный» по своему происхождению, но не по функции, текст выступает в роли инструмента расширения семиосферы, реализуя её базовые свойства. Как утверждал Жак Деррида -мир есть текст [Деррида 2000], вторичный же или первичный - зависит от угла рассмотрения.
Подводя итог вышесказанному можно заключить, что, рассматривая вторичный текст в семиотическом пространстве культуры Ю. М. Лотмана, мы, так или иначе, говорим о трех аспектах семиозиса Ч. Морриса - семантике, синтактике и прагматике. Семантика вторичных текстов непосредственно связана с понятием пресуппозиции - поскольку их смысл не может быть однозначно воспринят без фонового знания, и интертекстуальности - в виду наличия бесчисленных интертекстуальных связей, опутывающих вторичный текст.
Постулируемый М. М. Бахтиным диалог сознаний как диалог двух текстов, их взаимо-опосредованность, также определяет семантику вторичных текстов.
Связь первичного и вторичного текстов являет собой пример синтактики, которая рассматривает способы сочетания знаков/текстов, ведущие, в конечном счете, к порождению новых текстов.
Наконец, прагматика вторичных текстов связана с понятиями интенция и интерпретация, поскольку она рассматривает отношения знак - человек, или другими словами, текст -реципиент. Интенции (авторов) вторичных текстов могут быть связаны с расширением текстового пространства, обменом знаниями между ядром и периферией. В частности, их создание может быть продиктовано задачами по изложению, сокращению, осмыслению первичной информации. В пример можно привести изложение результатов исследования, написание учебного пособия, школьное сочинение.
С другой стороны, в массовой культуре производство вторичных текстов может сводиться к воспроизведению по шаблону и «культурному паразитизму» в виде стилизаций, си-квелов, пародий [Скубачевска-Пневска 2011]. Интерпретация вторичных текстов может быть рассмотрена в виду читательского (коммуникативного) успеха того или иного вторичного жанра или конкретного текста.
Актуальность исследования категории вторичности в наши дни связана с когнитивно-семиотическим аспектом рассмотрения этого феномена. Доказано, что принцип семиозиса лежит в основе механизмов памяти, поскольку, во-первых, как и семиозис, память имеет динамическую природу, являясь одновременно и информацией, и знаковой системой; во-вторых, отдельные аспекты семиозиса имеют нейро и психолингвистическую природу [За-левская 2016]. Само мышление «основано на зеркальном принципе работы мозга», а «имитация, мимесис, способность к аналогии, повторению, - это основа коммуникации, обучения, текстопорождения» [Бразговская 2019: 115].
Создание вторичных текстов есть не что иное, как реализация мозгом программы по присвоению, переработке и хранению информации. С точки зрения когнитивной лингвистики вторичные тексты создаются с опорой на пресуппозиции, роль которых выполняют первичные тексты. «Воссоздание» первичного по аналоговому принципу при этом осуществляется на основе фреймов и когнитивных моделей/схем [Hampe 2005; Скребцова 2018].
Поскольку когнитивные схемы - это «формы языкового сознания, которыми оперирует человек в процессах ментального конструирования мира» [Болдырев 2016: 10], можно заключить, что процесс создания вторичных текстов - это сложный мыслительный процесс. Можно сказать, что это освоение человеком информации через категоризацию и схематизацию.
Заключение
В качестве вывода отметим, что пограничное положение вторичных текстов определено условиями их рождения — они одновременно фиксируют прошлый опыт и прокладывают дорогу к новому, воспроизводят по аналогии и перерабатывают, делают доступным содержание первичных текстов. К очевидным «плюсам» вторичных текстов можно отнести их функцию по поддержанию «текстового континуума», переработке и анализу информации. Вторичные тексты не дают остановиться процессу передачи знания - отображают, сокращают, переосмысливают и адаптируют.
Другими словами, осуществляют свою часть работы в бесконечном процессе интерпретации и означивания (семиозисе). Без вторичных текстов невозможно представить современный мир как глобальную информационную цивилизацию - только благодаря им человек способен в сжатом виде достаточно быстро получать нужные ему данные, ориентироваться в бесконечном потоке текстов. Тем не менее, вторичность несет и свои «минусы», поскольку «взамен» человечество зачастую получает неточные, «усреднённые» данные, фальсификации и тексты-штампы, лишённые индивидуальности. Тем самым «информация приобретает ценность "со знаком минус"» - вместо оригинала человек имеет дело с «пустышкой», вместо обогащения сталкивается с дезинформацией.
Однако первичность и вторичность - стороны одной медали, и мы не можем отказаться от одних текстов в пользу других. Современный этап развития социума не ставит под сомнение ценность вторичных текстов, однако требует от индивида способности быть разборчивым: фильтровать и самостоятельно оценивать любые тексты, как первичные, так и вторичные.
Список литературы
Байкова С. А. Метатекст // Энциклопедия гуманитарных наук. Знание. Понимание. Умение. 2010. № 3. С. 248-250.
Баранова Л. А. Некоторые особенности вторичных текстов и образы персонажей в интерсемиотическом контексте (на примере произведений О. Уайльда и Дж. Остен) // Вестник Томского государственного университета. 2011. № 350. С. 69-73.
Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 423 с.
Береснева Н. И. Семиотика: хрестоматия. Пермь: Пермский государственный национальный исследовательский университет, 2012. 369 с.
Болдырев Н. Н. Когнитивные схемы языковой интерпретации // Вопросы когнитивной лингвистики. 2016. № 4 (49). С. 10-20.
Борботько Л. А. О разграничении понятий «метатекст», «паратекст», «интертекст» и «сверхтекст» (на материале современных пьес) // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Лингвистика. 2011. № 2. С. 19-23.
Бразговская Е. Е. Семиотика. Языки и коды культуры: учебник и практикум для академического бакалавриата. М.: Юрайт, 2019. 187 с.
Бразговская Е. Е. Языки и коды. Введение в семиотику культуры: учеб. пособие. Пермь: Пермский государственный гуманитарно-педагогический университет, 2008. 201 с.
Вербицкая М. В. Теория вторичных текстов. М.: Московский государственный университет, 2000. 220 с.
Деррида Ж. Письмо и различие. М.: Академический проект, 2000. 496 с.
Залевская А. А. Психолингвистические проблемы семиозиса // Вопросы психолингвистики. 2016. № 3 (29). С. 93-102.
Ионова С. В. Традиционные и новые формы лингвистической вторичности // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2: Языкознание. 2013. № 3. С. 27-33.
Кристева Ю. Семиотика. Исследования по семанализу. М.: Академический проект, 2013. 285 с.
Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В. Н. Ярцевой. М.: Советская энциклопедия, 1990. 682 с.
Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПб, 2000. 704 с.
Нестерова Н. М. Вторичность как онтологическое свойство перевода: монография. Пермь, 2005. 94 с.
Остапенко Д. И. Функциональная и структурная характеристика метатекста (на материале переводческих предисловий и примечаний): дис. ... к. филол. нк. Воронеж, 2014. 246 с.
Пешкова Н. П., Яхиббаева Л. М. Первичность и вторичность как онтологические категории учебного текста [Электронный ресурс] // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Лингвистика. 2009. № 2 (135). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/pervichnost-i-vtorichnost-kak-ontologicheskie-kategorii-uchebnogo-teksta (дата обращения: 15.05.2020).
Попова Ю. К. Межтекстовые отношения и их трансляция (на материале англоязычных постмодернистских художественных текстов и их переводов): дис. ... к. филол. н. Пермь, 2016. 210 с.
Скребцова Т. Г. Когнитивная лингвистика тридцать лет спустя // Вестник СПбГУ. Язык и литература. 2018. Т. 15. Вып. 3. С. 465-480.
Скубачевска-Пневска А. Продолжение чужого произведения: интертекстуальный жанр или форма культурного паразитизма? [Электронный ресурс] // Новый филологический вестник. 2011. № 1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/prodol zhenie-chuzhogo-proizvedeniya-intertekstualnyy-zhanr-ili-forma-kulturnogo-parazitizma (дата обращения: 12.03.2020).
Шкловский В. Б. О теории прозы. М.: Советский писатель, 1983. 382 с.
Hampe B. Cognitive linguistics research. Berlin: Walter de Gruyter GmbH & Co, 2005. 501 p.
References
Baikova S. A. Metatekst [Metatext]. Entsiklopediia gumanitarnykh nauk. Znanie. Ponimanie. Umenie, 2010, no. 3, pp. 248-250. (In Russ.)
Baranova L. A. Nekotorye osobennosti vtorichnykh tekstov i obrazy personazhei v intersemi-oticheskom kontekste (na primere proizvedenii O. Uail'da i Dzh. Osten) [Some features of secondary texts and images of characters in an intersemiotic context (on the example of the works of O. Wilde and J. Austen)]. Vestnik TGU, 2011, no. 350, pp. 69-73. (In Russ.)
Bakhtin M. M. Estetika slovesnogo tvorchestva [Aesthetics of verbal creativity]. Moscow, Iskusstvo, 1979, 423 p. (In Russ.)
Beresneva N. I. Semiotika: khrestomatiia [Semiotics: a reader]. Perm, Perm State National Research University, 2012, 369 p. (In Russ.)
Boldyrev N. N. Kognitivnye skhemy iazykovoi interpretatsii [Cognitive schemas of language interpretation]. Voprosy kognitivnoi lingvistiki, 2016, no. 4 (49), pp. 10-20. (In Russ.)
Borbot'ko L. A. O razgranichenii poniatii "metatekst", "paratekst", "intertekst" i "sverkhtekst" (na ma-teriale sovremennykh p'es) [On the differentiation of the concepts "metatext", "paratext", "intertext" and "supertext" (based on the material of modern plays)]. VestnikMGOU. Seriia: Lingvistika, 2011, no. 2, pp. 19-23. (In Russ.)
Brazgovskaia E. E. Semiotika. Iazyki i kody kul'tury [Semiotics. Languages and cultural codes: textbook and workshop for an academic bachelor's degree]. Moscow, Iurait, 2019, 187 p. (In Russ.)
Brazgovskaia E. E. Iazyki i kody. Vvedenie v semiotiku kul'tury [Languages and codes. Introduction to the semiotics of culture]. Perm, Perm State Humanitarian Pedagogical University, 2008, 201 p. (In Russ.)
Verbitskaia M. V. Teoriia vtorichnykh tekstov [Secondary text theory]. Moscow, Izdatel'stvo MGU, 2000, 220 p. (In Russ.)
Derrida Zh. Pis'mo i razlichie [Writing and distinction]. Moscow, Akademicheskii proekt, 2000, 496 p. (In Russ.)
Zalevskaia A. A. Psikholingvisticheskie problemy semiozisa [Psycholinguistic problems of semiosis]. Psycholinguistic issues, 2016, no. 3 (29), pp. 93-102. (In Russ.)
Ionova S. V. Traditsionnye i novye formy lingvisticheskoi vtorichnosti [Traditional and new forms of linguistic secondary]. Vestnik VolGU. Seriia 2: Iazykoznanie, 2013, no. 3, pp. 27-33. (In Russ.)
Kristeva Iu. Semiotika. Issledovaniia po semanalizu [Semiotics. Semanalysis research]. Moscow, Akademicheskii proekt, 2013, 285 p. (In Russ.)
Lingvisticheskii entsiklopedicheskii slovar' [Linguistic encyclopedic dictionary]. Ed. V. N. Iartseva. Moscow, Sovetskaia entsiklopediia, 1990, 682 p. (In Russ.)
Lotman Iu. M. Semiosfera [Semiosphere]. Saint Petersburg, Iskusstvo-SPb, 2000, 704 p. (In Russ.)
Nesterova N. M. Vtorichnost' kak ontologicheskoe svoistvo perevoda [Secondary as an ontological property of translation]. Perm, 2005, 94 p. (In Russ.)
Ostapenko D. I. Funktsional'naia i strukturnaia kharakteristika metateksta (na materiale perevod-cheskikh predislovii i primechanii) [Functional and structural characteristics of the metatext (based on the material of translation prefaces and notes)]. Ph. D. thesis. Voronezh, 2014, 246 p. (In Russ.)
Peshkova N. P., Iakhibbaeva L. M. Pervichnost' i vtorichnost' kak ontologicheskie kategorii ucheb-nogo teksta [Primary and secondary as ontological categories of educational text]. Vestnik IuUrGU. Seriia: Lingvistika, 2009, no. 2 (135), available at: https://cyber leninka.ru/article/n/pervichnost-i-vtorichnost-kak-ontologicheskie-kategorii-uchebnogo-teksta (accessed: 15 May 2020). (In Russ.)
Popova Iu. K. Mezhtekstovye otnosheniia i ikh transliatsiia (na materiale angloiazychnykh postmod-ernistskikh khudozhestvennykh tekstov i ikh perevodov) [Intertextual relations and their translation (based on the material of English-language postmodern literary texts and their translations)]. Ph. D. thesis. Perm, 2016, 210 p. (In Russ.)
Skrebtsova T. G. Kognitivnaia lingvistika tridtsat' let spustia [Cognitive linguistics thirty years later]. Vestnik SPbGU. Iazyk i literatura, 2018, vol. 15, iss. 3, pp. 465-480. (In Russ.)
Skubachevska-Pnevska A. Prodolzhenie chuzhogo proizvedeniia intertekstual'nyi zhanr ili forma kul'turnogo parazitizma? [Is the continuation of someone else's work an intertextual genre or a form of cultural parasitism?]. Novyi filologicheskii vestnik, 2011, no. 1, available at: https://cyberleninka.ru/article/n/prodolzhenie-chuzhogo-proizvedeniya-intertekstualnyy-zhanr-ili-forma-kulturnogo-parazitizma (accessed: 12 March 2018). (In Russ.)
Shklovskii V. B. O teorii prozy [About prose theory]. Moscow, Sovetskii pisatel', 1983, 382 p. (In
Russ.)
Hampe B. Cognitive Linguistics Research. Berlin, Walter de Gruyter GmbH & Co, 2005, 501 p.
